Поздний цветок (гет)

У него ничего не получалось. В штрихах, что появлялись на пергаменте, вновь не ощущалось ни капли магии, и он чувствовал себя опустошённым.

— Скорпиус, мой мальчик, с вами всё в порядке?

Рука с пером застыла, не завершая рисунок; Малфой поднял голову. Слагхорн стоял над его котлом и встревожено цокал языком, недовольный состоянием то ли зелья, то ли Скорпиуса, то ли всего разом. Зелье и вправду вышло отвратным, ведь Малфоя оно совершенно не заботило. Он даже не помешал его пять с половиной раз против часовой стрелки и на целую тысячную грамма неверно отвесил златоглазок.

Малютку, наверное, удар бы хватил от такого варварства.

Губы его почти сложились в улыбку, но вспомнился их последний разговор на Астрономической башне. Улыбаться расхотелось. Малфой отложил перо, чернила размазались по неподвижному снитчу. В детстве нарисованные им снитчи всегда летали, заставляя родителей восторгаться нередкому, но всё же таланту своего сына. С поступлением в Хогвартс его рисунки потеряли магию.

— К сожалению, это зелье уже не спасти, — продолжал причитать Слагхорн, явно переживая, как лучше решить эту ситуацию. Малфой слушал декана вполуха. Обычно Скорпиус не создавал проблем на уроках и в целом был старательным студентом, но порой случались подобные казусы. И каждый раз Слагхорн переживал, шумно и бессмысленно…

Слагхорна очень беспокоило, что Малфой-старший будет недоволен оценками сына; может, он ещё опасался реакции самого Скорпиуса, хотя казалось — с чего бы… Малфой тихо хмыкнул себе под нос. Наверное, проще перечислить, что не беспокоило декана. Наверное, его возраст? Загадка для Хогвартса — как старик оставался таким бодрым и жизнерадостным в свои дряхлые года.

— Придёте на пересдачу сегодня после уроков, молодой человек, — определился Слагхорн, и Малфой отрешённо кивнул, опуская взгляд на заляпанный чернилами неподвижный снитч. Он ощутил недовольные взгляды нескольких однокурсников, но не видел причин для зависти или злости: Малфой был не единственным студентом, которому давались поблажки. Это же Слагхорн. Переживать из-за чьего-то недовольства Малфой, впрочем, и не собирался.

Кому-то декан Слизерина всё же озвучил вердикт «Отвратительно» без права пересдачи, пустив по кабинету шепотки. А после Слагхорн восхищённо заахал и заохал, склонившись над, несомненно, наипрекраснейшим зельем Поттера. Пользуясь этой суетой, Малфой посмотрел в сторону Розы. Свои густые ярко-рыжие волосы она заплела в высокий хвост, как и всегда на уроках, где требовалась высокая сосредоточенность.

Её зелье было готово, но Слагхорн не спешил покидать Поттера, ударившись в воспоминания о его бабушке и отце, тоже отличных зельеварах. Поттер вежливо слушал декана, кивая и поддакивая, Роза пользовалась моментом и, конечно же, читала. Сколько Малфой её помнил, она всегда была с книгой в руках: мисс Уизли никогда не позволяла себе расслабиться и держала себя в тонусе.

Отец хотел от Скорпиуса того же, но младший Малфой не находил в себе той самоотдачи, что была в Розе. «Выше ожидаемого» и нечастые «Превосходно» были его пределом, и Скорпиус полагал, что этого достаточно и с «Ж.А.Б.А.» он справится прилично. Отец же продолжал брюзжать в письмах, что желает видеть большее. Он помешался на восстановлении репутации имени Малфоев, и Скорпиусу порой казалось, что папа сходил с ума.

Когда-то ему хотелось соответствовать ожиданиям отца. Сейчас же всё казалось трагикомедией, не достойной излишних переживаний. У папы было забавное лицо, когда Скорпиус предложил тому усыновить Поттера или Уизли; стало скучно, когда отец после этого устроил ему пытки своими нудными речами о том, что наследник дома Малфоев должен был утереть нос этим двум умникам.

Увы, мечтам папы не дано было сбыться, ведь Скорпиус не смотрелся так хорошо с книгами, как мисс Уизли. Наверное, поэтому Роза всегда его показательно игнорировала.

Фыркнув себе под нос, Малфой отвёл взгляд от сосредоточенного личика Розы и стал собирать вещи — Слагхорн сжалился и наконец-то отпустил их со своего занятия. Поттер вылетел из кабинета одним из первых: наверное, решил высморкаться после трогательных речей декана.

Уизли же привычно задержалась у стола преподавателя — Малфой различал её спокойный, размеренный голос сквозь гвалт покидающих кабинет студентов. Речь Розы всегда была похожей на красивую мелодию. Звучала она не для него, как обычно, поэтому Скорпиус оставил декана и старосту ворковать о дополнительных свойствах перьев болтрушайки.

Возле кабинета ЗОТИ было столпотворение, из которого громкими разговорами выделялись гриффиндорцы. Проход внутрь помещения был перекрыт толпой, и Малфой быстро определил спокойное местечко возле Поттера, который стоял чуть поодаль ото всех, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди — дружелюбие так и излучалось с каменного лица старосты школы, отпугивая всех вокруг.

Малфой догадывался, в чём причина поганого настроения Поттера: уже давно проследил закономерность его появления после очередных восхвалений Слагхорна предкам Поттеров. Жаль, что декан не догадывался о тонкой душевной организации своего старосты, который бесился, что его достижения приписывали генам и фамилии, а не талантам и стараниям.

Увы, спокойно постоять в ожидании преподавателя не удалось. Заметив Малфоя, из толпы гриффиндорцев выскочил низкорослый блондин и грубо схватил Скорпиуса за ворот мантии, заставив сделать пару шагов назад. Кривая улыбка сама по себе нарисовалась на лице Малфоя.

— Финниган, — лениво протянул он, никак не отреагировав на столь воинственные действия и продолжая расслабленно стоять. — Чем обязан?

— Ты перешёл все границы, ублюдок, — Финниган злился, это чувствовалось по тому, как его кулаки сжимали мантию Скорпиуса. Малфой чувствовал желание гриффиндорца пересчитать ему зубы, и его это забавляло. Это было так предсказуемо…

— Не понимаю, о чём ты, — Малфой старательно добавил в свой голос как можно больше ехидства. Ему нравилось, как недоумки с этого бесились.

— Не притворяйся! — едва не взвизгнул Финниган, агрессивно тряханув Скорпиуса; это уже Малфою не понравилось, и он показательно ласковым жестом убрал руки гриффиндорца от себя — по факту сжав их с такой силой, что Финниган грязно ругнулся, отходя от него и хватаясь за ладонь.

Гриффиндорцы недовольно загудели, слизеринцы напряжённо наблюдали. У Поттера был вид учёного, следящего за интересным экспериментом: вмешиваться староста явно не собирался, но Малфой этого и не ждал. Ни от кого не ждал.

— Всё ещё не понимаю, Финниган. Подожди! — Скорпиус щёлкнул пальцами. — Я понял. Понял, что мне это неинтересно.

— Ещё бы такому бездушному ублюдку было интересно, я не удивлён! — фыркнул Финниган, зло сверкая глазами. — Из-за твоей тёмной магии, змеёныш, Пратчетт находится в больничном крыле! Невменяемый! Что ты с ним сделал?

— Ты оскорбляешь мою честь этими необоснованными обвинениями, — печально вздохнул Малфой. — У тебя есть доказательства, Финниган?

— Я знаю, что это сделал ты!

— Как я и думал. Закрой рот тогда и не лезь ко мне, — Скорпиус пригвоздил гриффиндорца холодным взглядом. Он уже давно понял, что можно много чего добиться правильной подачей своих прекрасных глаз, но, к сожалению, с безрассудными гриффиндорцами это не всегда работало. Как и сейчас, когда Финниган выхватил палочку и направил на Малфоя.

— Ты нападёшь на безоружного, Финниган? — Малфой криво ухмыльнулся, поднимая ладони. Когда-то он тоже был юным идиотом и выхватывал палочку, желая наказать обидчиков. Этот способ помогал выпустить пар, конечно, но последствия для Скорпиуса всегда были неприятны.

Финниган скривился от бешенства, опуская палочку, а потом вновь её угрожающе вскинул.

— Если ты, — неожиданно заговорил он, — если ты что-то подобное сделаешь с мелкой Поттер, тебе не поздоровится.

На короткое мгновение Малфоя полностью поглотила злость, но он справился с собой. Финниган сглотнул, нервно сжав палочку.

— Как забавно, — приподнял одну бровь Скорпиус и тихо усмехнулся. — Ведь это то, что я хотел донести до вас.

Гриффиндорцы, странные, глупые, безрассудные, противоречивые гриффиндорцы. Сами ведь вечно грызутся с малюткой, а сейчас готовы защищать её от злого и страшного Малфоя. Он даже не понял, что именно разозлило его в предостережении Финнигана: лицемерие львиного факультета? Или же то, что его собственный никогда такой открытой защиты не проявлял?

О, нет, Скорпиус не жаловался: когда-то Кристиан Забини, будучи старостой, часто спасал непутёвое чадо Малфоев от необдуманных действий и учил выживать в Хогвартсе, недружелюбном по отношению к Слизерину. Забини часто вещал о необходимости всем слизеринцам держаться вместе и не допускать внутренних конфликтов. Возможно, только благодаря его речам Скорпиус когда-то нашёл силы не возненавидеть своих однокурсников.

«Посмотри на них, Малфой. Сопля Селвин истерически икает, стоит кому-то на него косо посмотреть; Роули палочку роняет через раз, когда нервничает, а Нотт теряет дар речи и превращается в болвана. Так что не вини их в слабости или трусости: у них ещё нет таких ядовитых и наточенных зубок, как у вас с Поттером. Не жди ни от кого помощи, Малфой, и учись выживать самостоятельно».

Выживать самому — полезное умение, лучше, чем постоянно ждать, когда тебя кто-нибудь спасёт. И всё же… Как трогательно. Перед ним стоял основной состав седьмого курса Гриффиндора во главе с Финниганом и открыто сообщал, чтобы он не смел обижать малютку. Слизерин такого никогда ни для кого не делал.

— Юстас Финниган, прекрати балаган и опусти палочку, — строгий голос разрезал напряжение момента, на сцене появилась мисс Уизли, зажимая очередной талмуд подмышкой.

— Смотри-ка, Финниган, даже главная староста недовольна твоими варварскими замашками, — Скорпиус говорил это, стараясь поймать взгляд Розы, но её ясные голубые глаза смотрели куда угодно, только не на него. Она не давала ему ни одной возможности дать себя понять, и это раздражало. Малфой отвёл взгляд в сторону, когда Роза стала всех подгонять зайти в кабинет.

— Что-то Поттер не спешил тебя спасать, — сплюнул Финниган напоследок, заходя в класс под требовательным взглядом мисс Уизли. Убедившись, что все воинственные гриффиндорцы оказались подальше от Малфоя, Роза и сама скрылась в кабинете.

Поттер не спешил уйти, и Малфой направил на него свой пристальный взгляд. Староста не стушевался, продолжая прижиматься спиной к стене, лишь задумчиво склонил голову и прищурил глаза.

— Какие-то вопросы, мистер Поттер? — поинтересовался Скорпиус с саркастичной вежливостью.

— Ты сделал это с Пратчеттом из-за Лили, — утвердительно произнёс Поттер, заставив Малфоя хмыкнуть. — Странно. Не замечал за тобой раньше благородных поступков.

— Поэтому решил отдать на растерзание гриффиндорцам? Мне не очень нравится то, как ты проявляешь благодарность, Поттер.

Староста равнодушно пожал плечами, отталкиваясь от стены и выпрямляясь, одной рукой приглаживая растрёпанные волосы.

— Мне просто было интересно посмотреть на твою реакцию, — Поттер кивнул сам себе, видимо, с чем-то определившись. Малфою это не очень-то понравилось. — Лили странно ведёт себя последнюю неделю. Я подумал, что это из-за тебя.

— Что значит «странно»? — произнёс Малфой вслух.

А про себя подумал, что это мягко сказано. Он старательно абстрагировался от горечи, что испытывал из-за последней встречи с малюткой, но благодаря Поттеру это вновь нахлынуло на него. Скорпиус был обижен и вместе с тем почему-то испытывал вину. Малютка избегала его, и если раньше он думал, что это из-за его репутации в школе, то теперь всё стало сложнее.

— Я заметил тенденцию: за время общения с тобой, то есть последние два месяца, Лили стала счастливее, чем раньше, — Поттер стиснул зубы, его ядовито-зелёные глаза вперились в Малфоя, будто желая высосать душу. Скорпиус уже давно подозревал, что факт его причастия к счастью малютки немножко так бесит её братишку; вот только Поттер оценил выгоду и не лез в их с малюткой отношения. — Но последнюю неделю она стала себя вести… как раньше. И мне интересно, может, ты что-нибудь знаешь об этом, Малфой?

Знает ли он… На самом деле у Малфоя были некоторые подозрения. То, как малютка повела себя после его слов о Розе… То, как она часто краснела в его присутствии… То, что даже сам Поттер говорит о «счастье» сестры от общения с Малфоем. То, как она злилась из-за пары ничего не значащих фраз об Уокере… И какой симпатичной и очаровательной она старалась быть в Хогсмиде. Малфой пока и сам до конца не верил в свои подозрения, чувствуя себя чрезвычайно растерянным. А уж если он озвучит это старосте…

Поттер убьёт его, сожжёт труп и с улыбкой на устах позволит малютке развеять прах на Астрономической башне.

— Понятия не имею, — уверенно заявил Скорпиус. Ядовитые глаза Поттера опасно блеснули.

— Я подозревал, что ты ничего не скажешь, — неожиданно Поттер расслабился, а на его обычно серьёзном лице появилась мягкая улыбка. Скорпиус наоборот напрягся, когда староста дружелюбно похлопал его по плечу. — Если ты обидел её, Малфой, можешь и не мечтать о спокойном окончании школы.

Убедившись, что Малфой правильно его понял, Поттер зашёл в кабинет ЗОТИ. Скорпиус, заторможено поправив мантию, смятую недоумком Финниганом, медленно последовал за старостой. Поттер никогда не разбрасывался пустыми угрозами: от его мягких улыбок и ласкового тона становилось не по себе. Малютка и не подозревала, какие мощные силы стоят за её маленькой фигуркой. Поттер целенаправленно зарабатывал себе безупречную репутацию и добивался для себя всё большей власти; он был любимчиком преподавателей, администрации и Попечительского совета, а также пребывал в курсе почти всех дел факультета и школы. Поттер был способен повлиять на многое.

Скорпиус замер перед дверьми в кабинет, прислонившись к ним и ощутив лбом приятную прохладу дерева. Он чувствовал себя ужасно усталым. Возможно… Возможно, изначально не стоило начинать общение с малюткой. Он же представлял, к чему всё придёт. Прекрасно знал, что у Поттера сестринский комплекс и он будет шипеть ему угрозы; знал, что гриффиндорцы не упустят свой шанс потрясти дубинами; знал, что Роза останется верна себе и не позволит ему увидеть большее.

Знал, что малютка будет его ненавидеть…

— С вами всё в порядке, мистер Малфой? — Скорпиус неторопливо отстранился от двери и с кривой улыбкой посмотрел на удивлённого преподавателя Защиты.

— Ждал вас, сэр, — Малфой с ироничным поклоном раскрыл дверь.

— Благодарю, — в голосе профессора было море подозрения, но он предпочёл молча пройти в кабинет. Скорпиусу оставалось только последовать за ним и вновь окунуться в утомительную атмосферу всеобщей неприязни. Слизеринцы, конечно, Малфою дорогу не переходили, но и друзьями ни с кем он не стал. Более-менее адекватное общение у него получалось только с Поттером, но болтать друг с другом они не стремились.

О том, что общение может быть простым и приятным, Скорпиус узнал рядом с малюткой. Малфой, сидя за задней партой, неосознанно выводил на пергаменте башню, подозрительно схожую с Астрономической.

Боевая, мстительная, смешная малютка Поттер. Рядом с ней Скорпиус чувствовал себя спокойнее и намного мудрее, чем был на самом деле — она ведь так внимательно слушала все его речи. Но вообще он привык молчать и наблюдать, и с малюткой это тоже было интересно. У неё было много переживаний и историй, радости и злости, мыслей и глупостей; она передавала их ярко и в красках, позволяя и ему проживать эти моменты с ней. У неё живая мимика и ловкие движения, и было забавно следить за ходом её эмоций.

Смешная, грустная, потерянная малютка Поттер. Огромная семья, выводок братьев и сестёр, известность фамилии на весь магический мир… И она почему-то казалась растерянным одиноким львёнком среди них. Скорпиус слишком часто сталкивался с ней по ночам, когда шатался в стремлении найти спасительные одиночество и спокойствие; в светло-карих глазах малютки с негаснущим огоньком ярости он видел отражение своего желания покоя. Видел страх показаться слабой и беспомощной, видел злобно шипящего котёнка, не знающего, как выбраться из ловушки, в которую сам себя загнал.

Возможно, не стоило ему начинать общение с малюткой…

Но смог бы он удержаться?

Малфой изумлённо выдохнул, сжимая перо. Фигурки в нарисованной башне двигались. Никто не колдовал над рисунком палочкой; значит, это он. Он сам… Он оживал.

* * *

Отработка у Слагхорна проходила в расслабленной атмосфере, декан то и дело предлагал засахаренные ананасы Малфою и Томас, однокурснице с Рейвенкло. Скорпиус отрешённо кивал на некоторые вопросы Слагхорна, посвятив своё внимание зелью, и в итоге Кристи Томас приходилось отдуваться за двоих в общении с преподавателем. Почти под конец готовности зелий в кабинет зашла Роза Уизли, заставив Малфоя встрепенуться. Пришла мисс Уизли, конечно же, к Слагхорну, и — естественно — с книгой, видимо, нужно было обсудить какой-то важный вопрос.

Малфой пристально наблюдал за Розой. За её безупречной вежливой улыбкой и слегка вздёрнутым носом, за выверенными жестами и прямой осанкой. Она источала уверенность в себе и доброжелательность, а в лице было спокойствие. Никогда Скорпиус не видел, чтобы кто-то смог поколебать Розу Уизли; раньше он завидовал её выдержке, недоступной ему, и ненавидел размеренность её голоса. Он жаждал разгадать секрет её умиротворённости и сам не заметил, как наблюдение за ней превратилось в удовольствие. Не заметил, как стал везде искать всполохи ярко-рыжих волос и сияние ясных голубых глаз…

Скорпиус удивлённо вздрогнул, когда понял, что Роза смотрит прямо ему в глаза. Он слишком привык, что она старалась не подкреплять его чувства… не давала посмотреть ему дальше, глубже, увидеть больше, чем Роза показывала другим.

Когда-то Скорпиус сказал ей: ты мне нравишься. Малфой так долго любовался ею… И в какой-то момент окончательно осознал, что всё то время, что он ненавидел её, а потом просто наблюдал — он просто хотел быть рядом с ней. Видеть её улыбку близко-близко, наслаждаться мелодией голоса и чувствовать её поддержку.

Роза не стала искать подводные камни в его словах, нет. Улыбнувшись, Роза спросила: нравлюсь я… или мой образ?

Мисс Уизли умела ставить человека в тупик и наверняка наслаждалась чужой растерянностью. Как сейчас, спустя долгое время наконец-то глядя ему прямо в глаза. Малфой понял, что пришла она всё-таки не к Слагхорну. Нет. Роза пришла к Скорпиусу.

Просто совершенно незачем остальным знать, что у мистера Малфоя и мисс Уизли могут быть какие-то запланированные совместные дела… Из кабинета они будто случайно вышли вместе, предварительно дождавшись, пока уйдёт Томас. Скорпиус то и дело кидал заинтересованные взгляды на идущую рядом Розу; заговорила она, лишь оказавшись возле одного из пустых кабинетов.

Против воли Малфой чувствовал волнение: слишком это напоминало прошлый год, когда Роза допускала между ними отношения большие, чем просто однокурсники. Её небесно-голубые глаза лучились интересом и некоторым озорством, ведь, скрываясь от других, они будто делали что-то противозаконное. Личные дела Роза считала, как ни странно, личными и не желала делать их достоянием общественности.

Тогда Малфою это безумно нравилось, ведь казалось, что подобное их тайное общение когда-нибудь и вправду приведёт к чему-то большему. Что он сможет когда-нибудь поцеловать её красивую улыбку…

А Роза просто пыталась понять, нужно ей общение с ним или нет. Роза всегда была умной девочкой. Отношения с ним не дали бы ей ничего, кроме трудностей и боли; в этих отношениях остро нуждался он и совсем не нуждалась она. Роза была слишком сильной, слишком самодостаточной, слишком несокрушимой, чтобы он мог ей что-то дать.

Ей нужен был кто-то сильнее, не столь сломанный, как Скорпиус Малфой. Нужен был тот, перед которым она смело бы сняла свою маску идеальной девочки и показала, что живёт внутри. Или… тот, который бы сам догадался о том, какая она на самом деле.

Скорпиус, сколько бы ни наблюдал за ней, постичь её дальше образа не смог. Или… не захотел.

— У вас страсть к пыли, мисс Уизли, — с ироничной усмешкой прокомментировал Скорпиус, закрывая за собой дверь и спиной к ней прижимаясь. Они и раньше обожали заваливаться в заброшенные пыльные кабинеты.

Роза криво улыбнулась и пожала плечами, облокачиваясь бедром об одну из парт и складывая руки на груди.

— С Лили ты не такой вежливый и обходительный, — заговорила Роза, тем самым заморозив улыбку на лице Скорпиуса. Наверное, стоило ожидать, что мисс староста возжелает почитать ему нотации, тем более что малютка приходилась ей кузиной. И малютка… очень остро реагировала на их родство. — Как ты её называешь? «Малютка»?

Смотрела Роза недобро. И почему-то… Скорпиусу от этого было очень хорошо.

— Да, малютка. Она очень забавно злилась раньше, когда я её так называл. А теперь… — Малфой замолчал, вспоминая горящее лицо младшей Поттер. Да, раньше она просто злилась, а теперь… Эти глаза, полыхающие от злости на собственное смущение. Её смущение… Скорпиус мотнул головой, возвращаясь к Розе и её недоброму взгляду. — Что за недружелюбие, мисс Уизли? Ревнуете?

Роза только фыркнула.

— «Забавно злилась», серьёзно, Малфой? Она тебе не домашний зверёк!

— О, нет. Малютка однозначно из диких, — против воли он заулыбался, и Роза, кажется, увидела в этом насмешку над кузиной.

— Мне это не нравится, Малфой. Не нравится, к чему всё пришло… Ситуация с Пратчеттом — это недопустимо! Почему ты вновь начал это делать?

— Не понимаю, о чём вы, мисс Уизли.

— Можешь не притворяться. Доказательств нет, и лично я не собираюсь их искать. Но я хочу сказать тебе: прекрати использовать Тёмные Искусства на студентах. Мадам Помфри удалось привести Пратчетта в чувства, но… — Роза неожиданно запнулась, опустив голову. Малфой мрачно наблюдал за ней, ожидая продолжения. — Он слишком страшно кричал.

— Не беспокойтесь, мисс Уизли. Могу заверить, что заклятье было произнесено профессионалом. Всего лишь маленькая безобидная месть в стиле малютки, короткий тур по личным кошмарам мистера Пратчетта.

— Лили никогда не лезет в голову к человеку, — резко отчеканила Роза. — Её отмщения не приносят ущерб здоровью. Ты же мог свести Пратчетта с ума, и это всё кончилось бы для тебя очень плохо.

— Беспокоишься обо мне? — он хотел произнести это иронично, но голос в конце предательски дрогнул. Это словно смягчило Розу, ведь её лицо перестало быть маской неодобрения.

— Что, если и так, Скорпиус? Да, я беспокоюсь. Я не считаю тебя плохим человеком, но ты способен творить страшное. Ты и Лили… Вы в этом похожи. Ведомые собственным чувством справедливости, вы можете наделать глупостей.

— Мне нравится чувство справедливости малютки.

— Не сомневаюсь, — ухмыльнулась Роза. — И она в восторге от тебя, такого поддерживающего.

Малфой лишь надел улыбку. Он услышал намёк в её голосе, и… Уизли говорила обо всём этом слишком спокойно, когда он хотел бы видеть горящие от ревности глаза. Прямо как… у малютки в их последний разговор. Мерлин, что ему с этим делать?

Скорпиус был честен с собой, он всё ещё был заворожен Розой или её образом — неважно. Малютка… Малютка была ему близка, она стала ему другом, или же — словно младшая сестра? Может, у него сестринский комплекс, совсем как у Поттера! Она ведь такая милая забавная злюка.

— Малфой… Что ты чувствуешь к Лили на самом деле? — тихо спросила Роза. Она отвернулась от него, глядя теперь в окно — близился закат, на улице медленно темнело.

— Почему тебя это волнует, Уизли?

— Что ж… Судя по твоему игривому тону, ты чувствуешь не то, что ей бы хотелось, — задумчиво проговорила Роза. Малфой чувствовал, как где-то глубоко внутри зарождается огонёк злости.

— Что ты вообще об этом знаешь, умница Рози? — резко спросил он, и Роза с удивлением на него обернулась. Малфой ядовито улыбнулся в ответ на раздражение в её взгляде. И правда, её бесит это прозвище.

— Знаю, что ты ввёл её в заблуждение, и теперь она страдает, — но голос её по-прежнему был спокоен, да и раздражение в голубых глазах успокаивалось. — Так как я до сих пор чувствую твои взгляды, то вряд ли ты ответишь ей взаимностью. Поэтому я бы хотела, чтобы ты перестал её мучить.

Скорпиус Малфой абсолютно точно восхищается Розой Уизли. У неё есть смелость требовать от него очень жестокие вещи. Столько лет он пытался сражаться со слухами; пытался смириться с предательством папы, который посчитал травлю в школе пустой детской жалобой; заставил поверить себя в то, что одиночество — его собственный выбор; нашёл единственную отдушину в чувствах к ней, том человеке, на которого он бы хотел быть похожим. Будь в нём хоть чуть-чуть качеств от мисс Уизли, возможно, папа и сам Скорпиус были бы счастливее.

А потом появилась малютка, и всё это стало не настолько важным.

— Знаешь, что я думаю, Рози? — Малфой холодно смотрел в нечитаемые голубые глаза. — Думаю, что это не твоё дело.

* * *

На квиддичном поле найти малютку было проще всего. Из других мест она с лёгкостью ускользала: научилась быть призраком среди других студентов, как и он когда-то. Малютка всё ещё избегала его, и Малфой, чувствующий смутную тревогу после разговора с Розой, решил её найти сам. Он эгоистично надеялся, что если они поговорят сейчас, то смогут вернуться к своим прежним взаимоотношениям. Откровенно говоря, Скорпиус скучал.

Малфой не ожидал, что, поднявшись на трибуну, он станет свидетелем ссоры команды. Скорпиус услышал резкий голос малютки и нашёл её — она парила метрах в трёх над землёй, тёмно-рыжие волосы были спрятаны под шапкой и шарфом, а на лице её горела безумная ярость. Малфой совсем не удивился, когда она неожиданно сорвалась с места и пикировала на метле прямиком к одной из охотниц, сбивая её на землю.

Скорпиус поспешил спуститься на поле, ведь там начиналась настоящая маггловская драка. Малфой держал палочку в руке, готовый в удобный момент направить заклятье в незнакомую ему девчонку с Гриффиндора, как потасовку прекратил их капитан. Малфой помнил, как о нём рассказывала малютка; МакЛагген оттолкнул свою охотницу и теперь крепко держал за плечо малютку, которая продолжала брыкаться.

МакЛагген не кричал, но говорил громко и уверенно:

— Ты помнишь наш уговор, принцесса? Поттер, на меня посмотри. Уговор помнишь? Мне не нужны истерички в команде.

Малфой медленно опустил палочку, глядя на то, как скривилось лицо малютки. Она вновь взбрыкнула, на этот раз вырвавшись из хватки капитана.

— Да и не сдался мне твой квиддич, капитан. Команда у тебя — дерьмо!

— Красота в глазах смотрящего, принцесса, — фыркнул МакЛагген.

— Пошёл ты к чёрту со своими ванильными цитатами… — пробурчала малютка, но МакЛагген её уже не слушал, потому что рявкал на команду, которая заворожено и жадно слушала их с малюткой разговор.

— Ну-ка взлетели все тренироваться! Криви, тоже хочешь взбучку получить? Я готов обсудить твоё косоглазие!

Малютка ещё не заметила Скорпиуса, она резко кинулась в раздевалку за своими вещами. А Малфой вспомнил их разговор. МакЛагген обещал выгнать её из команды, если его что-то не устроит. И… выгоняет.

«Квиддич дарит мне лёгкость!» — и глаза у малютки и вправду счастливо блестели каждый раз после тренировок. Она злилась и смеялась, рассказывая о своём брате Джеймсе, который был отличным игроком в квиддич; цитировала его смешливо-уничижающие шуточки и забавно пародировала. Малфой видел, что она скучала по нему.

Почему-то ему тоже стало горько.

Малютка вылетела из раздевалки и была поймана МакЛаггеном; Скорпиус прислонился спиной к трибунам, наблюдая за их тихим разговором. Малютка воинственно сверкала глазами — она всегда становилась похожей на вздыбленного котёнка, когда чувствовала себя уязвимой.

— А вот и твой дружок, Поттер! — неожиданно заверещала та охотница, привлекая внимание к Малфою. Скорпиус отметил, как окаменела малютка, и кинул оценивающий взгляд на отчаянную гриффиндорку. Кажется, это… Смит. Смит побледнела и поспешила улететь от пристального взгляда Малфоя.

— Изучаешь нашу тактику, Малфой? — МакЛагген подошёл к нему, закинув метлу на плечо. Он не казался агрессивным, но фигура показательно излучала мощь.

— Всю информацию уже направил к мистеру Нотту, — сверкнул кривой улыбкой Скорпиус, и МакЛагген размял плечи.

— Так даже интереснее.

Малютка пролетела мимо, якобы ненароком треснув древком своей метлы о плечо Малфоя. МакЛагген удивлённо вскинул брови, а Скорпиус, коротко кивнув на прощание, устремился следом за малюткой.

Это было неудачное время. Скорее всего, ей хотелось сейчас выплеснуть эмоции и где-нибудь горько порыдать, а он своим присутствием не позволял это сделать.

Но Скорпиус очень не хотел оставлять её одну.

— Малютка! — позвал он её, и Лили резко повернулась к нему лицом, заставив растерянно замереть.

— Какого чёрта тебе от меня надо?! — крикнула она так громко, что со стоящих рядом деревьев взлетели птицы. — Я с самого начала не понимала! Ты постоянно приходил, говорил со мной, поддерживал меня, как будто… — она поперхнулась воздухом, прикрыв глаза. И решительно их распахнула: — Ты любишь Розу?!

— Что… — так сразу подобных вопросов Малфой не ожидал, но малютка не была настроена на конструктивный диалог.

— Да или нет! — рявкнула она. — Любишь Розу?

— Слишком сильное слово, малютка.

— Ох, хорошо, мистер зануда! Ты влюблён? Тащишься с неё? Мечтаешь о том, как бы потискать её за гобеленом?! — а вот и вся цветастость мерзкого языка малютки, которая всегда так его забавляла, когда была обращена на других.

И она всё больше распалялась.

— Я всё знаю, ясно? И я не желаю быть жалкой заменой! Мне не нужны подачки от тебя и притворное милосердие, не нужно, чтобы ты лез в мои разборки с Пратчеттом и кем-либо ещё! Мне, — неожиданно она закопалась в своей сумке, а потом без жалости швырнула ему что-то в лицо. Малфой по инерции поймал карточку, взглянул на неё: на него презрительно смотрела и кривилась Маладора Гримм, редкая карточка из золотой коллекции шоколадных лягушек. — Мне не нужны твои жалкие знаки внимания… — малютка вновь начала задыхаться, и обеспокоенный Скорпиус шагнул вперёд.

Он был испуган. Он не представлял, что для малютки общение с ним было настолько важно — настолько, что она не желала делить его внимание с кем-то другим. Он чувствовал, что в этот момент теряет её. Это испугало настолько, что Скорпиус не мог сообразить, что ему сделать.

Малютка на его попытку приблизиться отшатнулась.

— Нет! Не хочу! Не желаю быть клоуном для забавы, чтобы ты мог позабыть о том, что Рози топчет твои чувства! Мне это к чёрту не сдалось, слышишь?! Ненавижу тебя! — её голос сорвался, а лицо страшно скривилось, малютка резко развернулась от него и побежала прочь.

А Малфой чувствовал, как что-то разрывается внутри, и наружу лезет нечто тёмное и ненавистное. Слегка позабытое чувство необъятной злобы. Образ Розы, столь долго живший в нём, оказался первой жертвой его внутренней агонии, истираясь в прах.