Секрет И (гет)

14 мая 2003 года

Тупик Прядильщиков, позднее утро после отбытия Гарри и Кингсли

Итак, история закончилась на том, что серебристая кошка — патронус Минервы МакГонагалл — высказала своё возмущение и растворилась в воздухе.

В тот же момент раздался сильный стук в дверь.

— Начинается, — обреченно пробормотал Северус, доставая очередную сигарету. — Будет весело, Гермиона, крепись.

Он сжал сигарету губами и собирался щёлкнуть зажигалкой, но не успел. В дверь заколотили ещё громче и разъярённый голос проревел:

— Снейп!!! Открывай!!!

— Рон! — ахнула Гермиона.

Снейп медленно затолкал неприкуренную сигарету обратно в пачку, потом мотнул Гермионе головой, мол, «отойди в сторону», и взмахом палочки распахнул дверь.

Двумя часами раньше, Аврорат

Группа бойцов, возвратившись после нелёгкого ночного дежурства, неспешно расползалась по коридорам аврората в Министерстве Магии. Кто-то спешил поскорей домой, кто-то хотел перед уходом поболтать с коллегами за чашкой кофе или в курилке. Почти сразу после войны курение среди магической молодёжи распространилось как эпидемия, чему весьма способствовали как всеобщая послевоенная усталость и пережитый стресс, так и инспирированное Министерством Магии движение «у маглов есть чему поучиться». Как это ни странно, это движение не привело к всплеску интереса к маггловской науке и технике, некоторый ограниченный интерес вызвала современная музыка и литература, а вот вредная маггловская привычка прижилась «на ура». Со временем эпидемия курения пошла на спад, но всё же Министерство уже не могло закрыть в своём здании места для радостей курильщиков.

Гарри Поттер, как начальник своей группы, должен был составить и сдать рапорт о прошедшем дежурстве, но на этот раз у него было Очень Срочное Дело и он решил поэксплуатировать своего друга:

— Ро-он!

— М-м?

— Будь другом, сваяй за меня рапорт, шеф примет его у тебя, я договорился.

— Почему я?

— Ну… надо бы по-быстрому проверить Гермиону.

— Не понял?

— Ну… Тут такое дело… — Гарри немного замялся, прежде чем ответить. — Она как-то просила меня, если мне попадутся воспоминания кого-нибудь из егерей, которые ловили нас по лесам. Ну, в тот год… Хотела что-то там проверить, я не вникал… Короче, недавно я был в Азкабане и как раз егерей-то и допрашивал, ну и… ммм… вежливо убедил их поделиться воспоминаниями, как они лагерь наш выискивали в лесах, да и вообще… А потом… вот…

— Та-а-ак. Случилось какое-то дерьмо, я прав?

— Да, нет, то есть… я пока не знаю… Я проверил в думосборе только два флакона, ничего такого там не было, ну рыщут эти придурки по лесу, ну, трындят там, про то, как поймают нас, да сколько галеонов за нас получат, да где их прогуляют, в общем, ничего интересного… Я все в архив сдал ещё неделю назад, а вчера Гермиона сообщила, что она в ТОТ дом… ну, в дом Снейпа… переехала, я и вспомнил, что она просила ей воспоминании-то эти заслать, я перед дежурством в архив заскочил, флакон один из тех хапнул, да и отослал ей, думал, пусть отвлечётся, хоть чем-то займётся, не представляю, как она ТАМ, одна...

— Короче! Архивные хватились флакона и недостачи испугались? Да наплюй, она посмотрит и вернёт, тоже мне, не будет же она их как драгоценность хранить. Или… что?

— Ох, Рон, — Гарри нервно мял в руках бланк рапорта. — Мы пока тут ночью торчали между вызовами, со мной Ипп из архива связался, сначала просто орал, что я флакон уволок и не записал в журнале учёта, а потом… В общем, он-то все флаконы в думосборе пересмотрел. Я непроверенный флакон отправил, а там… ну-у, понимаешь…

— Да говори ты уже!

— Короче, там трое егерей распинались, как бы они нас поймали, да что бы они с Гермионой сотворили, а потом… как бы это сказать… там Снейп появился, Рон. Много Снейпа. Он расшвырял их по поляне, отделал, как Мерлин черепаху, и объяснил, что сделает с ними, если с любого из нас хоть волос упадёт при поимке. Даже не представляю, как она на это может отреагировать.

— Идио-от! — простонал Рон. — Она же там одна! А ты ей такое!.. Она только в норму пришла после Австралии! Опять хочешь её из петли вытаскивать или в Мунго передачи носить?!!

— В норму? Она?

— Много ты знаешь, что для неё теперь норма!

— Да понял я, понял! Я рвану сейчас к ней, только составь ты этот дракклов рапорт! Может, она ещё не посмотрела, ну, вдруг в доме прибраться решила, там же сто лет никто не жил... Или всё не так страшно. Она обещала, если ей совсем плохо будет, к Джинни обратится, не будет одна на стенку лезть. Я связывался с Джинни, от Гермионы ничего не было.

Рон несколько раз вдохнул и выдохнул:

— Давай, дуй уже туда! Я на нашей площадке для аппарации ждать буду, если что-то не так, НЕМЕДЛЕННО мне сообщай, понял? Или партонус, или сам рви сюда. Если всё нормально, посиди с ней, поговори, постарайся флакон забрать — вдруг она еще не проверила? Хотя вряд ли. Пять минут тебе хватит, чтоб сориентироваться, нужна ли там помощь.

— Ладно, пошли на площадку. А. может, ты сам к ней?.. Ну, ладно, ладно! Не смотри так…

— Гарри… Если нужна помощь, я сразу, ты же знаешь. Но просто так в тот дом вваливаться, или опять ей слёзы об этом умершем гаде вытирать, и делать вид, что не понимаю, о ком она ревёт… Ты флакон послал, ты и разгребай.

— Хорошо, хорошо, если через пять минут вестей не будет, значит, всё в штатном режиме, спокойно иди в отдел, пиши рапорт и иди домой, спи. Пока!

— Гарри?

— Да?

— Пять минут. Я буду здесь.

— Угу.

Гарри крутанулся на месте и аппарировал. Рон постоял неподвижно пару секунд, достал сигарету и прислонился к стене. Как же он от этого всего устал… Пять лет! Пять лет, как не стало этого проклятого чёрного зельевара. И пять лет, как он запутался в этих цепях… Или верёвках… Не важно. И любовь, и ревность давно уже почили в бозе, постепенно превратившись в жалость, а потом и в усталость. А ещё в ответственность за девчонку, которой он стольким был обязан, которая раньше была такой сильной и стойкой, и которая так ужасно сломалась пять лет назад. Рон давно понял причину, но оставить её он просто не смог. А теперь он ещё и встретил девушку, и, казалось бы, тут всё могло бы быть серьёзно, но… Вот как быть с Гермионой? Ещё и газеты всё разнесут скандальную весть по всей магической Британии. Никак не оставят их всех в покое. Золотое, блин, Трио! С какой радостью журналисты размажут Гермиону тонким слоем по газетным полосам. Заголовки статеек «Бывшая лучшая ученица Хогвартся, мозг Золотого Трио, брошена своим женихом!», или «Рону Уизли надоело терпеть невесту-бездельницу и он предпочёл долгу счастье», или ещё какая мерзость. Как она это переживёт? Что с ней будет? Не может он так с ней поступить. Как же тяжело быть взрослым и нести ответственность за близких…

Прождав для верности десять минут, он затушил вторую сигарету и пошёл обратно в отдел.

Гарри же при всём желании связаться с Роном не мог. Десять минут назад он аппарировал перед домом в тупике Прядильщиком и обнаружил, что входная дверь не заперта ни заклинаниями, ни даже маггловским замком. Он повернул ручку входной двери, ввалился в тесную прихожую и, стараясь не поддаваться панике, прокричал вглубь прихожей:

— Гермиона! Ты тут?

Тишина. Гарри рванулся внутрь дома, на ходу продолжая звать дрожащим голосом:

— Гермиона!!! У тебя дверь не закрыта! Ты в порядке?

А через пару секунд, Гарри влетел в маленькую темную гостиную. Вдоль всех стен были стеллажи с книгами, у задёрнутого шторами окна стояли кресло и небольшой журнальный столик, а всё свободное место посреди комнаты занимала широченная кровать, на которой под тонким пледом в обнимку лежали мужчина и девушка.

В течение нескольких секунд Гарри оторопело моргал, а в голове у него успел промелькнуть целый хоровод разных мыслей:

...Дрраконьи яйца! Я адрес перепутал! А это, наверное, соседи-магглы.

...Теперь объясняться с ними придётся…

...Надо же, как девица в мужика своего вцепилась, волосьями своими отгородилась и даже не посмотрела, кто тут в дом ввалился и орёт... Или она глухая?

...Упс… А мужик-то не спит. Молчит и смотрит. Одной рукой её к себе прижал, а в другой — упс-два! — палочку держит. Палочку… Волшебник, однако. У Снейпа же не было никаких соседей из наших!.. А! Так, значит, я туда попал? Ой.

...Но это же не может быть Гермиона в постели с каким-то мужиком! Но волосы-то ее!…Оххх… Нифига себе, страдалица-то наша какова! Мы там за её тонкую душевную организацию переживаем, Рон мне чуть морду не набил за то, что я посмел её расстроить, а она… Хм-м-м… Зато жива-здорова.

... А мужик-то этот, он кто? А похож-то как!.. Сейчас, ещё чуть-чуть глаза к полумраку привыкнут, и… Так, ему лет сорок, худой, жилистый, брюнет, волосы короткие (для мага). Сейчас, ещё пару секунд.

...Нападать не спешит... Но как пялится! И взгляд такой тяжёлый… А нос …

...Ооохххтышшшблииин!

Пока все эти мысли галопом проскакали сквозь его мозг, тело успело сделать по инерции ещё пару шагов. Наконец, Гарри застыл в шаге от кровати, и, почти ничего уже не соображая, повторил затухающим голосом:

- Гермиона… а у тебя дверь… не закрыта… была…

Дальше было краткое объяснение, обморок, истерика, обратная трансфигурация кровати-сексодрома в кресло. ⁽¹⁾

Итак, Гарри пошёл в ванную умываться, Северус — на кухню, варить кофе, курить и удивлённо таращиться на свой новый патронус, а Гермиона осталась в гостиной поджидать своего друга. Минут через пять Гарри привёл себя в порядок и, наконец, смог переговорить с боевой подругой с глазу на глаз.

— Гермиона…

— Да?

— Что у тебя с ним?

Она фыркнула: Гарри, как всегда, бесподобен в формулировании вопросов.

— Вот так вот, в двух словах? У меня с ним р-р-роман. Со вчерашнего дня. А началось всё много лет назад. Но тогда между нами ничего не было. Тебе стало понятней?

— Ну...

— Кстати, нет, я не знала, что он жив.

— М-нда. Ты уверена?

— В чём?

— Не в чём, а в ком!

— Уверена, что ему не всё равно. А подробнее давай потом, там слишком много всего накручено.

Гарри медленно кивнул. В голове всё ещё был кавардак, и он благоразумно решил не настаивать, потом он подключит Джинни, и уж она-то всё выпытает. К тому же, Джинни первая догадалась тогда, после окончания войны, о причинах странного поведения Гермионы. То есть, первая из их троицы Гарри-Джинни-Рон. Конечно, Луна раньше всех всё поняла, но она молчала, пока они не обратились к ней за советом, что же им теперь делать.

— Гарри, ау! — девушка помахала рукой у него перед носом. — Я спрашиваю, что побудило тебя примчаться сюда аж сразу после суточного дежурства?

— А, это? Да ерунда! Флакон с теми воспоминаниями срочно вернуть надо, да и вообще, — пробормотал смущённый парень. — зачем он тебе теперь, там и смотреть-то нечего, ты ж ещё не видела, наверное?

— Ерунда, значит? Ну-ну!

— Ох. Понял. Значит, видела уже, — Гарри залился краской. — Слушай, это вышло случайно, я просто не проверил все флаконы, думал, там примерно одно и то же. И я тогда торопился, схватил один наугад, а там оказалось… Прости, ладно? Но ведь Снейп уже тут был, с тобой, так что ничего страшного?

— Знаешь, Гарри, когда-нибудь ты меня точно вгонишь в гроб. Но конкретно сейчас — спасибо тебе! Правда, спасибо. Потом расскажу. Может быть. Кстати, а с кем это Северус на кухне разговаривает?

Они замолчали и подошли к двери, прислушиваясь.

— Кингсли! — скрипнул зубами Гарри. — Зараза!.. Всё знал и молчал. Ну, ладно я, я через полтора года почти в норму вошёл, но ты! Пять лет смотрел, как ты загибаешься, ещё нам с Роном выговаривал, мол, плохо о тебе заботимся, надо тебя отвлечь-развлечь-к-делу-привлечь. Хотя… или это Снейп велел ему ничего не говорить? Тогда он просто!..

— Нет, Гарри, нет. Уехать он, понятно, сам решил, но что его тут похоронили, он не знал. А Кингсли, наверное, сначала решил, что так удобнее, а потом уже не мог заставить себя признаться. Знаешь, я ещё не решила, может, в итоге оно и к лучшему оказалось. Вот только Рон…

— Да уж… По-быстрому тут вряд ли распутаешь. Хотя... Ладно, пошли на кухню уже. Кофе уж больно вкусно пахнет, а Кингсли потом убивать будем.

Друзья приоткрыли дверь и тихонько просочились на кухню, и после краткой беседы Гарри и Кингсли аппарировали прямо из кухни в телефонную будку у входа в министерство.

— Стой! — приказал Кингсли, когда Гарри уже собрался набрать нужный номер. — Значит, так. Я, перед тем, как у Снейпа появиться, велел Перси Уизли во все отделы сообщения разослать, что шпион наш героический, того… воскрес. И в «Пророк» заодно.

Гарри непонимающе посмотрел на министра:

— А в чём проблема?

— Не перебивай. Снейп мне сообщение прислал, что решил официально воскреснуть и вернуться в наш Магмир, теперь кучу бумажной волокиты запустить надо, пенсию военную задним числом начислить, и много ещё чего, не бери в голову. — Кинсли вздохнул, а потом продолжил. — Я что хочу сказать? Я сразу-то не подумал, а вот сейчас… Дружок твой, Рональд, вы ведь вместе дежурили сегодня? Надеюсь, он успел после дежурства уйти домой до того, как Перси переполох поднял. Ты бы проверил, да часа через три-четыре навестил его, и так, аккуратно, рассказал ему новость, а то взбесится, рванёт туда, дров наломает. И будет потом один труп и один новый узник Азкобана. И мисс Грейнджер в Мунго. Так что, ты уж проконтролируй, от греха подальше..

1) См. Глава 15 «Секрет» http://ficart.ru/fanfic/romance/1899-fanfik-sekret-r.html

Вернуться к тексту

— Мерлин… — У Гарри аж в глазах потемнело. — А я сам попросил его задержаться, рапорт за меня о дежурстве написать! А ещё он к своей… одной приятельнице… зайти поболтать мог. О, нет!..

Трясущимися руками парень набрал нужные цифры, и, еле дождавшись, когда телефонная будка опустится донизу, практически вывалился в атриум и вызвал патронуса. Цепляясь за весьма призрачную надежду «а вдруг Рон уже успел уйти», он наговорил сообщение дурацким бодро-радостным голосом:

— Рон, у Мионы все в порядке, не волнуйся. А ты уже дома, наверное, спать собираешься?

Через полминуты перед Гарри появился серебристый терьер и несколько сдавленным голосом сказал:

— Нет, я ещё здесь, у нашей площадки аппарации. ОН у неё?

— Рон, стой! Подожди меня, я сейчас буду, не делай ничего!..

Кингсли быстро сориентировался и, не теряя времени, достал из кармана огрызок карандаша, превратил его в порт-ключ до площадки аппарации аврората и впихнул в руку побледневшего парня. (Аппарировать внутри Министерстве было нельзя, но Министр Магии имел право иногда обходить правила. Сейчас вот точно не было времени, чтобы Гарри носился по коридорам и ждал, когда приедет нужный лифт )

Активировав порт-ключ, Гарри очутился рядом с другом. Рон стоял с таким сложносочинённым выражением лица, что непонятно было, то ли он горем убит, то ли сам хочет кого-нибудь убить, то ли просто в шоке.

— Слава Мерлину, ты здесь! — выдохнул Гарри.

Рон подвигал желваками и посмотрел другу в глаза:

— А ты думал, я уже там головой дверь вышибаю, чтобы вызвать его на дуэль? — рыжий сделал последнюю затяжку и затушил свой окурок. — Да, года четыре назад так бы и было.

Они помолчали, и Рон полез в карман за новой сигаретой.

— Как она? — Не глядя на Гарри спросил он.

— Слушай, ну чего ты … так дымишь-то много? Ты ж сам на днях мне сказал, что, если б мог, лично бы его уже оживил и к Гермионе цепью приковал! Вот и… сбылось твоё желание.

— Я так сказал? А сколько мы выпили тогда, ты помнишь? Пятая годовщина Победы, да после всех официальных мероприятий? Я тогда спьяну аж заклинание какое-то сам сотворил, хорошо хоть оно в окно полетело,

— А то! Помню. Ты тогда что-то эдакое навороченное по-латыни сказал, палочкой как-то хитро махнул и крикнул «Возвращайся, сволочь». И шар фиолетовый в окно вылетел, а ты потом двое суток в отключке провалялся с магическим истощением.

— Да уж, где я и где латынь. Потом я пытался хоть что-то вспомнить, так и не смог. Что-то такое мне сто лет назад Фред ещё показывал, но так я бы его, хоть убей, не вспомнил бы, а на пьяную голову вдруг всплыло. — Рон встряхнулся. — Да драккл с ним, с заклинанием, не оживил же я его тогда! Раз он сейчас здесь, значит, и тогда был жив, Ты хоть понимаешь, что это значит? Он же ещё и мать твою всю жизнь любил, он что, счастливой Миону сделает? Да она через месяц взвоет! А если он её завтра бросит? Она вообще с ума сойдёт, я не смогу за ней уследить!

Гарри слегка пожевал губами и задумчиво произнёс:

— Может, всё нормально будет. Он, вроде бы… не знаю, как сказать, смотрит на неё, как будто… дорожит ею, что ли. Да и мама моя у него, похоже, в прошлом давно. Я сам обалдел, когда их увидел. А она вообще сияет, как начищенный галеон.

— Ладно, чего тут гадать, пойду туда. Пообщаюсь. — Рон выкинул очередной бычок и хлопнул Гарри по плечу. — Не боись, дуэль и драку я не планирую. Пришлю патронуса, как смогу. Только не говори никому, что я там, хотя бы часа два. А то ещё мать узнает, явится к Министру и потребует, чтобы весь аврорат туда мчался меня спасать.

Рон произнёс координаты, аппарировал и обнаружил себя в чахлом садике за старым неухоженным домом. Собравшись идти искать вход, он внезапно почувствовал, что его замутило. Зря он, действительно, так накурился, да после бессонной ночи, да перед аппарацией. Хорошо хоть в окнах дома никого не видно, не хватало ещё предстать перед Снейпом в виде бледно-зелёной немочи, которая вцепилась в чахлое деревце, чтобы устоять на ногах. Надо всё же отдышаться, заодно и к дружеской беседе подготовиться.

Зачем он, собственно, пришёл? Если вкратце — понять, чего этот гад хочет от Гермионы. Он просто мимо шëл и решил развлечься? Или нет? А, главное, как заставить его признаться? Просто так он ничего не скажет: во-первых, по привычке; во-вторых, из вредности; а в-третьих, просто потому, что они «чудесно» ладили в их в прошлой, хогвартской, жизни.

Не будет Снейп с ним объясняться, включит «короля сарказма» и пошлёт… драконьи яйца высиживать.

Но узнать-то надо, не шпионить же за ним, в самом деле! Да и много за ним нашпионишь…

Похоже, единственный шанс — попытаться с порога вывести его из равновесия. Не убьёт, чать, не псих же он.

Рон настроился на режим «Я — Рон Уизли, я — гриффиндорец, слабоумие и отвага — вот мой девиз!», и пошёл искать вход. По дороге он мельком заглянул в одно из окон, и, как нарочно, увидел ИХ в тот момент, когда они медленно сближались, не иначе как собираясь слиться в страстном поцелуе. Рон передёрнулся, но тут перед ними появился и истошно заверещал патронус профессора МакГонагалл. Парочка шарахнулась в разные стороны, а Рон нервно хохотнул и одним прыжком взлетел на крыльцо. Когда голос Минервы умолк, он вдохнул, выдохнул, снова подкорректировал образ «держите меня семеро», зажал в покрепче волшебную палочку и заколотил в дверь.

— Снейп!!! Открывай!!! — ревел он, как раненый гиппогриф.

Прошло секунд тридцать и дверь открылась. Рон с порога бросился на Снейпа, но по дороге успел применить приёмчик, который он освоил в аврорате, и за долю секунды бросил два заклятия в Гермиону.

Снейп мгновенно швырнул в сторону девушки невербальное «протего», но заклятия Рона успели достичь цели: она застыла на месте, беззвучно шевеля губами, и в глазах забился ужас. Лицо Снейпа побелело от ярости, он сделал пару малозаметных движений, один короткий удар — и вот Рон уже лежит спиной на столе, а его соперник, придавив его к столу локтём одной руки и наставив волшебную палочку ему на середину лба, тихо и ласково мурлычет ему на ухо:

— Убью.

Рон хрипел, пытаясь не задохнуться, ведь кровь из разбитого носа в таком положении лилась аккурат в горло. Ясно было одно, что вырваться он не сможет, значит, пора (пока он ещё в сознании) выходить из образа, «неадекватный подросток-переросток Ронни» свою задачу выполнил.

Кстати, урок на будущее: не рассчитывал бы обойтись одними заклинаниями, не ленился бы на тренировках по маггловским боевым искусствам, не лежал бы тут сейчас как позор аврората. Шутка ли, сороколетний (даже старше!) бывший кабинетный червь, тощая летучая мышь, в две секунды без магии вывел из строя и зафиксировал двадцатичетырёхлетнего аврора в самом расцвете сил. Рон не мечтал размазать по стенке своего бывшего учителя, но такого сокрушительного поражения все же не ожидал. Интересно, как и зачем Снейп сохраняет такую физическую форму?

Надо всё же выбираться. Свою палочку Рон всё ещё сжимал, но что толку от неё, когда даже рукой не шевельнуть? Да и мериться со Снейпом владением магией как-то не хотелось. Рон разжал пальцы, его палочка упала на пол и покатилась к стене.

— Муффлиато, — прохрипел он. Снейп слегка ослабил хватку: «Что?!!» — Муффлиато и селенцио… я в неё кинул.⁽¹⁾ Больше ничего, мамой клянусь… Пусти, задушишь!

Снейп впился глазами в лицо рыжего, затем бросил взгляд на Гермиону за защитным щитом. Она выглядела напуганной, но целой и невредимой. Бывший шпион слегка прикрыл глаза, потом задвинул палочку в рукав и рывком поставил парня на ноги.

— Ну и что же ты хотел мне сказать, Уизли?

1) целью этих двух заклятий было сделать так, чтобы Гермиона не слышала их разговор и не могла ничего сказать. А Снейп, поставив щит, лишил её возможности к ним приблизиться

Вернуться к тексту

— Ну, и что же ты хотел мне сказать, Уизли?

Ответа пришлось ждать, так как Рон всё пытался одновременно откашляться от крови, которая уже залила его дыхательные пути, пока он «отдыхал» на столе, и унять новую, текущую теперь из сломанного носа на подбородок и далее на казенную аврорскую мантию. Без палочки получалось плохо: Рон никогда не был силён в беспалочковой магии, а поднять с пола свою он пока не решался. Посмотрев полминуты на его мучения, Северус вздохнул и бросил сквозь зубы «Эпискеи» и «Экскуро», а затем повторил свой вопрос:

— Итак? Ради чего этот цирк?

Рон потряс головой, убедился, что всё в порядке и даже руки стали чистыми, и ответил:

— Попросить хотел. Думайте обо мне, что хотите, но, я вас прошу: когда вы с ней наиграетесь, сообщите мне, прежде чем её бросить. А то ведь я могу и не успеть.

Северус некоторое время внимательно разглядывал парня, потом всё же решил уточнить:

— Уизли, ты до прихода сюда головой ударился? Или ядовитого чего надышался? Ты пришёл обсудить со мной, как я Гермионой попользуюсь и верну тебе? Или ты что-то другое имел в виду?

— А у меня нет выбора. И мне не надо ею пользоваться. Всего лишь не дать ей сорваться.

— Куда ещё сорваться? — рявкнул Снейп. — В запой?

— Х-ха, да с запоем было бы проще! Но она как раз к спиртному ровно дышит. Даже курить никогда не начинала. пару раз попробовала, и всё. Видно, не помогало ей ничего, кроме… Да не смотрите вы так! По мужикам она тоже никогда не бегала!.. У неё после войны другое хобби было. И у меня, соответственно, тоже. Успеть раньше неё.

Снейп вдруг почувствовал сильное беспокойство. Он смотрел в лицо бывшего ученика и понимал, что сейчас узнает нечто такое, от чего потом будет очень долго приходить в себя.

— Что с ней было? — почти беззвучно прошипел он.

— Что-что… Долго рассказывать. Вы же легилимент, так посмотрите! Я согласен.

Профессор колебался. Парень горько усмехнулся и добавил:

— Я, пока к нашей встрече готовился, на нужные воспоминания типа метки поставил «Гермиона после войны», нас в аврорате научили, так что просмотрите быстро, не ошибётесь.

Северус помолчал, потом повернулся к Гермионе, взмахом палочки отменил заклинания, и, бросив «я скоро», аппарировал прочь вместе с Роном.

— Где мы? — Рон огляделся. Они были в каком-то чахлом лесочке.

— А тебе не всё равно? Считай, что это такое специальное место, где разговаривают.

Снейп впился взглядом в глаза парня:

— Готов? Легилименс!

Рон действительно к встрече подготовился, и Снейпу не пришлось копаться в поисках нужных воспоминаний.

02 мая 1998 г., после битвы

Измученное Трио, еле переставляя ноги, добирается до уцелевшей гриффиндорской гостиной, где заботливые эльфы по просьбе Гарри уже выставили на стол наспех сделанные бутерброды и чай. Рон и Гарри молча набрасываются на немудреное угощение, через пять минут тарелки уже пусты, только перед Гермионой лежит разломанный на части бутерброд. Девушка смотрит перед собой пустым взглядом и обнимает ладонями чашку с горячим чаем.

— Не лезет? — посочувствовал рыжий. — Не мучайся, возьми это всё с собой и иди спать, ты совсем разбита. Завтра будем и думать, и дела делать, всё завтра!

Гермиона медленно кивает и уходит к себе, оставив на столике и чай, и остатки бутерброда. Гарри с Роном идут в свою спальню.

03 мая, утро

Рон просыпается, открывает глаза, смотрит на часы. Неплохо, часов двенадцать проспал, хотя чему тут удивляться, последний раз они спали в «Ракушке», у Билла и Флёр. Казалось, это было много веков назад.

Он отдёргивает полог. На соседних кроватях спят Невил, Симус и Дин. Гарри в спальне нет.

Парень выходит в гостиную, видит Гарри и Джинни.

— Пошли завтракать, — сказала Джинни. — Потом к МакГоналалл подойдём, она скажет, что надо делать.

— А…- Рон с усилием сглотнул. — Фред… что?

— Вчера вечером решили, что завтра будет общая церемония прощания, а потом всех погибших семьи разберут и аппарируют к семейным местам захоронения. Так что… сегодня надо тут быть, готовиться.

— Ясно… А где Гермиона?

— Спит. Я пыталась её разбудить, а она сказала, что ей нездоровится, ещё пару часов полежит и присоединится к нам.

— Ладно, пусть спит, всё-таки она не железная.

Молодые люди уходят. Поттер молчит и, похоже, ничего не слышит.

Несколько фрагментов того же дня

Все приводят в относительный порядок Большой Зал и Холл. Взрослые волшебники левитируют крупные камни, заделывают стены, Рон и Гарри вместе с группой студентов убирают строительный мусор, битые стёкла, ломаную мебель. Потом они находят Джинни. Она бледная и измученная, глаза красные.

— Доставили гробы и одежду, мы с девчонками ИХ обмывали, переодевали, в гробы левитировали, потом причёсывали, — у Джинни начинается тихая истерика, Гарри прижимает её к себе, гладит по спине, что-то шепчет. Через несколько минут девушка затихает. Глаза у Гарри какие-то пустые и мутные.

Рон ищет глазами Гермиону, но её нигде нет, а Джинни говорит, что она так её и не видела.

— Наверное, в больничное крыло работать пошла.

— Наверное.

Вечер того же дня

Гарри, Рон и Джинни заглядывают в больничное крыло. Гермионы нет. Мадам Помфри им отвечает:

— Нет, её здесь не было. Я очень надеялась, что она придёт, было много раненых. Слава Мерлину, помощь из Мунго днём прибыла, и то мы только-только управились, жаль, что она не пришла помочь.

Троица быстрыми шагами направляется в гриффиндорскую башню. В гостиной вяло переговариваются несколько человек, Гермионы среди них нет. Джинни почти взлетает в спальню девочек, секунда-другая и…

— ГАРРИ!!!!

Все бегут наверх. Видимо, Хогвартс сильно пострадал во время битвы, защитные чары, ранее не допускавшие парней в спальни девушек, не срабатывают, и вся группа вваливается в женскую спальню.

Гермиона без сознания, у неё жар, глаза открыты, она мечется по кровати, по лицу текут слёзы, она бредит и повторяет как заведённая:

— Вернись… не уходи... Прости… я там была… и ничего не сделала… и ты ушёл… навсегда… вернись!..

Рон бросается к ней, заворачивает в одеяло, поднимает на руки, испуганно бормочет:

— Герми, я здесь, всё хорошо, мы идём к мадам Помфри, она тебе поможет, успокойся!..

Рон, Джинни и Гарри молча стоят у двери лазарета и смотрят, как мадам Помфри водит палочкой над бесчувственным телом Гермионы и бормочет заклинания. Закончив диагностику, она поворачивается к ним:

— У нее сильнейший нервный срыв, я такой сегодня уже лечила. Это была Андромеда Тонкс. Вы… понимаете, что это значит?

Трое друзей недоумённо смотрят на колдоведьму:

— Нет…

Мадам Помфри вздыхает:

— Неважно. Я погрузила её в сон, утром дам ей укрепляющего и тонизирующего, она сможет пойти на церемонию. Но вы должны быть рядом, и сразу после окончания приведите её ко мне, тут всё не так просто.

Они уже выходят из палаты, как вдруг Джинни оборачивается и всматривается в лицо усталой докторши. Та тоже смотрит на неё и кивает. Девушка в испуге прикрывает рот рукой. Потом вопросительно поднимает брови: «Кто?». Помфри пожимает плечами в ответ: «Откуда мне знать?».

— Джинни, пошли, надо хоть немного поспать перед… — голос Рона срывается. — Перед завтром… То есть, завтрой…

Он машет рукой и уходит. Джинни опускает голову и движется следом. Гарри молча идёт рядом с ней.

4 мая, церемония прощания

Большой зал убран траурными флагами. Пятьдесят гробов выставлено вдоль стен на высоких столах (столы, похоже, наспех трансфигурированы из уцелевших досок и железок). Одни участники церемонии неподвижно стоят у изголовья гробов своих родных, другие ходят по кругу, останавливаются по очереди около каждого ушедшего и смотрят на их лица, прощаясь.

Зачарованные музыкальные инструменты играют негромкие траурные мелодии.

Сначала министерские, потом уцелевшие фениксовцы, затем преподаватели Хогвартса говорят речи.

— Величайшая победа и огромное горе…

— Их подвиг был и навсегда останется…

— Будем помнить и скорбеть…

— Навсегда сохранится в наших сердцах…

Осиротевшая семья Уизли стоит вокруг гроба Фреда. Гарри, Гермиона и Луна, постояв около него, ходят по залу, прощаются с остальными. Рон и Джинни один раз обошли всех и теперь стоят вместе с семьёй, глядя на мёртвое лицо брата.

Минерва МакГонагалл поднимает глаза на Кингсли, тот кивает: «Пора». Ответственные за проведение церемонии волшебники взмахивают палочками. Крышки гробов закрываются, гробы приподнимаются в воздух, на мгновение замирают, а затем медленно выстраиваются в линию и плывут к выходу из зала, потом из замка, и так до зоны аппарации. Сопровождающие идут рядом, по очереди пересекают антиаппарационный барьер, дотрагиваются до «своего» гроба и аппарируют к выбранному месту похорон.

Рон смотрит на Гарри и Гермиону:

— Вы с нами?

Гарри качает головой:

— Прости, Рон, я должен пойти с Андромедой Тонкс. Она совсем одна осталась, ей надо помочь, ведь и Нимфадора, и Ремус… Тедди Люпин — мой крестник, а я даже толком не понял, с кем она его оставила. Надо разобраться, помочь с похоронами, и вообще...

Рон смотрит на Гермиону, но видит, что она еле держится на ногах. А ещё он вспоминает, что должен был отвести её к Помфри, да так и не отвёл. Он находит глазами Луну, подходит к ней и просит отвести подругу в больничное крыло, затем на прощание целует её в щёку:

— Отлежись пару дней и приходи к нам в Нору.

— НЕТ!!! — девушка шарахается в сторону, потом кое-как берёт себя в руки. — Нельзя бросить МакГонагалл со всем вот этим… разгромом. Я не могу. Надо помочь. Прости, Рон, я потом приду.

Луна обнимает Гермиону за плечи и вполголоса говорит:

— Хочешь, сходим к Визжащей Хижине?

Рон удивлённо смотрит на них, но в это время приходит очередь гроба Фреда, и все Уизли берутся за его края и аппарируют. Последнее, что он успевает увидеть, это Гермиона, которая почти висит на плече у Луны. а та задумчиво гладит её по спутанным волосам.

10 мая 1998г. Нора. Вечер. На кухне сидят старшие Уизли, Джинни и Гарри

— Да, миссис Уизли, я Андромеду положили на две недели в Мунго, потом, если ей станет лучше, Министерство оплатит ей два месяца лечения во Франции. Врачи говорят, что к осени она должна поправиться.

— Да, миссис Уизли, я нашёл Ирэну Купер, это кузина Люпина, она согласилась до осени взять Тедди, а там видно будет. Конечно, я буду его навещать.

— Нет, что Вы, миссис Уизли, это так, чуть-чуть, помянули Люпина с мужем Ирэны.

— Прости, Джинни, меня сейчас каждый день в Министерство вызывают свидетелем на процессы. А после восьми часов в суде я вообще ни на что не пригоден. Не сердись... А где Рон? О, привет! Давай пройдёмся?

— Ну, как вы тут?

— Сам видишь. Чарли, Билл и Флёр по домам разъехались, остальные пока здесь. Пытаемся держаться.

— Рон, прости, я понимаю, что тебе самому плохо, но помоги мне сегодня! Давай походим тут по округе, поговорим. Или аппарируем куда-нибудь ещё, я хочу просто ходить и ни о чём не думать, а потом свалиться без сил и проспать несколько часов. Я бы предложил сходить куда-нибудь в баре посидеть, но мне сегодня больше нельзя — завтра заседание по Снейпу, я должен быть в форме.

— А ты его оправдывать собираешься или обвинять? — Рон застывает на месте и пытается рассмотреть в темноте лицо Гарри. — Погоди, так это правда? То, что ты тогда Волдеморту сказал про него?

— Правда. А ты что, думал, я соврал?

— В тот момент подумал, что ты это специально говоришь, чтобы Змеемордого позлить… У меня и в мыслях не было, что он… А после битвы как-то не до Снейпа было. Ты уверен?

— Да, Рон. Не спрашивай сейчас, я тебя очень прошу, просто поверь.

Какое-то время они идут молча. Потом Гарри берёт друга за плечо и останавливается.

— Рон. Пожалуйста. Сходи завтра со мной. Просто посидишь там, в зале, мне будет легче. Рассказать им всю правду — единственное, что я могу для него сделать. Я стольким ему обязан! То есть, и я, и мы все, ты даже представить себе не можешь! Я не позволю, чтобы о нём говорили, как о негодяе! — У Гарри срывается голос, он хватает Рона за грудки и резко встряхивает его. Рон ошарашено смотрит на него, потом стискивает его плечи, обнимая:

— Хорошо, пойду я завтра с тобой, пойду, да успокойся ты! Заодно и услышу там всё, что ты узнал.

Гарри на секунду стискивает Рону запястья, кивает. Дальше они идут молча.

— А как Гермиона? — прервал молчание Гарри.

Рон нервно дёрнулся.

— Гермиона? А я не знаю! Спросишь, как же так? А вот так! Она не пришла ни разу, даже патронуса вшивого не прислала, — Рон начал заводиться. — Конечно, у неё там дела великие, она Хог восстанавливает. Героически. А у меня всего лишь брат погиб, подумаешь, у меня их много, братом больше — братом меньше!

— Подожди-ка, а она поправилась? — Гарри поправил очки. — Мы же не отвели её тогда к Помфри.

— Луна отвела. Она мне через день сообщила, что Гермиона из лазарета ушла, сказала, что ей лучше и она будет со всеми ремонтом заниматься. Видно, занята очень, — ядовито добавил Рон. — Я, вот, думаю, в день битвы, когда мы с ней крестраж разбили, мы же целовались, она сама почти на меня напрыгнула. А потом, когда всё кончилось и Волдеморт замертво упал, а ты жив остался, это ж такое счастье было! Все кричали, обнимались, а она на колени повалилась, и рыдать начала. Ну, мало ли, у каждого своя реакция. Я тогда на радостях ей предложение сделал. А она согласилась! Я в тот момент как-то соображал плохо, да и думать серьёзно было некогда. В общем, не подумавши я как-то брякнул про женитьбу. Но, если бы она потом заговорила об этом, я бы не отказывался, я же не свинья трусливая. Но мы с того момента вообще, считай, не разговаривали. Она какая-то совсем убитая была, будто вместе с войной и жизнь закончилась. Будто она и не рада совсем.

— Переживает, наверное, ведь столько хороших людей погибло. Да и устала она. И заболела ещё.

— Связаться со мной — устала, а Хог ремонтировать — нет? Устала — пусть отдыхает, я не собираюсь ей навязываться. И хватит об этом. Расскажи лучше про суды в Министерстве.

Гарри закашлялся.

— Да уж, нашёл ты весёлую тему!

— Ну, тогда давай про квиддич. Чемпионат в этом году не перенесут, как ты думаешь?

11 мая 1998г, после заседания суда

Первым из зала вылетает Кингсли с квадратными глазами и почти бегом скрывается от зрителей. Потом вываливаются журналисты и зрители, тоже с глазами как у домовых эльфов, и бурно обсуждают произошедшее.

— Снейп полностью оправдан!..

— Кто бы мог подумать!..

— Дамблдор сам ему приказал…

— То-то я всё удивлялась, что пока он директором был, он ни одного преподавателя не выгнал! Даже кентавра преподавать оставил.

— Ни один студент в Хогвартсе не погиб, пока он был директором…

— Да-да, он же провинившихся к Хагриду на отработку отправлял, а мог бы запытать до смерти, если б хотел! Я сразу понял тогда…

— Да что ты говоришь! А что ж никому не сказал-то?

— Да, иди ты…

Выходят Артур, Рон, Перси и Гарри. К ним кидаются репортёры.

— Мистер Поттер, Вы давно знали, на чьей стороне был Северус Снейп? В каких вы были отношениях? Что вы почувствовали, когда узнали правду? Какая романтическая история, а вы не думаете, что погибший герой мог быть вашим отцом? У вас же тоже чёрные волосы!

— Тихо, Гарри, тихо, терпи, сейчас всё кончится, молчи, не вздумай кого-нибудь ударить, — Артур и Рон и крепко держат Гарри с двух сторон, Перси идёт впереди и пытается отогнать репортёров:

— Без комментариев, без комментариев, дайте пройти, мистеру Поттеру нужно отдохнуть, позже он сделает официальное заявление для прессы!

Все четверо вваливаются в кабинет Артура Уизли, сажают Гарри на стул, почти насильно впихивают ему в руки стакан воды.

— Пей! Ты молодец, очень хорошо выступил, Гарри, тебе надо успокоиться!

В комнате появляется патронус Минервы, произносит скороговоркой:

— Артур, передай Рону, или Гарри, или Джинни, или даже Молли, что Гермиона Грейнджер опять в больничном крыле, сейчас она спит, но её нельзя всё время в медикаментозном сне держать, а без присмотра её оставлять опасно, или нам придётся перевести её в Мунго в отделение к Лонгботтомам.

Гарри стряхивает с себя оцепенение, они с Роном с ужасом переглядываются и пулей вылетают из кабинета.

Хогвартс, тот же день, час спустя

Луна встречает Гарри и Рона в коридоре замка и ведёт их в сторону больничного крыла.

— Луна, постой! — взмолился Гарри. — Скажи, наконец, что произошло? Все несут какой-то бред, отводят глаза и советуют расспросить кого-нибудь другого.

Луна остановилась:

— Гермиона говорит, что ничего не имела в виду, что это всё случайности, а мы всё не так поняли. Но за это время она один раз случайно задумалась на краю проёма на Астрономической башне, и Невил сказал, что выглядело это так, будто она решалась, прыгнуть или нет. Он тогда увёл её оттуда. А сегодня утром Слагхорн застал её в кабинете зельеварения, она пыталась выпить яд, он успел заклинанием флакон в руке у неё разбить, ей осколками руку порезало, яд в кровь попал, над ней три часа медики колдовали. А вчера она ночевать не приходила, её утром Дин нашёл около пепелища Визжащей хижины.

Друзья потрясённо молчали, потом Рон сказал:

— Это же ты тогда в день похорон повела её к Иве, вот она и повадилась туда таскаться!

Луна пожала плечами:

— Да, Рон, конечно, её проблема именно в этом.

— Постой! — вмешался Гарри. — Но она же что-то говорила?

— Говорила. На башне просто задумалась, у пепелища оказалась случайно — не спалось, пошла гулять, устала и задремала. Яд перепутала с укрепляющим зельем. Оно, правда, другого цвета, но так уж получилось.

— Что за бред?..

— Наверное, она и вам не захочет сказать, в чём дело.

— Не понимаю, — Гарри был совершенно сбит с толку. — У неё ведь даже никто из самых близких не погиб, и Рон жив-здоров, и родители в безопасности. Конечно, она переживает, что столько людей погибло, но чтобы ТАК? Как будто речь не о Гермионе, а о какой-то сентиментальной дурочке. Она же сильная! И рациональная. Надо её просто встряхнуть!

Луна задумчиво посмотрела на него неожиданно спросила:

— Скажи, Гарри, а вот ты — как себя сейчас чувствуешь? Победе сильно радуешься? Спишь хорошо? Просыпаешься счастливый? Дату свадьбы с Джинни назначили уже?

— Ты!.. ты… прекрати! — Гарри побледнел.

— Лавгут! Ты рехнулась? Что ты несёшь? — Рон, напротив, покраснел от злости.

Луна снова приняла безмятежный вид и сказала:

— Конечно, мальчики, вы правы. Ну, какие у Гермионы Грейнджер могут быть проблемы? Вот, то ли дело у вас! А с ней вы сейчас быстро разберётесь, правда? Скажете ей, чтобы прекратила дурака валять, и всё у неё наладится, будет, как новенькая, снова ваши проблемы решать начнёт.

Двое парней молча уставились на Луну, пытаясь осознать услышанное. Наконец, Рон очнулся:

— Ладно, хватит болтать, пошли уже.

— Если вы хотите, чтобы она хоть немного успокоилась, не расспрашивайте её, не ругайте. Просто обнимайте и говорите, что вы рядом. Может, тогда она хоть этой ночью будет спать и не попытается сбежать.

— Ясно. Идём.

Палата в больничном крыле, Рон и Гарри у постели Гермионы

Девушка лежит лицом к стене,

— Гермиона! Это я. И Гарри здесь. Как ты?

Тихий безжизненный голос отвечает:

— У меня всё хорошо, скоро отдохну и вернусь к работе. Не беспокойтесь обо мне.

— Гермиона, ну повернись уже к нам, что ты, как не родная? — Гарри пытается говорить бодро и уверенно, но голос у него получается тусклый и сдавленный. — Хочешь, мы отпросим тебя у Помфри и выведем погулять?

— Меня не отпустят сегодня.

— Ну, хорошо! Тогда расскажи нам, как работы восстановительные идут? Мне ещё неделю на суды походить и я смогу вернуться. А Рон вообще здесь останется сегодня, правда, здорово?

— Да… ЗдОрово, — прошелестел ответ.

— Да не расстраивайся ты так! — Гарри начал заводиться. Рон молчал. — Всё восстановим, Министерство деньги ищет, волонтёров собирает, скоро прибудет сюда десант помощников. К сентябрю как новенький Хогвартс будет! И мы сможем доучиться здесь, если захотим. Ты ведь хочешь?

— Не кричи… — девушка медленно повернулась на спину, но глаза открывать не стала. Немного помолчав, она попросила, — Расскажи лучше про суды. Чьи дела рассматривались?

— Пока предварительные дела только, настоящие суды позже будут. Я давал показания по Малфоям, по Беллатрисе, по нашему, кхм, визиту в Гринготс. А сегодня по Снейпу заседание было.

Гермиона открыла глаза:

— Да? И что?

Гарри внезапно смутился, и вместо него заговорил Рон:

— Представляешь, Гарри там такую речь толкнул, какой он был герой, как был верен нашей стороне, да как студентов в Хогвартсе от Кэрроу уберегал, да как геройски погиб… Воспоминания всем показал, там такое творилось! Публика рыдала, министр слова сказать не смог, только ртом воздух хватал, журналисты все в счастье — шутка ли, такая сенсация! Я сам чуть слезу не пустил. Короче, Снейп наш теперь герой героический, круче только Дамблдор. А Гарри, представляешь, на выходе из зала журналисты чуть на тряпочки не порвали, ха-ха-ха, смешно, правда?.. Эй! Гермиона, ты чего? Гарри, держи!!! Мадам Помфри-и-и!!!

Гермиона корчится, как от круциатуса и пытается расцарапать себе лицо, молодые люди крепко держат её за руки.

Ночь, Рон сидит на подоконнике в коридоре около двери больничной палаты

К нему подходит Симус Финниган.

— Ты чего, ночевать здесь собрался?

— Её опять в сон погрузили на несколько часов, боюсь, что она ночью проснётся и куда-нибудь пойдёт.

— Да что с ней такое?

Рон отворачивается и пожимает плечами.

— Хочешь? — Симус протягивает сигарету.

— А здесь можно?

— Сейчас всё можно. Пока.

Рон достаёт из кармана смешную зажигалку в виде фиолетового дракончика, сжимает пальцами драконью пасть, раздаётся свист и огонёк вылетает у дракончика из-под хвоста.

— Классная зажигалка, — усмехнулся Симус .

— Да, смешная...От Фреда осталась…

— Извини.

— Ничего.

Оба молча дымят в открытое окно, потом Симус кладёт перед Роном свою полупустую пачку сигарет.

— Возьми. Трудно сидеть всю ночь на месте и не спать.

— Спасибо, Симус.

Рассвет. Рон смотрит на часы — половина пятого

С тихим скрипом отворяется дверь, выходит Гермиона. В глаза бросалось, как она похудела и осунулась за последние дни, плечи сгорбились, и даже волосы, ещё недавно торчавшие во все стороны задорными пружинками, грустно поникли и казались безжизненными.

Рон накидывает на себя мантию-невидимку Гарри. Девушка быстро озирается по сторонам и идёт в сторону выхода из замка, Рон тихо следует за ней. Гермиона спускается с крыльца и движется в сторону сгоревшей Ивы. Постепенно она идёт всё медленнее, как будто все силы у неё ушли на то, чтобы выбраться из замка.

Около Ивы она не останавливается, а медленно бредёт дальше, опустив голову. Плечи её совсем опустились и Рону кажется, что каждый следующий шаг даётся ей трудней, чем предыдущий. Наконец она доходит до пепелища, оставшегося после Визжащей Хижины. От строения не осталось ни остова, ни следов фундамента, только груда чёрного непойми чего (Адское пламя, что после него могло остаться?).

Гермиона опускается на колени, кладёт руки на обожжённую землю и низко опускает голову.

Рон стоит метрах в двадцати позади и растерянно смотрит ей в спину. Через некоторое время подходит, молча опускается рядом и накрывает своей курткой её вздрагивающие плечи.

Ещё десять дней спустя. Рон и Луна опять у дверей больничной палаты

— …ты за ней не доглядел, а она вошла в озеро и поплыла к другому берегу. А вода ведь холодная, она бы не доплыла, это уж точно. Не знаю, о чём она думала, может, собиралась плыть, пока не утонет. Хорошо, там Флитвик был рядом, он, оказывается, тоже с русалками общаться умеет, он им какой-то сигнал подал, они приплыли и на берег её вытащили. Сейчас она опять лежит лицом к стене и молчит.

— Никогда не думал, что на неё так битва повлияет. Я думал, если я буду рядом, она успокоится. Я десять дней ходил за ней по ночам на это дракклово пепелище, ждал по три часа, смотрел, чтобы не замёрзла, потом водил к озеру умываться от сажи, кормил, выпаивал ей помфриевские зелья, часами обнимал, когда она ревела.

— А я, Рон, никогда не думала, что ты на такое способен.

— Да что толку, отвлёкся раз — и пожалуйста, опять она чудом жива осталась. А я теперь вообще не знаю, что делать, хоть правда цепью к себе приковывай. Что с ней происходит?

— Почему она пытается умереть? Потому, что не хочет жить. Не спрашивай, почему. Может быть, когда-нибудь захочет, если кто-то поможет ей до этого «когда-нибудь» дожить. И кроме тебя ей и помочь некому. Про родителей её ты знаешь. А Гарри… Он сам еле держится и вот-вот сорвётся, он тут не помощник. Сейчас ты должен решить — это твоё дело, или нет. Ты станешь тратить силы на Гермиону? Ведь в ответ ты, может, и благодарности простой не получишь.

— Гарри вернулся сюда три дня назад, когда суды с его участием закончились. А вчера ушёл. Похоже, насовсем. — Рон достаёт из кармана записку и показывает Луне.

«Я ухожу жить в дом на Гриммо. Если я ещё побуду здесь, начну вести себя так же, как и Гермиона. Почему? Я сам плохо понимаю. Если бы я мог это объяснить, я бы сказал. Прости, Рон. Извинись за меня перед Джинни и профессором МакГонагалл. Если можешь, не бросай Гермиону.

Гарри»

Три дня спустя. Рон и МакГонагалл

— Мы всё обыскали, её нигде нет. Наверное, она ушла из Хогвартса.

— Но как?

— Помфри дала ей зелье перед сном, сказала, что она проспит двенадцать часов, не меньше, а затем ею менталист из Мунго займётся, мозги попробует вправить. А она всех перехитрила, в семь утра её уже и след простыл.

Перед ними закрутился серебряный вихрь, потом на его месте сформировался несколько расплывчатый олень. Голос Гарри звучал хрипло, говорил он с явным трудом и непривычно растягивал слова.

— Рон, Гермиона у меня… Она сама пришла сегодня утром, попросила впустить, и обещала ко мне не лезть... с разговорами. А, и ещё обещала, что ничего с собой в моём доме не сделает. Она просто не хочет никого видеть… как и я. Дом здесь большой, мы не будем друг другу мешать.

Рон посылает своего патронуса с ответом:

— Поттер, что у тебя с голосом? Ты что, бухой? Что ты несёшь?

Снова патронус Гарри:

-Да, бухой. Я после пос-следних похорон каждый вечер был такой. Как из Ви-зен-гамота приходил, так и пил, пока не отключался. А сейчас меня в суды больше не зовут, и я никому ничего не должен, имею делать, что хочу, пока не сдохну. А ещё Гермиона просила извиниться перед МакГонагалл, она думосбор из кабинета Дамблдора спи… позаимствовала. Сказала, что ей очень надо, вернёт потом. Или сами заберёте, если что. Из-звини, Рон, я закрываю все доступы в дом. Передай там всем, что я Волдеморта вам убил и больше ничего не должен. Мальчик-который-снова-выжил и Гриффиндорская Всезнайка устали. И скажи, чтобы даже не пытались взломать защиту Блэков, не выйдет. Рон, я… Три недели после битвы прошло, мне с каждым днём хуже становится... не могу я так жить. Прости.

— Гарри, нет!!!

Призрак Сохатого растаял в воздухе. Рон молчал, вытаращив глаза и не веря своим ушам.

— Бедный мальчик, — МакГонагалл закрыла глаза и потёрла виски. — И девочка бедная, и многие ещё. Никто же не учил вас, как жить ПОСЛЕ. Никто не предупредил, что «после» может стать так плохо, что можно мёртвым завидовать начать.

— Но почему?..

— Я три войны уже пережила, мистер Уизли. Я такого насмотрелась, что с людьми после войны может сделаться… Я знаю, о чём говорю. А Гарри… вы помните, что он, вообще-то, тогда умер? Потом вернулся, да. Только Смерть — она такая… даром не проходит.

Рон и Джинни месяц спустя в коридоре Мунго. К ним подходит колдомедик

— Мистеру Поттеру мы провели очищение организма, завтра его выпишут. А мисс Грейнджер крайне истощена, мы её подлечим, но налицо тяжелая депрессия. А у Вашего друга тенденция к саморазрушающему поведению. Тут мы не можем им помочь. У магглов есть какие-то специалисты по выведению из подобных состояний, если вы согласны, мы поможем кого-нибудь найти. У них ведь у обоих фактически нет родни? Кто-то из близких должен подписать согласие на лечение.

Еще месяц спустя, те же, там же

— Физически мисс Грейнждер сейчас почти здорова. Вес ниже нормы, но не сильно. А в остальном… С ней поработал маггловский специалист по гипнозу и поставил ей в сознании блок-запрет на причинение себе вреда. То есть, она, в принципе, может снова убежать, спрятаться ото всех и уморить себя голодом или, там, замёрзнуть насмерть, но вот спрыгнуть с высоты, зарезаться, повеситься, отравиться — нет.

— И какой прок от такой помощи? — тихо возмутилась Джинни.

— Ну, не скажите. Например, если кто-то озаботится её поискать, он её может найти раньше, чем она умрёт. А потом, глядишь, войдёт в колею, и перестанет пытаться.

— Понятно… А что с Гарри?

— Мистер Поттер отказался посещать занятия с маггловским специалистом. Сказал, что не позволит лезть к себе в голову, и что он сам справится. Маггловский психолог сказал, что у него… — читает по бумажке. — посттравматическое стрессовое расстройство. Хотя и у мисс Грейнджер то же самое, только проявляется по-другому. Такое бывает часто у солдат, вернувшихся с войны в мирную жизнь, или после долгого тяжёлого стресса, а иногда и из-за одноразового стресса развиться может. Магглы умеют с этим работать, но человек должен сам захотеть, и специалисту доверять. А если пациент не хочет, — доктор развёл руками. — специалист бессилен

— И что тогда с ним будет?

— У всех по-разному. Можно попробовать их к делу какому-то привлечь, иногда помогает.

— Ну, что думаешь, сестрёнка?

— Гарри пока не особо хочет меня видеть, а Гермиона — тебя. Может, попробуем по-другому? Попробуй заманить Гарри в школу авроров, вдруг втянется. А я попробую Гермиону уговорить последний год в Хогвартсе доучиться, ЖАБА сдать, может, она снова учёбой увлечётся? А там видно будет.

1 января 1999 года. Бар «Три метлы», Рон, Джинни, Луна, Невилл

— А где Гарри?

— Не знаю, Невилл. — Рон помолчал, потом добавил. — Я бы сказал, что он почти на грани балансирует, но пока ещё держится. Обычно он недели три нормально себя ведёт, школу авроров исправно посещает, учится как-то, а потом срывается, на неделю пропадает. Вот сейчас два дня уже, как не появляется. Не будь он Гарри Поттером, его бы давно из школы авроров выкинули, а так — пока терпят, надеются, что он отойдёт и втянется.

— И что он делает в это время?

— Когда что. То в загул уходит, аппарирует куда подальше от Лондона и там напивается, драки провоцирует, может дом пустой найти и там разносит всё в щепки. Когда они с Гермионой из больницы вышли оба, они сначала на Гриммо вернулись, правда, уже дом не закрывали. Нет, никакого романа у них не было, это точно. Мы уже и понять не пытались, рукой махнули, живы — и ладно. Потом показали им могилу Снейпа, так они на следующий день в Хогсмид перебрались, две комнаты там сняли и месяц жили, каждое утро на могилу таскались и сидели там до вечера. Еле уговорили их съехать к сентябрю. Гарри в итоге изо всех погибших больше всего о смерти Снейпа переживает, всё простить себе не может, как он был к профессору несправедлив, и что прощения теперь попросить не у кого, и спасибо некому сказать, и какой он был храбрый и стойкий, и как он умер за нас за всех, а его все ненавидели последний год, да как он вынес всё это… А уж как он себя винит, что помочь ему тогда, в хижине, не попытался!.. В общем, как щёлкнет у него кнопка «Снейп», так вообще тушите люмос.

— Так ведь это правда, Рональд, — тихо сказала Луна.

— Да правда это, правда! Но что ж теперь делать! И Гермиона туда же. При ней вообще нельзя говорить, что можно было попытаться хоть кровь ему остановить. Гарри один раз брякнул, так с ней такое началось!… В общем, мы её с ним потом ещё осенью два раза ночью от могилы этой драккловой забирали. Так она взяла палатку и в лес забралась, три недели там одна жила. Сейчас хоть зима, сейчас она в палатке жить не станет точно, ей хватило зимней жизни в лесу в прошлом году. Так она в квартире своей сейчас торчит, неделями не выходит никуда, сидит, в стенку пялится, если бы я не заходил к ней регулярно, вообще бы с голоду померла. Я надеялся, что она в Хогвартс вернётся, в учёбу втянется, Минерва приняла её сразу, как мы её тогда привели. А она через два дня на занятия ходить перестала, а через неделю вообще ушла.

— Дурдом, однако. — покачал головой Невил. — Знаешь, давай договоримся, я тоже раз в неделю буду заходить к ней. А где она вообще живёт?

— Снимает. Точнее, я ей квартирку нашёл и снял. Нам за заслуги же пенсию военную начислили почти сразу, так что деньги-то есть, вот только сил нет у неё. Зато Гарри, после того, как мы её второй раз ночью от могилы снейповой забирали, как-то испугался, что ли, или ещё как впечатлился, но больше не рвётся об его памятник голову свою разбить. Но всё равно срывается, последний раз с Малфоем-младшим на неделю в загул ушёл.

— С кем?!!!

— С Малфоем, Невилл, с Малфоем. Заперлись на Гриммо, пили, ругались, дрались, дуэлями развлекались, чуть дом не разнесли. Их потом три дня в Мунго чинили, зато Гарри такой спокойный был после этого, аж месяц продержался. И с Малфоем они теперь… ну, не друзья, но раз в неделю спарринг-встречи устраивают, понравилось им в дуэлях практиковаться. Гарри говорит, пар так выпускает. Ну, может быть, и так. Последний загул всего три дня у него продолжался, может, и правда, на пользу пошло. В общем, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.

— А ты что делаешь, когда он пропадает?

— Его аврорат отслеживает обычно, три дня за ним просто следят, чтобы спасать его, если что. А на четвёртый уже я к нему присоединяюсь, надо если — и пить с ним приходится, драки всякие предотвращать, и уговариваю его постепенно, что надо возвращаться, помыться-отоспаться.

Все молча допивают содержимое стаканов и жестом просят бармена повторить. Потом Луна качает головой и говорит:

— Никогда не думала, что после войны из вас троих именно ты, Рональд, будешь таким, — Луна делает сложносочинённый жест рукой, потом просто машет ею, не зная, как проиллюстрировать свою мысль.

— Каким — «таким»? — мрачно спросил Рон.

— Терпеливым. Стойким, что ли. Что, когда их так колбасить будет, ты будешь их на плаву держать.

Рон усмехнулся:

— Да где уж мне, правда? У меня же эмоциональный диапазон как у зубочистки, да? Это же у других тонкая душевная организация, страдания-переживания, а я что? У меня всё просто, мёртвых — в землю, живых — за стол, и вся недолга. — Рон мрачнел с каждым словом. — Вот только, знаешь, что? После того, как я ушёл тогда от них во время похода за крестражами, я, когда вернулся, поклялся себе, что больше никогда их не брошу. Иначе придётся признать, что крестраж тогда был вообще не причём, а просто я — трус и тряпка. Поэтому я мотаюсь по всяким сомнительным местами, чтобы вытащить Поттера, и Гермионе не позволю уморить себя. Думаете, я совсем дурак, и до сих пор не понял, что она не любит меня? Понял, но сейчас это не имеет значения. Родителей у неё, считайте, нет, других родственников — тоже, Гарри сам в помощи нуждается. Получается, кроме меня и некому. Остальные все своими проблемами заняты. Ну ещё ты, Луна, заходишь к ней иногда. Ей лучше становится после твоих визитов, правда, лучше! Но кто-то должен и поесть принести, и хоть как-то тормошить её время от времени. Я бы в Нору её забрал, но у нас после смерти Фреда, тоже обстановка та ещё.

Все молчат, потом Луна успокаивающе погладила Рона по плечу. «Не сердись, ты молодец»

— А ты, Джинни? Вы с Гарри расстались?

— Да нет, не расстались. Я же пока доучиваюсь последний год, мы и не могли бы сейчас совсем сойтись. Он по-прежнему говорит, что любит меня, но видимся мы обычно недели две после его… отлучек, у меня разрешение есть не ночевать в Хогвартсе по выходным, да и в будни я могу, в принципе, исчезать, когда мне надо. И первые дни у нас всё хорошо. А потом он становится всё более нервным, и тогда он говорит, что лучше нам не видеться, что он может сорваться, сделать что-нибудь грубое. Тогда мы расходимся, я обещаю ждать, потом он возвращается, я его принимаю. Вот так вот и живём. О будущем даже не разговариваем.

— Мы ведь как-то иначе представляли себе жизнь после победы, правда? — Луна вздыхает и задумчиво глядит в окно.

2 мая 1999, годовщина битвы. После всех торжеств Рон, Гарри, Джинни, Невилл, Луна сидят на кухне на площади Гриммо

Все рассаживаются вокруг стола, приступают к еде.

— Здорово всё-таки Критчер твой готовит!

— Да, мы с ним ладим, и жить стало гораздо приятнее.

— А Гермиона не выйдет с нами посидеть?

— Она проспит, наверное, до завтра, мы её еле-еле уговорили придти на церемонию, накачали её зельями, чтобы она спокойно продержалась, поэтому и пришлось нам сразу уходить, чтобы её спать уложить поскорее. Да и зачем нам с министерскими на этот фуршет оставаться, что за радость на них смотреть? Во время битвы там всего-то человек десять из министерства были, включая Кингсли, Артура, и Перси. А как праздновать, так толпа целая тут как тут! Герои, блин!

— Точно. Так что ты хотел нам сказать, Гарри?

— Мы с Джинни женимся. Сразу после экзаменов в Хогвартсе и в аврорате. Наверное, в начале июля.

— Ох, ты ж! — все неуверенно переглядываются, потом начинают обнимать и поздравлять. Рон долго молчит, потом смотрит на Гарри тяжёлым взглядом:

— Выйдем?

Они выходят, Джинни беспокойно смотрит им вслед. На крыльце Рон молчит, потом закуривает сигарету, протягивает пачку Гарри. Тот качает головой: «я бросил». Наконец, Рон спрашивает:

— Ты точно уверен, что ты в порядке?

Гарри тоже долго молчит, потом серьёзно смотрит на друга и отвечает:

— Думаю, да, Рон. Не то, чтобы совсем, но… я теперь умею с этим справляться. Отработал несколько схем, как внезапные срывы предотвращать. Наверное, и время лечит. В ноябре, помню, был кризис такой, что я думал — сдохну, а потом как-то уже полегче стало. Ну и спасибо Малфою за наши спарринги-дуэли по вторникам, я после них такой безмятежный становлюсь, прямо как монах буддистский. А свой ПТСР я вообще по расписанию выгуливаю, за полгода два раза в глушь забирался на пару дней, и то в первый день дом из чего придётся трансфигурировал и весь день разносил его к чертям собачьим, вечером напивался, а на следующий день отсыпался, вот и всё. А в другие дни — даже и не тянет ни напиться, ни подраться, ни убиться. Я вот даже курить бросил, и не хочется почти. И Джинни меня понимает. Не могу сказать, что у меня всё прошло, я всех помню, мне за всех больно, а за Снейпа до сих пор иногда себе голову разбить хочется, как подумаю, что уже никогда не смогу сказать ему «спасибо» и попросить прощения за всё. Но теперь уже я как-то живу с этим. Я думаю, у нас всё получится. Обещаю тебе, я буду очень стараться. Мы первый год решили детей не заводить, сначала друг с другом жить научимся.

Рон выдыхает дым, тушит окурок и обнимает Гарри за плечи:

— Ну, и слава Мерлину! Ты не представляешь, как я рад за тебя. И за Джинни тоже.

— Рон, если бы не ты, я бы, наверное, совсем сорвался тогда. Но если бы не Джинни, я бы и не старался выбраться. Ты понимаешь?

— Понимаю. Ладно, пошли к остальным. Там, наверное, Джинни уже думает, что мы друг другу морды бьём.

Гарри смеётся.

— Это точно! Пошли.

Там же, пару часов спустя

— Так что, Гермионе совсем лучше не стало?

— Как сказать, что такое «лучше»? В основном она, как говорится, живёт, как во сне. Из квартиры не выходит почти, если её специально не вытаскивать, но хоть рыдать от каждого чиха перестала. Иногда срывается куда-нибудь, то в лес с палаткой, то в глушь какую-то, никого с собой не берёт, но хоть предупреждать стала, куда исчезла и насколько, чтобы мы сами не дёргались и ей не мешали. ⁽¹⁾. Иногда забирать её приходится, как-то раз даже в приюте для бездомных её нашёл. Хорошо хоть, там не тронули её, видно, поняли, что она слегка не в себе. Ну, и раз в месяц могилу Снейпа посещает, как по расписанию. Памятник намывает, цветы приносит, ревёт там по часу. Но самоубиться больше не пытается.

— Вот же ж… — Невилл покачал головой. — Кто бы мог подумать, что её так заклинит. Неужели, чувство вины такое сильное?

Все молчат, смотрят в разные стороны.

Невилл прощается и уходит. Гарри, Джинни и Луна поворачиваются к Рону, молча смотрят. Он тоже долго молчит, потом вздыхает:

— Вы ведь всё поняли уже, да?

Гарри вздрогнул:

— Ты про… То есть, это у неё не муки совести?

Рон смотрит на Луну:

— Ты ведь давно знаешь, правда?

Девушка рассеянно крошит остатки пирога на блюдце, отвечает:

— Вы же помните, мы втроём сражались тогда с Беллатрисой. Я сначала удивилась, что Гермиона бьётся с такой яростью. То есть, я всегда знала, что она храбрая, но тогда… Она ТАК бросалась на Беллатрису, прямо какой-то берсерк под мухоморами. А потом я на секунду встретилась с ней глазами и увидела… такую ярость, такое отчаяние… я чуть палочку свою не выронила. Но тут в наш круг ворвалась миссис Уизли отшвырнула нас троих прочь. Потом я случайно посмотрела на Гермиону, когда ты, Гарри, Волдеморту про профессора Снейпа рассказывал, ну и догадалась как-то. А дальше всё только подтверждалось.

Джинни сжала под столом руку Гарри и тяжело вздохнула:

— А я сначала и подумать не могла о таком. Когда Гарри и Гермиона закрылись тут ото всех на месяц, я думала, что… ну, вы поняли. Ненавидела её… Потом, когда они практически около могилы Снейпа поселились, я решила, что их околдовал кто-то, или они сбрендили оба. Но Гарри как-то отошёл постепенно, а она… Я однажды проследила за ней, когда она на его могиле одна была, ну и поняла наконец. Даже удивилась, как это я раньше не замечала.

— И никому не сказала? — удивился Гарри.

— Как видишь, даже тебе.

— Что ты с этим будешь делать, Рон? — тихо спросила Луна.

— А у меня есть выбор? Оставить её с этим всем одну? Сдать в Мунго и гордо удалиться? Что?!! — Рон почти рычал, но совладал с собой и схватился за сигареты. Джинни недовольно поморщилась, но ничего не сказала. — Когда я всё понял, сначала в ярости был, хотел наорать на неё, даже задушить её хотелось. Всё в голове не укладывалась, как она могла влюбиться в НЕГО? Пусть он на нас работал, но после всех его издевательств? После всего, что мы вместе пережили за шесть лет в Хогвартсе и потом в походе? Я был уверен, что она в меня влюблена и о свадьбе мечтает, ещё прикидывал, как бы оттянуть подольше эту свадьбу. И вдруг такое! Я с ума сходил от злости, всё в голове крутил: когда у них это началось? Что там вообще было? Или вообще ничего не было, а она по нему чахла и сохла, а я, дурак, думал, что по мне.

В полном молчании Рон выкурил вторую сигарету, и уже спокойно добавил:

— Я, когда всё понял, в школе авроров отпуск на две недели выпросил, типа старые травмы подлечить, и по всяким глухим местам мотался, с ума сходил. Кстати, Гарри, я твой метод использовал, находил какой-нибудь заброшенный дом-развалюху, и в щепки его разносил, очень нервы успокаивает. А потом просто понял, что, кроме меня некому её поддерживать, и что я не стану такой свиньёй, которая ради собственных амбиций бросит её погибать. Её от меня не воротит, она ко мне хорошо относится, мы пару раз в неделю видимся, так она даже радуется мне. По-своему, конечно, но всё же. Так и будем продолжать, Постепенно как-нибудь всё утрясётся. Наверное.

1 июля 1999 года, после свадьбы Гарри и Джинни

Веселье закончилось, гости по очереди прощаются с молодожёнами. Рон и Гермиона тоже подходят, желают счастливого медового месяца, обнимают довольных уставших друзей и выходят на воздух.

Гермиона выглядит гораздо лучше, чем в прошлый раз. Платье подобрано так, что подчёркивает её изящную фигурку, а не болезненную худобу. Причёска, макияж, а главное — глаза блестят и на щеках румянец, и она улыбается.

— Рон, я так рада за них! Ну, что рядом с нами есть счастье и можно на него даже посмотреть! Это здорово вдохновляет.

— Ага, я заметил. И шампанское хорошее было, правда?

— Да ладно тебе, не так уж много я и выпила. Уж ты не меньше пил, причём огневиски.

Рон смеётся, обнимает девушку за плечи:

— Да всё нормально, подруга! Давай, провожу, а то расщепит тебя ещё, — и дружески целует в щёку.

Внезапная вспышка колдокамер, выскочивший из ниоткуда журналист:

— Газета «Ежедневный пророк»! Наших читателей очень интересует, когда же будет свадьба двух других участников знаменитого Трио? Вы уже назначили дату свадьбы? Почему вы так долго скрываете ваши планы?

— О-о, нет, только не это, — простонала Гермиона, закатив глаза.

Рон, сделав серьёзное лицо, заявляет:

— Мы же не могли пожениться вперёд самого Гарри Поттера, это было бы невежливо. А теперь вот мы дождались, и прямо завтра готовиться начнём. — После чего, крутанувшись, аппарирует вместе с Гермионой.

Вход в квартиру Гермионы. Парочка смеётся, вытирая слёзы и пытаясь успокоиться

— Ха-ха-ха, ты видела, какое было у него лицо?

— Ну, и шутки у тебя! Завтра же в газете всё будет, придётся опровержение давать в каком-нибудь «Ведьмином досуге». Хотя… хи-хи-и-и! Уж кого-кого, а «Пророк» мне не жалко. Зайдёшь на чай? Правда, к чаю нет ничего.

Утро следующего дня

Рон просыпается, осматривается, соображая, где он. Потом понимает. Встаёт, быстро одевается, выходит на кухню. Гермиона в длинном халате стоит у окна, уткнувшись лбом в стекло. Рон подходит к ней, она оборачивается. Видно, что она недавно плакала. Рон опускает глаза:

— Прости.

— Рон, я…

— Прости! Я не знал, что буду у тебя первым! Ну, хочешь, ударь меня! Или, хочешь — давай поженимся? Будешь учиться, или работать, или сидеть с детьми — всё, что захочешь! Только живи! И не смотри на меня ТАК!

Девушка улыбается сквозь слёзы, и прижимается лбом к его плечу.

— Всё в порядке, Рон. Я не злюсь на тебя. Если ты не против, давай просто попробуем встречаться? Может, раз в неделю, для начала? Аппарировать в разные места и гулять, или ещё как-то. Ну, и… как сегодня ночью… тоже… Ты согласен? Ну, правда, не жениться же нам так вот сразу, вдруг мы не уживёмся? Ты согласен?

Он прижимает подругу к себе, Она снова всхлипывает, но обнимает его в ответ. У него в глазах тоска, но всё же, чуть помолчав, он отвечает:

— Да.

* * *

Картинки закончились, но Рон не выпуская Снейпа из своего сознания, предложив пообщаться ментально

Р: Вот так мы и жили. Три года встречались раз в неделю. Она не работала, не училась, но хоть книжки читать снова начала. Даже пару проектов замутила.

С: Каких проектов?

Р: Сначала у неё была идея, что нужно с рождения отслеживать судьбу детей-магов, живущих среди магглов, а не забывать о них до одиннадцати лет. Ну, чтобы новый Волдеморт в каком-нибудь приюте или у злобных родственников не вырос. Тем более, что после войны много сирот осталось, которые непонятно к кому попали. Вот она в конце лета 1999 года и начала этим заниматься. Сначала в «Придире» статьи печатала, потом «Пророк» подключился, Министерство письмами засыпали, пришлось им даже отдел временно организовать, она работала там пару месяцев. А потом всех проблемных детей более-менее устроили, достаточно стало одного человека, чтобы внезапные вопросы решать. Мы все думали, что Гермиона этим и будет заниматься, а она предложила вместо себя мою маму, а сама опять отшельницей стала. Правда, с мамой моей идея хорошая была, она всё не знала, куда деть себя, когда мы все выросли и разъехались.

Потом Гермиона за эльфов взялась. После войны многие эльфы без хозяев остались, такие готовы были к кому угодно в рабство идти, а нормальные семьи уже не хотели себе рабов, хотя от помощи в хозяйстве бы не отказались. Вот она и придумала: основала контору «Эльф на час», наняла на работу свободных эльфов, дала рекламу в «Придире», дом для проживания эльфов через Министерство выбила. Они получали разовые заказы: отремонтировать что-то, или уборку раз в неделю делать, или ещё что-то в этом роде. Но когда контора заработала, Гермиона продала её семье Лаванды Браун, сказала, что рутина ей уже неинтересна.

Ну, и ещё пара проектов по мелочи была на два-три месяца. Но в основном она ничем не занималась, читала да гуляла в одиночестве, то в лесу, то в городке каком-нибудь.

И информацию искала, как ей родителям память вернуть.

Год назад она в Австралию подалась, пробовала свои наработки осуществить, и не смогла. Гарри тогда всех на уши поставил, добивался, чтобы из Министерства ей в помощь лучшего менталиста направили. Ну, нашли они такого, послали туда, он даже вернул её родителям память, так они, когда всё поняли, в ужас пришли, и заявили, что знать её не хотят. Она там два месяца объясниться с ними пыталась. А дальше я узнал, что она в их местную больницу попала с нервным срывом. Мы с Поттером примчались туда, нашли их, запечатали дом от вторжения и полдня на них матом орали, какие они идиоты, что не понимают, от чего она их спасала, и что бы с ними пожиратели сделали, если бы нашли. Или с ней, если бы их в заложники взяли, а она их выручать пришла. В конце концов, они пошли к ней в больницу, поговорили, сказали, что прощают, но в Англию возвращаться отказались. Мы забрали её с собой, она после этого опять в себя ушла совсем. Только с нами да с Луной разговаривала. А полгода назад дом ваш купила. Правда, жить в той же квартире продолжала. Я навещал её часто, но уже не так, как раньше. Уже не мог ТАК.

С: А раньше-то как мог? Если знал, как она относится ко мне?

Р: Как-как… Ничего, справлялся. Вначале ещё надеялся на что-то, а потом просто представлял себе какую-нибудь вейлу, а она, наверное, вас. Я не спрашивал. Здорово, правда? Это же именины сердца, главное — имя чужое не брякнуть. Я просто мечтал всю жизнь так прожить, а? Как вы думаете, профессор?

С: Тогда чего ты ломился сюда, даже жизнью рискнул, мало ли чем бы я тебя приложил, когда ты в Гермиону непонятную хрень кинул?

Р: Хм. Я верил в вашу мудрость, профессор. Так, вы мне скажете теперь?

С: Скажу — что?

Р: Почему вы здесь? Вас пять лет где-то соплохвосты драные носили, почему вдруг? Зачем она вам? Пришли узнать, кто дом ваш купил, а тут она и подвернулась? Развлечься решили? Или что?

С: Уизли, ты ждёшь, что я тебе сейчас душу выверну? А ты, значит, подумаешь и решишь, можно мне остаться с мисс Грейнджер или нет?

У: Неплохо бы. Но, к сожалению, нереально.

С: Тогда что ты от меня хочешь? Клятву на крови? Непреложный обет?

У: Если вы с ней не просто так, хоть я не понимаю, с чего вдруг, то покажите мне хоть что-нибудь убедительное. И я оставлю её на вашу ответственность, и видеться мы будем с ней или случайно, или по делу, или в гостях у Поттера. Если бы я был уверен, что у неё всё хорошо, я бы уже тоже своей жизнью пожить хотел, а не только Чипа и Дейла изображать.

С: Кого?!!

У: Да так, не берите в голову. Так что?

С: Хорошо. Выворачивать для тебя своё нутро наизнанку я не стану, но скажу: я не собираюсь бросать мисс Грейнджер. Иди и живи спокойно.

У: Ну, уж нет, сэр. Вы здесь сколько? Второй день пошёл? И я могу на слово поверить, что это у вас не краткое помрачение, а что-то серьёзное? Я буду следить. Проверять, Я всё же в аврорате работаю, отец и брат в министерстве, другой брат — в банке у гоблинов, я найду, как сведения собрать. А не смогу — так всё равно пытаться буду. Пока не поверю.

Стало тихо, от ментального противостояния затрещал воздух вокруг.

Рон сдаётся и показывает несколько одинаковых сценок

Он стоит и смущённо оправдывается «моя подруга… у неё проблемы… я должен быть с ней… не знаю, как долго… прости, но я должен… не могу по-другому», и очередная девушка в слезах упрекает его в одном и том же: «Зачем ты начинал встречаться со мной, если ты так связан со своей Гермионой? Ты мне врал! Ты её любишь! Убирайся!».

А потом ещё серию сценок

Рождестрвенский ужин, 2002 год

Семейство Уизли собралось в Норе, все ждут Билла и Флёр, которые где-то задержались. Рон увлечённо болтает о чём-то с Гарри, и даже не сразу поворачивается, когда открывается дверь, входит опоздавшие и объявляют: «Всем здрасти, не сердись, мама, мы встречали сестру Флёр. Габриэль, заходи!» Рон, недовольно поворачивается к двери: «Габриэль? Мелкая такая?» И замирает, будто ударенный «ступефаем» прямо в лоб.

С января по апрель, 2003 год.

Несколько коротких случайных и неслучайных встреч, улыбки, прогулки, кафе-мороженное, невинные разговоры и томные взгляды. Постепенно нарастает напряжение, обида девушки, тоска в глазах у парня.

Конец апреля 2003 года

Побледневший Рон смотрит в сторону, Габриэль Делакур кусает губы, стараясь удержать слёзы.

«Не знал, что так получится… да, люблю… не могу, у меня есть долг… нет, я тайно не женат… не могу дать тебе то, чего ты достойна… поэтому и не трогал тебя… не хотел портить тебе жизнь… Да, нам лучше расстаться… прости»

2 мая 2003, вечеринка после официальных мероприятий в честь Победы, чисто мужской состав

Все уже изрядно набрались. Рон с мрачным лицом отводит Гарри в сторону от остальных. Обрывки фраз:

— Она его дом купила, представляешь? Нет, не въехала ещё, говорит, решиться не может пока. Не знаю, зачем! Может, его вдовой себя почувствовать хочет, а может, вообще закрыться там фиделиусом от всех и помереть. Гарри, у меня сил больше нет! Если бы я мог, лично бы этого гада оживил и к Гермионе цепью приковал!

Гарри успокаивает друга, пытается впихнуть ему в руку очередной стакан с янтарной жидкостью. Рон залпом выпивает содержимое, несколько секунд молча моргает, поднимает палочку. Сквозь общий шум не слышно, что именно он произнёс, зато потом он делает резкий выпад в сторону окна и рявкает «Да вернись же ты, сволочь!» В окно летит светящийся фиолетовый шар, все мгновенно замолкают, выхватив палочки и обернувшись к Рону и Гарри «ЧТО это было?!!»

Рон теряет сознание.

Снова ментальное общение

Р: Всё, профессор, больше кинА не будет.

С: Выходит, это ты?

Р: Что — я?

С: Тёмный патронус мне прислал. Тебя кто этому научил? Неужто аврорат?

Р: Темный патронус? Я и сам не знал, что я такое послал. Нашло что-то и само вырвалось. Ну, то есть, от брата погибшего слышал раньше, они с Джорджем вечно в книгах что-нибудь эдакое выискивали. Фред когда-то показал мне этот способ, он вместо палочки карандаш простой держал, естественно ничего не сработало, а он мне ничего толком не объяснял, да я и забыл сразу. А оно, оказывается, завалилось в память, вот и выскочило вдруг. Я потом в думосборе пытался посмотреть, что я за заклинание такое сотворил, так не смог слова разобрать, шумно там было. А он, значит, до вас добрался? А я тогда, как в себя пришёл, успокоился, в окно вылетело, никого не убило — и ладно.

С: Н-да. Гриффиндор в своём репертуаре: использовать непонятное заклинание, чтобы посмотреть, что получится.

Р: А почему «тёмный патронус»? Он же фиолетовый?

С: Потому, что магия там очень тёмная. Ты потом сколько без сознания провалялся?

Р: Двое суток.

С: Вот-вот. У тебя (отправителя) магическое истощение, а меня (получателя) он мог бы вообще убить, если бы я не знал, как реагировать правильно.

Р: Упс. Ну, простите, я нечаянно.

С: Я же говорю — Гриффиндор.

Р: Зато теперь понятно, почему его никто не использует для связи, для этого надо совсем сбреднить. Да пёс с ним, с этим заклятием уже. Профессор, ну будьте вы человеком!.. Габриэль через неделю в Новую Зеландию навсегда уехать хочет! Если вы Гермиону всё же любите, покажите мне хоть что-нибудь, и я оставлю вас в покое, обоих! И сегодня же Габриэль попробую остановить, или хоть объяснюсь с ней по-человечески. Габриэль, она… хорошая. Она заслуживает нормального парня, или мужа, а не того, который будет с ней только тогда, когда он другой женщине не нужен…

С: Ф-ф-ф! Ну, Уизли!.. Ладно. За то, что пять лет спасал Гермиону и … хм… за тёмный патронус… Чёрт с тобой. Смотри. Только, если расскажешь кому... Потом не обижайся.

Р: Не вопрос.

1) посттравматическое расстройство проявляется у всех по-разному, один из вариантов — синдром бродяжничества

Вернуться к тексту

Осень 1997 год. Трое в лесу

Лес. Трио переговаривается около палатки внутри защитного круга. Снейп аппарирует неподалёку, прикрывается маскирующими чарами, ждёт. Гермиона выходит наружу с книжкой, садится около дерева. Снейп бросает в неё усыпляющие чары, подходит, через ухо вживляет маячок. Девушке больно, она беспокойно мотает головой, тянется рукой к уху. Северус берёт её за руки, удерживает, просит потерпеть, гладит по волосам, по плечам, нежно покрывает поцелуями лицо, обнимает. Девушка в его руках сразу успокаивается. Потом боль проходит, Снейп отходит в сторону, снимает с неё чары и исчезает.

Несколько сцен в разных местах, происходит одно и то же

Снейп появляется невдалеке от палатки, прикрывается чарами, садится и ждёт, когда Гермиона выйдет за защитный круг почитать. Он ничего не предпринимает, просто сидит, прислонившись к дереву, и смотрит на неё, пока она читает. Потом она возвращается в палатку, он обходит защитную зону по периметру, проверяет чары и аппарирует прочь.

Новая сцена в лесу

Снейп идёт следом за тремя егерями. Те гогочут, расписывая свои сексуальные фантазии «Вот поймаем троицу, Поттера с рыжим Лорду отдадим, а уж с грязнокровкой-то мы наиграетмся». Снейп догоняет их на поляне, расшвыривает заклинаниями в разные стороны, проводит разъяснительную работу на тему «не сметь трогать никого из Золотого Трио, если поймаете — всех Лорду передать в целости и сохранности». Чтобы объяснение лучше дошло, наносит егерям травмы различной степени тяжести. Под конец приказывает им сообщить всем остальным егерям, чтобы даже думать не смели ни о чём таком, иначе!.. Побитые егеря быстро кивают: «да-да-да, мы всё поняли, и вообще мы просто мечтали и шутили».

2 мая 1998 года, ночь битвы за Хогвартс

Снейп приходит в сознание в Визжащей хижине, рядом хлопочет Кингсли:

— Ну, что, шпион, очнулся? Всё, кончился Лорд наш красноглазый, теперь уже с концами. Здорово тебя змеюка порвала! Молчи, у тебя же горло! Идти можешь? Давай выбираться, я тебя в наш конспиративный госпиталь пока отправлю, на долечивание, там домовики умелые, всё сделают. А мне возвращаться надо, приказы с совами и патронусами по всей стране рассылать, и вообще, проверить, кто жив, кто нет, целителей из Мунго вызывать, и вообще… Давай, шевелись!

Они выбираются из Хижины, Снейп с трудом стоит на ногах. Кингсли хочет вызвать домовика, чтобы тот помог раненому шпиону аппарировать, но тот жестом останавливает его, достаёт из кармана какую-то мелкую блестящую штуковину, сжимает её пальцами, и в его ухе раздаются восторженный голос Рона Уизли:

— Мерлин, не может быть, Герми, всё кончилось, мы живы! Ты теперь выйдешь за меня замуж?

Небольшая пауза, потом ровный бесцветный голос Гермионы произносит:

— Конечно, Рон. Я выйду за тебя.

Треск в ухе и тишина. Подсаженный полгода назад в голову Гермионе жучок сдох.

Лицо Снейпа похоже на застывшую маску. Он на секунду прикрывает глаза, потом резко взмахивает палочкой и посылает невербальное заклинание и Адское пламя охватывает Визжащую хижину. Кингсли в шоке шарахается в сторону, Снейп стоит неподвижно, лицо его озарено пламенем и перекошено от боли и ярости, настоящий Чёрный Колдун во всём своём великолепии. Через минуту пламя вырывается из подземного хода и поджигает Дракучую Иву. Он яростно шевелит губами, невозможно понять, что он произносит, но пламя с каждой секундой разрастается, как будто сейчас захватит всё пространство. Сквозь шум пламени доносится рёв Кингсли: «Ты что творишь?!!» Снейп с усилием берёт себя в руки, делает пассы палочкой и пламя постепенно уменьшается, ограничивается только Хижиной и Ивой. Ещё несколько секунд колдун контролирует пламя, убеждается, что дальше оно не пойдёт, а затем закрывает глаза и падает на землю, как подкошенный. Последнее, что он слышит, это голос Кингсли: «Ой, дураааак!»

Три недели спустя

Снейп сидит в постели, опираясь на гору подушек, напротив на стуле сидит Кинглси, сообщает новости. Погибшие защитники Хогвартса, убитые, пойманные и пустившиеся в бега пожиратели. Судебное заседание по делу Снейпа, Поттер, ворвавшийся на заседание, его пламенная речь о героическом шпионе и его Величайшей Любви Всех Времён и Народов. Журналисты, вцепившиеся в сенсацию, публика в экстазе, ему теперь и на улицу не выйти. И почему-то ни слова о том, что все думают, будто бы Снейп мёртв.

Снейп молчит, потом заявляет: «хочу уехать, отдохнуть и вообще, лет на семь, и чтобы никто не знал. «Что? Дом с садом и лабораторией в Провансе? И кто там ещё из министерских будет торчать? Только ты наездами? Какой ещё французский маг с семьёй? А, отдельный флигель с лабораторией будет лично мой? Отлично. Давай завтра. Нет, не хочу тут больше валяться, там и долечусь, и отосплюсь наконец».

Франция, несколько сценок в гостиной Снейпа

Начало июня 1998 года

Снейп сидит в кресле, закутавшись в плед, шторы закрыты, рядом на столике небольшая батарея флаконов с зельями. Лицо бледное, осунувшееся, измученное. Он неподвижно смотрит в пустой камин. Появляется эльфийка, специально выделенная Министерством магии для обслуживания проживающих на казённой вилле.

— Сэр Северус должен выпить бульон, иначе Присси будет плохим эльфом и снова разобьёт себе лицо об каминную решётку. А сэру Северусу придётся снова Присси лечить.

— Шантажистка ты. — голос усталый и блеклый. — Ладно, давай сюда свой бульон и уходи.

— Нет, у меня приказ сэра Кингсли следить, чтобы сэр Северус ел, а иначе он подарит Присси носок, а Присси не хочет, чтобы её выгнали.

Снейп молча протягивает руку берёт у эльфийки чашку с бульоном.

Середина июля 1998 г.

В гостиной к обеду накрыт стол для одного человека. Ничего особенного: мясо, гренки, овощи, бульон, полбокала сухого белого вина.

Снейп заходит в комнату. На нём надеты потёртые джинсы и футболка, чистые волосы перетянуты шнурком, движется он медленно, совсем не так, как раньше, но держится прямо, ногами не шаркает. Посмотрев на накрытый стол, он негромко хмыкает. Через десять минут появляется Присси, довольно улыбается и собирает со стола опустевшую посуду.

— Присси рада, что хозяину Северусу понравился обед. Хозяин пойдёт отдыхать?

— Да нет, пожалуй, не хочу. Посижу здесь, почитаю. Приоткрой окно. Нет, спасибо, плед мне не нужен.

Конец августа, вечер.

За столом в гостиной кипит работа, Снейп заглядывает то в одну, то в другую, то в третью книгу на столе, и что-то увлечённо пишет и чертит на пергаменте. Ещё два раскрытых фолианта подвешены в воздухе заклинанием, и периодически маг заглядывает и туда, чтобы что-то уточнить. Дописав очередную ценную мысль, он, потягиваясь, встаёт из-за стола и зовёт эльфийку:

— Присси, пора ужинать. Не трогай тут ничего, ты накрой мне сегодня на лоджии. Жара уже немного спала, посижу на воздухе.

Закончив ужин, он заявляет:

— А пойду-ка я пройдусь. Аппарировать мне ещё нельзя, но ходить-то можно. Хватит уже взаперти сидеть.

Через несколько часов он возвращается. Присси выходит его встречать и, всплеснув руками, начинает причитать,:

— Хозяин Северус остриг волосы, зачем он это сделал? Он на себя теперь совсем не похож!

— Так это же прекрасно! — хмыкнул Северус. — Давно хотел сделать это.

Он прошёл на лоджию, довольно развалился в кресле, вытянув ноги. Немного погодя, он вытащил из кармана новую пачку сигарет и закурил. Первый раз после укуса Нагайны.

Вот какого лысого Мерлина он тут три месяца не выходил на воздух, даже в небольшой сад около дома не спускался? Он во Франции, в Провансе, сейчас лето, пусть даже днём слишком жарко, но ночью-то можно было выходить наружу. Всё лето на небе сияли звёзды, в саду стоял одуряющий запах цветов, стрекотали цикады, а он в это время сидел, как сыч, в своей спальне, закрыв окна и подправляя чары, поддерживающие в комнате комфортную температуру.

Хватит сидеть взаперти, как замшелый пень и пережёвывать в уме последние годы. Не для того он выжил, чтобы два года неподвижно сидеть в кресле-качалке, а потом начать раскачиваться. Он сделал всё, что мог для своего волшебного мира вообще, и для многих конкретных людей в частности. И ни один из них не навестил его, даже записки не передал, когда он после битвы три недели без сознания валялся. Ни орденцы, ни коллеги бывшие. Даже Поттер сподобился только в суде выступить, а лично увидеться и не попытался. А Грейнджер… От неё он такого не ожидал. Ну, и ладно! К чёрту Хогвартс, к чёрту Грейнджер. Пусть за рыжего своего выходит, мисс «помогу-всем-бедным-несчастным-а-противный-Снейп-пускай-кровью-истечёт-я-даже-не-наклонюсь», пусть живёт, как хочет, пусть даже не вспоминает его. Наплевать! Он тоже будет жить, и жить во всех смыслах этого слова, а не только чахнуть над книгами и котлами, в свободное время разыскивая, кого бы ещё спасти.

Он достал маггловский мобильник, нашёл в записной книжке телефон и набрал номер:

— Селина? Это Северус. Ты сейчас в Париже? Я буду там на днях. Помнишь, ты обещала мне помочь подобрать актуальный гардероб? Обещание ещё в силе? Отлично, завтра вечером тебе перезвоню, договоримся.

Вот и славно! Новую жизнь начинать надо с нового образа. От него не укрылось, какие заинтересованные взгляды на него бросали женщины, когда он вышел с модной стрижкой. И это он был ещё в старых джинсах и разношенной футболке, он же перебрался во Францию, считай, без вещей и до сегодняшнего дня никуда не выходил. Ничего, скоро он приоденется, и тогда... Берегитесь, маггловские красотки! Нет, Селину он пожалеет, хорошая девушка, пусть нормального партнёра себе найдёт.

Северус хищно улыбнулся и ушёл к себе в спальню. Уже проваливаясь в сон, он успел подумать: «О! И спортзал себе тут сделаю».

7 июля 1999 года. снова гостиная Снейпа

Напротив открытой балконной двери сидят Снейп и Кингсли по обе стороны от столика, заставленного бутылками и закусками. Оба уже «в кондиции», Снейп дымит сигаретой, около него стоит пепельница, заполненная окурками.

— Да, весело у вас в Министерстве стало! И кто додумался перевести Амбридж в отдел изучения маггловских… чего там?

— Культурных и полити…ческих традиций 20-го века в странах юго-восточной Азии. О как!

— И где она их изучает?

— А вот там и изучает, по месту их расположения. Мы там подумали, куда бы деть особо отличившихся при Волдеморте, ну, тех, которые до Азкабана не дотягивают. Выгонишь их в шею — ещё в новую оппозицию объединятся. А так — из Министерства их не попёрли, разослали по разным концам света, пускай там нудной работой занимаются.

— И все согласились?

— Ну, почти все. А Амбридж, после того, как по рукам пошла книжка «Приключения девицы-красавицы среди кентавров»... Ей вообще было на улицу не выйти, да и на работу тоже: все, как видели её, сразу пополам от хохота сгибались. Она бы в джунгли поехала пигмеев изучать, лишь бы сбежать.

— А книжка-то с картинками?

— А то!

Мужчины захохотали и Кингсли добавил:

— Возвращайся! Возглавишь у нас отдел креативного разрешения послевоенных конфликтов, будешь там коварные планы типа этого придумывать и продвигать. Ты же такой ядовитый тип, до сих пор не пойму, как Нагайна до встречи с Лонгботтомом дожила, об тебя не отравилась. Ты ж такими идеями фонтанировать будешь!

— Ага, использование боевого яда в мирных целях. — Снейп разлил остатки виски из очередной бутылки и отсалютовал собеседнику бокалом. — Да не оскудеет талантами наше Министерство магии!

Они выпили, лениво зажевали виски ветками базилика — есть уже не хотелось.

— Ладно, хватит о Министерстве, ты-то тут как? Не соскучился?

— Скажешь тоже! Вот уж, что нет — то нет.

— А-а, ну да. Не нагулялся ещё? Я и не знал, что ты такой казанова.

— Навёрстываю. А то, как Поттер в Хогвартс поступил, так и конец моей личной жизни пришёл — ни тебе выходных, ни тебе каникул, разве летом слегка развеяться мог. А когда Тёмный Лорд возродился — так вообще ни до чего стало.

— Жениться не надумал?

— Вот ещё. Предпочитаю радости жизни на свободе, не хватало в новый капкан залезать. Сразу закругляюсь, как только начинаются разговоры про «хотелось бы видеться почаще, хотелось бы узнать тебя получше, расскажи, что у тебя на душе»… Бр-р-р.

— Так, что, ты каждые пару месяцев новую подругу себе ищешь? Это же утомишься — всё время с начала начинать! А в промежутке что?

— В каком ещё промежутке? Я как в той сказке — одну беру, на другую смотрю, третью примечаю, четвёртая мерещится. Тут же курорт рядом, то по набережной прогуляюсь, то на пляже поваляюсь, то в ресторан зайду… Всё время кого-то подцепить можно.

— Ну ты и козёл!

— Но-но! А ты не завидуй. Я ж не каждый день развлекаюсь. Зато, между прочим, каждый день в лаборатории торчу.

— Зачем?

— Всё, тебе больше не наливаю. Ты хоть помнишь ещё, что я зельевар? У меня гипотез непроверенных за последние годы туева хуча накопилась, всё времени не было. А теперь могу себе позволить. Уже несколько зелий в Европе запатентовал. И тренируюсь каждый день, мало ли что, вдруг какой недобитый поклонник Лорда встретится. — Снейп нахмурился. — Некогда мне тут романы с любовями и истериками разводить.

— И кого ты цепляешь? Маггловских девиц, или волшебниц?

— Маггловских, конечно. Не хватало ещё, чтобы обо мне среди волшебников ещё и ТАКИЕ слухи разлетались.

— А чего ты куришь-то как дымоход? Ладно, раньше были Лорд, Поттер, Альбус, нервы-стресс. Сейчас-то мог бы уже и бросить эту маггловскую дрянь.

— Ты решил моей мамочкой поработать? — Снейп лениво затушил сигарету и почти сразу зажёг следующую.

— Ладно, ладно, не шуми, — министр магии примирительно похлопал по руке бывшего тройного агента. — Просто после войны вся молодёжь дымить начала, теперь в Министерстве курилки приходится выделять, а то или в туалетах дымят, или вечно на улицу да на крышу бегают, бесит уже.

— Ну, что ж, сочувствую. — Снейп затянулся с довольным видом и выпустил дым в потолок. Вообще-то я в промежутке между двумя Лордами курил по четыре штуки в день, редко, когда больше. Зато когда красавец наш красноглазый возродился, я быстро до пачки в день дошёл. А уж последний год я даже и считать не пытался, только смотрел, чтобы запас был достаточный. Когда я здесь поселился, да подлечился, хотел не начинать снова, а потом передумал, вернулся к старой норме, пачки дней на 5 хватает. Сегодня уж так, исключение, не могу не курить, когда пью.

— И часто ты тут пьёшь?

— Да нет, иногда на ужин бокал вина, а так я это не особо люблю. А, чтобы как сегодня — второй раз за последний год. Первый был, когда Андре, сосед мой, пришёл знакомиться. А то, говорит, четыре месяца в одном доме живём и ничего друг о друге не знаем, неуютно ему, видите ли. Хорошо посидели, да, — хмыкнул Северус. — Правда, никто ничего про себя толком не рассказал, но теперь хоть общаемся, аппарируем иногда куда-нибудь в пределах Европы, города разные изучаем, а то я ж почти и не был нигде, всё был в трудах, да в трудах, аки пчела.

— Так ты теперь у нас турист?

— Ага, маго туристо, облико аморале.

— Гы. Ладно, Север, мне пора, завтра с французским и бельгийским министрами магии встреча, надо в норму прийти.

— Куда? Ты ж пьяный, расщепишься к дракклам, а обвинят, как обычно, меня.

— Да кто тебя обвинит, никто ж не знает, что ты жи… Ну, живёшь здесь. И не боись, у меня порт-ключ, не расщеплюсь.

— Ну, как знаешь. Бывай.

Кингсли прощается и исчезает.

Снейп гасит сигарету, медленно встаёт, направляется к выходу из гостиной, но замечает, что после гостя осталась свёрнутая в трубочку газета. Он явно колеблется, посмотреть или сразу уничтожить от греха подальше. Всё время, пока он находился во Франции он намеренно избегал получать любые вести с родины. Любопытство побеждает, он берёт газету в руки, медленно разворачивает, а там...

На первом развороте во всей красе свадебная фотография Гарри Поттера и Джинни Уизли и кричащий заголовок «Сенсация! Самый завидный жених магической Британии связал себя узами брака! Подробности на страницах 2-5».

Уже не в силах удержаться, Снейп переворачивает страницу и замирает…

«Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер объявили, что готовятся к свадьбе!» И фотография — та самая, на выходе со свадьбы Гарри и Джинни. Рон уверенно обнимает Гермиону и целует её в щёку, она вскидывает глаза на камеру и смущённо улыбается.

Лицо Снейпа медленно каменеет, как тогда, перед поджогом Визжащей хижины. Постепенно глаза наливаются бешенством, он тяжело дышит, пытаясь совладать с собой, а потом срывается. Волшебная палочка скользит ему в ладонь из рукава.

Во все стороны летят заклятья, мелкими брызгами и щепками разлетается мебель и стекло, чёрный колдун рычит, будто раненый зверь. Гостиная разгромлена в пыль, летает пепел от сожжённой газеты. Снейп на секунду приходит в себя, оставляет палочку под окном и выходит из дома.

Гостиная разгромлена в пыль, летает пепел от сожжённой газеты. Снейп на секунду приходит в себя, оставляет палочку под окном и выходит из дома.

Следующий день, французский аврорат, комната для допросов

Снейп сидит на стуле в слегка разодранной и грязной одежде, безучастно смотрит на стену. Пожилой аврор зачитывает ему какой-то длинный список, отдельные слова с трудом проникают в сознание.

— Хищение мотоцикла… езда без документов… в состоянии алкогольного опьянения

— Нападение на группу английских магглов, в результате которого…

— Шесть пострадавших в больнице

— Повторная езда по городу на краденом мотоцикле… Превышение скорости.

— Отказ подчиниться требованиям дорожной полиции, что спровоцировало полицейских начать погоню на протяжении…

— Порча чужого имущества (грузовик)… Уничтожение чужого имущества (краденый мотоцикл под колёсами вышеупомянутого грузовика)

— Попытка бегства от полицейских, закончившаяся на краю обрыва, в результате которой один полицейский едва не сорвался с большой высоты.

— Оскорбление полицейских

— Отказ предъявить документы по требованию представителей закона

— Поздравляю, месье, вы попали.

Входит Кингсли Шеклболт в сопровождении двух авроров.

— Да, это он. Оставьте нас одних, вот разрешение вашего министра.

Все, кроме Кингсли и Снейпа, выходят.

— Ну, здравствуй, Северус Тобиас. Давно не виделись. Может, объяснишь?

Снейп смотрит на него тяжёлым взглядом, потом хрипло произносит:

— Чего тут объяснять? Вот протокол лежит, читай. Дай воды, что ли.

Кингсли взмахнул палочкой, буркнул заклинание, на столе появился стакан и заполнился водой. Снейп жадно выпивает воду, жестом просит ещё.

— Спасибо. Как ты узнал так быстро?

— Сосед твой, Андре, сообщил, что услышал из твоей половины грохот и матерный рёв. У тебя обычно тихо, так что он выбежал в сад взглянуть на твои окна увидел вспышки от заклятий, хотел уже бежать тебя спасать, но тут всё стихло. И кто-то вылетел из двери, как будто за ним бешеные мантикоры гнались. Темно уже было, он не разглядел, кто это был. Ну, Андре послал мне сообщение, я распорядился, ребята к тебе в дом вломились, а там… Гостиная разгромлена, твоя палочка валяется на полу. Сначала решили, что пожиратели до тебя добрались, а потом уже сведения о твоих художествах начали поступать. Ты, что, как я ушёл, допил всё, что в бутылках осталось и белую горячку словил?

— Ага, делать мне больше нечего, как допивать остатки… Мы и так хорошо с тобой…. пообщались.

— А что тогда? Что это было? Бурную молодость решил вспомнить? Ты зачем мотоцикл угнал?

— Эм…. Я ж без палочки ушёл, последняя мысль была трезвая: «Оставлю дома, чтобы дел не наворотить».

— П-ф-ф, и это тебе удалось! — невольно фыркнул Шеклболт. — Ладно, продолжай.

— Я проветриться хотел, по городу погулять, ну, может, и подраться с кем, если повезёт, там район подходящий. Зол я был очень. Но ничего ТАКОГО я не планировал. Палочка была дома, значит, аппарировать я не мог, вот, пришлось мотоцикл… позаимствовать.

— А зачем ты на толпу магглов напал?

— Ещё скажи «на мирно гуляющих туристов». Ты вообще знаешь, кто такие наши родимые английские футбольные фанаты? Нет? А ты поинтересуйся. Я всего лишь хотел сигареты купить, остановился на более-менее спокойной улице. Выхожу из магазинчика, а тут из-за угла толпа гопников вываливается. И ко мне: «Дядя, дай закурить, а то так хочется тебе нос подправить, что мотоцикл твой сейчас отберём». А я же честный, мотоцикл хотел потом на место вернуть, да и битым быть неохота, ну и шарнул Бомбардой беспалочковой. Наверное, перестарался немного, некогда было силу отмерять. Бабахнуло, гопники кто разлетелись, кто сами к стенкам шарахнулись, что-то зазвенело, наверное, стёкла в окнах некоторых побились. Некогда мне было озираться, я на мотоцикл прыгнул и уехал. Но, видно, кто-то полицию вызвал. Пришлось давить на газ. Но я не идиот, я чары магглоотталкивающие на мотоцикл наложил, все встречные в стороны шарахалить, я никого не задавил.

Северус озадаченно потёр кончик носа.

— Вообще-то я не нарочно, всё как-то само… склалось.

— Чего?!

— Ну, шутка такая «Ложить — неправильно, правильно — класть, значит, склалось». Меня Андреаса детки иногда лингвистическими находками радуют.

— Ты с его детьми общаешься?!

— Ну, да, соседи же!

— Так. Кто ты и что сделал с Северусом Снейпом?

— Да ладно тебе, с детьми даже весело можно поболтать, когда тебе не надо их учить зелья варить и при этом смотреть, чтоб они котлы не повзрывали.

Кингсли недоверчиво покачал головой:

— Итак, ты был пьяный, просто взял и угнал мотоцикл , и приключения искать поехал на свою… голову? Тебе сколько лет стукнуло? Тридцать девять? А не семнадцать?

— Не зуди. — Снейп поморщился. — Дальше рассказывать?

— Да, и так понятно, всё «само» так сложилось, и ты был вынужден удирать от дорожной полиции. Но скажи на милость, за каким акромантулом ты на своём краденом мопеде под грузовик бросился, и как ты там жив остался?

— Да никуда я не бросался, не такой уж я… Хотя, ладно, такой. — Снейп махнул рукой и нервно рассмеялся. — Но всё равно, ни под какой грузовик я не бросался, это так вышло.

— Да-да, всё само, понимаю. — Кингсли ехидно заблестел глазами. — И? Что на этот раз?

— Да просто грузовик из-за поворота вылетел, я к тому времени уже протрезвел практически, но всё равно понял, что мне уже не вырулить, сейчас в лобовую столкнёмся и мне конец. Я крутанулся слегка, на бок завалился вместе с мотоциклом и руль выпустил. В итоге меня вынесло на обочину, а мотоцикл под колёсами геройски погиб. Я ещё чары амортизации для себя успел колдануть, так что в итоге, только рубашку в двух местах порвал, да в пыли вывалялся весь, а так я почти цел: пара синяков и ссадина.

— А потом? Как тебя полиция маггловская не загребла?

— Так я и дался! Я дезилюминационку на себя сразу наложил и в сторону отполз. Смотрю — они фонарики повключали и под грузовик полезли мои останки скорбные искать, Я подальше отошёл, видел, как они стали обочину осматривать, ну, я и ушёл куда глаза глядят. Потом лесок небольшой заметил, дошёл до него, трансфигурировал себе матрац, и спать завалился. А потом меня уже авроры доблестные разбудили и сюда приволокли.

Кинглсли слегка потёр лоб:

— Нда. Так вот, что значит «нет слов, остались одни буквы». Это точно ты?

— Заткнись! — рявкнул Снейп.

— А, теперь вижу — это ты. Кто ж ещё в таком положении хамить будет. Ладно, давай к делу. Для начала, с тебя ремонт гостиной и новая мебель на замену. Мотоцикл тому магглу и ремонт грузовика. Воспоминания нацеди мне про драку с магглами, я попробую с авроратом здешним договориться. А ты пока тут в камере посидишь. Ясно? Тогда держи, — Шеклболт протянул Северусу казенную волшебную палочку и пустой флакон.

Снейп поморщился, но возражать не стал и извлёк из своего виска несколько серебряных нитей.

Три часа спустя, Северус и Кингсли снова в допросной

Английский Министр магии молча хмурится, потом начинает излагать:

— Значится, так…

— Звучит угрожающе.

— А ты как думал? Так вот. Французский министр магии и начальник аврората были очень недовольны доставленными проблемами. Мне удалось убедить их, что у тебя не было злого умысла и пострадавшие магглы сами на тебя напали, но, тем не менее, их не радует, что приходится за нашими людьми подчищать следы, стирать память свидетелям и договариваться с маггловским руководством. Я рассказал им о твоей выдающейся роли в победе над Волдемортом… Чего ты морщишься? Иначе ты бы уже вещи собирал, а то и вообще присел на пару лет в их местную тюрьму! Короче. Они согласились закрыть на это на всё глаза при одном условии… Ты только сразу не отказывайся и не шипи, это самое бОльшее, что я мог сделать. Хочешь сигарету?

— Кингс-с-сли!.. — предсказуемо разозлился бывший профессор. — Я тебе сейчас так зашиплю, что ты у меня только на парселтанге разговаривать сможешь! Что вы там придумали? Исправительные работы? Домашний арест? Записаться во французский иностранный легион и ехать воевать на Ближний Восток? Год в психушке?

— Да нет же, уймись ты! Всего лишь пообщаться с одним местным специалистом, он потом даст тебе рекомендации и ты будешь им следовать, сначала под его контролем, потом сам.

— Та-ак… Значит, меня всё же в психи записали, да? И я должен к доктору, или ещё лучше, к докторше ходить и рыдать о своём тяжёлом детстве, лёжа на кушеточке? А он мне будет платочки одноразовые подавать?

— Нет, конечно. Вы с ним разберётесь, при каких обстоятельствах тебя накрывает так, что ты ведёшь себя как полный псих. Пламя Адское вызываешь, когда сам еле жив. Вчерашние твои подвиги туда же. И он научит тебя, как с этим жить и как справляться. Сев, у него опыт двадцать лет работы с теми, кто с войны вернулся и не может в мирную жизнь вписаться. Он сам как раз в иностранном легионе десять лет прослужил, он знает, о чём говорит! Нам бы тоже такие специалисты не помешали, ты не представляешь, КАК у нас после войны некоторых колбасит. Кто в запой, кто в депрессию, кто самоубился уже, некоторый даже бродяжничать начали, а некоторые впадали в приступы ярости и таких дел натворили, что сидят теперь в Азкобане с Пожирателями, или в Мунго под успокоительным . Ты сильный, можешь справиться, но, видишь, и тебя накрывает. Ты же не хочешь во время очередного срыва убить кого-нибудь и в тюрьме остаток дней провести?

Снейп молчал. Не дождавшись ответа, Шеклболт сказал:

— Побудешь ночью здесь, выпьешь зелья, которые тебе дадут. Не бойся, не отравят. Завтра пообщаешься с целителем, а там решишь, во Франции ты останешься или ещё куда поедешь. В крайнем случае, в тибетские монахи уйдёшь познавать самого себя в одиночестве. Иди, отсыпайся. Дома у тебя всё равно сейчас ремонт в гостиной, грязь, шум, домовики носятся. Я пока во Франции буду, завтра придумаем, где ты становишься пока, а через неделю сможешь на виллу вернуться.

Снейп продолжал молчать, глядя в сторону.

— Северус! Посмотри на меня.

Бывший шпион медленно поднял глаза на своего бывшего начальника.

— Я тебе не враг, — просто сказал Кингсли, протягивая руку. — До завтра.

И искренне улыбнулся, когда Снейп эту руку всё же пожал.

День спустя. Снейп и целитель.

Оба устали от разговора. Перед Снейпом снова пепельница с горой окурков, а в руке Мерлин знает какая за день сигарета.

— Вы ведь знаете, что такое ПТСР?

— Пост-травматическое стрессовое расстройство. Но причём здесь я?

— Почти не причём. Вы любите свою работу, интересуетесь жизнью, женщинами, вам не нужна нянька для вытирания слёз, у вас нет тяги к алкоголю... Уж поверьте мне, алкогольную зависимость я определяю сразу, как бы клиент не маскировался… И вы вполне хорошо себя контролируете. Курите много, когда нервничаете, но это не самое страшное, вы же зельевар, сварите себе что-нибудь от последствий. И тем не менее вы здесь. Двадцать лет нарастающего напряжения в ожидании развязки, да три года постоянной опасности, а один год непрерывного стресса, потом тяжёлое ранение, реабилитация — всё это не могло не оставить следа, хотя вы и с этим справляетесь. Но у вас есть ещё какая-то проблема. Кстати, скажу сразу, если бы была ТОЛЬКО эта проблема, без всего остального бэкграунда, вы бы тоже справились. А вот и то, и другое вместе — это перебор, потому срывы и случаются.

— Допустим. И что делать? Тем более, я не готов об этой проблеме рассказывать вообще никому, и вам в том числе.

— Вот об этом я и хочу поговорить.

Северус мрачно посмотрел на целителя и промолчал.

— Выслушайте меня до конца, полагаю вы оцените идею. План таков: остаётесь здесь на неделю, пьёте успокаивающее зелье (наша последняя разработка, я вам потом расскажу его действие), причём принимаете их под контролем. Здесь есть сад, библиотека, бассейн, тренажёрный зал — всё в вашем распоряжении. Алкоголь исключён полностью, курить можно по-минимуму. Через неделю мы встречаемся, проводим один эксперимент, назовём его Особой Тренировкой. По окончании вы снова принимаете успокаивающее зелье и утром возвращаетесь домой.

Дальше каждое утро к вам отправляется от нас домовик с флаконом зелья, которое вы при нём выпиваете и возвращаете ему флакон. И до следующего утра вы свободны, никто за вами не следит, не контролирует, никаких ограничений. Раз в неделю мы встречаемся, повторяем эту Особую Тренировку. Через полгода пересматриваем метод, возможно, зелье отменим или ослабим, и встречаться реже будем. Вы надолго во Франции хотите обосноваться?

— Планировал ещё лет шесть здесь прожить.

— Отлично, я думаю, через год зелье уже вообще не понадобится, а на тренировки вообще раз в месяц приходить, и то, если потребуется.

— А дома я не могу сам тренироваться?

— Это можно. Но не нужно. Первые полгода уж точно. Если вы согласны, про суть тренировки я вам сообщу перед её началом. Уверяю вас, никакого раскрытия ваших тайн, никакого рыдания на кушетке, ничего такого. Вам нужно время подумать?

— А если я не соглашусь?

— Тогда или вы покидаете Францию, или за вами устанавливается особый контроль, а дальше… Один прокол и вы в тюрьме. Выбор за вами. Вы уверены, что срыв не повторится? Или что в другой стране вам будет лучше?

— А суть тренировки узнать только перед её началом — это обязательно?

— Сейчас — да. Иначе есть риск того, что вы захотите проделать это в одиночку и бесконтрольно. Сейчас, после недавнего срыва, это для вас чрезвычайно опасно, поэтому я и настаиваю на неделе покоя и восстановления.

— А я могу почитать про вашу биографию и опыт работы?

— Да пожалуйста, — целитель вынул из кармана свёрнутый пергамент. — Я догадывался, что вы спросите. Наслаждайтесь. Через час я жду вашего ответа.

— Пятнадцати минут хватит.

Целитель вышел, Снейп закурил новую сигарету и развернул пергамент.

Неделю спустя, Целитель водит над Снейпом палочкой, бормочет диагностические заклинания

— Ну, что же, неплохо. Даже лучше, чем я предполагал. Теперь к делу, — целитель откашлялся и начал излагать.

— Наша цель — устроить контролируемый срыв, точнее, взрыв эмоций в лабораторных условиях. Перед вами помещение, во всех отношениях подходящее поставленной задачи. Я слышал, что-то подобное есть у вас в школе Хогвартс, кажется она там называется Выручай-комната. Сейчас в помещении ничего нет и там почти темно, только посередине стоит стул в круге слабого света, Вы заходите, садитесь и начинаете концентрироваться на своей Проблеме и на травмирующих обстоятельствах вашего прошлого. Для первого раза проще вспомнить событие, спровоцировавшее ваш последний срыв. Вспоминайте все мысли, которые возникали у вас тогда, представляйте картины, звуки, запахи, всё, что сделало ту ситуацию непереносимой и привело к срыву. Постепенно вокруг вас будут возникать предметы или что-то другое, что захочет выше подсознание. Когда будете готовы, можете дать волю своим эмоциям — можете разнести мебель, которая там появится, или изрубить деревья в щепки, или ещё что. Там может появиться боксёрская груша, которая примет облик того, кого вы ненавидите, и вы можете безнаказанно его бить, душить, трясти или рвать на части — всё, что угодно. Хотите — можете биться головой о стены, они там мягкие. В общем, всё, на что хватит фантазии. Видеть и слышать вас никто не будет, комната зачарована так, что вы не сможете нанести себе серьёзный вред. Когда закончите, проведём новую диагностику и скорректируем зелье. У вас вопросы есть?

— Да. А зачем всё это? Вы говорили о Проблеме, но после того срыва я её вообще не ощущаю, как будто её и не было никогда, сам удивляюсь, что на меня тогда нашло. Я думаю, что можно обойтись без таких… хм, методов.

— Смотрите. Вот вы вызвали год назад Адское пламя. Сожгли в нём свои последние силы, чуть не умерли, между прочим. Ради чего? Хотели сжечь свою прошлую жизнь? И надеялись сжечь свою Проблему. Так?

— Допустим.

— Представим вашу душу как сферу, в которой живут ваши чувства, воспоминания, сиюминутные эмоции. И где-то на стенке этой сферы прижился некий сорняк, или, пусть будет «куст». Это и есть боль от вашей Проблемы. Когда куст маленький, вы его не почти не ощущаете, можете не обращать внимания, да, практически и не вспоминать. Но ваш куст оказался живучий, он растёт, занимает всё больше места в этой сфере. Насколько я понял, сейчас ваша жизнь наполнена событиями, у вас есть любимое дело, вы человек энергичный, с высоким интеллектом, вы не любите предаваться страданиям и унынию. И это очень хорошо — с одной стороны. А с другой, вы не заметите ваш выросший «куст», пока он не достигнет размеров баобаба и не вопьётся в стенки вашей сферы всеми своими ветвями и колючками. Но вы и тогда будете отрицать, что вам плохо. А потом произойдёт какое-нибудь событие, которое спровоцирует взрыв, и вы потеряете над собой контроль. Когда всё закончится, в вашей сфере будет пусто, одни обломки, ошмётки и пепел от сгоревшего куста. Вы почувствуете облегчение и опустошение, а потом постепенно начнёте жить дальше и восстанавливать то, что вам нужно. Но корни от этого куста остаются целыми, и постепенно он снова начнёт расти. Рано или поздно это повторится, и совершенно неважно, что послужит пусковым механизмом. Понимаете?

— Не совсем, — вопреки ожиданию, Снейп был заинтересован.

— Вы сейчас думаете, что всё было спровоцировано алкогольными возлияниями, а иначе ничего бы не случилось. Но это не так. Я же говорю: алкоголь — это не ваша проблема. Вы можете вообще не пить ничего крепче воды, это ничего не изменит. Вы же можете заболеть, получить травму, отравиться в ресторане несвежим мясом. Переутомиться, в конце концов. И в этот момент вы будете уязвимы, особенно, если в этот период ваш «куст» как раз будет большим. И тогда достаточно будет любой ерунды: получите какое-то известие, случайно встретите кого-то, кто имеет отношение к Проблеме, или того, кто просто похож на того, кто имеет отношение к Проблеме. Или услышите похожий голос, мелодию, запах… Случайное совпадение трёх факторов, и всё. А потом вы стоите, такой задумчивый, в позе рождественской ёлки посреди разгрома, и спрашиваете себя «Ой, а как же так получилось?»

Северус представил себя в виде ёлки (плечи подняты до ушей, а руки разведены в стороны, а на лице недоумение а-ля Лонгботтом над взорванным котлом) и подавил нервный смешок:

— А здесь я буду раз в неделю бесноваться без жертв и разрушений? Но у меня нет сейчас такого желания, даже и близко нет. Зачем искусственно вызывать в себе агрессию?

— Затем, что это превентивная мера. Таким образом вы регулярно вырубаете этот куст, и срыв не настигнет вас внезапно. А с течением времени, он перестанет так разрастаться.

— Ну, со временем всё и само пройдёт.

— Непременно. Лет через десять так уж точно. Если за это время вы не убьётесь при очередном срыве, или в тюрьму не засядете пожизненно.

— А ТАК сколько лет потребуется? Девять с половиной?

— Я же вам говорил, через полгода станет намного легче. Через год сможете сами уже справляться.

— А что будет с моим кустом, док?

— Ну, что-что… Или корни сгниют и ваш куст умрёт с концами (Снейп содрогнулся), или научитесь с ним жить, регулируя его размер. Или наберётесь сил и вернётесь туда, где ваша Проблема находится, и решите её как-то. Может, окажется, что это и не Проблема вовсе. Если, конечно, это возможно.

— Невозможно, док.

— Проблема мертва?

— Нет, слава Мерлину, жива.

— Значит, есть шанс.

— Шансов нет, док. Ладно, давайте начнём уже.

— Как скажете, Северус, как скажете.

Снейп кивнул и скрылся за дверью.

Три года в виде коротких сценок

Работа и физподготовка

Снейп дома в комнате для тренировок. Работа на маггловских тренажёрах, тренировка реакции с магическим тренажёром — этаким хаотичным посылателем разноцветных лучей, имитирующих лучи от проклятий.

Снейп в лаборатории, священнодействует над котлами.

Снейп за рабочим столом, обложенный книгами и своими заметками.

Череда сцен «Снейп знакомится с женщиной»

Женщины разных типажей, возрастом примерно от двадцати до сорока лет, общее у них только то, что все стройные и весёлые. Он знакомится с ними ресторанах, на пляже, на маггловских дискотеках, на горнолыжных курортах, а то и просто на улице. При знакомстве он быстро сканирует их разум, определяя их намерения. Серьёзные намерения — нафик-нафик, аферистки и искательницы состоятельных любовников — туда же. Ищущие утешения после тяжёлого разрыва — нет уж, какой из него утешитель, он только хуже сделает. А вот желающие развеяться или просто приятно провести время в отпуске — самое оно. Что характерно, он никого не приводит к себе в дом, разве что в отель.

Сцены «Снейп прощается с женщиной»

— Дорогая, эти две (иногда три) недели были незабываемые, как жаль, чти мне пора возвращаться к семье/на секретную службу/в экспедицию в леса Амазонки, где нет места для тебя. Но я буду вспоминать тебя. Что тебе подарить на память? Нет, только не фотографию.

Снейп и заплаканная блондинка

— Селина, пойми, я не испытываю к тебе того чувства, которого ты ждёшь от меня. Наверное, я вообще не могу его испытывать, и у меня нет в душе места, которым любят. Я тебя знаю с твоего детства, и хорошо к тебе отношусь, поэтому я не хочу портить тебе жизнь. Если мы начнём встречаться, через пару недель мы расстанемся, ты будешь страдать, а я злиться, говорить «ну я же предупреждал!». А так мы можем это всё не начинать и остаться друзьями, и тогда я буду очень рад иногда встретиться с тобой и погулять, поболтать. И через месяц, и через год. И мы не будем друг друга винить.

— Ты любишь другую? В этом всё дело?

— Селин, ну какая разница? Я не могу тебя любить, но я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы просто включить в коллекцию, попользоваться и бросить.

Девушка вытирает глаза, берёт себя в руки:

— Спасибо, что не врёшь. Я подумаю.

— Ты умница.

Сцены «Снейп и целитель»

Беседа, диагностика, Выручай-комната, вспышки проклятий, разгормленный инвентарь, снова беседа, корректировка рецепта.

Снова Снейп, целитель и медицинская комиссия французского аврората

— Ну, что, сегодня три года, как мы с вами общаемся, месье. Подведём итог. За это ваше состояние практически пришло в норму, мы перешли от встреч раз в неделю к встречам раз в два месяца. И ни одного неконтролируемого срыва. Теперь скажите, как у вас дела с алкоголем?

— Да никак, один-два бокала вина в неделю, если в ресторан хожу. А нет — так нет. Раз в год со старым другом из Англии встречаемся, вот тогда в ход идёт всё, что горит.

— И чем это заканчивается?

— А ничем, расходимся, я спать ложусь. Утром зелья антипохмельного приму — и всё.

— И никаких происшествий в процессе?

— Нет.

— Курите много?

— Четыре-пять штук в день, не больше.

— Подождите в коридоре, нам надо посовещаться.

— Мы решили снять с вас надзор, при условии, что вы пообещаете немедленно обратиться к доктору Жерару, если вдруг почувствуете возможность срыва.

— Да, обещаю.

— Советуем вам всё же продолжать тренировки дома.

— Ясно. Спасибо.

* * *

Снейп выходит на улицу и идёт своей знаменитой летящей походкой, только развевающейся мантии не хватает. В голове лёгкость и эйфория. Может, сейчас вернуться в Англию? Нет, пока не стОит. Но здесь, вдали от Англии он победил. Он смог. Он свободен…

Осень, 2002 год

Северус отправил заказчику крупный заказ и подумал, что он в последнее время что-то совсем заработался, и пора бы устроить себе выходной. Задумавшись, куда бы податься, он с удивлением вспомнил, что после расставания с последней пассией (кстати, как её звали?) прошло уже больше месяца. Перспектива сегодня с кем-то знакомиться его решительно не вдохновляла, встречаться с кем-то из бывших — тем более. Можно позвать Андреаса прогуляться, но тот, как обычно, потащит его куда-нибудь в Баварию, или в Чешскую Моравию осматривать очередной замок, а Северус неожиданно понял, что хочет побродить в одиночестве, растворившись в бездумной и радостной толпе туристов. А ещё он вспомнил, что, прожив во Франции четыре года, и посетив большинство туристических мест Европы, он всего три раза побывал в Париже, причём исключительно по делу. Каждый раз, когда они с Андреасом решали, куда аппарировать, чтобы прогуляться, сосед по вилле находил тысячу и одну причину, по которой именно в этот день в Париж соваться не следует. Значит, решено: сегодня он будет гулять по Парижу. Один.

Тот же день, а точнее, вечер

Нагулявшись по городу согласно намеченному маршруту, Снейп не спеша идёт в сторону набережной Сены. Найти бы там свободный столик в каком-нибудь кафе, посидеть-подымить спокойно, кофе выпить, и домой. Его взгляд рассеянно скользит над головами людей. Внезапно он напрягается: впереди мелькнула и пропала в толпе копна вьющихся каштановых волос.

«Неужели она? А почему бы ей здесь не быть? Что делать? Догнать? Или, наоборот, пойти в другую сторону, не будить спящую собаку? Нет. Надо проверить, что со мной будет, как я с этим справлюсь. Так, всё, хватит стоять столбом, давай, Снейп, отмирай уже и иди».

Он быстро двинулся в том направлении, где увидел знакомую шевелюру. Ему пришлось слегка применить магию, чтобы легче было двигаться в толпе. Через некоторое время он, было, подумал, что потерял её, но вскоре заметил, как обладательница приметной копны волос свернула на боковую улицу. Снейп энергично заработал локтями, выбрался из толпы и увидел удаляющуюся девушку с пышными волосами.

«А она располнела, и идёт как-то вразвалку. Беременная, похоже… Подойти? Окликнуть? Или всё же нет? Разволнуется ещё… Да чего ей волноваться, у неё-то всё уже быльём поросло, она живёт с Уизли, счастлива, ребёнка ждёт… Нет. Хоть раз её увижу, в глаза посмотрю. Может, она и на лицо давно уже не та, мне и легче станет…»

— Миссис Уизли! — громко позвал Снейп, запретив себе сомневаться.

Ноль реакции.

— Мисс Грейнджер!

Снова ничего. Да что ж за!.. Оглохла она, что ли? Он решительно догнал её и дотронулся до плеча.

— Двадцать баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер!

Девушка обернулась и удивлённо посмотрела на него снизу вверх. Снейп резко выдохнул: не ОНА! Пробормотав извинения, он развернулся и на негнущихся ногах пошёл обратно. Когда он добрался до набережной, он каким-то чудом обнаружил в уличном кафе пустой столик, и буквально рухнул на стул. Он попросил у официантки пепельницу и бутылку минералки, затем убедился, что сигарет у него осталось меньше половины пачки. Следующие минут сорок он провёл, методично выкуривая одну сигарету за другой, и глядя невидящими глазами на противоположный берег реки. Когда оказалось, что курить больше нечего, он встряхнулся, заказал себе порцию эспрессо, быстро опрокинул её в себя, расплатился и вышел из кафе.

Ну, что ж, можно подвести некоторые итоги. Напиться в хлам не захотелось, на подвиги не потянуло — уже хорошо. Но из колеи эта встреча-недовстреча всё же его выбила. Надо бы навестить целителя-мозговеда, пожалуй. Полгода не был, можно уже и сходить, а то только рецидивов ему не хватало. И в Англию возвращаться он, как выяснилось, не готов.

Снова череда сценок

Тренировки — работа — одинокие прогулки — игра в шахматы с соседом и воскресные чаепития с его семьёй — чтение — снова тренировки… А девушек чего-то не видно. Пару раз он прогулялся под ручку с той блондинкой, Селиной, и всё.

Снейп читает какое-то официальное письмо, удивлённо смотрит на бланк.

Пишет записку: «Кингсли! Я получил уведомление, что мой дом в тупике Прядильщиков был продан. Что за бред? Можешь узнать?», подзывает сову, привязывает послание, выпускает крылатого почтальона за окно.

Несколько раз в течение полугода Снейп посылает Кингсли сов и патронусы с вопросом про дом, в ответ получает разнообразные отписки. «Разберусь», «Не было времени, потерпи», «Ещё не успел разузнать, был в отъезде», «Да что ты привязался, некогда мне! Будет время — посмотрю».

2 мая 2003

Снейп сидит один в своей гостиной с бокалом виски (как-никак, пятая годовщина Победы), читает очередное «Скоро разберусь» от Шеклболта, перебирает небольшую стопку аналогичных отписок и хмурится. Внезапно в окно влетает магический фиолетовый шар и летит прямо в него. За долю секунды до удара он успевает увернуться и выставляет перед собой самый мощный щит, на который он вообще способен. Шар разбивается о щит, превращается в чёрное облако оттуда смутно знакомый мужской голос злобно рявкает: «Да вернись же ты, сволочь!».

Снейп некоторое время сидит на полу в полной прострации, а потом начинает соображать.

Тёмный патронус…

Давным-давно, ещё в школьные годы, он нашёл это заклинание в библиотеке Хогвартса и хорошенько изучил всё, что с ним связано. Заклинание было небесполезным. Как известно, обычный патронус, помимо пугания дементоров, может быть использован для передачи информации, но не всегда. В места, особо защищённые тёмными магическими ритуалами, обычный патронус проникнуть не может. Тёмный же патронус, как продукт исключительно тёмной магии, приникнуть может везде, если адресат послания жив. Но у этого метода есть парочка недостатков. Заклинание высасывает всю магию, имеющуюся в магическом ядре отправителя, после чего отправитель уходит а нокаут в среднем на двое суток, пока магия в ядре не восстановится. Вторым недостатком было то, что получатель, если не знал, какой именно нужно выставить щит или не успевал среагировать, погибал. Изучив все материалы о тёмном патронусе, Снейп отбросил идею попытаться как-то его использовать, и на несколько лет вообще забыл о нём.

Позже, когда он уже стал Пожирателем Смерти, Темный Лорд как-то высказал идею использовать это заклинание, чтобы убивать врагов на расстоянии, но, подумав, отказался от этой мысли: убить можно и другим способом, а лежать два дня в магической коме ему решительно не хотелось: мало ли, что произойдёт за это время. Идея же передавать с помощью тёмного патронуса информацию друг другу, предварительно натренировавшись ставить правильные щиты, в итоге тоже была отвергнута. Среди Пожирателей никто, кроме Снейпа, не умел вызывать светлого патронуса (а он, естественно, этим умением не хвастался), но всё же, проанализировав риски, связанные с отправлением посланий подобным способом, Тёмный Лорд решил, что игра не стоит свеч. А после того, как дважды он не смог вызвать нужного ему человека, потому что тот валялся в магической коме после отправки сообщения тёмным патронусом, он вообще запретил своим слугам использовать этот способ. На память об этом периоде у Снейпа осталось только умение выставлять нужный вид щита.

И вот теперь с помощью этого заклинания кто-то прислал ему послание. Мысли по поводу того, кто мог это сделать, были разные, но ни одна из них ему не нравилась. Через два года после Победы, Кингсли сообщил ему, что все Пожиратели Смерти либо мертвы, либо в Азкабане. Только Малфои, как обычно, выкрутились, но находятся под неусыпным контролем министерства и изо всех сил демонстрируют свою лояльность, стараясь войти в новую элиту английского Магмира. Снейп знал их очень хорошо и был уверен, что меньше всего на свете Малфои мечтают снова вписаться в какую-нибудь опасную авантюру.

Но кто-то же прислал ему тёмный патронус. Кто?

А ещё кто-то купил его дом в Тупике Прядильщиков…

Снейп срывается с места и почти бегом направляется в соседнее крыло своей виллы. По дороге чуть не сбивает соседа с ног.

— Андре!

— Северус! Что случилось? Я видел, как какой-то фиолетовый шар влетел в твоё окно , я сразу понял, что это что-то тёмномагическое. Слава Мерлину, ты цел. Что это было?

— Не знаю пока. Мне нужна твоя помощь. У тебя же есть связи в Англии и в Магмире, и среди магглов?

— Ну, в общем-то, да. А что нужно?

— Информация. Я дам тебе адрес одного дома, а ты аккуратно разузнаешь, кто его приобрёл. Как зовут, краткая биография, зачем купил дом. Сделаешь — буду должен.

— Брось, Северус. Ты же тогда для моей матери такое зелье сварил, что она не только выздоровела, но и помолодела на десять лет. Для тебя узнаю всё, и даже больше.

— Хм. Ну, что ж, не стану отказываться. Только узнавать надо аккуратно, чтобы никто не понял, что сведения специально собираются. Мало ли, что.

— Понял. Сделаю.

12 мая 2003 года

Снейп выходит из своей лаборатории. Он выглядит довольным, но ужасно усталым: небритый, потный, осунувшийся, под глазами тени, и даже руки слегка дрожат.

— Присси!

С громким хлопком появляется эльфийка:

— Да, хозяин!

— Я иду в душ. Через пятнадцать минут подай завтрак на террасе. Кофе там, тосты, джем, жареный бекон, яичницу. И фрукты. И сок какой-нибудь. И пепельницу поставь. Потом сходи к месье Андреасу, спроси, нет ли новостей для меня.

— Хорошо, хозяин. Но месье Андреаса нет дома.

Чистый и сытый Северус сидит, развалившись в кресле, и, прикрыв глаза, курит длинными затяжками, медленно выдыхая дым. Двое суток за работой… Сейчас бы только докурить сигаретку и спа-а-ать…

Он открывает глаза, видит летящую в его сторону незнакомую сову, и у него возникает нехорошее предчувствие… Он зажимает сигарету зубами , отвязывает от совиной лапки письмо, угощает её печеньем, разворачивает пергамент и внезапно давится дымом.

Северус!

Как и обещал, я всё выяснил про того, кто купил интересующий тебя дом.

Покупатель: Грейнджер, Гермиона Джин, 24 года.

Общие сведения: активная участница Второй Магической войны, входила в состав так называемого «Золотого Трио» наряду с Гарри Поттером и Рональдом Уизли.

Семейное положение: не замужем, детей нет, родители проживают в Австралии, живёт одна.

Место работы/учёбы: не работает, не учится

Предыдущие места работы: постоянно нигде не работала

Образование: Хогвартс, шесть курсов. После окончания войны поступила на седьмой курс, через неделю после начала семестра забрала документы и ушла без объяснения причин.

Источники дохода: военная пенсия, наградные выплаты.

Место жительства: арендует квартиру … дом номер… стрит… Лондон, Великобритания.

Срок аренды квартиры истекает 12 мая, договор не продлён.

PS. Тебе достаточно ли этих сведений, или хочешь узнать что-то ещё?

Андреас

Снейп сидит неподвижно, уставившись прямо перед собой. Потом начинает метаться из комнаты в комнату, периодически натыкаясь на мебель.

ЧТО ЭТО? Как это понимать? Не замужем, после войны не училась и не работала… Что произошло? Почему она одна, куда подевался Уизли? Да пёс с ним, с Уизли, почему она вообще так живёт, как старая одинокая бабка? А, может, она серьёзно больна? Но тогда Андре указал бы это. Хотя, что толку гадать, надо ехать и разбираться… Пять лет прошло, он собирался ещё два года тут пробыть… Какие, к дракклам, два года, может, ей помощь нужна? Понятно, что она давно и думать о нём забыла, но зачем она купила этот дом? Ведь она не собирается там жить, раз уж продолжает платить за арендованную квартиру? А срок аренды квартиры истекает сегодня… Куда она потом собралась? Может, как раз в тот дом и решила переселиться? А если нет, то куда? Где её искать?!!

— ПРИССИ!!!

— Да, хозяин Северус! — появившаяся эльфийка испуганно прижимает уши.

— Принеси мою дорожную сумку, сложи всё для поездки.

— На сколько дней, хозяин?

— Не знаю… На неделю пока. Побыстрее! Деньги положи… пятьсот фунтов. И двести галеонов. И карты маггловских банков. И сигареты, сколько там пачек осталось, все положи.

— Всё готово, хозяин! Но сигарет осталась одна целая пачка. И та, которая у хозяина на столе лежит.

— Чёрт! Ладно, всё. Я ушёл. Если будут меня спрашивать, скажи, что я в Альпы отдыхать уехал, не велел беспокоить. Поняла?

— Да, хозяин, Присси всё сделает.

Снейп быстро переодевается, берёт сумку и аппарирует к дому в Тупике Прядильщиков.

Дом выглядит нежилым и пустым. Заклинание «Гоменум ревелио» подтверждает, что внутри никого нет.

Надо успокоиться… Снейп ставит вокруг дома чары, настраивает на себя — теперь он узнает, если Грейнджер войдёт в дом. А пока надо снять номер в гостинице, бросить сумку и попробовать немного успокоиться и поспать, неизвестно, что его сегодня ждёт, надо быть в форме.

Он аппарирует, заходит в отель. «Мне нужен одноместный номер на одну ночь, любой».

Через пять часов его будит сигнал — Грейнджер в доме. Надо идти, но он вдруг понимает, что ему страшно. Что он обнаружит? Какая она теперь? Как встретит его? Нужно хотя бы перекусить, да чаю выпить, и немного пройтись, привести мысли в порядок.

Ещё через полчаса он всё же аппарирует на место. В доме темно, но проверка показывает: Грейнджер сидит в гостиной, и она одна.

Он подходит к двери дома. Дверь на замок не закрыта, никаких охранных чар новая хозяйка не установила. Н-да... Давно уже бывший шпион не чувствовал, что ему настолько не по себе. Мерлин, что же с ней стало-то?

Он берёт себя в руки, входит в дом и запирает дверь заклинанием. Зайдя в тёмную гостиную, он видит девушку с длинными кудрявыми волосами. Она сидит, забравшись с ногами в кресло, и держит в руках что-то вроде небольшой подушки. Лица в темноте толком не разобрать, но это точно мисс Грейнджер. Она не пугается и спокойно смотрит на него:

— А я знала, что именно в вашем доме смогу увидеть вас.

Конец первой части

Последняя картинка закрутилась вихрем и Северус выкинул Рона из своего сознания. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Наконец, Снейп устало произнёс:

— Ну, чего уставился? Основная мысль ясна?

Рон потряс головой:

— Такого я точно не ожидал. То есть, всё это время она вам была… небезразлична, но вы уехали, потому что я её замуж позвал?

— Ты позвал, она ответила тебе «да». А до этого, когда я в Визжащей хижине кровью истекал, она ведь даже не дёрнулась, чтобы мне помочь... Ну, и не знал я, что меня мёртвым объявили. Думал, что вот, про мою роль в войне всё уже выяснилось, а она даже двух строчек не сподобилась мне написать. Или хоть бы привет бы с Кингсли передала за те три недели, пока я в коме валялся, но ведь нет. Сам-то как думаешь, с чего я вдруг решил, что не нужен ей?

— Да, дела… Когда мы вылезли из-под Ивы, она в полном ступоре была, вся белая, молчала и тряслась, я её еле до замка довёл. Потом я около Фреда стоял, а она куда-то подевалась. Как оказалось, в кабинет директора пошла, и воспоминания ваши тогда же и посмотрела. А потом Лорд с мёртвым Гарри вернулся, потом последняя битва была… А когда всё кончилось, все кричали от счастья, прыгали, обнимались… А она на колени повалилась, лицо руками закрыла, только рыдала и раскачивалась… Я её в сторону оттащил, чтобы не затоптали… Думал, у неё просто реакция такая, я и сам плохо соображал, когда замуж звал. Такую эйфорию чувствовал, даже про Фреда забыл в тот момент. И вообще… Я-то думал, она об этом мечтает, и что я должен это сделать, в тот день перед битвой зарок себе дал: если победим и выживем — женюсь… До этого я, чтобы не сглазить, и планов толком не строил на «после войны». И откуда мне вообще было знать про вас?

— Ну да. Смешно, — ответил Северус. — Ты позвал её замуж, на радостях, что вы победили. Она согласилась, лишь бы ты в тот момент от неё отстал. Я это услышал и решил, что мне здесь делать нечего, и мне лучше исчезнуть. И потом пять лет всем было плохо. А теперь ещё и девчонка Делакур мается.

— Ну, справедливости ради, по сравнению с Гермионой вы не так уж там и маялись.

— Ну, извини. Помериться мучениями хочешь?

— Да нет, чего уж там…

— Ты не забывай: я-то знал, что она жива, и думал, что у неё всё хорошо, а мне надо только смириться с её выбором. И то пять лет смирялся. А если бы я думал, что её нет в живых, всё было бы по-другому.

— Наверное, так…

— Ладно, Уизли, возвращаемся, надо Гермиону успокоить. Она там, наверное, думает, что я… мы друг друга уже поубивали, или что ты мне про неё такого наплёл, что я её теперь видеть не хочу. Ты же ей про Габриэль свою не рассказывал?

Рон поморщился:

— Конечно, нет! Кстати, а зачем мне-то сейчас к вам возвращаться?

— А тебе палочка твоя не нужна?

— А!..

— Ну, и с Гермионой вам объясниться нужно. Расскажешь ей, что ты знал, как она ко мне относится, что ты не против, что ты не убит её коварством, а наоборот, обрёл свободу. Она ведь совестливая, переживать будет. Можно уже сегодня все точки над “i” расставить, а не резать хвост по частям.

— Думаете, после моего сегодняшнего появления она в состоянии будет нормально разговаривать со мной? Не захочет меня с порога заавадить?

— Я постараюсь её успокоить. А потом встретимся в баре каком-нибудь и посидим все вместе, под виски разговор легче пойдёт. Младшая Делакур ведь не сегодня уезжает? Посидим, поговорим часа два-три, до восьми проспишься, отрезвляющего выпьешь, душ примешь, будешь как новенький. Сегодня же вечером с ней и встретишься.

— Мне бы ещё перед нашими посиделками надо домой наведаться. Поесть, душ, опять же, принять, переодеться, — подумав, ответил Рон. — Я же всю ночь на дежурстве был, со вчерашнего вечера две чашки кофе только в себя закинул, и всё. А иначе я в этом баре с одного стакана отключусь и засну, вместо чтоб беседы беседовать

— Резонно. Ничего страшного, мы тоже поесть не успели, всё утро то Поттер, то Кингсли, то ты. Тогда давай так: сейчас возвращаемся, успокаиваем Гермиону, потом ты идёшь к себе, мы тоже где-нибудь поедим, а потом я тебе координаты пришлю, там встретимся и уже пойдём разговаривать. Устраивает такой план?

— Хороший план.

— Тогда давай руку, аппарировать будем.

Спустя секунду они с хлопком вернулись на кухню. В кухне всё выглядело как-то не так, но разглядывать было некогда: Гермионы там не было. В гостиной тоже.

* * *

Снейп нахмурился, достал палочку и запустил поисковое заклинание.

— Здесь она, наверху, в ванне сидит, — сообщил он через полминуты.

Рон вдруг весь побелел и чуть не задохнулся:

— НЕТ!..

— Что — «НЕТ»?

— Она, наверное, решила, что мы… вы… А вдруг она в ванной вены вскрыла!!!

Рон с грохотом помчался вверх по лестнице. Снейп сначала буркнул «параноик», но через секунду, прошипев что-то матерное, помчался следом. Рон ударом ноги распахнул дверь, и они ввалились в тесную ванную комнату. Гермиона, живая и невредимая, сидела в ванне по шею в мыльной пене и, вытаращив глаза, смотрела на двоих вломившихся в дверь и хрипло дышащих мужиков. Потом набрала воздух в лёгкие и собралась что-то сказать, но тут её «бывший», сориентировавшись в обстановке, пробормотал «Ну, вы тут разбирайтесь, я пошел», и выскочил за дверь, а «нынешний» привалился к стене, закрыл глаза и медленно сполз на пол.

— Северус! Что за… Ой, тебе, что, плохо? — Гермиона выскочила из ванной, разбрызгивая воду и пену вокруг себя и упала на колени перед любовником. — Северус!..

Снейп слегка приоткрыл глаза:

— Ну, что ты! Мне хорошо, — сообщил он. — Только я скоро заикаться начну. Твой Уизли подумал, что ты тут самоубиваешься, решив, что я тебя бросил или что-то в этом роде. А я на секунду в это поверил.

— О, Мерлин!.. — девушка запустила ему мыльные руки в волосы, прижала к себе его голову и мягко поцеловала его в нос, а потом взяла его за руку и потянула вверх, предлагая встать. — Ну, что я, совсем, по-твоему, дура? Когда вы исчезли, я уже поняла, что ты забрал Рона поговорить, а не на дуэли драться. Тем более, его палочка здесь осталась. Что ты сделаешь после разговора, я не знала, но решила хотя бы пару часов подождать и не представлять себе самое худшее. Ну, а потом… Я подумала, что надо отвлечься, связалась к конторой «Эльф на час», ко мне тут же десант домовиков направили, они за полчаса и ванну в порядок привели, и окна все перемыли, и пыль убрали, полы перемыли… Ну, что ты смеёшься? Да, «Эльф на час», хорошая контора, я сама её когда-то и основала… Когда они ушли, я решила ванну принять, сидела тут, тренировалась, фигурки из пены трансфигурировала без палочки, старалась занять себя, чтобы не думать. И вдруг топот такой на лестнице! Я вспомнила, что дверь-то после прихода Рона никто не запирал, испугалась жутко — мало ли кто это. Хотела проклятьем запустить в того, кто сюда вломится… Северус… Ну что ты делаешь? Я же вся мыльная…сейчас вся твоя одежда будет… и волосы…

— М-м-м… Маггловские психологи утверждают, что это лучший способ снятия стресса… Вчера на кухонном столе, сегодня на стиральной машине… Или хочешь, чтобы я остановился?

— Только попробуй!..

Спустя минут двадцать они, наконец, привели в порядок себя, ванную комнату и волосы Гермионы. Северус даже вспомнил свои давнишние навыки и заплёл ей греческую косу.

— Так что вы с Роном порешили? Мир?

— У нас с ним — да, мир. А вот вам двоим надо пообщаться. Сегодня. Мы с ним договорились, что сейчас мы все плотно поедим, а потом засядем в каком-нибудь баре. Посидим как следует, вы всё с ним обсудите, ему много есть чего тебе сказать. И тебе, наверное, тоже. Зато сегодня к вечеру ещё один узел будет развязан.

— А почему в баре непременно?

— А потому, что на трезвую голову такие разговоры очень тяжело начинаются и очень трудно идут. Вы так неделю будете вокруг да около ходить.

— А как же он потом домой аппарирует?

— Поттера попросим ему помочь. А как мы аппарируем ты не спрашиваешь?

— Не-а. — Гермиона с довольной улыбкой потёрлась щекой о плечо своего профессора. — Я в тебя верю.

— Хм. Спасибо, конечно. Но у меня другая идея, без риска расщепиться. Мы сейчас возьмём немного вещей, а после бара заночуем в отеле. Я наш номер так зачарую, что ни один маг, патронус или сова нас не обнаружат. А то сюда может ещё кто-нибудь заявиться, узнав, что я жив, и что я здесь. И, честно скажу, я не уверен, что не запущу в очередного гостя чем-нибудь непростительным, с меня на сегодня достаточно Поттера и Уизли, я хочу вечер провести с тобой, и чтоб никто нам не мешал. — Снейп посмотрел на Гермиону нахальным взглядом и облизнулся. — Или ты против? Может, визит, к примеру, Молли Уизли тебе кажется более желанным?

Гермиона хихикнула и промурлыкала:

— Ну, если сравнивать с Молли, то уж лучше ты.

Северус слегка щёлкнул её по носу:

— Нахалка. Иди вещи собери, что тебе на вечер нужно. — Он выудил из своей дорожной сумки пару-тройку предметов и бросил на кресло. — Принесёшь своё, сложи вместе и уменьши, чтоб в карман поместилось, а я на кухне буду.

— Приготовишь что-нибудь?

— Нет уж. В супермаркет зайдём, мне надо купить кое-что, и там же несколько кафешек есть, выберем какую-нибудь поприличнее и поедим. А сейчас мне сигарета нужна. А лучше две, — Снейп вышел на кухню, прикрыл за собой дверь и сел, прислонившись спиной к подоконнику. Потом он достал из пачки сигарету, щёлкнул зажигалкой и с наслаждением втянул полные лёгкие дыма.

Минут через десять Гермиона вышла на кухню и протянула Северусу полный пакет, уменьшенный до размеров спичечного коробка.

— Умница, — он обнял её рукой за талию и притянул к себе на колени. Девушка не стала сопротивляться, и устроилась поудобнее, уткнувшись лицом в воротник его водолазки.

— Северус!

— Да?

— Что тебе Рон наговорил?

— Про тебя? Да так, ничего плохого. Вот только я теперь понять не могу, как ты вообще могла простить мне эти пять лет? Почему?

Гермиона помолчала, потом невесело усмехнулась.

— Во-первых, потому что хотела простить.

А во-вторых, подумала головой немного. Допустим, ты после битвы захотел бы встретиться со мной и поговорить. И что бы мы друг другу сказали? Ты был уверен, что я за Рона замуж мечтаю выйти, и не признался бы ни за что, что ты что-то ко мне чувствуешь. А я… После того, как воспоминания твои посмотрела, я бы скорее язык себе откусила, чем призналась. Я же была уверена, что в твоём сердце есть место только для неё, для Лили Эванс. Так что никакого объяснения бы у нас не состоялось, пожелали бы мы друг другу успехов и разошлись.

Было бы мне легче жить эти годы, если бы я знала, что ты жив? Не то слово, даже сравнивать нельзя. Я взяла бы себя в руки, вышла бы замуж за Рона, у нас уже была бы парочка детей. Вот только мы с ним разные совсем, маялись бы друг с другом всю дорогу. Сейчас, наверное, развелись бы уже, или, в лучшем случае дожили бы до того, как дети в Хогвартс поступят, и расстались бы всё равно. И ты бы тоже решил остепениться, женился бы, тоже детей завёл.

А когда-нибудь потом, когда тебе было бы уже сто лет, а мне восемьдесят, встретились бы мы где-нибудь в Мунго, в очереди к магическому ортопеду, и прошамкали друг другу, что чувства таки были, только это уже неважно, жизнь-то прошла.

В общем, ещё раз прожить эти ужасные пять лет я бы не смогла, но сейчас я просто невозможно счастлива, что ты здесь, и что ты со мной.

Снейп с облегчением вздохнул и крепко прижал к себе девушку:

— Как хорошо иметь дело с умной ведьмой, — пробормотал он и снова потянулся за сигаретой. — Ты извини, что я столько курю, но… Нервы, всё нервы. Вторые сутки подряд всю душу наизнанку выворачивать приходится. И это же ещё не конец. Ты как, потерпишь или пересядешь?

— Не пересяду, — Гермиона прижалась щекой к его груди и затихла.

Снейп почувствовал, что его глаза подозриельно защипало. Чтобы Гермиона не увидела его лица, он слегка отвернулся, щёлкнул зажигалкой, с силой затянулся, и, подержав дым подольше в лёгких, медленно выдохнул.

— Северус! — умная девочка, понимает, когда надо помолчать. Дождалась, когда он докурил и выкинул окурок в окно.

— Да?

— Я есть хочу.

— Все хотят.

— Ну, правда! Пойдём.

— Подожди. Я ещё кое-что не сказал тебе.

Интонация, с которой это было сказано, заставила Гермиону несколько напрячься.

— Не пугай меня, — она отодвинулась и напряжённо уставилась ему в лицо своими невозможными глазищами. Он молчал и не смотрел на неё. — Северус?..

Снейп прикрыл глаза, не зная, как начать. Он бы и рад вообще никогда этого не говорить о той давней истории. В конце концов, прошло уже семь лет, но девчонка может вспомнить всё сама. Или, что ещё хуже, вспомнить частично, а остальное додумать, и тогда, кто знает, как она отреагирует и где придётся её искать, чтобы объясниться и открыть недостающие кусочки памяти. Он уже успел убедиться, что она, хоть и умная, но иногда не в меру импульсивная, особенно если её как следует разозлить.

Гермиона поняла затянувшееся молчание по-своему. Она резко встала с его колен и отступила на шаг назад, впиваясь глазами в его лицо.

— Северус, это что-то важное? Ты что, женат?

— Тьфу ты, — он невольно вздрогнул. — С чего ты взяла?..

— Просто ответь!

— Конечно, нет! — рявкнул он. Потом, уже тише, добавил. — Не женат, не помолвлен, не связан отношениями, всё «не».

— Тогда что ты мне можешь бояться сказать?

Снейп притянул Гермиону за руку и снова усадил на колени спиной к себе.

— Не поворачивайся. Мне и так трудно начать говорить об этом. И, пожалуйста, не комментируй, пока я не закончу. Сможешь?

— Ты боишься что я тебя взглядом испепелю?

— Я переживаю за Уизли. Он там держится, спать не ложится, чтобы с нами встретиться, а ты тут заавадишь меня, и получится, что он зря только не спал.

— А есть из-за чего заавадить?

— Если по итогу, то скорее нет, чем да. Но до итога дослушать ещё надо, а ты мне даже начать не даёшь.

— Хорошо, молчу.

Северус покрутил в руке зажигалку и начал:

— В то лето, когда погиб Блэк, мы с тобой один раз встречались в Лондоне. А потом я стёр тебе память.

— Что?..

— Ну, на самом деле не стёр, конечно. Использовал заклинание prope tectum memoria. Оно работает по типу заплатки, которая закрывает кусочек памяти и снять её мог бы только я. Правда, если бы ты оказалась в том самом месте или в очень похожей ситуации, заплатка могла слететь сама, причём, не целиком, а только частично. Так что лучше уж я сам тебе всё расскажу и покажу,

Гермиона, сильно напряглась:

— Что-то я вообще не уверена уже, хочу ли я знать.

— Придётся. Иначе вспомнишь потом сама, только не в том месте и не в то время.

— Ладно, поняла я уже. Продолжай.

— Как ты знаешь, директор Дамблдор надел кольцо Марволо и вернулся в Хогвартс еле живой. Когда я сделал для него всё, что смог, и он более-менее пришёл в себя, он осчастливил меня поручением убить его. Это меня и само по себе, мягко говоря, шокировало, но, когда понял, насколько же ему наплевать, что будет со мной... Я был просто в ярости. До этого я всё же надеялся или выжить и начать после войны новую жизнь, но, если уж погибнуть, то хотя бы не ТАК! Я почти двадцать лет служил ему верой и правдой, а теперь, по его гениальному плану, моей участью было сохранять школу до нужного момента, а потом сдохнуть, и остаться в памяти волшебного мира самым мерзким предателем всех времён. Или выжить, и получить пожизненный Азкабан. Ну, или всю жизнь скрываться под чужой личиной. Дамблдор сказал, что не составит ни малейших доказательств моей невиновности, чтобы они не попали не в те руки.

Я в тот вечер так ненавидел его, что ушёл в Запретный лес и первый раз в жизни вызвал Адское пламя и смог его удержать, спалив всего с десяток деревьев. То-то Хагрид потом удивлялся, что же там такое в лесу приключилось.

Когда я погасил Адское пламя, я чувствовал себя совершенно раздавленным. Я не хотел оставаться в Хогвартсе, и трансгрессировал в свой дом. Но здесь торчал Петтигрю, я не мог при нём толком расслабиться, приходилось держать лицо. Я думал, ночью глаз не сомкну, но после Адского пламени сил у меня уже никаких не было, и я сразу провалился в сон. А на следующий день ко мне пожаловали Нарцисса с сестричкой, и мне пришлось принести Непреложный обет.

Как только они ушли, объявился Альбус и велел всем орденцам собраться в доме Блэка на экстренное совещание, но сам он не пришёл, переслал поручения для всех и велел договариваться между собой. Ну, а там началось... Это было первый общий сбор Ордена после смерти Блэка, и они, видимо, решили, что, раз у них горе, а я Блэка не жаловал, то они имеют право слить на меня весь негатив. Начал Люпин, подхватил Грюм, потом Тонкс, старшие братья Уизли и понеслось… МакГонаголл там не было, хотел бы я знать, как бы она себя повела. — Северус непроизвольно сжал кулаки, а его голос превратился почти в шипение.

— Послал я их всех в пешее эротическое путешествие, и ушёл, но успокоиться уже не мог: после всего, что случилось за последние сутки, этот скандал меня добил. Не сам по себе скандал, конечно, а… Я уже себе представлял, КАК меня будут ненавидеть после убийства Альбуса, но представлять — это одно, а тут я своими глазами увидел, с чем мне придётся иметь дело. В общем, это был один из худших моих дней после возрождения Тёмного Лорда. Мне нужно было как-то успокоиться. Спасибо моему отцу, я всегда избегал связки «мне плохо — пойду напьюсь». Я не мог пойти домой, ведь там торчал Хвост, и я боялся сорваться и прибить его. Часа три я прошатался по маггловскому Лондону, обычно мне это помогало, но тогда не сработало, стало только хуже. В итоге я таки плюнул на светлый образ папаши, купил себе две бутылки рома и что-то там ещё из еды, и пошёл в публичный парк. Выбрал место в тени какого-то дерева, набросил маглоотводящие чары, сел и… начал методично напиваться. У меня с собой был флакон отрезвляющего зелья, я просто хотел хоть на несколько часов забыться, и чем сильнее, тем лучше. В какой-то момент, когда одну бутылку я уже уговорил, я на пару минут отключился. А когда очнулся… Угадай, кто стоял прямо передо мной на коленях и таращился на меня во все глаза?

— А какой это был парк? — шёпотом спросила Гермиона.

— Гринвич-Парк.

— А я там жила неподалёку. Ой…

— Да-да. Так вот, я открыл глаза и увидел, как на меня с ужасом взирает одна юная кудрявая особа.

— О, Мэрлин…

— Да. Скажу честно, ты была последней, кому я хотел бы показаться в таком виде. Но ты пришла именно туда. Когда я понял, что это не галлюцинация, то подумал: «Плевать, чем хуже, тем лучше». Я представил, как тебе больно будет, когда профессор, к которому ты почему-то питала нежные чувства, убьёт пресветлого Альбуса... И решил, «а гори всё огнём, сейчас включу режим самого мерзкого урода, какого смогу изобразить, пускай девчонка увидит, какой я гад и выбросит меня из головы». Но я был слишком… не в форме, и всё пошло не так.

Я предложил тебе сесть рядом и думал, естественно, что ты в ужасе сбежишь от пьяного мужика. Но ты села со мной, пыталась уговорить меня не пить больше, расстраивалась, глядя, как я курю одну сигарету за другой. Мне было жутко стыдно, я злился, но никак не мог сказать тебе хоть какую-нибудь гадость. Тогда предложил тебе со мной выпить.

— Господи, мне же семнадцати лет тогда ещё не было…

— Так я и думал, что ты откажешься, а я тебя прогоню. Но ты согласилась.

— Я согласилась с тобой пить?

— Да, мисс Грейндер, согласилась. Я решил слегка напоить тебя, потом наорать, наговорить гадостей, заставить выпить отрезвляющее зелье и прогнать вон, чтобы ты хоть тогда увидела, какой я гадский гад. Но, опять же, я никак не мог заставить себя начать. Мы так просидели, наверное, час… Я учил тебя, как правильно пить ром, ты достала из своего рюкзачка какие-то яблоки и печенье... Мы с тобой очень мило болтали и даже рассказывали какие-то анекдоты, ты смеялась, а я… Мне стало намного лучше. И язык не поворачивался тебе грубить.

— Эм-м. А много рома ты мне споил?!

— Не много, конечно. Много я бы и не дал, но это всё-таки не тыквенный сок. Ты даже просила научить тебя курить.

— Что? А ты?

— А что я? Сказал, что голову оторву. Пригрозил, что если хоть раз тебя с сигаретой увижу, сниму с Гриффиндора вообще все баллы.

— Хм. А потом?

— Уже зашло солнце, стало прохладно. И, только я решил, что пора уже начинать говорить гадости, и идти по домам, как ты начала дрожать от холода, и я вдруг обнаружил, что обнимаю тебя за плечи, а ты на меня смотришь такими глазами... В общем, я понял, что ещё немного, и я полезу к тебе целоваться. Я мысленно дал себе по мозгам, заставил тебя выпить отрезвляющее. На себя мне зелья не хватило, я кое-как себя встряхнул, встал и сказал, что тебе пора домой. Ты разревелась и хотела убежать. Я знал, что должен был позволить тебе уйти, но опять не смог. Я поймал тебя за руку, стал успокаивать, извиняться, говорил, что ты очень хорошая, что ты мне нравишься, что скоро война, что не время думать о чувствах, и так далее.

Естественно, я ничего тебе ничего не сделал, только за руки держал, но… В общем, ты успокоилась, а я понял, что провалил свой план по «внушению отвращения к мерзкому себе» чуть больше, чем полностью. И что я должен хотя бы стереть тебе память об этом вечере. Но я боялся, что после почти что двух бутылок рома я не смогу сделать это достаточно точно, не хватало ещё память тебе повредить. И просто закрыл «заплаткой» последние два часа, и прописал там сверху, что ты ходила в библиотеку читать Шекспира. Потом наложил на тебя конфундус, велел идти домой и не оглядываться, а сам шёл следом, вроде как охранял. Вот и всё.

— Вот оно что… А я-то наутро никак понять не могла, какого годрика меня понесло в библиотеку Шекспира читать, если я его давно прочла, а дома у родителей есть полное собрание сочинений.

— Ну, извини, мне тогда по-быстрому ничего умнее в голову не пришло. А ты ничего тогда не заподозрила?

— Мелькали какие-то мысли, но утром у меня ужасно болела голова, а в обед директор прислал мне сову с приказом перемещаться в Нору, вот я и отвлеклась от этого.

— Это хорошо. Я тогда ещё на год чары наложил на эту «заплатку», чтобы она случайно не слетела, даже если вдруг на том месте окажешься, — Северус развернул девушку к тебе лицом. — Что скажешь? Я тебе противен?

Гермиона потёрла свой подбородок и медленно ответила:

— Я ошарашена. Но противен — нет, конечно, нет. Ты же ничего такого не сделал.

— Я бы никогда ничего «такого» не сделал.

— Да верю я, верю. А теперь всё же сними эту «заплатку», я хочу это вспомнить.

— Хорошо. — Снейп поднял палочку. — Смотри на меня.

— Ну не надо, Гермиона, успокойся… Что ж такое, мою водолазку второй раз за полдня слезами заливают, сначала Поттер, теперь ты… Вот, выпей воды… Молодец, хорошая девочка… Ну, чего ты так расстроилась?

— Если бы я знала… это было бы одно из моих лучших воспоминаний… Да не распитие рома, естественно! А то, как разговаривал со мной, как держал за руки, как смотрел на меня. Если бы я это помнила, я бы после твоей «смерти» думала, что у нас с тобой был шанс. Хотя… — Гермиона шумно вздохнула и вытерла глаза. — Хотя, с другой стороны, может, оно и к лучшему. Если бы я думала, что ты ко мне что-то чувствовал, я могла и не прожить эти пять лет.

— Почему? — напрягся Северус.

— Я так понимаю, Рон тебе рассказал, как я жила после войны. Я ведь даже не умереть тогда хотела, а просто раствориться, развоплотиться, что угодно, лишь бы ничего не чувствовать. Первое время мне просто мешали и постоянно следили за мной. А потом, когда мы с Гарри на Гриммо закрылись, я поклялась ему, что в его доме я ничего такого с собой не сделаю. Я там целыми днями или ревела, или спала, или торчала головой в думосборе. Иногда я выбиралась на воздух, побродить где-нибудь среди магглов. И как-то раз решила в церковь сходить, вдруг да поможет.

— Помогло?

— Ну, как сказать… Эффект был, но не совсем тот, который я ожидала. Я тогда поговорила со священником, рассказала ему почти всё про себя, про тебя, про Лили Эванс, про мародёров. Без подробностей про магию, конечно. Он мне тогда много чего наговорил, но запало мне в голову только то, что он сказал о всепрощении, о вечной любви в её высшем смысле, о том, что вы сейчас все в раю, все друг друга любите и очень счастливы, и я должна радоваться за тебя… Я тогда, помню, представила себе картину: сидит Лили Поттер под райским кустом, обнимается с мужем, весело болтает с Блэком и Люпином, а у её ног сидишь ты, и смотришь на неё влюбленными глазами с блаженной улыбкой. На радостях, что она тебя простила и позволила сидеть поблизости.

— Б-р-р, — содрогнулся Снейп.

— И так день за днём, до скончания веков. А ещё иногда мимо проходит Дамблдор и так слащаво-слащаво вам всем улыбается: «Ах, дорогие мои детки, как я рад, что вы теперь все вместе, вот что творит настоящая любовь».

Северус невольно фыркнул:

— Оригинальное у тебя представление о рае.

— Ага. А я, если вдруг меня туда пустят, буду прятаться за каким-нибудь деревом и пялиться на тебя. Тайком. Потому, что, если ты меня увидишь, то скажешь только одно: «Грейнджер, какого Мерлина ты сюда припёрлась? За мной? А я тебя звал? Ну, ты и ду-у-ура!».

В общем, я подумала, что если этот кошмар — лучшее, что я могу там найти, то туда мне торопиться не следует. Эта картина меня останавливала много раз. В результате, и жить мне не хотелось, и умирать незачем, раз уж там меня ждёт такой сладенький кошмар.

А если бы я помнила об этом вечере, я могла бы решить, что мы ТАМ встретимся, что ты снова меня обнимешь, ну и так далее. Так что, видишь, правильно ты сделал, что воспоминание закрыл.

Снейп резко выдохнул и достал последнюю сигарету из пачки.

— Если тебе интересно, меня, наоборот, эта встреча в парке тогда спасла. Ну, с одной стороны, — сказал он, помолчав некоторое время

— Да? А как?

— Ты тогда так по-доброму ко мне отнеслась, хотя я совершенно этого не заслуживал, что я решил: «А вот Туя этому старому интригану. Если уж я погибну, то хочу, чтобы ты хотя бы знала правду. А если выживу, то хочу жить хорошо. И не желаю я, сделав всё для победы, деликатно помереть, освободив мир от своей персоны».

Я в тот вечер, пока шёл за тобой, уже почти протрезвел. Потом снял себе на ночь номер в отеле, чтобы в свой дом к Хвосту не возвращаться, часа два там в ванной отмокал, потом лёг спать. Проспал восемь часов, как убитый, а утром встал и пошёл к Кингсли. Вот так я и стал тройным агентом. Кстати, это воспоминание — одно из немногих вещей, которые меня поддерживали и не давали свихнуться в год, когда я был директором.

— Погоди, ты сказал, что эта история тебе помогла «с одной стороны». А что с другой?

— А с другой… до этого я воспринимал тебя как, я не знаю, двоюродную племянницу, что ли. Просто милая, умненькая девочка, которой я иногда хотел помочь, поддавшись душевному порыву. А после того вечера я понял, что ты мне нравишься гораздо больше, чем я думал. И весь следующий учебный год избегал на тебя смотреть, всё старался выкинуть тебя из головы. Для тебя и так был риск, что ты подруга Поттера. Не хватало ещё, чтобы Тёмный Лорд вдруг случайно твой образ с моего сознания считал и понял, что ты — моё слабое место.

Гермиона молчала, глядя на затейливую игру солнечных отблесков на кухонном столе. Она взяла руку своего Профессора и прижалась лицом к его открытой ладони. Всего двое суток прошло с тех пор, как она рыдала над его пустой могилой и сочла бы за счастье, если бы увидела его во сне. А сейчас она сидит на коленях у абсолютно живого Северуса, и он обнимает её, прижимается губами к волосам, и своим невероятным голосом говорит ей, что она ему нужна. Это было настоящее чудо, куда там размахиванию палочкой… Никакое волшебство не могло бы дать ей даже подобия такого счастья, как возможность всего-навсего прижать к лицу тёплую ладонь любимого мужчины и, обмирая от счастья, вдыхать запах его длинных прокуренных пальцев.

— Кстати, раз уж ты теперь помнишь тот день, — прервал молчание Снейп. — Почему ты тогда не ушла? Что за радость тебе была составлять компанию почти сорокалетнему пьяному мужику?

— Да так... Одна моя родственница любила учить меня уму-разуму, и как-то сказала мне такую вещь: «Ни одна ситуация не достанет из человека того, чего в нём нет. Хочешь по-быстрому узнать, сколько у мужика в душе дерьма или злобы — напои его и сразу всё поймёшь». Я так никогда не делала, но, увидев тебя, сидящего под деревом в таком состоянии, я сразу вспомнила её слова и захотела посмотреть. И увидела. Ты не был омерзительным или агрессивным. Ты был в тот вечер какой-то надломленный, я понимала, что тебе плохо, что у тебя что-то случилось. Ну, и ещё я решила попробовать вынудить тебя придти в себя. Я подумала, что не бросишь же ты на произвол судьбы подвыпившую студентку, захочешь мне помочь и заставишь себя придти в норму. Как-то так.

— ХитрО. Кстати, твоя родственница была права: трезвый я бы мог сказать любую гадость, если бы решил, что это нужно для дела. А тогда, вот видишь, не смог. Повторюсь: приятно иметь дело с умной ведьмой, — сказал Северус и крепче прижал к себе своё сокровище.

Посидев обнявшись ещё какое-то время, они всё же решили, что пора идти. Снейп лично позакрывал все окна-двери и установил на дом защитные чары, после чего они трансгрессировали к супермаркету.

— Иди в кафе, закажи что-нибудь на свой вкус, лишь бы мяса было побольше. А я сейчас, куплю кое-что и приду. — Северус быстро сжал ей руку и пошёл в торговый зал. Впереди отчётливо маячила перспектива пары-тройки встреч с бывшими коллегами по Хогвартсу, и что-то ему подсказывало, что разговоры эти будут тяжёлыми. Надо было запастись хотя бы достаточным количеством качественной выпивки, чтобы всё не свелись к обмену любезностями, типа «Ну ты и сволочь» — «На себя посмотрите».

С Минервой надо встретиться в первую очередь.

Потом обязательно пообщаться с Флитвиком и со Спраут: всё-таки, они были единственными, кто догадался об его настоящей роли в год директорства, и не пытались ещё больше усложнять ему жизнь. Помощи они, правда, тоже не оказывали, за исключением последнего дня, когда Минерва в ярости попыталась его убить. Тогда Филиус и Помона, изображая активную помощь, своей толкотнёй и беспорядочной пальбой заклинаниями помешали ей сконцентрироваться и добить его в спину, когда он уже убегал по коридору.

Да и со всеми остальными тоже надо встретиться, коль скоро он собирается снова там работать.

Набрав пятнадцать бутылок разнообразных джинов, виски и ромов для дорогих и нежно любимых бывших-будущих коллег, он купил ещё блок сигарет лично для себя. С такими темпами, как в последние два дня, блока ему хватит, дай Мерлин, на неделю. Потом, когда все встречи с бурными объяснениями закончатся, надо будет вернуться к своей норме, но сейчас… слишком уж много нервов уходит, чтобы ещё и об этом думать.

Северус расплатился на кассе и пошёл искать Гермиону.

Не прошло и получаса, как они, наевшись досыта, вышли на воздух. Снейп послал Уизли патронуса с координатами для аппарации, достал пачку сигарет из блока, а сам блок и пакеты с бутылками уменьшил и сунул в карман.

— Северус, зачем ты заставил меня всё это съесть? Я чувствую себя, как удав.

— Зачем-зачем… у нас мало времени, чтобы долго раскачиваться, пока вы нормально разговаривать начнёте. А сейчас в баре бутылку рома закажем, зря я, что ли, тебя учил? На голодный желудок ты просто уснёшь, вот и всё. А так, глядишь, через полчаса дойдешь до откровенного разговора с Уизли. Может даже не поубиваете друг друга.

— Почему ты так уверен, а вдруг Рон во хмелю буйный?

— Знаю, не буйный, я видел. — Снейп прикурил сигарету, обнял подругу и аппарировал к бару. Отдышавшись, Гермиона удивлённо заметила:

— Надо же, не погасла при аппарации!

— А, — отмахнулся Снейп, — навык на память о Тёмном Лорде. Помогало сосредоточиться перед встречей. И времени было мало, он ждать не любил. Затяжка до аппарации, затяжка после, потом быстро запах с себя убрать, и вперёд. Типа последнее удовольствие перед смертью. Я же никогда не знал, уйду ли от него живым.

Гермиона вздрогнула, но он крепко взял её за плечи, развернул к себе и веско сказал:

— Хватит! Я здесь, я жив, я с тобой, и я хочу, чтоб так и оставалось. А сюда мы пришли не Лорда вспоминать, а с Уизли объясняться.

— Да далось тебе это объяснение!

— Далось. Не хочу, чтобы тебя совесть мучила. Идём, вон бар, кстати. А вот и Рональд, лёгок на помине.

* * *

Через двадцать минут стало ясно, что разговор не клеится. Несмотря на то, что полбутылки рома на троих уже было выпито, Гермиона всё равно нервно поглядывала на Снейпа и лениво ковыряла мороженное в вазочке, а Рон никак не мог решиться перейти к главной теме. Снейп даже демонстративно поставил заглушающие чары, отделив себя от молодёжи, и старался не смотреть в их сторону, чтобы не смущать. Сидеть просто так было скучно, и он начал прикидывать, когда и с кем ему встретиться ближайшие дни. Он установил вокруг их кабинки магглоотталкивающие чары и собрался начать рассылать патронусы, но тут, как по заказу, перед ним появилась серебристая кошка Минервы:

— Северус, извини меня, я утром погорячилась. Предлагаю тебе сегодня встретиться, можно в Хогвартсе, можно Хогсмиде, как тебе удобно. Думаю, нам нужно пообщаться

Снейп хмыкнул:

— Ну, что ж, так даже лучше.

Он повернулся к молодым людям, отменил заглушающие чары и снова разлил ром по стаканам, причём себе плеснул чисто символически.

— Хватит сидеть, как на похоронах. Давайте, за раскрытие ненужных тайн! И до дна.

Когда они бдзынькнули стаканами и выпили, Снейп взял Гермиону за обе руки, посмотрел в глаза и слегка стиснул ей запястья:

— Мне нужно в Хогвартс, пообщаться кое с кем. Сейчас четыре, в полседьмого я вернусь сюда. — Увидев, каким испуганным стало её лицо, он добавил. — Спокойно! Сказал «вернусь», значит, вернусь. А чтобы вы тут, наконец, с места сдвинулись, я вам, пожалуй, помогу начать.

Он встал на ноги, нагнулся к сидящим молодым людям и, положив обе руки на их плечи, тихо и таинственно пророкотал:

— Твой друг влюбился в Габриэль Делакур, и мечтает на ней жениться. А ещё он давно знает, как ты относишься ко мне.

— Что?..

— Вашу ж Моргану!!! Зачем вы?.. Я бы сам!..

— А Гермиона мечтала обо мне ещё со школы.

— ЧТО???

— Северус!!! Ну кто тебя просил?

Снейп хлопнул обоих по плечам, выпрямился и с широкой ухмылкой заявил:

— Полагаю, теперь вам будет о чём поговорить в ближайшие пару часов.

После чего он встал из-за стола, крутанулся и исчез. Маглоотводящие чары надёжно скрывали всё происходящее от посторонних глаз.

Некоторое время Гермиона и Рон неуверенно смотрели друг на друга, потом синхронно выдохнули.

— Кто начнёт? — спросила девушка.

— Дамы вперёд, cпрашивай, — проявил галантность Рон. — Только, это… Можно, я закурю? Я вообще-то при тебе никогда не курил, но ты же догадывалась, наверное?

Гермиона пожала плечами:

— После Австралии вообще-то трудно было не догадаться, ты же, когда ко мне приходил, только что не у крыльца моего окурок выбрасывал.

— Ты же ничего не говорила. Я делал вид, что не курю, а ты — что не знаешь.

— Хм. А давно ты начал?

— Баловаться начал, когда бросил вас с Гарри в лесу. Когда я вернулся, понятное дело, не курил — где бы там я сигареты брал? А потом уже, на следующий день после битвы, стрельнул у кого-то одну, потом другую… Потом Джордж мне на память зажигалку Фреда подарил, ну и понеслась.

— Понятно. Ты уж извини, но тогда я не заметила бы, даже если бы у тебя вторая голова выросла, не то, что это… А когда ты всё понял про меня?

— Про Снейпа? Мог бы и сразу догадаться, когда увидел, как ты над головешками Визжащей хижины рыдаешь, но всё не хотел. Какие только объяснения для себя не сочинял, вплоть до того, что ты люпинову горькую судьбу там оплакиваешь, хижина-то для него строилась. До конца ноября тупил, всё догадаться не хотел. Пока меня Невилл на могилу снейпову не притащил, когда ты там была. И то я там минут пять глазами хлопал и пытался другое объяснение придумать, лишь бы не ЭТО.

— Вы за мной следили?!!

— Выходит, так. Уж извини.

— Фух-х-х… И с тех пор ты знал? И всё равно возился со мной? Но почему? Я ведь даже толком не врала тебе, что люблю и всё такое…

— Ну, если бы ты это говорила, не знаю уж, как бы я вынес. То есть, вынес бы, конечно, раз уж решил, но… всё было бы ещё хуже.

— А почему ты это вообще решил?

— Потому, что крестражей больше не было.

— Причём тут крестражи?

— Когда я бросил вас в лесу, я мог себя оправдывать, дескать, сам-то я бы никогда бы, это всё мерзкий крестраж на меня плохо влиял. А после войны прикрываться было нечем, все крестражи закончились. И пришлось поставить перед собой вопрос: кто я такой есть? Человек и друг, или трус и дешёвка, который снова бросил тебя и Гарри в беде одних. Ты ж помнишь, как его тоже тогда корёжило?

Гермиона уставилась на него, и на некоторое время действительно потеряла дар речи. Потом закрыла лицо руками.

— Ох, Ро-о-он!.. Я почти не думала об этом тогда, всё как должное принимала, а ты…ты столько для меня сделал… мне так стыдно…

Парень прижал к себе подругу и твёрдо заявил:

— Перестань. Не вини себя. Не думала тогда, значит, не могла. Зато потом — ты помнишь, сколько раз ты говорила мне, что я теряю с тобой время?

— Ну, мало ли, что я говорила? Мне следовало порвать с тобой, чтобы ты был свободен.

— Я бы не ушёл.

Рон продолжал обнимать её и слегка покачивал из стороны в сторону, и, наконец, она расслабилась и совершенно по-девчоночьи разревелась, уткнувшись в плечо своего старого и верного друга.

Рон терпеливо держал её в объятиях, гладил её по плечам и, как мог, успокаивал, постепенно переходя от банальностей к фирменным уизлевским шуточкам:

— Эх, дурак я был, дурак! Надо было дать вам обоим самоубиться, а потом я бы, как Локхарт, мемуары писал о том, как Великий-Могучий-Я в одно лицо все крестражи нашёл и обезвредил, а вы оба только мантию за мной носили. Такой шанс упустил!

Гермиона сквозь слёзы захихикала.

— Ну всё, всё, успокойся! Возьми вот салфетку… вот так, молодец. Дать тебе, что ли, сигарету, чтобы совсем успокоилась?

— Ну-у… Дай.

— А фиг тебе! Не дам. Иначе твой Снейп и мне ухо отрежет, придётся мне тогда к Джорджу в лавку идти работать, переименуем её в «Братья Уизли — два уха на двоих».

Гермиона продолжала сидеть, уткнувшись в ронову рубашку, но он понимал, что теперь её плечи трясутся уже от нервного смеха. Убедившись, что девушка почти успокоилась, он плеснул рома в стаканы и сунул один в её руку:

— Давай, подруга! За новый этап нашей жизни! Чтобы все перемены были к лучшему.

Отдышавшись после глотка рома, Гермиона, наконец, спросила:

— Так что там у тебя с Габриэль Делакур?

* * *

Материализовавшись на границе антиаппарационного барьера, Снейп некоторое время просто стоял и смотрел на Хогвартс, не в силах сдвинуться с места.

Материализовавшись на границе антиаппарационного барьера, Снейп некоторое время просто стоял и смотрел на замок, не в силах сдвинуться с места. Сколько раз он видел Хогвартс в кошмарных снах за последние пят лет — не сосчитать... Иногда ему снилась последняя битва, толпы пожирателей, оборотней и всякой нечисти, осаждающие израненные стены горящего замка. Иногда это были поросшие бурьяном развалины, оставшиеся после битвы, в которой погиб весь волшебный мир Британии. Иногда — воплощение мечты Волдеморта: мрачный чёрный замок, от которого на многие мили вокруг фонило чёрной магией, а внутри дети ходили строем, учились пытать и убивать. Сначала магглов, потом друг друга, чтобы до выпуска доживали или самые сломленные, или самые умелые и жестокие.

А иногда ему снился особый сон, где «наши победили», в замке царит праздничное веселье, все смеются и обнимаются, а потом замечают его, стоящего на пороге Большого Зала. И тут же все радостные лица искажаются от злобы и красивые-нарядные волшебники и волшебницы начинают кричать ему в лицо:

— Ты зачем явился? Здесь место для Героев! Чистых и светлых, не таких как ты!

— Ты нам здесь не нужен! Какого чёрта ты не сдох?

— Всем было бы так хорошо без тебя! Кто тебя звал? Убирайся прочь!

Когда, покрытый холодным потом и почти задыхающийся, Северус вырывался, наконец, из кошмарного сна, он долго отпивался водой, а потом заставлял себя среди ночи идти в тренажёрный зал и работать там до полного изнеможения.

Уже в который раз он подумал, что, ему следует поблагодарить папу Тобиаса за наглядный пример: если бы он начал искать успокоения от ночных кошмаров в стакане старого доброго огневиски, то очень скоро он бы опустился и стал бы таким же, как отец в последние годы жизни. Имея же впечатанный в подсознание «светлый образ» папаши, он пил довольно редко, а два дня подряд не пил вообще никогда, даже во времена бурной молодости. Просто так, на всякий случай.

Северус потряс головой и вернулся в реальность: как бы там ни было, но если он хочет нормально поговорить с Минервой, на трезвую голову сегодня это вряд ли получится, слишком уж всё сложно. Хорошо хоть, что в баре с Грейнджер и Уизли он наливал себе чисто символические порции, ведь он и устроил для них эти посиделки за бутылкой рома только для того, чтобы эти двое слегка расслабились, поговорили откровенно и оставили в прошлом игру «кто кого благороднее и кто перед кем больше виноват». Так что сейчас он был практически трезв, а вот каким пойдёт обратно — это большой вопрос. Стоит, пожалуй, заранее заготовить себе порт-ключ, ведь расщепиться при аппарации сейчас, когда жизнь вдруг осЫпала его неожиданными подарками — это было бы достойно номинации на маггловскую премию Дарвина (если бы магглы знали, что такое аппарация).

Поискав под ногами подходящий предмет, Северус подобрал какую-то шишку, прошептал над ней соответствующее заклинание и, дождавшись, когда вокруг неё появится и исчезнет мерцающий голубой свет, убрал её в карман. Порт-ключ для возвращения был готов, теперь можно было идти.

Ворота на территорию замка, как и каменная горгулья перед винтовой лестницей, пропустили его без проблем — замок всё ещё признавал в нём директора. Позволив себе минутную передышку перед дверью в кабинет, он постучал и вошёл. Минерва МакГонагалл неподвижно стояла около камина лицом к двери и тяжёлым взглядом смотрела Снейпу в лицо. Он слегка наклонил голову в знак приветствия:

— Минерва.

Спустя несколько напряжённых секунд, она слегка расслабила плечи и кивнула:

— Ну, здравствуй, Северус.

Ни один из них не знал, как начать разговор, но помощь вдруг пришла, откуда не ждали:

— Здравствуй, Се-е-верус, здравствуй, мой мальчик, как я рад тебя видеть в добром здра-а-авии, — слащаво закурлыкал портрет Дамблдора.

— Заткнись! — одновременно рявкнули гость и хозяйка.

Альбус на портрете ехидно хихикнул в бороду и скрылся за рамой, зато напряжение, повисшее в воздухе, слегка ослабло. Снейп достал из кармана крохотную бутылочку скотча, и вопросительно посмотрел на Минерву. Дождавшись согласного кивка, он заклинанием вернул бутылочке исходный размер и поставил на стол. Минерва призвала из шкафа специальные восьмигранные бокалы из толстого стекла и наполнила их на одну треть.

— За встречу! — они вежливо отсалютовали бокалами и выпили, не сводя друг с друга настороженных взглядов.

— Хорошо выглядишь, Северус, — нарушила молчание Минерва. — Как ты прошёл по Хогвартсу? Там, наверное, полсотни студентов сейчас в обмороке лежит?

— Да брось ты… Чтобы меня сейчас узнать, это ж приглядеться надо, хотя бы в глаза посмотреть, а так… Нос у меня, конечно, не изменился, но в остальном, без мантии и фирменной причёски… Ну, промчался какой-то мужик в маггловской одежде, и что? Тем более, пять лет прошло, самые старшие студенты, которые своими глазами меня видели, тогда второкурсниками были, вряд ли они сейчас меня так уж легко вспомнят.

— Тебя забудешь, — усмехнулась Минерва и добавила. — Наверное, неплохо бы закуску хоть какую-нибудь?

— Да, пожалуй.

— Винки! — позвала директриса.

— Хлоп! — материализовалась эльфийка и в ужасе уставилась на гостя.

— Принеси, будь добра, каких-нибудь нарезанных фруктов и шоколада. И никому не говори, кто сидит в моём кабинете.

— Да, госпожа директор, Винки никому не скажет и всё сделает. Хлоп!

— Что ты так смотришь? Хочешь, чтобы через пятнадцать минут все коллеги «внезапно вспомнили», что у них здесь срочное дело и стали ломиться в кабинет?

— Ну и дисциплина у тебя, — проворчал Снейп. — Шляются все, кто ни попадя, в кабинет директора без разрешения.

— Обычно не шляются, но сейчас… Когда я утром извещение о тебе от министра получила, здесь был Флитвик. Мы договорись никому до вечера новость не сообщать, пускай все учителя уроки спокойно проведут, и дневные дела всякие никто не отменял. А потом уж, после ужина, собирались сообщить всем новость, чтобы они её до утра переварили. Мы даже запрет на территорию Хогвартса до вечера наложили, чтобы ни совы, ни патронусы снаружи не могли сюда попасть, разве только ко мне. Так что, пока никто про тебя не в курсе. А если сейчас станет известно, что у меня в кабинете сидит живой Северус Снейп, то ввалятся сюда толпой даже под угрозой лишения годовой премии. Не каждый день покойники оживают. Я вот, сколько лет прожила, а ты — второй такой на моей памяти.

— А первый кто? Маггловский бог?

— Ну, я, конечно, уже старая, но мне не две тысячи лет. Я говорю про Поттера, который Гарри. Но он тогда так быстро воскрес, что публичный эффект был недолгий. Те, кого здесь не было, даже и узнать не успели, что он мёртв, как он уже всё закончилось. А вот ты… Твоё воскрешение — действительно сенсация. Сегодня патронусы с ног сбились, по всей Британии носятся, того и гляди, магглы что-то заметят… Это в Хогвартсе можно новость утаить, и то ненадолго.

— Хлоп! Винки всё принесла, Винки никому не сказала, мэм.

— Спасибо, можешь идти.

— Хлоп!

Минерва откинулась на спинку стула и встретила взгляд Снейпа.

— Итак, ты хочешь вернуть себе кресло директора.

— Хочу. А ты против?

— Трудно сказать, — она задумчиво побарабанила пальцами по стенке своего бокала. — Пока не знаю. А для начала... Скажи, Северус, ты хочешь вернуться, чтобы… что? Просто без работы скучно, а в должности ниже директора тебе теперь несолидно? Или у тебя какие-то планы реформ имеются? Или есть другие причины?

Северус отпил немного виски и поставил свой бокал на стол:

— Есть. Ты не думай, я не умаляю твоих заслуг: замок вы восстановили, штат преподавательский сохранили, ученики не разбежались, школа работает. Но вот какое дело… Скажи, друг ты мой Минерва, всё ли сейчас в Хогвартсе в порядке? Как студенты разных факультетов между собой общаются? Ладят друг с другом? Или, как обычно, дружат все, кроме "факультета сволочей и говнюков" которых теперь можно безнаказанно травить?

— Думаешь, мне это нравится? А что мне с ними делать прикажешь? Охрану к каждому слизеринцу приставлять? И где ты был все эти годы, весь такой умный?

— Где я был? Сначала лечился, нервы лечил, да просто в себя приходил. Слишком сильно устал, знаешь ли, пока тут директором был. Я тогда спал подряд не больше двух часов, поесть не мог нормально, мне домовики всякую гадость в тарелки сыпали, а я перед всеми держал морду кирпичом и делал вид, что я это ем и мне хоть бы что. Про остальное я даже не говорю. И так восемь месяцев подряд.

Зато курил тогда по три пачки в сутки, а то и больше, потому что больше нечем было успокоить нервы. Я не мог позволить себе ничего успокоительного, ведь в любую минуту могло что-то случиться, и я должен был быть не сонный и в полном адеквате.

Когда всё кончилось, я только к концу лета кое-как оживать начал, и то весьма… специфическим способом. А до этого вообще целыми днями тупо сидел и в стену смотрел. Как бы я тогда с людьми общался? Да и они со мной. И, к тому же… Скажешь, после победы все сразу поверили в мою невиновность и возлюбили меня со страшной силой? Никто не говорил: «А я ему не верю», «А по мне, так он всё равно гад и пожиратель», или «Нормальный человек бы Дамблдора не убил, отказался бы»? А, Минерва? Сама-то ты как, сразу поверила? Да, даже если бы я был физически в состоянии, как бы я тогда с вами со всеми работал, если каждый первый считал, что моё место в Азкабане? Перед каждым оправдываться по сто раз на дню? А оно мне надо было?

— Вообще-то, не каждый первый. Поттер как в суде в твою защиту выступил, началось форменное светопредставление, в первые же дни все поделились на «снейпоманов» и «снейпохейтеров», ругались без конца, в кабаках драки регулярно случались. Да что там в кабаках, даже в министерстве как-то раз авроры передрались. В семьях друг с другом ссорились, а сколько старых друзей насмерть разругались, если у них разное мнение о тебе было! В Хогвартсе-то не было такого, а в остальном Волшебном мире!.. Что ты так на меня смотришь? Не веришь? А зря.

— Я не понимаю. Им что, делать было нечего после войны?

— Не знаю. я не психолог. Может, стресс так выплёскивали. А может, просто через обсуждение тебя проявились старые проблемы в отношениях, которые до этого успешно игнорировались.

— Хм, в таком случае, только меня "живьём" здесь и не хватало, согласна?

МакГонагалл неопределенно пожала плечами:

— Ну, а теперь всё успокоилось, и ты решил вернуться и занять спокойную должность?

— Спокойную, говоришь? Ты не ответила, что там со Слизерином? Я пять лет газет из Англии не читал, только сплетни иногда слышал, которые до французских магов доходили. И это при том, что они там не больно-то нашими делами интересуются, да и я не особо с ними общался, и специально никого не расспрашивал. И то я в курсе, что факультет Слизерин практически на грани выживания. Когда Шляпа распределяет сюда ребёнка состоятельных родителей, они его сразу переводят в другую школу или на домашнее обучение. А как живут те, кто остаётся, догадаться нетрудно. Факультет занимает последнее место в соревновании, зато держит первое место по полученным травмам, верно? И всегда они оказываются "самивиноваты". Студенты Слизерина ходят по стеночке, другие студенты их демонстративно презирают, а исподтишка задирают, а все профессора смотрят на это сквозь пальцы. А в итоге из Хогвартса выпускаются озлобленные молодые люди, и некоторые из них не прочь поквитаться. Вы хотите новых сторонников почившего Лорда вырастить?

— И у тебя, конечно, есть идеи, как им помочь, не унижая другие факультеты?

— Есть парочка, иначе я бы не пришёл. Да я не виню тебя, Минерва, — Снейп снова разлил по бокалам виски, отметив про себя, что за пять лет старая закалка МакГонагалл никуда не делась: только лёгкий румянец на щеках намекал на то, что они на двоих выпили полбутылки скотча за каких-то полчаса. — Я понимаю, что сразу после войны все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на душевный комфорт учеников одного факультета. Малфой, Гойл и Панси Паркинсон благоразумно доучились экстерном, а о том, что на оставшихся студентов начнут вымещать всю скопившуюся злость, никто не подумал. Надо было сразу меры принимать, но тогда было некому. А потом стало поздно, уже сложилась традиция. А теперь нужен кто-то, кто сможет её сломать и построить новую.

— Ты хочешь набрать новый штат? Молодых реформаторов?

— Не драматизируй. Отпущу Слагхорна на пенсию, он давно хотел. Поставлю хорошего зельевара на первый-пятый курс, себе оставлю высшие зелья и старшие ЗОТИ. Подберу подходящего декана для Слизерина. Бинса заменю, давно пора. Добавлю занятия по физподготовке, чтоб меньше сил на глупости оставалось. Психолога нанять хочу, чтобы в конфликтах разбирался. Учителей менять не планирую, разве что сам кто уйдёт. А дальше видно будет. От тебя тем более не собираюсь избавляться, хотел бы видеть тебя своим заместителем.

— Мне надо подумать, — Минерва покрутила в руках пустой бокал и задумчиво посмотрела на своего бывшего-будущего директора. Потом решительно тряхнула головой и спросила прямо.

— Ладно, это всё лирика, потом можно обсудить. Теперь о главном. Скажи, мне, Северус. Ты простил меня? И вообще нас тут всех? Я понимаю, у тебя на это есть все основания ненавидеть нас после нашего «великого противостояния» в тот год. Мы всяко должны были обратить внимания, что ты никого из учителей не выгнал, заменив их пожирателями, даже Флоренса. Что ты сам никого из детей пальцем не тронул, и не позволял Кэрроу разгуляться, и в результате все дети оставались хоть и с синяками, но живы и здоровы. Что ты на их отработки отправлял или к Филчу (запретив ему физические наказания), или к Хагриду, или в больничное крыло, Помфри помогать. Что ты не мог не догадаться, что дети в выручай-комнате прятались. Что Джинни Уизли, подружка Поттера, была здесь, и ничего с ней не случилось, даже когда ты их с мечом Гриффиндора поймал. И много чего ещё. Да, мы должны были понять, должны!.. А мы смотрели не дальше своих носов, нам проще было поверить, что ты либо туповат, либо надеешься, что мы всё забудем и снова тебя за своего примем. Я понимаю: когда всё закончилось, ты не хотел нас видеть, никого. Но скажи мне, ты до сих пор считаешь, что мы все такие сволочи, и вину свою не чувствовали потом, когда всё выяснилось?

Или ты пять лет наслаждался, представляя себе, как погано мы себя чувствуем, думая, что ты мёртв, а мы даже прощения не можем попросить. Кем ты нас вообще считал?

— Вас? Кого это «вас?» Давай лучше прямо про тебя. Вот ты, лично ты, считаешь, что я должен был остаться здесь и заботиться о вашем душевном комфорте, да? Всех выслушивать, утешать, говорить, что я не зол на вас? А я, блядь, БЫЛ на вас зол! — Снейп неожиданно грохнул кулаком по столешнице. — И на тебя конкретно. Да, план Альбуса был просто прекрасен: он спокойно лежит после эвтаназии в аккуратной могилке, а я знай себе работаю и Пожирателем, и Директором, и сам-себе-шпионом, и присматриваю за Золотым Трио, которое скачет по всей стране, да ещё в Хогвартсе слежу, чтобы все оставались живы, а параллельно должность Главного Гада занимаю, чтобы вы все против меня в своей священной ненависти сплотились. Дамблдор просчитал, что никто из вас про меня не догадается. И ты молодец, его не подвела, даже думать в другую сторону не попробовала! А ведь вы знали меня много лет. И ты знала меня лучше многих других. Сколько раз ты мне на учительских посиделках говорила «Язык у тебя злобный, но, когда действительно нужна помощь — Северус всегда первый». А потом пришёл Час Икс — и ты поверила сразу, что я гад, и ни разу не усомнилась. А ведь двое из вас догадались, представляешь? Значит, можно было? Они мне не помогали, но хотя бы к ним я мог спиной спокойно поворачиваться! В отличие от!

— И как ты представляешь теперь совместную работу? Ты ж нас ненавидишь, пять лет потирал руки, представляя, как мы тут чувствуем себя идиотами!..

— Да ну?.. А не радость вы чувствовали от того, что мерзкий Летучий Мышь сделал дело и помер? И объясняться с ним не надо, и не мозолит своим видом глаза всем вам, таким прекрасным и высокоморальным? Цацку Мерлина дали посмертно, памятник на могилку поставили, и жили себе дальше с чистой совестью, разве нет? И разве тебе не нравилось быть директором? Ну, не сразу, а когда всё уже отстроилось и заработало?

Они постепенно отходили от любезного общения «за рюмкой чая» и с каждым словом говорили всё тише и отчётливее. Последние фразы они уже почти шипели, как две разъярённые гадюки, и глядя в перекошенные лица друг друга. Слишком много слов было не сказано, слишком много боли стояло за несказанными словами. И злости — на себя, друг на друга, на Дамблдора за то, что он с ними сотворил, и за то, что он в итоге оказался прав… И за то, что они победили, и прошло уже пять лет, а они до сих пор не могли до конца пережить и последствия этой победы и её цену…

Слегка выпустив пар, они замолчали, синхронно откинувшись на спинки своих стульев и стараясь успокоиться. Помолчав, Минерва заговорила снова:

— Когда всё выяснилось, я где-то через пару недель всё в голове по полочкам разложила, и чуть с ума не сошла. Я поняла, что, попытавшись тебя убить в тот день, я вынудила тебя бежать из замка; а, ведь, если бы ты выловил Поттера и передал ему свои воспоминания раньше, тогда он бы пошёл к Волдеморту ДО того, как тот напал на Хогвартс. Потом мы бы всё равно приняли бой, но «магия жертвы» уже бы включилась, и защитила бы защитников замка… ⁽¹⁾ И никто бы не погиб битве, или жертв было бы куда меньше. И ты был бы жив. Что толку оправдываться, что я этого не знала? Что я думала, что поступаю правильно? Когда у ошибки ТАКИЕ последствия? Да, чтоб ты знал, я и осталась на этой должности, чтобы наказывать себя, до самой смерти не позволяя об этом забыть!

И я никогда не чувствовала себя здесь на своём месте. И комнаты твои при этом кабинете я так и не заняла, не могла там находиться. Через несколько дней после битвы, когда мы получили номер «Пророка» с выступлением Поттера на суде, я вошла туда, да и то одна не решилась, только с группой поддержки. Флитвик, Спраут, Хуч, Слагхорн, Хагрид, Синистра… Постояли мы там немного, да и вышли вон. Потом, где-то через месяц, Министерство решило могилу твою символическую установить, траурный митинг провести… Кстати, народу было на церемонии — не протолкнуться… А мы после этого в Хогвартс вернулись и поминки по тебе устроили вместе со студентами, которые в восстановлении замка участвовали. Такие слова о тебе говорили… Ты бы в жизни не поверил. Не знаю, веришь ты, или нет, но нам было от самих себя очень тошно, когда мы поняли, что на самом деле ты делал и почему. Про всех волшебников Британии не скажу, но те, кто были здесь тогда, на твоих поминках, они по-настоящему о тебе горевали.

Ты говоришь, мы рады были, что в глаза тебе смотреть не пришлось? Я не знаю, как все, но лично я бы предпочла сто раз у тебя прощения попросить, и чтобы ты меня в ответ сто раз матом обложил, чем оставаться наедине со своей виной и вспоминать, вспоминать, вспоминать... Как всё держалось на твоих плечах, а мы, идиоты, травили тебя, а потом хвастались друг другу, кто как тебе нагадил! Я всё удивлялась, почему Филиус с Помоной от этого уклонялись. Он мне только через год признался, что они тогда догадались. Если бы он сразу мне об этом сказал, я бы прибила их обоих на месте за то, что они молча смотрели, как я над тобой издеваюсь и горжусь собой…

Северус во все глаза смотрел на старую волшебницу. Такого услышать он явно не ожидал. Всё-таки, Поттер — это особый случай, Гермиона — тем более, но суровая и несгибаемая МакГонаголл? И, по её словам, другие коллеги тоже... Максимум, на что он с ними рассчитывал, это на то, что ему придётся выслушать что-то вроде «Мы, конечно, ошибались, но ты сам виноват, хорошо притворялся», после чего все дружно сделают вид, что ничего такого вообще не было. А сейчас, услышав всё это, он был по-настоящему тронут и слегка растерян. Стараясь говорить как можно мягче, он произнёс:

— Не надо, Минерва. Не вини себя... уж настолько. Я просил их молчать. По плану Альбуса никто не должен был догадаться, иначе вы стали бы смотреть на меня с сочувствием, а Кэрроу что-то бы заподозрили. А так — всё было идеально.

— Альбуса я первое время, вообще готова была откопать, оживить и своими руками задушить…

— Не ты одна… — горько усмехнулся Снейп. — Но исправить уже ничего нельзя, «ситуация такова, какова она есть, и больше никаковА».

Помолчав какое-то время, Снейп разлил остатки виски по бокалам:

— Ладно, Минерва, что уж теперь. Не знаю, как ты, а я уже года два, как на вас не злюсь. Почему я не хотел никого видеть, ты и так понимаешь. Ты, наверное, хочешь знать, почему я так и не признался потом, что я жив? Я думаю, хорошо бы сейчас сюда позвать всех остальных. Хочу объясниться сразу, зачем оттягивать?

— У тебя есть объяснение?

— Представь себе.

Минерва невесело усмехнулась:

— Ну, ладно. И кого ты хочешь видеть?

— Всех, кто работал тогда. Флитвика, Спраут, Синистру, Хуч, Слагхорна… Хагрида. Хочешь, Треллони позови. Я никого не забыл?

Директриса вдруг хитро блеснула глазами:

— А у нас тут твой самый любимый ученик ассистентом работает, года через три профессором станет. Помнишь, кого ты любил из того выпуска больше, чем Гарри Поттера?

— Судя по твоему тону, любимый он был в кавычках… Неужели Лонгботтом? О, нет…. Только не говори, что он зельеварением занимается, этого я не переживу.

Насладившись выражением лица Снейпа, МакГоннаголл, с сожалением пояснила:

— "Ладно, расслабься", как говорит молодёжь. Гербологией он занимается. Помона думает через несколько лет на отдых уйти, замену, вот, себе готовит. Так позвать его?

Снейп хмыкнул, но кивнул.

Минерва достала свою волшебную палочку, вызвала патронус, произнесла «Срочно в мой кабинет», и, сделав замысловатое движение, размножила свой патронус на копии, которые моментально исчезли, уносясь к адресатам. Снейп от неожиданности даже присвистнул:

— Ого! Я такого ещё не видел!

— Развиваемся, — усмехнулась Минерва.

— Кто придумал?

— Флитвик. Он, кстати, сегодня сначала сиял от радости, когда о тебе вести пришли. А потом что-то помрачнел. Наверное, тоже задумался, почему ты позволил ему переживать твою смерть. Ладно, остальные, но он-то верил тебе, почему ты ему не сказал?

— Я же сказал: объясню, когда все соберутся. Как говориться, чтоб два раза не вставать.

— Ну-ну. Я думаю, минут через пятнадцать все будут тут.

— Ты не против, если я в свои бывшие комнаты зайду?

— Конечно, они ж твои. Только… — Минерва как будто смутилась. — У тебя там были какие-то консервы и печенье в коробках, и запасы сигарет, несколько блоков, так их… уже нет. Консервы с галетами мы как раз на поминках твоих и подъели. Плохо с деньгами было тогда. А сигареты молодежь разобрала.

— Хм. Ну, что, молодцы, чего добру пропадать... А чем поминали-то? Я же тогда спиртного в комнатах ни капли не держал.

— А вот выпивка после битвы откуда-то в замке всё время бралась. Ты не поверишь, тут первое время почти каждый вечер пили, чтобы хоть на несколько часов отключиться и заснуть.

— Ну, почему не поверю? Верю. А вещи мои куда дели?

— Книги в библиотеку нашу передали, а мантии твои отдали в музей.

— Куда?!! — чуть не поперхнулся Снейп.

— А как ты как думал? В Хогвартсе есть небольшой музей героев войны. И на Косой аллее тоже. Фигуры главных героев, мы заказали маггловским мастерам, которые для музея мадам Тюссо работают, потом с помощью магии сделали их подвижными. И ты там есть, разумеется. В своём фирменном наряде, эффектный такой! Сходи, посмотри, тебе понравится.

— Ну, вы даёте! — в кои веки Северус не знал, что и сказать. Это было и трогательно, и как-то слишком пафосно. А ещё смешно. Он представил себе своего воскового двойника, рассекающего в его мантии по музею и периодически подкрадывающегося со спины к посетителям и рявкающего: «Двадцать баллов с Гриффиндора!», и еле удержался, чтобы не фыркнуть.

— Минерва, мы с тобой за час на двоих полулитровую бутылку виски выпили? И практически не закусывали. Неплохо…

— Зато поговорили. Ты как?

— В норме. Ладно, пока все собираются, я выйду на балкон, подышу там свежим воздухом через сигаретку.

— Да перестань… Открой тут окно, чего бегать взад-вперёд? Я не сахарная, не растаю.

— Спасибо, я лучше выйду, заодно с мыслями соберусь. Позови меня, когда все придут. Кстати, ты Помфри позвала? Мало ли, что.

— Обижаешь…

Снейп вышел, а пожилая волшебница взмахом палочки расставила стулья в ожидании остальных. Да, тяжёлый разговор… А впереди ещё встреча с коллегами, которые пока ещё ничего не знают.

Перед уходом Северус выставил на стол и увеличил ещё восемь припасённых бутылок, а в остальном положился на нынешнюю хозяйку кабинета. Пока он отсутствовал, она призвала из шкафчика семь одинаковых бокалов и большую кружку для Хагрида, а также попросила эльфов принести побольше еды. Ей хотелось, чтобы первая встреча коллектива с Северусом прошла мирно, и при необходимости она была готова пожертвовать из своих запасов пару-тройку бутылок хорошего виски. Всё-таки, не каждый день снейпы воскресают.

Потом она села на своё место у стола и незаметно погрузилась в воспоминания.

1) Когда Гарри добровольно пошёл к Волдеморту, чтобы принять смерть от его руки ради спасения всех остальных, сработал тот же принцип "магии жертвы", который в своё время защитил самого Гарри в результате самопожертвования Лили. Поэтому, когда Волдеморт с Пожирателями и «мёртвым» Гарри вернулись в Хогвартс и началась вторая часть битвы, Волдеморт не мог никого убить. Гарри это подробно объяснил, когда они с Волдемортом разговаривали перед их последней дуэлью

Вернуться к тексту

Минерва села в кресло и погрузилась в воспоминания.

* * *

До самого начала решающего поединка Гарри Поттера и Тёмного Лорда в картине мира Минервы МакГонагалл (да и всех защитников замка) всё было просто и ясно:

Дамблдор — это Добро и Свет, Великий Человек, "на Правое Дело он поднял волшебные народы, тра-та-та, та-та-та он нас вдохновил". Навсегда сохраним о нём светлую память.

Волдеморт — это Зло и Тьма. Таким вырос, ну что ж, бывает. Уничтожим или умрём.

Сторонники Волдеморта — разные бывают. Если победим, разберёмся с каждым индивидуально (ведь одно дело Беллатриса, а другое — Стен Шампайк).

И, собственно, Снейп… При мысли о нём от ненависти темнело в глазах… Просто убить его казалось слишком мало, его хотелось собственноручно разорвать на части, а то, что останется, скормить собакам. Жаль, что «светлой стороне» так действовать не полагается, но можно же хоть помечтать…

Когда Гарри Поттер бросил в лицо Тёмному Лорду сенсационную правду о его якобы самом верном слуге, присутствующие были слишком заняты ожиданием исхода поединка, и были не в том состоянии, чтобы воспринять эти слова всерьёз. Впустить в свою голову ТАКУЮ правду в тот момент было невозможно, и многие вообще решили, что Гарри просто хотел подразнить и разозлить безносого маньяка.

ЭТО просто не могло быть правдой. Снейп — верный и стойкий сторонник Дамблдора? Убил своего директора по его же просьбе? Да ещё любовь какая-то великая… Конечно, Гарри пошутил. Ну, то есть, в тот момент было не до шуток, просто он применил такой коварный приём, чтобы сбить с Волдеморта спесь, и чтобы заставить его нервничать, вот и всё. Если Гарри победит, они расспросят его. Потом. А если победит Том Риддл, всё это уже будет неважно.

После поражения Тёмного Лорда начался пир и всеобщая эйфория, а последующие несколько дней обитатели Хогвартса были слишком заняты, чтобы всерьёз размышлять о загадочной сущности бывшего директора. Похороны, раненые, визиты авроров, разборы завалов, ремонт всего, что ремонту подлежало, восстановление защиты замка (мало ли, кому из непойманных Пожирателей что в голову взбредёт?). К вечеру все с трудом добирались до своих спальных мест и падали без сил. Если не считать дня похорон, всем было не до сантиментов, да и вообще не до разговоров. Если у кого время от времени и мелькала мысль «Надо бы всё-таки спросить Гарри, что он имел в виду», то тут же, снабженная биркой «подумаю об этом завтра» благополучно забывалась.

Через неделю самые неотложные дела были переделаны, и оставалось всего-то навсего восстановить весь замок. Но для этого нужно было финансирование, а для него, в свою очередь, решать вопросы о новом попечительском совете, о новом директоре и т.д. И только потом можно было приступать к серьёзным восстановительным работам.

В те дни большинство волшебников разъехались по домам, и в замке оставались только профессора и те студенты-старшекурсники, которым некуда было идти, или те, которым не хотелось возвращаться домой. После всего пережитого многие чувствовали себя слишком потерянными и неприкаянными, и инстинктивно боялись друг с другом расстаться. Под предлогом «что-то же можно сделать и без денег», они находили себе посильную работу: Невилл, Луна и иногда Джинни помогали Помоне Спраут восстанавливать теплицы, а остальные старались найти и починить всё, что возможно было исправить с помощью магии. Работы хватало, с едой было напряжённо — идеальные условия для того, чтобы не думать о посторонних вещах весь день, а вечером без сил проваливаться в сон. Так прошла ещё неделя.

А в середине мая грянул гром.

После того, как Гарри Поттер произнёс свою знаменитую пламенную речь в Визенгамоте в защиту Северуса Снейпа, отголоски сенсации долетали до Хогвартса, но без подробностей они не вызвали особого интереса. Из-за послевоенного хаоса газеты в первое время выходили нерегулярно, а уж доставлялись вообще из рук вон плохо. Поттер после суда возвращался в Хогвартс, пробыл пару дней, дежуря около постели Гермионы и практически ни с кем больше не общаясь. Потом мадам Помфри разрешила Гермионе покинуть больничную палату, и в тот же день Гарри исчез, оставив записку, чтобы его не искали.

И вот настал тот день, когда совы принесли, наконец, тот самый номер «Ежедневного пророка». На первой странице было краткое официальное заявление Кингсли Шеклболта о полном оправдании двойного агента, а потом на трёх страницах шла речь Поттера, описание воспоминаний Снейпа и комментарии ошарашенных зрителей.

Газета была одна на всех, поэтому как-то так получилось, что читать её вслух поручили Луне Лавгут. В абсолютной тишине девушка начала читать своим тихим и мелодичным голосом. Выбор чтеца оказался удачным: Луна смогла дочитать всё до конца. Кроме неё, пожалуй, не справился бы никто.

Что они все тогда испытали? Удивление? Какое там удивление… Их состояние напоминало шок от неожиданной встречи с несущимся навстречу паровозом.

Не хотели узнавать правду? А придётся... Вот вам правда, получите — распишитесь. А ещё — он мёртв. Не перед кем каяться. И ничего уже не меняет тот факт, что он сам согласился на это пойти …

В Большом Зале стояла тишина. Не такая, когда просто нет шума, а густая, тягучая, страшная. И лица были такие похожие. Белые, застывшие, опрокинутые. Только Хагрид и мисс Грейнджер сидели, закрыв руками лицо.

Секунды тянулись, все сидели неподвижно, не произнося ни звука. Потом Хагрид поднялся из-за стола и все посмотрели на него. Он тоже был бледен, и его густая борода была мокрой от слёз. Он обвёл глазами присутствующих и растерянно спросил:

— Как же так? Как_ мы_ будем_ с этим_ жить?

Никто не мог в ответ произнести ни слова. И вдруг раздался тихий и ровный голос Гермионы Грейнджер:

— А давайте мы спросим об этом. У Дамблдора.

Минерва посмотрела на девушку. После битвы она видела её всего несколько раз, и то мельком. Краем уха она слышала, что Гермионы был нервный срыв и она даже успела несколько раз попасть в больничное крыло, да и сейчас выглядела она очень плохо: какая-то тусклая, поникшая, раздавленная. В который уже раз у Минервы мелькнула мысль, что надо всё-таки найти время и попытаться поговорить с девушкой и понять, что с ней творится. Но сейчас Гермиона высказала, пожалуй, дельную мысль. Все вышли из ступора и направились к выходу из Большого Зала, а потом, постепенно ускоряясь, почти бегом промчались по коридорам и лестницам, стремясь поскорее попасть в директорский кабинет.

Горгулью на входе ещё не починили, и вся толпа ввалилась внутрь.

— Профессор Дамблдор! Альбус! Сэр! — на все лады раздавались обращённые к спящему на портрете директору взволнованные голоса.

Альбус вздрогнул и открыл глаза:

— Доброе утро, дорогие мои. Что так взволновало вас и привело ко мне в столь ранний час?

Все взгляды обратились к МакГонаголл, как бы предоставляя ей слово.

— Альбус, что это? Это правда? — тихо спросила Минерва, подняв перед портретом «Ежедневный пророк». — Ты действительно сам приказал Снейпу убить тебя, чтобы он смог стать директором и защищать школу?

Нарисованный директор закашлялся и отвёл глаза:

— Минерва… и вы, друзья мои! Я понимаю ваши чувства, вам пришлось… сильно попереживать. Но поймите, это был очень изящный… выход из ситуации. Кстати, все прекрасно справились с теми ролями, которые я им отвёл в своих планах. И мы же победили, Лорда Волдеморта больше нет, разве это не стоило некоторых… излишне эмоциональных переживаний?

— Излишне эмоциональных? Ты о чём, Альбус?

— Ну, вы же все считали, что я был бодр и полон сил, когда Северус убил меня. Конечно, вы были несколько… расстроены.

— Расстроены, значит?.. Нет, Альбус, это не называется «расстроены». Мы были просто раздавлены! Мерлин мой, а Снейп!.. Мы же все презирали его, ненавидели так, что в глазах темнело, и он во всём вот этом жил? А мы всё это против него творили… Да ты садист! Ты хоть подумал, как нам жить теперь, когда его больше нет, и нам даже «прости» сказать некому?!!

— О, прошу тебя, Минерва, не драматизируй так, — поморщился директор. — Ты же любишь шахматы? Значит, должна понять красоту комбинации. А я не садист, я просто гениальный стратег. А действия, просчитанные гением, они… имеют последствия. И потом, я не планировал, что вы это узнаете, я надеялся, что Северус унесёт это с собой в могилу, и вы не будете тратить силы на бесполезные сожаления. Пожалуй, это единственный момент, который не сработал по моему плану. Мне очень жаль, что так вышло, — чародей на портрете задумчиво поправил колокольчик в своей бороде. — Может, поэтому Северус и избегает здесь встреч со мной. Я, кажется, видел всех, кто погиб в битве за Хогвартс, кроме него. Видимо, ему самому неловко, и не хочется объяснять, почему он нарушил нашу договорённость.

— Неловко, говоришь… Или он больше видеть тебя не хочет?.. Альбус! — Минерва в ужасе всматривалась в такое знакомое лицо. — Ты, что… Ты хотел, чтобы он даже после смерти считался предателем? После всего, что он для тебя сделал?.. И для Победы… И для всех нас… За что ты его так?..

— Да не «за что», а «для чего»! Согласись, это было бы для всех лучше. У вас сейчас и так тяжёлое время, вам надо восстанавливать разрушенное, оплакивать погибших, думать о будущем, устанавливать новые правила жизни. Зачем вам сейчас ещё чувство вины? В чём вы вините себя? Вы же ничего не знали, а знали бы — так и действовали бы по-другому, значит, совесть ваша должна быть чиста. А теперь вы будете грызть себя за несуществующую вину, что совершенно напрасно, и даже вредно. Вот сейчас вы бы уже давно делом занимались, а не стояли бы тут, задавая ненужные вопросы. И всё равно вы со временем поймёте, что я был прав.

— Сэр, вы вообще не планировал обелить его имя? — очень тихо спросил стоявший в позади всех Невилл Лонгботтом.

— Я принял кое-какие меры, — нехотя признался портрет. — В случае нашей победы, через десять лет в Министерстве и в «Ежедневном пророке» появились бы доказательства его невиновности. К тому времени всё бы уже быльём поросло, никто бы не стал рвать на себе волосы от стыда вместо того, чтобы заниматься делами.

— Через десять лет, значит? Когда для большинства из нас это уже не имело бы особого значения. Зато сейчас бы мы не тратили силы на ерунду, типа мук совести и прочих сожалений. А если бы профессор Снейп выжил, то гнить бы ему в Азкабане? Таков был ваш план?

— Если бы он выжил и не догадался бы быстро сбежать, то увы, да. Но у Северуса было мало шансов на выживание, да я и не думаю, что он бы особенно к этому стремился. У него же была несчастная любовь, которая давно умерла, здесь после войны осталась прорва недоброжелателей с обеих сторон, так что умер — и… как говорят магглы, царствие ему небесное. А родственников у него не было, так что никто бы не страдал от того, что после него осталась бы такая память. Ради общего блага было бы лучше, если бы мой план сработал и здесь.

Невилл содрогнулся и лицо его на мгновение исказилось:

— Ясно. Спасибо, что объяснили. Прощайте, господин директор, — он развернулся и вышел вон. Студенты — Гермиона Грейнджер, Луна Лавгут, Симус Финиганн, Дин Томас, Рон Уизли и остальные — молча вышли следом за ним, не глядя на портрет.

Учителя тоже, бочком-бочком один за другим выходили следом, а Минерва продолжала стоять, пытаясь взять себя в руки и найти хоть какое-то оправдание тому, что услышала.

— Учись быть директором, Минерва, — мягко сказал портрет Альбуса. — Теперь ты понимаешь, почему я не хотел становиться министром магии? Политика — дело грязное, и такие комбинации пришлось бы разыгрывать много-много раз. Задвинув чувство справедливости, сострадания. Только сухой расчёт: «Было — Стало — Цена вопроса». Сейчас, после войны, в волшебном мире всё очень нестабильно, и ещё долго будет таким. Стоит ли рисковать таким хрупким равновесием ради посмертной репутации одного бездетного волшебника?

МакГонналалл кивнула и пошла к выходу из кабинета. У двери она обернулась:

— Прости, Альбус. Надеюсь, я никогда не доживу до того, чтобы согласиться с тобой.

В тот же день никому ничего не сказав, Хогвартс покинула Гермиона Грейнджер. Вечером к Минерве подошёл с докладом Рон Уизли и, как раз в этот момент, перед ними появился патронус от пьяного Поттера, объявивший, что Гермиона с ним на Гриммо, 12, и что они не хотят никого видеть.

* * *

Обитатели Хогвартса и без того были сильно подавлены, но, после прочтения статьи из «Пророка» и разговора с портретом Дамблдора, они почувствовали себя потерявшими важнейшую точку опоры. В один момент они лишились веры в Прекрасного-и-Мудрого-Наставника-и-Учителя, а, главное, в честных-справедливых-самих-себя. Спасибо, хоть Волдеморт не оказался Рыцарем Света. В результате они погрузились в какую-то коллективную депрессию. Они перестали следить за собой, вставали не раньше полудня, съедали безвкусный завтрак, потом слонялись по замку и лениво что-нибудь ремонтировали, в основном безо всякой системы, по принципу «кто что сам найдёт и захочет починить». А по вечерам… После ужина и до поздней ночи встретить в коридорах замка кого-то трезвого стало практически невозможно. Преподаватели в основном запирались у себя и напивались в одиночестве, не желая ни с кем делиться своими переживаниями. Студенты собирались небольшими группами, разговаривали, спорили, ссорились, дрались, обнимались, мирились и проливали слёзы друг у друга на плече. Какими путями тогда в замок попадало такое количество огневиски, Минерва так никогда и не узнала, но факт оставался фактом: студенты тоже пили. И много.

Пили за погибших, которые снились им в кошмарах каждую ночь.

За выживших, которым теперь непонятно, как жить дальше.

За Гарри, который, заперся в своём доме (почему-то вместе с Гермионой), и заявил, что будет жить, как ему вздумается, а, если захочет, то и вообще сдохнет. Сразу после Победы они бы ужасно удивились такому повороту, но теперь это никому не казалось странным. А ещё они понимали, что помочь Гарри ничем не могут.

Но, какие бы мысли не донимали тогдашних обитателей Хогвартса, ничто не могло сравниться с жутким коктейлем из злости, вины, стыда и отчаяния, которые накатывали на них, стоило им только подумать о Северусе Снейпе.

Минерва МакГоннагалл в этом безобразии не участвовала, но чувствовала себя не лучше. Сразу после завтрака она обходила замок, смотрела, что изменилось со вчерашнего дня, отдавала парочку формальных распоряжений, иногда сама приводила в порядок какое-нибудь учебное пособие или небольшое повреждение в каком-нибудь классе, а потом запиралась в своих апартаментах, писала по нескольку писем в различные департаменты Министерства, иногда вела переговоры по каминной связи. По вечерам она или неподвижно сидела, глядя в одну точку и предаваясь своим мыслям, или покидала замок и перемещалась куда-нибудь в безлюдный уголок Шотландии, чтобы бездумно бродить там до самой темноты. Поздно ночью она возвращалась в спальню, выпивала пару стаканов виски или порцию зелья Сна-без-сновидений, и только после этого ей удавалось хоть ненадолго погрузиться в сон.

В конце концов она решила, что так жить нельзя и надо что-то делать, пока все восстановители Хогвартса не превратились в депрессивную команду алкоголиков.

Очередным субботним утром она обвела взглядом всех собравшихся на завтрак.

— Дорогие коллеги и студенты! Прошу каждого из вас после завтрака не покидать Большой Зал. Когда все будут готовы, я сделаю объявление. Кстати, настоятельно рекомендую каждому завершить свой завтрак одной-двумя чашками крепкого кофе.

Двадцать пар глаз различной степени мутности уставились на директрису, которая твёрдо сжала губы и невозмутимо приступила к завтраку. Через полчаса все выглядели гораздо лучше и были готовы воспринимать информацию. Минерва поднялась на возвышение, дождалась тишины и начала свою речь:

— Итак, уважаемые коллеги, у меня для вас три новости.

Во-первых, наше Министерство решило увековечить память нашего погибшего директора Северуса Снейпа и установить ему памятник над символической могилой в Хогсмиде на специальном участке кладбища. Церемония открытия будет сегодня в полдень. У нас есть достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и прибыть на место.

Во-вторых, я предлагаю сегодня же, после церемонии, устроить, наконец, нормальные поминки, где каждый, кто захочет, может что-нибудь сказать в память о профессоре. Все вы знаете, что у нас сейчас трудности с финансированием, поэтому всё спиртное приносим с собой, хлеб и овощи возьмём на нашей кухне, а в качестве мяса будут маггловские консервы из кабинета директора. Я думаю, он бы не обиделся.

И последнее. Сегодня можете сидеть на поминках, кто сколько пожелает, но с завтрашнего дня и до конца восстановительных работ в Хогвартсе будет действовать сухой закон. Я всё понимаю: и что вы чувствуете, и что вы думаете, и как вам тяжело, уж поверьте мне, я тоже человек. Но. Я против установления традиций ежевечернего пьянства среди педагогов и студентов. Если Министерство в ближайшее время выделит нам средства, мы закончим ремонт и примем учеников первого сентября. И я не могу взять на себя ответственность принимать учеников в школе, где постоянно пьют и учителя и старшекурсники. Поэтому, с завтрашнего дня устанавливается следующий порядок: с воскресенья до вечера пятницы никто спиртное не пьёт. Совсем. Пятница после работы и вся суббота — целиком в вашем распоряжении, хотите — идите в Хогсмит, хотите — идите, куда хотите, но чтобы в замке никто не пил. В воскресенье можно отдыхать как угодно, но не пить, независимо от того, где вы находитесь, а вечером все должны возвращаться в Хогвартс. Если кто нарушает эти правила, он уходит. Кстати, я умею определять, что пил, а кто нет, мне не нужно для этого каждого лично обнюхивать, поэтому не пытайтесь меня обмануть. Если кому-то мои условия кажутся неприемлемыми, я никого насильно не держу. Если со мной не согласны все или большинство, я готова сложить с себя полномочия, и пускай Министерство ищет другого директора, я не держусь любой ценой за своё место. У меня всё.

Профессора и ученики стояли тихо, не глядя друг на друга. Первым отреагировал, как ни странно, Хагрид:

— Я согласен с директором МакГоннагалл. Пора уже заканчивать. Мёртвым от этого всего ни жарко, ни холодно, а мы, если хотим, чтобы дети здесь снова учились, должны себя в руки взять.

После этого все разом заговорили и, к удивлению Минервы, в итоге выразили своё полное согласие.

— Ну, что же, я рада это слышать, — сказала она. — А сейчас предлагаю разойтись по своим комнатам, привести себя в порядок и отправиться на церемонию.

(Автор долго колебался, нужна ли эта глава вообще, или для повествование достаточно и предыдущей, но, в конце концов решено было пометить эту главу как дополнительную, но необязательную)

Людей пришло на удивление много. Пришли выжившие члены Ордена Феникса, представители Гильдии Зельеваров, выпускники Слизерина прошлых лет, учителя, ученики Хогвартса вместе с родителями, половина жителей Хогсмида, и просто те, кто прочитал объявление в "Пророке" и захотел прийти. Из Золотого Трио присутствовал только Рональд Уизли: Гермиона и Гарри по понятным причинам извещения получить не могли и на мероприятие не пришли. Последними пожаловали представители Министерства во главе с Кингсли Шеклболтом, который должен был открывать траурный митинг. Минерва отметила, что, когда министр магии осмотрелся и увидел, сколько человек пришло почтить память профессора Снейпа, на его лице мелькнуло какое-то странное выражение смущения и паники, но задуматься о том, что это могло бы означать, она не успела: он быстро взял себя в руки и начал произносить заготовленную речь.

Кингсли произнёс то, что принято говорить в таких случаях о погибших героях войны, отметил важную роль, которую в ходе войны сыграл двойной агент, и закончил свою речь так:

— Роль Северуса Снейпа во второй магической войне не исчерпывалась шпионажем и защитой учеников Хогвартса. Все мы знаем, что Северус Снейп шестнадцать лет был деканом факультета Слизерин, который считался главным источником для пополнения рядов сторонников Тома Риддла. Так вот, во время подготовки к судебному заседанию по поводу деятельности профессора Снейпа аналитический отдел Министерства обнаружил странную вещь: после возрождения Волдеморта к нему присоединилось всего лишь десять процентов воспитанников профессора Снейпа, и то половину из них вынудили к этому шантажом. А вот во время Первой Магической войны слизеринцы мужского пола присоединялись к нему практически в полном составе сразу после выпускного бала. Такой результат не может быть случайным. Получается, что на посту декана Северус Снейп, не имея возможности прямо отговаривать своих подопечных от вступления в ряды Пожирателей смерти, проводил какую-то ювелирную воспитательную работу.

Подводя итог, я хочу сказать, что Волшебному миру Британии просто несказанно повезло, что такой Волшебник, как он, был на нашей стороне.

Учитывая огромные заслуги Северуса Снейпа в Победе над Томом Риддлом и его приспешниками, Министерство магии постановило наградить его посмертно Орденом Мерлина Первой степени.

Когда министр магии закончил свою речь, с памятника сняли скрывающие чары и все увидели гранитную стелу из чёрного мрамора, на которой золотыми буквами были выбиты имя, фамилия и даты жизни. Учитывая то, что воспоминания Снейпа стали всеобщим достоянием, было бы странно, если бы организаторы похорон возложили какие-нибудь другие цветы, кроме лилий. Четыре зачарованных алых цветка лежали у подножия чёрного обелиска.

Погода была пасмурная, тучи нависали очень низко и буквально давили на плечи, но дождь так и не пролился. Было как-то непривычно темно для середины летнего дня. И очень тихо.

Волшебники начали по очереди подходить к могиле и прощаться. Горка цветов росла и росла, и в конце концов совершенно скрыла под собой и могилу, и стелу с именем самого противоречивого и загадочного героя войны.

Через час всё было кончено, и по сигналу все подняли вверх волшебные палочки и тихо скомандовали «Люмос». Благодаря нависшим тучам, почти поглотившим дневной свет, море огоньков было заметно со всех сторон.

* * *

К четырём часам пополудни все обитатели Хогвартса уже вернулись в замок и с помощью домовиков накрыли во дворе поминальный стол.

На правах директора первой взяла слово Минерва.

— Сегодня мы собрались, чтобы сказать последнее «Прости» нашему погибшему директору. Для некоторых из нас он был коллегой, для остальных — учителем. И все мы знаем уже, какую роль он сыграл в прошедшей войне. Нам не дано знать, слышат нас умершие, когда мы к ним обращаемся, или нет, но мне очень хотелось бы думать, что слышат. Поэтому мне будет проще говорить так, как если бы сейчас я обращалась лично к нему .

Она прочистила горло и заговорила снова:

— Северус! Наконец мы все дозрели до того, чтобы хоть как-то попрощаться с тобой.

Я не стану говорить про то, что происходило в последний год. Это не только очень тяжело, но и уже бессмысленно. Всё, что лежит теперь на моей совести, останется со мной до конца моих дней.

Но сейчас я хочу рассказать о тебе, как о коллеге.

До смерти Альбуса Дамблдора мы проработали с тобой шестнадцать лет, и, скажу честно, сработаться с тобой было нелегко. Но потом, когда я поняла, насколько ты профессионален и надёжен, мириться с твоим характером стало гораздо легче.

Поначалу я не понимала, почему Альбус вообще решил, что ты можешь работать учителем. Студенты всех факультетов, кроме твоего, недолюбливали тебя, а мои гриффиндорцы — так просто ненавидели. Единственное достоинство, которое все за тобой признавали — это то, что предмет свой ты знал. Первый год на тебя постоянно жаловались родители, потрясая письмами своих детей, а Альбус только загадочно улыбался и никак не реагировал. А в конце учебного года вдруг оказалось, что даже самые ленивые и слабые твои студенты получили вполне приличные баллы на экзаменах, и после этого жалобы родителей сразу прекратились. Студенты, которых ты потом отбирал и учил на старших курсах, прекрасно сдавали ТРИТОНы и потом продолжали учёбу там, где хотели. А ещё я точно знаю, что любой студент, проучившийся у тебя пять лет, без проблем может сварить себе простое лечебное зелье, и бывали случаи, когда это спасало кому-то жизнь.

Но ещё важнее, я считаю, было то, что ты был деканом Слизерина.

Все мы знаем, что это очень непростой факультет.

Ты всегда стоял горой за своих подопечных, никогда их публично не наказывать и не ругал, и на других факультетах этому ужасно возмущались. Скажу честно, мы тоже. Но постепенно мы начали понимать, что если бы ты действительно им во всём потакал, они бы считали тебя слабаком и ни во что бы тебя не ставили, тем более в самом начале, когда тебе было всего двадцать два года, и среди твоих студентов было много детей сторонников Тёмного Лорда, а также просто детей из чистокровных и богатых семей. Но, несмотря на то, что ты был молодой небогатый полукровка без роду — без племени, твои студенты очень быстро тебя зауважали. Ты добился от них дисциплины и высокой успеваемости, твой факультет выигрывал кубок школы семь лет подряд. Как двадцатидвухлетний парень без опыта сумел так быстро справиться с целым факультетом таких сложных детей, я не понимаю до сих пор, но эту тайну ты унёс с собой.

Но это ещё не всё.

Когда ты пришёл в Хогвартс, время было очень сложное: только что закончилась Первая магическая война, и отношение к твоему факультету среди остальных студентов поначалу было таким, что слизеринцы боялись поодиночке ходить по замку. Но ты сумел своих студентов сплотить, научить не давать себя в обиду и при этом держать себя в руках, не провоцировать конфликты, защищать друг друга и сосредоточиться на учёбе.

Северус! Ты был удивительным и странным человеком. Ты умудрялся совершать добрые дела таким образом, что для того, чтобы понять, что ты поступил хорошо, нужно было очень серьёзно подумать. А в то, что ты поступал плохо, верилось легко и с удовольствием.

Чего стоит тот случай, когда ты вызвался судить матч по квиддичу на первом курсе обучения Гарри Поттера. Ведь все видели, как на предыдущем матче мальчик чуть не погиб, но никто, НИКТО не подумал, что ты сел на метлу для того, чтобы просто быть ближе к Гарри и защитить его. Ладно студенты, но мы-то, твои коллеги, знавшие тебя уже не один год! Мы ни разу не усомнились в том, что ты просто хотел засудить гриффиндорскую команду. Мы перемывали тебе кости и шипели тебе вслед не хуже Василиска, пока Альбус уже в конце учебного года не рассказал нам правду. Жаль, что это ничему нас не научило.

В общем, Северус, забыть тебя никому из нас не грозит. Спасибо тебе за всё. И прости нас за всё, если сможешь. Покойся с миром.

Минерва отпила несколько глотков из своего кубка, обвела глазами всех сидящих за столом и добавила:

— Кто хочет что-то сказать, говорите сейчас.

Сначала все молчали, но постепенно, как это обычно и бывает на поминках, гости расслабились и разговорились.

Говорили про год директорства Снейпа, вспоминали, как он жёстко требовал, чтобы всех провинившихся студентов доставляли к нему, и чтобы он сам определял им наказание. Другое дело, что Кэрроу часто нарушали этот приказ, и тогда провинившимся приходилось несладко, но те, кого наказывал лично Снейп, в итоге отделывались ушатом ругани на голову и отработками или у Филча (которому он запретил физические наказания), или у Хагрида, или в больничном крыле. Особо отличившихся Снейп сажал в карцер, «по ошибке» закрывая туда доступ для парочки садистов-Кэрроу, зато оставляя доступ для друзей, которые приносили задержанным воду и еду. И все считали, что им просто ужасно повезло, что Снейп-то, оказывается, недотёпа и склерозник, раз такие глупые ошибки совершает и не догадывается, что мадам Помфри или Хагрид не станут мучить детей. В общем, думали они всё, что угодно, кроме правды, которая лежала у них под носом. И по очереди устраивали мелкие диверсии и радостно потирали руки при мысли, что «этот гад» каждую ночь вынужден мчаться на очередное ЧП и наверняка почти не спит.

Сибилла Трелони сделала попытку затронуть менее болезненную тему и спросила, зачем профессор хранил у себя в комнате маггловские консервы: неужели ему, такому худому, не хватало трёхразового питания в Большом зале. Но привело это только к тому, что внезапно они вспомнили, что Снейп за общим столом практически ничего ел, а только размазывал еду по тарелке, изредка подносил ко рту ложку или вилку, кривил губы и старался незаметно положить еду обратно. И вдруг они поняли: а ведь эльфы-домовики ненавидели убийцу Дамблдора не меньше волшебников. Эльфы не могли отравить директора Хогвартса, но наверняка постоянно подсыпали ему в еду и в питьё всякую гадость, и тоже очень гордились своим вкладом в борьбу со вселенским злом в его лице.

А ведь он в это время контролировал все школьные дела, отчитывался перед министерством, в любую секунду мог быть призван к Лорду. А ещё, на минуточку, следил за передвижениями Золотого трио, чтобы, если что, попытаться им помочь. И постоянно терпел всеобщую ненависть, и делал всё, чтобы их, дураков самоуверенных, уберечь от беды. И при этом не мог ни выспаться, ни нормально поесть. Один Мерлин знает, как он только тогда ни разу не сорвался и не переубивал их всех.

В какой-то момент слово неожиданно взял Невилл Лонгботтом.

— Профессор! Я тоже не стану сотрясать воздух рассказами, как сильно я сожалею о том времени, когда мы принимали вас за предателя. Будь вы сейчас с нами, вы бы, наверное, и слушать не стали эти оправдания.

Но я хочу сказать вот о чём: чем больше проходит времени с тех пор, как мы всё узнали, тем яснее становится, насколько мы вам обязаны. Дело не только в победе над Волдемортом. Для того, чтобы его победить, как выяснилось, достаточно было, чтобы Гарри уничтожил все крестражи и потом добровольно принёс себя в жертву. И для победы над Волдемортом было без разницы, все ли студенты доживут до победы, или только половина. Вы могли пустить всё на самотёк, и тогда самых активных из нас точно бы уничтожили или покалечили. Вы могли рассадить членов ОД по карцерам и не выпускать несколько месяцев, чтобы они не путались у вас под ногами. Могли заменить преподавателей на более удобных. Но вы, рискуя быть раскрытым, прикрывали нас, позволяли нашему подполью существовать, позволяли нам научиться не попадаться, а также научиться взаимодействовать и выручать друг друга в почти боевых условиях. И только благодаря вам до самой битвы мы все были живы, относительно здоровы, и хоть как-то подготовлены.

А ещё, профессор, я хочу сказать вот что. Когда вы вели у нас зелья, я вас ужасно боялся и ужасно раздражал. И только недавно я понял, что вам было бы намного проще, если бы вы просто махнули на меня рукой, отсадили в конец класса и заставили бы тупо писать конспекты. Или посадили бы к кому-нибудь в пару и запретили бы мне вообще к чему-нибудь прикасаться. Доложили бы директору, у меня руки не оттуда растут, и что я по два котла взрываю в месяц, и могу этим покалечить Самого Гарри Поттера. Скорее всего, директор бы согласился отстранить меня от занятий, ведь я один у вас взорвал и расплавил у вас больше котлов, чем все остальные ученики с нашего курса. Даже Крэбб и Гойл в первые годы делали меньше ошибок. Я тогда думал, что вам просто нравится издеваться надо мной. И только потом я понял, что по-настоящему издеваются не так, а вы просто злились на мою несобранность, и хотели заставить меня включаться в работу и начать думать. Вы не желали мне зла, вы хотели хоть чему-то меня научить.

Кстати, недавно я, наконец, понял, что вы не собирались травить мою жабу. Вы хотели, чтобы я, хотя бы ради своего питомца, взял себя в руки и приготовил годное зелье, хотя бы и с подсказками Гермионы Грейнджер. Вы же не могли не видеть, как она подсказывала мне всю дорогу? Конечно, не могли, ведь вы всегда всё замечали. Если бы вы были тем, за кого я вас принимал, вы бы отсадили её подальше, и я бы то зелье точно запорол. Кстати, после того случая, я стал лучше справляться с собой на ваших уроках. Я говорил себе: «Представь, что это ради Тревора». В итоге, зельеваром мне, конечно, не быть, но несложные зелья я сварить могу. И СОВ по зельям я сдал.

В общем, профессор, я много натерпелся от вас в первые годы, но я не держу на вас зла за это. И простите меня за всё плохое, что я вам сделал и сказал за последний год, мне ОЧЕНЬ жаль, что так всё вышло. Покойтесь с миром.

Речь Рона Уизли была короткой:

— Не думал я, что когда-нибудь это скажу. В конце концов то, что вы, профессор, согласились эту роль играть, это было ваше решение, и я полагаю, вы знали, на что шли. И мы с вами совершенно искренне не любили друг друга, пока вы нас учили. Но я никогда и представить не мог, что ваша история так подействует даже на меня. Хотя, я-то что, я переживу, а вот Гарри… Ему и так было тяжело после того, как всё закончилось. Он слишком добрый и совестливый. Он даже Волдеморта пожалел и предупредил, практически на пальцах ему объяснил, кто настоящий хозяин Бузинной палочки, и дал ему шанс передумать и выжить. Представляете теперь, как на него повлияла вся правда о вас, и ваша смерть? Если коротко — это его просто подкосило.

Его убивает то, что он несправедливо относился к вам. Я говорил ему, что Вы сами постарались, чтобы так было, но ему почему-то от этого не легче. Уже в первые дни после победы я видел, что ему становится всё хуже и хуже с каждым днём, а сейчас я не знаю, выкарабкается ли он вообще: он закрыл доступ в свой дом, и я не могу ему помочь. Мне не хочется вас просить о чём-то, я понимаю, что я тоже относился к вам несправедливо, но… Вдруг вы слышите меня сейчас… Вы бы хоть приснились ему разок, а, Профессор? Сказали бы ему пару слов… Ну, правда, не для того же вы его столько лет вытаскивали из передряг, чтобы он потом вот так вот взял и загнулся? Если можете, дайте Гарри волшебного пинка в последний раз. А потом уже того… покойтесь с миром.

Последней встала Луна Лавгуд, извинилась, сказала, что речь у неё не готова, но она может прочитать стихи, которые как-то сами пришли ей в голову сегодня на кладбище, наверное, их нашептали её мозгошмыги.

⁽¹⁾

Когда голос Луны умолк, повисла тишина: все более или менее успешно пытались справиться с собой. В конце концов профессор Флитвик сказал: «Ну, что ж, поднимем палочки вверх».

Все встали, вскинули руки и прошептали «Люмос». Солнце давно село и ничто не рассеивало свет волшебных огоньков.

Свет на конце палочек погас, но огоньки замелькали снова: молодёжь успела разобрать сигареты, которые вместе с запасами еды были вынесены из комнат Снейпа.

В понедельник из Министерства пришло сообщение: все вопросы улажены, открыто финансирование восстановительных работ и в Хогвартс направляется несколько магических строительных бригад. Все участники поминок тоже вышли на работу. Тихие, сосредоточенные и абсолютно трезвые. В истории Хогвартса начался новый этап.

* * *

Постепенно в кабинет директора начали собираться учителя, и Минерве пришлось закончить с воспоминаниями и вернуться к реальности.

1) Здесь идеально подходит стихотворение "Эпитафия Северусу Снейпу", автор Мария Лин, https://stihi.ru/2014/06/04/2655

Вернуться к тексту

Постепенно в кабинет директора начали собираться учителя, и Минерве пришлось закончить с воспоминаниями и вернуться к реальности. Она жестом предложила всем рассаживаться. Вошедшие бросали удивлённые взгляды на директорский стол, заставленный батареей бутылок и блюдами с закусками. Убедившись, что пришли все, Минерва, ни на кого не глядя, резко взмахнула волшебной палочкой. С одной из бутылок скотча слетела пробка и уровень жидкости в ней значительно уменьшился, а пустые бокалы наполнились на пару дюймов.

— Значит так, коллеги, — начала она. — Для начала, сейчас каждый берёт свой бокал и залпом пьёт всё содержимое. Это приказ. А потом я вам сообщу некую новость.

Все недоумённо переглянулись.

— Ты серьёзно? — выразила общее недоумение мадам Хуч. — Не то, чтобы мы против неожиданной выпивки, но всё же…

— Роланда, не спорь, — поморщилась директриса. — Я так когда-нибудь собрание открывала?

— Нет, но…

— Значит, на то есть причина. И не надо так на меня смотреть, всё равно пока не выпьете ничего не скажу. Считайте, что это успокоительное.

— Хм. Ну, раз так, скажи тост, что ли.

— Тост? Ладно. За то, чтоб ни у кого не случился инфаркт-микардо-вот-такой-рубец. Помфри, дорогая моя, у тебя аптечка первой помощи с собой?

— О, Мерлин! Всё так плохо? К нам едет ревизор? Волдеморт воскрес? Хогвартс закрывают?

— Да пейте уже! — не выдержал Флитвик. — Не тяните время, всё равно мы Минерву не переупрямим.

Тогда все перестали спорить, приняли свою противоинфарктную дозу и уставились на начальницу:

— Ну и?

— Один момент, — Минерва взмахнула палочкой, прошептав заклинание, и сказала появившейся серебристой кошке. — Все собрались, заходи.

Патронус исчез, прошла минута, наверху открылась дверь, и из директорских апартаментов по винтовой лестнице начал медленно спускаться загорелый короткостриженый брюнет в маггловских джинсах и кожаной куртке. С орлиным носом. И чёрными глазами. Секунд пять ушло на то, чтобы уяснить, что это именно тот, про кого они подумали, а потом… Филиус и Минерва сидели неподвижно, а остальные ахнули, вскрикнули, пискнули и вскочили на ноги, хватаясь за палочки и пятясь к выходу.

— Стоять! — строго скомандовала директриса.

Все замерли. Тишину нарушало только свистящее дыхание Хагрида и жалобное поскуливание Сибиллы Трелони.

Снейп сделал пару шагов по направлению к нежно любимым коллегам, слегка развёл руки, как бы раскрывая объятия, и ухмыльнулся:

— Ну, милые мои, здра-а-а-вствуйте!

* * *

Среди обычных людей, в подобной ситуации принято сообщить новость с заботливым лицом и вводными словами «Вы только не волнуйтесь, вот лучше присядьте сюда, кстати, вы что любите принимать во время сердечного приступа?». При такой подготовке есть шанс, что слушателя кондрашка хватит ДО того, как новость ему, наконец, сообщат. Зато рассказчик всегда сможет сказать, что он уж-ж-жасно огорчён результатом, и он очень-очень старался это предотвратить, сделал всё, что мог, но увы.

Но маги, пережившие войну и послевоенные времена, предпочитали новости такого масштаба сообщать без лишних экивоков. В крайнем случае, потом можно будет подлечить, ежели что. Алкоголь, влитый в организм по приказу директрисы, задачу свою выполнил: в первые секунды с сердечным приступом никто не рухнул . Минерва крутанула палочкой и стаканы снова наполнились спасительной жидкостью. Северус хмуро глянул на собравшихся и буркнул:

— Да я это, я! Не инфернал. Сядьте уже.

Никто не пошевелился. Снейп закатил глаза и вздохнул:

— Лонгботтом!

— А? — чуть не подпрыгнул Невилл.

— Давно хотел вас спросить. В тот год, когда я был здесь директором, и когда вы прислали мне бутылку эльфийского вина с запиской «Директору Хогвартса от Министерства магии в подарок на Рождество», вы действительно думали, что я на это куплюсь и вам удастся меня отравить?

Будущий профессор гербологии залился краской:

— Ну… это… мы надеялись, что вам не придёт в голову, что мы на такое сподобимся.

— Особенно разумно было думать, что я не узнаю ваш почерк, после того, как вы все стены в коридорах расписали «комплиментами» в мой адрес. Вам напомнить, что вы писали?

Невилл нервно пожал плечами. Ему было неловко, но он явно успокоился и больше не таращился на Снейпа, как на пришельца, чего нельзя было сказать об остальных. Тогда он мрачно обвёл их взглядом, и произнёс свистящим шёпотом, от которого студенты покрывались холодным потом:

— Ну что, каждому напомнить, как лично он героически боролся со мной?

Он и сам не знал, чего хотел этим добиться, но явно не того, что случилось. Вместо того, чтобы надуться, оскорбиться или выдать ещё какую-то стандартную реакцию на его мерзкий тон, все внезапно разулыбались и выдохнули:

— Се-е-еверус!..Это ты… Живой!..

Профессора дружно двинулись в его сторону, и в какой-то момент он слегка запаниковал, не понимая, чего же они от него хотят: неужели собрались обниматься? Или каждый захотел его лично пощупать на предмет «а точно ли ты живой»? С трудом удержавшись от желания сбежать по лестнице в свои бывшие покои, он поднял руку в останавливающем жесте и изобразил свою фирменную саркастическую гримасу с приподнятой бровью. Остатки репутации помогли ему предотвратить объятия и прочие поползновения, но радость на лицах коллег почему-то не исчезла. У Снейпа мелькнула мысль о коллективном помешательстве, но, похоже, они действительно были рады видеть его живым, и уже в который раз такое открытие удивило его.

В конце концов, чтобы скрыть замешательство, он проворчал:

— Да ладно вам. Я тоже рад вас видеть, но обниматься не будем. Давайте лучше за встречу выпьем.

* * *

Постепенно выставленные бутылки опустели, а вызванное шоком оживление, породив кучу вопросов типа на тему «Как же ты выжил», да «Где же ты был» сошло на нет, и воцарилось неловкое молчание.

И, наконец, был задан тот самый вопрос:

— Северус, а теперь ответь нам. Почему ты решил после победы остаться «мёртвым»? Тебя же оправдали почти сразу, никакой Азкабан тебе уже не грозил. Допустим, ты нас видеть не хотел, и это понятно. Допустим, ты устал за тот год, и хотел отдохнуть. Но всё же… Ты ведь не дал нам возможности даже попробовать объясниться! Неужели ты думал, что мы не хотели бы поговорить с тобой? Прощения попросить, даже если бы ты всех послал подальше… Ты думал, мы узнали, что тебя нет в живых, и вздохнули с облегчением? Потому, что, ура-ура, в глаза тебе не придётся смотреть, неловкость испытывать? Ты считал, что мы действительно все такие сволочи? Почему?

Снейп долго молчал, а потом ответил, ни на кого не глядя.

— Вообще-то, до вчерашнего дня именно так я и думал.

* * *

Повисла пауза. Потом Филиас Флитвик осторожно спросил:

— А вчера, значит, передумал?

— А я только вчера узнал, что в Англии всё это время считалось, что я мёртв. Это открытие… хм, зародило сомнения в том, правильно ли я понял ситуацию пять лет назад.

Все молчали, не пытаясь поторопить его или задавать наводящие вопросы. Пришлось продолжать самостоятельно:

— Когда я очнулся в доме Кингсли... Да, он был в курсе, это он меня и вытащил. Так вот, к тому времени с момента битвы прошёл почти месяц. Он рассказал мне про то, что меня оправдали, про выступление Поттера в суде, про то, что для публики я теперь этакий трагический герой, и у меня теперь прорва фанатов. Про погибших рассказал. А вот про выживших — ни слова. Не то, чтобы я ждал покаянную делегацию с цветами и оркестром, но чтобы вообще никого? И, как говорится, ни записки, ни письма, ни даже ни одного захудалого привета никто не передал.

— Но мы же думали…

— Я уже понял. А тогда… Я и до этого хотел уехать на несколько лет, мне нужно было подлечиться, отдохнуть и вообще о жизни своей подумать, но я не собирался так сбегать. Возможно, мне следовало его спросить: «А не забыл ли ты, друг Кингсли, передать мне хоть пару слов, хоть от кого-нибудь», но мне это как-то в голову не пришло. Я ждал во время всего разговора с ним, думал, вдруг он просто запамятовал, и сейчас хлопнет себя по лбу и скажет, что у него коробка с письмами для меня лежит в соседней комнате, или что кто-нибудь поговорить со мной хочет, но не дождался ни-че-го. И тогда я решил, что я просто дурак, раз надеялся на что-то другое, и чем быстрее я уеду, тем будет лучше. Он помог мне перебраться во Францию, я жил там, работал, в том числе и на Министерство, и мы с ним даже виделись иногда. Но я запретил ему сообщать мне любые новости о Хогвартсе и обо всех, кто с ним хоть как-то связан.

— Но почему Кингсли не сказал нам? Или хотя бы тебе не сообщил, что ты «мёртв»? — скрипнув зубами, спросила Минерва.

— Я пока не спрашивал его. Могу только предполагать. Наверное, вначале это было вполне целесообразно: желающих прибить меня было полно с обеих сторон, а я после комы ещё долго был не в форме, защититься бы толком не смог, пришлось бы меня специально прятать и охранять. Потом, после выступления Поттера на суде, количество желающих убить меня с нашей стороны сильно поубавилось, зато недобитые Пожиратели обозлились на меня довольно сильно, и, знай они, что я жив, непременно попытались бы найти и отомстить. А так, раз уж я сам Шеклболту такой подарок сделал, решив уехать ни с кем не переговорив, грех было не воспользоваться. Насколько я знаю, пожирателей ловили ещё года два после войны, и охранять меня был бы для Министерства лишний геморрой. А так — чем плохо? Мне всё равно, а им удобно. Когда Кингсли мне сказал, что они переловили всех, я ответил, что возвращаться пока не готов, он и оставил всё, как есть. Возможно, он подумал так: захочу вернуться — они меня официально «воскресят», а нет — так и нет, незачем переполох устраивать.

— Какая же он сволочь, этот Шеклболт… — с чувством выругалась Хуч. — Мы так переживали, когда о тебе всё выяснилось, почему он не сказал нам? Мы бы клятву дали без вопросов, что молчать будем! Вот как можно так с людьми обращаться?

— А он знал о ваших переживаниях? Вы говорили с ним об этом?

— Вообще-то, нет. Первый год мы с ним почти не встречались после битвы и массовых похорон. Только переписывались по делам, ну и на официальных мероприятиях виделись мельком. Например, когда могилу твою открывали. Торжественно. То-то у него вид был какой-то… нашкодивший. Теперь хоть понятно, почему.

— Но всё равно, он мог бы предположить, что мы будем переживать! — встрял в беседу Невилл.

— Неужели? — Северус изобразил вежливое удивление, и вчерашний ученик, стушевавшись, ответил:

— Ну… да. Теоретически.

— Возможно, он о чём-нибудь другом тогда… теоретизировал, — невесело усмехнулся Снейп.

— Вот мантикора всех задери, — растерянно пробасил Хагрид. — Сейчас больше всего хочется кому-нибудь голову оторвать, а кому — непонятно.

— Ну, хорошо, — вернулась к теме директриса, — а что произошло вчера? Почему ты вернулся?

— Вообще-то, у меня за эти годы никакого желания даже на день сюда заехать не было. В том числе потому, что за пять лет ни одна зараза мне так ни разу и не написала. Я и газет там не читал, только французские. Просто так сложилось, что мне понадобилось срочно пообщаться с одним человеком. Я прибыл в Англию тайно, думал, что на пару дней, максимум, на неделю, а тут такие новости... Ну, и всё заверте.

Все снова замолчали. Преподаватели и так, и этак пытались уложить в голове новую информацию, а Северус искал правильный ответ на вопрос «А что бы я сделал сейчас, если бы вернулся на пять лет назад?» Учитывая, что опасность попасть в руки беглым Пожирателям была вполне реальной, он, пожалуй, рассказал бы правду только Поттеру и своим коллегам, взяв с них Обет молчания, забрал бы с собой Гермиону и уехал. Туда же, во Францию. Друзьям бы её сказали, что она к родителям уехала, и жили бы они в Провансе спокойно, пока здесь все не утряслось. Ведь неплохая же идея была — побыть для всех мёртвым, вот только в итоге… Получилось то, что получилось.

А если бы Кингсли тогда просто рассказал ему свой план сказаться мёртвым и исчезнуть, не сказав никому ни слова? Что бы тогда было? Да, ничего бы не изменилось, он бы согласился. Потому, что считал, что никому он тут не сдался, что Гермиона любит Рональда Уизли, что коллеги всё равно не простят ему Дамблдора и тот безумный год, а Поттер, хоть и выступил на суде в его защиту, но ненавидеть будет ещё больше, возмущаясь «Как Это Носатое смело клеиться к моей маме?» Ну, разве что, он не питал бы тайной надежды, что хоть кто-то из тех, кто знал его лично, напишет ему пару строк с извинениями и выразит хоть какую благодарность. Он все эти годы запрещал себе надеяться на это, но подобные мысли нет-нет, да и всплывали в голове, омрачая спокойную жизнь. И оказалось, всё было не так, а он ошибался.

Нда. Интересно, сколько раз и с кем ему ещё предстоит объясняться?

Наконец, Минерва решила взять дело в свои руки.

Призвав бутылку коллекционного виски из личных запасов, она наполнила стаканы всех сидящих за столом, и сказала:

— Значит, так, леди и джентльмены! Я считаю, вопрос этот надо закрыть раз и навсегда. Каждый из нас поступал так, как поступал, исходя из того, что он знал. И Северус в том числе. Теперь мы знаем, почему он так поступил, и, скажу честно, на его месте, если бы я очнулась и узнала, что никто не пожелал хоть раз со мной поговорить, я бы тоже уехала безо всяких объяснений. Наверное, любой бы так поступил, если вдуматься. Поэтому сейчас предъявлять к нему претензии «Как ты посмел заставить нас страдать, да ещё и напрасно?» по меньшей мере некорректно. Лично я ОЧЕНЬ рада, что Северус жив, и что мы объяснились, и не вижу никакого смысла в дальнейшем пережёвывать, кто кому чего сказал-сделал, и кто что имел в виду. Надо уже оставить прошлое в прошлом, и жить дальше. Кстати, у меня для вас новость: с сентября Северус снова становится директором Хогвартса. И я не ничего не имею против. Честно говоря, директором быть оказалось очень утомительно, но я из Хогвартса уходить не собираюсь, останусь здесь преподавать, мне такой расклад очень нравится. Так что я предлагаю тост за нового директора. За тебя, Северус! — Минерва встала и демонстративно осушила свой бокал.

Профессор Флитвик посмотрел в глаза Северусу долгим взглядом, а потом произнёс:

— Я, признаться, не думал, что смогу понять, почему ты оставил нас оплакивать тебя и мучиться чувством вины. Но теперь... в общем, я принимаю твоё объяснение. И это очень хорошо, что ты решил вернуться в Хогвартс, — маленький волшебник протянул руку Снейпу, и тот уважительно пожал её. — За тебя!

После этого все остальные встали и сдвинули бокалы:

— За вас, сэр!

— За тебя, Северус!

— С возвращением!

— За то, что ты жив.

— Да, ладно вам… Ещё пожалеете, когда работать начнём, — буркнул Северус. Он был явно тронут, и, чтобы скрыть это, достал из кармана оставшиеся бутылки и быстро вернул им исходных размер.

Спрашивать о его планах преобразований на посту директора пока никто не стал, разговоры крутились в основном вокруг «А помните, как в таком-то году?..» Тему директорства Снейпа деликатно обходили стороной, но постепенно дошли и до неё. Сначала говорили аккуратно, стараясь друг друга не задеть, задавали корректные вопросы, вроде «А вот после такого-то случая ты сделал/сказал так-то, что ты имел в виду?», или «А как ты выкрутился перед Лордом, после того, как тогда?..» Однако алкоголь, принимаемый «на грудь» в больших количествах делал своё дело и говорить серьёзно получалось всё хуже: любое «а помните?..» каким-то непостижимым образом обрастало кучей юмористических деталей и комментариев.

Когда бутылки опустели, веселье уже шло полным ходом:

— А помните, как мы перед дверью братца Кэрроу уизлевское болото устраивали, как он за неделю три пары ботинок там утопил, ах-ха-ха!..

— А он, такой: «Я Тёмному Лорду сообщу, их за это дементорам скормят!», а Северус, ему в ответ: «Да-да, сообщите непременно, пусть знает, какой у него ценный слуга, простейшую ловушку обнаружить не может. Лорд будет в восторге»

— Вот-вот, помните, какая у него была ро… лицо? Хи-хи-хи-ха-ха-ха-ха!..

— А сестрица его, когда ей Пивз увеличивающее зелье под ноги бросил…

— ...и у Горация «случайно» уменьшающего не оказалось, она два дня ходила с ногами, как у Хагрида…

— А-а-а-а, — строгие учителя рыдали от смеха и вытирали глаза чем придется.

Снейп понял, что пора уходить, и начал прикидывать, как бы ему так покинуть общество дорогих коллег, чтобы они не обиделись.

К счастью, в этот момент в окно влетел сгусток серебристого света, сформировался в небольшого терьера, и не очень внятно проговорил:

— Проф-фессор, мы обсудили всё, что можно и нельзя, уже дошли до корнуэльских пикси, мне идти пора, вы когда, вообще, вернётесь? А то, смотрите, я могу её с собой забрать, не оставлять же её тут одну.

Снейп вздрогнул, представив себе, как пьяный Уизли аппарирует Гермиону куда бы то ни было, и они картинно расщепляются в процессе аппарации. Сам виноват, прошло уже три с половиной часа, как он оставил их для душещипательной беседы. Уизли уже, похоже, хорош. Правда, он и сам был "в кондиции", но, слава Мерлину, хоть озаботился заранее порт-ключом.

Он поднялся с места и начал прощаться с развеселившимися коллегами, которые вовсе не хотели его так быстро отпускать, и весьма настойчиво допытывались, кто же такая «она», и что случилось с его «Всегда». Но Снейп только отмахнулся: «Потом». Наконец, он встал, слегка поклонился всем, прижав руку к груди, распрощался до конца лета и направился к выходу. В коридоре он осмотрелся, и, убедившись, что его никто не видит, и отправил Гермионе патронуса: «Не вздумайте никуда аппарировать! Буду через пятнадцать минут».

Не успел патронус исчезнуть, как дверь за ним снова открылась:

— Северус, стой! — МакГонагалл, конечно, кто же ещё. Неужели начнёт выпытывать подробности или учить уму-разуму?

— Минерва, не сейчас, — простонал он.

— Успокойся, я не с вопросами, это твоё личное дело. Что бы там Поттер про твои воспоминания не говорил, я никогда не верила, что ты всю жизнь был этаким разнесчастным хуемыкой.

— Кем?!!

— О, пардон за мой французский, — фыркнула она. — Тем, кто, закончив свои дела, каждый вечер закрывался в своей спальне, наколдовывал цветочек лилии, патронус-лань, и полночи над ними рыдал. День за днём, семнадцать лет подряд.

Северус вытаращил на неё глаза:

— Это что за чушь вообще?

— Ну, извини, это не я придумала, так тебя многие сентиментальные волшебницы представляют. Причём не только юные и трепетные. А ещё (по их мнению) ты все эти годы только и мечтал, как бы побыстрее выполнить свой долг и помереть.

— Какой кошмар.

— Вот-вот. Так что ты смотри. Не знаю, что у тебя за «она», но ты или скрывай её получше, или предупреди, чтобы была осторожнее. А то некоторые экзальтированные дамочки не любят, когда их иллюзии разбивают, ещё начнут ей вопиллеры и письма с проклятиями засылать.

— Хм. Спасибо, учту, — кивнул он. — Извини, но мне, правда, пора.

— Стой! Как ты пьяный по школе пойдёшь?

— Брось, Минерва, я ещё в состоянии идти по мысленно проведённой прямой линии. А на воздухе уж всяко легче станет.

— Это ты брось дурака валять. Винки!

— Хлоп!

— Винки, доставь мистера Снейпа, куда ему надо.

— Да не нужно, у меня порт-ключ есть, я сам доберусь.

— Тогда доставь его до границы аппарационного барьера. Давай, Северус, не упрямься, уроки уже кончились, студенты по коридорам шастают, ещё узнает кто тебя. Незачем будущему директору в таком виде по школе разгуливать.

— Ладно, Мерлин с тобой, — махнул он рукой. — До встречи.

— Удачи тебе, — старая волшебница протянула руку и Снейп осторожно пожал её.

— Спасибо, Минерва, — он ещё раз сжал ей руку. — За всё.

— До свидания, Северус.

Она вернулась в свой кабинет, и он протянул руку терпеливо дожидавшейся его эльфийке. Через секунду они уже стояли на границе территории Хогвартса. Отпустив Винки, он дошёл до ближайшего дерева и привалился к нему спиной, прикрыл глаза и немного постоял, приходя в себя. Затем он встряхнулся, выкурил подряд пару сигарет, достал из кармана заготовленную шишку и активировал порт-ключ.

* * *

Повторное перемещение, да ещё и на пьяную голову, было не слишком приятным, и ему понадобилось ещё минут пять, чтобы отдышаться, после чего он вышел из укрытия, пересёк небольшую площадь с фонтаном и вошёл в бар, быстро отыскав глазами кабинку, где сидела интересующая его парочка. Рон Уизли, подперев голову рукой и пытался удержать открытыми осоловевшие глаза. Перед ним стояла пустая бутылка виски, пустая тарелка из-под какой-то еды и наполовину заполненная пепельница. Бутылки из-под рома было не видно, наверное, её уже давно унесли. Гермиона выглядела более-менее трезвой и довольно бледной. Она нервно крутила в руках полупустой бокал с ромом, и постоянно посматривала на дверь бара. Увидев, наконец, своего профессора, она с облегчением выдохнула и закрыла глаза. Снейп подошёл, бросил на стол сигареты с зажигалкой, рухнул на лавку рядом с Гермионой, притянул её к себе, а затем медленно и мягко поцеловал в губы: «Всё в порядке. Я здесь».

(Продолжение того же дня, но возлияний больше не будет)

Снейп подошёл, бросил на стол сигареты и зажигалку, рухнул на скамью рядом с Гермионой, обнял её за плечи и мягко поцеловал в губы:

— Всё в порядке. Я здесь. «Что ж ты так трясёшься, девочка? Неужели ты решила, что я бросил тебя и сбежал?»

Гермиона вздрогнула, вдохнув тяжёлые пары от смеси разнообразных виски-бренди-ромов, и в ужасе уставилась на своего мужчину.

«О, нет, только не лекция о вреде алкоголя!» — мысленно взмолился он.

— Тебя же могло расщепить!

— Не могло, — он вздохнул с облегчением и прижал её к себе, слегка отвернувшись, чтобы дышать в сторону. — У нас, злых колдунов, есть свои секреты.

Северус почувствовал, что девушка слегка расслабилась в его руках, и перевёл взгляд на Рона.

— О! Профессор заметил меня, — ухмыльнулся парень. — Я, между прочим, уже и не знал, как девушку успокоить, пока вы там где-то прохлаждались.

— Спи, — коротко бросил Снейп и Рон, уронив голову на руки, мгновенно засопел.

— Ты что с ним сделал? — возмутилась Гермиона.

— Спокойствие, только спокойствие, — хмыкнул Снейп. — Просто быстрый целебный сон. Через двадцать минут он проснётся, кофе выпьет и будет почти как огурец.

— Зелёненький в пупырышках?

— Там видно будет, — он привалился спиной к стенке и притянул Гермиону за руку. — Иди сюда.

Он усадил её к себе на колени, развернув её спиной к выходу из кабинки.

Нельзя сказать, чтобы Снейп любил «тискаться» в публичных местах, но сейчас ему важнее всего было, как-то переключить её внимание и отвлечь от переживаний.

Гермиона слегка повозилась, устраиваясь поудобнее. В итоге она слегка откинулась назад, прислонилась щекой к груди своего профессора, положила вытянутые ноги на лавку, и, наконец, затихла. Последние полчаса, она уже сидела, как на иголках, ожидая прихода Снейпа. Не то, чтобы она действительно думала, что он решил сбежать, но её привычка страдать из-за него не исчезла за пару дней, и в голову привычно лезли страшные картины:

— то его в Хогвартсе плохо встретили, и в результате заавадили всем преподавательским составом;

— то слишком хорошо встретили, после чего, как пишут в полицейских протоколах, «после распития спиртных напитков» он расщепился во время обратной трансгрессии;

— то ему захотелось пообщаться с кем-нибудь ещё, и теперь неизвестно, когда он появится, и что ей сейчас делать. Ждать? Возвращаться в тот дом и ждать его там? Разозлиться и идти к Поттерам?

Гермиона устало подумала, что, определённо, с нервами надо что-то делать, ведь Северус вряд ли поймёт, если она попросит его никуда от неё не отходить. Ладно, об этом позже, а сейчас лучше насладиться тем, что он здесь. Держит её своими сцепленными в кольцо руками, покачивает, как лодку на легких волнах. И медленно-медленно водит губами по волосам. А она с наслаждением слушает, как стучит его сердце.

Через некоторое время он открыл глаза и увидел, что Гермиона смотрит на него.

— Я думал, ты задремала.

— Нет, — она потёрлась носом об его подбородок. — Расскажи, как тебя там встретили. Как всё прошло?

— Нормально всё, — поморщился он. — Все остались живы. А вы тут как? До чего договорились?

— Всё хорошо, мы по-прежнему лучшие друзья. Он сегодня вечером встречается с Габриэль, и я пожелала ему всей удачи в мире. А завтра он собирается всё рассказать Молли. Даже не знаю, чего он боится больше. А потом и мне придётся с ней увидеться, если, конечно, она меня заочно не проклянёт и не заявит «Чтоб ногИ…»

— Молли — да, она может. В любом случае главное, что вы с Рональдом друг друга поняли.

— Ты серьёзно? А мне казалось, ты Рона вообще за некое недоразумение принимаешь.

— Ну, скажем так, он меня сегодня сильно удивил, — он прижал её покрепче и снова замолчал.

…

— Северус!

— М-м?

— Ну расскажи, как тебя там встретили? Мне же интересно. Что МакГоннагалл сказала?..

Договорить ей не удалось: склонившись к её лицу, он пробормотал что-то вроде «болтливый Гриффиндор», а затем медленно и хищно впился ей в губы, тут же проникнув языком внутрь, и почти заставив забыть, как её вообще зовут. «Несносная девчонка! Лишь бы ей болтать!»

Он не мог на неё всерьёз сердиться, тем более во время такого приятного занятия. Постепенно он весьма увлёкся, просунув одну руку ей под блузку, а другой оглаживая её круглые коленки. Он с трудом разорвал поцелуй:

— Не ёрзай так по мне, — прошипел он ей на ухо. — У меня сейчас ширинка лопнет.

— Что?.. А-а… извини, — хихикнула она. — Я не подумала.

— Ладно, вызывай Поттера, пусть приходит, поможет Уизли аппарироваться.

Она кое-как надиктовала сообщение для Гарри и отправила патронуса в путь, а Снейп в это время активно мешал ей сосредоточиться, нежно прикусывая зубами мочку уха и теребя её языком, в то время, как его руки продолжали медленно путешествовать по телу.

— Что ты де…лаешь? — пробормотала она, прижимаясь к нему и просовывая ему руку за спину, чтобы было удобнее держаться в полусидячем положении. — Я тут чуть не забыла, что Гарри сказать хотела.

-Я? Лапаю, — честно признался он, жарко дыша ей в ухо и пробираясь рукой всё выше по её бедру. — Мне так нравится… гладить… мою сладкую… девочку. Ты такая стеснительная… краснеешь, закрываешь глазки… наверное, думаешь: «вот я закрою глаза, и меня не будет видно».

Каждую паузу между словами он заполнял дразнящими поцелуями, осторожно подбираясь к её губам, но упорно не касаясь их. Его рука уже добралась до главной цели и медленно поглаживала её сквозь джинсы. Гермиона тихо застонала, а потом быстро бросила взгляд на спящего Рона.

— Он пока будет спать, — проворковал Северус. — А магглы всё равно ничего не видят.

— Но ведь Гарри скоро придёт, мы же не можем…

— Конечно, не можем… мы и не будем, — шепнул он, продолжая свои развратные действия. — Мы просто немножко похулиганим.

«А почему, собственно, нет?» — мелькнула здравая мысль, и Гермиона запрокинула голову, чтобы дать ему больше доступа, и он начал целовать её шею, опускаясь всё к расстёгнутому вороту блузки.

* * *

Снейп всё же не хотел шокировать Поттера, считая, что хватит с него и утренней сцены. Поэтому он нет-нет, да и посматривал на дверь бара, чтобы не пропустить появление бравого аврора. И хорошо, что посматривал…

Он раздражённо спихнул подругу обратно на лавку и зашипел:

— Ч-чёртовы мер-рлиновы др-раные штаны!

— Что?.. — испугалась она.

— Джиневра Уизли идёт.

— О, нет! Только не сейчас, я этого не вынесу!..

— Ложись! — Снейп быстрым движением положил её голову к себе на колени и правой рукой прикрыл ей лицо. — Делай вид, что спишь.

— Она же решит, что я напилась!

— Ну, решит, и что? Ты хочешь прямо сейчас с ней объясняться?

— Ох-х.

— Тогда лежи и не шевелись. Завтра напишешь ей письмо.

Свободной рукой он поднёс к губам пачку, зубами вытянул оттуда сигарету и закурил, выпуская клубы дыма через ноздри. Он уставился прямо перед собой и нацепил на лицо выражение «как же вы мне все надоели». Ну, что ж, добро пожаловать, любопытная миссис Поттер!

Разумеется, сразу Джинни его не признала, мазнув глазами по их столику и проскочив мимо. Обратно она шла уже медленнее, внимательно всматриваясь в посетителей. Снова поравнявшись с их кабинкой, она, наконец, опознала знакомый профиль своего профессора зельеварения, остановилась и ошарашенно обвела глазами небольшой, но весьма красноречивый пейзаж. На столе красовалась пустая бутылка, стаканы, вазочки из-под мороженого, тарелка из-под еды с остатками кетчупа, и заполненная пепельница. Спящий Рон, уронивший голову на руки. Гермиона, лежащая на лавке, устроив голову на коленях у Снейпа. Ну и, собственно, сам Снейп. Помолодевший, в маггловских джинсах, чёрной водолазке и расстёгнутой кожаной куртке. Не слишком трезвый, дымящий сигаретой, и наглаживающий Гермиону по голове длинными тонкими пальцами.

«Чистый сюр», — откуда-то всплыло в голове у Джинни.

Не поворачивая головы, Снейп махнул рукой с горящей сигаретой в сторону противоположной лавки и лениво изрёк:

— Может, сядете уже?

Джинни машинально послушалась, плюхнулась на лавку напротив Снейпа и возмущенно уставилась на спящего брата и подругу. Затем она ничего лучше не придумала, как спросить:

— Что вы с ними сделали?

— И вам добрый вечер, — Снейп пожал плечами и выдохнул струйку дыма, рассеявшуюся под потолком. — Что сделал? Отравил, разумеется. Вот сижу, думаю, куда трупы спрятать, а тут вы. Может, и вас чем-нибудь угостить?

Джинни неинтеллигентно воззрилась на своего бывшего преподавателя, и даже перестала моргать. Но через пару секунд встряхнулась и перевела дух:

— Я… не это имела в виду. И, да, добрый вечер. Но зачем вы... — она обвела рукой красочный пейзаж на столе. — Гермиона же почти не пьёт. И у Рона сегодня вечером встреча важная, мне Гарри говорил. Зачем вы их так напоили?

Профессор закатил глаза:

— Ну да, злобный профессор коварно напоил двоих малышей… — он снова затянулся сигаретой. — Не беспокойтесь, ваш брат проснётся… — Снейп взглянул на часы, — минут через пять. Вольёте в него чашку кофе с сахаром и будет он вполне ... функционален. Поможете ему аппарировать, дома засунете его под холодный душ, и сможет он идти хоть на свидание, хоть на опознание.

— А… Гермиона?

— А что — Гермиона? У неё сегодня других встреч не намечено.

— Может, лучше я и ей помогу аппарировать?

— Миссис Поттер! Я, может, и пьяный, но не сумасшедший. Гермионе никуда аппарировать не придётся, а остальное вас не касается.

— Хорошо, — сказала она и зачем-то добавила. — Извините.

— За что?

— Ну… так. За намёки.

Джинни молчала, не зная, что ещё сказать: когда она собиралась на эту встречу, то представляла её по-всякому, но совершенно не была готова оказаться с этим человеком фактически с глазу на глаз.

В прошедшие после войны годы она отнюдь не была главной плакальщицей по Снейпу, но всё же…

Хоть Джинни в этом никому не признавалась, но она думала о нём гораздо чаще, чем говорила. И даже пришла к выводу, что, будь она на месте Снейпа, и если бы ей удалось в итоге выжить, то она бы после Победы послала бы всех куда подальше и исчезла. Джинни не отличалась ангельским характером, и, если бы она оказалась в его ситуации, то последнее, чего бы ей хотелось — это выслушивать оправдания и успокаивать тех, кто ещё вчера оскорблял её в глаза и мечтал убить.

Тем не менее, когда этим утром она узнала, что он жив, ей ничего так сильно не хотелось, как найти его, и, как говорится «вотпрямщаз» задушить собственными руками. За Гарри. За Гермиону. Да и за всех тех, кого из-за него мучила совесть. И даже за себя.

Хорошо, хоть Гарри успел вернуться с дежурства и буквально перехватил её на ходу, скрутил в бараний рог и худо-бедно успокоил, приняв на себя всю лавину её ярости. Напрочь позабыв свои предыдущие умопостроения, она брыкалась и рычала «Пусти! Я его убью! Как так можно? Как можно быть такой бесчувственной скотиной?..»

Гарри, уже успевший пообщаться с виновником переполоха, в конце концов сумел угомонить жену и донести до её сознания, что, во-первых, Снейп не так уж виноват, а во-вторых, если она и сумеет его задушить, Гермиона ей выцарапает глаза, так что лучше не надо.

В середине дня у неё состоялся короткий разговор с Роном и она уже окончательно успокоилась. А когда четверть часа назад в их доме появился патронус от Гермионы, она упросила Гарри позволить ей пойти вместо него, так как её буквально распирало от любопытства и ужасно хотелось посмотреть на новую версию профессора Снейпа. А уж как ей хотелось посмотреть на парочку Гермиона+Снейп — это вообще словами не передать.

А теперь она сидит, как дурочка, не зная, что сказать, и ждёт, когда пройдут эти драккловы пять минут.

Хотя… Кое-что сказать нужно, ведь другой возможности не будет. Надо просто решиться. Она несколько раз приоткрывала рот, чтобы начать говорить, но в последний момент сдувалась.

Снейп молча курил, не обращая внимания на её мучения. Наконец, Джинни решилась:

— Профессор, я хотела бы вам сказать…

«Матерь Божья, ещё и ты!» ⁽¹⁾ — мысленно застонал Снейп, скрипнув зубами. — «И ведь надо cтерпеть. Ради Гермионы»

— Да, миссис Поттер?

— Я думаю, что сейчас многие будут говорить, что это было свинство — заставлять других переживать из-за вашей смерти, и всё такое. Но я не собираюсь предъявлять вам претензии. Я очень рада, что вы живы, и что вы вернулись, — Джинни с трудом перевела дыхание и продолжила. — Я о Гермионе. Рон сказал мне сегодня, что у вас всё… ну… серьёзно. Неважно, что я об этом думаю. Я знаю, что она вас любит. Не обижайте её. Пожалуйста.

Снейп молчал, без выражения глядя на Джинни. Она, сколько смогла, выдержала его взгляд, и затем встала:

— Спасибо, что выслушали меня, это всё, что я хотела сказать. Пойду, возьму кофе для Рона.

— Сядьте! — Снейп придержал рыжую гриффиндорку за руку, когда она вышла из-за стола и направилась к барной стойке. — Во-первых, кофе принесёт официант. Во-вторых, я не для того вернулся, чтобы обижать мисс Грейнджер. И, в-третьих, я рад, что у неё такие друзья.

Джинни внимательно посмотрела ему в глаза и кивнула. Снейп снял маглоотводящие чары, подозвал официанта, чтобы заказать для всех кофе, а затем отменил заклятие и разбудил Рона.

Через пять минут брат с сестрой, согласившись не тревожить Гермиону, попрощались со своим бывшим профессором и вышли из бара. Гермиона медленно села и посмотрела им вслед.

— Что-то нехорошо получилось. Как будто я струсила и спряталась.

— А ты хотела бы, чтобы вы тут с Джиневрой заболтались, и Рональд в итоге на своё свидание опоздал? Или чтобы он ушёл один и расщепился по дороге?

— О...

— Вот именно. Давай, допиваем кофе и пошли, — Снейп жестом позвал официанта и попросил счёт.

* * *

Понадеявшись на то, что в этом районе за последние годы ничего не изменилось, Снейп решил, что неплохо бы проветриться и пройтись пешком. Взяв Гермиону за руку, он потянул её ко входу в близлежащий парк. К его удивлению, она шла молча, задумчиво улыбалась и, даже не интересовавшись, где они вообще находятся и куда направляются. В конце концов, он не выдержал:

— Ты в порядке?

— А?.. Да, — она встряхнулась и удивлённо огляделась вокруг. — А где мы?

— Ну, наконец-то. Это Фулхэм. Сейчас через парк пройдём, выйдем на набережную, там ещё полмили пешком, и дойдём до одного такого отеля. Я давно хотел там пожить, всё повода не было.

— А что там такого особенного?

— Вид на Темзу, хорошие номера, хорошая кухня. А ещё бассейн, тренажёрный зал, как раз то, что нужно.

— Так ты уже там бывал?

— Люциус любил там останавливался, а я… наблюдал за ним, в рамках своей деятельности.

— Ты шпионил за Малфоем? А для кого? Для Лорда или для директора?

— Для себя, — усмехнулся Снейп. — Иметь компромат на Люциуса было полезно, мало ли что.

— А что он вообще здесь забыл, в маггловском Лондоне?

— Малфой всегда был деловой человек, и дела вёл и магглами в том числе.

— Это же незаконно!

Снейп фыркнул:

— О, я тебя умоляю! Как там говорится у магглов? «Что положено Иове, не положено корове», так, кажется? У него было достаточно влияния, чтобы его делами в магловском мире никто из наших министерских не интересовался. Конечно, Тёмный Лорд, если бы узнал, убил бы на месте. Но ему и в голову не приходило, чтобы такой сноб, как Люциус, мог опуститься до совместных дел с маглами.

Когда война закончилось, все ценности из Малфой-мэнора и из сейфа конфисковали, но сами Малфои Азкабана избежали. В итоге, в Английском магмире они пока сидят, прижав уши, и старательно демонстрируют скромность и лояльность, а во Францию и в Испанию ездят отдыхать и жить на широкую ногу, и спокойно там ведут дела.

— Ты, что, встречался с ними после войны?

— Столкнулись как-то раз с Люциусом в Марселе. Задушевной беседы не получилось, так только: «Здравствуй, ты теперь здесь живёшь, ага, и я тоже, как здоровье, ну, всех благ» . А на прощание он мне с жутко таинственным видом заявил: «Я в твоих способностях не сомневался. А за то, что ты спас Драко, я никому про тебя не расскажу» . Я тогда не понял, а теперь-то понятно, что он имел в виду.

За разговорами они незаметно прошли насквозь весь Империал-парк. Ну, то есть, правильнее было сказать «быстро», чем «незаметно». Этот парк негласно считался парком для семейных прогулок, гуляли там в основном родители с детьми и чопорные дамы с собачками, и, хотя Северус и Гермиона просто шли и держались за руки, каждый встречный-поперечный считал своим долгом окинуть долгим взглядом «подозрительного мрачного мужика, где-то подцепившего малолетку». ⁽²⁾ Когда они, наконец, вышли из парка на набережную Темзы, Снейп довёл девушку до парапета и остановился, рассматривая дома на противоположном берегу реки.

— Я уж и забыл, как тут красиво.

— Да, — согласилась Гермиона. — И я сто лет здесь не была.

— Послушай, я хотел тебя спросить. — Снейп выпустил её руку, чтобы прикурить очередную сигарету. — Тебя не смущает, что на нас все так… пялятся?

Она недоумённо вскинула на него взгляд:

— Смущает? Честно говоря, я от этого немного отвыкла, но… Так уж вышло, что в этом нет для меня ничего нового.

— Если мы будем открыто показываться на публике, придётся снова привыкать, потому что такое будет почти везде. Магглы будут осуждать разницу в возрасте, во всяком случае лет ещё так… несколько. А маги… Ты представляешь, какой будет скандал? Мало того, что я оказался живой, разрушив их красивую сказку, так ещё и умыкнул тебя, Героиню Войны, и у кого? У другого Героя Войны. Про тебя скажут, что ты пять лет водила Рональда за нос, а потом жестоко бросила. И кому какое дело, как там у вас всё было на самом деле? Магическое общество Британии будет возмущено до глубины души. Во всяком случае, пока не появится новая сенсация. Ты готова к такому?

Северус продолжал смотреть на другой берег Темзы и не заметил, как с лица Гермионы внезапно сошли все краски, она вынула свою руку из его захвата и вцепилась в гранитный парапет.

— То есть, ты хочешь сказать, что ТЫ к этому не готов, — тихо сказала она.

— Ко мне вряд ли кто-то сунется, чтобы высказать своё возмущение. А вот к тебе, если ты окажешься одна в Косой Аллее или ещё где… Ты, конечно, хороша в нападении и в защите, а вот выдержать поток гадостей от разных полоумных… И стаи сов с громовещателями. И просто гневные письма с проклятиями. Ты уверена, что справишься со всем этим? Я же не смогу всегда быть рядом.

— Если дело только в этом, у меня хватит ума отводящие чары в людных местах набрасывать. И вообще, я редко одна по Косой аллее разгуливаю. И с письмами разберусь, если понадобится, не думаешь же ты, что я настолько беспомощная.

— Не думаю.

— Тогда к чему это всё? Ты хочешь подвести меня к мысли, что нам не стоит торопиться, нужно всё обдумать, и…

Северус щелчком отбросил недокуренную сигарету, развернулся и посмотрел на Гермиону. Увидел выражение её лица, он невольно поёжился:

— Успокойся!

— Я спокойна.

— Гермиона! — Он быстро шагнул к ней и прижал к себе, наплевав уже на косые взгляды любопытных маглов. Она стояла не шелохнувшись, только дрожала и тяжело дышала сквозь стиснутые зубы. — Пожалуйста, успокойся, ты не так поняла, я… — Не разрывая объятия, он успокаивающе поглаживал её одной рукой по спине. — Я просто хотел уговорить тебя, чтобы ты поехала со мной… Я не с того конца начал разговор.

Дождавшись, когда девушка в его руках перестала вырываться, он снова заговорил:

— Послушай, если Попечительский Совет утвердит меня директором Хогвартса, мне до середины августа здесь делать нечего, а во Франции у меня куча незаконченных дел осталось. Мы могли бы пожить пока там. Тебе бы там понравилось… А потом в отпуск куда-нибудь бы съездили. Я просто подумал, вдруг у тебя были планы на лето, вот и решил зайти издалека, чтобы тебя убедить…

— Издалека? Да уж, удачно зашёл, — буркнула Гермиона, наконец ответив на его объятия.

— Я же сказал тебе сегодня ночью, я больше не исчезну! Или ты уже успела забыть?

— Нет, не успела. Просто сегодняшний день выдался такой насыщенный… Как будто уже несколько лет прошло.

— Да, как-то так. Но я готов повторить всё то, что сказал. И я не говорил бы этого, если бы хотел от тебя поскорее избавиться. Посмотри на меня, — попросил он тихо. — Гермиона, я понимаю, что сейчас все непривычно и сложно. Но, пожалуйста, не жди от меня подвоха на каждом шагу. Я видел твоё лицо, когда я в бар вернулся. Ты ведь что-то такое думала, когда я слишком долго задержался?

Она отвела глаза в сторону и закусила губу.

— Я не думала так. Точнее, старалась не думать, О том, что с тобой что-то случилось, или что ты передумал и вот-вот пришлёшь мне записку с совой, мол «Мисс Грейнджер, у меня изменились планы, возвращайтесь домой». Я старалась держаться, правда. Я же не набросилась на тебя с упрёками, когда ты вернулся, но я не знаю, как сделать, чтобы ты этого не замечал.

— Не надо, — он погладил тыльной стороной пальцев по её щеке. — Я не хочу, чтобы ты молча терпела, я вообще не хочу, чтобы ты страдала. Но я тоже не знаю, как сделать, чтобы ты во мне не сомневалась. Чтобы ты не ожидала каждый раз, когда я иду по делам, что я к тебе не вернусь, Или каждый раз, когда я скажу, что хочу о чём-то важном с тобой поговорить, чтобы ты первым делом думала, что я решил с тобой расстаться. Ты понимаешь, о чём я?

— Понимаю. Я не знаю, как это сделать. Наверное, нужно время.

— Наверное, да. И ты ведь понимаешь, что легко не будет?

— Мне не надо легко. Мне надо с тобой.

— Согласен, — он прикоснулся губами к её щеке. — Пошли?

С реки дул прохладный ветер, и Северус, заметив, что его подруга начала дрожать, обнял её за плечи. Можно было, конечно, чинно идти под ручку и набросить на них обоих согревающие чары, но идти в обнимку, было гораздо приятнее. Тем более, что уже начинало темнеть, и прохожие наконец-то перестали обращать на них внимания.

— Так какие у тебя были планы на лето?

— Ничего особенного. Собиралась дом в порядок привести, да библиотеку твою изучать.

— Ну, библиотека у меня в Провансе за это время собралась неплохая. А дом до осени достоит, а там эльфов твоих наймём, они быстро всё сделают. А потом я хочу новый дом купить. Так что? Поедешь со мной? Там у меня в пользовании половина особняка, сад, бассейн даже есть под открытым небом. В июне уже вода нагревается в море, и вообще там красиво, есть где погулять. Как тебе план?

«Он, что, серьёзно спрашивает? Думает, что я предпочла бы сидеть в одиночестве в его старом доме и сов от него ждать?»

— А когда ты хочешь ехать?

— В понедельник-вторник. Здесь есть ещё кое-какие дела.

— Я думаю, я могла бы успеть. Мне ещё с Джинни и с Молли ещё поговорить надо, ну и с Луной тоже. И одежду на лето купить.

— С одеждой можешь не заморачиваться, там всё купим.

* * *

Через полчаса они дошли до отеля, о котором говорил Снейп. Дама на ресепшене видимо была не в настроении: для начала она выразила удивление, что они не забронировали заранее номер, затем внимательно оглядела их с головы до ног. Гермиона поёжилась, представив себе, как они сейчас выглядят со стороны: хотя они и проветрились, пока шли, но явно не до конца, и слегка подвыпившая разновозрастная парочка в джинсах и куртках, без багажа в таком отеле выглядели несколько неуместно. Она покосилась на их отражение в зеркале, занимавшем всю противоположную стену. «Да уж! Северус прав, мы — парочка, что надо! Я выгляжу, как вчерашняя школьница, хоть на лбу себе пиши, что мне уже двадцать четыре, а не восемнадцать!»

С нажимом в голосе дама с ресепшена несколько раз повторила, что сейчас высокий туристический сезон и свободны только номера Люкс. Получив от Снейпа заверения, что он в состоянии оплатить Люкс и внимательно рассмотрев их маггловские ID, она стала настойчиво требовать, чтобы он сказал ей, на сколько ночей им нужен номер, не желая удовлетвориться ответом «на две ночи точно, а дальше посмотрим, и вообще, какая вам разница, у вас всё равно люксовые номера свободны». Гермионе хотелось провалиться сквозь землю, а её спутник явно забавлялся тем, что ресепшионистка усомнилась в его платёжеспособности. Допустим, стиль одежды не слишком соответствовал представлениям о почтенных туристах, но знала бы она, столько стоил его «прикид». Наконец он сжалился над Гермионой и наложил на неугомонную работницу лёгкий конфунфус. Дама сразу стала любезной, оформила им номер на две ночи, выдала им электронные ключи, сообщила, что их номер на последнем этаже, и что там есть большая лоджия, откуда открывается панорамный вид на Темзу, а заодно по секрету сказала, что вообще-то курить в отеле нельзя, но в их номере, если на лоджии, то можно.

Последний этаж был всего лишь восьмой, но лифт продвигался медленно, останавливаясь на каждой цифре. Снейп привычно наложил на него магглоотталкивающие чары и в результате постояльцы с других этажей, увидев открывающиеся двери, думали, что лифт забит до отказа и даже не пытались войти. Северус развернул Гермиону спиной к двери и лицом к зеркалу, встал у неё за спиной, мягко сжал ладонями её грудь и начал нежно нашёптывать ей на ушко разные непристойности, рассказывая, что он сделает с ней, как только они доберутся до кровати.

— Ты так краснеешь, что мне даже кажется, что эта глупая женщина была права, когда решила, что я пьяный развратник-педофил и привёл с собой школьницу, — проворковал он, слегка покусывая её за ухо. Гермиона гневно блеснула глазами и резко развернулась в его руках, чтобы возмутиться, но он тут же обезоружил её, припав к её губам жарким поцелуем. Когда двери раскрылись на их этаже, он оторвался от её губ, шепнул «Потерпи», и быстро потащил её за собой, следуя указательным стрелкам. Добравшись до нужного номера, он открыл его электронным ключом, пропустил её вперёд, зашёл следом и захлопнул дверь. Потом, не отходя от двери, он быстро скинул куртку, помог Гермионе снять свою и вовлёк её в новый поцелуй, прижав её спиной к входной двери и запустив обе руки ей под блузку, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Когда он на секунду оторвался от её губ, она посмотрела на него затуманенным взглядом и спросила:

— Что, прямо тут? У двери?

— Да, — хрипло ответил он. — Идти далеко. К чёрту кровать.

1) цитата из анекдота

Вернуться к тексту

2) в фанфике «Секрет» Shellina, Глава 6, по поводу первого впечатления Снейпа о внешности Гермионы было сказано следующее: «Выражение ее лица очень сильно не понравилось Северусу. Так же как и худоба. Казалось, она застряла в шестнадцатилетнем возрасте, хотя ей должно уже было быть двадцать четыре». Осмелюсь предположить, что по прошествии менее двух суток её внешность кардинально не изменилась, и посторонние люди вряд ли догадывались, что этой девушке уже прилично «за двадцать».

Вернуться к тексту

Наутро они дружно решили отдохнуть от гостей и визитов, и установили на свой номер чары необнаружения, чтобы никто из волшебного мира их не беспокоил. В результате за весь день они покидали свой номер только для того, чтобы сходить на завтрак, продлить пребывание в отеле, посетить тренажёрный зал, да поплавать в бассейне.

Через день они, правда, сняли на утро чары, чтобы получить «Ежедневный Пророк» и несколько писем для каждого. В газете на первой полосе красовалась фотография Снейпа пятилетней давности и была напечатана статья неизвестной молодой журналистки, в которой было сказано, что бывший директор Хогвартса выжил и вернулся в Англию, но пока журналистам не удалось найти никого, кто бы заявил, что видел его лично. Министр магии факт возвращения героя подтвердил, но подробности сообщать отказался.

На следующем развороте газеты было размещено множество писем читателей.

Большинство придерживалось мнения, кратко выраженного в трёх тезисах: 1)хорошо, что он жив; 2)свой долг перед Магическим миром он полностью выполнил, 3) теперь он имел право и исчезнуть, и вернуться, и вообще жить, как ему хочется, не объясняя всем и каждому причины своих поступков.

А ещё была целая подборка писем от разгневанных поклонников и поклонниц. Если кратко суммировать их претензии, получалось следующее:

«Это полное безобразие. Каковы бы не были его причины, обманывать общественность недопустимо! Мы его жалели, могилу такую красивую сделали, несколько книжек о нём написали, над которыми рыдали все домохозяйки Магической Британии. А теперь получается, что всё это было враньём? Это нечестно! Если уж обманул всех тогда, то и не вылезал бы уже, не портил людям красивую легенду»

Гермиона, прочитав это, скрипнула зубами от злости и пообещала придумать адекватный ответ, а Снейп тут же вспомнил, что мудрая Минерва его о чём-то таком предупреждала два дня назад и решил скорректировать планы на сегодняшний день.

Он спросил Гермиону, нет ли у неё в Лондоне каких-нибудь дел, которые она могла бы сделать, пока он будет решать некоторые свои вопросы. И, в который раз заметил, как моментально она цепенеет, стоит ему заикнуться о том, чтобы им разойтись в разные стороны на несколько часов. Нет, она не устраивала истерик, не попыталась использовать эмоциональный шантаж, принимая вид несчастной плачущей сиротки, не погружалась в обиженное молчание. Вот и теперь она постаралась выглядеть беззаботно, улыбнулась, бодро протараторила, что ей как раз нужно сделать маникюр-педикюр, походить по магазинам, навестить Поттеров, но всё же… Он видел, чего ей это стоило. И ему это не нравилось.

Он не хотел в очередной раз начинать разговор на тему «Ну, что ты себя накручиваешь, я же скоро вернусь, ты что, мне не веришь?», потому что опасался, что так, слово за слово, они дойдут до вопросов «В чем дело? Я, что, на шаг в сторону отойти не могу?» Он не хотел ссориться, и не хотел расстраивать её, но с трудом представлял, что со всем этим делать.

* * *

Накануне у них уже имел место неприятный инцидент, когда он уговорил её пойти «покачаться» в тренажёрный зал. Северус делал силовые упражнения на руки-ноги-спину-пресс, соскучившись по ежедневным тренировкам, к которым приучил себя во Франции. Гермиона, поняв, что на силовых тренажёрах ей делать нечего, решила покрутить педали велосипеда в другом конце зала. И надо же было такому случиться, что в этот момент в зал вошла высокая красивая фигуристая особа лет тридцати, цепким взглядом обвела зал, и, разумеется, направилась к Северусу, плавно покачивая бёдрами. Пристроившись на ближайший к нему агрегат, она попросила его помочь выставить подходящий для неё режим, потом спросила, надолго ли он остановился в отеле, а потом невзначай уронила ему под ноги электронный ключ, на котором маркером был выведен номер её комнаты («Ах, я такая рассеянная, всё время путаю цифры»). Северус терпеть не мог, когда его отвлекают во время любого занятия, тем более, тренировка требовала усилий и концентрации, да и дамочка не интересовала его от слова «совсем», поэтому отвечал он довольно односложно, электронный ключ ей отдал, но никакого интереса не проявил. Однако, когда он встал со своего снаряда и посмотрел на Гермиону, он невольно поёжился. Она яростно крутила педали и старательно смотрела в другую сторону, но волосы, выбившиеся из причёски, закрутились в пружинки и встали дыбом, что было очень плохим знаком: не дай Мерлин ещё случился стихийный выброс магии. Обычно такое бывает только у детей, но он знал, что сильная ведьма в нестабильном эмоциональном состоянии иногда тоже может удивить. Прошипев «Твою ж Моргану!», Снейп быстро пересёк зал, схватил её в охапку и, не позволив отвернуться, ввинтился взглядом в её глаза:

— Смотри на меня! Я_не_бегаю за каждой девицей, которая передо мной крутит задницей и хлопает ресницами. Мне_это_не_нужно. Понятно?

Несмотря на его грубый тон, Гермиона слегка успокоилась, и к её лицу стали возвращаться краски.

— Я ничего не…

— Я видел.

— Я не нарочно.

— Знаю, знаю, успокойся, — он ещё немного подержал её в своих руках, а потом взял за локоть и повёл к дверям. — Пошли в бассейн. Ты плавать-то умеешь?

— Умею. Но больше люблю плавать под водой. Смотреть на рыбок там всяких, или ракушки собирать.

— Рыбок с ракушками в маггловском бассейне наколдовывать, пожалуй, не будем. Но, если хочешь, могу тебе монеток на дно набросать, чтобы было что пособирать. Или посиди в джакузи с пузырями, пока я в бассейне свою дневную норму по плаванию выполняю.

— Нет уж, лучше монетки собирать.

— Пошли, купим тебе очки для плаванья, а то глаза ещё заболят от такой воды.

Больше о случившемся не говорили, но ужин Северус на всякий случай заказал в номер. Во избежание.

* * *

И вот теперь Гермиона опять изо всех сил старалась не подавать виду, что она нервничает.

Единственное, что Северус смог придумать прямо сейчас, это доказать ей проверенным веками способом, что она для него по-прежнему желанна. По крайней мере, на время это помогало, настроение у неё улучшилось, и она почти успокоилась.

Когда они оделись для выхода, Северус снова заплёл её пышные волосы в замысловатую косу, пообещал зайти за ней к Поттерам в шесть часов вечера и провести вместе вечер в «одном таком месте с красивым видом из окна». Затем он добавил, что, раз уж она собралась сделать маникюр, то пусть заодно и купит подходящее платье и «всю сопутствующую ерунду» и вручил ей одну из своих маггловских кредиток.

— У меня есть деньги! — попробовала возмутиться Гермиона.

— Вот и прекрасно, во Франции пригодятся, а сегодня — это просто мой подарок.

Он рассчитывал на то, что, хоть Гермиона и была весьма неординарной ведьмой, но всё же она была девушкой, и что такое времяпровождение не оставит её равнодушной и отвлечёт её от тревожных мыслей.

Они попрощались до вечера, повесили на дверь номера табличку «не беспокоить» и аппарировали прямо из номера каждый по своим делам.

Гермиона с непривычки провела не меньше четырёх часов в магловском торговом комплексе, подбирая наряд, набор косметики «и всю прочую ерунду». Затем она договорилась с Джинни о своем визите, и ещё полтора часа провела у так называемого мастера ногтевого сервиса — немного нервного и жеманного молодого человека, который долго причитал на тему «Как может современная молодая женщина так запускать свои рукти-ногти», потом спорил с ней, пытаясь убедить, что она остро нуждается в наращивании ногтей длиной как минимум в один дюйм. Но, в конце концов, они пришли к согласию, и по окончании всех процедур расстались вполне довольные друг другом. Прихватив уменьшенные покупки, Гермиона аппарировала на крыльцо дома номер 12 на площади Гриммо.

* * *

Северус, следуя своему намеченному плану, переместился в гостиную своего дома в Провансе и, для начала, достал свой мобильный телефон, привычно порадовался, что маги во Франции не так консервативны, как в Британии, и все-таки вписали в свою жизнь такое полезное изобретение. Включив аппарат, он набрал номер, по которому не звонил уже почти полгода.

— Целитель Жерар? Северус Снейп. Да, давно не общались. Мы можем переговорить? Мне нужна помощь… Нет-нет, не рецидив… Конечно, можно совместить твоим с обедом... Понял, буду через час.

Затем он позвал заскучавшую без дела эльфийку:

— Присси!

— Хлоп! Здравствуйте, мистер Северус, сэр!

— Здравствуй, Присси. Меня кто-нибудь искал?

— Никто не приходил, но Присси приняла много писем для мистера Снейпа, Присси сейчас принесёт.

Снейп в очередной раз похвалил себя за то, что привязал доставку рабочей корреспонденции к своей лаборатории, и письма от поставщиков и заказчиков не настигали его в самых неподходящих местах Европы и Великобритании. Он велел эльфийке по-быстрому приготовить какой-нибудь обед, затем внимательно просмотрел письма, написал ответы, извинившись перед несколькими заказчиками за кратковременную задержку с поставкой, и пообещал выполнить свои срочные обязательства до конца следующей недели.

Затем он оставил Присси поручение подготовить дом и бассейн в саду к вечеру понедельника, быстро поел, перекурил и трансгрессировал к воротам клиники.

* * *

Минут через двадцать Снейп закончил свой рассказ, а доктор Жерар — свой обед.

— Вот так обстояли дела всё это время. Мне не с кем посоветоваться, но, насколько я понимаю, это же в некотором роде тоже последствия войны, значит, по твоей части?

Целитель попросил у официанта счёт, расплатился и предложил пройтись по ближайшему парку.

— Так будет проще, — пояснил он.

Они шли в молчании несколько минут, прежде чем Жерар, наконец, заговорил.

— Итак, что мы имеем. Ты переживаешь за её эмоциональное состояние. А ещё ты винишь себя за то, что она в этом состоянии находится. Ты не знаешь, что делать, и от этого злишься. И боишься, что не сможешь скрыть от неё то, что ты злишься. А она всё равно это чувствует, и ещё больше нервничает. Да, ты прав, это проблема.

— Замечательно. И что со всем этим делать?

— Смотря, чего ты больше хочешь. Пожалуйста, самое простое решение: бросить всё и сбежать. Можно посложнее: спровоцировать её на взрывную реакцию, сообщить, что тебе не нужна такая истеричка и гордо удалиться.

— Она не истеричка.

— Какая разница, какая она? Я говорю про выходы из ситуации.

— Какие, к дракклам, выходы? Зачем бы я к тебе пришёл, если бы считал, что могу просто взять и уйти? Уж как это сделать, я бы и сам додумался.

— Я хочу, чтобы ты мне сказал прямым текстом: ты в принципе можешь бросить её, и вернуться к привычному образу жизни? Скажи это вслух: да или нет.

— Чёрт, — Северус шумно выдохнул сквозь зубы. «Как же я не люблю это ковыряние в мозгах и разговоры по душам». Он помолчал, словно набираясь сил, и всё же выдавил из себя признание. — Нет. Это вообще не рассматривается. Я не оставлю её. Даже если всё будет плохо. Но хочется-то, чтобы было хорошо. Мы столько вынесли за эти годы, вообще чудо, что мы сошлись, я не могу потерять это снова. Но что мне делать-то? Я понимаю, что ей нужно время, чтобы успокоиться, и дальше всё будет проще, но я… скажу прямо, я боюсь. Она всегда была сильной и смелой, она держалась, даже когда ей было страшно. Она всегда готова была дать отпор, если считала нужным. Между прочим, когда мы встретились, она в первый день два раза чуть не прибила меня, но я не в претензии. А с тех пор, как мы вместе… Сегодня четвёртый день всего, из них мы первый день друг с другом объяснялись, второй день — ещё много с кем, и только вчера весь день вместе провели спокойно. И, вроде бы, всё хорошо, но мне кажется, что с каждым днём она всё больше боится, что все вот-вот закончится. Мне больно это видеть, я сразу вспоминаю, как она жила эти годы после войны. Вспоминаю, что мне её бывший жених показал. И чувствую себя последним мерзавцем. А ещё… Как ни странно, получается, что пока меня рядом не было — она держалась, мы сошлись — и… Она и сейчас держится, но я же вижу, что она более-менее спокойна, только когда мы одни и в обнимку сидим. Жерар, скажу тебе честно, давно уже я ничего не боялся, а сейчас боюсь.

— Чего именно?

— Что я не справлюсь, А она нервничает каждый раз, когда не знает, где я. Позавчера мне нужно было побывать в Хогвартсе, поговорить с коллегами. Разговор был трудный, я не мог прерваться на полуслове, надо было расставить все точки над «i», иначе не стоило и начинать. В итоге я опоздал минут на сорок. Гермиона ничего не сказала, никаких сцен, но когда я вернулся, у неё лицо было такое, как будто она сейчас в обморок упадет. Пришлось экстренные меры прямо в баре принимать, чтобы успокоить её.

— Какие ещё экстренные меры?

— Ну, как «какие»? Скажем, эффективно переключил её внимание.

— Каким образом?

— Ну, что ты, как маленький! — взорвался Снейп.

— Я не из любопытства спрашиваю, мне нужна ясная картина, — заметил доктор. — Ну, хорошо, я понял. И как, помогло?

— Да. Я тогда подумал: «Ну, ладно, мало ли, перенервничала, бывает». Но дальше… Мы сейчас в отеле живём, так получилось. Так вот, вчера утром она ещё спала, я решил сходить на ресепшен, продлить наше пребывание на несколько дней. А там очередь была, в общем, минут двадцать меня не было. Когда я вернулся… Ох, ладно, пришлось опять экстренно успокаивать. Нет, я не против, но… Да, надо было её разбудить-предупредить, но в номере же вещи мои оставались, с чего она вообще взяла, что я ушёл? И нет, она опять же не скандалила, но я всё равно понял, о чём она подумала. А сегодня ночью я на балкон вышел на пару минут буквально, а она проснулась, вскочила, включила свет… Я сразу стукнул в стекло, что я здесь, и она сделала вид, что хотела просто выпить воды, но я же не идиот. Я вернулся, обнял её, а у неё сердце колотится, будто она пять миль пробежала. А главное — я видел её лицо в первую секунду. Это… С этим надо что-то делать. И ещё пара случаев, и всё за одни сутки. Я не хочу пугать её, но я же не могу превратить её в хомячка, положить в карман и везде носить с собой!

— Нда. А сейчас она где?

— Я рискнул, оставил её при деле, а потом она к друзьям собиралась пойти. Я постараюсь не опоздать сегодня, но всё равно, это же не решает проблему! Последнее, чего я бы хотел, это снова её потерять. Да я бы женился на ней хоть сейчас, даже перетерпел бы все муки подготовки к свадьбе, если бы думал, что это поможет...

— Даже так?

— Даже так. Но что толку? Если я прав, и она всё время ждёт подвоха… Ну, предложу я ей, а она начнёт думать, с чего вдруг такая спешка, ещё подумает, что я решил жениться на ней из жалости, или вообще, из чувства вины. Я не знаю, чего от неё ожидать, она всегда была непредсказуемой. И я не уверен, что она вообще в порядке, возможно, ей не помешала бы твоя помощь. Но она к тебе не пойдёт, если я заикнусь об этом, она подумает, что я решил, что у неё «не все дома». Ей для успокоения нужно, чтобы я был рядом, весь такой спокойный и непоколебимый как скала. Я стараюсь, но я и сам… Я ведь за эти пять лет почти в норму пришел, а сейчас, после всех этих разговоров и объяснений… Я последние две ночи, считай, толком не спал. Курить снова стал по пачке в день, с войны такого не было! Мне бы самому хоть неделю отлежаться, в себя прийти без новых стрессов, но как я ей это предложу? Я держу себя в руках, но боюсь сорваться. Она тоже держится, но нервы… Хорошо хоть, что она уже знает, как я к ней отношусь. Доказательства видела.

— Доказательства? — удивился Жерар.

— Патронус изменился, — нехотя признался Снейп. — Но у меня стойкое ощущение, что знать-то она знает, а верить- не верит, и держится только за счёт своей логики и силы воли.

Они дошли да небольшой площадки у фонтана, присели на одну из скамеек и установили звуконепроницаемые чары от случайных прохожих.

— Хорошо, Северус. Запрос понятен. Для начала попробуем назвать вещи своими именами. Поправь меня, если я ошибаюсь. Из твоего рассказа следует, что она умом тебе верит, но подсознательно ждёт, что вот-вот закончится. То ли с тобой что-то случится, то ли тебя в любой момент окрутит и уведёт другая ведьма. Или даже маггла. Так?

— Как-то так, да.

— Ну, что я могу сказать, — вздохнул целитель. — Она очень долго была остро несчастна, в результате её психика к этому адаптировалась, и это стало её нормой. А теперь, после столь резкой перемены, эта самая психика стремится вернуться в привычное разнесчастное состояние. Даже против её сознательного желания. А дальше за это цепляется уже чувство вины, и твоё раздражение «ну как же так, почему не верит, я же не собираюсь её бросать!». И ты боишься, что напряжённость будет расти с обеих сторон, и всё это когда-нибудь да прорвётся. А потом крик-скандал-оскорбления-битьё посуды, и так далее. Потом примирение, но осадок останется. А потом снова начнёт расти напряжение, и далее по кругу. И в конце только недоумение: «и чего мне во Франции не жилось?»

— Ну, это самый худший сценарий, но — да, ты меня правильно понял.

Жерар поднялся с места и сказал:

— Пошли.

— Куда?

— Ко мне в кабинет. Будем план составлять. Что с тобой делать.

— Со мной?

— А с кем? Её здесь нет, здесь ты. Значит, будем работать с тем, кто есть. Ей ты можешь пока разве что зелье успокоительное подавать, уж сам придумай, как её уговорить. А вся остальная работа будет на тебе.

— Но как оно поможет, если главная проблема — её состояние?

— Проблема, на которую ты можешь повлиять — это ваши отношения. Конечно, лучше бы работать с вами обоими, но ты прав, она вряд ли оценит такое предложение от тебя. Могу тебе по секрету сказать, что ты зря сомневаешься в эффективности работы с одним "элементом" из пары. Как говорят в нашей профессии, «танго танцуют двое». Если один из двоих меняет своё поведение, то меняется все их взаимодействие, а в итоге — и поведение второго участника, — целитель посмотрел на Снейпа и невольно фыркнул. — Расслабься, я не собираюсь расспрашивать «как тебя в детстве обижала мама».

— Да уж, надеюсь.

…

Часа через два Северус встал и протянул руку своему конфиденту.

— Ну, что ж, пока остановимся на этом. Спасибо тебе.

— За что?

— За прочистку мозгов.

— Вообще, это моя профессия, если ты помнишь.

Дойдя до дверей, Северус задержался:

— А хорошо, что меня так через год после войны так переклинило.

— Почему?

— Иначе я бы никогда в жизни к тебе не попал. У нас в Английском Волшебном мире вообще таких специалистов нет. Некоторые маги краем уха что-то об этом слышали, но они уверены, что всё это ерунда, годится только для слабаков или психических больных. Если бы меня тогда обстоятельства с тобой не свели, я бы сейчас не знал, куда идти, с кем посоветоваться. Да и вообще бы, скорее самый худший сценарий разыграл, чем стал бы хоть с кем-то откровенничать.

— Ну, что тебе сказать? Развивайте свой Волшебный мир, нельзя же иметь настолько костное мышление.

— Ладно, я подумаю. Потом. Всё, я пошёл.

— Удачи.

— Спасибо.

Когда Снейп покидал клинику, он уже чувствовал себя гораздо спокойнее, и примерно знал, что дальше делать.

Снова заскочив на минуту в свой временный дом в Провансе, Северус переоделся и переместился обратно в Лондон. Там он нанёс несколько визитов в здании Министерства, договорился о том, что встреча с Попечительским Советом Хогвартса состоится в ближайший понедельник и пообещал после заседания дать небольшое интервью для «Ежедневного Пророка». Затем он посетил ещё одно место, где забронировал отдельную кабинку на половину восьмого этого вечера. «Не совсем то, что я планировал раньше, но красивый вид из окна, безусловно, будет»

Ровно в шесть часов он придал лицу привычно невозмутимое выражение и постучал в дверь дома на площади Гриммо.

* * *

Дверь открыл Поттер в потёртых джинсах и маггловской футболке.

— Добрый вечер, профессор. Проходите на кухню, там все наши собрались. То есть…

— Какие «все наши»?

— Ну, Рон… с Габриэль. Джордж, Невилл, Луна, Билл, Флёр… хотя нет, Флёр сейчас наверху с Джинни и Гермионой. Все пришли, хотели с ней увидеться, расспросить. Ну, вы понимаете… Заходите, профессор, вам все будут рады.

— Не сейчас, Поттер… Я бы зашёл, но у нас очень мало времени. Где Гермиона, она готова?

— Я не знаю, над ней там Джинни с Флёр колдуют. Ну, платье, там, причёску.

— Гарри! — раздался возмущённый голос его супруги, которая быстро спускалась со второго этажа. — Кто тебя за язык тянет!.. Здравствуйте, профессор. Гермиона сейчас спустится, она уже готова, сейчас только с Джеймсом попрощается и придёт. Хотите что-нибудь выпить? Чай, кофе?

— Потанцуем, — хмыкнул Снейп и задумчиво посмотрел на пару своих бывших учеников, что-то прикидывая в уме. — Ничего не нужно, спасибо.

Он обвёл взглядом холл и вежливо отметил:

— Здесь стало гораздо приятнее. Светлее, чище, и вообще… А где нога тролля, об которую все спотыкались?

— А мы её в музей войны сдали.

— Хм-м. Оригинально. И что же она там символизирует?

Джинни фыркнула, а Гарри развёл руками:

— Ну… Она нам всё время мешала, а выбросить как-то рука не поднималась. И Кикимер громко возмущался. А тут Министерство музей решило открыть, и мы решили кое-что из этого дома отдать для музея, типа экспонаты из Штаб-квартиры Ордена Феникса, все дела. Вот ногу тролля отдали, портрет Вальбурги Блэк вместе с куском стены, ещё много чего…

Профессор движением брови изобразил удивление:

— А Вальбурга-то к Победе каким боком?

— Ну, это… мать героя двух магических войн. Даже двух героев. Как-то так.

— Какие вы, однако… находчивые! — усмехнулся Снейп. — И что, портрет теперь орёт там на весь музей?

— Вообще-то, это была идея Гермионы. А портрет… Может, он там и орёт, но его поместили в нишу и закрыли маггловским пуленепробиваемым стеклом, там толщина два дюйма, так что…

В этот момент Северус почувствовал какое-то движение на лестнице, ведущей на второй этаж, и быстро развернулся. И, как он ни старался сохранить лицо непроницаемым, но в его глазах отразились нежность и тепло. Гермиона спускалась по лестнице и смотрела на него. Когда их взгляды встретились, её лицо на мгновение озарила ничем не прикрытая радость.

Северус попытался что-нибудь сказать, но все связные мысли, как назло, вылетели у него из головы. Разве что «Зато теперь мы не будем вместе выглядеть как отец с дочкой-старшеклассницей», но говорить это он почему-то не хотел.

Надо было признать, что с покупкой одежды она справилась: коктейльное платье из плотного шёлка, с узкими рукавами три четверти и горловиной типа «лодочка», не длинное и не короткое, оно открывало стройные ноги с изящными коленками, не сильно обтягивало бёдра, зато подчёркивало тонкую талию и аккуратную грудь. А цвет… Глубокий, многослойный, сочетающий и различные оттенки прелой осенней листвы, и тёмное золото, и тонкие терракотовые прожилки. И этот цвет удивительным образом оттенял цвет её глаз.

Стараниями Джинни и Флёр её образ был завершён.

Туфли были той же расцветки, что и платье, «не иначе, без колдовства тут не обошлось». Причёску оно оставила ту же, которую он сделал ей ещё утром, только добавила пару красивых заколок. Макияж, аксессуары, маникюр — всё было безупречно. Но главное… «Ох, Мерлин! Только бы не сделать нечаянно какую-нибудь глупость. Не причинить ей снова боль… Не погасить этот тёплый свет в её глазах, когда она смотрит на меня…»

— Мисс…- он слегка тряхнул головой. — Гермиона, ты выглядишь… вполне приемлемо для… сегодняшнего вечера. «Тьфу ты, все навыки по ухаживанию растерял»

Чёртов Поттер не выдержал и фыркнул, а его жена демонстративно закатила глаза, но Гермиона, кажется, не обиделась.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Я сейчас попрощаюсь с ребятами, и можно идти.

Снейп, наконец, встряхнулся, и нормальным голосом спросил:

— Ты не замёрзнешь? Там не так уж жарко.

Гермиона махнула рукой в сторону вешалки:

— Я и плащ заодно купила.

Мужчина кивнул:

— Отлично. Иди, прощайся, я подожду снаружи.

Гермиона дошла до кухни и скрылась за дверью. Снейп проводил её взглядом и обернулся к хозяевам дома:

— Поттер, ты не будешь против, если я ненадолго украду твою супругу?

— Гарри, ты не будешь против, если я украду твою супругу? — увидев выражения лиц Поттеров он добавил. — Буквально на два слова. У меня к Джиневре есть небольшая просьба.

Молодые хозяева дома переглянулись и синхронно пожали плечами:

— Да, конечно, профессор.

Снейп распахнул входную дверь, пропустил Джинни вперёд и вышел следом. Гарри с непередаваемым выражением лица остался стоять на месте.

Как Северус и рассчитал, прощание Гермионы с друзьями затянулось, поэтому, когда она вышла из кухни, Джинни уже вернулась и стояла в прихожей рядом с Гарри, а сам профессор в одиночестве стоял на ступенях крыльца и курил, выпуская клубы дыма через нос. Когда девушка вышла, он щелчком уничтожил окурок и протянул ей руку:

— Мы аппарируем. Готова?

Гермиона взяла его за руку и кивнула. Раздался хлопок и они исчезли.

* * *

— Что это было? — наконец смог спросить Гарри. — Что он тебе сказал?

— Потерпи примерно час, тогда скажу. Раньше не могу, я пообещала. А пока сходи и переоденься во что-нибудь приличное, а я пойду на кухню, постараюсь убедить остальных принять маггловский приличный вид.

— Но…

— Гарри! У нас мало времени. Ты веришь, что я желаю Гермионе добра?

— Разумеется, верю.

— Тогда, пожалуйста. Сделай, как я прошу. Так надо. Мне сейчас и так ещё всю компанию убеждать.

— Ладно, — Гарри чмокнул жену в нос и пошёл вверх по лестнице.

* * *

— Где мы? — Гермиона с любопытством огляделась. — Это какой-то парк? Похоже на… ой.

Она узнало это место. То самое, из воспоминания, которое Северус закрыл для неё семь лет назад.

— Это же что-то означает?

— Да, — Северус старался говорить спокойно. — Не знаю, насколько это романтично, но я уже говорил тебе, что для меня тот день оказался очень важным… И я много раз мечтал вернуться сюда, и сделать всё по-другому.

— Ты хочешь снова устроить пикник под деревом? — изумилась Гермиона, окинув недоверчивым взглядом его небрежно-элегантный наряд и вспомнив, сколько усилий сегодня ушло на её собственный облик.

— Нет, — Снейп взял её за обе руки, стиснул их в своих ладонях и посмотрел ей в глаза. — Гермиона, не перебивай меня, я и сам собьюсь. Я хотел быть сейчас в этом месте потому, что именно здесь семь лет назад я понял, насколько ты мне… дорога, и как сильно ты мне нравишься. И благодаря этому я тогда решил, что я хочу выжить в той войне, и просто так не сдамся, что бы ни решил за меня этот старый манипулятор. И все эти годы я запрещал себе думать о тебе, но так и не смог тебя забыть. А сейчас я ничего не хочу так сильно, как прожить с тобой до конца наших дней. — Он вдохнул в грудь побольше воздуха и сказал. — Ты бы согласилась выйти за меня замуж? Если ты согласна, я бы женился на тебе хоть сейчас.

Гермиона молчала, опустив голову. Потом она подняла на него глаза. Радости во взгляде не наблюдалось

— Почему? — только и сказала она. — Почему сейчас? Мы же и недели вместе не прожили, зачем это тебе?

— Надо.

— Из жалости? Потому, что ты виноватым себя чувствуешь?

Снейп закатил глаза:

— Ты ещё скажи «из вежливости». Никто в здравом уме из-за это не женится.

— А из-за чего в здравом уме женятся? — Гермиона говорила так тихо, а лицо её было таким бесстрастным, что Северус не мог понять, как она относится к его предложению. Он пожал плечами.

— Откуда я знаю? Кто из-за чего. Из-за денег, из-за статуса, чтобы найти себе вторую мамочку или няньку. От одиночества. По залёту. Или чтобы другие перестали спрашивать «когда же ты женишься?» Как ты понимаешь, это не наш случай.

— А что тогда «наш случай»?

— Мой случай — это когда хочется привязать к себе свою женщину всеми доступными способами, чтобы все знали, что ты для меня — это «Ни-за-что-никому-не-отдам, МОЁ». А такие доводы, как «Зачем нужны формальности, нам же и так хорошо вместе» — это просто способ держать женщину возле себя до того времени, пока не встретится кто-нибудь получше. Гермиона, мы оба знаем, что что у меня характер — не сахар, да и ты не терпеливый ангелочек. И притираться друг к другу будет нелегко. Но женатые знакомые говори мне, что брак — это не просто формальность, на самом деле это в какой-то мере помогает не делать совсем уж резких движений. В ситуации, где холостой подумает один раз, а прежде чем уйти и хлопнуть дверью, женатый подумает несколько раз. А за это время можно одуматься и не наворотить дел. Конечно, женитьба — это не панацея, но в какой-то мере это работает как якорь, который не даёт обоим разбежаться в одну секунду, а потом жалеть об этом.

Гермиона медленно кивнула.

— Что-то такое я тоже слышала, — она постаралась собраться с мыслями. — Северус, я не против, я… ошарашена.

— Понимаю, — Снейп тоже немного помолчал. — Я понимаю, так не делается, по правилам я должен сейчас встать на одно колено, держать в зубах розу и протягивать кольцо в красивой коробочке, но я не представляю, чтобы я мог это всё проделать и не чувствовать себя полным идиотом.

Девушка представила себе эту картину и невольно фыркнула:

— Я тоже не могу представить такую картину, — она вздохнула и снова посмотрела ему в лицо. — А тебе не будет неловко, что у тебя такая жена? Ты Мастер Зелий, а я даже последний курс не закончила, и пять лет почти ничего толком не делала. Это в прошлом я героиня войны, а сейчас я, считай, никто. Какая из меня сейчас жена для директора Хогвартса? Да ещё, наверное, скандал в газетах начнётся, мол, «караул, маги добрые, что делается, один герой войны увёл невесту у другого героя!» О тебе и так полгазеты исписали на тему «Как он посмел нас обмануть и выжить?»

— О чём ты говоришь вообще? Думаешь, в вопросе, с кем мне жить, мне важнее, что скажут какие-то сплетники?

— Нет! Но ты же хочешь быть директором! А из-за такого скандала тебя попечительский совет возьмёт, и не утвердит! — девушка стиснула его руки, на секунду зажмурилась и быстро заговорила снова. — Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня рушились твои планы, а ты бы потом меня в этом винил. Или даже не винил, но я бы думала, что винишь. Послушай, мы могли бы некоторое время видеться так, чтобы никто не знал. В конце концов, есть каминная сеть. Я бы пока доучилась экстерном, нашла бы, чем заниматься. Может, в Министерстве, может, преподавать что-нибудь меня возьмёшь для младших курсов, или опять какой-нибудь бизнес придумаю. И общественность привыкнет, наконец, к тому, что мы с Роном уже не пара, и вот тогда…

— Гермиона! — не выдержав, рявкнул Снейп. — Какая, к дракклам, общественность? К тому же, сейчас дела обстоят так, что я Хогвартсу нужен куда больше, чем Хогвартс — мне. И все в Попечительском совете это понимают. Я был сегодня в Министерстве, поговорил с кем надо, они меня готовы с руками оторвать, лишь бы я там порядок навёл. Никто не посмеет и слова плохого про мою жену сказать! А если кто хоть слово вякнет, я его в порошок сотру. А «Пророк» и все сплетники пусть хоть лопнут от возмущения. Да и не придавай нашим персонам такого уж значения в жизни всяких балаболов. Мы объявим о нашем браке и уедем, а к концу лета они уже найдут, на что переключиться. Ну, поорут месяц, так нас тут как раз не будет в это время. Ну, как?

— А что я могу ответить? Если так, то я согласна. Или ты ожидаешь, что я собираюсь поискать кого-нибудь получше?

Северус на секунду прикрыл глаза, чтобы скрыть облегчение, а затем притянул к себе Гермиону и крепко стиснул её в объятиях.

— Идём? — тихо спросил он.

— Куда?

— Жениться, куда ж ещё?

— Что? Правда, прямо сейчас? — она вскинула голову и с недоверием уставилась на теперь-уже-жениха.

— А чего тянуть? Потом, если захочешь, и родителей твоих посетим-поговорим, и друзей на вечеринку позовём. В конце лета.

— Но почему такая спешка? Нет, я уже давно перестала мечтать о пышной свадьбе, белом платье а-ля «ходячий торт с фатой», и вообще обо всей этой суете. Я на чужих свадьбах часа через три уже мечтала сбежать от всего этого, а со своей-то никуда не денешься. Я бы хотела какую-нибудь скромную вечеринку с друзьями. А с родителями у меня вообще всё сложно. Мы почти не общаемся сейчас. Я бы хотела, чтобы мы с ними стали ближе, но просить у них разрешения на брак… Ну, это как-то неактуально. Я бы сообщила им post factum, что я вышла замуж, и что свадьбы как таковой не было. А потом, если они захотят-таки увидеться, можно было бы…

— Захочешь — съездим. Так ты согласна?

— Я согласна. Но всё же — почему спешно?

— А как насчёт такой причины: когда я стану директором, я бы хотел, чтобы ты жила в Хогвартсе, со мной. Директор должен постоянно пребывать в школе, и он не может открыто жить вместе с молодой любовницей, это слишком… аморально. А прятать тебя, как какую-то постыдную тайну, я не хочу.

Гермиона медленно кивнула. Всё верно, об этом она ещё не думала.

— К тому же, если мы поженимся сейчас, то к сентябрю все уже точно к этому факту привыкнут. Гермиона, я не давлю на тебя, но просто подумай. Если, как ты говоришь, тебе действительно не особо нужен «пир на весь мир», то, может, лучше мы потратим время до сентября на то, чтобы лучше узнать друг друга? Привыкнуть, наговориться, поругаться несколько раз, помириться, поработать, попутешествовать, отдохнуть в конце концов. А не провести всё лето, рассылая приглашения, думая, кого куда посадить, разыскивая То-Самое-Свадебное-платье, Те-Самые-платья-для-подружек-невесты, подбирая меню «Чтобы не хуже, чем у других», отбиваясь от журналистов… Поэтому я предлагаю пожениться сегодня. И не сомневайся даже в том, что ты сейчас очень красивая. И совсем не похожа на торт со взбитыми сливками.

— Подожди, а мои друзья? Ты хочешь, чтобы я написала им «Мы тут немножко поженились, видеть вас не хотели, но приходите в конце августа на чай»? Как минимум человек пять меня точно не поймут. Северус, я должна им сказать.

— Я знаю. Я об этом позаботился, и не хочу обижать твоих друзей, которые всё это время были с тобой. Ты мне веришь?

— Я… — подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Да. Я тебе верю.

— Тогда пошли, — он улыбнулся, достал из кармана блокнот и быстро чиркнул там пару слов, а затем протянул ей руку для аппарации. — Всё будет хорошо.

— Стой. Есть одно условие. Обязательное.

После довольно бурного спора Снейп сдался:

— Ладно. Пусть будет по-твоему.

* * *

В это же время на площади Гриммо вокруг кухонного стола стояла в полной готовности группа молодых волшебников и волшебниц в нарядной маггловской одежде. Последние пять минут они не спускали глаз с лежащего на столе обыкновенного с виду куска пергамента. Наконец, пергамент засветился, и на нём проступили слова, которых все ждали, а также координаты для трансгрессии.

— Слава Мерлину, — выдохнула Джинни. — Всё, на выход, быстро.

Молодые ведьмы в последний раз проверили, всё ли у всех в порядке с причёсками, одеждой, хорошо ли упакованы уменьшенные букеты цветов, после чего они по очереди вышли на крыльцо и исчезли с громким хлопком.

* * *

Стоял погожий вечер и по широким дорожкам парка Джубили Гарденс прогуливалась самая разномастная публика. В какой-то момент незадолго до восьми часов вечера на газоне в южной части парка как будто из ниоткуда появилась группа молодых людей. К счастью, в этот самый момент все праздношатающиеся магглы испытали непреодолимую потребность смотреть в другую сторону. Молодые маги отдышались после трансгрессии и дружно уставились на рыжую ведьму:

— Ну, и дальше что? Где они?

Джинни-бывшая-Уизли пожала плечами, но тут рядом с ними раздался новый хлопок и перед ними предстал солидный пожилой маг в министерской мантии. Быстро набросив на себя магглоотводящие чары, он слегка поклонился всем присутствующим, и церемонно произнёс:

— Позвольте представиться: начальник отдела регистрации магических браков Мариус Фидо. По поручению моего клиента имею честь пригласить вас пройти вместе со мной к месту заключения магического брака между Северусом Тобиасом Снейпом и Гермионой Джин Грейнджер.

— А сами-то они где? — не выдержал Гарри.

— Они прибудут прямо на место, им нужно пройти процедуру проверки,- ответил Фидо.

Раздалось недовольное бурчание, сводящееся к выводу, что вечно у Снейпа всё не как у людей, и министерский работник счёл нужным пояснить:

— Согласно последнему постановлению Министерства Магии, все вступающие в магический брак должны пройти обязательную проверку на применения к ним всевозможных заклятий и зелий подчинения воли. Это не займёт много времени, и, я полагаю, к месту встречи мы прибудем одновременно.

Волшебники чинно разбились на парочки и не спеша двинулись в сторону реки.

— Я, кажется, понял, куда мы идём, — шепнула Джинни на ухо Гарри.- Раз уж Снейп сказал, что собирается сделать всё красиво и эффектно, то, я думаю, он решил провести церемонию во-он на той штуке.

Впереди величественно возвышалось самое большое в Англии колесо обозрения «Око Лондона».

— Что, прямо в кабинке? — не поверил Гарри.

— Спорим?

— Ну не знаю.

— А вот увидишь. Да и где же ещё? Внизу, под колесом, что ли?

Рон, крепко держа за руку Габриэль, прибавил шагу и догнал чету Поттеров.

— О чём шепчетесь? — тихо спросил он.

Джинни многозначительно выдвинула подбородок в сторону «Ока». Рон сразу понял, о чём речь.

— Думаешь?

— Уверена. Но лучше остальным пока не говорить. Кстати, наверняка встанет вопрос, кому быть свидетелями. Если Снейп, конечно, с собой не приведёт никого. Надо сейчас определиться, чтобы не было неловких моментов, когда все друг друга локтями пинают «Может, ты?» — «А чего сразу я?»

— Ну, — Рон и Гарри переглянулись. — Что тут думать? Если Снейп никого с собой не приведёт, то будем мы с тобой, Рон. Это даже символично.

Габриэль недоумённо посмотрела на Рона:

— Ты будешь подружкой невесты?

— Ой, — отмахнулся Рон. — кем я для невесты только не был. Но всё же я буду называться шафером.

Он взглянул на свою девушку и заметил, что её лицо омрачилось. Тогда он приобнял её за плечи, удерживая на одном месте. Дождавшись, когда все остальные пройдут вперед, он установил заглушающие чары, встал напротив подруги, взял её за руку и серьёзно посмотрел ей в лицо:

— Габи, пожалуйста. Мы ведь уже всё с тобой обсудили. Я не могу отменить всё, что было раньше. Но она уже давным-давно мне как сестра. Мне будет спокойно, если я буду знать, что у неё всё хорошо. И, раз уж свершилось чудо, и она дождалась с того света единственного человека, с кем она вообще может быть счастлива, то я хочу побыть для неё шафером. Для меня это — как поставить точку во всей этой эпопее. Типа, я её сберёг и отдал в хорошие руки.

— Рон, ты, правда, радуешься её замужеству?

— После того, как я поговорил со Снейпом — да, я этому рад. Ты даже не представляешь, как. Я думал, он ещё её промурыжит несколько лет, типа «мы и так вместе, какое значение имеют формальности, надо проверить, сможем ли мы ужиться», и неизвестно, чем всё закончится. А он, оказывается, решился. Значит, всё. Я прошу тебя, не переживай об этом, Габи. Как девушка мне нравишься только ты. Тебе не стоит ревновать. Я не собираюсь бегать к ним и проверять, всё ли хорошо и не надо ли чего. Я хочу быть с тобой. И теперь я могу. Если ты согласна.

Рон обнял Габриэль и привлёк к себе. Через некоторое время она расслабилась, и обняла его в ответ.

— Не сердись. Конечно, я помню тот наш разговор. Но прошло всего два дня, Рон. Мне трудно принять всё это, но я… — она рвано вздохнула и ещё крепче прижалась к нему. — Я постараюсь.

Рон вздохнул с явным облегчением и поцеловал её в висок.

— Тогда пошли быстрее. Не хватало ещё опоздать.

Габриэль вздрогнула:

— Опоздать? Ну уж нет! Надеюсь, и они не передумают.

— Да уж, не дай Мерлин.

Помирившиеся влюблённые взялись за руки и ускорили шаг, чтобы догнать остальных.

Через несколько минут «группа поддержки» добралась до места назначения.

* * *

Вопреки опасениям, Северус и Гермиона уже были на месте. Они стояли чуть в стороне от очереди, спиной к дорожке, по которой приближались их приглашённые гости,и разговаривали с работником аттракциона, молодым индусом в безрукавке с фирменным логотипом. Вытянув руку, он показал им на одну из приближающихся кабинок-капсул, Снейп бросил туда быстрый взгляд и согласно кивнул. А потом приняв привычный безразличный вид, развернулся к гостям. Те из них, кто ещё не видел его в новом образе, с трудом удержались от того, чтобы не уставиться на него в полном изумлении. Конечно, Джинни уже успела провести со всеми разъяснительную работу, но всё же контраст между тем, кого они видели сейчас и их воспоминаниями о Злобном Духе Подземелий сильно впечатлял.

Несколько мгновений все чувствовали себя неловко, но тут Гермиона оторвала взгляд от приближающейся «той самой» капсулы и обернулась. Увидев своих нарядных и взволнованных друзей, с которыми совсем недавно попрощалась на площади Гриммо, она ойкнула от неожиданности, а затем смущённо проговорила:

— Ребята… получилось так… внезапно… Как хорошо, что вы пришли.

— Естественно, мы пришли, — уверенно сказала Джинни, нарушив хрупкое молчание.

Все зашевелились и двинулись в сторону новобрачных, но тут министерский работник громко кашлянул, привлекая внимание, и сказал:

— Нам пора подниматься на площадку, а то не успеем к подаче нашей кабинки.

Через две минуты все приглашённые зашли внутрь, дверь капсулы закрылась. Магглы, попытавшиеся войти следом, были остановлены тем самым работником-индусом:

— Извините, сюда нельзя, эта кабинка выкуплена целиком для этой группы.

Когда начался подъём, мистер Фидо трансфигурировал лавку, занимающую центральную часть кабинки, превратив её в стол, и стал выкладывать на него всё необходимое артефакты. Немного подумав, он взмахом палочки сделал все стёкла кабины непрозрачными, чтобы все сосредоточились на процессе, а не глазели по сторонам. Затем он попросил жениха и невесту самим определить, где они будут стоять во время обряда, раз уж они сами выбрали столь экстравагантное место для заключения брака. Не колеблясь, молодые решили, что лучше стоять лицом в ту сторону, где была Темза. Мистер Фидо встал лицом к ним и спиной к окну.

— Все готовы? — спросил он. Дождавшись, когда все замолчат, он произнёс. — Тогда начинаем.

В полной тишине чародей очертил вокруг жениха и невесты магический круг и начал нараспев произносить обрядовые заклинания, одновременно рисуя в воздухе специальные руны. Воздух вокруг Северуса и Гермионы начал искриться и потрескивать от магии, и постепенно вокруг них сформировалась прозрачная сфера. В положенный момент они произнесли клятвы любви и верности и обменялись кольцами. Мистер Фидо произнёс очередное заклинание, и кольца на мгновение засияли золотым светом, а потом уменьшились в диаметре, принимая нужный размер.

Мистер Фидо объявил их, наконец, мужем и женой и разрешил жениху поцеловать невесту. Когда Северус наклонился и накрыл своими губами губы Гермионы, воздух внутри сферы будто взорвался сотнями маленьких серебряных молний. В этот момент стёкла кабинки снова стали прозрачными, и у всех свидетелей захватило дух от представшей перед ними картины: нереальная красота сияющего огнями вечернего Лондона, простирающегося внизу под ними, сверкающая вспышками волшебная сфера и стройные силуэты прильнувших друг к другу новобрачных, стоящих в центре сферы. Джинни и Луна с трудом оторвались от созерцания этой картины и успели запечатлеть этот момент на свои колдокамеры. Едва они успели сделать несколько снимков, как маленькие молнии погасли, сфера исчезла и волшебство рассеялось.

* * *

— А-бал-деть! — интеллигентно почесал в затылке Гарри. — Что это было? Когда мы женились, ничего подобного не было.

Мистер Фидо поймал ошарашенный взгляд Флёр Уизли и, глядя ей в глаза, многозначительно покачал головой.

— Молодожёны захотели выбрать особый обряд, — уклончиво пояснил он и сделал шаг в сторону, давая гостям возможность поздравить новобрачных.

Все как по команде достали заготовленные и уменьшенные букеты, вернули им исходные размеры и начали подходить к новобрачным. Гермиону все по очереди целовали в обе щёки и стискивали в объятиях, а профессору только церемонно пожимали руку и желали счастья. Последними подошли Билл и Флёр, которая, улучив момент, задержала руку Гермионы в своей, внимательно посмотрела ей в глаза и хотела что-то спросить, но в этот момент Джинни громко позвала всех к столу. Оказывается, Снейп перед началом церемонии успел вручить ей уменьшенную корзину с содержимым для мини-фуршета.

На правах свидетеля Гарри произнёс вполне достойный поздравительный тост — сказался-таки пятилетний опыт публичных выступлений на различных мероприятиях в качестве героя Магического Мира. Рон на таких мероприятиях обычно старался отвертеться от произнесения речей, ограничиваясь чем-то вроде «Я совершенно согласен с Гарри», и здесь он тоже решил свести своё выступление к минимуму:

— Значит, так. Я обращаюсь к вам обоим, дорогие вы наши молодожёны. Я, хочу сказать вам вот что: как порядочный эгоист, я хочу жить спокойно и заниматься своими любимыми делами, — он приобнял Габриэль и продолжил. — А чтобы я мог жить спокойно, мне, так уж вышло, нужно знать, что у вас всё хорошо. И, раз уж вам выпала такая удача, что судьба дала вам второй шанс, я очень надеюсь, что вы этот шанс не прое…

— Рон! — рявкнул Билл.

— Пардон, я немного волнуюсь. Не прос…

— Рон! — Джинни гневно топнула ногой.

— Ладно, ладно. Надеюсь, вы не упустите свой шанс. Вот.

Когда кабинка с волшебниками доехала до площадки выхода, шампанское было выпито, фрукты съедены, цветы уменьшены и убраны в гермионину сумочку, а все артефакты — в специальный саквояж мистера Фидо.

Спустившись по лестнице на землю, все стали прощаться.

Снейп сообщил, что свадебный банкет состоится в августе, и всем будут заранее посланы приглашения, и даже выразил формальные сожаления о том, что по-другому в их ситуации сделать не получалось. Пока он говорил, Флёр удалось, наконец, утащить Гермиону в сторону. Гермиона, поняв, о чём пойдёт речь, быстро наложила «муффлиато», чтобы их никто не слышал.

— Гермиона, ты в курсе, что в вашу брачную церемонию был включён обряд "et mortuus est in eodem die" (Умерли в один день)

— Да, я в курсе.

— Но зачем? И откуда вы его выкопали? Об этом обряде даже почти никто не знает, мне прабабушка по секрету рассказала! Он же почти запрещённый, его и придумали-то для того, чтобы старики, женясь на молодых ведьмах, присваивали их годы жизни, ты знаешь об этом? Если тебе предназначено пережить мужа на 10 лет, то этот обряд отнимет у тебя 5 лет жизни и отдаст ему, чтобы вы умерли одновременно. Ну, ладно, десять! А если тридцать? Сорок? Как ты могла согласиться на такое? Он заставил тебя? У тебя есть ещё шанс, если вы не проведёте консумацию до того, как истечёт час после завершения обряда, это не будет работать! Вы будете женаты, но не так!

Гермиона стиснула руку вейлы и тихо ответила:

— Нет, Флёр, всё было не так. Про этот обряд я узнала сама. Ты же знаешь, я — книжный червь, читаю всё, что в руки попадёт, вот и об этом где-то вычитала. И это Я настояла на этом обряде, Северус поначалу и слышать об этом не хотел. И мистер Фидо меня отговаривал. А я сказала, что или так, или никак.

— Мерлин, ну зачем тебе это? Ну неужели ты так его любишь?

Гермиона вздохнула:

— Спроси об этом у Рона при случае. Он примерно знает, как, — она с трудом сглотнула и добавила. — Я уже один раз пережила его смерть. Второй раз я на этого просто не вынесу, зааважусь сразу и не буду проживать ни эти десять, ни сколько там ещё, лет, понимаешь? А так — хоть эти годы проживём. Оба.

— А дети? У вас же будут дети, ты хочешь их сиротами оставить, если что?

— А мы постараемся жить долго. Мы вовсе не собираемся помирать в ближайшие лет -дцать. К тому же, до того, как ему придёт время умирать от глубокой старости, дети уже вырастут, а я могу сто раз помереть от чего-то другого. Так что, может, это он со мной годами поделится, — Гермиона снова сжала её руку. — Флёр, пожалуйста, не говори никому, ладно? Я не хочу снова и снова объяснять всё это на каждом шагу, и выслушивать, кто что думает.

Вейла неуверенно пожала плечами:

— Ладно. Мне трудно это понять. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Знаю, — сказала Гермиона и сняла заглушающее заклинание. — Спасибо, Флёр.

Снейп подошёл к своей молодой жене, притянул к себе, кивнул всем на прощание и аппарировал. Через секунду они уже были в своём гостиничном номере.

— Ты не передумала? — он внимательно смотрел ей в лицо, ища следы неуверенности. — Ты по-прежнему хочешь, чтобы это сработало?

— Да, Северус. Хочу.

— Ну, смотри.

Он подхватил её на руки и понёс в сторону спальни.

* * *

Наутро Гермиона проснулась одна, но в воздухе перед её лицом плавали светящиеся буквы «На балконе». Она сладко потянулась, набросила халат и вышла на воздух. Снейп сидел на плетёном кресле в домашних брюках и футболке, пил чай и читал газету. Услышав щелчок балконной двери, он обернулся, с ухмылкой кивнул Гермионе и протянул ей газету:

— Это вы вчера расстарались, пока у Поттера сидели?

Гермиона быстро пробежала глазами полосу и фыркнула:

— А что, тебе не нравится?

— Да нет, почему? Забавно. И что, Поттер это одобрил?

— Ну, видимо, да, раз они этот вариант выбрали в итоге.

— Вот только в Министерство завтра, похоже, придётся под оборотным зельем идти. Если в этом «Союзе возмущённых ведьм» действительно такие все… на голову ушибленные, то на улице лучше пока не показываться, не вступать же с ними в бой.

— Мы решили, что надо переломить настрой общественности, пока не поздно. Этому «Союзу возмущённых» всего два дня, а уже такую активность развели. Гарри вчера рассказывал, что трое из этих дамочек травмировались об защитные чары, когда решили могилу твою разнести. А ещё они начали собирать подписи под требованием вышвырнуть из музея всё, что касается тебя.

— Добро пожаловать домой, — пробормотал Снейп себе под нос.

— Прорвёмся! Сейчас непонятно, куда это общее мнение качнётся, вот мы и решили взять всё в свои руки. У нас в «Пророке» свои люди есть, и «Придира» подключится. Тут надо быстро реагировать, иначе потом поздно будет.

— И вы решили для начала поднять их на смех?

— И это тоже. А завтра все наши напишут, что они за тебя. А потом Невилл обещал коллективное письмо от Профессоров Хогвартса организовать.

— Но ты же понимаешь, после сегодняшнего выпуска «Пророка» эти ведьмы из «Союза» будут рвать и метать.

— После того, как их тут приложили, я думаю, половина из них отползут от этого «Союза» подальше, не захотят, чтобы над ними потешались. А с остальными ещё поработаем.

— Мы же завтра после Министерства во Францию перемещаемся. Оттуда будешь руководить?

— А почему нет? Будем на связи. Ребята все воодушевились, давно у нас общих дел не было. Думаю, за месяц всё успокоится. А завтра мы с тобой как-нибудь замаскируемся, когда в Министерство пойдём.

— Ты тоже идёшь?

— Ну, надо же поговорить с Молли. Надеюсь, там она меня не убьёт. Домой я к ней пока идти боюсь.

Северус хмыкнул, но комментировать не стал:

— Ладно, пошли на завтрак. А потом предлагаю погулять по магловскому Лондону. А то когда ещё выберемся.

— Хороший план.

Новоиспечённые муж и жена пошли одеваться для выхода, а "Ежедневный пророк" остался лежать на столике. На развороте было напечатано несколько гневных писем под заголовком «Шпион, примазавшийся в павшим героям», небольшая заметка авторства Кингсли о том, что Снейп не виноват и так было надо, карикатура на разъярённых ведьм, кидающихся на могильный памятник с волшебными палочками наперевес и криками «Авада-бомбарда», а также стихотворение, подписанное «Ли Джордан, бывший ведущий подпольной передачи «Поттеровский Дозор». Называлось стихотворение «Снейп и его поклонники»

Головы посыпав пеплом,

В жуткий стыд погружены

Мы оплакивали Снейпа

И рыдало полстраны

Сто историй написали,

Про героя-храбреца,

Что прожил всю жизнь в печали,

Верный Лиле до конца.

Всяк жених теперь на свадьбе

Клятву новую даёт:

«Мол, люблю, как Север — Лили.

Только так! Не меньше! Вот!»

Селестина Уорлок пела,

По щеке текла слеза:

«Ах, как он красиво умер,

глядя в ёйные глаза!»

Снейп святым пять лет считался,

Хор хвалебный до небес…

А потом, однажды утром

Взял, скотина, и воскрес!

Тут уж всем скорбящим разом

Крышу сорвало вконец:

«А-а-а, так ты не сдох, зараза?

Ну, теперь тебе п...ец!»

* * *

Отдохнув пару дней, Северус и Гермиона собирались перебираться во Францию, но предварительно нужно было закончить дела в Министерстве Магии.

Следующим утром они собирались перебираться во Францию. Но предварительно им нужно было закончить кое-какие дела в Министерстве Магии.

Гермиона отправилась на свою персональную Голгофу — на встречу с Молли Уизли, решив, что оттягивать этот момент уже просто неприлично. Северус же пошёл решать свои вопросы.

Попечительский Совет быстро утвердил его в должности директора, после чего он дал краткое интервью журналисту «Ежедневного пророка» о своих планах, и передал ему запечатанный конверт. Внутри было сообщение о заключении магического брака между ним и Гермионой Грейнджер, и одна колдография самого обряда. Конверт был зачарован так, что открыть его можно было только после семи часов вечера, чтобы новость попала в газету не раньше следующего утра.

Покончив с делами, Снейп решил напоследок навестить Кингсли Шеклболта, чтобы задать ему под занавес пару вопросов. Секретарша министра, бывшая хаффлпаффка, закончившая Хогвартс через год после войны, узнав Снейпа, резко дёрнулась от неожиданности и поставила большую кляксу в журнале регистрации служебных записок. Снейп решил не нервировать девушку, никак не прокомментировал её оплошность и просто попросил узнать, может ли Министр уделить ему пятнадцать минут. Секретарша молча кивнула, и почти бегом направилась в кабинет начальника. Через минуту она вышла и пригласила Снейпа войти.

Кингсли сидел за столом и крутил в руках ещё не открытое письмо. Увидев гостя, он отложил конверт в сторону и жестом предложил ему сесть.

— Чай? Кофе? Или что покрепче?

— Чай, — ответил Снейп. Кингсли кивнул своей секретарше, и она молча вышла.

— Ну, что, молодожён? Тебя можно поздравить? Или это всё ещё тайна?

— Тайна, — хмыкнул Снейп. — Надеюсь, она сохранится хотя бы до завтра. Мы сегодня перебираемся обратно в Прованс, надеюсь, за пару месяцев здесь все успокоятся.

Кингсли хохотнул:

— Сбегаешь? Да уж, мало бедным «Возмущённым ведьмам» твоего воскрешения, а тут ещё и это. Они так восхищались твоей вечной любовью к Лили Эванс, а ты... Тебе-то хорошо, тебя здесь не будет, а ты хоть представляешь, как они начнут орать?

Снейп отмахнулся:

— Да на здоровье, когда меня здесь не будет, пусть они меня хоть бьют.

— Вечно у тебя всё не как у людей. Куда ты так спешил? Так сильно жениться захотелось, не мог дождаться, пока один скандал утихнет, сразу новый спровоцировал?

Дверь в кабинет открылась и вошла секретарша, левитируя перед собой поднос с двумя чашками, заварочным чайником, сахарницей и вазочкой с печеньем. Подождав, пока она выйдет, Снейп ответил:

— Значит, так надо было, — он налил себе чаю и перевёл взгляд на Кингсли. — А теперь к делу. У меня, собственно, к тебе три маленьких вопроса. Очень уж хочется ответы на них получить.

— Да?

— Объясни мне. Почему ты продал Гермионе мой дом? Почему ты не отвечал мне, кто его купил? И почему ты мне не сказал, что ей нужна помощь?

Кингсли тоже налил себе чашку чая, добавил сахар и начал его задумчиво размешивать.

— Ну, для начала, — он медленно сделал пару глотков. — у меня не было никакого повода считать, что тебе есть до неё дело. Разве не так?

Северус промолчал.

— Пойдём дальше. После войны очень многие вели себя... скажем так, не совсем адекватно. Особенно молодежь. Первый год тут такое творилось... Один Избранный чего стоил!.. И уж поведение мисс Грейнджер точно из общей картины не особо выбивалось. А потом всё худо-бедно стабилизировалось. Где-то через год она уже плюс-минус на человека была похожа. Ну, а то, что она не хотела ни учиться, ни работать… Друзьями мы с ней не были, я ей не доктор. То, что её состояние как-то связано с тобой , я и подумать не мог. Сама она ко мне не обращалась, военную пенсию ей назначили по высшему разряду, когда ей нужна была медицинская помощь — любая — она получала всё, что требовалось. Если бы я тогда знал о причинах, я бы что-нибудь сделал, а так… Ну вот, а прошлой осенью она съездила к родителям в Австралию, и это очень плохо на неё повлияло. Ты же в курсе, что там было?

— Да, в курсе. Уизли рассказывал.

— Понятно… Так вот, когда она вернулась, где-то с месяц я о ней ничего не слышал, а потом она явилась ко мне за разрешением купить твой дом. Я сначала отмахнулся, но она настаивала, насобирала кучу магловских документов, вооружилась нашими законами, и начала регулярно меня осаждать. Причём ответить вразумительно, зачем ей это понадобилось, она так и не смогла. Я только понял, что для неё это очень важно — купить именно твой дом.

Вот тогда я и заинтересовался этим: спросил Поттера, спросил Уизли, а они оба молчат, только глаза отводят. Тогда я поручил кое-кому о ней информацию собрать, мне стало интересно, что же её с тобой связывало. Ну, и узнал. Про то, как она на могилу твою ходит, как там с тобой разговаривает, и про её первый год после войны подробности разные…

А ты во Франции засел, сюда ни ногой, и за все время ни одного вопроса про мисс Грейнджер не задал. И я решил, что тебе это безразлично, и выманить тебя сюда можно только хитростью.

— Можно было просто сказать.

— Я опасался, что, если я всё расскажу, ты только книги свои из того дома вернуть потребуешь, а на сам дом рукой махнёшь, лишь бы со всем этим не связываться. Тогда я предположил, что, если ты приедешь, да своими глазами увидишь, как девчонка тут буквально загибается, то пожалеешь её, не сбежишь сразу. Может, даже поможешь чем. Я же не знал, что ты тоже… того… лично в ней заинтересован. Вот я и морочил тебе голову, ждал, когда ты потеряешь терпение и заявишься сюда.

Повисла пауза, оба мужчины молча допивали чай.

— Вот ведь… — неопределённо сказал Снейп.

— Что?

— Ничего, — он встряхнулся и поставил пустую чашку на стол. — Ладно, что было — то было, что уж теперь. Зато я хоть логику понял твою. А то я всё поверить не мог, неужели ты такой садист, что все эти годы смотрел, как она страдает, и ничего не сделал.

— И как? Удовлетворён?

— Ну, в общем, да.

Снейп встал, и Кингсли последовал его примеру.

— Вы где жить будете до сентября? — спросил Шеклболт.

— Сейчас мы в Прованс вернёмся, у меня там дел куча осталось, в августе освобожу вашу виллу. Потом в отпуск съездим на пару недель, и назад. То есть, в Хогвартс.

— Когда отбываешь?

— Да вот сейчас, жену заберу, и вперёд.

— А где она?

— Она собиралась с Молли встретиться. Объясниться, так сказать. Молли же теперь здесь работает, верно?

— Да, верно. Так, Гермиона сейчас там? — он как-то странно посмотрел на Снейпа.

— Ну да, а что?

— Да так. Вот думаю: ты забыл, на кто такая Молли, или тебе жена уже надоела?

— Да брось ты! Если уж Рональд доволен результатом, ей-то какая разница? Как вспомню, в какой кошмар его на Святочном балу нарядили…, Если уж Я помню, что было надето на ученике восемь лет назад… А ведь Молли всегда была такая хозяйственная, что ей стоило этот ужас подкорректировать? Но нет, не сочла нужным. Видимо, не слишком уж она сына младшего обожает.

— Слишком — не слишком, но я бы не поставил и двух сиклей на то, что она сейчас не размазывает несостоявшуюся невестку по стенке за то, что её сынулю пять лет водили за нос. Ты бы шёл туда, да побыстрее.

И тут, как по заказу, перед ними материализовался серебристый терьер.

— Профессор, — быстро проговорил голос Рона. — Не знаю, где вы сейчас, но будет лучше, если вы придёте. Четвёртый уровень, кабинет 413. Скорее.

Снейп рванулся к двери, но Кингсли успел её заблокировать.

— Какого драккла? — прорычал Снейп.

— Подожди, я тебе сейчас портключ до места дам, я Министр, мне можно. А иначе бежать тебе минут пятнадцать со всеми нашими лифтами и переходами, — Кингсли достал свою палочку, взял со стола карандаш и быстро нашептал необходимые заклинания. Карандаш засветился синим светом и погас. — На, держи, пароль не нужен. Сожми и сработает. Только ты там это… Не переусердствуй.

Снейп нетерпеливо выдернул карандаш из руки Шеклболта, сжал его в ладони и исчез.

* * *

«Так я и знал! О чём я только думал?»

Перед кабинетом, прислонившись к стене, на полу сидела Гермиона, подтянув к груди колени и опустив на них голову. Перед ней на корточках сидел Рон Уизли, держа её за руки и пытаясь добиться какой-нибудь реакции. А из-под закрытой двери кабинета №413 громыхал семейный скандал между Молли (попробуй забыть её голос!) и Артуром Уизли. Рон услышал хлопок, обернулся на звук, и быстро поднялся, уступая Снейпу место, а заодно и закрывая собой вход в кабинет матери.

Бросив в его сторону разъярённый взгляд, Снейп взял себя в руки и первым делом опустился на колени перед женой, чтобы оценить масштаб проблемы. В конце концов, ему это удалось: он кое-как смог заглянуть ей в зрачки, и убедился, что по крайней мере никаких сильных проклятий к ней не применяли. После этого он встал и медленно развернулся к Рону.

— Отойди от двери.

— Профессор…

— Отойди_от_двери, — медленно сказал Снейп. — Я не собираюсь швыряться проклятиями, я глаза им хочу посмотреть.

— Профессор, не надо!.. Я не знал, что так будет. Я же говорил с матерью три дня назад… Всё ей объяснил... Всё нормально же было! Она тогда сказала «Ну, раз ты сам доволен, то какие у меня могут быть претензии». А оказывается, вон как!.. Миона так хотела извиниться перед Молли, убедиться, что она на неё не сердится… Если бы я знал, что так получится, ни за что бы её одну на разговор не пустил! Уж отговорил бы как-нибудь... Хорошо хоть кто-то мимо проходил, услышал, что тут происходит, и отправил сообщения мне и отцу.

— Северус! — тихо попросила Гермиона, взяв его руку. — Не надо... пожалуйста. Она ведь права.

Снейп выдохнул сквозь зубы и перевел взгляд на дверь кабинета, откуда продолжали раздаваться звуки роскошного скандала:

— ...да как он вообще посмел на меня орать? И ты его ещё защищаешь!

— А что ему было делать, если ты слышала только себя?

— Ты ещё скажи, что ты эту лгунью жалеешь, которая пять лет твоего сына обманывала!

— Да тебя четыре года вполне устраивало, что он ещё не женат! Пока ты всех наших детей, кроме Чарли, не переженила, ты не очень-то за него переживала!

— Неправда!

— Конечно, неправда!.. Не помнишь уже, что ты говорила? — Артур заговорил нарочито визгливым голосом, передразнивая супругу. — «Ах, Ронни ещё не созрел до семейной жизни... Сейчас главное, чтобы Гарри с Джинни поженились... Пусть Рон пока и не торопится с женитьбой, да и Гермиона какая-то после войны стала проблемная, пусть она сначала в норму вернётся, а то какая же из неё хозяйка и мать для наших внуков?.. Может, мальчику лучше более подходящую невесту себе найти!». Не говорила ты так? И только с прошлой осени ты вдруг решила, что хватит уже тянуть, пора бы им жениться. С чего вдруг? А?

— Ни с чего. Поняла, что бросать он её всё равно не собирается, и побоялась, что иначе он так и останется холостяком, как Чарли. Чем так, пусть уж лучше пусть женится. Я столько сил положила, чтобы с этим смириться, а оказывается… Они мне оба врали!

— Как врали? Она тебе говорила «Люблю Рона, прямо не могу»?

— Нет! Но и правду не говорила!

— И это причина, чтобы её проклинать?

— Да ничем я её не проклинала! Просто высказала всё, что думаю, и больше ничего.

— Да от твоих «просто высказала» инфаркт можно получить!

Снейп снова встряхнулся и быстро наложил на Гермиону полные диагностические чары. Убедившись, что Молли сказала правду, и на его жене точно нет никаких проклятий — ни тёмных, ни светлых «Твоё счастье, Молли, что это правда», он встал и кивнул Рональду:

— Помоги.

Вдвоём они взяли девушку под руки, помогли ей встать и вывели её на свежий воздух — на площадку для аппарации авроров. Гермиона позволила вести себя, не спрашивая, куда они идут, да и вообще не произносила ни слова.

На площадке Снейп осторожно усадил жену на наколдованный стул, вытащил из своей заначки пузырёк с успокаивающим зельем и поднёс к её губам. Она послушно выпила всё до капли и, после чего Снейп наклонился к ней, осторожно вытер с её лица следы слёз и шепнул на ухо: «Ну, всё, всё. Успокойся. Через десять минут мы будем в Провансе». Затем он выпрямился и обратился к Рону:

— Что Молли ей наговорила? Скажи. Мне нужно знать, что делать дальше.

— Давайте, я вам лучше покажу? По традиции.

Снейп пожал плечами:

— Ну, если тебе так удобнее… Легилименс!

Он быстро пролистал моменты этого утра:

* * *

…Гермиона входит в помещение, где между вызовами отдыхают дежурные авроры, подходит к Рону, просит разрешения посидеть там пару часов, пока Молли не вернётся с какой-то поездки в маггловский приют. Рон кивает ей, продолжая играть шахматы с напарником, Гермиона садится на свободный стул и достаёт книжку.

…К ней подлетает бумажная записка — Молли сообщает, что она вернулась и ждёт её в своём кабинете. Она прощается с Роном и уходит.

…Проходит полчаса, и уже к Рону подлетает записка. Он разворачивает её, читает, и быстро выходит из комнаты.

…Рон подходит к кабинету матери и слышит её оглушительный голос:

— Ты что думаешь, раз мой сын нашёл, с кем ему утешиться, то я тебя теперь простила? Думала, чайку с тобой попьем, да порыдаем друг у друга на плече? Да я никогда тебе не прощу того, как ты с ним обошлась! Это просто чудо, что так у него сложилось, что он сейчас не несчастный и не брошенный, и твоей заслуги тут никакой нет! А если бы у него не сложилось? Этот твой Снейп появился, так недели не прошло, как ты замуж за него выскочила. А Рон? Ты пять лет — Пять! Лет! — морочила ему голову, чтобы он возился с тобой, пока ты там своими страданиями упивалась! И откуда, интересно, они у тебя взялись, страдания эти, а? Значит, ты со шко-олы ещё по Снейпу сохла. Я-то, дура, думала, ты Рона хотя бы в школе любила, а ты!.. А после войны ещё имела наглость на сыне моём повиснуть! Конечно, на чью-то шею надо же было свои проблемы нагрузить, а кроме дурачка Рона больше некому было возиться с тобой! От своих-то родителей ты избавилась, чтоб под ногами не путались!

Рон буквально вламывается в кабинет, видит бледную как смерть Гермиону и красную от ярости Молли, которая нависает над своей жертвой и, того и гляди, вцепится ей в волосы.

— Мама, прекрати! Что ты такое говоришь? — он быстро делает пару шагов и становится между матерью и бывшей невестой.

— Не мамкай! — Молли с яростью грохает кулаком по ближайшему столу. — Ты просто тряпка! Бросил всю жизнь к её ногам, а теперь она перешагнула тебя и дальше пошла! А ты ещё и защищаешь её до сих пор. Неблагодарная! Я ей жизнь спасла, она это хоть помнит? Много бы они там, три девицы, выдержали бы в бою против Беллатрисы? И чем она меня отблагодарила? Пусти меня, я хочу в лицо ей это сказать! — Молли тщетно пытается отпихнуть сына в сторону. Не добившись успеха, она делает шаг назад и громко продолжает. — Боишься? Да прячься — не прячься, я всё равно тебе скажу: если бы не ты, мой сын бы давно с нормальной женой жил! Столько девушек мечтали с ним встречаться! Ты у него пять лет жизни украла!

— Мама! — Рон приставляет к своему горлу палочку и рявкает так, что у всех закладывает уши. С грохотом распахивается дверь, в кабинет врывается Артур Уизли и замирает на пороге. Не обращая на него внимания, Рон продолжает говорить, усиливая соноросом свой голос. — Ты что, думаешь, если бы я бросил тогда Миону одну, без поддержки, я был бы счастлив? Что ты вообще обо мне понимаешь? Ты, вроде, мать моя, что же ты совсем меня не знаешь?

Остановленная на полном скаку Молли стоит, в недоумении вытаращив на него глаза. Она привыкла, что мужчины побаиваются с ней спорить, и уж от кого — от кого, а от младшего сына отповеди никак не ожидала. Тем не менее, она не сдается.

— Немедленно сними сонорос!

Рон убирает палочку от своего горла, но взгляд не отводит.

— Мама, — на этот раз тихо говорит он. Как ни странно, Молли его не перебивает. — Мне стыдно было услышать, что ты попрекнула Гермиону её родителями. Я надеюсь, что ты сейчас просто не в себе. Я не знаю, за кого ты меня принимаешь, но ты ошибаешься. Как ты думаешь, кем бы я сейчас был, если бы я тогда поступил иначе? Думаешь, я был бы тем же, кем я стал, только с женой (на твой вкус, разумеется) и с детишками? — Рон замолкает, а потом говорит совсем тихо. — Так это ты неправильно думаешь. Если бы я тогда так поступил, я бы презирал себя, я не смог бы смотреть в глаза Гарри, я бы считал себя полным дерьмом, я бы уже спился давно, наверное! И работал бы я не аврором в Министерстве, и даже не продавцом в лавке Джорджа, а вместе с Флэтчером ворованные котлы бы продавал. Потому, что считал бы, что такому, как я, там самое место. Подумай об этом. Послушай, что я говорю, хоть один раз в жизни.

Он разворачивается к двери, и, приобняв Гермиону за плечи, выводит её в коридор. Там она тяжело прислоняется к стене, прикрывает глаза, и, согнув колени, съезжает вниз. Рон взмахивает палочкой, вызывает патронуса, и отправляет сообщение для Снейпа.

* * *

Сеанс закончился. Северус стоял напротив Рона Уизли, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки.

— Рональд, — тихо сказал он. — Я понимаю, что ты тут не при чём, и наоборот, ты сделал всё, что мог. Но скажи Молли, чтобы она больше и близко не подходила ни ко мне, ни к Гермионе. Если бы она это всё на меня вывалила, я бы, может, и стерпел, учитывая все обстоятельства. Но причинять вред Гермионе я не позволю.

— Профессор, я думаю, отец её вразумит, да и вообще она отходчивая. Она, бывает, как в раж войдёт, так что угодно может ляпнуть. Ей раньше не нравилась Флёр, а Габриэль — её сестра, и теперь она Молли тоже не нравится, вот она и злится. Я, когда ей всё рассказал, думал, она сразу на мне всю злость сорвёт, но тогда она, наверное, слишком ошарашена была. А потом дозревала-дозревала, и дозрела. А тут как раз Гермиона под руку сунулась. Я думаю, мама скоро будет жалеть, хотя бы о том, что так про её родителей высказалась. Правда, я не помню, чтобы она когда-нибудь извинялась.

— Значит, ты теперь впал в немилость у Молли?

Рон невесело усмехнулся:

— Я уже большой мальчик, переживу. Да я и не был никогда в особой милости.

Снейп вздохнул и сменил тему:

— Значит, так. Мы сейчас аппарируем во Францию и будем там почти до конца лета. Надеюсь, Молли не станет посылать вдогонку громовещатели, иначе… Лучше пусть не пробует.

— Я понимаю, — Рон поморщился. — Я скажу отцу, чтобы он… поговорил с ней ещё раз. А вы отсюда аппарировать собираетесь? Прямо сейчас?

— Да, — кивнул Северус. — Со всеми, с кем хотели, мы уже объяснились, теперь оставим вас переваривать случившееся. Надеюсь, до сентября всё утрясётся.

— Профессор, — Рон слегка сглотнул. — Я могу попрощаться с Гермионой?

Снейп поглядел на жену, убедился, что ей уже лучше, и, судя по всему, она давно слушает их разговор. Он кивнул парню, отошёл в другой конец площадки, повернулся к ним спиной и полез в карман за сигаретами.

Гермиона подняла глаза на Рона и хотела встать со стула, но он усадил её обратно, нажав руками на плечи. Он сел перед ней на корточки, взял её руки в свои и заглянул в лицо:

— Гермиона... — начал он.

— Я в порядке, Рон, — тихо сказала девушка. — Ну, или скоро буду. И я не злюсь на тебя из-за Молли, я же понимаю, что ты не виноват.

— А я злюсь. На неё, естественно. Она не должна была так...

— Она отойдёт, ты же знаешь.

— Знаю. Но я вот что хочу сказать, — он крепко сжал её ладони. — Выкинь из головы всё то, что она тебе наговорила. Она не имела права говорить тебе такое от моего имени. А сам бы я никогда такого не сказал, даже не подумал бы. И я, правда, рад, что он вернулся, и что вы вместе. Я — от своего имени — говорю тебе, что ты ни в чём передо мной не виновата. Я знал, что делал, и сам выбрал так жить. Ты понимаешь?

Дождавшись её кивка, он продолжил:

— Единственное, что я от тебя хочу в ответ на всё — это чтобы ты постаралась быть счастливой. У тебя есть всё для этого. И он любит тебя, я в этом уверен.

— Рон, — она ласково провела рукой по рыжим волосам. — Ты можешь сделать ещё кое-что для меня?

— Что?

— Ты тоже постарайся стать счастливым, ладно?

Он протянул ей руку и помог встать, а потом крепко обнял.

— Всё будет хорошо, — он слегка отодвинулся и посмотрел ей в лицо, а затем аккуратно вытер следы от двух слезинок, скатившихся из уголков её глаз. — Теперь всё будет хорошо. И у тебя, и у меня.

Они вместе подошли к Снейпу, который продолжал стоять к ним спиной, рассматривая кучевые облака.

— Профессор, мы закончили.

Снейп затушил сигарету и обернулся. Гермиона была по-прежнему бледна, но выглядела намного спокойнее.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да.

— Хорошо, — он протянул руку Рональду и, дождавшись ответного жеста, крепко пожал. — До встречи, Уизли.

— До свидания, сэр. До свиданья, Гермиона, — Рон развернулся и хотел уже уйти, когда голос Снейпа остановил его:

— Рональд! — Снейп слегка прочистил горло и продолжил. — Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится — помощь… что угодно… обращайся. Для тебя я сделаю всё, что смогу.

Не дожидаясь ответа, он обхватил Гермиону за талию и трансгрессировал. Последнее, что он видел — это застывшее в изумлении лицо Рональда Уизли.

20 июля 2003

Дорогая Джинни!

Получила письмо и колдографии с вашего отпуска на Майорке. Красота!

Через неделю и мы отправляемся в отпуск, а сегодня я, наконец, решила написать более-менее подробное письмо.

Ты спрашивала, чем я тут занимаюсь и как мы с С. ладим друг с другом.

Может быть, ты удивишься, но ладим мы вполне нормально. Конечно, иногда ругаемся, но в основном скорее спорим, чем ссоримся. Перед тем, как мы заключили брак, мы (с подачи С.) пообещали друг другу, что никогда не будем ложиться спать, пока не проговорим конфликт до конца. И, ты знаешь, помогает.

А вот о том, чем я тут занимаюсь, в двух словах рассказать сложно.

Первые дни я вообще плохо помню: чувствовала себя совершенно разбитой, всё время или сидела в прострации, или спала. Северус тогда так беспокоился за меня, что даже поставил небольшое кресло в своей священной лаборатории, чтобы я могла там сидеть с книжкой и не мешать ему работать. А я и не мешала — сил не было даже читать, не то, что лезть с вопросами, мне просто спокойнее было от того, что он рядом и что я могу его видеть. Когда мне стало чуть лучше, я начала понемногу читать, и время от времени бродить по дому и по саду, ощущая себя каким-то больным привидением. Где-то через неделю я настолько пришла в себя, что начала подумывать, чем бы таким заняться. Мой муж (до сих пор не могу привыкнуть так его называть) отказывался от моей помощи в работе, и вообще меня из лаборатории окончательно выставил: видите ли, он готовит уникальные суперзелья, и помощь дилетанта ему только добавит лишних хлопот. Случись такое в первые дни, я бы перевела это для себя, как "ты меня утомляешь, дай хоть здесь от тебя отдохнуть". Но я уже чувствовала себя намного лучше, и настроение моё кардинально изменилось, и я пришла к выводу, что он хотел сказать именно то, что сказал. И, вместо чтоб страдать, я вооружилась картами местности, путеводителями, и начала изучать наши окрестности.

Три раза я выбиралась в Париж на шопинг. Не столько потому, что я это люблю, сколько потому, что я уже давным-давно не обновляла свой гардероб: размер одежды у меня со школьных времён не изменился, да и желания наряжаться с тех пор особого не было, сама понимаешь.

После первого моего самостоятельного похода по магазинам Северус просмотрел мои покупки, долго хмыкал, отложил всякие там джинсы, футболки и толстовки для прогулок в магловсие районы (сказал про них «Это сойдёт»), а потом началось...

Мне вообще трудно одной выбирать себе одежду. То платье, которое я купила в Лондоне, и в котором я в итоге выходила замуж, я увидела случайно и меня как будто что-то толкнуло в бок: "Бери именно это". А тут никакая интуиция мне не помогала, а опыта у меня, считай, и нет. Но я же старалась. А он...

Он разделил оставшиеся покупки на две части, и своим манером откомментировал.

Про то, что я накупила «для деловых выходов» он спросил, не подарки ли это для Минервы, потому что никто моложе семидесяти лет добровольно на себя такое не наденет. А про одежду, которую я купила как "нарядную" заявил, что такое могла купить только пятнадцатилетняя девчонка, которая в первый раз без мамы выбралась в магазин одежды, и решила оторваться по полной программе. В общем, ты представляешь, как я «обрадовалась» такой реакции.

Кажется, это был первый раз, когда он напомнил мне наш уговор «все обиды проговаривать перед сном», потому что мне ужасно хотелось на него наорать, куда-нибудь сбежать, хлопнув дверью, а потом вернуться, и с обиженным видом молча улечься спать. Но не вышло. Он заставил меня сесть, напомнил, что уговор есть уговор, и пришлось разбираться, кто что имел в виду на самом деле. В итоге мы договорились, что пару сарафанов из "нарядного" я оставлю и буду носить во время предстоящего отпуска, а остальное верну в магазин. Но зато он пообещал для следующего похода нанять мне персонального стилиста, который поможет мне подобрать гардероб на все случаи жизни.

В общем, мы помирились, и решили даже после окончания операции "шопинг со стилистом" сходить в какой-нибудь хороший ресторан, и «выгулять» один из моих новых нарядов. Я пыталась отказаться, или уговорить его сходить в какое-нибудь место попроще, потому что я давно не бывала ни в каких пафосных заведениях, и боялась, что буду чувствовать себя там крайне неловко. Но С. сказал мне, что, раз уж я решилась выйти замуж за директора Хогвартса, то мне придётся время от времени посещать вместе с ним разные мероприятия, и лучше будет, если я потренируюсь сейчас. Пришлось согласиться.

Наш поход в ресторан не обошёлся без приключений.

Представь себе: мишленовский ресторан с видом на море, мы сидим, чинно-благородно ждём заказ, попиваем разбавленное белое вино ⁽¹⁾, ждём, когда принесут наши устрицы, с умным видом обсуждаем вероятность обнаружения древнегреческих артефактов в районах проведения археологических раскопок, как вдруг С. поднимает глаза, смотрит на что-то за моим плечом, слегка прищуривается и…

— Кака-ая встре-еча!.. — услышала я знакомый мужской голос, — Здравствуй, Се-еверус! Ты, я вижу, с супругой! Позволь поздравить тебя со столь блестящей партией.

Я обернулась и аж зубами заскрипела, узнав чету Малфоев-старших. Вот ведь умеют же люди выплывать из неприятностей! Последний раз я их видела пять лет назад, сразу после финальной битвы. Хоть мне тогда было совершенно не до них, но я и то заметила, какими они были жалкими и униженными (а Люциус ещё и с разбитым лицом), как они сидели втроём в Большом Зале, тише воды — ниже травы, в любую минуту ожидая, что их то ли прогонят, то ли арестуют. А теперь опять оба гордые, холёные, красивые, держатся надменно, будто всегда такими и были.

И тут как раз подошёл официант, и принёс наш заказ: устрицы (закрытые(!)), крабы, и всё, что к такой еде прилагается: перчатка-кольчужка, устричный нож, ножницы-щипцы, вилка-спица... А Малфой бросил взгляд на всё это, потом посмотрел на меня, улыбнулся с таким довольным видом, как будто предвкушал, как я сейчас опозорюсь по полной программе, ехидно спросил «Вы же не будете против?», отодвинул стул для Нарциссы, и уселся рядом сам. Я почти запаниковала, но усилием воли вызвала у себя в памяти их лица во время нашей последней встречи, и заодно представила, как змеемордый гонял их по Малфой-мэнору, когда мы сбежали у них прямо из-под носа. И мне сразу стало так спокойно, что я расслабилась, улыбнулась им во все тридцать два зуба, и сказала «Что вы, конечно, мы не против, мы же так давно не виделись, нам есть что вспомнить». Они оба слегка скривились, и сделали вид, что не поняли мой намёк, а Северус незаметно для Малфоев показал мне большой палец в знак одобрения.

Ты не представляешь, как я в тот момент была благодарна моим родителям за то, что они много раз возили меня во Францию, и знаучили правильно есть всех этих устриц, мидий и прочих крабов. Заодно я порадовалась, что свою одежду я покупала со стилистом, и что у меня полный порядок и с причёской, и с макияжем, и с маникюром-педикюром. Нарцисса Малфой непременно попыталась бы тонко и изящно съязвить, но увы, придраться ей было не к чему, а проехаться по моему происхождению или возрасту она не решилась. А потом С. им весьма прозрачно намекнул, что меня задевать не стоит, и дальше беседа шла довольно мирно: хоть я и чувствовала себя среди этих трёх милых змеюк несколько обособленно, но в целом терпимо.

Единственный неприятный момент был, когда наши мужья ушли на улицу курить, а Нарцисса вкрадчиво спросила, какую выгоду от этого брака получила я, потому что выигрыш С. очевиден: приподнять его статус в Волшебном мире после пятилетнего отсутствия по каким-то мутным причинам. Ну, а я тогда спросила, неужели статуса Астории Гринграсс хватило только на Драко, раз они с Люциусом до сих пор предпочитают в основном отсиживаться на континенте. Нарцисса в ответ усмехнулась, сказала «один-один», и не стала развивать эту тему: до возвращения мужей мы беседовали исключительно о природе и погоде.

В общем, всё прошло гораздо лучше, чем я ожидала, С. сказал, что я экзамен сдала, и что если уж я выдержала три часа плотного общения с четой Малфоев, то любой официальный приём покажется мне детской забавой. Я была довольна, как Пивз после очередной пакости, хотя под конец у меня появилось смутное подозрение, что С. эту встречу подстроил специально. Но сил разбираться уже не было, а на следующий день он показал мне три письма из Англии.

* * *

Оказалось, что история с «Возмущёнными ведьмами» — это были цветочки, а тут пошли ягодки. Кто-то начал мутить воду в Министерстве и давить на Попечительский совет, что Хогвартсу нужен другой директор. Ещё откуда-то пошли намёки на то, что С. не сам является автором запатентованных зелий, а ещё — что неизвестно, чем он пять лет занимался, и надо бы всё проверить, насколько он благонадёжен. И снова припомнили, что он был Пожирателем, и даже прошлись по женитьбе на бывшей студентке. И снова стаи сов таскали горы анонимных писем в Хогвартс, в Министерство и в газеты-журналы.

Когда я об этом узнала, я готова была мчаться обратно в Англию, чтобы во всём разобраться, но Северус был категорически против: ему нужно было до августа выполнить все обязательства перед своими заказчиками, и он работал каждый день по десять часов и не мог всё бросить. А одну меня он отпускать отказался (вот тебе и издержки замужней жизни), сказав, что неизвестно, кто за этим стоит, и насколько далеко этот «кто-то» готов зайти, и он не собирается мною рисковать.

Пришлось мне, как в старые добрые времена, составить план и подобрать список возможных доверенных лиц, к которым можно обратиться за помощью, и заниматься расследованием прямо отсюда. Я специально попросила, чтобы никто вам с Гарри не писал о том, что происходит — не хотела портить ваш долгожданный отпуск.

Не буду утомлять тебя подробностями, но всё оказалось до смешного банально: за всей этой шумихой стояли всего три человека, которые наняли себе три десятка помощников в Лютном переулке

Один, как оказалось, был начальник Министерского патентного бюро. И он давно уже подворовывал отчисления от использования патентов, владельцы которых умерли, не оставив наследников. И деньги С. он тоже все пять лет прикарманивал. А, когда С. объявился, он понял, что скоро всё вскроется, карьере конец, и деньги придётся возвращать (или вообще садиться в Азкабан).

Второй — почётный член гильдии зельеваров, который давно мечтал сместить с должности Минерву, поставить директором Хогвартса своего хорошего знакомого, чтобы тот, в свою очередь, взял на должность преподавателя зелий его бездарного сынка, которого никто не брал на приличную работу.

А третья — Мариэтта Эджкомб. Ну, тут всё понятно: она ненавидит лично меня. Надпись «Ябеда» из прыщей у неё с лица давно сошла, но все в курсе, что надпись была.

Уж как они нашли друг друга — я не знаю, но как-то вот нашли и спелись.

Когда мы всё выяснили, Северус отослал имена и доказательства Кингсли, и тот принял меры: неделю назад в "Пророке" вышла разгромная статья про эту троицу, впереди у них заседание Визенгамота, огромные штрафы и вообще позор на весь Волшебный мир.

Вот такая история приключилась, пока вы там на Майорке отдыхали.

* * *

Когда закончилась эта эпопея, С. предложил мне оставшееся до отпуска время потренироваться в дайвинге, а заодно найти побольше информации о магических и немагических обитателях Эгейского моря в районе греческого архипелага Додеканес. И теперь я опять по полдня сижу, обложившись справочниками, а трижды в неделю мы выбираемся на побережье с тренером (магом), который учит нас правилам безопасного погружения на глубину более четырёх метров, и отдельно тренирует меня правильно использовать заклятье головного пузыря.

Не помню, говорила ли я, что в отпуск мы отправляемся в начале августа на три недели, и жить мы будем на острове Кос, а оттуда планируем выбираться на ближайшие необитаемые островки и небольшие архипелаги, будем там изучать местную морскую флору и фауну, а заодно заготовим редкие ингредиенты для экспериментальных зелий. Нет, ты не думай, что мы планируем целыми днями всякую всячину под водой собирать, а по ночам её шинковать, сушить и мариновать. Это так, время от времени. Как любезно заявил С., должна же быть польза от моей любви к подводному плаванию. А вообще мы планируем изучать всякие древнегреческие и римские развалины, отдыхать и знакомиться с греческой кухней.

Вот, вкратце, и всё.

А, ещё вот что, думаю, тебе это интересно: Молли прислала мне письмо. Выразила сожаление в том, что обвинила меня в ситуации с моими родителями. И прибавила фразу "Раз Рону для счастья нужно, чтобы ты была в порядке, я желаю тебе и твоему мужу всяческого благополучия". Надеюсь, когда-нибудь мы всё же сможем нормально общаться.

Думаю, до отпуска я уже вряд ли напишу, из Греции — тем более, так что увидимся в Англии, ближе к концу августа.

До встречи.

Целую.

Гермиона.

PS. Нет, Маленьких Снейпиков в ближайшее время (минимум год-два) не ожидается. Для начала надо научиться жить с Большим Снейпом. Это безумно интересно, но впереди ещё возвращение в Хогвартс (подозреваю, это будет тот ещё квест), и добавить сейчас в этот коктейль ещё и мою гормональную бурю от беременности?.. Нет, спасибо, я этого не вынесу.

1) у нас вино водой разбавлять не принято, но во многих странах, где употребление вина имеет многовековую историю, практика разбавления вина водой считается традиционной. Делается это по двум причинам: 1)в жаркие дни легче переносятся напитки с пониженным содержанием алкоголя, 2) алкоголь высокого качества не потеряет во вкусе после разбавления, более того, считается, что вода помогает лучше раскрыть аромат. Чаще всего гурманы рекомендуют разбавлять сухое белое вино

Вернуться к тексту

Хогвартс, 22 августа 2003 г.

Северус проснулся как от внезапного толчка. Гермиона спала, разметавшись по кровати и почти скинув с себя одеяло. Он улыбнулся, вспомнив, как в начале совместной жизни она могла спать спокойно, только вцепившись в него руками и ногами, и прижавшись всем телом. Бывало, он по полночи лежал без сна, стараясь не шевелиться, зная, как долго она будет лежать с колотящимся сердцем, делая вид, что спит, если вдруг проснётся среди ночи и обнаружит, что его рядом нет. Слава Мерлину, теперь всё иначе.

Жерар (тот самый французский целитель, который помог ему после войны не свалиться в полноценный ПТСР) ещё в середине мая помог ему разработать так называемый «тайный план спасения», и всё это время был с ним на связи, уточняя детали и внося коррективы. Специально для Гермионы Жерар разработал несколько схем лечения, и стряс с Северуса обещание, что он не станет пытаться изучать присылаемые зелья.

— Ты — Мастер Зелий, а я — Целитель. И, поскольку это ты ко мне пришёл за помощью, а не я к тебе, то и не лезь туда, где ты не разбираешься, — сказал он ему тогда. — Если ты начнёшь исследовать мои зелья, ты сначала захочешь готовить их сам, потом решишь что-то в них изменить, улучшить, усилить какие-то свойства, поменять дозировку, или ещё что-нибудь в том же духе. А ты не можешь знать, как твои изменения скажутся конкретно на ней. Так что ты будешь лечить её по моим схемам, и будешь писать мне краткие отчёты. И будешь присылать для меня воспоминания в фиалах о её поведении в разных ситуациях, чтобы я мог просмотреть их собственными глазами, и понять, как идёт процесс. Так что, если ты мне доверяешь, ты будешь давать ей мои зелья по принципу "три капли из синего флакончика, две — из жёлтого, и пять из красного". Уж как ты её уговоришь — твоё дело, но ты не должен совать свой нос в каждый флакон. А если тебя это не устраивает — делай всё сам, только ко мне потом не приходи с вопросами «Ой, а что это с ней такое?».

Деваться было некуда, и он согласился. Гермиона ничего об этом так и не узнала: он убедил её в том, что ей необходимо поправить здоровье, и несколько месяцев пить успокаивающие и общеукрепляющие составы под его руководством. В принципе — ни слова лжи. Открыть ей весь план целиком он не согласится никогда, да оно и не нужно: профессиональные советы всего лишь помогли ему решить проблему быстрее.

Сейчас Снейпу оставалось выполнить последний пункт их с Жераром договорённости: подробно изложить в письменном виде, как воплощался в жизнь их «План спасения». Он всё откладывал написание этого отчёта, но сейчас был последний удобный случай, ведь завтра навалится прорва новых дел.

Он поцеловал спящую жену и тихо выскользнул из постели. Поставив на дверях спальни лёгкие сигнальные чары (не хватало ещё, чтобы Гермиона застукала его за написанием отчёта), он достал своё ежедневник, взял чистый лист пергамента, закурил сигарету и приступил к делу.

21 августа 2003

Здравствуй, Жерар!

Не знаю, почему мои краткие сообщения, которые я регулярно отправлял, тебя не устраивают, но, раз уж я обещал — пишу.

Итак, в середине мая мы с тобой составили план, как привести в порядок здоровье Гермионы. Можешь не сомневаться, отнёсся я к нему со всей серьёзностью.

Брак мы заключили в тот же вечер. Вопрос о детях не вызвал никаких споров, она сама сказала, что пока хотела бы пожить только вдвоём.

Письмо на этом заканчиваю, остальное изложено в приложенных к письму выписках из моего ежедневника (я честно вел его всё лето — догадывался, что ты таки потребуешь подробный отчёт)

На всякий случай считаю нужным пояснить: сказать, что я тебе благодарен за помощь — это ничего не сказать. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, тебе достаточно просто сказать.

А пока прощаюсь и желаю тебе всей удачи в мире.

Северус Снейп.

* * *

Следующие полчаса Снейп листал свой ежедневник и копировал на отдельный пергамент все записи, относящиеся к делу.

19 мая 2003, понедельник.

В середине дня мы перебрались на виллу. Гермиона в расстроенных чувствах после неудачного объяснения с несостоявшейся свекровью. До этого всё было более-менее в норме, была нервозность и плохой сон, но в принципе, она держалась. А тут оказалось, что сил ей хватило до первого неприятного потрясения (она почему-то была уверена, что "бывшая будущая свекровь" её так сразу и простит). Как Жерар и предупреждал, после пяти лет депрессивного состояния и стольких внезапных перемен, резервы организма сильно поисчерпались.

Настроение у Гермионы подавленное, даже дом не осмотрела толком, не хочет ни гулять, ни даже читать. Ест плохо, предложил ей лечь отдохнуть — не смогла заснуть, и вообще она более-менее спокойна только когда сидит рядом и хотя бы держится за руку. До вечера дважды на ровном месте начинала рыдать.

Отправил сову Жерару. Он подтвердил то, что говорил раньше, и напомнил, что тут ещё и акклиматизация добавилась. Велел мне самому успокоительное принимать, и прислал зелья для Гермионы. «Набор №1» с инструкциями по применению и очередное напоминание, что я обещал не пытаться разгадывать рецепт.

Уговарил Г. начать лечение. Она опять разрыдалась: «Зачем тебе такая истеричка?», еле успокоил. Начал давать ей зелья, результатов пока не увидел. Ночью она почти не спала, с трудом удержался, чтобы не дать ей Сон-без-сновидений.

Ну, что ж. Последний пункт "Плана спасения" выполнен. И. похоже, проблема «жена, с которой скучно» мне не грозит.

* * *

Вот, пожалуй, и всё.

Северус запечатал послание, выпустил сову за окно и немного постоял, глядя ей вслед. После этого он бросил свой ежедневник в камин и уничтожил его одной яркой вспышкой зачарованного пламени. Не хватало ещё, чтобы Гермиона когда-нибудь его нашла.

Он навёл порядок на столе и поднялся в спальню. Когда он забрался под одеяло, она прижалась к нему и, не открывая глаз, пробормотала:

— Ммм… Холодный-то какой! Где ты так замёрз?

— Не спалось, курить выходил. Спи.

Гермиона потёрлась носом об его подбородок:

— Нервничаешь перед завтрашним днём?

— Немного.

— Я тоже. Слушай, я тут подумала: может, не стоит мне сразу очертя голову во все проекты кидаться? Лучше я тебе помогу на первых порах, буду кем-то вроде секретарши.

Он прижал её покрепче и поцеловал в кудрявую макушку:

— Не стОит. Лучше, если каждый будет заниматься тем, что ему интересно

— А если мне надоест эта идея через год? Я после войны уже работала над двумя проектами, а потом оба отдала другим людям. И я боюсь, что и сейчас так же будет

— Ну будет, и что? Надоест — отдашь. Или продашь. Может, это и есть твой талант.

— Какой талант?

— Начать дело, довести до ума и отдать в хорошие руки. И начать новое.

— А тебе понравится, что я такая непостоянная? То одно мне хочется делать, то другое, то третье.

— Гермиона, — он прикоснулся к её подбородку, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Меня твоё постоянство интересует только в одном вопросе: чтобы ты МЕНЯ всегда любила. Всё остальное можешь менять как угодно… Если тебе нравится регулярно менять род деятельности — значит, пусть так и будет.

Гермиона продолжала внимательно смотреть на мужа:

— Северус… А как же дети? Какая из меня мать, если я постоянно разными идеями увлекаюсь?..

— Я думаю, когда ты будешь готова, ты загоришься и этой идеей. И станешь ты самой лучшей мамой на свете для наших детей. А потом... Может, захочешь детский сад для детей волшебников организовать, или начальную школу для подготовки к Хогвартсу. Главное, чтобы жизнь со мной тебе нравилась так же, как мне нравится жизнь с тобой.

Он слегка пошевелился и Гермиона снова положила голову ему на плечо и закрыла глаза:

— Как же мне повезло, что у меня такой понимающий муж...

Он прижался губами к её волосам и слегка усмехнулся:

— Я знаю. Конечно, повезло. Спи.

Северус слушал ровное дыхание жены, и постепенно сам погружался в сон. Его наполняло чувство тихой радости и покоя. Он знал, что завтра будет новый день и новые проблемы, но Гермиона будет рядом, а это означало, что дальше всё будет хорошо.