Последняя охота (джен)

Ведьмак очнулся в густом тумане, не понимая даже времени суток, словно попавший в чистилище. Последствия приёма эликсира всё ещё вызывали сильнейшее помутнение. Он огляделся, вспоминая всё произошедшее. Не желая ни единой минуты находится в окружении смердящих мертвецов, он с бездушием на лице собрал из мародёрских карманов награбленное, уже навсегда лишённое своего хозяина. Ведьмак по старой привычке поджёг трупы и двинулся прочь.

Отыскав свою лошадь, он бесцельно побрёл куда-то по дороге. Диггор пытался не думать о старике и его сыне, о том озверении, которое им овладело. Но в нём как никогда бурлили самые смешанные чувства. Он утолил жажду крови, но не дал душе облегчения.

Не редки случаи, когда его братья по ведьмачьему цеху лишь наслаждались бы расправой, в край насытившись подобными мерзавцами на пути. Окончательно разочаровавшись в людях, они становились наёмными головорезами, сравняв себе границу между монстром и человеком, которого некогда обязались защищать.

Однако Диггор слишком хорошо осознавал ненасытность хищнической натуры. И его пугала мысль о том, какая безумная кровожадность поглотила бы его, начни он питать свой инстинкт убийцы людской кровью.

Но и побороть этой жажды Диггор никогда не мог, между тем чувствуя где-то выше совсем другие позывы. Борьба инстинкта и души с годами только усиливалась.

Всю жизнь он пытался усмирять гнев внутреннего зверя, но этот случай пробудил наконец в нём глас рассудка. Ведьмак задумался, был ли этот инстинкт хищника вовсе неукротимым и предопределённым судьбой? А быть может, он поддерживал его, лишь боясь, как хладнокровный убийца, своей сохранившейся человечности, взывающей к мирному существованию; боясь, что клеймо ведьмака вовсе не даёт ему права иной жизни среди людей?..

В этих мыслях, словно провалившись во времени, ведьмак побрёл куда-то на юг, будто пытаясь этим исполнить желание старика и искупить свою бездумную наивность в отношении такого очевидного лукавства бандитов.

В беспамятстве он ехал так неделю, может больше, может меньше. Время и направление окончательно потеряли для него значение. Он не знал, куда и зачем двигался. По дороге Диггор останавливался в трактирах. Желания что-то узнать или говорить у него не было. Он лишь наполнял свою флягу самогоном и уходил дальше в дорогу.

На подъезде в город лошадь ведьмака окончательно изнемогла. Недостаток питания и чрезмерные нагрузки, которым он её подверг, изнурили и так дряхлую кобылу. Лишь Диггор слез с неё у конюшен, она пошатнулась, повалилась с ног и после истомного фырканья отбросила концы. Теперь ведьмак лишился своего единственного спутника и остался лишь с двумя клинками за спиной и фляжкой отупляющей рассудок браги в руке.

Диггор не любил городов и редко в них заезжал, потому что ведьмакам в нынешнее время там нет дела. На большаке и даже в чащах едва ли водятся твари, а в городе и подавно уже покой и порядок, лишь сами люди его себе портят. Но теперь ему уже не приходилось выбирать. Лошадь сдохла, а значит дальше ехать не выйдет. Потому он просто побрёл по городку и уселся на лавке на какой-то тихой улице. Он хотел напиться и уснуть прямо там, лишь бы мысли перестали лезть в голову.

И всё же город, полный людей, был худшим местом для уединения. Ведьмак не просидел в покое и десяти минут, как пара каких-то мужиков издали начали таращиться на его персону и вскоре подошли к нему.

Судя по обмундированию, это были какие-то два стражника низших чинов. Явно скучавшие на посту, раз так быстро решили его покинуть, заинтересовавшись каким-то мужиком, просто сидящим на лавке.

― Эй, мужик, ты не здешний, я знаю. Чего ты тут расселся? ― начал докапываться один из них, что был ниже и толще второго.

― Я с дороги. Только что приехал. Хочу побыть в покое и отдохнуть.

― С дороги у нас в тавернах отдыхают, а ты какой-то бродяга, явно приехавший сюда по бандитским делишкам! ― начал давить на ведьмака тощий дылда.

― Меня в чём-то обвиняют? Я так похож на бандита? Отвалите и дайте отдохнуть.

Диггор хотел, чтобы эти двое провалились под землю или рассыпались в пепел, лишь бы никто не отрывал его от уединения. Но это было невозможно, двое стражников похоже решили поиграть в блюстителей закона и не желали отстать от бродяги.

― Ты мне предлагаешь провалить? Ты, собака! ― возмутился пухлый, скривив какую-то гримасу, пытаясь наверное напугать ведьмака. Но лицо его больше походило на насупившуюся морду мопса.

― Да, тебе. И твоему товарищу. Я ничего не нарушал и сидел спокойно, ― тихо и чётко отвечал ведьмак, но внутри него начинала зарождаться злоба из-за нарушенного этими двумя комфорта.

― Пока может ты и не сделал, оборванец, да только вид у тебя бандитский! У нас тут закон и порядок, понял, ты?! ― толстый защитник правопорядка не переставал давить на Диггора с гримасой противной собачонки. ― Сидишь тут в драном плаще, ужираешься своей сивухой! А кто знает что ты по пьянству учудишь?!

― Да он точно убийца! На что порядочному человеку два клинка носить, а?.. ― продолжал тощий. ― Да ты глянь!.. На глазищи глянь! Это же мутант, выродок!

Высокий кажется посчитал наличие кошачьих глаз весомым поводом, чтобы бросить человека в темницу. Он вдруг резко выхватил у ведьмака флягу и бросил на землю.

― Ведьминское варево своё пьёт, а потом детей резать и жрать будет! Хватай его! ― взвыл пухлый мопс.

Диггор хоть и был пьян, но собственный клинок в нужный момент он всегда мог достать неимоверно быстро. Особенно когда накипевшая злоба пробуждала в нём все ведьмачьи инстинкты.

― Два клинка мне на то, чтобы одним, отрубить тебе паршивые руки, если ещё раз тронешь мои вещи. А вторым я снесу голову твоему брызжащему слюной дружку. Пошли на хер от меня, черти! ― яростно прорычал ведьмак, угрожающе направив меч в сторону стражников.

Двое самоуверенных защитников правопорядка, хоть и напугались, но тоже выхватили мечи. Всё бы закончилось кровью, однако в разговор внезапно вмешался четвёртый.

― Господа! Что за балаган тут творится?! Прошу немедленно всех успокоится, ― громко оборвал перепалку престарелый мужчина приятной наружности.

Это был явно человек знатных кровей и весьма богатый. Лицо его было чистым, он имел ухоженную причёску и бороду, к тому же был одет в дорогой камзол. Его сопровождал какой-то вассал в доспехах, телохранитель скорее всего.

Аристократ не имел одной руки, вероятно лишившись её в битве. Наверняка был когда-то военачальником. Это подтверждала его громогласная речь от которой двое стражников чуть ли рефлекторно не встали в шеренгу.

― Сир Александэр! Это же убийца, бандит, его в темницу надо! ― возмущался толстяк, жестикулируя своим мечом.

― Слышал я ваш разговор, как вы решили тут устроить правосудие. Ну спровоцировали человека, молодцы! Господин, опустите меч, пожалуйста. Мы разрешим сейчас этот конфликт, ― спокойно попросил ведьмака пожилой военачальник. ― И вы двое тоже уберите мечи! Я вас знаю, любого прохожего упрятать в темницу готовы. Как дети малые играете в стражей порядка. Вам что было велено? Сторожить вход отдела казначейства. Ну так живо пошли на пост, пока я вашему начальнику не доложил, что вы устроили в очередной раз вместо своего дела!

Этот богатый человек явно имел большой авторитет в городе, во всяком случае у этих двоих сторожей казначейства, потому как более они возникать не стали и, поклонившись, скорее удалились, перепугавшись репрессий начальства.

Почувствовав, что конфликтовать никто больше не намерен, Диггор остыл и спокойно убрал меч, подобрал свою флягу и снова сел на лавку как и прежде.

Но однорукий военачальник не ушёл, видимо заинтересовавшись необычным бродягой как и те двое, но уже в положительном тоне.

― Я сир Александэр из Клармона, будем знакомы, ― обратился к ведьмаку однорукий.

― Ну а я Диггор из… с большака. Спасибо, что спровадили этих двух. Надеюсь ко мне нет претензий? ― спросил ведьмак в ответ, глотнув остатки самогона.

― Конечно нет, я чувствую, что вы человек адекватный, хотя и резки ответить на подобные провокации. Вы, верно, сюда только прибыли и явно впервые. Что же, прошу прощения, что наш город так грубо вас повстречал, ― вежливо обращался к ведьмаку аристократ. ― Впрочем, я всё же сделаю замечание вам. Не стоит так резко хвататься за меч. Мы здесь стараемся придерживаться цивилизованных порядков и не решать конфликты кровавыми расправами. Хотя по поведению этой парочки я могу понять ваше желание защитить своё имущество.

― Следите лучше за подобной швалью из стражи и боритесь с подобным хамством, а не его последствиями. Когда кота нежно гладят по голове, он обычно не выпускает свои когти, ― раздражительно отвечал ведьмак, желая остаться в уединении. ― Я не намерен выслушивать, как мне прилежнее использовать свой клинок, который я и ношу, знаете ли, для защиты себя в подобных ситуациях».

Однорукий аристократ явно хотел продолжить разговор.

― Не одобряю, но понимаю вас. Но всё же, стоит ли лающая собака того, чтобы опускаться до её уровня и рычать в ответ, а того хуже — марать об неё руки? ― размышлял мужчина.

― Мне не впервой пачкать руки в крови, ― холодно отвечал Диггор. ― И я не в настроении вести философские беседы о причинах и исходах конфликтов.

― Простите мою привычку вечно разглагольствовать обо всём. Вы верно устали для подобного. Трудный путь был до города?

― Бесцельный. Местами очень скверный. Голодный и безработный.

― Это звучит печально... А кто вы? Вид у вас хоть и поношенный, но, чувствуется, вы не простой бродяга. К тому же наличие двух клинков у человека и правда вызывает интерес. Чем вы занимаетесь, если не секрет?

― Я ведьмак. Нечисть всякую убиваю. Вернее, убивал когда-то… А теперь...

― ...Теперь лишь убиваете себя алкоголем в тоске.

― А у вас есть идеи получше?

― А разве у вас самого нет идей? Вы же ведьмак — вы уникальны! Я чувствовал, что вы не обычный проходимец, и вы оказались настоящим убийцей чудовищ. Это, я скажу, невероятная радостная встреча для меня.

― И чем же я обязан этой радости? Заказ вряд ли у вас для меня имеется, тогда что же?

― Работы по вашей специальности у меня и правда нет. Как бы не было печально, ваше ремесло действительно практически изжило себя. Но поверьте, вы ещё нужны людям...

― Нужен людям?! ― резко оборвал Диггор. ― Человек нуждался в ведьмаке лишь пока он боялся выходить из хаты, зная о тварях, готовых разорвать его на куски. А когда он понял, что для него наступил комфорт и никакой угрозы от монстров не осталось, кого ему теперь бояться и презирать? Ведьмака! Бесчеловечного убийцу. Однажды, в порыве этой ненависти и в благодарность, наверное, за наши труды, люди решили освободить нас от бремени этого тяжкого ремесла… И чуть не перебили всех, разорили и уничтожили ведьмачьи крепости. Всё потому что нужными ведьмаки никогда не были, а были лишь меньшим злом, необходимым для уничтожения чего-то более страшного. Но вот это большее зло ушло. И теперь мы, ведьмаки, заняли его место в глазах человека. Мы теперь злодеи! Кто же будет нуждаться в злодеях?

― В одних глазах — злодеи, в других — бесценные сверхлюди. Ведь всё это не единая идеология общества, а лишь предубеждения глупцов. Конечно, предрассудки — большая проблема, вставляющая палки в колёса нестандартным личностям вроде вас. Но скажите, разве все так негативны к вам в этом мире? Я понимаю, что большинство вас отвергает, но вы хотя бы пробовали реализовать свои умения иначе? Пытались это делать?

Диггор промолчал, ещё сильнее отводя взгляд. Ответ у него был, но он был как-то неприятен и даже досаден. В очередной раз пронеслась мысль, что у него больше желания обижаться на жестокий мир, чем искать своё место в нём.

― Поверьте, не все люди глупцы, многие понимают, какую пользу вы можете ещё принести. В ведьмачьей крепости вы получали особые навыки. К тому же ведь никто вам там не писал судьбу. Если то, что я знаю о ведьмаках, не слухи — с вашими способностями и физическими возможностями вам всегда найдётся применение.

― Ну конечно! Что же вы сразу не сказали, чего хотите. Вам наверняка понадобился головорез-наёмник и вот, как раз кстати, вам подвернулась идеальная персона. Я не занимаюсь заказными убийствами или тому подобным, что вы наверняка хотите предложить.

― О нет, вы меня неправильно поняли. Этого я от вас вовсе не желаю. Впрочем, спрошу из интереса: почему вы отказываетесь от такого рода деятельности?

― Это обесценивает весь мой опыт, лишает моё столь долгое существование вообще какого-либо смысла. К чему, скажите, я рисковал жизнью, изничтожая чудовищ и защищая людей? Чтобы теперь собственноручно проливать человеческую кровь?

― Весьма благоразумно с вашей стороны, хотя многие бы отметили, что не прагматично в вашей ситуации. Но это не значит, что для вас нет иного дела... Как вы верно поняли, мне от вас и правда кое-что необходимо. Мне нужны именно ваши навыки. Но ни в коем случае для убийств. Вы разве не думали что у ваших умений может быть более благородное применение?

― Это какое же? Я что, упустил какой-то момент, когда ведьмаки внезапно стали считаться полезными в чём-то помимо грязной работы убийц?

― Вы наверняка искусный фехтовальщик, к тому же обладающий особой ведьмачьей техникой. О, я видел как молниеносно и ловко вы обнажили свой меч перед этими двумя. Невероятно! ― восхищался аристократ ведьмаком. ― Видите ли, мне нужны эти ваши таланты в фехтовании. Я давно ищу искусного мечника, знающего особые приёмы, и тут как раз встречаю вас! Сам я был в своё время хорош в бою на мечах, но война… как видите потерял одну руку, к тому же ведущую. Другой лишь зад подтирать получается, извините за пошлость. И у меня растёт младший сын, он уже на многое способен и многому обучен. Сам я увы не могу дать ему большего, но я хочу сделать из него невероятного бойца, а для этого мне нужен невероятный учитель. Так что скажете, могли бы вы заняться не убийствами, а попробовать учить кого-то сражаться?

― Это весьма любезное предложения. Но я скорее всего не смогу за это взяться, — отказывался Диггор. ― Я всё же одинокий убийца. И я не понимаю, с чего вдруг вы решили, что из меня выйдет отличный преподаватель. Для этого нужны навыки коммуникации, а я хладнокровный и нелюдимый ведьмак.

― Вы боитесь что вас не примут. Но вы ведь и не пробовали взаимодействовать с людьми. Так почему не начать? Поверьте общество моей семьи очень лояльно и толерантно даже к ведьмачьему темпераменту, ― воодушевлял собеседника бывший военный.

― Я опять же рад такой любезности, но дело не только в этом. Чтобы постигнуть ведьмачьи техники, нас делают мутантами. Многое в нашем фехтовании основано на мутациях организма, дающих нечеловеческие умения. Поэтому я не возьмусь тренировать человека. Я сомневаюсь, что из этого что-то выйдет... К тому же, таково моё Предназначение — быть в дороге и убивать чудовищ, этого я не в силе изменить. Так что мой ответ — «нет», ― окончательно отказывался ведьмак.

― Что же, очень жаль, что вы отказываетесь. Но давить я на вас не буду. Понимаю ваше решение… Но если вдруг передумаете, ищите меня по этому адресу, ― аристократ протянул бумажку с адресом своего дома. ― Надеюсь, мы всё же увидимся. Бывайте, ведьмак Диггор.

Он улыбнулся и удалился вместе со своим телохранителем пропадая в толпе улицы. А Диггор так и остался сидеть в своём унынии на лавке.

Снова он засомневался в предложении человека заняться чем-то иным. И в очередной раз убеждал то ли себя, то ли весь мир, что именно общество не даст ему стать другим. Вот только этот аристократ стал уже вторым за недавний срок, кто принимал ведьмака не за выродка, а за человека, к тому же уникального. И ведьмак теперь прекрасно осознавал, что дело не только в людях. Дело в нём самом. Он боялся стать другим, боялся, что способен лишь проливать кровь и убивать.

Диггор хотел сделать ещё глоток самогона, чтобы отогнать все эти мысли, но фляга уже была пуста. Он закинул мечи за спину и в очередной раз собрался пойти пропивать остатки монет в какой-нибудь харчевне. Но, засовывая флягу в карман, он нащупал там помятый листок. Ведьмак вспомнил вдруг, что это такое, и не хотел доставать, зная что эта вещь вызовет тоску. Но он всё же достал и развернул смятую бумагу. Это был рисунок сына старика, легендарный меч драконоборца. Ему опять вспомнился этот жестоко убитый мальчик, который так хотел махать мечом и убивать драконов. Но в этот раз воспоминания о нём почему-то не вызвали тоску у Диггора, а наоборот пробудили какую-то тёплую и воодушевляющую мысль:

«И чего я уцепился за это Предназначение. Действительно, кто-то написал мне судьбу убийцы? Почему же тогда эта судьба который раз даёт мне очередной шанс жить иначе. А я что? Отказываю ей. Я вечно твержу, что ведьмаков учили лишь двум вещам: выживать и убивать. Но меня похоже научили только убивать. Потому что тот, кто умеет выживать, должен уметь приспосабливаться к жизни. Мне больше некуда идти, я совершил свою последнюю охоту. Теперь я должен приспособиться к новому пути... Нет, довольно внушать себе, что всё дело в инстинктах. Я просто трус. Ибо боюсь меняться и в то же время боюсь своей кровожадности. Но я продолжаю следовать лишь её зову. Однако, я никогда не хотел быть убийцей, хоть им и являлся весь свой путь. А это значит, что вот моя судьба теперь — я должен измениться. Должен попробовать жить иначе и делать то, чего не решался пробовать, оправдывая страх перемен какими-то глупостями, лишь укореняя в себе то, чего хотел бы избегать. Довольно жажды крови, я должен зажить, как человек... Прости, старик, что не понял этого раньше...»

Теперь Диггор сказал себе всё, что не договаривал прежде. Он наконец прислушался к голосу разума и почувствовал, что словно переродился. Он выбросил флягу. Она была ему больше не нужна. Ибо чистому и свободному рассудку не нужно быть затуманенным.

Он прочитал адрес и уверенно пошёл искать дом Александэра из Клармона. Он не был уверен, что из этого выйдет. Но теперь это и не было важно. Важно было именно попробовать новый путь.