Странные Пустоши (джен)

— Нырки! — воскликнула Нат. Сразу же рявкнул короткой очередью ее автомат.

— Хуй с ними! Что с этими делать будем? — отозвался я, водя пистолетом из стороны в сторону.

Знаете, что значит оказаться между молотом и наковальней? А я вот не знал до сегодняшнего дня. И лучше бы я оставался в святом неведении по этому вопросу. Вот честно. Мы с Нат как раз оказались между ними. Вот сейчас и узнаем, почем фунт лиха. Ведь судя по возгласу Нат, к нам с ее стороны приближались нырки. А с моей стеной стояли мои старые знакомые — ыты. Все все поняли? Нырки — наковальня, ыты — молот. Выбора нет, так и так к нам пришел беленький песец.

Все, что мы с Нат успели сделать, это встать спиной к спине и взять оружие наизготовку. И если ыты могли испугаться выстрелов из пистолета и отступить от такой добычи, как вооруженные мы, то нырки… Если кто не знает, или не помнит, нырки — преображенные гуманоидного типа. Обладают повышенной скоростью и ловкостью. Поймать нырка в прицел — проще семь мух убить одним махом. Поэтому с ним легче драться, когда у вас в руках или обрез или калаш.

А еще проще с ними не драться. А драпать. Если успеете, конечно. Эти твари жутко быстрые. Нахрен им бродяги — без понятия. Благодаря противогазу, натянутому на морду, жрать они не могут, только разрывают свою добычу на части руками. Сволочи, одним словом. И сам не ням и другим не дам.

Правда, некоторые бродяги утверждали, что нырки кушают при помощи шланга противогаза: якобы у них схожее строение ротовой полости с бырдахами, но снять противогаз и спокойно пожрать не могут. Вот и приходится разрывать свои жертвы на мелкие кусочки, а потом спокойно засасывать останки. Большие куски засасывать они, конечно, не могут. Подавятся. Так им, если честно, и надо.

Ыты намного лучше нырков. Кушают они, как полагаются собакам. То есть, накидываются стаей и каждый норовит отхватить свой кусок. Стаи в десять голов хватает, чтобы разорвать бродягу за считанные секунды. Но они, что благо, на редкость пугливы. Конечно, не сина, но все-таки покажи ытам свое намерение их прибить, подкрепи это намерение парой выстрелов, и они отступят. Поговаривают, что у ытов есть зачатки телепатических способностей: они могут предугадать ваше движение, а также траекторию выстрела. Как с ними в таком случае бороться? Очень просто. Действовать нестандартно и стрелять кучно, стараясь не думать, о том, куда стреляешь. Еще ыты воют. Странное утверждение, да? Да, они воют. Но не так, как обычные собаки. Их вой не просто продирает до костей, но вызывает панику, дезориентирует, а еще выбивает выносливость до нуля.

Но ладно, не суть. Все это дико интересно, но не тогда, когда представители тех преображенных, о которых я сейчас рассуждал, пытаются сожрать нас с Нат. А я ни фига не делаю, только вспоминаю инфу и делюсь ей с ноосферой. Брат бродяга, уймись, ноосфера все об этом знает лучше тебя. Лучше стреляй, пока тебя не скушали…

Я сделал несколько выстрелов, заставив ытов задуматься о том, а так ли им нужно сожрать этих двух двуногих. Охотиться на своих соперников — нырков — сейчас исполняющих свои любимые кульбиты в попытке впечатлить Нат, ыты точно не станут. Прекрасно понимают, что эти акробаты им не по зубам.

— Нат! — окликнул я напарницу. — Как у тебя?

— Прелестно! — с усмешкой отозвалась Нат. — Эти циркачи меня малеха задолбали. Перевод патронов, а толку — нет. А у тебя?

— Песики задумались. Нашпиговать их свинцом я не в силах, но быть пораненными ими совсем не хочется.

— Главное, чтобы они не догадались просто потерпеть. Со нырками сложно справиться, сам знаешь. Вот эти кинокефалы гребанные могут и подождать, когда нырки нас порвут, пожрут и удалятся. Потом настанет для них пир.

— Эй, я не согласен! — воскликнул я.

— Думаешь, я жажду? Держи ытов на расстоянии, я попробую с нырками что-нибудь придумать.

— Очень на это надеюсь, — проворчал я, выстрелив еще пару раз в сторону песьеглавых преображенных. Ыты, кстати, вели себя в точности, как предсказала Нат. То есть они просто уселись на землю в почтительном удалении от нас и нырков. Ждут, паразиты. Блин, я же собак люблю, ну вот какого хрена, а?

Выстрелил еще раз. Все, обойма пуста. Кинокефалам пофиг. Они ждут представления. А оно, кажется, уже идет. Нырки таки не могут же просто попрыгать перед нами и свалить. Они кушать хотят.

Почему я так решил? Да, Нат. Она стреляла так, словно нырки у нее на голове уже скачут. Длинные очереди. Веером. Это, наверное, самый эффективный способ борьбы с нырками. Кроме разве что выстрела в упор. Но выстрелом в упор можно грохнуть практически любого преображенного, кроме улурбона. Но не будем последнего поминать, а то явится же.

Наш бой с преображенными длился примерно минуту, но сделано было мало. Я оглянулся. Пару нырков Нат хорошо так зацепила — их тушки валялись на земле и уже не двигались. Но потеря товарищей вообще никак не смутила нырков, они только скорость увеличили.

Мои собачки вели себя смирно. Одну я подранил, остальные просто сидели и ждали. Стрелять по ним было, по всей видимости, совершенно бесполезно. Фиг они уже куда уйдут, конкретно так поверили в будущую победу нырков.

Поэтому я повернулся, решив хоть немного помочь Нат. Макаров — не очень хорошее решение против нырков, но у меня, кажется, еще и обрез где-то был.

— Ты чего? — удивленно взглянула на меня Нат, когда я повернулся, покопался в КПК и сменил пистолет на обрез. — А собаки?

— Они — зрители. Не тронут они нас. А вот эти, — я указал на нырков обрезом, — еще как могут.

— Что делать будем?

— Выводи их на меня. А он справится, — погладил я обрез.

— Пойдет, — кивнула Нат.

Вот что люблю я в Нат, так это сговорчивость. Уж простит меня женский пол, но мало где найдешь такую девушку, что зачастую будет с тобой во всем соглашаться. Правда, пока у нас получается только в игре или вот сейчас, но вопросы бытовухи мне как-то не хочется обсуждать с Нат. Хрень же полная получится. Но вот в охоте на преображенных она всегда выслушает и очень часто придерживается мной разработанного плана. Ну не прелесть, а? Да, она офигенный охотник на преображенных, но я все-таки не зря лучший квестовик. У меня ум под такие задачи заточен.

Ладно, я перебарщиваю. Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Лучше давайте постреляем!

План, предложенный мной Нат, кстати, совсем простой. Им уже много лет пользуются. И вполне успешно. Поэтому я не стал изобретать велосипед. Суть этого плана такова. Нат отсекает снорков по одному очередями из автомата, выводя их на меня. Я их грохаю прицельным выстрелом из обреза. Все очень просто. Надеюсь, что получится.

И… Понеслась! Что именно — не скажу, воровать чужие фразы вообще ни разу хорошо. А то потом придет к нам Агроном и спросит. А мне как-то после сегодняшнего дня тащить кольцо в Мордовию вообще не охота. Мне бы тут разобраться.

Первый нырк выскочил на меня уже после первой очереди Нат. Его, видно, заинтересовало то, что я повернулся к ним лицом. Выстрел! Я случайно дернул два крючка и раздался не один выстрел, а сдвоенный. Как меня не вырвало — я не знаю. Но кровью и мозгами нас с Нат неплохо так облило.

Я едва успел перезарядить обрез, как на меня выскочил второй нырк. Практически полностью повторив кульбиты в воздухе того, первого, чьи останки лежали неподалеку от меня. Надеюсь, вы понимаете, что и второй нырк ушел в небытие, прежде чем сообразил, что он попал в ловушку.

Так и пошло. Не прошло и пары минут, как мы с Нат приговорили еще трех нырков. Остальные неожиданно кое-что для себя поняли и ускакали прочь. Я повернулся к ытам — тех уже не было. Мы победили. Точнее, отбились. Теперь можно было топать дальше.

Но сначала, наверное, нужно пояснить, что происходит и где мы. Для этого вернемся чуть-чуть назад.

Покинув Лепилу и его питомца Бориса Борисовича, мы с Нат потопали по парку. Очередной квест был не выполнен, но это меня уже не так удручало. Подумаешь, квест не выполнили. Да тут, блин, всюду один квест. Выжить. А не загадки Пустошей разгадывать. Ибо это охренеть как не нужно именно сейчас. Да, у меня есть квест, связанный с тем, что произошло с нашим городом и нами, но не об надо думать сейчас.

Парк мы прошли, в общем, на удивление быстро, даже скучно. Создавалось такое ощущение, что Пустоши проверили нас Борисом Борисычем и Лепилой и была удовлетворена результатами, а потому ненадолго оставила двух бродящих по ней бродяг. Конечно, это так, лишь мои размышления, но по-другому я объяснить не могу.

Так вот, пробравшись через еще один лаз в заборе, мы оказались на Курчатова. Оттуда было совсем недалеко до моего дома. Куда мы в конечном счете и направлялись.

Как только мы оказались на моей родной улице, так сразу же появились и проблемы. Это я про нырков и ытов. Но нам повезло, мы вполне успешно отбились. Потому более-менее спокойно продолжили свой путь. Почему я говорю «более-менее»? Ребят, ну вот не начинайте, а? Это Пустоши. Здесь спокойным вообще нельзя быть. Здесь спокойны только трупы. И то пока не станут елбутами. Потом им будет не до спокойствия.

Ладно, я опять начал философствовать. До моего дома оставалось всего ничего, когда я услышал чей-то рев и меня внезапно обняли…

Если кто подумал, что меня обняла Нат, тот жестко ошибся. А вот хренушки вам, как говорится. И не скажу, что мне было бы приятно, если бы меня действительно обняла Нат, но все вышло наоборот. Помните рев? А вы знаете, кто орал? Нет, не Нат. Если бы Нат так орала, я бы первым от нее сбежал, хотя она просто моя напарница.

Но вот первая осмысленная фраза того, кто издал рев и обнял меня, повергла меня в шок. Такого я вообще не ожидал услышать.

— Со-собыльничек! — прохрипели мне в ухо. Нат передернула затвор автомата, а я повернулся к обнимавшему меня.

Увидев того, кто меня обнимал и назвал «собутыльником», я не то что окосел, но малость прихуел. По другому и сказать-то не могу.

Перед мной был Шурик. А может, и Витек, я их вечно путаю. Да и в принципе никогда к ним не приглядывался. Хотя совсем недавно, всего несколько часов сидел с этими бомжами на своей кухне и пил водку. Помните? И я помню. Хрен я когда забуду, что пил водку вместе с двумя тостобутами.

И вот сейчас один из них меня обнимал и возомнил своим собутыльником. Как же низко я пал. Всего раз посидишь с преображенными — и все. Ты им друг, товарищ и брат. Хотя это Витек и Шурик такие, других таких странных преображеннных нет. А жаль. Не хочу я убивать преображенных, если честно. Но и собутыльником их быть не желаю. Хотя меня никто об этом и не спрашивал. Хочу, не хочу, а один хрен, собутыльник раз и навсегда. Ибо один раз выпив с бомжом или алконавтом, что, в принципе, одно и тоже, ты становишься для них уважаемым человеком.

— Какого хрена? — спросила Нат.

— Нат, познакомься. Это тостобут. Забыл, как по имени…

— Я Шури-и-ик! — немного обиженным тоном проревел тостобут. Значит, я правильно угадал…

— Да, да, Шурик, извини. Нат, знакомься, это Шурик. Он тостобут. И мы с ним…

— Пили водку. Я уже поняла, — усмехнулась Нат.

— Во-о-одку, да-а-а. Пойдем, а? — отозвался на знакомое слово Шурик.

— Шурик, а Витек где? — спросил я, надеясь, что второй бомж-тостобут не валяется у меня в квартире.

Неожиданно Шурик взвыл. Кажется, я что-то не сказал или с Витьком что-то случилось. Второе вероятнее, но получается, что я и правда не то сказал.

— Он про-о-опал! — прохрипел Шурик.

— Не переживай, найдется твой Витек, — произнесла Нат.

— Не все так просто, — повернулся я к напарнице. — Витек и Шурик неразлучны. Даже тогда, когда были обычными бомжами. Если Шурик говорит, что Витек пропал, а не просто пошел на поиски выпить, значит Витек пропал…

— Ты что задумал? — по тону напарницы было уже слышно, что она в курсе того, что я только что решил сделать. Просто не понимала, зачем мне это.

Я вздохнул, пожал плечами и наконец ответил:

— Нужно найти Витька.

— На кой он нам? Блин, Монки, мы в шаге от твоего дома и попытки разобраться с этим всем безобразием, — Нат показала рукой на Шурика, — а ты сам себе придумываешь квест!

— Нат, я все понимаю, но ты не думала об одном факте…

— Каком? — перебила меня Нат.

— Что Витек и Шурик… они.. люди. Представляешь? Они — не тостобуты, а обычные люди. По крайней мере, вчера ими были. Помнишь, ты мне рассказывала, что кроты стали кырами? Так и здесь. Обычные люди стали ухунами, ычами и елбутами. Не удивлюсь, что даже Борис Борисыч был вчера человеком. Ну или когда там Лепила появился в игре… Понимаешь меня, Нат? Даже нырки, что мы только что расстреляли, были людьми. Наверное… Тот ыч, которого я завалил в сквере Ивана Иваныча… Знаешь, там жил бомж...

— Знаю, — вздохнула Нат. — Ты думаешь, что ты убил не ыча, а того бомжа?

— Нет, не так. Я убил ыча, который только вчера был бомжом. Понимаешь? Вот что фигово. Мы заигрались и нам нет разницы, каких мы монстров убиваем — нарисованных или созданных. Поэтому я хочу помочь Шурику найти его друга. Потому что игра нас изменила, это бесспорно. Но мы все остались людьми. Думаешь, Шурик осознает, что он теперь преображенный? Да вряд ли. А вот что он друга своего потерял — он это понимает. И мы если его сейчас кинем — то будем ничуть не лучше его. Потому что он преображенный, а мы — мы еще ими не стали.

Высказавшись о том, что меня мучило весь этот день, я посмотрел на Нат. Она, задумавшись, смотрела в сторону атомной электростанции. Я хотел ей дать пару минут подумать, но она неожиданно произнесла:

— Сколько часов мы в игре?

— Часов шесть-семь, — пожал я плечами.

— Ну да. Знаешь, когда я увидела, как кроты становятся кырами, я подумала, что сошла с ума. Что заигралась вконец…

— Думаешь, что мы с тобой сейчас сидим в желтом доме и пускаем слюни, смотря в никуда? — усмехнулся я.

— Знаешь, это был бы для нас лучший вариант. Ведь получается, что мы с тобой уже убили несколько человек. Неважно, измененных или нет. Я вообще боюсь, что игра — это наши глюки и не более того. А мы убивали не преображенных, а людей. Настоящих. И только мы их считали преображенными. И сейчас весь город думает, что мы — монстры...

— Если бы так, то нам бы не дали играть столько времени. Точнее, не играть, а бродить по городу и убивать. Нас бы объявили террористами и завалили бы уже очень давно.

— Ладно, я с тобой. Давай найдем этого Витька. С чего начнем?

— С моей квартиры, — усмехнулся я. — Именно там он был в последний раз. Пошли?

— Хах. А ты сразу не мог сказать? Развел тут философствования, а на деле… Нам так и так нужно было тебе на квартиру.

Войдя в подъезд и поднявшись по лестнице до моей квартиры, я осмотрел смятую ударом тостобута дверь и повернулся к Нат:

— М-да, я уже и забыл, что Витек с Шуриком тут немного порезвились. И как я выбрался наружу… Ну что, дамы вперед?

Нат вздохнула и рывком распахнула дверь:

— И на кой мне такой слабосильный напарник? — усмехнулась она.

— Даже не знаю, — пожал я плечами. — Может, потому что у меня есть голова на плечах?

— Ага. А еще задница, которая вечно находит приключения на ровном месте.

— Прошу заметить, весьма симпатичная задница.

— Кто тебе такую дурость сказал?

— Нат, я же молчу, что все это время с превеликим удовольствием пялился на твою задницу. Могла бы и мою похвалить.

— Обезьяна, ты хоть сам понял, что сказал? Ладно, хрен с ним, с комплиментом в адрес моей попы. Я давно заметила, что ты откровенно ей любуешься. Не пристаешь — это уже хорошо. Но чтобы я хвалила твою жопу? Ты совсем ку-ку?

Я в ответ лишь развел руками. Сам предмет нашего короткого диалога был несуразен. Да, вместо того, чтобы заняться делом, мы обсуждали наши задницы. Это не просто несуразно, это было высшей формой идиотизма.

Нат покачала головой, улыбнулась и спросила:

— Может, все-таки займемся делом?

— Можно. Ты займись СВР, а я осмотрю кухню.

— Ты, что, втихаря пожрать решил?

— Нет. Просто последний раз я видел Витька именно на кухне. Оттуда и начнем его поиски.

— Ладно, принято. А где твой СВР?

— В спальне.

Мы вошли в квартиру и разбрелись в разные стороны: я пошел налево, на кухню, а Нат — направо, в мою спальню. Я жил в однокомнатной квартире, поэтому между мной и напарницей было всего метров пять, не больше. И в случае чего-то непредвиденного, чего, надеюсь, не случится, мы всегда успеем прийти друг к другу на выручку.

Если кто не помнит, кухонька у меня была маленькая. Холодильник, стол со стулом и плитка — вот что там помещалось с трудом, в этих шести квадратных метрах. Как мы там поместились втроем с тостобутами-бомжами — хрен его знает. Я сам на кухне чувствую себя как слон в посудной лавке. Но не в этом дело. Сам размер кухни не особо был важен, наоборот, это меня даже радовало. Быстрее ее осмотрю. А то Нат там найдет мои трусы или еще чего…

Осмотр кухни закончился, едва начавшись. Рассматривать пустые бутылки из под водки на столе было неинтересно, поэтому я заглянул под стол. И там нашел нечто, похожее на зацепку. Шеврон. Желтого цвета мишень на красном фоне. «Рестант».

М-да, кажется я поторопился давать обещание вернуть друга тостобуту. Потому что здесь, в моей квартире, побывал «Рестант». И это вот вообще хреново.

Для тех, кто не знает, «Рестант» — одна из группировок бродяг Пустошей. Хотя бродягами их в чистом виде и не назовешь. Скорее, они — военные, и не сказать, что бывшие. Да, согласно некоторым данным, «Рестант» был основан именно военными, которые волей случая оказались заперты в Пустошах. Странная хрень. Вольные бродяги в те времена спокойно болтались между Пустошами и Большой Землей, зачастую по несколько раз пресекая периметр, а вот военные якобы не смогли покинуть Пустоши. Ладно, не в этом дело. «Рестант» поставил себе цель — бороться с Пустошами. Цель хорошая, даже правильная, но вот методы… Короче, хреновые у них методы. То, что непонятно — уничтожить, то, что всем внезапно надо — захапать любой ценой. Рестантов любят чуть больше, чем ренегатов и бандитов. Просто потому что они — козлы. Уж простите, но это так. Я, наверное, кажусь излишне категоричным, но после одного случая не могу спокойно воспринимать долговцев. Хочется расстрелять в них весь магазин автомата и еще добавить.

В принципе, в последнем своем желании я был не одинок, но и не совсем не прав. Хотя бы потому, что эти козлы проникли в мой дом. Не знаю, как и у кого, но у меня словосочетание «частная собственность» вызывает понятное желание это не трогать. У рестантов такого не возникло, за что их надо покарать.

— Нат, у нас тут проблемка возникла! — крикнул я.

Через секунду Нат показалась из моей спальни. Только шла она как-то странно, задом наперед.

— Ты чего? — спросил я.

— Монки, не знаю, что там у тебя, но у нас точно есть проблемка. И не одна, — повернула ко мне голову Нат.

Тут же из из кармана плаща раздался приглушенный звук сообщения КПК. И в голове моей раздался голос виртуальной Нат:

— Активирован квест «Мама, папа, я — хрю, хрю!»

— Знаешь, меня убивает юмор разработчиков. Наверное, всем отделом придумывали названия для квестов, — пробормотал я себе под нос, а потом обратился к Нат: — Что там у тебя? Мое подождет…

— Сам посмотри, — пожала плечами Нат. Насколько я ее понял, она вовсе не жаждала вновь зайти ко мне в спальню. И тут дело было не в том, что это моя спальня.

Почесав затылок и запихав шеврон в карман, я отправился в свою спальню. Надо же узнать, что так напугало — а Нат точно была испугана, это и к бабке не ходи — мою бесстрашную напарницу там.

Долго искать не пришлось. Едва я вошел в спальню, так сразу все понял. На моей кровати вольготно разлеглась сина. Она была таких гигантских размеров, что наверное даже Хемуль бы пораженно присвистнул, едва ее завидев. По крайней мере, эта тварь с трудом помещалась на моей кровати.

Искренне пожалев, что вчера сменил постельное белье, я вышел из спальни таким же макаром, как недавно покинула ее Нат. Сделано это было для того, чтобы преображенный, занявший мою кровать, все также увлеченно жевал простынь, а не вздумал напасть.

Не знаю, какой больной мозг создал сину. Скорее всего, в тот день, когда родилась 3D-модель этого преображенного, разработчики были пьяны вдрабадан. И еще предварительно приняли какие-то галлюциногены. Так как они сами затрудняются ответить, от какого животного произошла сина.

По моему личному мнению, псевдоплоть — это безумная смесь краба, перекаченного мужика и свиньи. Ничем другим я крабьи лапки на огромной , но накачанной тушке объяснить не могу. А выпирающий глаз, который обычно бродяги получают в виде лута после победы над этим бедным созданием, появился только благодаря тому, что сина просто охренела от того, как над ней поиздевались разработчики.

Первую сину бродяги увидели еще в самом начале, вскоре после появились сами Пустоши.

Вскоре после этого со стадом син повстречался знаменитый бродяга по прозвищу Живчик. Кстати, именно после этой встречи он и получил это свое прозвище. Сины нехило так потрепали Живчика, но он умудрился выжить. С того времени Живчик люто ненавидел син и старательно их уничтожал при каждой встрече.

Когда бродяги перестали быть одиночным явлением в Зоне, к синам привыкли. Она, на самом-то деле, не представляла собой серьезной угрозы. Потому что была пуглива, хоть и агрессивна. Кстати, вот именно поэтому и я, и Нат вели себя тихо в спальне. Не буди лихо, пока оно тихо. Когда сина пугается, это может закончиться как угодно. Она может напасть. Или забиться в угол и истошно верещать, пока не привлечет чье-либо, к примеру, других син, внимание.

Одна сина — так себе опасность. Все, что нужно — не попадаться под ее крабовые лапки, а также под ее бросок. Благодаря немалому весу дух она выбивает на раз. Только вот с инерцией проблемы.

Намного сложнее справиться с несколькими синами. Одно радует, что они настолько пугливы, что порой хватает всего одного выстрела из пистолета в воздух. Когда сины пугаются, они начинают поистине броуновское хаотичное движение. Или, как сказал бы я сам, они начинают выполнять самый правильный план эвакуации. Помните, тот, где стрелки идут по кругу и в центре этого круга только одно слово «А-А-А-А!» Скорее всего, перспективы у бродяги, оказавшегося в центре такой «эвакуации», неважнецкие. Его просто растопчут. Как было когда-то с Живчиком.

— Что будем делать? — спросила Нат. — Напугать эту сину не получится, она нам все потопчет. И плакало наше расследование.

— Это да, но у тебя есть какие-нибудь мысли, кроме как пристрелить сину с одного выстрела? — я почему-то не сомневался, что именно эта мысль сейчас бродила в голове у Нат.

— Было бы у меня противотанковое ружье… Тогда можно было бы попробовать. Но калаш, обрез и макаров… Не, проще дождаться, когда она уснет.

— Ты в курсе, что преображенные не спят?

— Вообще-то спят. Когда поедят или когда им просто заняться больше нечем.

— Ну да, она сейчас вообще удобно устроилась, может, и уснет, — усмехнулся я.

В этот момент к нам откуда ни возьмись подвалил Шурик. Где он до этого бродил, я не в курсе. Со мной его на кухне было. Не думаю, что он прельстился вполне себе приличными формами Нат и пошел за ней. Шурик сейчас прельстился бы только бутылкой водки. Так что хрен его знает, где его носило.

Но его появление было как нельзя кстати. Я это ясно видел на лице Нат. У нее точно появилась какая-то идея.

— Шурик, а ты бы не мог нам помочь?

— А что надо? — усевшись в углу, спросил Шурик.

— Да ничего особенного, просто сина тут засела, в спальне, а мы ее никак выкурить не можем. Ты бы смог?

— Могу, а чё… — Шурик степенно поднялся и потопал в спальню. Но едва туда зашел, сразу же выскочил оттуда, словно ошпаренный. — Зн-н-наете что! С-с-сами свою свинюшку забивайте! Не-не-не мясник я, вот, значится.

Он вновь примостился в углу, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. Мы с Нат удивленно переглянулись. На моей памяти впервые тостобут испугался какой-то сины. Что значило — ни фига эта сина ни какая-то. Или тостобут у нас какой-то неправильный. С учетом того, что всего несколько часов этот тостобут был обычным бомжом. А сейчас стал совсем необычным мобом, скорее даже неписью, что отыгрывал явно не ту роль, которую ему прописали разработчики.

Обычно мобы в Пустошах агрятся на все, что видят. Им особо не важно, что перед ними: живой игрок или такой же моб. Агр для преображенных Пустошей — обычное состояние. Другого они не знают. Только неписи, которые обычно такие же бродяги, как и живые игроки, не агрятся по пустякам, а имеют какую-то роль. Неписи выдают квесты, порой помогают живым игрокам и многое-многое другое. Только вот неписи не ведут себя так, как сейчас себя вел Шурик. Смотря на него, мне вспоминался Шуба. И в принципе, я мог поверить, что Шурик такой же живой игрок, как и Шуба. Иначе его поведение объяснить было бы сложно. Только вот почему он порой вел себя как непись — вот это непонятно. А в самом начале нашего знакомства он вообще выглядел как моб.

— Ну и что будем делать? — спросила Нат.

— Не знаю. Ты можешь ее застрелить?

— Такую здоровую? Вряд ли. Выстрел в глаз сины — дело хорошее для скоропостижной кончины, но с этой синой я не уверена…

— Хм, — задумался я. Задумалась и Нат. Одному Шурику было пофиг. Кажется, его даже исчезновение Витька уже не так сильно волновало. А волновала его кухня. Пока думал, я успел заметить его пару косых взглядов в сторону кухни. Поймав еще раз его скорбный взгляд, я сжалился:

— Иди, — и Шурика словно ветром сдуло. Не прошло и пару секунд, как с кухни раздался звук льющейся водки в стакан. Потом хлопнула дверь холодильника. Наверное, Шурик вспомнил про закусь. И вот это натолкнуло меня на мысль.

— Слушай, — обратился я к Нат.

— Что такое?

— Джерри.

— Кажется, спит, — прислушалась Нат, слегка наклонившись к карману моего плаща.

— Ну да. Но разбудить его не проблема. Давай запустим его к псевдоплоти?

— Ты что, он же маленький совсем! — чего-чего, а вот такого возражения я от Нат не ожидал.

— Нат, ты ли это? — усмехнулся я.

— А чего такого? Джерри нам с кырами помог, он полноценный член команды…

— Нат, если бы ты чаще заглядывала в Энциклопедию, то знала бы, что курунахы — одни из самых опасных преображенных Пустошей…

— Ты чего несешь? Их же соплей перешибешь…

— Есть такое. Только вот если эта тварь умудрится впиться своими зубками в твое мясцо, то пиши пропало. Сожрет и не подавится.

— Погоди, но ты уже убил одного курунаха как раз тогда, когда он тебе вцепился в ногу. Ты сам мне говорил.

— Ага. Скорее всего, они тогда сами немного прихренели от того, кем стали. Представляешь, ложишься ты спать симпатичной такой белой мышкой, а просыпаешься облезлым, клыкастым, вечно голодным, еще и с огромными задними лапами и ушами.

— Знаешь, благодаря тебе, — засмеялась Нат, — мне еще больше жаль Джерри. Что ты со мной делаешь, обезьяна?

— Прекрати называть меня обезьяной! Я хотел взять ник «Manky», но он был уже занят.

— Manky? Что, серьезно? «Мужественный»?

— Ну да. Я был молод, не очень сообразителен и немного пафосен.

— Ясно все с тобой, — отмахнулась Нат, все еще посмеиваясь. — Ну так что будем делать с синой?

— Не знаю, — развел я руками. — Штурм — идея неудачная, она нас просто раздавит. В таком тесном пространстве, как моя спальня, нас или рикошетом убьет от шального выстрела, или мы будем нанизаны на ее крабовые лапки. Что ни мне, ни тебе наверняка не хочется. А Джерри ты не хочешь почему-то пускать в бой, хотя я тебя заверяю, что этот курунах сожрет сину в два счета и не подавится.

— Точно? — вздохнула Нат.

— Точно. Давай так, я сейчас разбужу Джерри, а потом брошу его в спальню. Погибнет в бою, я, признаюсь, особо жалеть не стану. Он тот еще проглот. Я его прокормить точно не смогу. Только если не ценой некоторых моих конечностей. А я тебя уверяю, что когда-нибудь, когда я не найду, чем его покормить, он доберется до моей ноги или руки.

— Ладно. Делай, что задумал.

Я не стал медлить и тут же засунул руку в карман плаща. Честно признаться, после встречи с Борисом Борисычем я и думать забыл о Джерри. А он ведь как-никак мой питомец. А я про него забыл. Нехорошо как-то получалось. А вдруг во время той стычки его вообще раздавили… Меня столько раз швыряло о землю, что вместо Джерри в моем кармане мог оказаться окровавленный плешивый блин.

Но мне повезло. Джерри был жив и здоров. И занимался любимым делом. Дрых. Мне даже немного завидно стало. Все-таки хороша жизнь домашних питомцев, пусть они хоть и преображенные. Ешь, спишь, ешь. И все. Классно. Мой внутренний ленивец от зависти едва не сдох, пока я пытался разбудить Джерри.

В принципе, это не так уж сложно было. Всего-то вытащить курунаха из кармана плаща и бросить его на пол. Жестоко, конечно. Гринписа на меня нет. Но не думаю, что Гринпис стал бы активно заниматься защитой преображенных Пустошей. Последние бы этого совсем не оценили, а вот какого-нибудь плотненького «зеленого» — с превеликим удовольствием. В виде обеда, естественно.

Джерри, к моему удивлению, упав на пол, не проснулся — он продолжил сопеть в обе дырочки. Немного постояв над курунахом и устав ждать, когда «его величество» соизволит проснуться, я тихонько ткнул его ногой. Это сработало. Джерри проснулся, вскочил на свои кривые лапки и противно заверещал. Словно пожарная сигнализация, которой не хватает мощности. Тут же на его хрип отозвалась сина своим хрюканьем. И вот это было совсем некстати. Я как бы вообще-то хотел, чтобы сина не знала о Джерри. Но, как обычно, мой план пошел насмарку с первой же секунды.

Я схватил Джерри, который уже вознамерился обследовать кухню на предмет чего-то вкусненького, и швырнул его в спальню:

— Кушать подано, Джерри!

Хрип курунаха на секунду сменился на приглушенный писк, словно он во что-то врезался, а потом перерос в счастливое верещание. Скорее всего, Джерри увидел гору мяса в виде сины. Грохот и возмущенное, хотя как его можно было так идентифицировать, хрюканье, ясно дало понять, что сина совершенно не согласна быть обедом.

— Охренеть, — проговорила Нат, слушая вопли и грохот, раздававшиеся из моей спальни. — Спорим, такого твоя спальня никогда не знала.

— Я более чем уверен, — усмехнулся я в ответ, — что и твоя тоже. Или ты любишь БДСМ?

— Пошляк, — пожала плечами Нат.

— Не всегда. Но не думаю, что Джерри и хрюшка сейчас занимаются чем-то пошлым. Это был бы уже полный трындец.

— Мне кажется, но ты все-таки не уверен, что Джерри сожрет сину.

— Да, есть такое. Ты видела, какая она здоровая.

Прошло несколько секунд в молчании, прерываемом только шумом из спальни, когда неожиданно грохот из спальни внезапно стих и раздался торжествующий хрип Джерри.

— Да ну нахрен! — воскликнула Нат, удивленно взглянув на меня.

— Ага, — протянул я. — Сам в шоке.

С этими словами, я осторожно сунулся в спальню. Увидев то, что там происходит, я развернулся обратно и ринулся к туалету. Но не успел. Слишком сильным был рвотный позыв. Меня вытошнило прямо возле двери в туалет.

— Ты чего? — спросила Нат.

— В спальню пока не ходи, — с трудом произнес я.

— Ладно, — согласилась со мной Нат, но любопытство дало свое — она все-таки сунулась в спальню и спустя пару секунд пронеслась мимо меня в туалет, откуда чуть позже раздались звуки рвоты.

— Я же сказал, — упрекнул я Нат, когда она вышла из туалета.

— Извини, я там немного грязи развела, — смущенно ответила мне Нат. — И спасибо за предупреждение. В жизни не видела ничего отвратнее.

— Да, я тоже. Но, думаю, через часик можно уже будет зайти. Правда, по сторонам придется не смотреть.

— Твоя спальня, ты и пойдешь! — усмехнулась Нат. — Может, чаю выпьем?

— Кстати, да, — я едва ли не радостно подхватил идею Нат и чуть ли не бегом направился в кухню. — Блядь! — забежав на кухню, воскликнул я. Я совсем забыл о тостобуте. А тот, несмотря на свой метаболизм, уже умудрился накушаться и спал себе спокойно, облокотившись на стол.

— Что такое? — в кухню забежала Нат. Видимо, услышала мой вскрик и поспешила на помощь.

— Да не, все в порядке, — отмахнулся я. — Просто про Шурика забыл.

Через несколько минут мы с Нат уже пили чай, с батоном и колбасой. И я о кое-чем вспомнил.

— Нат, — позвал я свою напарницу. — Смотри, что я нашел, — я вытащил из кармана шеврон «Рестанта» и показал его Нат.

— Блядь! — раздался чей-то голос, и мы с Нат удивленно повернулись к уже проснувшемся Шурику. — Как же я так лопухнулся! — сокрушенно произнес он, смотря на шеврон в моей руке.