Шахматный порядок (гет)

Альбус побледнел. Он не видел в темноте, что именно находится на его плече, но ощущал что-то влажное. «Кровь?» — с замиранием сердца подумал он. Альбус щелкнул пальцами и наколдовал синий светящийся шар, какой он обычно использовал для чтения. К его удивлению, плечо было чистым.

«Наваждение», — подумал он.

Ал погасил пламя. Вчера, в первый день летних каникул, он вечером вернулся домой, пообещав приехать к Эрику в гости. Лили как раз попалась под горячую руку Ромильды и долго скулила после очередного наказания. Мальчик посмотрел на часы: была половина второго ночи. Спать не хотелось. Он решил было почитать, как вдруг увидел тусклое пламя в камине.

— Привет! Ал, скорее, к нам!

Поттер не поверил собственным ушам и пристально посмотрел на огонь. В следующую секунду мальчик протер глаза, но не ошибся — из камина действительно выглядывала кудрявая голова Эрика.

— Ну, долго изучать меня будешь? Я понимаю, что ты тут с ума сходил от скуки, но всё-таки… Быстрее, собирай вещи и влезай в камин!

К счастью, Альбус еще толком не успел распаковать чемодан после поезда. Быстро забросив в него книгу про Круг Тьмы, он подошел к маленькому столику. Затем быстро нацарапал: «Еду к Ноттам. До встречи следующим летом!». Положив пергамент на стол, Поттер последовал совету друга.

— Да беги в пижаме, не волнуйся! — шептал довольный Эрик. — У нас переоденешься.

Проходя через камин, мальчик почувствовал легкий адреналин. Впервые он уходил из дома без согласия взрослых. Каминные решетки весело проносились мимо, и Альбус иногда задавал себе, не продолжает ли ему сниться странный сон. Он понял, что не спит, только в тот миг, когда ветер выбросил его в знакомую комнату со светло-зелеными обоями, деревянными панелями, дорогой темной мебелью и высоким потолком. Да! Он вырвался на свободу. И вряд ли кто-то вообще станет волноваться о том, где он проведет лето.

— Быстрее переодевайся и спускайся в гостиную! — подмигнул другу довольный Эрик. — Мои еще там.

— В гостин…

Альбус посмотрел на часы в форме витиеватой изумрудной змеи. Половина первого ночи! Неужели родители Эрика еще сидят в гостиной? В доме Поттеров родители требовали ложиться не позднее одиннадцати. Ал почувствовал пьянящий запах свободы, словно он, наконец, попал туда, где можно не соблюдать идиотские ограничения.

— Невероятно…

Ал не мог поверить, что он снова находится в любимой гостевой спальне у Ноттов, и ветка сосны все также меланхолично заглядывала в окно, словно напоминая, что все будет хорошо. Или все же это сон, и он скоро проснётся дома?

— Что ты смотришь на меня, как ниггер Бобби на книгу, которую ему послала Кэт? — засмеялся Эрик.

— Погоди… Так это Кэт книжку с обезьяной послала? — Ал с минуту смотрел на друга, а затем прыснул: наверное, впервые после смерти матери.

— Конечно, Кэт, — не задумываясь ответил Эрик. — Ты что, не знал?

— Нет, — мотнул головой Альбус, охотно доставая песочный вельветовый пиджак. — Я думал, это Малфой.

В начале мая кто-то прислал бедняге Роберту Крокеру на день рождения книгу «Ищу предка». На обложке была нарисована огромная коричневая обезьяна, грустно смотрящая вдаль. В книге были закладки и подчёркнуты две фразы. Первая гласила: «Интересные обезьяны — фаюмские обезьяны и рамапитеки — нашлись в Азии». Вторая: «Кого разделяет большая пропасть: червя и обезьяну или обезьяну и человека?». Все дружно смеялись, глядя на растерянное лицо Роберта.

— Да у Скорпа мозгов не хватит, — махнул рукой Эрик. — А Кэт твою идею использовала.

— Мою? — Альбус, переодевшись, левитировал чемодан в специальный шкаф.

— Помнишь, ты рассказывал про дарвинизм у магглов и книги про обезьян? Вот Кэт и нашла.

Альбус смеялся, чувствуя смесь лёгкости и гордости. Теперь он переоделся в походный вельветовый костюм с коричневой «бабочкой», как и положено в приличной семье. Эрик дожидался его в дверном проеме в сером домашнем костюме который ехидная Кэт называла «цвет мокрый асфальт».

— Там ещё первая глава называлась «Человек происходит от Дарвина», — весело продолжал Эр, когда они пошли по лестнице. — А Кэт сделала «Ниггер происходит от Дарвина»…

Друзья рассмеялись, и Ал снова поймал себя на мысли, как здорово, что он не остался дома.

— Это Кэт у Скорпа перехватила про «ниггера»? — фыркнул Альбус.

— Эх, старо, ниггер… Кэт его теперь знаешь как называет? — с заговорщицким видом прошептал Эрик. — Негро!

— Как-как? — Ал прищуривался на тусклые ночные свечи, бросавшие блики на лестницу.

— НегрО! Классно, а? Угугуг! — Эрик потряс рукой, изображая несуществующее копье.

Поттер прыснул. Сейчас он неожиданно казался сам себе большим и взрослым. Вот он спокойно идет с другом, и они спокойно смеются над тем, что запрещают его домашние.

— Не «East Africa», а «Fast Africa», — придумал Ал на ходу каламбур.

— Ага… С копьем быстро бегает за антилопами! — веселился Нотт.

— Кстати, у магглов теперь чуть ли не уголовное дело заводят, если ниггера назвать ниггером, — пробормотал Альбус.

— Что, серьезно? — лицо Эрика вытянулось от изумления.

— Даже за «негра» осуждают. Могут чуть ли не с работы выгнать.

— Дауны, — скривился Нотт. — Ну если им нравится пресмыкаться перед гориллами и шимпанзе — их дело. Лишь бы к нам не лезли.

Войдя в гостиную, Альбус заметил женщину лет тридцати, довольно привлекательную, в синем платье чуть выше колен. Мистер и миссис Нотт сидели в креслах и весело болтали. На столике стоял чайный сервиз, на блюдце лежал небольшой кусочек яблочной шарлотки — большая ее часть была, видимо, уже съедена. Рядом в подсвечнике весело горели пять свечей. Мистер Нотт сидел в сером домашнем костюме, держа в руке глиняную трубку; миссис Нотт, сидевшая напротив в легком желтом платье, держала в руке маленькую чашку. Часы показывали половину первого ночи. Альбус снова почувствовал тот сладковато-томный запах свободы, когда можно не спать до утра без страха, что тебя загонят в постель. Во всей это ночной посиделке было что-то от взрослой жизни, о приближении которой Альбус уже начинал мечтать, как любой мальчишка в тринадцать лет.

— Вы, кузен, все читаете научную литературу и не любите художественную? — с веселой улыбкой спросила синеглазка, как уже прозвал ее Альбус. Взрослые, похоже, вели свой разговор, не замечая их присутствия.

— За все годы семейной жизни я так и не приучила его к театру и романам, — шутливо вздохнула миссис Нотт.

— Терпеть не могу морализаторство с претензией на мессианство, — так же шутливо проворчал мистер Нотт. — Уж лучше я почитаю про загадки Средних веков… Или японскую магию…

— Ну, согласитесь: без морального посыла нет литературы, — возразила синеглазка.

— Причем большинство писателей мнит себя «Младшим Богом», — фыркнул хозяин дома. — А это ужасно надоедает. За что люблю детективы, так это за их способность ненавязчиво описывать жизнь. Возьмите хотя бы «Десять негритят»: человек и правосудие в прекрасной ненавязчивой форме.

— Там, кажется, судья покарал преступников, — вступил в беседу Альбус, поправив очки. Резные перила лестницы в столовой и порхающих с ветки на ветку птицы на обоях казались ему теперь почти родными.

— А это как посмотреть, друг мой, — весело подмигнул ему Теодор Нотт. — На первый взгляд, да. Но посмотрите на это иначе: преступники на острове просто проиграли судье интеллектуальный поединок. Преступники оказались глупее его. А будь среди них кто-то поумнее, не покарал бы и не наказал никого …

— А какие в детективах максимы для жизни? — засмеялась синеглазая дама.

— Да сколько угодно, — невозмутимо ответил мистер Нотт. — «Если вы будете уверять меня, что Энтони Мардстон, этот бык с отсутствием совести способен покончить с собой, то я рассмеюсь вам в лицо». Шикарно, а?

— Клэр — давний друг нашей семьи. А это Альбус Поттер, — тихонько заметил Эрик.

— Рада познакомиться, — мягко признала Клэр, что показалась Алу очень милым. Теперь ему казалось, что на вид даме было чуть больше тридцати, но держалась она весело и непринужденно, словно вчерашняя школьница.

— Мы вам всегда рады, Альбус, — улыбнулась миссис Нотт.

— Спасибо, мэм… — Кивнул Ал, глядя на горящие свечи. Хорошо, наверное, быть взрослым: делать, что хочешь и не думать ни о чем.

— Ой, время-то, — неожиданно спохватилась женщина. — Спать пора, не то проснетесь завтра только к обеду.

— Мы куда-то спешим? — резонно возразил мистер Нотт.

Альбус посмотрел в окно на еще синеватое и не совсем потемневшее небо. Солнце еще не уходило далеко за горизонт, как и положено в первые дни июля. Неудобно, конечно, что рассветет едва ли не в три часа ночи, но, с другой стороны, такое чудо осталось наблюдать считанные дни. Альбус смотрел на эти прожилки света сквозь тучи, думая о том, сумет ли он заснуть до того, как предутренняя серота зальет всю комнату.

* * *

Когда Альбус с Эриком сели завтракать, солнечный свет уже лился в узкие окна с цветными гербами на стеклах, разбрасывая пестрые блики. Дубовая обшивка отливала бронзой в золотых лучах, и невидимые для посторонних глаз часы отбивали каждые полчаса. Глядя на чинный семейный завтрак Ноттов, Ал не мог поверить, что ночью здесь шла такая веселая беседа. Замок снова преобразился в родовое гнездо пятнадцатого века, словно ночные шутки были случайно налетевшим сном.

— А обратите внимание, — весело улыбнулся ребятам мистер Нотт, — наш замок — точная копия французских катарских замков. Как и большинство английских замков.

— Вы брали их за образец, сэр? — спросил Альбус. Эльфы, забрав тарелки, принесли ягодный десерт.

— Больше, друг мой, больше. Катары массово бежали с юга Франции в Англию и привезли нам всю культуру «края трубадуров». Она погибла во Франции, но нашла свою родину в Англии. Потому наши замки — копия катарских.

— Мы разве идем к французским родам, сэр? — спросил Эрик.

— Нет, но наш предок был женат на бежавшей из Тулузы француженке Розье. Она и стала родоначальницей нашего катарского замка.

— Вот почему мы никогда не любили Римскую церковь… — догадался Ал.

— Конечно. Наши философы-номиналисты — это внуки катаров, поумневшие и решившие отрицать Римскую церковь через философию. Жаль, зануда Бинс не учит нас этим увлекательным вещам на своих уроках.

Альбус задумался, не спросить ли Эрика о том, есть ли у них дома книги по магии катаров. Те все же были наследниками темных магов богумилов и павликан и наверняка оставили кое-какие знания. Вопрос, однако, пришлось отложить: влетевшие совы принесли «Пророк» и почту, причем одно из писем было для Ала. Он сразу узнал крупный детский почерк Лили и улыбнулся краями губ. Сестра писала, что отец с Ромильдой собираются на курорт, и очень довольны, что вопрос о том, куда отправить Ала решился сам собой. Лили отвезут в «Нору», а Джеймс поедет гостить к кому-то из многочисленных друзей.

— Всё как во времена Фаджа, — протянул тем временем Нотт, взглянув на газету. — Дементоры бродят туда-сюда, Пожиратели на свободе, а у Министерства один ответ: «Мы делаем всё возможное».

— Так и есть, — проговорила Клэр, занявшая мягкое белое кресло. — Министерство надеялось, что дементоры будут жить в каком-то особом охраняемом месте вроде Запретного леса. А дементоры там жить не пожелали…

— Как намеренно пакостят, — вздохнула миссис Нотт.

— Не всегда, дорогая Дафни, можно объяснить дурь логически, — вздохнула Клэр. — В том-то и заключается ужас дурака, что он совершенно иррационален и непредсказуем.

— Почему бы и нет, дорогая? — Теодор Нотт подлил молока в чай. — Именно тупицы там и седят. Негативный отбор, — пояснил он. — Каждый начальник боится, что его подсидит помощник или заместитель, а потому берет к себе кого?

— Того, кто не подсидит… — осторожно сказал Альбус.

— Верно, полное ничтожество и трус: того, кто не жизнеспособен без своего хозяина. Но это еще полбеды, мои юные друзья: через лет пятнадцать такое ничтожество сделало карьеру и ведет за собой еще большую серость и ничтожество. Социологи называют сие «негативным отбором элит», — усмехнулся мистер Нотт.

Альбус хотел что-то сказать, но не успел: в столовую легко вбежала Кэтрин Забини, которая, похоже, была частым гостем в доме Ноттов. Забини пришла в лазурном платье с воздушной юбкой, что придавало ее облику нечто праздничное и хорошо сочеталось с медовыми кудрями.

— Здравствуйте, — звонко вставила Кэт. — Надеюсь, Вы не против моего визита?

— Проходите, конечно, мисс Забини, — приветливо кивнула миссис Нотт.

— Приветствую, Альби! — весело, хотя и с оттенком легкой насмешки, отчеканила девочка

— Тебе того же, Кэти, — с усмешкой отозвался Поттер. Кэт с ее прямотой казалась ему невероятно милым ребенком, который хочет казаться очень боевым.

— А почему мы сидим? — вскинул брови Эрик. — Пойдем прогуляемся, что-ли.

— Может быть, поиграем в бадминтон? — охотно отозвалась Клэр.

— В бадм…

Альбус замялся. Играть в бадминтон он не умел, ибо родные всегда смеялись над этой игрой, как и над гольфом или крикетом: они казались каким-то смешным аристократическим пережитком. Алу ужасно хотелось узнать о них побольше, и вместе с тем, он ужасно боялся показаться худшим. На мгновение у него было мелькнула мысль отказаться, сославшись на боль в ноге, но Клэр словно уловила его тревогу.

— Не беспокойтесь, я обучу вас правилам игры. Там нет ничего сложного.

— Вот и славно, — ласково улыбнулась миссис Нотт. — Эрик, тебе должно быть стыдно, что ты не знаешь игры в бадминтон.

Поттер едва не прыснул, глядя на кислое лицо приятеля — он, похоже, так и не усвоил правил. Кэт тоже фыркнула и легко ущипнула Эрика:

— А Адриан с Мелифлуа скоро станут мужем и женой, я от ребят слышала, — прошептала она. — Странно, он же клялся Анжелике в вечной любви.

Альбус хмыкнул. Он и сам оказался почти в той же ситуации, что и Розье. Отец всегда любил и ценил его до того случая с Ромильдой Вейн.

— Возможно, всё просто… — проворчал Эрик, когда они пошли к выходу. — Родители не принимают Анжелику, которая не имеет ни родственников, ни средств, ни связей. У Мэри всё это наоборот есть. Чем не невеста? Родители одобрили.

— А мы взрослеем, — с хитрой улыбкой проговорила Кэтрин.

— А ты? — обратилась Кэт к Альбусу. — Как живешь?

— Неплохо, — равнодушно отозвался Поттер.

— И, кстати, в прошлое Рождество ты обещал писать мне, а с того дня так и не прислал ни единого письма, Альби, — нахмурила Забини тонкие брови.

— Но не могу же я постоянно за письмами сидеть, — прыснул Альбус. — Ты тоже не пишешь.

Погода была отличной. Солнце ярко освещало мир золотистыми лучами, что было редким для нынешнего промозглого лета. Кэт с Эриком пошли впереди, обсуждая Анжелику. Альбус пошел рядом с Клэр, думая, с чего лучше начать разговор.

— А откуда вы приехали? — уточнил у нее Альбус.

— Из Вены, — послужило ответом.

Поттер смутился. Он с детства знал, что Вена — это центр темных магов и бывших Пожирателей Смерти.

— Надеюсь, ты не считаешь меня темным магом? — улыбнулась Клэр, словно читая мысли мальчика. — Родители Эрика жили там довольно долгое время, как и многие люди. Вена темная? — удивилась она. — Посмотри сам!

Женщина взмахнула палочкой. Перед мальчиком поплыл город дивной красоты с громадными садами и старинными зданиям. Возле фонтанов гуляли люди, останавливаясь у афишных тумб. В тени парков шумела река, по террасе которой стояли мраморные и гипсовые статуи.

— Что это? — удивился мальчик. — Рай?

— Нет, Вена, — улыбнулась дама. Эрик тоже, забыв болтовню с Кэт, обернулся и смотрел во все глаза.

— Что же, давайте, здесь… — показала Клэр на небольшую полянку у озера, отделенную тонкой линией невысоких сосен. Где-то в отдалении виднелись одинокая пихта, закрывавшая вид на тропинку к группе валунов.

— А как мы будем играть? — удивился Альбус, достав заклинанием ракетки и волан.

— Парами, — охотно ответила Клэр. — Например, мы с Эриком, а вы с Кэт.

— Ты ведь умеешь? — уточнил Поттер. Мало ли что, вдруг Кэт только только начинает осваиваться? От навыков зависит уровень и исход игры.

— Естественно, — с гордой улыбкой ответила Кэт.

Поставив сумочку у одной из сосен, она вернулась к друзьям и встала рядом с Альбусом. Тот протянул ей ракетку. Где-то вдали закуковала кукушка.

— Ну что, вперёд! — весело скомандовала Клэр.

Через пару минут все четверо погрузились в игру. Кэтрин играла неплохо, но Альбус был новичком. С первой минуты он упустил подачу, и Клэр стала направлять волан в его сторону. Ал, впрочем, также нащупал слабое звено в обороне друзей: Эрик бил по волану жестко, но часто промахивался ракеткой, когда он летел к ним.

— Посылай на Эрика, — шепнул Альбус напарнице. — А я буду блокировать Клэр.

— Боюсь, тактика вам не поможет, — звонко рассмеялась женщина и направила волан на противников. Альбус несколько раз отбил его на лету, но в конце концов не смог противостоять ударам соперницы.

На небе появились легкие белые облака, которые, словно разбросанные перья, образовали дорожку.

— Рано радуетесь! — звонко ответила Кэтрин и послала волан. Ее удары было сложно отразить, тем более в неожиданный момент. Когда волан пролетел мимо Эрика Кэт захлопала в ладоши. — Пора сдаваться, мы победили! — весело махнула она Альбусу.

— Пока еще нет, — ответила Клэр. — Никогда не делай поспешные выводы.

— А что? — заметил Эрик, подняв взмахом руки волан. — Жили бы в древние времена! Допустим, был бы такой замечательный город в башнях и с узкими улочками. Кэт с подругами ходили бы в таких пышных нарядах, как настоящие дамы… Внизу была бы мощеная площадь с больше фонтаном… А кто кому по душе из тех лет?

Клэр с размаху сделала подачу, и Альбусу стоило большого труда отбить ее.

— Прошлое… мне симпатичен Николо Макиавелли, — неожиданно серьезно ответил Поттер.

— Почему именно он? — удивилась Клэр, подняв волан движением руки. Кэт и Эрик также посмотрели на друга, словно тот произносил непонятные заклинания.

— Он был великим мыслителем, — кивнул Альбус. — Именно он придумал очистить политику от всякой морали и сентиментов, сделав из нее что-то вроде учебника шахматной игры. — От волнения он наступил на кучку старых сосновых иголок.

— А как это так? — с интересом спросила Кэт.

— Ну, например, писать не глупости, вроде «он добрый», «он злой», а показывать, как политики соблюдают баланс силы и дилемму безопасности. Своего рода расчет соотношения сил и ничего больше, — кивнул Альбус. — Куда ходит слон, куда ладья, куда ферзь…

— А что, — улыбнулась Клэр, — Альбусу бы пошло ходить в длинной красной мантии. Ну, а ты, Кэт? — с интересом посмотрела она на девочку.

— Мне всегда нравилась… Маргарита Бургундская, — улыбнулась Забини и вздернула носик с присущим ей милым апломбом. — Королева по духу и по крови. Смелая, умная, уверенная в себе, многогранная, нежная, никогда не сдается, сумеет выдержать самые тяжёлые испытания и не потерять чувство собственного достоинства.

— А мне всегда нравилась Клеменция, — вставил Альбус.

— Ого, — покачал головой Эрик, не зная, то ли смеяться, то ли удивляться его словам.

— А почему бы и нет? — охотно прокомментировал Альбус. — Нежная, кроткая, заботливая, мечтательная, красавица из красавиц, ласковая… Ну я не знаю… Людовик хоть оценил, какое сокровище ему попалось?

— Мне она всегда казалась лицемерной жестокой трусихой, — пожала плечами Кэт. — Когда и кому она сказала хоть слово правды? Когда искренне хотела помочь? Постоянно строила из себя ангелочка и беспомощную куколку, а между тем на ее совести смерть двух людей.

— Маргариту в любом случае устранили бы, хотим мы этого или нет, — пожал плечами Альбус. — Уж очень все торопились ввести Клеменцию во власть. Жулика не жалко: что хорошего он сделал за все произведение?

— А что хорошего сделала Клеменция, что считается чуть ли не святой? «Добродетель преходяща», — пожала плечами Кэт.

— Господа, нам придется начать боевые действия против вашего союза… — прервал ребят Эрик с напускной серьезностью и тотчас запустил волан.

Альбус, уже наловчившись, отбил подачу. Кэтрин весело рассмеялась.

— А наши пехотинцы и скорострельные пушки наготове, — подмигнул другу Поттер.

— Правда-правда! — поддержала его Кэт. — Вместе нам ничего не страшно!

— Мы тоже вместе, — ответила Клэр. — И нам, наверное, придется нарушить баланс сил…

Через пару часов все четверо, усталые, но счастливые, присели на небольшой коврик. Отдышавшись, они стали подводить итоги. Победили Клэр и Эрик, но их отрыв был настолько минимальным, что сам Эрик был в легкой растерянности. Альбус, похоже, оказался способным учеником, да и Кэтрин уже давно умела, видимо, отлично обводить Эра. По небольшому косогору запрыгала серая птичка и, воркуя, стала клевать червяков.

Идя домой, Альбус, усталый после увлекательной игры, был всё-таки счастлив. Вдалеке убегала тропинка, взбираясь на крутой красивый холм. Солнце клонилось к закату.

— Кстати, — неожиданно начала Клэр. — Все говорят, что Том Риддл подставил слабоумного Хагрида в школе. А Дамблдор подставил на смерть свою слабоумную сестру, чтобы сделать карьеру. Не списана ли одна история с другой, а? К тому же, Альбус Дамблдор в молодости сам был темным магом, другом Гриндевальда и знал темные искусства лучше Волдеморта. Он строил вместе с Гриндевальдом планы покорения магглов магами. Не от него ли юный Том Риддл и набрался в школе этих идей? Всё это не проходит просто так.

— А в Хогвартсе его чуть ли не вторым Мерлином считают, — усмехнулся Эрик. — Но мой отец согласился бы с тобой на все сто процентов.

— Хогвартс… А что Хогвартс? Он там работал и завоевал авторитет, — пожала плечами Клэр. — Ты ведь знаешь, когда Темный Лорд создал кружок будущих Пожирателей Смерти?

— В школе… Его учениками были Лестрейндж и Эйвери… — Альбус уже заметил, что, когда Клэр улыбалась, она показывала хищные, чуть длинноватые зубки.

— Ты уверен? А ведь в «Истории магических войн» написано, что в пятьдесят пятом году Темный Лорд пришел к Дамблдору с первыми ученикам: Мальсибером, Долоховым, Розье… Никаких Лестрейнджей и Эйвери! — снова улыбнулась она.

Альбус задумался. А ведь действительно правда… Но отец считал Дамблдора хорошим человеком. Хотя, бывший директор, может, получил его доверие, чтобы было легче управлять Избранным, чтобы тот смог одержать победу в битве с Волдемортом.

Страшная догадка озарила голову Альбуса. Неужели всё то, во что он верил — всего лишь хитрость и ложь?

— А заметь, — сказала Клэр, — Пожиратели Смерти называли себя именно Пожиратели Смерти! Не партия чистокровных, не Орден заветов Салазара, не Борцы против магглокровок.

— Разве Темный Лорд не выступал против магглокровок? — спросила Кэт.

— Но он нигде не подчеркивал, что он наследник Слизерина, — кивнула Клэр. — Вот не провозглашал он: «Я пришёл выполнить заветы Слизерина!»

— А как же террор против магглорожденных? — спросил Альбус.

— А он был? — удивилась Клэр. — Их взяли на карандаш министерства. Поставили под контроль, только и всего. Магглы не любят наш мир. Наблюдение за маглороженными вполне естественно, — пожала плечами Клэр.

— Странно… — протянула Кэт.

— Ты тоже согласна с тем, что это смутная информация? — поправила Клэр хвост темных волос. — Ведь нам действительно ничего не известно о тех временах, кроме слов победителей, а все источники информации укрываются. Да и победители такие же расисты, как и Тёмный Лорд, даже если принять официальную версию войны. Разве они отменили рабство эльфов? Разве они дали права великанам? Нет, нет и нет.

Альбус задумался над ее словами. Они были правдивы.

— К тому же чем сейчас занимается Министерство как не ответом на все вопросы публики «Мы делаем всё возможное, чтобы это прекратить». Но ничего так и не прекращено. Великаны по прежнему считаются тупыми существами, что должны исполнять требования волшебников, эльфы все еще остаются рабами, дементоры вне контроля, а Пожиратели на свободе, двое из которых так и не сели в тюрьму на протяжении многих лет.

— Да. Вполне логично… — пробормотал Ал. Страшная догадка, что все, о чем рассказывали ему дома, ложь, теребила и кусала душу. Солнечный свет, падавший на густую траву, казался ему сейчас каким-то волшебным отсветом будущего мира.

* * *

Альбус не спеша спускался по тропинке в овраг. Гладкие подошвы штиблет легко скользили по траве. Неподалёку слышался высвист свистели, который то казался совсем простым, то перерастал в причудливую мелодию. Кусты боярышника казались в отдалении круглыми шарами почти идеальной формы. Невдалеке жужжал шмель, опылявший полевой цветок, и Альбус вдруг поймал себя на мысли, что он уже практически и вырос.

Задумавшись, Ал сорвал былинку и покрутил ее в ладони. Вот еще три года назад у них была семья, и их было много. Они ссорились, ругались, иногда веселились, иногда вместе радовались… И вот теперь ничего этого уже нет… Мама спит вечным сном, Тедди и Мари тоже. Он сам живет у Ноттов в чужой семье и в чужом доме, где ему, конечно, намного лучше, чем дома, но все-таки это чужой дом. Джеймс тоже гостит у кого-то из друзей, Лили отправили в Нору, а отец со своей Ромильдой укатили на море. А дома… Дома теперь живет какая-то родственница Ромильды, которой он никогда и не видел: вроде как присматривает за хозяйством.

Повертев былинку, Ал присел на корягу. Кажется, Абеляр писал: «Каждое мгновение настоящего тотчас становится прошлым». Вот ведь как странно: была большая семья, и нет; были люди и нет. Сначала он люто ненавидел Ромильду за ту порку, но теперь его охватывало, скорее, недоумение. Вот Роза у тети Гермионы знает материнскую розгу, а все-таки семья у них есть. Пойди ту Розу обидь серьезно: и мать, и отец сразу вступятся. А случись что с ним, кто будет заступаться? Никто, если так уж разобраться по большому счёту.

«Мама болела смертельно, а ты ей даже не посочувствал!» — пискнул в голове какой-то тонкий голос.

«Ну, а как ей было посочувствовать? — Ал поводил былинкой по ладони. — Посочувствуешь — сразу получишь окрик вроде «Да отстаньте от меня!» «Что, нечего сказать?» В лучшем случае: «Ты собирался идти? Так иди!»

«Она говорила, что вы не умеете жалеть», — заспорил первый.

«Опять эти «вы», — с запалом ответил Альбус. — Почему всегда «вы» и почему мы ей враги?»

«Может, отец?»

«Так и говорила бы отец! Почему всегда мы-то?» — возражал себе Ал, снова глядя с легкой завистью на шмеля. Вот хорошо ему: куда захотел, туда и полетел.

Небо казалось бесконечно синим. Запах цветов становился тягучим и приятным. Альбусу становилось приятно и тяжело. Ведь что такое жизнь взрослых? Надоело — собрал чемодан, и уехал куда захотел. Взрослые никогда не будут слушать малейшего оскорбления в свой адрес. Где хорошо, там и можно быть…

«То есть ты не в чем не виноват?» — коварно спросил тонкий голос.

«Почему я всегда с детства в чем-то виноват? — устало спросил себя Ал, притерев очки. — Хоть немного, а виноват. Как же я устал быть дома в чем-то виноватым…»

«Впрочем, и дома-то уже практически нет», — устало улыбнулся он сам себе.

«А виноват перед кем? — спросил сам себя Ал, прищурившись на синеву неба».

«Помнишь, мать говорила про вас: «Надоели мне все. Один очень знаменитый, второй очень умный, а толку ни от кого нет».

«А если бы я не был умным? — горько возразил себе Ал. — Сожрали бы. Сожрали бы и не подавились. А мать ела бы меня, что я дурак и ничтожество», — у горла словно стоял комок слез.

Альбус знал, что у Эптона, друга Фреда, родители продали домик в Шотландии, чтобы он переехал в Лондон. Ал подумал, насколько он счастлив, что его родителям не пришлось продать ничего ради него. Мать каждое утро напоминала бы ему, как много они для него сделали, скольким он, неблагодарный свин, обязан своей семье. Дальше следовала бы ее обычная сентенция, что если он будет общаться с тем-то и тем-то, ему перекроют краны. Какое счастье, что ему не сделали такого подарка.

Мальчик прислушался: невдалеке слышалось тихое журчание ручья. Упрекнёт ли его однажды Эрик, что он жил у него летом? Ведь ему нечем ему отплатить за это: он не может в ответ пригласить его к себе. Значит, он снова зависим. Снова и снова. Что же даст ему полную независимость?

«Чёрная магия, — шепнул холодный голос. — Только она и ничто другое!»

Альбус хотел возразить самому себе, но вместо этого услышал мерное шипение. Серые кольца замелькали в прошлогодней листве.

— Вы звали, Повелитель? — змея подползла и, словно довольный котёнок, положила головку ему на колено.

— Нет… но я рад, что ты пришла! — охотно ответил он, погладив змею.

— Как тебя зовут? — спросил Альбус.

— У меня нет имени… — грустно ответила змея. — Только если вы дадите мне его, Повелитель.

— Ты не против, если я буду звать тебя Эстрофа? — спросил Ал.

Он и сам не знал, почему именно выбрал это имя: он то ли где-то слышал его, то ли… Но имя Эстрофа ему определенно нравилось. Серая гадюка казалась ему такой же одинокой, как и он сам, и Альбусу вдруг стало тепло от того, что у змеи просто появится имя. Эстрофа благодарно лизнула его ладонь, а Альбус рассеянно смотрел, как шевелятся заросли лопухов.

— Это ящерица, Повелитель… Они восхитительно пахнут… — прошипела Эстрофа.

Мальчик снова погладил змею. Сейчас он вспомнил змей в террариуме на углу Косой аллеи. Как все-таки жаль, что он не смог тогда купить ни одну из них! Впрочем… Если теперь нет навязчивого контроля родителей, он, возможно, сможет взять с собой змею в школу? Наверное, это было запрещено, и все же сама мысль об этом кружила голову.

* * *

Недолго стояла теплая погода. К середине месяца пошли обложные дожди, словно уже пришла осень, и лето осталось где-то в прошлом. Погулять в лесу можно было все реже: даже если не было дождя, лужи и мокрая трава доставляли много хлопот. Эрик познакомил друга с огромной библиотекой Ноттов, в которую Альбус сразу зарылся с головой. В душе он жаждал найти что-нибудь о темной магии катаров, но даже найденные им книги по магической истории казались невероятно интересными. Эрику иногда приходилось буквально подталкивать друга выйти на прогулку. Клэр объяснила, что после бадминтона она начнет обучать друзей игре в «волшебный крикет», который отличался от магловского.

С Клэр в самом деле было интересно. Альбуса удивляло, как много женщина знает из магической истории и политики, как легко и непринужденно она решает сложные ребусы. Клэр показала ему несколько интересных книг о становлении Волшебного сообщества Британии, которые Ал немедленно принялся штудировать. В одной из них он нашел факт, что министерство намеренно запретило школьникам изучать древние языки, чтобы у них не возникало лишнего соблазна читать темные книги. Эрику его родственница помогала подтянуть трансфигурацию, чтобы в новом учебному году у родителей не было поводов для недовольства.

В другой книге со старым кожаным переплётом Альбус прочитал о том, что высшим званием любого мага выступает титул Мастера смерти. Не уверенный, что правильно ее понял, Ал перечитывал сложный текст снова и снова. В книге говорилось, что Мастер Смерти должен объединить три смертельных подарка, унаследованных от братьев Певереллов. Первым желанием Альбуса было рассказать о прочитанном Эрику, но холодный властный голос велел ему не делать этого. Лучше было сохранить эту информацию при себе, и самому продолжить поиски. В том числе, если будет возможность, и в Хогвартсе, включая Запретную секцию.

— Слушай, помнишь твой отец говорил про магию катаров? — спросил он как-то Эрика, когда они шли по мокрой опушке.

Тучи казались настолько свинцовыми, что вряд ли кто-то бы удивился, если бы вместо дождя повалил снег.

— Ну… Что-то было… — Эрик, похоже, не придал этим словам большого значения, в отличие от друга.

— Значит, у вас есть их книги, раз замок катарский? — Альбус откинул мокрую ветку орешника.

— Вряд ли… — друг помотал головой, словно сам задумался над этими словам. — Многие книги у нас отобрало министерство. А если и есть, то, наверняка, на латыни или арамейском.

— Жаль. — разочарованно вздохнул Ал. Мысль о том, что такие интересные книги ускользает буквально из-под носа, казалась ему злой насмешкой.

Тем временем в «Пророке» вышла новая большая статья на весьма интересную тему — детство Волдеморта. Альбус не мог от нее оторваться. После войны его отец опубликовал рассказ Альбуса Дамблдора о школьных годах Темного Лорда, которого по-настоящему звали Том Риддл. Видимо, еще с детства в этом человеке виднелись задатки жестокости и властности. Однако автор статьи имел противоположное мнение на этот счет.

Самая большая ложь Альбуса Дамблдора.

Хочу предложить для размышления одно обстоятельство, которое удивило меня при чтении информации о школьных годах Волдеморта: у нас нет подлинной и ясной истории его становления. Складывается ощущение, что все связанное с детством и становлением Лорда, так же известного как Тома Риддла, окутано в Хогвартсе непроницаемым мраком тайны. Возможно, я ошибаюсь, но предлагаю подумать над этим.

Странности.

1) Несоответствие воспоминаний Альбуса Дамблдора масштабу задач.

Судя по его словам Гарри Поттеру: «Я, конечно, надеюсь, что это поможет тебе выжить» эти самые воспоминания были весьма важны. Интересно, что же показывает Дамблдор?

— воспоминание Огдена о ссоре с Марволо Гонтом

— воспоминание Карактака Бэрка о продаже Меропой Гонт медальона Слизерина;

— воспоминание о первом визите в приют, где жил Том Риддл, в 1938 году;

— воспоминание Морфина Гонта о событиях якобы 1943 года;

— воспоминание Горация Слизнорта (фальшивое).

И всё. Мы не избежим крика удивления. Какое отношение к войне имеют Гонты? Только воспоминание Г.Слагхорна может понадобиться.

2) Непропорциональность воспоминаний.

Почти ни одно из них (кроме фальшивки Слизнорта) не рассказывает о ТР в школе. Правда интересно: про какого-то Огдена нам дан целый рассказ в красках, а информация о ранних годах Риддла уместилась на половину страницы? Странно.

3) «Чудесная» память Альбуса Дамблдора.

В 1996 г. он помнит множество имен, какие услышал один раз мельком в 1938 (!) году. Он помнит неких Билли Стаббса, Эми Бенсон и Дениса Бишопа, но никого их них ни разу не видел. Казалось бы изумительная память, но Дамблдор не помнит НИ ОДНОГО однокурсника Тома, с которыми он учился семь лет. Возможно, забыл, мало ли учеников принимал Хогвартс… Но как же тогда Эми Бенсон, которую вышеупомянутый Альбус и не видел? Спросим себя: кто учился с Томом? И с удивлением ответим: ни одного достоверного имени нет. Возможно, Лестрейндж и Эйвери. Но они из подправленного (!) воспоминания Г.Слагхорна, так, что были они или нет в реальности, когда учились — вопрос, на которого так и не нашлось ответа.

4) Пустая титаническая работа Дамблдора по поиску воспоминаний о Томе.

Он нашел Боба Огдена, Карактака Бэрка, нашел воспоминание Морфина…

Все это здорово, но не про Тома. Сам Дамблдор учил Тома — должна быть куча воспоминаний.

В одно время с будущим Лордом Волдемортом учились Рубеус Хагрид, Миртл Уоррен. Тома обучал Слагхорн. Все они здесь, под рукой, в Хогвартсе. Неужто за 7 лет у них никаких воспоминаний о Томе нет?

5) Странная растяжка во времени.

Все эти сомнительные воспоминания Дамблдор показывает Гарри Поттеру с сентября 1996 г. по апрель или даже май 1997 года. Поразительно, но их можно показать за несколько вечеров. Недели (а то и выходных) хватило бы за глаза. Зачем тянуть на целый год?

Странные воспоминания Дамблдора

Визит Дамблдора в приют.

Этот момент удивил меня еще больше.

Во-первых, Дамблдор верит рассказу алкоголички, очевидно настроенной против Тома.

Во-вторых, образ маленького Риддла не похож на первого хулигана приюта: ребенок, одиноко сидящей с книжкой на кровати, больше напоминает изгоя всего приюта. Много ли вы видели хулиганов, одиноко перелистывающих страницы книги, находясь в своей комнате?

В-третьих, Тому угрожали психиатрической больницей, о чем миссис Коул помалкивает.

В-четвертых, если Тома ненавидят все, зачем двое детей пошли с ним в пещеру? Чем он их заставил, не имея палочки и не зная ни одного заклинания? И кстати, что он там им мог сделать, в самом деле? Если они увидели что-то страшное — в чем вина Тома?

К тому же в приютах того времени процветал криминал. Любимым развлечением ребят было привязывать к дереву леской более слабых и бить пинками. С тысяча девятьсот тридцать восьмого года детей селили по одному, так как старшие избивали младших до смерти. И эти дети боялись хрупкого Риддла с книжкой? Смешно.

Тем нелепее на этом фоне выглядит обвинение Дамблдора в том, что Том воровал у детей игрушки. Спросим себя: а есть ли доказательства? Ни директриса приюта, ни сам Том ничего об этом не говорили. Более того: директор утверждает, что у Тома — страсть к собирательству трофеев. Возникают вопросы: (1) это трофеи чего? и (2) откуда Дамблдор это узнал? Но пояснять нам директор не стал. Он только про какую-то Бенсон помнит…

Можно, конечно, возразить, что «Дамблдор — легилимент» и нашел ответ в мыслях Тома. Но почему Дамблдор не использовал этот дар в отношении ТР в Хогвартсе? Если использовал, то почему не предотвратил его действия? Или он ограничился приютом? Странно все это.

Возможно, конечно, ТР защищался от Дамблдора окклюменцией. Но куда ребенку соперничать с величайшим магом мира?

Самое смешное — история про повешенного кролика Билли Стаббса. В такую историю может поверить человек, не представляющий себе, что такое маггловский приют. Поверим миссис Коула: Тома ненавидят все дети приюта. Какая будет их реакция на повешенного кролика Билли Стаббса? Правильно: через пару дней Тома встретят в темном углу и поучат жизни с помощью кулаков, пинков, кастетов, цепей, а то и воткнутых кое-куда спиц. Хотела бы я посмотреть, какая магия спасла бы одиннадцатилетнего (!) Тома от такой «школы»…

На основе всего этого Дамблдор делает вывод: у Тома были жестокость, скрытность и склонность к тиранству. Где же он это все увидел?

Начало школьной жизни Тома.

Тихий Том попал в Слизерин, узнал, что сам Салазар говорил со змеями, и стал запугивать детей знанием языка змей. Так это было или не так — не известно. Когда речь шла о каких-то событиях в приюте — подробности буквально били в глаза. Теперь их количество заметно поубавилось. Но получается, что к середине первого курса Тома как минимум половина Слизерина знала, что он змееуст. Вот ходил Том по гостиной, шипел со змеями (где он их взял там, кстати?), а несчастные слизеринцы в ужасе расходились….

Расходились они или нет — сказать не берусь. Зато мы знаем другое. В Слизерине в это время вроде бы учились Блэки, Лестрейнджи, Эйвери…. Это — потомки древних родов, которые с детства знакомы с магией и далеко не светлой. А Том Риддл из приюта палочкой еще махать едва умеет. Как они испугались, представляю… И кого? Кем для них был Риддл хотя бы на первом курсе? Правильно, грязнокровкой в поношенной мантии!

Поиски информации о семье.

Том, по словам Дамблдора, на младших курсах много искал сведений о семье и нашел информацию о родственниках по имени Марволо. И опять впору удивиться. Это что, родовое имя Гонтов? Тогда не ясно, как это Дамблдор сразу не сообразил, что Том из Гонтов. А если нет, то как через какое-то слово «Марволо» Том сразу вышел на Гонтов?

А память Дамблдора опять демонстрирует чудеса. Слово директору: «Кажется, что он напрасно искал следы Тома Риддла старшего в Трофейной комнате, в списках перфектов в старых школьных отчетах, даже в книгах Истории Магии».

Обратите внимание: Дамблдор в деталях помнит, как именно, на каких щитах и в каких книгах Том искал имя отца. Зато как Том сколотил клуб «юный пожиратель» — не помнит. Мне как-то возразили: Дамблдор не следил за каждым шагом Тома. Удивительно, правда: щитки и книги, где искал Том имя Марволо, директор помнит, а вот остальное нет… Где же хваленая легилименция Дамблдора?

Клуб «Юный Пожиратель»

Мы узнаем от Дамблдора, что примерно к 3-4 курсу тихий Том, не показывавший признаков агрессии наружу, собрал вокруг себя шайку сторонников, стал авторитетом и начал терроризировать весь Хогвартс. Но кто же входил в шайку какого-то там Тома?

Оказывается дети аристократов! С чего бы это те же Блэки позволили приютскому сироте держать себя в ежовых рукавицах? Том сильный маг? Но их много, а он один. Неужто настолько испугались парселтанга?

И еще один момент.

Слово Дамблдору: «Эти семь лет в Хогвартсе были отмечены рядом отвратительных случаев, явного отношения к которым они все же не имели».

Подробностей нам не сообщают. Но где-то мы это слышали. Ах, да, от миссис Коул: «Его очень трудно поймать в этом. Были инциденты…. Противные вещи»

И опять ничего не показали.

Не слишком ли язык Дамблдора похож на язык таинственной «миссис Коул»?

История с Тайной комнатой.

Перед нами — ключевой момент истории Тома. Наверное, Дамблдор прольет нам свет на ту историю! Но не спешите. Все, что говорит Дамблдор уместилось в одном предложении: «Их (Кого?) 7 лет в Хогвартсе были отмечены большим числом неприятных инцидентов, к которым они чаще всего не имели отношения, наиболее важным из них, конечно, было открытие Тайной Комнаты, что стало причиной смерти девочки». Стоп-стоп-стоп! Выходит, Том открыл Тайную Комнату не один, а в компании? Как же его приятели не погибли, заметив Василиска? Не змееусты ведь. И неужели за Томом Риддлом всюду ходила шайка? Не верю.

Подведем итог: нам рассказали, все что угодно, кроме главного. Спросим себя:

— как встретили Тома на Слизерине?

— чем занимался Том на 1 — 4 курсах? (Неужто только шипел, да щитки смотрел?);

— как и чем «грязнокровка из приюта» подчинила себе детей сливок аристократического общества Британии с весьма крутым нравом;

— что делали эти 13-15-летние мальчишки, если администрация не могла их раскрыть;

— как Том увлекся ТИ;

— как Том нашел ТК;

— как и когда Том стал Лордом Волдемортом?

Воспоминание Морфина.

Впрочем, воспоминания Дамблдора еще очень ясны. Дальше идет воспоминание Морфина. Его можно вообще не упоминать, но приходится. Что мы из него узнали? Да ничего. Что однажды к Морфину пришел Том, и у Морфина скоро пропала память. Дамблдор говорит, что это был день убийства семьи Риддлов. Откуда это известно нам, увы, не пояснено. На дворе то был 1997-й год, а дело было то ли в 1943-м, то ли в 1944-м году.

Да и Морфин, судя по воспоминаниям Огдена, психически невменяемый тип.

Воспоминания Слизнорта

Это интереснее. Первое воспоминание фальшивое, второе вроде бы нет. Но не будем спешить. Давайте посмотрим.

Во-первых, не ясно, когда происходит дело. Если Том на 6 курсе, то осенью 1943 года. Простите, но как тогда Том мог сделать крестраж, открыв ТК весной 1943 г, и якобы убив Риддлов летом 1943 года? Он делал крестражи, не зная, что это такое? Возможно, Том спросил об этом Слизнорта в начале 5 курса, то есть осенью 1942 года. Но тогда как у него могло быть на руке кольцо Певереллов? Ведь Риддл-старший погиб в 1943 году….

Есть другой вариант: Том пошел к Слизнорту осенью 1943 года, зная про крестражи и сделав пару штук. Однако зачем ему тогда идти к Слизнорту? Что нового Том узнал от Слизнорта? Да ничего. То, что сказал Гораций — банальщина из какого-то расширенного курса по ЗОТИ. Стоило ли ради этого показывать свой интерес к крестражам?

Во-вторых, поражает глупость Тома. Зачем было сообщать Слизнорту, сколько крестражей он хочет сделать? Не побоялся ведь сказать, что семь. А зачем такая точность? Сказал бы «несколько» — попробуй найди те крестражи…

В-третьих, не ясно, чего так долго боялся Слизнорт. То, что он сказал Тому — не охти какой секрет. Да, неприятно, что Том книги из Запретной секции читает. Но ничего такого сногсшибательного мы не узнали. Кстати, про крестражи было в фальшивом воспоминании профессора зельеварения.

В-четвертых, из воспоминания не ясно сколько крестражей сделал ТР. Он сказал, «например семь». Ну и что? Мог и шесть. Мог и восемь. Мог и девять… Но Дамблдор верит цифре семь, как будто это непреложная истина.

В-пятых, есть интересный момент. Дети-аристократы смеются над фамилией Тома, а ведь это — начала 6 (!) курса. А каково было Тому на 1-2?

Выводы

1) История становления ТЛ темна, таинственна и закрыта. Дамблдор тщательно дает какую-то смесь фальши, лжи и полуправды. Как впрочем и Слизнорт. Макгонагалл и Хагрид молчат о тех временах, как мыши. Видимо, есть, что скрывать…

2) Дамблдор скрывает правду, чтобы дать удобную канву. Том уже, дескать, с приюта был преступник и психопат. Этакий Омен от рождения. А преподавательский состав Хогвартса ни причем. Что мы могли сделать с таким Томом?

3) Дамблдор возможно скрывает более серьезные вещи. В 1940-х годах ТИ в Хогвартсе могли процветать. Не забудем, что сам Дамблдор — бывший соратник Гриндевальда. Не он ли сам поощрял эксперименты учеников с ТИ?

4) Том Риддл не был глупым садистом и не подчинял себе школу на первых курсах. Тихий, но умный человек, умеющий притворяться и лучший ученик. Его не раскрыли? И не подозревали, не видно темного мага в незаметном мальчугане.

Так это или нет — не знаю. Я просто обращаю внимание на странную и явно фальшивую историю ТР».

— Автор прав, странные воспоминания, — пожала плечами Кэтрин. — Не верю, что человек, за идеи которого погибло множество людей, человек, держащий в страхе большинство жителей магической Британии и могущественный маг был просто-напросто очередным бандитом без толики ума.

Их маленькая компания сидела в синей гостиной, обитой ситцевыми обоями с движущимися иволгами. За окном стало холодно и промозгло — настолько, что эльф Лифиц затопил камин. Клэр сидела в легком синем платье и, надев очки, охотно изучала статью. Эрик тянул шею, чтобы еще раз просмотреть статью.

— Кроме того, откуда такая предвзятость к незнакомому ребенку? Верить словам алкоголика как-то странно, — резонно заметил Эрик, словно спорил с кем-то.

— По сути Дамблдор не дал ничего толкового, — задумчиво протянула Кэт.

Альбус улыбнулся. Забини сидела, важно откинувшись в кресле, словно была уже хозяйкой какого-то светского салона. «Наверняка мечтает начать курить с мундштуком», — поймал себя на мысли Ал.

— Логично, — уверенно подтвердил Эрик. — Дамблдор решил создать образ врага для Поттера, вот и сочинил маньяка.

— Похоже на то, — кивнула Кэт. — Интересно было бы узнать, кто автор статьи: в пух и прах разнесла.

— Заметьте, — сказала Клэр, — ни один одноклассник Тома Риддла нам до сих пор достоверно неизвестен. Не правда ли удивительно?

— Отец говорил, что с ним учились некие Лестрейндж и Эйвери, — вставил Альбус. — Он видел их в воспоминании профессора Слагхорна.

— Но профессор Слагхорн, как известно, много раз правил свои воспоминания, — прищурилась Клэр. — Он вполне мог взять Риддла и приклеить его к другому классу.

— Но зачем клеить Риддла другому классу? В чем смысл? — задумался Эрик.

— Если Слагхорн подделывал воспоминания, то это весьма логично, — сказала Клэр. — Кстати, у меня есть доказательства этой подделки.

Ребята заинтересовано переглянулись. Какие такие доказательства? Клэр завораживала с каждым словом.

— Что же, посмотрим… — Клэр с легкой улыбкой левитировала книгу «Вторая магическая война в воспоминаниях современников». — Посмотрите, как звали первых учеников Темного Лорда:

« — Вы ошиблись, — заверил его Волан-де-Морт.

— Стало быть, если я загляну нынче ночью в «Кабанью голову», я не застану там целую компанию — Нотта, Розье, Мальсибера, Долохова, — ожидающую вас? И вправду, преданные друзья — проделать с вами неблизкий путь, да еще в такую снежную ночь, лишь для того, чтобы пожелать вам удачи в попытках добиться преподавательского места!»

— Как видите, никакого Лестрейнджа и никакого Эйвери здесь и близко нет! — развела Клэр руками.

— Получается, это воспоминание Слагхорна — опять фальшивка? — хлопнула длинными ресницами Кэт.

— Так ведь Слагхорн этого и не скрывал, не правда ли? — вскинула брови Клэр.

— Правда. Раз уж решил править свои собственные воспоминания.

— Одна маленькая ложь рождает большое недоверие, — Клэр отпила чаю.

— Логично, — протянул Эрик. — Как верить человеку, который врёт даже с воспоминаниями?

— Из этого можно сделать и другой вывод, — продолжала Клэр, — мы толком ничего не знаем о минувшей войне, кроме каких-то баллад, которые нам изволили рассказать.

— Толком да, — вздохнула Кэт, — У нас практически никаких сведений.

— На самом деле, это уже довольно много. Если через двадцать лет после войны нет никаких сведений, значит, им, — показала Клэр наверх, — есть что скрывать, не так ли?

— Так, — задумчиво нахмурилась Кэт.