Другая земля, другие боги (джен)

Санктум Санкторум

Нью-Йорк, Бликер-стрит 177А

Стивен Стрэндж лежал лицом на плиточном полу в неестественной позе. Очень неудобной, прямо скажем, позе. Казалось, будто маг самым странным образом решил прилечь отдохнуть, уткнувшись лицом в ступеньку широкой деревянной лестницы вместо подушки. Вывернутая рука, зажатая между туловищем и ступенями, сигнализировала о том, что отдыхом здесь не пахло.

Последние месяцы Стрэндж проводил немало времени в лондонском храме, который совсем недавно восстановили впервые после разрушительной атаки Кецилия*. Орден поместил туда пару могущественных артефактов, назначил нового хранителя, и именно туда Стрэндж телепортировал Старка, чтобы понаблюдать за его мнимыми сновидениями. Нью-Йорк подходил не хуже, но интуиция подсказывала доктору, что он имеет дело с чем-то новым и доселе неизвестным. Новый храм, полный энергии, воссозданный из руин, был прекрасным местом для того чтобы общаться с малознакомой реальностью напрямую. Несколько раз Стрэндж предпринимал попытки попасть самостоятельно в неуловимый новый мир, но в Лондоне все попытки оказались безуспешными. В надежде на помощь древних заклинаний, запечатанных много лет назад внутри стен нью-йоркского храма, он вернулся на Бликер-стрит. Эксперимент прошел совсем не так, как он планировал.

Плащ бесшумной пурпурной птицей впорхнул в приоткрытую дверь, скользнул полой по гладким деревянным перилам, дернулся, словно выбирая направление, и подплыл к хозяину. Впрочем, кто именно чьим хозяином был — большой вопрос. Плащ всегда выбирал владельца самостоятельно, руководствуясь какой-то неведомой, лишь ему подвластной логикой, и никаким иным способом примерить могущественный аксессуар не представлялось возможным. Уголок красной материи вытянулся, ощупал лежащее тело и осторожно потрепал Стрэнджа за плечо. Тот не отреагировал. Плащ облетел большой полутемный зал по кругу, подхватил бокал с какой-то прозрачной жидкостью и бесцеремонно выплеснул магу на голову. Доктор глухо застонал. Плащ милосердием явно не отличался и, заметив шевеление, растолкал владельца, агрессивно пиная в бок. Кажется, он даже испытывал от этого удовольствие.

Стрэндж с трудом привстал, опираясь на локоть, и с тяжелым выдохом перевернулся на спину.

— Мог бы и поаккуратнее, — укоризненно бросил он, обращаясь к бессловесному напарнику.

Плащ ободряюще взъерошил волосы на его макушке и мягко опустился на плечи. Стрэндж вздохнул.

— Да-да, я тебе безмерно благодарен, спасибо. Без тебя я бы валялся тут еще дольше. Но ты знаешь, обливать меня позавчерашним шампанским было не обязательно, — Стивен с досадой вытер мокрое лицо. — Поздравь меня. Я с треском, с грохотом продул… кому? Даже не понимаю, кому именно. Это капитуляция, дорогой. Ка-пи-ту-ля-ци-я.

Прихрамывая, Стрэндж добрался до мягкого кожаного кресла и рухнул на подушку, смяв полу плаща. Тот недовольно дернулся, но остался на месте.

Он действительно продул. Стивену казалось, что он готов ко всему, но когда он выяснил, кто именно разгуливает по башне Старка в теле волка, уверенность растаяла, как эскимо в руках зазевавшегося ребенка. История о таинственном полустанке, где Морган встретилась с Локи, не давала ему покоя. Он догадывался, что это место — не единственное, и что оно как-то связано с островком жары, где пребывал близнец Старка. Очевидно было одно — место его категорически не привечало. Желание попасть туда стало сродни одержимости. Стрэндж злился — до его персонального Эльдорадо было рукой подать, он мог наблюдать за ним сквозь тонкое стекло сознания Старка, но стоило вступить в контакт, как мир начинал сопротивляться. Реальность упиралась с отчаянием приготовленного к закланию барана, выставляла перед противником преграды из непробиваемого стекла, и все, что он мог — бессильно злиться, наблюдая за такой близкой и одновременно недостижимой целью.

В конце концов он предпринял радикальные меры и попытался выставить против межпространственных барьеров заклинания, которые без нужды использовать не стоило. Древние магические формулы, замурованные в стенах храма на Бликер-стрит, бережно охраняемые в закрытой библиотеке Камар-Таджа, помогли пробить брешь в призрачной стене, но радоваться этому пришлось недолго.

События разворачивались стремительно. Портал с треском разорвал серую пелену, которая стала практически ощутимой, похожей на грязную старую ветошь, с трудом пропускающую воздух и свет. Рыхлая слоистая материя неохотно поддалась и расползлась неопрятными клочьями, как прогнившая половая тряпка. Он провалился в образовавшуюся дыру, как в гигантский бездонный колодец, и ударился коленом об холодное клепаное железо.

«Ну спасибо», — раздраженно бросил Стрэндж в пространство. — «Прекрасный прием. Просто замечательный. Уверен, что Старк с этой дрянью на входе никогда не сталкивался, а драгоценный бог обмана — тем более».

Доктор с трудом поднялся, потирая ушибленное колено, не до конца понимая, где находится. Вокруг расстилалось море. Бесконечная водная гладь ослепительного бирюзового цвета — в каких-то других обстоятельствах он бы даже оценил красоту пейзажа, но сейчас было не до нее. Ни дуновения ветра, ни звука, ни единой волны — только легкая зыбь и полупрозрачный туман над глубокой синеющей бездной.

Стрэндж стоял на бесконечной эстакаде. Грандиозная конструкция из темного металла уходила далеко за горизонт, стальные тросы поднимались вверх и терялись в тяжелых густых облаках. Это место не имело ничего общего с тем, что он видел ранее в сознании Старка, и уж тем более — с тем, что описывала Морган. Он прошел несколько метров и провел ладонью по холодной металлической опоре, покрытой мелкими каплями воды. Единственной знакомой деталью на этом монументальном сооружении были рельсы. Железнодорожная эстакада. Ему все-таки удалось попасть в самое сердце туннеля, соединяющего миры.

Оставалось ждать. Сколько — Стивен понятия не имел, но сдаваться не собирался. Если он все-таки смог попасть сюда, значит дождется поезда. Возьмет упрямством. Реальность пытается сопротивляться? Что ж, Стрэндж тоже умел стоять на своем — когда-то ему пришлось десятки тысяч раз повторять одни и те же слова перед Дормаму, пока тот не устал от него настолько, что выполнил просьбу, лишь бы настырный маг отвязался.

Он потерял счет времени, когда где-то вдалеке наконец раздался гул приближающегося состава. Стивен вытер мокрую руку об штаны, вышел на рельсы и встал лицом к источнику нарастающего шума. Поезд действительно появился, разгораясь в тумане ослепительно яркими желтыми огнями. Стрэндж на секунду даже не поверил своим глазам — ему до последнего казалось, что коридор не откроется просто так, и придется придумывать новые уловки, которые могут привести к самым непредсказуемым последствиям.

Последствия действительно оказались непредсказуемыми. Стрэндж не мог себе простить того, что не заметил подвоха. Этому месту нельзя было отказать в удивительной сообразительности. Туннель на границе миров был умен, находчив, заманивал в ловушку — с той лишь разницей, что ловушка для Стрэнджа была особенной. Вполне подходящей для кого-то более могущественного, чем обычные дети.

Стивен размашистыми движениями медленно расчертил пространство перед собой, оставляя в воздухе искрящиеся золотые кольца, пересеченные причудливыми многогранниками и испещренные десятками защитных символов. Нужно было попасть в поезд во что бы то ни стало. Заклинание должно было стать пропуском, универсальным билетом в вагон класса люкс.

Все пошло не так.

Локомотив мчался, не сбавляя скорости, и разнес его магию в клочки одним ударом, словно это был шаткий домик, собранный из детского конструктора. Все закрутилось в чудовищную спираль, а в следующую секунду Стрэндж рухнул с высоты на лестницу холла на Бликер-стрит. Мир подловил его и выбросил наружу одним щелчком, как надоедливое насекомое.

Сидя в кресле и растирая ладонями ноющие виски, он не мог смириться с сокрушительным провалом. Согласиться с тем, что это не его поле битвы? С тем, что это не битва вовсе? Попытаться войти в контакт с Локи в его новом воплощении и заручиться сотрудничеством? Как ни крути, придется возвращаться в башню Старка, где он был не самым желанным гостем. Стрэндж устал перебирать всевозможные вариации действий и раздраженно запустил в стену несчастным опустевшим бокалом. Стекло со звоном разлетелось на мелкие осколки. Плащ аккуратно погладил доктора по руке. Не то чтобы он одобрял человеческую несдержанность, но не мог не посочувствовать.

* * *

Башня Старка

— Давай поиграем в загадки, Стивен, — Тони жизнерадостно хлопнул в ладоши. — Первая и единственная: как ты думаешь, насколько я рад тебя видеть?

— Смотря по какой шкале, — хмуро отшутился Стрэндж, закрывая за собой дверь. — Полагаю, что не слишком. Но твое недовольство сглаживается осознанием неизбежности.

— Нет, — замотал Тони головой. — Не сглаживается. Я знал, что однажды ты пожалуешь снова, но не думал, что так скоро. Стивен! По моему дому бродит Локи, обряженный в шкуру дикого зверя. Единственное, что мне помогает не сойти с ума окончательно — это то, что он молчит. Ни черта не сглаживается.

— Я все равно не уйду, — хмыкнул Стрэндж. — Ты можешь пустить меня внутрь или оставить снаружи, мне безразлично. Когда-то много лет назад я дни и ночи напролет обивал порог Камар-Таджа, пока Древняя не смирилась с моей назойливостью.

— И с тех пор ничего не изменилось, если не стало хуже, — съязвил Тони. — Заходи. Более странных новостей, чем-то, что уже случилось, ты все равно не принесешь.

— Братьев не желаешь позвать? — поинтересовался доктор, усаживаясь на стул. — Позавтракаем все вместе, прогуляемся на свежем воздухе… Есть, о чем поболтать.

Старк поперхнулся чаем.

— Предлагаешь устроить дружеский пикник?

— Ага. На обочине вселенной, — фыркнул Стрэндж. — Кстати, спасибо за то, что подал идею. Неплохая.

— Пикник? — заинтересованно спросила Пеппер, входя в комнату. — Только не говорите, что хотите отправиться в Йеллоустоун с палатками. Имейте в виду, собирать вам корзину с бутербродами я не буду.

Тони с блаженной улыбкой облокотился об стол, подтягивая к себе Пеппер.

— С палатками. И костром. Поджаривать зефир на огне, нанизывая его на палочки. Пеп, присоединяйся! Я не планировал, но это так чудесно звучит, что теперь я не могу выбросить эту идею из головы.

— Ну нет, — она попыталась высвободиться из цепких объятий. — Знаю я ваши уик-энды. Отправишься полюбоваться природой, а очнешься на какой-нибудь зловещей инопланетной базе в миллионах световых лет отсюда, без еды, воды, но зато с тревожной кнопкой под рукой. Езжайте, куда хотите, только постарайтесь остаться в живых и не сойти с ума. А я остаюсь дома.

Тони не выдержал и ехидно рассмеялся.

— Для инопланетной базы я слишком стар. Суперстар… — он развернулся к магу, меняясь в лице. — Давай серьезно. Чего ты хочешь?

Доктор вздохнул.

— Меня вчера сбил потусторонний поезд на каком-то призрачном мосту. Чуть руку не сломал, пока падал. Столько времени потратил, чтобы туда попасть, и все зря.

— У-у-у, — с интересом протянул Тони, — оно теперь еще и когти выпускает?

— Я ему не нравлюсь, — кивнул Стрэндж. — Чего нельзя сказать о Локи и твоей дочери, да и об остальных детях, насколько я могу судить… Мне нужна ваша помощь, Тони. А вам — моя.

* * *

Разноцветные камни, которыми была вымощена небольшая площадь, искристо поигрывали на солнце.

«Так бывает, если в породе есть вкрапления слюды», — Лайла вспомнила уроки географии и школьную экскурсию в музей естественной истории Нью-Йорка. Из головы вылетело почти все, о чем рассказывал пожилой научный сотрудник музея, но зато руки до сих пор сохранили память о шершавой поверхности кварцита, рассыпающемся в пальцах серебристом тальке, гладкой отполированной яшме и переливающейся на солнце тонкой слюде. Теплые камни казались живыми — так же, как эта разноцветная мостовая.

В этом городе не было других улиц — только центральная площадь, от которой в разные стороны расходились лучи узких переулков. Приземистые двухэтажные здания с причудливыми башенными крышами выглядели сказочно и могли бы украсить витрину какого-нибудь магазина с редкими игрушками. Похожие домики Лайла видела на рождественской ярмарке — их собирали из расписных имбирных пряников и продавали всем желающим. Съесть такой десерт у нее не поднималась рука — пряничные домики были настолько красивыми, что хотелось просто принести вкусное произведение искусства домой и любоваться, пока оно не высохнет, а глазурь не потрескается, теряя глянцевый блеск.

Ей нравился этот сон. Когда он впервые начал сниться, Лайле хотелось возвращаться в этот маленький сказочный город снова и снова — тихая площадь, переливающаяся всеми цветами радуги, теплый ветер, лабиринты комнат и коридоров с уютными укромными уголками. Здесь было спокойно.

Лучистую звезду улиц, похожую на огромную снежинку, окружала безбрежная голая пустошь. На границе пустоши притулилась маленькая железнодорожная станция — такая же миниатюрная и изящная, как и остальные здания городка. Тонкие гулкие рельсы убегали куда-то за горизонт, теряясь в белесой дымке. Никаких поездов Лайла никогда не видела — сон всегда был наполнен тишиной, и железная дорога безмолвствовала, однако она не могла избавиться от ощущения напряженного ожидания. Время от времени Лайла вглядывалась вдаль в надежде на то, что вот-вот увидит старинный черный паровоз, испускающий клубы густого пара — такие поезда она видела в книгах и всегда втайне мечтала прокатиться на пыхтящем стальном гиганте из прошлого века. Это ожидание нельзя было назвать тревожным — скорее, наполненным спокойным любопытством.

«Вот бы Купера сюда», — думала Лайла, перепрыгивая с камня на камень. — «И Джинджер».

Это место было поистине чудесным, но даже в самом прекрасном сказочном городе рано или поздно становится скучно. Она бы с радостью сыграла с братом в прятки, скрываясь в многочисленных комнатах гостеприимно открытых домов, распахнувших для нее свои двери, но брату явно снились другие сны. Девочка запрыгнула на бортик сухого каменного фонтана в центре площади и прошлась по кругу, раскинув руки для равновесия. Иногда в голове мелькала мысль о том, что можно прогуляться по рельсам и попробовать выяснить, куда ведет железная дорога, но Лайла ее отгоняла. Она не боялась идти в неизвестном направлении, но была почти уверена, что там будет еще скучнее. Иногда она выходила к станции, пинала мелкие камни у платформы и внимательно вглядывалась вдаль.

В конечном итоге у Лайлы всегда был гарантированный метод борьбы со скукой — она могла проснуться. Уйти из этого сна не представляло никакого труда — время от времени в одном из шести переулков появлялся проход, который возвращал ее домой. Дорога в привычную спальню открывалась не всегда, но Лайла откуда-то знала, когда именно стоит вернуться, и переулок неизменно приводил ее назад в собственную постель. Она вставала, стараясь не разбудить брата, и неслышно прокрадывалась на задний двор, чтобы поздороваться с лисой. Джинджер всегда ждала ее на рассвете, и Лайла привыкла просыпаться рано.

Сегодня проход исчез. Время шло, но улица оставалась обычной улицей, ничем не отличающейся от других. Лайла слонялась от дома к дому, пересчитала почти все булыжники на мостовой, и в конце концов начала беспокоиться. Если это сон, она рано или поздно должна была проснуться, однако раньше выход из сновидения всегда был одинаковым. Теперь что-то изменилось. Сон тянулся слишком долго, Лайла начала чувствовать голод и жажду, и это было совсем странно. Она никогда не хотела ни есть, ни пить в своих сновидениях, но сейчас в животе урчало так же, как в школьный обеденный перерыв после пары-тройки сложных уроков.

Ни еды, ни воды в этом месте не водилось, и Лайла раздраженно толкнула первую попавшуюся деревянную дверь. Солнце причудливо преломлялось в узорчатом витражном стекле и отпечатывалось на широкой лестнице яркими цветными пятнами. Она сразу узнала этот дом — на втором этаже был маленький, практически игрушечный балкон, на котором Лайла любила сидеть, положив подбородок на изящное кованое ограждение и рассматривая фигурные черепичные крыши.

Она поднялась по лестнице, вошла в маленькую уютную комнату, ведущую к балкону, и ошарашенно остановилась. На журнальном столике у окна стоял большой кувшин с лимонадом. Лайла осторожно приблизилась к окну, провела пальцем по холодному пузатому стеклу, покрытому мелкими каплями влаги, и, оглядевшись, плеснула лимонада в высокий прозрачный стакан. Она держала стакан перед собой так, будто он мог в любой момент исчезнуть — Лайла бы не удивилась этому ни на секунду, но лимонад никуда не делся. Она осторожно сделала маленький глоток, принюхиваясь к освежающему цитрусовому аромату. Это было вкусно — почти как у мамы на семейном пикнике.

Невидимый официант, даже если он где-то и был, никак не выдавал своего присутствия. Комната была идеально чистой — ни пылинки, ни следа пребывания других людей. Лайла вышла на свой любимый балкон, потягивая сладковатый напиток, и ей стало весело. Может, если сильно захотеть, здесь и мамины оладьи найдутся. Фирменные, со сливовым джемом. Мама всегда варила его осенью, а они с Купером помогали доставать косточки из темно-красных блестящих слив… Лайла сглотнула. Есть хотелось все больше. Если это сон, она наверняка может попытаться им управлять, и раз все равно не выходит проснуться, то хотя бы перекусить.

Она вернулась в комнату за добавкой лимонада и замерла. Если поначалу мысль об ужине откровенно веселила, то теперь было не смешно. Тарелка с пышными ароматными оладьями стояла подле кувшина, и Лайла была готова поклясться, что они все еще горячие. В комнату точно никто не входил, огня и поваров здесь не водилось, готовить еду было некому. По спине пробежали неприятные мурашки. Девочка встряхнулась, подошла к столу, мазнула пальцем по тарелке и сунула его в рот. Сливовый джем.

Она села в кресло и в ступоре уставилась в стену, жуя оладьи. Вкусно. Даже слишком… Сон становился одновременно и интересным, и пугающим. Лайла чувствовала, что она здесь не одна, но никак не могла понять, хорошо это или нет… скорее все-таки нет. Впервые она почувствовала, что этот сон принадлежит не только ей одной.

Раньше это место не кормило ее. С чего бы ему так расщедриться? Лайла прекратила жевать и прислушалась, надеясь услышать хоть какие-то признаки присутствия других существ. Она была готова увидеть кого угодно — людей, зверей, призраков, но не услышала ни звука. Пение птиц, шум ветра, даже шорох листьев на немногочисленных деревьях — ничего не было, словно кто-то прикрутил звук на магнитофоне. Впервые тихий пряничный городок показался ей неуютным.

Лайла отложила недоеденную оладью, облизала пальцы и медленно спустилась по лестнице, водя руками по перилам. «Вот вымажу тебя джемом, будешь знать, как не отпускать домой», — мрачно пригрозила она бессловесному дому. Стоило попробовать пройтись по переулку снова, но она уже знала, что скорее всего попытка обречена на неудачу. Что-то сломалось в хитроумных переплетениях сна и яви, и теперь Лайла стояла посреди узкой улицы, не понимая, что ей делать. Казалось, будто город просит ее остаться, соблазняет маминым ужином, уютом и, чего доброго, их с Купером любимыми мультфильмами. Девочка задумалась, развернулась и пошла обратно в дом. Если это все-таки сон, в чем она не сомневалась, можно попробовать откуда-нибудь спрыгнуть. Когда летишь с высоты, почти всегда просыпаешься — это непреодолимый закон природы, о котором знает каждый, кто хотя бы раз падал во сне.

Лайла вернулась на балкон и с замирающим сердцем забралась на край ограждения. Прыгать было страшно, и она закрыла глаза. «На счет три», — подбадривала она себя. — «Задержи дыхание и-и-и…» Сердце привычно ухнуло куда-то в пятки, когда она шагнула вниз, и Лайла приготовилась открыть глаза в собственной спальне, но вместо этого вскрикнула от боли и неожиданности, рухнув на землю. Падать было невысоко, но на несколько секунд удар показался оглушительным.

Когда звон в ушах утих, она пошевелила пальцами рук и ног и, морщась, села на мостовую. Локти и колени были содраны в кровь, ушибленный бок болел, но похоже, ей чудом удалось ничего не сломать при падении. Она подняла взгляд на небо. Ни облачка.

— Пусти! — заорала Лайла, обращаясь неизвестно к кому. Ей стало по-настоящему страшно. Сон подозрительно начинал напоминать ночной кошмар. — Я домой хочу…

Девочка беспомощно огляделась и села на бортик каменного фонтана. Город стал ловушкой.

* * *

Маунт Роуз

Нью Джерси

Клинт сходил с ума. Последние пару месяцев Лора постоянно нервничала, слушая новости, и в конце концов он просто перестал включать телевизор. Бесконечные репортажи о неизвестной эпидемии только множили панику, и Клинт старался об этом не думать, а заодно и оградить жену от тревожных сообщений. Ему до последнего хотелось верить, что зловещие события обойдут его дом, и без того пострадавший в войне бесконечности, стороной. Он боялся, смертельно боялся того, что однажды будет судорожно набирать номер скорой помощи ранним утром вместо того, чтобы завтракать с семьей, перебрасываться шуточками с сыном, слушать беззаботную детскую болтовню и радоваться еще одному дню простой человеческой жизни, о которой он так давно мечтал.

В тот злополучный день, когда Лайла не проснулась утром, он не сразу понял, что произошло. Перепуганный Купер тормошил сестру, которая крепко безмятежно спала, слегка посапывая — как любой спящий ребенок, однако в отличие от других детей, Лайла не просыпалась.

Лора пила успокоительное на кухне, постукивая зубами об кромку стакана. Клинт положил руки ей на плечи и опустил подбородок на макушку.

— Врачей вызывать бесполезно, да? — тихо проговорила она, глядя в стакан.

— Не знаю, — Бартон прикрыл глаза. — Судя по всему, да, но…

— Клинт, свяжись со Старком, — перебила его Лора. — Пожалуйста.

— Старк-то здесь при чем? — он не выдержал и стукнул по столу, но почти сразу пожалел. — Прости, я не должен был срываться. Но зачем тебе Старк? Он что, врач? Он эпидемиолог? Господь Бог, мать его?

— У них есть Беннер, — бесцветным голосом ответила жена. — И он разбирается в странностях. И у него есть Морган, поэтому он, как бы тебе сказать… заинтересованное лицо.

Клинт взял было телефон, но передумал и со стуком положил его на стол.

— Чтобы они всей компанией снова заявились сюда? Нет, я конечно сделаю звонок, но не Старку. Я звоню в неотложку. Никто не знает, что происходит, Лора — повторюсь, никто! Лайла будет под наблюдением врачей, пока они не разберутся, что это за чертовщина, и как ее лечить. Больше мне нечего сказать.

Он обошел кухню по кругу, опрокинул в себя стакан воды, вспомнил, что забыл на столе телефон, споткнулся и обессиленно сел рядом с Лорой.

— Сядь, Клинт, — она мягко положила голову ему на плечо и погладила по ладони. — Пожалуйста, позвони ему. Я не знаю, у кого еще просить помощи.

Бартон был слишком опытен, чтобы позволить себе роскошь не доверять чутью. Сейчас оно твердило — Лора права. Ручная лиса, которую Стрэндж наделял человеческой душой, ее странная дружба с детьми, зловещая эпидемия бессимптомной комы — все это не давало ему покоя. Как бы ни хотелось это отрицать, он понимал, что ни в каком ином месте он ответов не получит.