Apple Pies and Other Amends (гет)

На следующий день Гермиона проснулась от резкой пульсации в висках. Ее зрачки отказывались нормально работать при встрече с солнечным светом. На ее языке был вкус мусора недельной давности.

— О, черт, — простонала она в подушку. — Что я наделала?

Сначала она не могла вспомнить, как это произошло. Затем предыдущая ночь начала возвращаться к ней с абсолютной, болезненной ясностью.

Все начиналось так невинно. Она спешно рассталась с Гарри и Джинни, не желая видеть, как они совершают неизбежный переход от поцелуев к не-просто-поцелуям.

Глядя, как они исчезают в ночи, Гермиона почувствовала облегчение оттого, что они в целом хорошо восприняли ее новости. Но внезапно облегчение сменилось полным ужасом. Потому что ей нравился Драко Малфой. И ей нравилось нравиться ему.

И это могло плохо кончиться. Очень плохо.

Паника клокотала в её груди, и все, о чем Гермиона могла думать, это как побыстрее аппарировать из переулка рядом с маггловским рестораном на тротуар возле дома номер один в Косом переулке.

Перед ней стоял "Дырявый котел", яркий и приветливый, из открытых дверей лился шум заводной пятничной ночи. Она осторожно заглянула в его грязные окна и не увидела там никого из знакомых.

Сжав губы в мрачную линию, она вошла в таверну, подошла к длинной барной стойке и заказала самый большой стакан огневиски "пжа-алста-И-сп-с-бо". Первый глоток обжег ей горло, и это заставило ее задуматься о том, как, черт возьми, Драко мог пить бутылку за бутылкой этого вещества. Конечно, это означало только одно, что она должна была попробовать выпить больше.

После второго бокала всё, что она рассказала Гарри и Джинни, всплыло в ее памяти. Как и то, как Драко заставлял ее смеяться, и это после всего того, через что она прошла в детстве. Или то, как он говорил о войне, как будто он бы совершенно не против их разговоров. Или как он пытался сбросить свое уродливое прошлое, как старую кожу. И, конечно, она также думала о том, как сильно ей хотелось узнать, каковы его губы на вкус. К четвертому стакану она начала делиться этой информацией с барменшей. Или, по крайней мере, с её двоящейся и расплывающейся версией.

— Он придурок, — начала Гермиона, расплескивая янтарную жидкость в бокале широким жестом.

Барменша, пожилая ведьма с одним из тех широких приветливых лиц, сочувственно кивнула и дала еще одному посетителю полный бокал.

— Они все такие, милая.

— Да, но этот придурок особого сорта. Существуют целые статьи о его придурковатости. Опубликованные в печатных изданиях.

Без комментариев барменша начала вешать чистые стаканы над стойкой.

К сожалению, Гермиона восприняла это молчание как сигнал к тому, чтобы продолжать болтать.

— Я имею в виду, что он высокомерен, — продолжала она. — До сих пор. Прошло столько... Даже несмотря на то, что он теперь раскаивается и грустит, и сожалеет, и... и чертов Бэтмен, он все еще думает, что он великолепен.

— И ты не согласна с этим? — спросила барменша.

Гермиона отхлебнула еще виски и застонала.

— В том-то и проблема, что он действительно великолепный. Только не в том смысле, как он привык о себе думать. Я имею в виду, да, он в хорошей физической форме, красив и богат. Отсюда и Бэтмен. Но он еще и забавный. И умный. И проницательный. И честный — в том смысле, в каком он никогда не был. И... и его глаза. Мерлин, какие у него глаза.

Она не закончила перечислять все те вещи, которые были неверными, но также странно, неожиданно, удивительно правильно сочетались в Драко Малфое, пока в её стакане не остались одни только кубики льда. К этому моменту ночь переросла в утро. Гермиона даже не заметила, как барменша выпроводила засидевшихся посетителей, заперла входную дверь, и Ноксом выключила главный свет. Затем опытной рукой пожилая ведьма взвалила на себя Гермиону, которая уже не могла ходить, и подвела к камину в задней части "Дырявого котла".

— Куда тебе, милая? — спросила барменша, осторожно пристраивая Гермиону в камине и зачерпывая немного летучего пороха.

— Квартира Грейнджер. Я имею в виду мою квартиру. Гермиона Грейнджер. То есть это я, я Гермиона Грейнджер. И у меня есть своя квартира.

— Тебе повезло, дорогая, — сказала барменша, похлопывая Гермиону по спине, прежде чем бросить порошок к ногам младшей ведьмы.

Все это привело Гермиону к ее нынешнему затруднительному положению: она очнулась полностью одетая в постели около двух часов дня в субботу, мучаясь от похмелья и все еще очень растерянная из-за забавного, умного, проницательного, честного волшебника с до идиотизма нравившимися ей глазами и плохим прошлым.

— Почему я такая идиотка?— простонала Гермиона, пиная свои смятые простыни.

— Ну, мисс, — пискнул тихий голос справа от нее. — Судя по запаху вашего дыхания, Мэви сказала бы, что вчера вечером мисс выпила два — нет, три — лишних напитка.

Гермиона тут же перекатилась на бок и натянула одеяло до подбородка.

— Мэви, что ты здесь делаешь? Я не... Я ведь не появлялась в поместье прошлой ночью, не так ли?

Эльф, которая сидела как ни в чем не бывало на плюшевом стуле рядом с кроватью Гермионы, успокаивающе улыбнулась ей.

— Нет, мисс. Мэви здесь только для того, чтобы передать сообщение. И помочь мисс, судя по запаху.

Гермиона молча открыла и закрыла рот, а потом прохрипела:

— Почему Драко просто не послал Плеяду?

— Ну, если честно, Плеяда все еще немного обижен... раздражен на мистера Драко после всех тех полетов кругами по столовой в прошлые выходные. Но настоящая причина, по которой здесь Мэви, а не сова, заключается в том, что не мистер Драко был тем, кто послал мисс сообщение этим утром.

Услышав эту информацию, Гермиона рывком села. А потом, задыхаясь от последовавшей боли, схватилась за голову. Это было похоже на вызывающую рвоту комбинацию вращения и удара. Мэви сочувственно похлопала Гермиону по руке.

— Мисс действительно стоит подумать о том, чтобы двигаться медленнее сегодня днем. По крайней мере какое-то время.

— Мисс примет это предложение к сведению.

Гермиона крепко сжала веки и приложила пальцы к вискам. Попытка была нелогична, но она готова была сделать все, чтобы уменьшить головную боль. Именно в этой позе Гермиона скорее почувствовала, чем увидела, как что-то мягко падает ей на колени. Она посмотрела вниз сквозь прищуренные веки, чтобы найти маленький квадратный конверт на ее покрытом одеялом колене. Этот конверт по форме был похож на те, что обычно присылал Драко, но он был не такого роскошного кремового цвета. Бумага этого конверта переливалась радужным серебром или золотом, в зависимости от света, волшебный картон, очевидно, был зачарован, чтобы ловить взгляд читателя. Когда Гермиона взяла конверт и открыла его, она поймала себя на мысли, что такие канцелярские принадлежности, вероятно, стоят целое состояние.

Каллиграфический почерк на приглашении внутри был прекрасен, но не был почерком Драко. Буквы были наклонены в противоположном направлении, и чернильные линии были легче, как будто сделаны меньшей рукой.

Довольно требовательным тоном записка гласила:

Сегодня ожидается присутствие мисс Гермионы Грейнджер. В четыре часа, в поместье Малфоев. На вечерний чай с миссис Нарциссой Малфой.

Вот и все. Никаких уточнений или объяснений. И карточки для ответа тоже нет. Просто команда на чай. Сегодня. С самой верховной жрицей чистокровных волшебниц. Гермиона громко вздохнула.

— Вот, блин! Ну, прекрасно, чертовки прекрасно! Как тебе это нравится?

— Что вы имеете в виду, мисс?

— Твой... работодатель. Миссис Малфой. Она хочет, чтобы я встретилась с ней за чаем. Меньше чем через два часа.

— И почему это повод, чтобы так сильно ругаться, мисс?

Потому что ее сестра пыталась убить меня два года назад. Потому что Нарцисса может попытаться закончить работу сегодня за чаем и пышками. Потому что я до потери сознания хочу поцеловать ее сына.

— Из-за того, что у меня такое жуткое похмелье и я думаю, что я на самом деле мертва, но просто еще не поняла этого.

Мэви снова похлопала Гермиону по руке и покрутилась на стуле. Из-за спины она достала черный атласный клатч. Мэви открыла сумочку и достала коричневую аптечную бутылочку.

— Одно из Моментально Отрезвляющих зелий мистера Драко, — объяснила она, передавая бутылку Гермионе. — Мэви носила их с собой последние несколько лет, на всякий случай.

Гермиона осмотрела бутылку, и холодный комок стыда осел у нее в животе.

— Спасибо, Мэви, — прошептала она.

Эльф небрежно пожала плечами.

— Понадобится ли мисс еще это зелье в будущем? Может быть, Мэви следует и дальше держать его при себе?

Несмотря на то, что от этого движения у нее все закружилось перед глазами, Гермиона покачала головой.

— Нет, особенно если я хочу продолжать встречаться с Драко. Но спасибо, Мэви. Правда, спасибо.

Гермиона откупорила бутылку, откинула голову назад и вылила содержимое в рот. Жидкость оказалась маслянистой, на языке она оставила после себя мягкое травянистое послевкусие. Она проглотила все до последней капли, закрывая глаза в предвкушении.

— Мерлин, он был прав, — вздохнула она с облегчением несколько секунд спустя. — Он действительно варит отличное зелье Мгновенной трезвости.

Головная боль и тошнота исчезли, как будто их и не было вовсе. Внезапно мысль о чае с Нарциссой показалась менее ужасающе невозможной и стала более... пугающе вероятной. Гермиона погладила себя по волосам, которые превратились в настоящее крысиное гнездо.

— О, Мэви, — вздохнула она. — Я все ещё отвратительно выгляжу.

Маленькая эльфийка махнула рукой в сторону двери в ванную.

— Мисс должна привести себя в порядок, остальное сделает Мэви.

Часом позже Гермиона смыла предыдущую ночь со своей кожи, зубов и волос. Завернувшись в халат, она вышла из ванной со свежим лицом и аккуратными кудрями и чуть не упала, когда обнаружила, что Мэви положила ей на кровать комплект одежды.

— Эм... Мэви?

Гермиона показала пальцем на наряд, который выложила эльф: белое облегающее платье, покрытое разноцветными вышитыми лепестками, кардиган и пара балеток. Каждый предмет комплекта выглядел совсем иначе, чем когда Гермиона в последний раз видела их в своем гардеробе.

— Я... эм, я даже не знала, что у меня есть столько зеленого.

Мэви с гордостью разглядывала свое творение.

— Вообще-то, у мисс нет. Мэви зачаровала несколько предметов. Разве они не прекрасны для весеннего чая?

Чувствуя себя странно раздраженной и в высшей степени оскорбленной гриффиндоркой, Гермиона скрестила руки на груди.

— Не могли бы мы вернуть им их первоначальный красный и розовый цвет, пожалуйста.

— Но Малфои любят зеленый цвет.

Гермиона закатила глаза.

— Я это прекрасно знаю. Но я нет.

Мэви снова обманчиво небрежно пожала плечами.

— Очень хорошо. Но не могла бы мисс прояснить кое-что для Мэви?

Гермиона нерешительно кивнула.

— Просто чтобы Мэви было понятно: мисс готова часами торчать в мэноре и печь Малфоям сложные кондитерские изделия, чтобы порадовать их. Но мисс не желает один раз надеть простую цветовую гамму? Ту, которая могла бы расположить к мисс довольно грозную хозяйку дома, куда мисс приглашена сегодня днем?

Гермиона фыркнула. Затем, с сердитым ворчанием, она вывела невероятно умную эльфийку из комнаты, чтобы переодеться в этот проклятый наряд. Который, признаться честно, идеально подходил для чая. Но она не собиралась признаваться в этом вслух. Мэви ждала на диване, скрестив крошечные ножки и слегка подергивая ушами, когда Гермиона наконец вошла в гостиную.

— Как прекрасно мисс выглядит в зеленом. Мисс уже готова лететь в мэнор? Мы прибудем немного раньше, но это должно дать мисс немного времени, чтобы провести его с мистером Драко, прежде чем...

— Почти, просто дай мне минутку, Мэви. Мне нужно еще кое-что сделать, — а потом Гермиона добавила: — Мэви, не думай, что у нас с тобой потом не будет серьезного разговора о моем камине и о том, что ты появляешься неожиданно в моей квартире, и о том, что друзья могут делать и говорить друг другу, а что нет.

— Конечно, мисс Грейнджер, — Мэви серьезно кивнула, но Гермиона не упустила искорки в глазах маленького эльфа.

Отойдя от эльфа в тишину и безопасность своей кухни, Гермиона прислонилась к столу, ища поддержки.

— Я смогу это сделать, — думала, тяжело дыша, она. — Я смогу это сделать.

Затем она подошла к своему холодильнику, чтобы вытащить то, за чем пришла сюда: длинный кремовый тарт, наполненный клюквой и поджаренными лесными орехами. Это был экспериментальный десерт, но это лучшее, что она могла придумать за такой короткий срок. С помощью волшебной палочки она подозвала коробку для пирогов лавандового цвета, поставила десерт внутрь и перевязала лентой с волшебными огоньками и наколдованной веточкой фиолетового чертополоха сверху. Результат был прекрасен и выглядел гораздо более по-Грейнджеровски, чем по-Малфоевски. В этом и был весь смысл.

Гермиона левитировала коробку в гостиную, следуя за ней с поднятой палочкой. Ей не нужно было этого делать, она могла просто нести коробку, в конце концов, но занятие магией всегда успокаивало ее с того самого дня, как она получила письмо из Хогвартса. Магия прекрасно помогала победить волнение. Заставляла сосредоточиться. И боже, ей нужно было собраться с силами прямо сейчас.

Наконец, прямо у камина, Гермиона взяла коробку под мышку и засунула палочку в карман кардигана.

— Ты идешь, Мэви?— спросила она через плечо.

— О нет, мисс. У Мэви есть поручения, так что Мэви надо срочно бежать в Косой переулок. Но Мэви желает мисс удачи. Просто идите в дамскую гостиную — это желтая комната, недалеко от Малой библиотеки. Миссис Нарцисса будет ждать там.

Прежде чем Гермиона успела ответить или даже полностью повернуться, она услышала треск аппарации позади себя. Мэви, похоже, не собиралась сопровождать Гермиону на этот чай. Стоя лицом к своему камину, Грейнджер слегка вздрогнула.

"Ладно, — подумала она. — Одна, значит одна".

Гермиона приготовилась к долгой одинокой прогулке из Малой библиотеки туда, где ее ждала неминуемая гибель. Поэтому она была очень удивлена, выйдя из зеленого пламени и увидев, как Драко лихорадочно расхаживает между камином и креслами. Заметив её, Драко резко остановился. Вместо того чтобы поздороваться, он двумя большими шагами сократил расстояние между ними.

— Ты не должна этого делать, Гермиона.

Его голос, даже сдавленный страхом, вызывал у нее дрожь восторга. Восторга и внезапного прилива столь необходимой уверенности.

— О! Но я должна, Драко. Иначе что я буду делать с этим тартом?

Она подняла коробку с тартом, чтобы он увидел. Он прищурился, глядя на коробку, словно в ней сидит боггарт.

— Ты сделала моей матери тарт?

— Ну, я сделала его несколько дней назад и сегодня принесла его твоей матери. Я была бы признательна, если бы эта маленькая деталь осталась между нами.

Он стоял, как вкопанный, меньше чем в полуметре от нее. Всё его лицо напряглось. Ей показалось, что она действительно слышала, как скрепят его зубы.

— Я понятия не имею, чего она хочет, Грейнджер, и о чем собирается говорить.

Он произнёс это предупреждение своим самым враждебным и протяжным голосом, почти как выговор. Но она знала, даже не спрашивая, что он не злился. Он волновался. Она почувствовала, что улыбается.

— Не мог бы ты проводить меня в Дамскую гостиную? Потому что Мэви оставила мне очень туманные указания. Я уловила только слово "желтый" и почему-то не думаю, что это сильно поможет мне.

Драко стоял неподвижно, если не считать подергивания мускулов на его челюсти. Вздохнув, Гермиона переложила коробку в другую руку, взяла его за руку и потянула к двери библиотеки. Только когда они вышли из комнаты и направились по коридору, он заговорил.

— Мы идем не в ту сторону, Грейнджер. Если только ты не хочешь посетить нашу бильярдную.

— Не сегодня, Драко. Не сегодня.

Когда он поменял их направление, она почувствовала, как его рука пошевелилась, он внезапно переплел их пальцы. В мгновение ока они достигли того, что должно быть было Дамской гостиной. Теплый солнечный свет лился от входа, и Гермиона почувствовала цветочный аромат ее любимого чая. Драко резко остановил их у двери и повернулся к ней.

— Тебе не обязательно идти внутрь, — он наклонил голову к нему и прошептал: — Я могу просто сказать маме, что ты заболела и тебе пришлось уехать домой.

— Со мной всё будет хорошо, Драко. И я взяла палочку на всякий случай.

— Чертовы гриффиндорцы, — прорычал он, слегка сжимая её руку.

Прежде чем она успела ответить каким-нибудь пренебрежительным замечанием о его принадлежности к другому факультету, Драко наклонился, коснулся губами её щеки, а затем практически убежал от неё по коридору. Гермионе на мгновение показалось, что Вселенная остановилась. Затем, медленно, Гермиона задалась вопросом, не потерял ли гул в ее мозгу контроль над громкостью. Только этим можно было объяснить, почему гул изменился от белого шума до громких приветствий на стадионе. Прислушиваясь к грохоту в голове, она рассеянно дотронулась до щеки. Кожа там казалась горячей, то ли от ее румянца, то ли от его поцелуя. То ли и от того, и от другого. Как только Гермиона взяла под контроль и свой мозг, и свой румянец, она переступила порог гостиной, чувствуя себя так, как будто она могла бы сейчас справиться с самим Волдемортом.