Просто держи меня за руку (гет)

There's something about this girl, some kind of magic

I swear she cast a spell on me

Not the first time, might be the last

Can't let this moment slip away

Try to find the words, none survived with me

Air of confidence, but I can barely breathe

Dream Theater

 

За последний месяц Снейпу редко удавалось выспаться как следует, да еще так, чтобы при этом ничего не снилось. Когда его одолевали мрачные мысли, захватывали какие-то идеи, или когда он испытывал сильнейшее нервное напряжение, у него начиналась лютая бессонница, которую не могли побороть даже очень сильные снотворные. Улегшись спать в канун Рождества, он даже решил, что опять не заснет и проваляется до самого утра, слушая, как посапывает Грейнджер на другом краю кровати, но уснул почти мгновенно и не видел никаких снов. Пробуждение же стало и вовсе сюрпризом. Еще не открыв глаза, он понял, что в его картине мира произошли некоторые изменения. И ему как-то слишком уж уютно, несмотря на то, что он проспал всю ночь в одной позе, не переворачиваясь, и отлежал себе все на свете. Он прислушался к ощущениям, и тут до него дошло.

Поверх него лежала тонкая девичья рука.

В спину между лопаток тихо дышали.

И это и впрямь было хорошо. Так хорошо, что он боялся пошевелиться и спугнуть эти ощущения.

Грейнджер, очевидно, перевернулась во сне несколько раз, пока не оказалась на его половине кровати, а дальше переворачиваться уже было некуда, поэтому теперь она лежала, уткнувшись носом ему в спину и обняв его рукой, словно он был какой-то большой мягкой игрушкой… или с чем она там обычно спит. Левая половина тела отчаянно затекла, но, великий Мерлин, как же не хотелось двигаться… Он и представить себе не мог, что просыпаться в одной кровати с кем-то может быть… так.

Снейп осторожно шевельнулся, пытаясь высвободить левую руку и немного сместить вес тела с занемевшего плеча. Девушка сонно завозилась под своим одеялом, но не выпустила его.

— С Рождеством, сэр, — глухо пробормотала она ему в спину.

— Как это, по-вашему, называется, Грейнджер? — негромко уточнил он.

— Не знаю… но можно так еще пять минут?

Снейп едва не закашлялся от неожиданности. Наглое создание. Валяться в кровати со своим бывшим преподавателем, обнимать его и еще и требовать, чтобы он и дальше так лежал.

«Да ладно, Северус… Ты-то сам хочешь, чтобы она отодвигалась?»

Нет, этого ему не хотелось. Впрочем, никакого… продолжения тоже не хотелось. Пока что. Наверное, он и в самом деле выдохся и довел себя до ручки, раз его тело не отреагировало на девчонку. Он так и не решил, хорошо это или плохо в данной ситуации.

Полагая, что хуже уже не будет, он перевернулся на другой бок, лицом к ней. Гермиона приподняла руку, пока он переворачивался, но тут же вернула ее обратно и зарылась носом ему в грудь.

Полное безобразие.

И нарушение субординации.

И нарушение вообще всего.

Десять баллов Гриффиндору. Или даже двадцать.

Хотя, может, она просто еще не проснулась как следует и думает, что ей все это снится?

Поколебавшись еще немного, Снейп решил, что терять все равно нечего, и обнял ее в ответ. Прижался подбородком к кудрявой макушке и попытался вспомнить, просыпался ли он так хоть раз в своей жизни. Кажется, ни разу. В борделях он никогда не оставался на ночь, с другими случайными любовницами тоже ни разу не спал до утра. Нарцисса и та никогда не ночевала с ним, хотя ему иногда хотелось проснуться рядом с ней.

«Ну, скажи спасибо, что перед смертью попробуешь еще и это», — усмехнувшись, сказал он себе. Грейнджер размеренно дышала ему в грудь, и ему казалось, что ее дыхание достает сквозь рубашку до самого сердца. Он легонько погладил ее по волосам. Надо же, мягкие. Насмотревшись в классе на эту вечно торчавшую во все стороны копну, он почему-то думал, что волосы у нее жесткие, раз так топорщатся. Оказывается, они просто густые и непослушные.

«Неужели тебе так плохо, девочка? Так плохо, что ты готова обниматься с кем угодно, даже с мерзким Мастером зелий? Неужели ровесники не могут тебя приголубить? Чем там занят этот идиот Уизли?»

Будь Снейп моложе и не в состоянии вечного боя с собой и со всем миром, наверное, даже пригласил бы ее куда-нибудь. Непрерывная переписка сделала свое дело. Он уже не воспринимал ее как студентку, невзирая на разницу в возрасте. Порой она так заводила и захватывала его своими идеями, что он переставал спать и с головой закапывался в книги, только бы найти ответ на заданный вопрос. И не чувствовал себя при этом ни несчастным, ни ущербным. Ему нравилось находить ответы. Они говорили почти на равных. Не будь этой треклятой войны и Вольдеморта, он бы ушел из школы и позвал девчонку в ассистентки. С такими мозгами, как у нее, да с его способностями они бы вдвоем горы свернули.

Гори оно все синим пламенем.

Снейп тихонько дотронулся губами до мягких прядей у нее на макушке, надеясь, что она не почувствует. Черт с ним, с Поттером, с Вольдемортом, с Дамблдором, со всей этой сумасшедшей самоубийственной миссией, и с двойной агентурой, и с крестражами… Он так долго отказывал себе во всем, что и сам почти забыл, каково это — быть человеком, а не бездушной машиной. По каким-то нелепым, абсурдным причинам Грейнджер ему доверяла. Он не чувствовал отторжения с ее стороны. Вчера, просматривая ее при помощи легилименции, он явственно ощутил ее тревогу — она переживала за него. И не хотела, чтобы он погиб. Правда, она не хотела и гибели остальных, но кто когда открыто проявлял к нему хотя бы такую малость? Обычно ему не доставалось и этого. Своим неуживчивым характером он отпугнул от себя почти всех. Почти.

А еще он видел, что ей мучительно недоставало простого физического контакта. Подержаться с кем-то за руки. Обнять за шею, за талию, положить голову на плечо, прижаться к груди, к спине, да хоть как-нибудь прижаться. Ему самому это казалось вполне понятным, невзирая на то, что он крайне редко позволял кому-то касаться себя. Порой ему очень хотелось, чтобы рядом с ним был кто-то, кого можно обнять, но он приучил себя жить без этого. А вот Грейнджер, очевидно, без такого контакта теряла покой, сон и силы. Вон как расслабилась сейчас, наверняка никаких кошмаров не снилось... Дома были родители. В школе — друзья. И еще кот... кстати, куда подевалось это рыжее чудище, на которое Снейп то и дело натыкался в школе?

Действительно... Чем так заняты Поттер и Уизли — не заметить, что их подруге не хватает простого человеческого тепла? Идиоты... Это ведь не так много. И совсем нетрудно.

Грейнджер вздохнула и скомкала в пальцах рубашку на его спине:

— Мне уже пора уходить?

— Оставайтесь, если хотите.

Она чуть повернула голову, прижавшись щекой к его груди:

— Я не помню, когда мне в последний раз удавалось так поспать… Спасибо, сэр.

Он не придумал, что ответить, чтобы это не прозвучало похабно и двусмысленно. Решил, что благоразумнее будет промолчать. Девушка слегка отстранилась и покраснела:

— Простите… Мне не следовало на вас вешаться.

— Можете расценивать это как сеанс психологической помощи, — сказал он ей и тут же понял, что, в общем, не слукавил. Только вот кто кому помог сегодня — большой вопрос. — Читали что-нибудь на эту тему?

— Только маггловскую литературу. Среди колдомедиков нет психологов… или есть?

— Какие-то общие навыки есть у всех целителей, но конкретно специалистов — нет.

— Как же волшебники справляются, если у них проблемы? — отрешенно пробормотала она. Снейп поерзал на месте, укладываясь поудобнее:

— Кто как может. Если вы видели старых авроров вроде Муди, участвовавших в других войнах, то наверняка заметили признаки посттравматического синдрома.

— Я думала, он просто сумасшедший, но, похоже, вы правы. Почему же никто не пытается решить эти проблемы?

— Колдовской мир во многом застрял в средневековье. Магглы ушли гораздо дальше в своем развитии. Но пользоваться маггловскими изобретениями считается дурным тоном и признаком слабости. Политика чистокровных волшебников — магией можно сделать все.

— Но ведь и магия бессильна во многих случаях, — возразила Грейнджер, снова доверчиво прижимаясь щекой к его груди. — Есть болезни, которые нельзя вылечить ни магией, ни снадобьями. Еду вот тоже нельзя наколдовать, если у тебя ее нет, и ты не знаешь, откуда ее можно призвать.

— Волшебник может оперировать энергией окружающего пространства, изменять это пространство, играть формами, текстурами и размерами, даже откручивать время назад. Но когда доходит до настоящих проблем, все это не более чем красивые фокусы, мисс Грейнджер.

— Так странно… Я не встречала других взрослых колдунов, думающих как вы.

— Я полукровка и с детства видел куда больше, чем большинство магов.

— Профессор Макгонагалл ведь тоже полукровка и тоже росла среди магглов.

— Да, но она намного старше меня и слишком долго жила в колдовском мире. Я могу довольно легко замаскироваться среди магглов. Она — уже не сможет. Когда ей требовалось бывать в маггловском мире по заданию Ордена, ей с трудом удавалось одеваться как они. Но даже в маггловской одежде она выглядит чужой.

— А вы нет?

— Может, когда-нибудь вам повезет, и вы увидите меня в маггловской одежде.

— Не могу представить вас в таком. Хотя, если это какой-нибудь строгий черный костюм, то, пожалуй, могу. Вам пойдет.

— Если мне нужно выйти в маггловский мир, я предпочитаю джинсы. Меньше бросается в глаза. В костюме я почему-то привлекал к себе внимание.

Грейнджер чуть слышно хихикнула:

— Может, у вас еще и кожаная куртка есть?

— С заклепками.

— Вы шутите.

— Не шучу. Правда, последний раз я носил ее, когда мне было лет восемнадцать. Тогда в моде был панк-рок, и многие мои ровесники-магглы так одевались. Я следовал общим тенденциям, чтобы не выделяться.

— Только не говорите, что вы еще и панк-рок слушали.

— Нет, я не любитель подобной музыки. Классический рок мне нравится больше.

— Pink Floyd? Scorpions? Led Zeppelin?

— AC/DC, Deep Purple и Aerosmith.

— Вы шутите, — повторила она с таким искренним изумлением в голосе, что он чуть не расхохотался.

— Не шучу, мисс Грейнджер. У меня дома даже старые пластинки остались.

— Гм… Гарри бы упал в обморок, если бы слышал.

— Если вы собираетесь рассказать ему об этом, я наложу на вас Obliviate.

— Не надо, — поспешно отозвалась она. — Я не скажу. Вы и сейчас такое слушаете?

— Честно говоря, я уже не помню, когда в последний раз слушал музыку. Вероятно, еще летом, пока был дома.

— Интересно, есть ли здесь какой-нибудь проигрыватель или радио. Дамблдор ведь наверняка тоже что-то слушал.

— Дамблдору нравились старые спиричуэлы. И шведские поп-группы восьмидесятых.

— Кто бы мог подумать…

— Ну, а вы что слушаете, когда возвращаетесь домой на каникулы? У вас ведь полностью маггловское окружение?

— Да. Но колдовское радио я бы все равно слушать не стала, миссис Уизли очень любит включать в Норе Селестину Уорбек… кошмар какой-то.

— Да, на редкость жалкие произведения. Потому я и предпочитаю маггловскую музыку и литературу. Волшебники, похоже, напрочь утратили способности создавать что-то приличное в этих областях. Вся их фантазия ушла исключительно в колдовство.

— Дома я в основном слушала самое обычное радио, там крутят все подряд. Но Aerosmith мне тоже нравятся. И еще Queen. Мама пыталась приучить меня к классической музыке, я несколько лет занималась в музыкальной школе, но потом бросила. Некогда было. Этим ведь нужно заниматься постоянно, а не только летом.

— На чем играли?

— На фортепиано.

— Хотели бы продолжить?

— Почему бы и нет… Мне нравилось. Может, и продолжу, если доживу до нормальной взрослой жизни.

«Доживешь, — с мрачной решимостью подумал Снейп. — В лепешку разобьюсь, но доживешь».

Кстати, о птичках…

— Мисс Грейнджер, где ваши родители? Вы ни разу ничего о них не говорили.

Она вздохнула:

— Я модифицировала им память. Они меня не помнят. Они уехали в…

— Стоп. Не говорите мне, куда.

— Но вы же…

— Мне лучше не знать. Так безопаснее. Вы уверены, что сможете разыскать их потом?

— Я гораздо меньше уверена, что смогу обратить заклинание. Я впервые пробовала такие сложные чары.

— То есть, вы не просто стерли воспоминания о себе?

— Нет, я… Я вложила им новые личности. Изменила имена. У них, теперешних, никогда не было дочери.

Ничего себе… Добиться таких результатов в ее возрасте, с первого раза… Снейп что угодно бы отдал, только бы позаниматься с ней и посмотреть, на что еще она способна. И почему ее угораздило родиться у магглов, и она не попала в Слизерин? Никакому Малфою и не снилось… Имей он хотя бы несколько таких учеников, может, и преподавание не казалось бы таким угнетающим, бесполезным делом.

Одна сплошная несправедливость.

Опять-таки, когда у него бывало иначе? С его везением, девчонку сейчас быстренько окрутит кто-нибудь вроде Поттера. Или Уизли. И если они все переживут эту войну, то она затеряется на какой-нибудь скучной министерской должности. А при успехе с Уизли, не успев моргнуть, еще и обзаведется кучей детишек.

«Все в твоих руках, Северус. Все в твоих руках».

Тем временем Грейнджер, спохватившись, отодвинулась:

— Думаю, мне пора возвращаться, сэр. Я волнуюсь за Гарри и Рона.

— Если бы что-то случилось, Кричер бы уже сообщил. Можете остаться, если хотите.

— Я… Мне неловко стеснять вас, сэр, — призналась она, краснея. — Вы, наверное, хотели отдохнуть, пока в школе никого нет.

А вот и основной инстинкт проснулся, раздраженно подумал Снейп, когда понял, что слишком долго пялится на ее губы и прилипшую к щеке каштановую прядку, и что организм наконец-то отреагировал как положено. В самом деле, а чего он ждал? Что сможет совершенно спокойно валяться в кровати с почти раздетой симпатичной девушкой? Хорошо хоть он был до пояса завернут в одеяло, и девчонка ничего не заметила.

— Как вам угодно, — ответил он и снова повернулся к ней спиной, чтобы она могла встать и одеться. Грейнджер издала какой-то странный вздох, завозилась, выбралась из постели, судя по звукам, сгребла в охапку свою одежду и выбежала из комнаты. Снейп перевернулся на спину и долго смотрел в потолок невидящими глазами. Отдохнул, называется. Весь его самоконтроль летел мантикоре под хвост. Он дал девчонке минут десять, чтобы она привела себя в порядок, затем поднялся с кровати, прихватил из шкафа чистые вещи и вышел в гостиную. Грейнджер, одетая и тщательно причесанная, стояла над письменным столом, упершись обеими ладонями в край, и рассматривала очередную схему в свитке. Снейп позвал одного из эльфов, и когда тот явился со счастливой улыбкой, приказал:

— Завтрак для мисс Грейнджер. Кофе для меня.

— Слушаюсь, директор, сэр! — пискнул домовик и исчез, чтобы исполнить приказ.

— Спасибо, сэр, — отозвалась Грейнджер, обернувшись через плечо. Снейп покосился на дверь в кабинет:

— Завтракайте. Потом я позову Добби, чтобы он аппарировал вас обратно.

И скрылся в ванной, надеясь, что девчонка не сбежит, не попрощавшись.

Вот так всегда: не успел согреться — опять в холодный душ.

Выйдя из ванной, он обнаружил аккуратно сервированный стол с наполовину съеденным завтраком, такой же наполовину опустошенный кофейник и нетронутый сок. Грейнджер в гостиной не было, но на столе рядом с развернутым свитком Основателей по-прежнему лежала ее сумочка. Снейп, нахмурившись, хотел было заглянуть в спальню, как вдруг услышал из-за двери кабинета бормотание, а затем возмущенный голос Грейнджер:

— И вы думаете, что с вашей стороны это нормально — задавать мне подобные вопросы?..

Первым импульсом было распахнуть дверь и ворваться в кабинет, но тут девчонка заговорила снова, и Снейп, замерев у двери, весь обратился в слух.

— Честно говоря, профессор Дамблдор, мне тоже очень хочется спросить, в порядке ли вы. Как будто вы не догадываетесь. Вам рассказать, что с нами случилось с того момента, как здесь появился ваш портрет?

— Буду вам весьма признателен, мисс Грейнджер, — ответил Дамблдор, и Снейп уловил в его голосе неподдельный интерес.

— Сначала мне пришлось изучить множество очень сложных чар, которые, как мне объяснили, не входят даже в программу П.А.У.К., — занудным тоном принялась вещать Грейнджер с плохо скрытой издевкой. — Потом я стерла память своим родителям, чтобы до них не добрались Пожиратели. Потом нас с Гарри и Роном едва не схватили прямо на свадьбе у Билла Уизли, а через полчаса — чуть не прикончили уже в Лондоне, где мы пытались скрыться. Дайте-ка подумать… Потом я месяц убила, чтобы расшифровать какую-то загадку в книге сказок, перекапывала книги по истории магии, отговаривала Гарри идти в министерство, чтобы ограбить Долорес Амбридж, а потом отговаривала его же от убийства профессора Снейпа. Мы уничтожили один крестраж, говорили с мертвецами, посещали старый дом Гарри, нас едва не сожрала Нагини, Гарри и Рон охотились на егерей, а я исследовала карту, которую вы мне оставили вместе с книгами. А, еще мы все немного сошли с ума, болтаясь вдоль лей-линий, и понятия не имеем, что делать дальше, потому что все ваши подсказки ни к чему не привели. Кажется, я ничего не упустила.

— Охотились на егерей? — заголосил кто-то из портретов. — Что значит — охотились?

— Посещали старый дом Поттеров? — возопил второй.

— Нагини?..

— Говорили с мертвецами?..

— Я и сейчас с ними говорю, — фыркнула она.

— Я вижу, у вас были весьма… гм… насыщенные полгода, — хмыкнул Дамблдор. — Мисс Грейнджер, мне очень жаль, что вы расстроены, но…

— Расстроена? — девчонка издала саркастический смешок. Где только она этого набралась? — Конечно, нет, у нас ведь так замечательно все получается. Знаете, профессор, если бы не ваша любовь к ребусам…

— Означает ли это, что загадки вам не понравились?

— О, я от них в восторге. Но у меня есть вопрос — вы вообще хотите, чтобы эта война закончилась?

— Ну-ну, мисс Грейнджер, — голос Дамблдора так и лучился сочувствием и доброжелательностью, — поверьте, я хочу этого не меньше вашего.

— Так хотите, что готовы отправить Гарри на смерть безо всяких объяснений?

— Простите, но я не совсем вас понимаю.

— Я знаю про седьмой крестраж, профессор, — бросила Грейнджер. Будто отвесила хлесткую пощечину.

В кабинете на несколько секунд воцарилась тишина, затем Дамблдор слегка откашлялся:

— Мисс Грейнджер, несомненно, это было для вас ужасающим известием, но я все же хочу заметить, что вам не полагалось знать об этом до определенного момента.

— И до какого же? Мы с Роном должны будем просто смотреть, как он пожертвует собой?

— Мисс Грейнджер…

— Знаете, сколько раз мы говорили с ним на эту тему? — не унималась гриффиндорка, распаляясь все больше с каждым словом, и Снейпа так и подмывало открыть дверь и посмотреть. Зрелище, должно быть, изумительное. — Все это время он шел за вами вслепую, не подвергая ваши слова сомнениям, а вы пользовались этим. Вы и профессора Снейпа заставили делать то же самое. А что будет, когда Сами-Знаете-Кто добудет эту вашу палочку и догадается, почему она его не слушается? Думаете, он вспомнит, что профессор Снейп столько лет якобы служил ему верой и правдой? Да он убьет его, не задумываясь! Вы могли хотя бы сказать ему об этом сразу, а вместо этого мы были вынуждены узнавать все ваши планы из шифровок, загадок и недомолвок! Так, по-вашему, побеждают в войне? Манипулируя своими людьми и заставляя их идти в темноте на ощупь?

Ну и заворачивает, в восторге подумал Снейп. Похоже, этот бой Дамблдор проиграет.

— Не смейте так разговаривать с профессором Дамблдором, вы, наглая девчонка! — рыкнул Финеас. — Вы и понятия не имеете, что происходит на самом деле, что вы там видите в своих лесах с этими двумя…

— Ха! — издевательски выплюнула Грейнджер. — Я в лесах вижу больше, чем вы! Вы даже не можете выйти за пределы замка, потому что ваш второй портрет лежит в моей сумке. Наглая девчонка, да? А что будет, если я сейчас все брошу, перестану помогать разрабатывать планы, как защитить школу, если дойдет до боя, перестану разгадывать все эти ваши головоломки? Что будет, если я сейчас скажу Гарри, что нет никакого смысла продолжать, потому что он все равно должен умереть? Что будет, если мы перестанем искать оставшиеся крестражи и просто уедем, скажем, в Бразилию? Профессор Дамблдор, вы ни слова не сказали другим членам Ордена о том, что нам предстоит сделать. Вы не оставили никаких инструкций, кроме «верьте Гарри Поттеру, он ваша единственная надежда». Вы думаете, раз вы всячески культивировали в Гарри ненависть к Сами-Знаете-Кому, этого будет достаточно? А если он решит, что с него довольно, и просто все бросит? Я найду способ вытащить из его головы эту дрянь, и он будет спокойно жить где-нибудь подальше отсюда. А вы заканчивайте войну сами!

— Мисс Грейнджер, в вас говорят обида и гнев. Я понимаю, мистер Поттер ваш лучший друг, и вы, конечно же, имеете право злиться, но вы действительно понятия не имеете, насколько все серьезно.

— А что может быть серьезнее крестража в голове Гарри? — допытывалась Грейнджер, не снижая накал ни на один градус. — Что может быть серьезнее самой сильной и опасной в мире палочки, которая должна попасть в руки Сами-Знаете-Кого? Что может быть серьезней этого пророчества, в конце концов? Или вы думаете, что мы восприняли это как сказочку наподобие тех, что записаны в книге Бидла?

— Только не говорите мне, что Гарри знает о крестраже! — заволновался Дамблдор. — Он не готов это услышать, он не…

— Я ему пока не сказала, — едкие, горькие нотки в голосе девчонки резали по живому. — Но мне придется сказать. В ближайшее время. Профессор Снейп говорил мне, что вы считаете все эти загадки тренировкой интеллекта и ростом над собой. В мирное время я была бы только рада разгадывать что-то подобное. Знаете, что я думаю? Вы просто больше ничего не можете сделать, чтобы сохранить контроль над ситуацией. Вы манипулировали информацией и утаивали от нас важные детали намеренно, чтобы мы все раз за разом ходили к вам на поклон. Мы всего лишь хотели от вас честности!

— Мисс Грейнджер, все, что я делал, я делал ради…

— Ради всеобщего блага, да, я знаю, я читала книгу Скитер, профессор Дамблдор. Гарри был ужасно зол, когда прочел отрывки оттуда. Он очень подавлен тем, что не знал о вас вообще ничего. Вы все время говорили ему, чтобы он верил вам… но как это возможно, если вы не доверяли ему? Вы с самого начала растили из него смертника и сделали все, чтобы он был готов пожертвовать собой, но при этом не сказали ему правду! Он же верил вам! Как и все остальные. Вы хоть понимаете, как ваша смерть воспринималась здесь, снаружи? Как будто впереди не осталось вообще ничего, кроме ужасов и страданий! Все разбежались и попрятались! Почему вы ничего не сделали, чтобы мобилизовать Орден и обеспечить хоть какие-то тылы? Пока Сами-Знаете-Кто собирал армию, вы только искали его крестражи, но не сделали ничего, чтобы противостоять ему в других областях. Поэтому он так легко захватил министерство. Поэтому он спокойно занимается своими делами, зная, что никто не будет ему сопротивляться.

— Вы считаете, что в этой войне есть что-то более важное, чем физическое уничтожение лидера вражеского движения? — спросил Дамблдор, явно теряя терпение. — Я занимался первоочередными вещами. Уж кто-кто, но вы, с вашим умом, столь выдающимся для такой юной волшебницы, должны были это понять.

— Это я как раз понимаю. Я не понимаю другого — почему вы решили, что на выполнение того, что вы поручили Гарри, будет достаточно нас троих? Почему вы даже профессору Макгонагалл ничего не сказали? Почему вы решили, что профессор Снейп сможет защитить Хогварц в одиночку, если все, кто здесь находится, ненавидят его после вашей смерти? Я пыталась рассуждать логически, делала арифмантические выкладки — и ничего! Ничего, что могло бы объяснить вашу логику! А теперь и Хогварц ушел из-под вашего контроля, ученики организовали партизанское движение самостоятельно, потому что их достало наблюдать за тем, что здесь происходит. Или вы именно этого и хотели? Но тогда это означает, что вы желали профессору Снейпу смерти.

— Мисс Грейнджер, это, как вы говорите, партизанское движение ни минуты не прожило бы без помощи обитателей замка — портретов, призраков и эльфов, — возразил Дамблдор, игнорируя все прочие вопросы.

— Да если бы не профессор Снейп, который вас всех организовал, вы бы и этого не смогли! — рявкнула девчонка, снова начиная заводиться. — Кто бы стал вас слушать? Вы все давно умерли и сидите тут с комфортом в своих портретах, вам уже нечего переживать и бояться, это не вам приходится метаться по всей стране, прятаться от егерей и сражаться за свою жизнь! Кто бы ни победил — лично вам ничего не угрожает!

— Я смотрю, вы в таком восторге от профессора Снейпа, что он для вас стал едва ли не вождем восстания, — саркастически отметил Блэк. — Или это все потому, что теперь он ночует с вами прямо в директорских апартаментах, не заботясь о репутации школы?

Неправильный ход. Снейп плотнее прижал ухо к двери в предвкушении взрыва. И взрыв не заставил себя ждать.

— Да как вы смеете?! — Грейнджер едва не задохнулась от негодования, и Снейп ощутил ее искрящуюся, рвущуюся из-под контроля магию даже сквозь стену. — К вашему сведению, профессор Снейп — благороднейшей души человек и никогда не позволил бы себе ничего непристойного, а вы — просто мерзкий старик с грязными фантазиями!

«О, сколько всего я бы себе позволил, если бы увидел, что вы не против», — с некоторой досадой подумал Снейп. Грейнджер тем временем продолжала:

— Он заботится обо мне и о Гарри с Роном, тогда как вам совершенно наплевать, в каких условиях мы сейчас вынуждены жить. Попробовали бы вы ночевать в палатке в мороз, я бы на вас посмотрела!

— А что, согревающие чары уже отменили? — сладким голосом поинтересовался Финеас. — Или вы о них понятия не имеете? Ах, ну да, что взять с грязнокровки…

— Какой из вас чародей, если вы не знаете о побочных эффектах согревающих чар? — взвилась Грейнджер, и голос ее сочился таким ядом, что Снейп в который раз пожалел, что она не попала в Слизерин. — Пробовали когда-нибудь пользоваться ими больше двух часов? Воздух вокруг станет настолько сухим, что у вас кровь пойдет из носа, когда высохнет слизистая. А уж что будет с глазами и горлом! Благодаря профессору Снейпу я сегодня нормально выспалась, впервые за последний месяц. И только попробуйте еще что-нибудь сказать на эту тему, профессор Блэк, ваш второй портрет мигом отправится на растопку.

— Дорогая моя, — вмешался женский голос. Ага, кажется, в бой вступила Дилис, значит, у Дамблдора и Блэка закончились все аргументы. — Вы же не можете отрицать, что такое поведение недопустимо для директора Хогварца. Привести вас, юную девушку, в этот кабинет и оставить на ночь…

— Он спал на диване! — прорычала Грейнджер. — А если у вас у всех только и мыслей, что об этом, то это отлично вас характеризует!

«Как вы самозабвенно врете, мисс Грейнджер. И небось даже не покраснели».

Да, порой гриффиндорский пафос производит эффект разорвавшейся бомбы. Голые, неприкрытые эмоции в определенный момент могут нанести серьезный урон.

Пора вмешаться, пока она не испепелила всех обитателей директорской.

Снейп распахнул дверь. Портреты враз умолкли. Грейнджер, впиваясь ногтями в ладони, стояла перед письменным столом, лицом к портрету Дамблдора. Щеки у нее порозовели, волосы опять растрепались — должно быть, металась по кабинету будто разъяренная львица.

Незабываемое зрелище.

— Мисс Грейнджер, вернитесь в комнату, на пару слов.

Гермиона смерила портрет Блэка уничтожающим взглядом, обошла стол и, вскинув голову, прошагала мимо Снейпа обратно в апартаменты. Он посторонился, пропуская ее. Разозлилась, надо же. Да как разозлилась! Еще немного — и произошел бы спонтанный выброс магии. Бросив недобрый взгляд на портрет Финеаса, Снейп закрыл за собой дверь и постарался принять самый строгий вид:

— Что это вы там устроили?

Грейнджер смотрела на него в упор, без всякого страха и стеснения:

— Подслушивать нехорошо, сэр.

Нахалка. Но ругать ее... Она так яростно его защищала.

— А не выполнять просьбу хозяина этого кабинета хорошо? Я же просил вас не говорить с портретами.

Она даже не смутилась. Все так же смотрела ему в лицо:

— Я знаю. Простите, — и ни капли сожаления в голосе. — Но мне нужно было кое-что спросить. Другой возможности могло и не представиться.

— Ну, и как? Ваше любопытство удовлетворено?

— Не совсем, — она снова впилась ногтями в ладони. — Мерлин, как вы с ним вообще общаетесь? Он невыносим!

— Дамблдор или Блэк?

— Да, пожалуй, оба, — она сокрушенно покачала головой. — Дамблдор не ответил ни на один мой вопрос. Что у него могут быть за секреты? Ведь мы уже знаем все, что он мог нам рассказать.

— Подозреваю, что у него может быть парочка тузов в рукаве. Или последняя страшная тайна, от которой может зависеть абсолютно все.

— Но что может быть страшнее крестража в голове Гарри?

— Я не знаю. И, по правде говоря, боюсь узнать, — Снейп вздохнул и заговорил тише и мягче. — Мисс Грейнджер, я признателен вам за попытку отстоять мое доброе имя, но хочу напомнить вам, что в нынешней ситуации такая лояльность опасна.

— Это всего лишь портреты, сэр. И даже невзирая на это, они продолжают вами манипулировать и приказывать вам, что делать! — опять начала заводиться Гермиона. — Они относятся к вам как… как…

— Пусть их роль в том, что происходит, невелика, но мне иногда очень важно их мнение и поддержка, — возразил он более суровым тоном, чтоб девчонка не зарывалась еще больше. — Мне не следовало приводить вас сюда.

— Я что, все испортила? — ужаснулась она, с тревогой всматриваясь в него. — Я сказала что-то лишнее?

— Нет, ничего такого. Но, боюсь, мне теперь не избавиться от их шуточек и намеков, — хмыкнул Снейп. — В конце концов, это и впрямь неслыханно — чтобы директор привел кого-нибудь и оставил ночевать. Вы позавтракали?

— Да, спасибо. Вы мне дадите то, что скопировали со свитка?

Снейп прошел к письменному столу и, вытащив из нижнего ящика не менее пухлый свиток пергамента, протянул девушке:

— Возьмите. И не показывайте его Поттеру и Уизли, пока мы не разберем ритуал полностью. Завтра или послезавтра я схожу в министерскую библиотеку, поищу что-нибудь о боевой медитации. Остальную часть свитка скопирую, как только у меня будет время.

— А что делать с текстом на древнеанглийском? С рунами я справлюсь, но древнеанглийский мне сейчас не осилить.

— Попробую выбить что-нибудь из Дамблдора. Он знает множество языков.

— А вы? — глаза Грейнджер засверкали любопытством. — Вы знаете еще какие-нибудь?

— Сносно говорю по-французски и по-немецки. Одно время приходилось учить болгарский — Каркаров плохо говорил по-английски, так что я служил ему переводчиком, пока он не подтянул свои знания. На этом, пожалуй, все. Я не задавался целью учить что-то специально. Немецкий выучил только потому, что мне нужно было прочитать несколько серьезных трудов по зельям, и без хорошего владения этим языком чтение с помощью переводческих чар не имело смысла.

— Существуют чары для перевода? — Грейнджер всплеснула руками. — Я никогда о них не слышала.

— Есть, но они несовершенны. Распознают далеко не все слова и языковые нюансы. Общее понимание текста дают, но во всем остальном приходится разбираться самостоятельно.

— Когда вы успели все это выучить?

— У меня хорошая память. Языки мне давались без особого труда. Вот еще, — он поднял со столика у камина стопку книг, которые вчера принес из кабинета, — может помочь, когда дойдете до схем, нарисованных Слизерином.

— Спасибо, — Грейнджер упрятала все в свою сумочку. Снейп с интересом смотрел, как тяжелые тома исчезают в маленьком, расшитом бисером мешочке, который и сумкой-то назвать можно было с натяжкой.

— Чары невидимого расширения?

— Да. Только она становится все тяжелее, как бы я ни пыталась облегчить ее.

— Объединить расширение с облегчением веса пробовали?

— Я над этим работала одно время, но не додумалась ни до чего путного, а потом появились более актуальные вопросы для исследований. Отдельно наложенные заклинания плохо срабатывают, сумка со временем все равно тяжелеет. А вы знаете, как это сделать?

Снейп поднял палочку в воздух:

— Вся хитрость в движении кисти. Главное — сделать своевременный и плавный переход от одного заклинания к другому, сначала накладываете расширение, и сразу следом — невесомость. А чтобы соединить их, делаете вот так, — он выписал в воздухе первое заклинание, легко крутнул кистью, и палочка сама по инерции проделала движение, необходимое для следующего заклинания. Гермиона вытащила свою палочку и повторила за ним, направив ее на сумку в другой руке:

— О, и правда, получилось! Спасибо. Профессор Флитвик так мало времени уделил сочетанию заклинаний на шестом курсе… Я не успела разобраться.

— Это программа седьмого курса, и там этим комбинациям уделяется достаточно времени. Когда поймете сам механизм, сможете проделывать это с любыми заклинаниями.

— А сочетать можно только два? Или больше?

— Насколько хватит фантазии. Но здесь надо проявлять внимательность и осторожность, чтобы заклинания не вступали в конфликт друг с другом. Если вы перепутаете энергетические потоки, чары не сработают или же сработают… не так, как вам нужно. Вплоть до взрывов и летального исхода.

Гермиона содрогнулась и закрепила ремешки сумки на запястье:

— С этой войной я пропускаю все самое интересное…

— Вы сможете доучиться, когда все закончится.

— Надеюсь. Иначе работу без П.А.У.К. мне не найти.

Они стояли друг напротив друга, уставившись в пол и пытаясь придумать еще какой-нибудь повод, чтобы не расходиться. Снейп сдался первым и позвал:

— Добби!

У его ног с громким треском возник домовой эльф:

— Добби готов, сэр!

— Перенеси мисс Грейнджер обратно в палатку и возвращайся к работе.

— Да, директор, сэр!

Гермиона явно хотела сказать что-то еще, но вместо этого лишь тряхнула головой и несколько застенчиво улыбнулась. А через мгновение и она, и эльф исчезли.

Снейп потер лицо обеими руками и побрел в кабинет. У двери остановился и опять прислушался. В кабинете спорили Дамблдор и Блэк.

— …Ничего себе, Альбус! По-твоему, это нормальное поведение?

— Я не говорю, что это нормально, но, видимо, нам как раз следовало ожидать чего-то подобного — они были вынуждены плотно общаться все это время. И, уверяю тебя, Финеас, если ты еще раз назовешь ее этим словом, тебе не поздоровится, у Северуса к нему особая нелюбовь. Не испытывай судьбу.

— Вот еще! — высокомерно фыркнул слизеринец. — Я не виноват, что у девчонки дурная кровь!

— Ты ведь сам ей помогал, когда она пришла сюда первый раз летом. А теперь опять попрекаешь ее происхождением? Это тебя недостойно.

— Она тогда была растеряна и напугана, а от тебя помощи было не дождаться! — рассердился Блэк. — И только поэтому я подсказал ей, что делать! Но сейчас эта особа потеряла всякий страх и обнаглела до невиданных пределов! Она утащила мой портрет из дома моих предков! Обвинила меня в том, что я сую нос не в свое дело, да еще имела наглость утверждать, что мы все ничего больше не значим и действуем им во вред!

— Боюсь, она права, Финеас, — вздохнул Дамблдор. — Мы не можем сойти с портретов или выйти за пределы замка… ну, по крайней мере, большинство из нас. Поэтому наше участие в войне крайне ограничено. Они выросли, у них появилось множество вопросов, и было бы глупо рассчитывать, что они и дальше будут слепо верить всему, что им говорят взрослые. И мне придется считаться с их мнением больше, чем они считаются с моим.

— А Северус? Он ведь тоже перестал тебя слушать!

— Я ждал, что рано или поздно это произойдет. Я слишком долго пользовался некоторыми его… привязанностями, но у него, очевидно, появились новые причины постараться выжить в этой войне, и благородно погибнуть за правое дело он уже не готов. Надеюсь, это не затуманит его разум и не отвлечет от главного. Она так молода…

— И ты считаешь, что он с ней…

— Еще одно слово, Блэк, и вы пожалеете, — угрожающе произнес Снейп, открывая дверь и заходя в кабинет.

— Можете говорить что угодно, директор, — отозвалась со своего портрета Дилис, — но в мое время мужчины женились после подобных… инцидентов.

— Мисс Грейнджер была права, когда сказала, что вы лезете в то, что вас совершенно не касается, — парировал Снейп. — Моя совесть чиста. Можете думать что хотите. Но если я услышу еще хоть одно слово на эту тему — я действительно закрою все портреты, которые висят в этом кабинете. И говорить вы сможете только тогда, когда я вам позволю.

— Да вы хам, молодой человек! — прошамкала еще одна директриса весьма почтенного возраста. — Разве так подобает говорить со старшими?

— Вы не старшие. Вы даже не живые. Вы здесь только потому, что одному из директоров вздумалось сохранить свои знания для потомков таким образом, а заодно увековечить себя любимого. Основатели эту функцию в замке не задумывали. Если вам есть что сказать по делу — я вас выслушаю. За все прочие намеки буду глушить намертво. И раз уж мы об этом заговорили…

Снейп зло ткнул палочкой в портрет Блэка. Тот выпучил глаза и схватился за горло, открывая и закрывая рот как выброшенная на берег рыба. Когда он попытался заговорить снова, ему не удалось выдавить ни единого звука. Альбус поднял брови:

— За что, Северус?

— За грязнокровку, — процедил Снейп и удалился обратно в свои апартаменты, хлопнув дверью.

* * *

Гермиона, вернувшись в палатку, обнаружила Гарри и Рона мирно спящими в своих кроватях, а Кричера старательно намывающим кухонный блок. На столе в корзине были заботливо сложены остатки вчерашнего праздничного ужина. Проинспектировав содержимое корзины, Гермиона убедилась, что сегодня переживать о еде не придется, и сунула руку в свою сумочку, чтобы достать оттуда книги и копию свитка. Пальцы задели что-то квадратное, обернутое в плотную бумагу. Нахмурившись, девушка вытащила находку и повертела ее в руках. Это она в сумку точно не клала. Развернув бумагу, она обнаружила дневник в красивой кожаной обложке с серебряным тиснением, напоминавшим морозные узоры на стекле. Дневник был гораздо толще, чем старый блокнот, оставленный Дамблдором. Улыбнувшись самой себе, Гермиона открыла его и пробежала пальцами по срезу страниц. Даже материал был другой, более плотный. И на первой странице ее уже ждало сообщение знакомым угловатым почерком.

Поскольку старый дневник вот-вот закончится, я подготовил еще одну пару. Дневник открывается только вам. Узор на обложке будет светиться при появлении нового сообщения. Я бы поставил еще и звуковой сигнал, но в вашей ситуации он может привлекать ненужное внимание. И писать все равно рекомендую экономнее.

Гермиона зажмурилась и провела пальцами по поверхности страницы. Какая-то дорогая бумага с бархатистой текстурой — настоящий рай для кинестетика. Она бездумно листала страницы туда-сюда, просто чтобы еще немного насладиться прикосновением к дневнику, пока не увидела, что между страниц заложена открытка. Вытащив ее, Гермиона долго рассматривала картинку. Вроде бы и не рождественская даже... но так приятно. На открытке был изображен ночной зимний лес — очерченные белым контуры деревьев на черном фоне и наполовину скрытая за стволами светлая серебристая фигура в длинном плаще, будто страж, присматривающий за ней издалека. Где он умудрился откопать такое?.. На обратной стороне ничего не было, ни сообщения, ни подписи. Но в значении этой открытки Гермиона не сомневалась.

Какой все-таки удивительный человек! И как спокойно ей лежалось сегодня в его объятиях… Она уже и забыла, когда ей было так хорошо и тепло. Ей понравилось все — и обстановка в спальне, и мягкие подушки, и его запах, и его руки, гладившие ее по волосам, и то, как непринужденно он с ней разговаривал все утро. И при этом он ни разу не позволил себе ничего лишнего. Хотя мог бы.

Неужели Гарри и Рон правы?..

«Грейнджер, ты точно сошла с ума… Не хватало еще влюбиться в бывшего учителя. Это давно уже моветон».

Она спрятала открытку в дневник, а дневник сунула в сумочку. Гм… Открытки — это интересно.

И почему она не подумала об этом?

— Добби, ты не мог бы перенести меня в Лондон? Мне нужно в один магазин. Это быстро.

— Директор Снейп велел не ходить в город, — пискнул эльф, прижав уши. — Это может быть опасно, мисс!

— Мне совсем ненадолго. Вот только приму Оборотное зелье. Пожалуйста, мне очень нужно, Добби. Я ведь буду с тобой, разве мне может что-то угрожать, когда ты рядом?

Эльф буквально расцвел от гордости и стукнул себя кулачком в грудь:

— Добби защитит мисс Гермиону, конечно, защитит!

— Вот и хорошо, — улыбнулась Гермиона, довольная тем, как удачно все складывалось. Выпив небольшую дозу Оборотного зелья, она принялась объяснять эльфу, куда именно ей нужно.

Кричер неодобрительно покосился на них, но ничего не сказал, и когда они снова исчезли, продолжил уборку, что-то тихо бубня себе под нос.

* * *

Когда Снейп, напившись кофе так, что уже начало подташнивать, вызвал эльфа, чтобы тот принес ему обед, вместе с обедом на столике у камина появился белый конверт без подписи. Заинтригованный, он проверил неожиданное послание на наличие неприятных сюрпризов, как проверял любой новый предмет, и только потом открыл. Внутри лежала открытка — взъерошенный рыжий котенок, уютно спящий в сложенных лодочкой мужских ладонях.

Снейп растерянно провел всей пятерней по волосам, зачесывая их назад. Он давно ни от кого не получал открыток, и этот простенький кусочек картона вызвал у него целую бурю самых разных чувств. А еще убеждал себя и всех вокруг, что он ни разу не сентиментален. Ха. Да просто поводов не было. Перевернув открытку, он увидел летящий почерк Грейнджер.

Все, что вы сделали сегодня, было лучшим подарком к Рождеству, который я когда-либо получала. Спасибо, профессор. С Рождеством.

Он поймал себя на том, что раз за разом перечитывает эти строчки. Злясь на самого себя, он отложил открытку, пообедал, подумал было, что надо бы спуститься в лабораторию и доварить недоготовленные снадобья, но потом снова посмотрел на картинку — и налил себе виски на три пальца. Пошло оно все. Сегодня праздник, и он имеет право ничего не делать. Прихватив стакан и открытку, он выбрал с полки книгу с маггловской фантастикой и удалился в спальню, в глубине души отчего-то бесконечно довольный собой.

 

---

Примечание к части

** Что-то есть в этой девчонке, какое-то колдовство.

Клянусь, она меня зачаровала.

Не впервые, возможно, в последний раз.

Нельзя упустить такой момент.

Я пытаюсь найти слова, но у меня они не выживают.

Чувство уверенности в себе, но я едва могу дышать.

Dream Theater