Просто держи меня за руку (гет)

I'm the rush of a bleeding heart

I'm the bruise of a rough start

I'm the dust that ignites the spark

Oh, man, I was dark

They say that I'm blue like the night sky

That I'm too weird to live, too rare to die

I tried to blow my mind a million times

But I got a light

And it's burning still

And it's burning still

Adam Lambert

 

Like a release from prison that I didn't know I was in

Like a fight to live the past I prayed to leave from way back then

Metallica

 

— Гарри! — крик Гермионы звонким колючим эхом отдавался в висках. — Гарри, что происходит? Я его не слышу!

— Заткнись и дай мне сосредоточиться! — рявкнул он в ответ. — Все заткнитесь!

Чужие голоса умолкли. Гарри, не обращая внимания на пялившихся на него во все глаза Драко, Селвина и одноклассников из Гриффиндора и Равенкло, сел прямо в снег, закрыл глаза и стал вслушиваться. Связь со Снейпом оборвалась так резко и внезапно, что он даже не сумел отследить, откуда шли последние сигналы. Он попробовал было еще раз пробиться в разум Вольдеморта, но вместо привычных, наглухо закрытых окклументных щитов не обнаружил вообще ничего, словно того не существовало в природе.

— Кто сейчас в Большом Зале? Поищите на карте, седьмой этаж. Проверьте все возле входа в Выручай-комнату.

— Там никого нет, — ответила Макгонагалл. — Мы смотрим в остальных частях замка, но везде только наши люди. Аппарировать оттуда никто бы не смог. Если бы кто-то проник через комнату, был бы где-то поблизости.

«Проклятье. Куда он подевался?..»

— Отправьте эльфов посмотреть. Если они могут войти в комнату, пусть войдут.

Драко посмотрел на Селвина:

— Метка реагирует?

— Заблокирована, — сухо ответил он.

— И ни о каких планах проникновения в замок через Исчезающий шкаф ты, конечно, не слышал?

— Со мной такие планы не обсуждали. Ближний круг знал только о подготовительных мероприятиях, но кто, куда и откуда будет заходить, мы не знали. Я имею в виду тех, кто был в замке. Возможно, твоим родителям известно больше.

— Да, но где они? — пробормотал Драко, тревожно озираясь по сторонам, словно ждал, что они могут появиться в любую секунду. Рон озадаченно чесал затылок:

— Снейпа, похоже, никто не слышит. Но раз защита работает, значит, с ним должно быть все в порядке, нет?

Гарри невидящими глазами таращился в одну точку, почти не слыша их.

— Поттер, — снова заговорила Макгонагалл. — Эльфы сообщили, что на седьмом этаже нашли Беллатрикс Лестранж. Мертвую. Есть следы боя. И больше ничего. Двери комнаты распахнуты настежь, хотя должны закрываться сразу после входа или выхода.

— В каком она варианте внутри?

— Комната Спрятанных Вещей.

Гарри посмотрел на Драко. Поднял брови:

— Они ведь могли прийти, а потом вернуться обратно в магазин?

— Я не знаю. Это нелогично. Если их было много, то они могли попытаться захватить замок изнутри. Но на карте же никого нет.

— Ты что, не слышишь меня? — рассердился Гарри. — Я же говорю — я не могу пробиться! Как будто они навесили какую-то внешнюю защиту! Сигнал не проходит. А теперь и Снейп исчез так же. Гермиона, ты можешь его разыскать?

— Нет! Канал связи перекрыт, не слышу и не чувствую.

Драко выругался сквозь зубы и повернулся к Селвину:

— Тебе придется разблокировать Смертный знак и отправиться к Лорду.

— Ни за что! — тот поднял руки ладонями вперед. — Чтоб меня тут же убили как предателя?

— Вольдеморт не знает, кто на кого работает, — возразил Гарри. — Чтобы заманить его сюда, я сказал ему, что перебил вас всех. Можешь притвориться, что сбежал.

— Очевидно, если он нашел Снейпа, то уже понял, что ты лжешь, Поттер. Я к нему не пойду.

— Мы можем и заставить, — сообщил Рон с нехорошей усмешкой.

— Не можете! — огрызнулся Пожиратель. — В формулировку моей Клятвы не входило жертвовать собой! Я здесь только ради дочери.

— Оставь его, — сказал Гарри Рону. — Профессор Макгонагалл, вы же заместитель директора. Вы чувствуете что-нибудь? Какие-то сигналы от замка?

— Нет, мистер Поттер, это исключительно прерогатива директора.

— Значит, нам придется влезть в Исчезающий шкаф и проверить, — решил Гарри. — Кингсли?

— Гарри, это самоубийство, — отозвался Шеклболт. — Мы не знаем, кто и что может ждать нас с той стороны.

— А как еще проверить?

— Погодите, — встрял Джордж. — Кажется, я что-то вижу… Галерея внутреннего двора.

— Что там?

— Кто-то есть. Не из наших. Двое.

— Профессор Макгонагалл? Что на Карте?

Воцарилась пауза, пока Макгонагалл проверяла Карту Мародеров:

— Здесь никого нет.

— Да как же нет, я вижу! — возмутился Джордж. — Двое, идут от главного входа по галерее, в сторону хижины Хагрида! Только рассмотреть не могу, они слишком далеко.

— Мистер Уизли, на Карте никого нет на том участке.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал Рон, нервно переступая с ноги на ногу. — Пойдем посмотрим? Мы ближе всех.

— Мы можем проверить, — предложила Луна. — Со мной Лаванда и Падма. Мы в соседнем дворе.

— Нет, — бросил Гарри. — Не высовывайтесь.

— Гарри, Felix мне подсказывает, что надо посмотреть.

Гарри, которому зелье приказывало оставаться на месте, вскочил с земли:

— К троллям Felix. Мы идем сами. Рон?

— Тут что-то странное происходит, — сообщил Флитвик. — Статуи у моста игнорируют приказы, переместились, чтобы полностью перекрыть все входы и выходы. Все двери закрылись сами собой. Фиренце не может попасть внутрь. Люпин застрял на втором этаже, Билл и Перси в южной галерее, со стороны хижины Хагрида.

— Эльфы могут к ним попасть?

Снова пауза. Гарри, чувствуя, как его начинает накрывать паника, напряженно ждал.

— Могут, — наконец, последовал ответ. — Сейчас все соберемся в Зале.

Гарри перевел взгляд на Добби, молча ожидавшего приказаний:

— Перенеси меня во внутренний двор. Джордж, ты еще видишь их?

— Они остановились у ступенек во двор с левой стороны.

— Гарри, — прошептала Гермиона, — в той галерее есть сюрприз. Осторожнее.

— Ты можешь его деактивировать?

— Нет. Это может только Северус.

— Где ты сейчас?

— Я в северной башне на самом верху. Он сказал мне ждать здесь.

Гарри шумно выдохнул и сжал кулаки:

— Мы сейчас посмотрим, что в галерее, а потом я и Рон поднимемся к тебе.

— Хорошо.

— Я с вами, — отреагировал Драко, цепко ухватывая Рона под локоть. — Остальным ждать здесь.

— Эй, мы же остаемся без связного! — возмутился Терри Бут. — Если вы все трое уйдете, как нам узнать, что происходит?

В пространстве прямо перед ними материализовалась Луна. Эльф, доставивший ее, с достоинством оправил свое форменное полотенце, завязанное на манер тоги, и, поежившись, щелкнул пальцами, очевидно, воспользовавшись какой-то своей магией, чтобы согреться.

— Идите, — сказала им Луна. — Падма и Лаванда идут из соседнего двора. Они все-таки решили проверить.

Гарри, чертыхнувшись, схватился за руку Добби.

Во внутреннем дворе было тихо. Единственный источник освещения, искрящийся защитный кокон, накрывавший замок, освещал только двор, а в крытой галерее, окружавшей его, царила темнота.

— Вон там, на два часа, — едва слышно произнес Драко, напряженно всматриваясь. — О, черррррт… Это Фенрир.

Гарри зажал себе рот обеими руками, чтобы не заорать.

Как, как они все могли быть такими идиотами, чтобы забыть про шкаф! Ведь год назад Пожиратели проникли сюда так же!

— Что будем делать? — спросил Рон. — Валить его? Там же девочки. Если они сейчас на него нарвутся…

Не успел он это сказать, как темная тень через двор от них метнулась куда-то вглубь галереи. Раздался пронзительный девичий крик.

— Нет! — взвыл Гарри, напрочь позабыв обо всем, и ринулся через весь двор, поскальзываясь на заиндевевшей брусчатке. Рон перемахнул через перила с такой легкостью, словно у него за спиной выросли крылья, и, опередив друга, с разбегу врезался в высокую черную фигуру оборотня, сбивая его с ног. Они кубарем покатились по каменному полу. Двор озарили всполохи заклинаний, которые, казалось, летели со всех сторон. Подоспевший Драко срезал вторую темную тень Сногсшибателем. Перепуганная Лаванда Браун, зажимая рукой окровавленный нос, оторопело смотрела на валявшиеся на полу тела.

— Я… я даже не поняла, откуда они взялись, — пролепетала она виновато. — Прости, Гарри, мы хотели только посмотреть, мы были осторожны, честно!

— Ты цела? — Рон, закончив вязать оборотня, наклонился к девушке, рассматривая ее лицо. — Он тебя не укусил?

— Нет, только ударил, Падма успела дернуть меня назад.

Патил, такая же перепуганная и бледная, вытащила из висевшей через плечо сумочки чистый платок и флакончик с каким-то зельем и принялась останавливать кровь. Гарри обернулся, чтобы посмотреть на второго Пожирателя, которого обездвижил Драко:

— Кто это?

— Я его не знаю, — Драко одним точным движением вскрыл своей жертве левый рукав, осмотрел внутреннюю сторону предплечья. — Смертного знака нет, значит, кто-то из низших.

Рон пнул Фенрира в бок носком ботинка:

— Экая же шваль… Почему их не видит Карта?

— Не знаю… Может, у них есть какие-то артефакты? Ищите во всех карманах, — распорядился Гарри и взялся обследовать оборотня сам. На третьем кармане ему повезло — среди знакомых предметов попался маленький резной шарик. Изнутри доносилось едва слышное гудение, как из трансформаторной будки.

— Что это? — он поднял шарик двумя пальцами. Драко, нахмурившись, разглядывал аналогичную находку, которую он выудил из кармана второго Пожирателя. С лица Рона вдруг сбежали все краски, он выпучил глаза:

— Макгонагалл говорит, что вы оба пропали с Карты! Вы ее слышите?

— Нет, — Гарри попытался было обратиться к Главе Гриффиндора сам, но ничего не услышал. Поискал Гермиону — и тоже не нашел. Бросив шарик себе под ноги, попробовал еще раз:

— Меня слышно?

— Теперь слышно, — ответила Макгонагалл. — И вы опять появились на Карте, мистер Поттер. Что вы нашли?

— Похоже на блокиратор магического излучения, — вмешался Драко. — У моих родителей когда-то был один такой, я его случайно нашел, когда был ребенком, и «потерялся» на полдня. Потом его отправили в сейф. Но откуда у них столько? Это очень редкая вещь.

— Как она работает, мистер Малфой?

— Я не знаю всех свойств, но если носить ее на себе, то она действует почти как плащ-невидимка… для любых магических средств обнаружения. В отличие от плаща, визуально носителя не скрывает. Это не ограничитель магии как таковой — колдовать с ним можно. Просто вас нельзя будет обнаружить по магическому выбросу.

— Несите их в Зал, надо изучить. Карта показывает, что у вас Фенрир Сивый.

— Он. И еще кто-то из рядовых.

Драко ткнул палочкой в оборотня:

— Ennervate. Давай-давай, просыпайся, падаль. Как вы сюда влезли, опять через шкаф? Сколько вас?

Оборотень, рассмотрев над собой молодого Малфоя, зашелся хриплым хохотом:

— А-а, это ты, щенок. Надо было сожрать тебя еще в прошлом году, жаль, Темный Лорд не позволил тебя обратить.

— Сколько вас?

— Ты же не думаешь, что я вот так сразу все скажу?

— Конечно, скажешь, — холодно процедил Драко. — Crucio!

Вой Фенрира, кажется, был слышен доброй половине замка. Рон в восхищении пялился на Малфоя:

— Надо же, а мы-то все думали, что у тебя кишка тонка.

— Я тоже иногда так думал, — хмуро отрезал тот, снимая заклятие и пиная скрючившегося волка куда придется. — Говори. Думаешь, только моя тетя умела развлекаться с едой, прежде чем ее съесть?

— Сдохни, выблядок!

— Фу, как грубо. Ты столько лет вращаешься в приличном обществе, а манерам так и не научился, — презрительно бросил Драко. — Crucio!

А на это, оказывается, можно смотреть вечно, подумал Гарри, ощущая некое мрачное удовлетворение при виде катавшегося по полу оборотня. Лаванда и Падма на всякий случай отошли подальше и старательно отводили глаза.

— Ну как? — поинтересовался Драко, снимая заклятие. — Хочешь еще или все-таки поговорим? А то вот Поттер, к примеру, отлично владеет Сектумсемпрой. Я смотрю, ты им еще не попадался в лесах, конечности все на месте, но мы можем это исправить прямо сейчас.

— У вас духу не хватит, — прохрипел Фенрир, пытаясь порвать или хотя бы ослабить скручивавшие его веревки — впрочем, безрезультатно.

— Это у нас-то? — хмыкнул Рон. — Твои дружки бы с тобой не согласились. Неужели не видел, сколько отрезанных рук и ног мы оставили валяться по всей стране?

Гарри наставил на оборотня палочку, нарочито медленно и задумчиво переводя ее с одной части тела на другую, словно выбирая, где демонстрация будет наиболее эффектной. Едва палочка нацелилась Фенриру между ног, тот завыл не своим голосом:

— Нет! Не надо! Я все скажу! Мы… мы прошли через шкаф, как в прошлый раз! У нас у всех эти штуки. Чтоб никто не видел. Замок нас не видит.

— Сколько вас?

— Было двенадцать.

— Вольдеморт?

— Его с нами не было.

— Где он? У него тоже такой блокиратор?

— Да, — Фенрир с опаской покосился на Гарри и на его палочку, по-прежнему нацеленную ему между ног. — Он ждет за периметром. В Воющей Хижине.

— Где мои родители?

— Я не знаю. Через шкаф прошел только твой папаша.

— Снейпа куда девали?

— Я его не видал! Меня сразу отправили сюда!

— Что за план у вас был?

— Убить или покусать как можно больше, — поскуливая от страха, забормотал волк. — Рвать всех, кто попадется, без разбора, чем больше, тем лучше.

— Экая скотина, — хмыкнул Драко. — Оттащим его в Зал или хочешь поразвлечься, Поттер? Я слыхал, он вам с Уизли задолжал немножко.

— Есть такое дело, — Рон тоже нацелил палочку на Фенрира. — Он хотел изнасиловать Гермиону. И наверняка насиловал других девушек, которых ему удалось поймать. Так что я бы рукой или ногой не ограничился. Гарри?

— Нет! — взвизгнул Фенрир. — Не надо! Отпустите! Я уйду! Я никого не трону!

— Ага, разбежался, — фыркнул Драко. — Сколько людей тебя умоляли за последние полгода, когда ты волок их в Мэнор? Думаешь, я не помню, скольких ты привел за то время, пока я был дома? И в каком состоянии?

Гарри сжал губы. Поглумиться над этой мразью хотелось неимоверно. Он как никто другой это заслужил.

— Отведем его и этого второго к нашим, — решил он, не опуская палочку. — Пусть с ним разберется Орден.

Рон разочарованно вздохнул:

— Дай я хоть наподдам ему пару раз.

— Не надо. Он этого не стоит.

— Ой! — послышалось из полумрака, где стояли обе девушки. — Смотрите, смотрите!

Ребята разом обернулись к ним и увидели, как из-за перил откуда-то из-под земли выползают длинные гибкие плети, похожие на Сети Дьявола, и тянутся по полу во все стороны. Один побег обвился было вокруг ноги Рона, затем отпрянул и двинулся дальше, к валявшимся на полу Пожирателям. Падма и Лаванда с визгами вжались в стену. Никто не успел отреагировать. Фенрир дико завыл и забился в плотно оплетавших его черных лианах, затягивавшихся на его шее все туже. Второго Пожирателя, все еще остававшегося без сознания, просто утащило куда-то под потолок галереи, где он и остался висеть будто муха, залипшая в гигантской паутине. Фенрира же, похоже, замок расценил как более серьезную угрозу. Его крики перешли в хрип, а затем и вовсе затихли. Черные плети спеленали и его и утащили, уже мертвого, туда же, где висел его соратник.

Гарри ошарашенно смотрел на висевшие высоко над головой тела:

— Ч-что это было? Гермиона, это и есть сюрприз?

— Я же не вижу, что у вас там.

— Из-под земли вылезли какие-то лианы, задушили Фенрира и утащили под потолок. А нас не тронули.

— Похоже. А на что они среагировали?

— Лаванда, Падма, что у вас случилось прямо перед этим?

— Я… у меня из носа кровь капнула на пол, — пояснила Лаванда растерянно. — И сразу после этого полезли эти штуки. Наверное, отреагировали на кровь.

Драко крутнулся на пятках, осматриваясь. В остальном все было как прежде, лишь слабо мерцала каменная кладка в основании перил.

— Поттер, Уизли, Малфой, немедленно в Большой Зал, — приказала Макгонагалл. — Кажется, замок только что перешел в автономный режим обороны.

— Что? Что это значит, профессор? — вскрикнула Гермиона.

— Это значит, мисс Грейнджер, что все, кто не является учеником или домовым эльфом, по мнению замка, представляют собой опасность и подлежат ликвидации.

* * *

Скрип старых, прогнивших досок.

Завывание ветра, проникавшего сквозь щели и гонявшего пыль по полу.

Запахи ветхого, лежалого, отсыревшего тряпья и трухлявого дерева. И что-то еще… неуловимое, как сон, внезапно превращающийся в ночной кошмар.

Любопытные ощущения. Раньше Снейп никогда не испытывал заклинание стазиса на себе, да и вообще не накладывал его на людей. Тело как будто заморожено. Кажется, что и внутри все застыло, хотя сердце вроде бы бьется, воздух в легкие поступает. А вот все процессы, касающиеся применения колдовства, остановлены полностью. В кармане лежит какая-то гадость, из-за которой он не слышит Гермиону. Не слышит никого. И, кажется, даже думает с огромным трудом. Клубившаяся в нем тьма, которую он так явственно ощущал, когда пошел откат, и та замерла. Если визуализировать, это походило бы на смерч из осколков черного стекла, наполовину поднявшийся с земли и так и застывший.

— Ну-ну, хватит отдыхать, — раздался совсем рядом высокий холодный голос. — У нас много работы.

Вот это уже совсем… из ряда вон.

Какой работы?..

Снейп приоткрыл глаза. Нет, слух и обоняние не подвели — это Воющая Хижина. Он висел в воздухе, обездвиженный. А перед ним, поигрывая Бузинной палочкой, стоял Вольдеморт. Чуть поодаль в волшебной защитной оболочке свернулась Нагини — кажется, спит. А это значит, что Лорд относительно спокоен.

И это странно. С предателями он никогда не церемонился. Достаточно вспомнить, как ловили Каркарова.

— Говорить пока буду я, если ты не против, — Вольдеморт легко махнул палочкой, и Снейп почувствовал, как его что-то встряхнуло и вздернуло чуть выше. — Признаться, я очень-очень разочарован, Северус. Я-то думал, что ты держишь школу под контролем — и что я вижу? Ты активировал защитные чары. Позволил этим недоумкам из Ордена захватить тут все в свои руки. И помогаешь им. Я раз за разом тебя проверял — и ничего не видел в твоей голове. Ничего, что давало бы повод усомниться. Я даже подумал, что тебя чем-то опоили или наложили Imperio, но нет. Ты, похоже, действуешь по собственной воле. И это досадно. Очень.

Нагини подняла голову в своем сверкающем коконе и злобно зашипела. Темный Лорд отвернулся от Снейпа. Легко просунул руку сквозь стенку кокона и погладил змею по голове. Снейп подозревал, что такой трюк может проделать только он, а любой другой, кто попытается, лишится руки. Даже интересно, пройдет ли сквозь эту защиту меч Гриффиндора. Он попытался шевельнуться, но ему не повиновался ни единый мускул. Двигать можно только глазами. Это что-то новенькое. С чем этот ходячий продукт плохо удавшейся некромантии скомбинировал стазис? Ощущения не напоминали ни одно из известных ему заклинаний для обездвиживания.

— Я все думал — что же в тебе так меня беспокоит, Северус, — продолжал тем временем Вольдеморт, расхаживая кругами по комнате. — А ведь как хорошо все начиналось! Мы во многом были похожи, я не мог не отметить этого, когда тебя впервые представили мне. Полукровка, с мерзким папашей-магглом, с матерью-ведьмой, которая не захотела бороться… что ты так смотришь? Ты думаешь, я не изучал биографии всех, кого допускал в ближний круг?

Нет, Снейп, разумеется, был уверен, что Вольдеморт проверял всех и каждого, но что он помнит все эти подробности столько лет спустя? При таком помрачении рассудка, какой он наблюдал последние два года? Вот это пугало больше всего. Когда всем вокруг казалось, что Лорд напрочь спятил, выходит, все это было игрой? Притворством? В целом Снейп не мог сказать, что такой прием был совсем уж лишен логики. Прикинуться сумасшедшим чудовищем, чтобы все решили, что ты полностью утратил способность к анализу и трезвым рассуждениям, и расслабились. А потом внезапно… придумать вот такой план.

Ну что ж, пусть поговорит еще. Впрочем, Снейп не сомневался, что ничего хорошего его не ждет.

— Да-да, я видел в тебе себя, Северус, — Вольдеморт остановился, глядя ему в глаза. — Непризнанный, недооцененный гений еще со школы, так высоко ценящий тонкости темных искусств. Мало кто решается на эксперименты. И мало кто делает это успешно. Но я, в отличие от тебя, начал подбирать нужных людей едва ли не с первого курса. Я знал, что мне не на кого рассчитывать, и поэтому мне потребуется… своя маленькая личная армия. Я поражал их своим мастерством, и они шли за мной. Ты же… совершенно не стремился к власти. Ты даже практически не сопротивлялся, когда тебя травили, хотя позже мне рассказывали, как ты уложил четверых в больницу на неделю. Это было… впечатляюще. И я все гадал — что же ты попросишь у меня? Я ждал, что ты захочешь отомстить им всем. Эти твои заверения в желании просто служить мне… Это было слишком мало для такого, как ты, хоть и подкупало. Белла добивалась моей благосклонности. Люциус — жаждал подняться как можно выше и протолкнуть своего отпрыска туда же. Да кого ни возьми — Эйвери, Мальсибер, Нотт, Макнейр, Лестранж, Долохов, даже эти идиоты Кэрроу. Мне было необычайно легко читать в их головах и сердцах. Но вот ты, — Вольдеморт остановился и ткнул палочкой Снейпу в лицо, — ты — особый случай. Ты выделялся, не выделяясь, Северус. Никто никогда не мог понять, о чем ты думаешь. Да еще эта твоя внезапная страсть к той грязнокровке. На фоне всех твоих талантов и блестяще проведенных операций увлечение подобной… особой было весьма печальным, весьма. Ведь мы боролись за чистоту крови и сохранение традиций. Но я решил, что ты заслуживаешь этого маленького подарка, ты столько сделал для достижения нашей высокой цели. Я давал ей шанс, Северус. Ты мог бы получить ее в тот же вечер. Однако она предпочла умереть, а ты… Гм. В ночь моего возрождения те, кто пришел, всячески пытались восполнить пробелы и рассказать мне обо всем, что происходило эти тринадцать лет. Все решили, что ты не явишься. Все как один говорили, что после моего исчезновения ты напрочь отказался от всего, чего был достоин, и ведешь отшельнический образ жизни, запершись в подземельях Хогварца, когда не нужно учить детей варить простейшие снадобья.

«Ха, — подумал Снейп, — как будто у меня был выбор. Когда Пожирателей бросали гнить в Азкабан, остаться на свободе и получить не самую плохую работу уже было счастьем. Что, по-твоему, я должен был делать? Заниматься некромантией по ночам? Или пить кровь своих учеников? Ну да, почему бы нет, зря, что ли, прозвали Ужасом Подземелий…»

Как же примитивно они все мыслят!

— Но ты все же пришел. Да еще преподнес мне ценнейшую информацию. И все сомнения отпали. Если ты помнишь, Северус, не так давно я снова спрашивал у тебя, чего же ты хочешь — и ты не сказал ничего нового, — Вольдеморт слегка склонил голову к плечу, разглядывая Снейпа сверху донизу. — Я стал вспоминать. После каждого рейда в прошлом году ты сразу же уходил, хотя все оставались праздновать. Каждый раз, когда тебе доводилось применять черную магию — я видел твое лицо, хотя ты, вероятно, думал, что наглухо закрыт от меня. Я видел тебя, Северус. По каким-то причинам ты не хотел применять то, что умел делать лучше всего. И это было подозрительней всего, ведь раньше у тебя таких проблем ни разу не возникало. Я проверял тебя опять и опять, и ты без колебаний выполнял все приказы, но… Что-то в тебе было не так. Ты словно боялся быть самим собой.

«К чему он клонит? — холодея, подумал Снейп. — Неужели он все-таки понял?..»

Вольдеморт неотрывно смотрел ему в глаза, качая головой:

— Твои навыки в темных чарах по-прежнему безупречны. Но вот что странно… Ты сейчас находишься под воздействием магии, полностью блокирующей все твои колдовские способности, включая и ментальную магию, а я по-прежнему ничего не вижу в твоей голове. Совсем… ничего.

Он махнул палочкой, и между ними в воздухе повисла схема, похожая на стандартную диагностическую, однако Снейп видел, что в ней нет ни единого показателя физического состояния — только энергия. И увиденное ему совершенно не понравилось. Вольдеморт, возможно, и не расшифрует все, но он сам четко видел обрубленную связь и с Гермионой, и со всеми остальными, с кем он находился в медитации. А еще он видел застывший, недооформившийся черный вихрь в самой глубине схемы. И это было хуже всего. Если Вольдеморт сейчас снимет с него стазис, эта дрянь рванет так, что сметет все вокруг. У него здесь нет ничего, что могло бы остановить приступ.

Любопытно, знает ли Лорд об этом?

«Тебе, кажется, было интересно, что произойдет, если приступ тебя накроет в дуэли с ним?»

Вольдеморт раздраженно повел плечами, постукивая палочкой по раскрытой ладони. Похоже, его страшно злило то, что он не мог прочесть чужие мысли, как обычно.

— О чем бы ты сейчас ни думал, Северус — у тебя нет шансов. Видишь ли, я не хуже тебя знаю, что это такое, — палочка указала на черноту в центре схемы. — Я подозревал, что так будет. Да, пришлось пожертвовать Беллой… но она больше не представляла для меня интереса. Она не сберегла то, что я поручил ей беречь для меня. Непростительная небрежность.

«Белла?! Он пожертвовал Беллой? Значит, все-таки спятил. Преданней этой психички у него никого не было. Разменять ее… на меня?..»

— Все эти жалкие неудачники, которые только и умеют, что проваливать важнейшие задания… Проиграть кучке подростков в Отделе Тайн! Но больше никаких проигрышей. Когда я сниму с тебя заклинание, ты уже не сможешь сопротивляться. Ты примешь свое состояние. И все то, что вы выставили в замке против меня, перестанет иметь значение. Что? Ты, кажется, хочешь что-то сказать?

Снейп ощутил на губах холодок спадающего заклятия.

— Чего ты хочешь? — едва слышно выдохнул он. Поступавшего в легкие воздуха едва хватало для дыхания. Для речи — не хватало совсем.

— Мы сейчас говорим о том, чего хочешь ты, Северус, — возразил Вольдеморт, и Снейп услыхал в его голосе знакомые воркующие нотки. Это не вдохновляло и не обнадеживало. — Может, все-таки скажешь? Мне не очень хочется рыться в твоей голове — боюсь, если я начну, от твоих мозгов ничего не останется, я сейчас вовсе не склонен церемониться. А ты пока мне нужен.

«Как будто ты когда-либо церемонился… Каждый раз после легилименции мигрень на сутки… с-сволочь».

— Впрочем, я догадываюсь и так. Помимо того, что ты хочешь быть нужным, ты хочешь быть собой и не испытывать стыда за то, кем ты являешься. В Первой войне у тебя отлично получалось. Вероятно, я действительно недооценил степень твоего увлечения этим маггловским отродьем, но, думается мне, это поправимо. Когда ты примешь правду о себе, тебя перестанут волновать подобные вопросы. Тебе никто не будет нужен. Ты будешь желать лишь использовать то, чем ты был наделен с рождения. Использовать там, куда я отправлю тебя. Однако прежде чем мы начнем, у нас остается маленький досадный нюанс, — Вольдеморт любовно погладил Бузинную палочку длинными белыми пальцами. — Твое предательство.

Снейп смотрел на него, не моргая. О, как бы ему хотелось выкрикнуть этой падали в лицо, что он предавал своего господина много лет! Что он лгал ему на каждом шагу и утаивал самое важное. Что все кажущиеся победы и проигрыши были спланированы. Какая теперь разница? Вольдеморт не выпустит его отсюда. И лучше бы разозлить его так, чтобы он убил его быстро.

Увы. В нынешнем состоянии у него не было ни сил, ни эмоций, требовавшихся для такой речи.

— Ты не мог так быстро переметнуться, Северус. Ты до последнего варил мне безупречные снадобья и исправно их доставлял. Так в чем проблема? Что они тебе пообещали? И что это за новые заграждения вокруг Хогварца? Не припомню таких — все стандартные оборонные чары школы мне давно известны. Это ты их изобрел? Или у старика в рукаве была пара козырей, которыми он успел поделиться с тобой, пока ты не убил его?

«Ага… Значит, яд акромантула ты так и не вычислил. Хоть какие-то хорошие новости».

— А если я просто… больше не хочу это делать? — отбросив всякий этикет, спросил Снейп, стараясь делать мелкие, неглубокие вдохи, пока не задохнулся совсем. — Тебе в голову не приходило, что мне все это больше неинтересно?

— Разве я не говорил, что ждет отступников? — нарочито небрежным тоном уточнил Вольдеморт. — Ты прекрасно знаешь, что будет с любым, кто попытается уйти от меня. Ты же не настолько глуп. А теперь ближе к делу. Мальчишка сказал мне, что собрал почти все мои крестражи. Тебе известно, где он их хранит?

— Какой смысл мне говорить, где они? Ты все равно не узнаешь, правду ли я сказал, — с видимым удовольствием съязвил Снейп. Что бы ни происходило в его голове, сейчас это только на руку. Разбираться, почему Вольдеморт не может переворошить его разум сверху донизу, было не ко времени.

— Гм. Раз ты начал мне дерзить, значит, решил, что у тебя еще есть какая-то лазейка. Видимо, все же придется… немного ускорить процесс обращения.

«Какого обращения?.. Этот идиот что, не понимает, что его попросту размажет тонким слоем, если он доведет меня до полноценного приступа?..»

Похоже, что нет. Или же он абсолютно уверен в своей неуязвимости.

Как же прибить эту треклятую рептилию?

По затылку и спине будто потекли ледяные струйки воды. Поддерживавшие его в воздухе заклинания рассеялись, и Снейп тяжело рухнул на грязный деревянный пол, больно ударившись коленями и запутавшись в собственном плаще. Воспользовавшись тем, что все ограничительные заклятия с него сняли, он попытался нащупать в кармане сюртука то, что туда положил Малфой, но Вольдеморт заметил. Еще один взмах палочки — и руки стянуло за спиной. Волнами накатывала туманящая разум слабость, как и всякий раз на грани приступа. Даже стоять на коленях было неимоверно трудно. От позорного падения носом в пол его удерживала только сила воли, но и та слабела с каждой секундой.

Шесть.

Отсчет продолжился с той же отметки, на которой его застигло заклинание стазиса. И никакой возможности его остановить.

Гермиона. Ты слышишь меня?

Тишина. Лишь поскрипывание трухлявых досок в стенах и звук его собственного надрывного дыхания.

Пять.

«Нет. Я могу с этим справиться. Я хозяин в этом теле и этой голове. Я не дам этому случиться».

Четыре.

Это почти невыносимо. Вены горят от адского жара. Тупая, ноющая боль в груди, где опять разрастается дыра, сквозь которую стремительно утекает тепло. Морозные иглы по позвоночнику. Тот контраст, который грозил свести его с ума еще до того, как все закончится.

Гермиона… где же ты?..

Три.

— Не сопротивляйся, — почти равнодушно произносит Вольдеморт. — Уж не знаю, какой способ ты придумал, чтобы так долго продержаться, но, думается мне, сейчас он тебе недоступен. Ты должен стать таким, как раньше.

— Это… невозможно, — хрипит он, пытаясь освободить руки, но запястья стягивает все сильнее.

— Почему? — все так же равнодушно спрашивает Лорд. — Тебе нравилось. Когда ты следовал всем моим приказам, что бы я ни велел тебе делать. Хочешь сказать, что тебя накрыло запоздалым раскаянием? О, Северус… Или, может, ты думаешь, что ты и тогда недостаточно погряз во тьме? Те составы, что ты варил… По моему приказу их распыляли в маггловских поселениях. Магглы гибли целыми семьями, а их жалкое правительство изобретало сказки про какой-то там газ. Ты не утратил способность наслаждаться чужой болью и смертью, Северус. Я видел это, когда приказал тебе убить Червехвоста. И сейчас… Ты испытывал удовольствие, убивая Беллу. Что бы тебе ни внушал этот замшелый маразматик, считавший себя Великим Светлым, тебе уже нет пути назад. Я выжгу из тебя весь оставшийся свет… там и выжигать-то почти нечего. Мне казалось, что в прошлый раз мне почти удалось, но ничего, у нас есть время для еще одной попытки. Не сопротивляйся.

Два.

Черная дыра в груди все расширяется. Изнутри поднимается почти осязаемая тьма. Вся боль, которую он так старательно подавлял столько лет. Жгучая ненависть ко всем, кто считал себя вправе распоряжаться его жизнью и раз за разом предавал его. Да, у него было ужасное чутье на людей. Он вручал свою преданность и свое сердце тем, кто никогда этого не ценил. В итоге стало куда проще закрыться сразу от всех и больше никого не впускать ни в голову, ни в душу. Его окклуменция потому и достигла таких невиданных высот и так поражала Дамблдора… да и Вольдеморта, видимо, тоже. Он сознательно закрывался от всего мира. Это получалось само собой. Естественно. Рефлекторно.

Так почему бы не покончить с этим, в самом деле? Почему он все еще продолжает на что-то надеяться? Он пропащий человек. Давно им стал. Никакой Поттер это не изменит, даже если ему удастся победить в этой войне. Сколько можно воевать с самим собой и съедать себя заживо?

В голове внезапно зазвучал его же собственный голос.

К боли можно привыкнуть. Когда ее становится слишком много, от нее лучше не убегать. Ее нужно впустить, принять, сделать ее частью себя и забыть о том, что она есть. Так же, как ты забываешь о том, что у тебя есть руки, ноги и прочие части тела. Они просто есть, ты ими пользуешься, но не замечаешь. Иначе с ней не справиться. И со страхом боли тоже.

Он говорил это и Драко, и Гермионе, и даже Поттеру в какой-то мере. Он регулярно говорил это себе самому, когда учился не поддаваться пыточному проклятию, но так и не смог до конца побороть эту боль в себе. Эта тьма внутри него не взялась из ниоткуда. Он много лет взращивал ее. Много лет подпитывал, отказываясь принимать очевидное и упрямо цепляясь за прошлое. Ему казалось, что он со всем смирился: со своим положением в обществе как магглов, так и волшебников; с тем, что он никогда не будет первым, сколько бы знаний и навыков ни приобрел; что он никогда не сможет поразить Лили настолько, что она перестанет хлопать глазками на самых популярных парней в школе и оценит, наконец, его преданность ей; что он никогда не станет своим в «нормальных» кругах, что бы он ни сделал; что никогда не простит себе все то, что натворил, включая и невольное соучастие в убийстве Поттеров.

И сколько бы он ни говорил себе, что он тоже достоин нормальной жизни и счастья — это был самообман. Не достоин. Его жизнь не имела другого смысла, кроме как вечно оберегать сына женщины, которую он сам, своими руками отправил на смерть. Он смирился и с этим. Точнее, ему так казалось. А по ночам, когда окклументные щиты спадали, боль возвращалась и оглушала его ударной волной. И он подпитывал ее снова и снова.

Но потом в его жизни появилась Гермиона Грейнджер. Упертая, ужасно раздражающая своим всезнайством девчонка, у которой хватало храбрости на все то, на что он сам никогда не решался. Которая за несколько месяцев дала ему гораздо больше, чем отдала Лили за шесть лет дружбы.

И он впервые за много лет отчаянно захотел жить. Захотел перестать ощущать боль. Захотел перестать притворяться.

Один.

Сознание заволакивает кровавая дымка. Снейп уже чувствует, как с кончиков пальцев летят искры. Раз уж выброса не миновать, надо пустить его в нужное русло. Использовать с толком. Разве не это он говорил, когда наставлял Золотую троицу перед выходом на позиции?

О, да-а.

Ноль.

Никаких связных мыслей не остается — лишь слепая бесконтрольная ярость, рвущаяся из него плотным, почти осязаемым потоком. Последним усилием воли он концентрируется на непонятном предмете в кармане сюртука, а затем слышит оглушительный взрыв и перестает осознавать себя. Его выбрасывает в кромешную темноту, вихрящуюся вокруг него подобно складкам мантии при резком повороте. Он уже не в состоянии управлять тем, что сейчас идет через него. И никаких угрызений совести.

Если вокруг Хижины стоят другие Пожиратели — пусть все сгорят к чертям.

Пусть все сгорит.

 

---

Примечание к части

** Я — трепет кровоточащего сердца,

Я — синяк от жесткого старта,

Я — пыльца, что зажигает искру.

О, старик, я был темным.

Говорят, я угрюм, как ночное небо.

Что я слишком странный, чтобы жить, слишком редкое явление, чтобы умереть.

Я пытался взорвать свой разум миллион раз,

Но у меня есть свет,

И он еще горит,

И он еще горит.

Adam Lambert

 

Как освобождение из тюрьмы, когда я даже не знал, что заключен в ней.

Как борьба за то, чтобы жить прошлым, хоть я молился о том, чтобы покинуть его, с тех самых давних пор.

Metallica