Apple Pies and Other Amends (гет)

Первая вещь, которая бросилась ей в глаза, это волосы Люциуса Малфоя.

Так же, как и у сына, его платиновые волосы блестели на солнце. Но вместо длинной, хорошо ухоженной гривы, которую Гермиона хорошо помнила из их общего неприятного прошлого, Люциус сейчас носил более короткую стрижку. Длиннее, чем у Драко, конечно, но волосы едва касались линии плеч.

Было так непривычно: обнаружить, что у Люциуса Малфоя действительно была шея, некогда скрытая ухоженными локонами и кружевными галстуками.

Вторая вещь, которая бросилась Гермионе в глаза, это то, каким невероятно изможденным он выглядел. Последний раз, когда она видела Малфоя-старшего лично, был в тот момент, когда он бежал без палочки по большому залу Хогвартса, крича и разыскивая своего сына посреди битвы. Тогда лицо Люциуса носило следы пыток и ужаса. Хотя тогда он всё ещё выглядел, как аристократ средних лет. Сейчас же, стоя в рассеянном свете собственной кухни, Люциус выглядел больше всего на свете похожим на хорошо одетое чучело. Он выглядел настолько уставшим и худым, что, казалось, сильный ветер мог бы прикончить его.

Особенно по сравнению с Нарциссой, безупречной как всегда. Несмотря на раннее утро, она уже была одета в черное длинное платье, прихваченное на шее мерцающей изумрудной брошью. Её гладкие светлые волосы на затылке всё так же были украшены шиньоном, а губы накрашены едва уловимым коралловым цветом. Всегда уравновешенная, всегда готовая встречать гостей леди дома Малфой.

И всё же...

И всё же внешний вид Нарциссы тоже демонстрировал мелкие морщины и напряжение. Они были гораздо менее очевидны, чем у её мужа, но всё же заметны. Несколько глубоких линий вокруг её рта. Совершенно белая прядь вдоль её левого виска, которая появилась не оттого, что у её хозяйки был светлый цвет волос. И худая рука, крепко поддерживающая её мужа за локоть, будто Нарцисса боялась, что без опоры тот может просто упасть.

Война, осознала Гермиона, нанесла свой непоправимый урон всем Малфоям.

Эта мысль оторвала её от разглядывания Нарциссы и Люциуса, и она в панике повернулась к Драко. Тот, однако, не обратил на неё внимания. Вместо этого он смотрел испепеляюще на своих родителей, одна рука крепко сжимала палочку, вторая крепко вцепилась в край кухонного острова. Очевидно, он не ожидал того, что они могут прийти.

После вежливого покашливания Нарцисса первая обратилась к Гермионе.

— Мисс Грейнджер, уверена, что вы не сердитесь из-за того, что мы сегодня вторглись в вашу работу. Аромат из кухни был слишком манящим, чтобы проигноривать его.

— Н-нет, что вы, я совсем не против, — проговорила, запинаясь, Гермиона, делая шаг ближе к Драко. Она поставила тарелочки с павлинами, по одной для каждого из присутствующих, на угол стола. — Я скорее надеялась, что вы оба могли бы присоединиться к нам как-нибудь.

— Как мило, — сказала Нарцисса, в то время, как Драко насмешливо фыркнул.

Нарцисса бросила на него короткий убийственный взгляд. Такой взгляд Гермиона видела как минимум тысячу раз — Молли Уизли частенько дарила подобный Рону — и она чуть не рассмеялась от такого сюрреалистичного сравнения. Стараясь не фыркнуть, Гермиона подвинула готовый пирог поближе к себе и вытащила палочку из кармана. Она двигалась медленно и осторожно, палочка была всё время направлена в пол, чтобы никого не напугать. Мерлин знает, атмосфера в комнате была и так напряжена до предела, не хватало ещё и проклятий.

— Могу я отрезать каждому по кусочку? — спросила она.

Люциус сделал шаг в сторону острова и охотно кивнул.

— Да, пожалуйста.

Гермиона заклинанием отрезала по кусочку пирога с калифорнийским ключевым лаймом, разложила по тарелкам и плавно переместила через кухонный остров каждому его порцию. Она ждала, остро ощущая дискомфорт, чтобы кто-нибудь что-нибудь сказал. Или проклял кого-нибудь. Или по крайней мере ударил. Но Драко всё ещё практически не двигался, казалось, ему и не хотелось есть. Так что, со странным чувством неуверенности, потому что ей пришлось помогать Малфоям расслабиться на их собственной территории, Гермиона призвала четыре вилки, четыре салфетки и четыре барных стула, которые обычно стояли около высоких кухонных окон.

Драко сел последним, и он не сводил с окружающих глаз и не выпускал из рук палочку, пока не откусил свой кусок пирога. Почти сразу же его веки трепещуще закрылись, и он издал тихий стон удовольствия, который повторил, скорее неосознанно, его отец.

Гермиона с изумлением наблюдала, как отец и сын расслабились, отправляя десерт в рот; они забыли о магглорожденной ведьме в их среде обитания, забыли что они чертовы Малфои, и посвятили эти мгновения своим кусочкам пирога с лаймом. Это рвение свидетельствовало о том, насколько суровыми и пресными были последние три года их жизни.

Нарцисса и Гермиона, однако, хорошо помнили о том, кто они и с кем находятся. Они, натянуто улыбаясь друг другу, взяли вилки и попробовали по маленькому кусочку. К счастью, Нарцисса уступила первая.

— О-о! — выдохнула она после того, как прожевала крохотный кусочек. — Это вкусно. В самом деле вкусно.

Гермиона почувствовала очень странный приступ гордости, но она наклонила свою голову в сторону Драко.

— Вы можете поблагодарить своего сына за это. Он стал довольно неплохо печь за последний месяц.

— Неужели так быстро?

— Да. Хотя я не удивлена, учитывая, как хорошо он учился в школе.

Нарцисса подняла одну из своих изящных бровей.

— А-а! Я думала, что вы, мисс Грейнджер, были лучшей ученицей в школе.

— Да, это правда. Но Драко никогда не давал мне в этом плане расслабиться.

Люциус Малфой фыркнул. Этот звук ненавязчиво напомнил тот, который так элегантно издавал его сын.

— Мисс Грейнджер, похоже, проявляет излишнюю скромность?

Гермиона кожей чувствовала взгляд Драко на себе. Он наблюдал за каждым её словом и движением с настороженным, но подчеркнуто спокойным выражением на лице. Так что она сжала губы в одну линию, и её лицо приобрело то упрямое выражение, которое всегда появлялось, когда они обсуждали его мать.

— Ну, хорошо. Драко был прекрасным учеником, но я была лучше. Насколько мне известно. Но мне было что доказывать, не так ли? С моим происхождением и всем остальным.

Этот последний саркастический комментарий остановил Люциуса, когда он открыл рот, чтобы что-то сказать. Он положил свою вилку на свою идеально чистую тарелку, и переглянулся с женой взглядами, которые Гермиона не смогла расшифровать. После этого Нарцисса холодно окинула Гермиону оценивающим взглядом.

— Мисс Грейнджер, — сказала старшая ведьма. — Могу я задать вам откровенный вопрос?

Гермиона заколебалась, но лишь на мгновение.

— Конечно, миссис Малфой. Вы открыли двери своего гостеприимного дома для меня на месяц. Я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

— Отлично. Прежде всего позвольте мне поделиться с вами небольшой историей. Драко говорил вам, что пусть и крайне редко, но я принимаю гостей в мэноре?

— Нет, не говорил.

— Что же, теперь вы знаете. Гости моего мужа регламентированы и отслеживаются набором Министерских заклинаний. Но Драко и я на досуге можем принимать разумное количество посетителей ежемесячно. Я настолько утомлена в последнее время, что устраиваю только ежегодное чаепитие с моими подругами из старого общества. С этими женщинами у нас было много общего в прошлом. Они хорошо понимают, насколько изменилось наша жизнь в настоящем, и наше будущее. Последний раз они приезжали в январе — сразу после праздников.

Гермиона заерзала на стуле. Она не была уверена, но предполагала, к чему всё идёт.

— Январское чаепитие было... довольно приятным, — продолжила Нарцисса. — Сказать по правде и только между нами, я вряд ли буду устраивать это событие в следующем январе. Насколько я наслаждалась компанией, настолько же я всё больше и больше понимала, что не имею ничего общего с моими бывшими приятельницами. Но в этом году всплыла одна крайне интересная тема.

Внезапно Гермиона поняла, что дальше скажет хозяйка дома, даже до того, как та открыла рот.

— Этой темой были вы, мисс Грейнджер. Если быть более конкретной, то ваши десерты. Кристин Забини интересовалась, как можно было бы взять у вас рецепт абрикосовой кростаты. Присцилла Паркинсон просто не могла остановиться, нахваливая ваш острый орахис. И я уже не буду говорить о том, как Элеонор Гойл практически капала слюной, вспоминая ваш торт "Черный лес".

При упоминании Элеонор Гойл, матери Грэга, она явственно движение ноги Драко под кухонным островом. Она бросила на него косой взгляд, чтобы убедиться, что это было сделано намеренно. На его губах она нашла небольшой намек на улыбку. Неожиданно тепло вернулось в её тело, и она почувствовала в себе смелость прервать рассказ Нарциссы.

— Миссис Малфой, не хочу показаться грубой, но я думаю, что понимаю, о чем вы хотели бы спросить меня.

Снова Нарцисса удивленно подняла свою элегантную бровь.

— Да? Правда?

— Самая Потрясающая Ведьма Своего Поколения, мама, — пробормотал Драко.

Гермиона буквально пнула его ногой под столом. И не дожидаясь возмездия, сказала:

— Вы хотели бы спросить, почему Малфой-мэнор был последним в списке моих визитов. А так же почему я намеренно предпочла проводить время с людьми, которые мне были неприятны, но которых я едва знала в школе — вроде Блейза, Панси или Грегори — прежде чем я посвятила свое время тому, кого я открыто ненавидела, но при этом чаще общалась. А именно Драко.

Нарцисса не стала подтверждать догадку вслух. Но Гермиона могла сказать по выжидающим выражениям лиц обоих старших Малфоев, что она права. Даже Драко, который сложил руки на груди, не мог скрыть интерес.

Разве это было не тем, о чем он спрашивал её, когда она первый раз приехала в мэнор с коробкой, полной яблочных тартов? Тогда она не ответила ему, и создавалось впечатление, что он всё ещё хочет узнать ответ. В чем было мало смысла, так это в том, почему он еще не подтолкнул ее к этому вопросу сам; почему он ждал до сегодняшнего дня, когда его скандально известные родители появились, чтобы поинтересоваться. Может быть, на каком-то уровне он боялся услышать ответ. Может быть, он нуждался в компании больше, чем хотел услышать, как сильно она ненавидела его... Как сильно она, может быть, до сих пор его ненавидит. Или, может быть, он все это время ждал, когда она будет готова поговорить об этом. Чтобы она поняла, что сейчас на самом деле думает о нем, пытаясь анализировать его нынешнего. Если это так, то он заслуживает правды. Они все заслуживают.

— Ответ прост, — сказала Гермиона тихо. — Я боялась. Я боялась и вас, мистер и миссис Малфой, и Драко. Я боялась того, что вы можете мне сделать что-то неприятное. Но больше всего я боялась себя. Что я не справлюсь, вернувшись сюда, в этот дом. Я была до смерти напугана тем, что снова увижу это место и всех вас, упаду на пол и больше никогда не встану.

Правда была тяжелой, и она ожидала, что кто-нибудь из них сделает что-нибудь не особенно приятное. Притворится, что она ужасно вульгарна, потому что вслух признала свою слабость. Сухо засмеется над ней, возможно, и скажет, что ее страхи просто высосаны из пальца.

Но никто из Малфоев не стал делать ничего подобного. Вместо этого Нарцисса тяжело вздохнула.

— Моя дорогая девочка, наша семья хорошо понимает, что такое бояться. Я больше всего на свете хочу, чтобы у нас всех больше никогда не было причин для страха. И я знаю, это может показаться слабым утешением, но я бы хотела, чтобы тебе больше не пришлось этого испытывать.

Гермиона изо всех сил пыталась, но не смогла не выдать, насколько она поражена этим признанием. Её рот всё ещё был раскрыт от удивления, когда Нарцисса встряхнула головой, словно очищая голову от грустных мыслей, и по-хозяйски осмотрела кухню.

— Ну, что ж. Полагаю, хватит об этом. Думаю, самое время для чая. Да?

Нарцисса, не нуждаясь в ответе, призвала чайник и чашки из бесценного сервиза Малфоев. В течение минуты чашки с прекрасным цветочным чаем оказались рядом с каждым из них, так же, как и ещё одна порция пирога с лаймом.

Не зная, чем ещё занять свой рот, потому что, видит Мерлин, она не имела понятия, что было бы правильным сказать в этой ситуации, Гермиона взяла свою чашку и сделала маленький глоток. Она думала о том, что никогда ещё в своей жизни не чувствовала себя настолько неловко, когда почувствовала, как ботинок Драко снова легонько толкнул её ногу под столом. Таким образом он поддерживал с ней контакт, даже когда с непроницаемым лицом тянулся через стол за своей чашкой чая.

Этот едва заметный жест с его стороны был до безумия приятным и успокаивающим. Чувствуя себя немного сумасшедшей, она подвинула свою ногу так, чтобы она касалась его. Лицо Драко не выражало никаких эмоций. Почувствовав поддержку с его стороны, Гермиона начала успокаиваться, сделала большой глубокий вдох и наконец справилась с внутренней паникой.

К счастью, ни Люциус, ни Нарцисса не заметили их маленькую игру, которая происходила под столом. Люциус с энтузиазмом ел второй кусочек пирога, Нарцисса смотрела на него с удовольствием, так, будто каждая калория, которую получал её муж, много для неё значила. Учитывая его болезненно худой вид, возможно, так оно и было.

Когда Люциус закончил есть, Нарцисса искренне улыбнулась Гермионе.

— Мой муж очень любит сладости, — призналась она.

— Дорогая, пожалуйста, не начинай... — сказал он, но Нарцисса перебила его дружелюбным покашливанием.

— Но это правда, Люциус, ты любишь! Или ты всё ещё пытаешься меня убедить в том, что это Корнуэльские пикси пробрались на кухню неделю назад в полночь, охотясь за оставшимися яблочными макарунами?

Взрыв смеха разнесся по кухне, и Гермионе потребовалось целых пять секунд, чтобы понять, что это смеется она. Она поднесла свою руку ко рту, чтобы сдержать очередную волну смеха.

Над Люциусом Малфоем. В Малфой-мэноре.

Она уже оторвала руку от рта, чтобы принести свои извинения или защищаться, когда отчетливый фыркающий звук заставил её повернуть голову в сторону Драко. Тот скрестил руки на груди и кусал внутреннюю часть щеки, пытаясь сдержать смех.

Над Люциусом Малфоем. В Малфой-мэноре.

Люциус помрачнел, и на мгновение Гермионе показалось, что он сейчас вытащит палочку и проклянет их обоих. Но трагичность эффекта, производимого Люциусом, была полностью смазана, когда Нарцисса издала смешок.

— Пикси, — с трудом выдохнула она, и, больше не в силах сдерживаться, Гермиона, Нарцисса и Драко начали громко смеяться. Гнев в глазах Люциуса погас, и он скривился в кислой гримасе.

— Забавляемся, да? — сказал он медленно, растягивая слова.

Нарцисса и Драко начали подвывать от смеха, когда Гермиона вместо ответа подвинула Люциусу свой нетронутый кусочек пирога.

Позже Гермиона попрощалась с Нарциссой и Люциусом на нижней площадке их огромной лестницы. И достаточно долго ждала, пока они, перешептываясь, не исчезли в глубине мэнора. Она повернулась к Драко, от удивления подняв брови почти до самой линии волос.

Прежде чем она успела забросать его вопросами о том, что, черт возьми, только что произошло на его кухне, он предложил:

— Проводить тебя до точки аппарации?

Она медленно моргнула один раз, второй, в специфичной манере Рона.

Драко никогда не делал ей подобные предложения. Насколько она знала, он ни сделал ни единого шага из мэнора за последний месяц, за исключением поездки к Тео. И теперь он хочет её проводить, как... как джентльмен. Она потрясла головой, пытаясь уложить в голове всю странность этого дня, когда увидела, что Драко сильно напрягся.

— Нет? Мне нельзя проводить тебя? — спросил он горестно.

— Ой! — прошептала она, сознавая свою ошибку. — Конечно, можно! Прости, я просто встряхнула головой... Потому, что это было очень необычное утро.

По неизвестным причинам вместо ответа он вздохнул с облегчением, провел рукой по своим светлым волосам, положил свою ладонь ей на спину и радостно улыбнулся.

— Грейнджер, я очень хорошо понимаю, что ты имеешь в виду.

Они вместе вышли на улицу. Драко держался сзади так, чтобы ей не пришлось бежать отставая от его длинного шага. Большую часть прогулки они поддерживали дружеское молчание, оба, вероятно, обдумывая полученную за сегодняшнее утро информацию. Его родители. Её родители. То, что произошло, когда она порезалась. Её кровь.

Драко подтвердил её догадку, когда на половине пути по бесконечной дороге через поместье до ворот обратился к ней со своей привычной усмешкой.

— Так что, Грейнджер? Каково это: официально столкнуться лицом к лицу со своими демонами?

Она безуспешно попыталась повторить фирменное Малфоевское фырканье.

— Я едва ли назвала бы твоих родителей демонами.

— Больше нет, сейчас бы ты не назвала их так.

Она добродушно засмеялась.

— Ну, хорошо. Больше нет.

— Гермиона Грейнджер, Самая Всепрощающая Ведьма Своего Поколения.

— Это не совсем похоже на мой обычный титул, не так ли?

Он подумал немного и предложил:

— Гермиона Грейнджер: Та, Кто Разговаривала С Нарциссой Малфой С Глазу На Глаз и Выжила? Не многовато слов, как думаешь?

Она мысленно была рада тому, что на улице был прохладный март, потому что почувствовала, что от этих слов ей стало жарко. Предложенный Драко новый слоган был настолько похож на то, о чем они разговаривали неделю назад, когда она хвасталась, что сможет поговорить с его матерью. Она подозревала, что появление Нарциссы в следующую субботу после разговора не было совпадением. Эта его фраза лишь подтвердила её подозрения: Драко хотел, чтобы она поговорила с его матерью. Он хотел, чтобы они встретились лицом к лицу.

Но зачем ему это, Гермиона не имела представления.

Она была настолько растеряна этой новой загадкой, что совсем не заметила, как они вышли за ворота и достигли точки аппарации за пределами владений мэнора. Опустив голову, погруженная в свои мысли, она продолжала идти, пока не почувствовала, как что-то тянет ее за руку, заставляя остановиться. Посмотрев вниз, она была удивлена тому, что обнаружила руку Драко поверх своей. Её широко открытые от удивления глаза наблюдали за тем, как их руки переплелись, она провела взглядом вдоль его пальцев и вверх по руке к озорной улыбке на его губах.

— Планируешь бродить по долинам Уолшира весь вечер, Грейнджер?

— Я... я нет... нет не планирую.

Он засмеялся и подтянул её ближе к точке аппарации, ближе к себе.

— Тебе стоит пойти домой и отдохнуть, Грейнджер. Очевидно, от радости приготовления пирога со мной у тебя слегка помутился рассудок.

Она хотела съязвить как-нибудь, усмехнуться. Хотела вставить остроумную фразу, что-то вроде того, что "Драко Малфой" и "радость" — взаимно исключающие друг друга понятия. Но всё, на чем она могла сосредоточиться, это тепло его ладони, лежащей на её руке, и близость его тела. Он поднял её пальцы к своим глазам.

— Прости, Грейнджер, — внезапно искренне пробормотал он, осматривая её вылеченный палец. — Я дерьмовый целитель. Похоже, на нём останется шрам.

— Всё в порядке, — сказала она и, поддавшись сумасшедшей идее, мягко подняла свою свободную руку, положила на его предплечье и стала водить пальцем по джемперу. Прямо вокруг того места, где, насколько она понимала, должна была остаться Черная метка. — У нас у всех есть шрамы.

Его рука напряглась от её прикосновений, но лишь на секунду. Затем напряжение ослабло, она рискнула посмотреть ему в глаза. Драко не моргая смотрел на неё, и она могла поспорить на все, что у неё есть ценного, что взгляд его серых глаз обжигал её. То, как он смотрел на нее, сбивало с толку и смущало, и Мерлин-мне-не-хочется-об-этом-думать... возбуждало. И ей захотелось быть сейчас где угодно, только не здесь.

Гемиона выдернула свою руку из его ладони так быстро, словно она загорелась, и коротко кивнула мужчине, которого она не считала привлекательным. Не должна была считать. Это было неправильно. Нет, нет и ещё раз нет.

Она дизаппарировала домой.