Последняя охота (джен)

Сир Александэр был очень рад, что ведьмак поменял решение. И, как и обещал, принял ведьмака к себе максимально толерантно. Он знал, что у Диггора всё получится и он сможет обучить сына тому, чего не умеет ни один простой фехтовальщик. Надо лишь дать ведьмаку привыкнуть к человеческой жизни.

И старый военачальник не просчитался. Поначалу ведьмак конечно был грубоват и не знал, чему конкретно и как обучать его сына. Александэр понимал, что такому человеку как Диггор, нужно свыкнуться с людьми, научиться контактировать с ними, не только беря плату за свою работу. Поэтому он не просто нанял его, он принял его в свой дом.

И это было хорошим поступком, ибо позволило решить главною проблему для ведьмака. В ведьмачьей крепости его никогда не учили общению с людьми, его создавали одиноким, отвергнутым всем миром.

Поэтому Александэр создал ему мир, в котором его приняли. И спустя уже несколько недель это заметно повлияло на обучение. Всё потому что ведьмак установил контакт с его сыном, со всей семьёй. Близкое общение позволило учителю и ученику порой даже невербально понимать друг друга.

И вскоре это дало ещё большие плоды. Прошло несколько месяцев и 14-летний парень умел обращаться с мечом так, что ему мог бы позавидовал даже его доблестный отец в свои молодые годы. А ведьмак тоже многому научился от семьи старого рыцаря. Он понял, как ему контактировать с этим миром, получил то, чего был лишён ещё давным-давно с того момента, как попал в ведьмачью крепость. Он получил общество людей, которым был нужен и приятен.

Между тем по городу начали распространяться слухи о том, чему ведьмак, убийца упырей, смог научить сына самого Александэра из Клармона. Некоторых это очень заинтересовало и пара человек осмелилась обратиться к мутанту за его услугами.

Но многие же всё равно относились к ведьмаку с большим недоверием, как к нечестивому колдуну, боялись у него учиться и тем более отдавать под его наставничество своих детей. Но со временем, благодаря авторитету сира Александэра, рассказывающего о невероятном таланте фехтования Диггора; а также благодаря успехам тех единиц, что осмелились учиться у ведьмака, остальные тоже стали привыкать и к страшным глазам, и к бледной коже жутковатого мутанта, забывая понемногу свои предрассудки. Словом, как и всегда, почувствовав для себя выгоду, люди сразу переменились во мнениях и убеждениях относительно человека, ещё недавно ими же клеймённого выродком.

И Диггор стал уживаться с людьми и своим новым ремеслом. Оно пришлось ему под стать: каждый день он мог наслаждаться тренировками и обнажать меч, вспоминая все свои навыки, вместе с этим передавая их другим людям. Это также давало ему чувство, что он ещё остался нужен миру, что таким образом он не даст исчезнуть ведьмачьим навыкам в небытии вместе с самими ведьмаками...

Иногда по вечерам он подолгу смотрел вдаль и думал о разном. Он вспоминал, бывало, о старике и его сыне, но теперь ему уже было легче. Об их смерти он всё ещё жалел, но теперь, наконец, он почувствовал, что искупил свою глупость. Не месть должна была успокоить душу ведьмака. Местью насладился лишь внутренний зверь. В душе же настала гармония, когда Диггор наконец принял в себе человеческое и отринул этого зверя. И лишь тогда смог зажить как человек…

* * *

Всегда ли судьба предопределена? Не чаще ли она бывает столь же надуманной? Ведь не редко за мнимым Предназначением может стоять лишь постоянное самовнушение, что иного пути не дано...