Дети чулана (джен)

В конце концов, наступил момент, когда вопрос стал острым — чистой одежды больше не осталось — все требовало стирки. Задумчиво разглядывая футболку с пятнами от соуса и шоколада, Хезер задала основной животрепещущий вопрос:

— И что теперь делать?

Валяющийся на постели и подкидывающий теннисный мячик — специально соизмеряя силу так, чтобы не попадать в доски второго яруса кровати — брат оторвался от своего занятия и усмехнулся. В целом, Гарри — в отличие от сестры, и на расстоянии ярда мажущей мимо мусорной корзины — был очень ловкий, для него кинуть и метко угодить в цель не являлось сложной задачей.

— А как ты сама думаешь?

Пожав плечами, она кинула футболку на дно шкафа. У Поттеров уже давно сложилось: решения принимал старший, а младшая безмолвно следовала за ним. В основе инициатива в проявлении мнения у сестры происходила только благодаря усилиям брата, когда он интересовался: «А как считаешь ты?» или «Какие мысли?».

— Идти к тетушке Кляче сдаваться, — Хезер опустилась на табуретку и начала задумчиво постукивать пальцами по столу, отбивая простой и незамысловатый ритм.

Хмыкнув, Гарри спросил:

— Допустим, и что дальше?

Нахмурившись и поджав губы, сестра с недовольством на него посмотрела:

— Либо она нас проигнорирует, либо пойдет навстречу.

— Так, продолжай, — отложив мяч в сторону, брат сел, продолжая насмешливо ее разглядывать.

Еще сильнее нахмурившись, Хезер отвела взгляд в сторону. Что именно продолжать было не очень понятно — дальнейшая логическая цепочка казалась простой и, на ее взгляд, даже не требовала озвучивания.

— Если первый вариант, то не знаю. Если второй, то отдать вещи ей, — чуть с запозданием отозвалась она.

Тяжело вздохнув и покачав головой, Гарри поднялся и потянулся.

— Сестренка, голова нужна не только для того, чтобы набивать ее конфетами, — с явной досадой произнес он.

Перестав отбивать ритм, Хезер возмутилась:

— Конфетами набивают желудок!

— В твоем случае — голову, — невозмутимо констатировал брат.

Фыркнув, она отвернулась и обиженно заметила:

— Ты невозможен!

В этот момент Гарри приблизился к сестре и быстро, но с тем и мягко щелкнул ее по носу, не согласившись:

— Возможен, еще как возможен.

Достав из рюкзака пакет, он направился к шкафу.

— Ладно. Смотри, как сделаем: во-первых, ты действительно подойдешь к тетушке Кляче и скажешь, что мы идем в прачечную, — проговаривал брат, упаковывая грязные вещи.

Приоткрыв на мгновение рот, Хезер тут же задохнулась от возмущения:

— Я? Нет!

Вынырнув из шкафа, Гарри тяжело посмотрел на сестру:

— Ты. И да, подойдешь.

Надувшись, она отвернулась, ничего не сказав. То, что брат уже составил план и принял решение, вовсе не означало, что сестра должна ему следовать. Возвратившись к своему занятию, брат, как ни в чем не бывало, добавил:

— Во-вторых, дальше двинем в «Ландретт», и там ты дебютируешь. Настал твой звездный час!

Хезер замотала головой в полном несогласии. Никаких ей звездных часов и в помине не было нужно! Вот же брат шутник — выдумать такое, ну право слово!

— Есть два варианта, — серьезным тоном начал Гарри.

Привлеченная неожиданными словами, она повернула голову в его сторону. В это момент брат задумчиво разглядывал белую футболку с аппликацией мишки Тедди, потом в несколько движений свернул ее и положил в пакет; после чего тепло улыбнулся сестре и продолжил:

— Либо ты это делаешь сейчас и со мной. Либо одна, когда я уеду.

Нахмурившись, Хезер зло выдохнула — ее как будто окатили холодной водой и заодно дали хороший такой подзатыльник. Бесспорно, Гарри ее уел; здесь даже нечего противопоставить.

— Что выбираешь? — весело спросил брат, закончив упаковывать вещи и засовывая пакет в рюкзак.

В очередной раз тяжело вздохнув, она поднялась на ноги и неохотно ответила:

— С тобой.

Гарри легко потрепал ее по волосам — сестра попыталась увернуться, но не успела; рассмеявшись, брат отступил в сторону и закинул рюкзак на плечи, иронично спросив:

— И стоило спорить?

С недовольством поправив заколки и пригладив волосы, Хезер фыркнула. После профессиональных рук парикмахера, она, наконец, стала похожа на девочку и теперь, даже когда на ней были джинсы, уже больше никто не принимал ее за мальчика. Расправив складки на юбке, она неохотно взяла в руки ветровку — конец августа больше не радовал теплыми деньками, а, наоборот, удручал небом, затянутым тучами, изморосью или дождями — сказав:

— Стоило.

Усмехнувшись в ответ, Гарри надел куртку, вероятно, решив попридержать комментарии.

В коридоре второго этажа была слышна музыка, доносящаяся из кухни. Приемная мать теперь предпочитала включать радиоприемник погромче, видимо, даже случайно не желая улавливать звуки, выдающие присутствие воспитанников в доме. После того как Поттеры полностью перешли на раздельное питание, то почти перестали пересекаться с ебанутой семейкой. Однозначно, тетушка Кляча этому только обрадовалась — чем меньше воспитанники попадались ей на глаза, тем больше комфорта испытывала каждая из сторон. Правда, иногда Гарри напоминал о себе и о произошедших в нем изменениях — в дни, когда они уходили с сестрой, он с неизменной холодной вежливость продолжал ставить миссис Дурсль перед фактом: «Мы в библиотеку, мэм». На что та только поджимала губы так, что они превращались в тонкую полоску, но молчала, видимо, не имея никакого желания ему отвечать. Вероятно, чета Дурсль стала бы значительно счастливее, если бы Поттеры съехали подальше — впрочем, не только они, безусловно, и последние тоже! Возможно, Петунья даже завела о том речь — если бы подобный вариант не грозил приемным родителям пристальным вниманием со стороны социальных служб и, как следствие, активным их участием в повседневной жизни.

Когда Поттеры спустились с лестницы, старший остановился у входной двери, с усмешкой смотря на сестру, и мотнул головой в направлении коридора, безмолвно предлагая начать выполнять первую часть плана. Поджав губы и насупившись, младшая дернула плечом и направилась в сторону кухни, не испытывая никакого желания участвовать в предстоящем представлении. Ее полностью устраивала обоюдная политика игнорирования между ними и приемной семьей — нарушать неофициальные правила не хотелось.

Погруженная в мысли миссис Дурсль крутилась возле плиты и тихонько подпевала Джейсону Доновану, кажется, она даже находилась в приподнятом настроении. В стоящей на плите сковороде, судя по запаху, скворчал лук, а рядом на разделочной доске лежали кубики порубленной свинины; ебанутую семейку ожидал очередной плотный и жирный обед.

Петунья как будто сошла со страниц журнала: одетая в элегантное платье миди, с V-образной горловиной, пастельно-голубого оттенка, прекрасно оттеняющее загорелый цвет кожи, с белоснежным передником, украшенным по краю рюшами и декоративной ромашкой из ткани, с легкой улыбкой на губах — истинная домохозяйка! Этот милый фартук-передник тетушке Кляче подарила Эмбер Болдуин — соседка из дома справа — одна из главных ее подруг. Взаимоотношения с ней полностью соответствовали характеру приемной матери: то цвели с невероятной силой, то вдруг кардинально меняли ракурс, превращая леди в заклятых врагов, чтобы через несколько спорных и неприятных событий, опять изменить направление и вернуться в прежнее русло.

В таком виде миссис Дурсль выглядела даже по своему красиво — как и любой человек, увлеченный любимым делом — она хорошела: сглаживались морщины, на губах мелькала легкая и приятная улыбка, взгляд наполнялся добротой, а от фигуры словно исходила аура спокойствия и тепла. Именно в такие моменты в приемную мать не грех было и влюбиться — несмотря на обычную суровость, в ней присутствовала и толика обаяния, главное — уметь видеть. Или ловить нужный момент, как это произошло в случае с воспитанницей.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась Хезер, испытывая смущение и сожаление от того, что не только подсмотрела нечто личное, так еще и из-за того, что своим присутствием обязательно это испортит.

Скорее всего, Петунья не услышала, поскольку ее действия никак не изменились — она все также продолжала помешивать лук деревянной лопаткой и подпевать синглу «Запечатанный поцелуем». От этого воспитанница даже испытала облегчение и уже начала поворачиваться, чтобы уйти, когда тетушка Кляча потянулась за мясом и, наконец, заметила фигуру приемной дочери. Вскрикнув от испуга, она неловким движением перевернула доску со свининой; та полетела вверх и упала не только на пол, а еще и на Хезер, замарав последнюю чистую одежду.

— Ты!.. Не смей подкрадываться! — эмоционально воскликнула Петунья, начав быстро и глубоко дышать.

Доносящиеся из радиоприемника голоса дам, подпевавших Джейсону Доновану, протянули последнее слово, постепенно затихая с каждой новой секундой, и тут же заиграла песня «Печаль» в исполнении «Энигмы», точно попадая в напряженный момент — как по заказу.

Хезер оторвалась от разглядывания запачканной юбки и мрачно посмотрела на приемную мать. Все очарование предыдущего момента слетело вмиг — Петунья неуловимо преобразилась: черты лица заострились, тело замерло в напряженной, сжатой позе, а во взгляде застыла неприязнь и отвращение. Робость воспитанницы сменилась злостью. Вроде, и понятно, что миссис Дурсль сделала это случайно, но все же… Все же!

Неожиданно в проеме показался Гарри с поднятой палочкой и, быстро осмотрев помещение, не менее мрачно, чем сестра уставился на тетушку Клячу. Последняя от этого взгляда отступила на шаг назад, подняв правую руку с лопаткой в угрожающем жесте, а другой нащупывая ручку сковородки.

— Мы идем в прачечную, мэм, — холодно оповестил брат.

Глубоко вздохнув и закрыв на мгновение глаза, Хезер постаралась успокоиться. Черт возьми! Почему ее первый диалог с ебанутой семейкой после конфликта привел вот к такому? Казалось, если сейчас снова заговорит Гарри, то Петунья не погнушается запустить в него сковородой с подгорающим луком. Поэтому, тяжело выдохнув, она заставила себя открыть рот и кое-как выдавить:

— Мы вернемся вечером. До девяти.

Продолжая сверлить тетушку Клячу тяжелым взглядом, Гарри опустил волшебную палочку. Взяв сестру за руку, он смело повернулся к приемной матери боком и двинулся к выходу, ничего не сказав. Определенно, нервы у миссис Дурсль не железные, проверять их на прочность — особенно, когда рядом маячила раскаленная сковорода! — вовсе не хотелось. Достигнув выхода, брат открыл дверь, выпуская сестру на улицу.

— Я не знаю, как это получись, — тут же открестилась Хезер, как только они немного отошли от дома ебанутой семейки.

Помотав головой, брат тяжело вздохнул:

— Теперь она не будет включать радио так громко.

Хезер фыркнула и осторожно спросила:

— Ты не злишься?

Кинув на нее косой взгляд, Гарри тут же улыбнулся незнакомой леди, идущей им навстречу.

— Нет, — ответил он быстро и уже громче продолжил: — Добрый день, миссис Албертсон.

Леди улыбнулась и кинула в ответ, сворачивая к своему дому; а Хезер незаметно вытерла вспотевшие ладони. Однозначно, она ни капли не желала накалять и без того непростые отношения между Поттерами и Дурслями.

Оказалось, что этот день кладезь на неприятные сюрпризы — не только тем, что закончились все чистые вещи и ссорой с Петуньей, так еще и непредвиденной встречей с братцем Свином и «Ко». Только сегодня акция дня: собери проклятое комбо!

После памятного конфликта Дадли предпочитал соблюдать дистанцию между собой и кузенами не меньше трех ярдов. И на самом деле всем от этого стало комфортнее: и Поттерам, которым внимание братца Свина только мешалось, и младшему Дурслю — он был совершенно не рад вспомнить, что Гарри немного — совсем чуть-чуть! — психопат.

С бандой Дадли дети пересеклись, когда свернули на переулок Глициний — те как раз по нему шли. Вероятно, компания направлялась в сторону второй детской площадки — место своей неофициальной базы.

В этот момент улыбка Гарри из доброжелательной сразу стала холодной, а глаза чуть прищурились. Хезер, едва не сбилась с шага вначале от испуга, а потом от пришедшей в голову мысли что нужно срочно вставать на ногу, пока между ребятами и Поттерами есть приличное расстояние. Если они побегут сейчас, то появится возможность оторваться и добраться до границы города, спрятавшись в лесу — туда-то «Ко» точно не сунутся! Видимо, уловив состояние сестры, Гарри с силой сжал пальцы и удержал ее на месте, кинув на нее холодный и отрезвляющий взгляд.

Первый, Второй, Шакал и Крысак тут же радостно засмеялись и заулюлюкали. Верно, уже в полной мере предвкушая славную охоту за «отбросами»: погоню, бешеный бег с препятствиями и вероятную вишенку на торте — поимку старшего Поттера. А вот Дадли, наоборот, резко побледнел и, сбившись с шага, застыл на месте.

Кивнув братцу Свину, Гарри продолжил идти неспешной походкой, словно ничего особенного не происходило, при этом поигрывая пальцами у переднего кармана, где явственно проступала палочка. Хезер сглотнула и сильнее сжала зубы, стараясь дышать спокойнее и не отставать от брата. Кажется, последний решил идти в ва-банк — все или ничего. Сумасшедший!

На столь явные и однозначные действия со стороны Поттера младший Дурсль передернул плечами, буквально прилипнув взглядом к тому месту, где виднелся магический инструмент. Поняв предупреждение верно, Дадли резко осадил дружбанов, не рискуя связываться с улыбающимся кузеном:

— Заглохли! Их не трогаем.

Однозначно, благодаря демаршам против ебанутой семейки, брат смог добиться успеха: даже сейчас имея явные преимущества, братец Свин предпочел не связываться с Гарри-психопатом. Авторитет Дадли в компании оказался высок — его приятели начали переглядываться в удивлении, но не стали спорить или возмущаться. Только Крысак, на правах лучшего друга заикнулся:

— С чего это?

Но получив от лидера прокачанный хук справа, сбивший его с ног, тут же заткнулся и вылупился на Дадлика в обиде и изумлении. Остальные ребята из компании смотрели на лидера с недоумением и непониманием, совсем потерявшись в резком изменении его политики в отношении «отбросов».

— Я сказал, не трогаем их! — выплюнул младший Дурсль, старательно не косясь на Гарри.

На все эти действия брат только углубил недоброжелательную улыбку, продолжая бесстрашно идти вперед, смотря прямо на Дадли и не переставая при этом легонько шевелить пальцами у кармана.

— Братец, — холодно кивнул Гарри.

— Не подходи! — кузен отшатнулся с пути Поттеров, став еще бледнее.

Остальные ребята остались на местах, только переводили взгляд с Гарри и Хезер на Дадли, а потом переглядывались между собой. На их лицах застыли сложные выражения: и злость, и недоумение, и раздражение. Вероятно, каждый из «Ко» не очень понимал, что сейчас происходило, и почему их дерзкий лидер трясся перед «живой» грушей и его придатком.

В этот момент Хезер изо всех сил старалась выглядеть уверенно — даже несмотря на дрожащие руки и трясущиеся коленки! — не ускорять шаг и не оборачиваться. Она подспудно ожидала удара в спину, совсем не веря в благоразумие кузена.

— Увидимся дома, — добавил напоследок Гарри, резко обернувшись.

Не ожидавший этого Дадли дернулся в сторону и ничего не ответил.

Подавив смешок, Хезер с облегчением завернула за угол на улицу Роз. Брат, пройдя еще несколько шагов, остановился и, чуть приподняв голову вверх, рассмеялся, посмотрев на сестру странным взглядом.

— Ты просто… — она замотала головой, не находя слов, и вытерла вспотевшие ладони об юбку.

— Я планирую побеждать! — Гарри, видимо, от переизбытка чувств обнял сестру.

Покачав головой, она быстро отстранилась — брат поистине безумен! Ее силы духа только и хватало, что трястись как осиновый лист, не смея сказать и слова. Такого мужества и бесстрашия, как у брата, в ней не было — и это одновременно и восхищало, и пугало. Присутствовали ли у него тормоза? Знал ли он границу допустимого, после которой начиналась точка невозврата?

— Ты сумасшедший! — так и не отойдя от потрясения, произнесла Хезер.

На это заявление Гарри снова рассмеялся:

— Чуть-чуть!

— Иногда мне кажется, что это сыграет с тобой дурную шутку, — попыталась вернуть его на землю сестра.

Фыркнув, брат иронично заметил:

— Куи ридэт Фортуна, эум игнорат Фемида.⁽¹⁾

— Нам бы так-то ее внимание не помешало, — пробормотала Хезер. А потом, поняв, кем изначально произнесена эта фраза, замерла на мгновение — всю эйфорию как рукой смело — и осторожно уточнила: — Ты в порядке?

Усмехнувшись, Гарри опустил взгляд вниз, а потом поднял его, остро взглянув на сестру:

— Нет. Но это не имеет значения.

Передернув плечами, Хезер отвернулась первая. По молчаливой договоренности никто из Поттеров не осмеливался даже косвенно затрагивать тему о той леди — слишком свежей, несмотря на то, что прошел уже год, она была и до сих пор кровоточила. Быть может, на самом деле воспитанники переняли некоторые модели поведения от приемных родителей, например, закрывать глаза и делать вид, будто травмирующих ситуаций вовсе не существовало и они никогда не происходили.

Как только дети добрались до дверей прачечной, то Хезер буквально парализовало от страха. Цыкнув, брат сделал несколько шагов вперед и, улыбнувшись сестре, открыл дверь, мотнув головой и предлагая войти внутрь; он явно не был намерен терпеть ее игры в робость.

В небольшом помещении в белых и светло-серых тонах моментально установилась тишина, и взгляды всех присутствующих дам устремились на застывшую у порога посетительницу. Леди оказалось не так много — всего-то четыре! — но в то же время и немало — достаточное количество, чтобы проглотить язык и позабыть цель визита. И, вроде бы, дамы были разные, но в то же время и неуловимо похожие друг на друга: телосложением, прическами, нарядами — хоть и отличными, но с необъяснимым ощущением, что они в одном стиле — выражением на лицах, излучаемой аурой. Как будто специально подогнанные под один образ, чтобы сходу — особенно для Хезер с ее проблемами с запоминанием! — стало невозможно разобраться: кто есть кто. Сглотнув, сестра вошла внутрь, но, сделав несколько шагов, замерла на месте, толком не понимая, что должно происходить дальше. Брат зашел следом и остановился рядом, бесшумно выдохнув — его дыхание коснулось шеи — взял Хезер за руку.

— Добрый день, леди! — наконец, поздоровался он, когда молчание стало уже совсем неприличным.

Дамы быстро переглянулись. И одна из них — со светлыми волосам, убранными в высокую прическу, облаченная в костюм оливково оттенка, с приталенным и наглухо застегнутым пиджаком и укороченными у щиколоток брюками, а также с шарфом, завязанным в каскад и скрывающим блузу, и в коричневых ботинки со шнуровкой — вежливо улыбнулась, спросив:

— Вы потерялись?

А другая — с темными короткими и волнистыми волосами, в костюме в бледно-розовых тонах, с приталенным жакетом с круглым вырезом и юбкой-карандашом, а также в туфлях-лодочках пудрового оттенка — чуть подалась вперед и поинтересовалась:

— Или кого-то ищете?

В очередной раз сглотнув, Хезер почувствовала то, как брат начал с силой сжимать пальцы, явственно намекая, что в этот раз инициатива в руках сестры и не иначе. Мысленно встряхнувшись, она выдохнула:

— Нет.

Бесшумно вздохнув, брат чуть толкнул ее плечом, заставляя продолжить.

— Мы… тетушка послала нас сюда, — кое-как выдавила Хезер, испытывая невыносимое желание провалиться под землю, а лучше вообще перестать существовать.

— Что?.. — недоуменно произнесла третья леди, сидящая ближе всех детям, посмотрев на даму в брюках. С темными завитыми волосами чуть ниже плеч, в белом костюме с графитовыми пуговицами и в черных ботинках — она казалась моложе остальных дам.

— Боже мой!.. — воскликнула четвертая леди, всплеснув руками. Она выглядела более фривольно, чем ее собеседницы: в платье миди и в приталенном жакете с круглым вырезом лиловом тоне, а также в классических черных «лодочках». Светлые волосы эмоциональной дамы были подстрижены в асимметричное каре на удлинение — что, безусловно, ей шло.

— Разве это нормально? — чуть нахмурилась вторая леди в бледно-розовом костюме.

— Зачем? — уточнила дама в брюках. Она выглядела строже и серьезнее всех остальных; ей бы не домохозяйкой быть, а возглавлять какую-нибудь организацию — ее образ так и наводил на подобные мысли.

Разглядывая мыски новеньких ботинок, Хезер почувствовала, как начали гореть щеки от стыда и своего косноязычия. Вот как?.. Как у брата получалось делать это естественно? Так что, взрослые простодушно велись и четко следовали намеченному им плану, думая и говоря ровно то, к чему он их ненавязчиво подталкивал. Невероятный талант! Видимо, уловив, что если не среагировать сейчас, то потом будет еще хуже, Гарри, чуть выступив вперед, широко улыбнулся и поспешил исправить ситуацию:

— Тетушка приучает нас с сестрой к самостоятельности и ответственности, поэтому она поручила нам важное задание: стирку и сушку одежды.

Дамы в очередной раз переглянулись и их позы стали менее напряженными, а улыбки более дружелюбными, кроме леди в брючном костюме.

— Какой ответственный мальчик, — умилилась та, что с каре, в очередной раз эмоционально всплеснув руками и прижав их к лицу.

Брат немного покраснел от этих слов и повыше приподнял подбородок.

— Так вот в чем дело! — воскликнула другая леди в бледно-розовом костюме и откинулась немного назад.

— А кто ваша тетушка? — суровая леди едва заметно покачала головой, и подалась чуть вперед, строго смотря на Гарри.

Хезер покосилась на брата — тот снова выглядел важным и горделивым, как будто подражал взрослым. Тяжело вздохнув, она признала очевидное — без него этот поход стал бы полным провалом и катастрофой!

— Миссис Дурсль, мэм, — Гарри вежливо улыбнулся. — Если позволите…

— Конечно, конечно, мистер! — тут же отозвалась до этого умилявшаяся леди, с любопытством смотря на детей. — Грейс, не будь такой суровой, юные мистер и мисс Дурсль учатся самостоятельности!

Остальные дамы ее поддержали — строгая леди взмахнула руками, показывая, что сдается — и вернулись к прерванной беседе, то и дело поглядывая на Поттеров: кто почти в открытую, а кто, как будто бы случайно, но с теплой усмешкой на губах. Благодарно кивнув, Гарри двинулся вперед к стиральным машинкам, искоса посматривая на сестру; та, не поднимая головы — но исподлобья настороженно наблюдая за дамами — и чувствуя, насколько сильно горит лицо, последовала за ним.

Спустя время, когда вещи были загружены, а стиральная машинка запущена, Поттеры переместились в другой конец помещения — на самые последние кресла, подальше от беседующих леди. Те, в свою очередь, хоть и находились в активной стадии обсуждения некой «Скарлетт Смит», но то и дело кидали взгляды на детей. Сев, Хезер начала уныло разглядывала напольную плитку, не решаясь поднять взгляд на Гарри, и покаянно произнесла:

— Я все испортила.

Тяжело вздохнув, брат ответил:

— Отчасти.

Это оказалось гораздо труднее, чем она думала. За плечом брата было просто: только стой и старайся контролировать лицо, а также реагируй на невербальные знаки, подстраиваясь под ситуацию. А вот вести беседу самостоятельно — говорить то, что нужно, то, что будет правильно — очень сложно.

— Рано или поздно ты со всем справишься, — добавил он, перестав хмуриться, и улыбнулся.

Хезер быстро подняла и тут же опустила взгляд. Брат выглядел одновременно и напряженным, но в то же время и добрым, вероятно, как всегда, прекрасно все понимая: и сложность в проявлении инициативы, и страхи сестры.

— Тебе необязательно говорить с ними, нужно только здороваться и прощаться, а во время стирки ты можешь читать — никто к тебе лезть не будет. Походим еще, примелькаемся, а там ты уже привыкнешь, и нас станут узнавать.

Кивнув, Хезер снова в нерешительности подняла взгляд, и тут же спрятала лицо в руках. С братом было легко и просто — а как же без него?..

Подсев ближе, Гарри приобнял сестру за плечи и мягко прошептал:

— Ты у меня сильная, Хеззи, и смелая: помнишь, как бесстрашно выпрыгнула в окно на острове? А как мчалась в грозу к лодке? Или как боролась со мной — серьезно, сестренка? Как ты могла?! — и до самого конца не сдавалась?

Рассмеявшись, Хезер опустила руки и кивнула — действительно, разве какие-то болтливые кумушки могут сравниться с «гонкой смерти»? Или со страшилищем — как он там? Помнит ли недоверчивую и хмурую подопечную? — вот где на самом деле были страх и ужас!

* * *

Последние дни августа пролетели быстро и незаметно. После того инцидента на переулке Роз «Ко» полностью перестала обращать внимание на «отбросов». Видимо, Дадли провел славное и болезненное внушение, одновременно откупаясь и за свой страх, и мгновения слабости перед дружбанами. «Малё арбор — маля маля»⁽²⁾ — братец Свин был похож на отца и тоже предпочитал срывать злость на первом, подвернувшемся под руку.

Конечно, из-за обретенной независимости Поттеров теперь начали страдать другие груши «Ко» — Дадли медленно зверел, все больше катясь по наклонной. Впрочем, что Хезер, что Гарри хоть и видели, как из-за их выхода из-под власти братца Свина, издевались над другими, но не испытывали по этому поводу никаких чувств. Истина проста — «фортиссима винцит»⁽³⁾, а несогласные давятся своим возмущением на дне общества — либо ты выбиваешь себе место, либо терпишь унижения и страдаешь. Все достаточно просто в этом мире — или бери инициативу в свои руки, или это сделают другие — и тогда уже они будут решать за тебя.

Первое сентября наступило резко и беспощадно. До этого Хезер старалась откидывать как можно дальше мысли об этом дне, понимая, что брат скоро уедет и очень надолго, и предпочитала проводить время, наслаждаясь его присутствием — пострадать можно и потом! Гарри вел себя как обычно, будто его ждала простая школа и без пансиона; даже не собирал вещи, поддерживая эту иллюзию.

Первое, что увидела Хезер, проснувшись — это напряженную спину брата. Он сидел на краю кровати, натянутый как струна и смотрел в сторону календаря. Поняв, что это означает, она на мгновение закрыла глаза, собираясь с духом и силами, а потом, открыв их, прикоснулась к его спине.

— Уже?..

— Уже, — глухо согласился Гарри.

Сев позади, она обняла его, прижавшись щекой к плечу. Вроде бы, от этого действия брат начал понемногу расслабляться.

— Все будет хорошо.

— Конечно, — произнесла Хезер, старательно контролируя интонацию. Ей очень хотелось сказать брату, чтобы он никуда не уезжал и остался рядом. Как вообще можно жить, если его не будет рядом?

— Я буду писать тебе как можно чаще, — уверенным тоном пообещал Гарри.

Хезер почувствовала, как начали дрожать руки; она откинулась назад, сжав кулаки, и прислонилась к стене. Никакие письма не могли заменить его присутствия.

— А я буду быстро отвечать.

С силой потерев руками лицо, Гарри поднялся на ноги, так и не повернувшись, и добавил:

— Если что-то случится, я приеду.

Не доверяя голосу, Хезер кивнула в ответ. Как брат мог приехать, было загадкой. Впрочем, зная его, можно не сомневаться — это станет одним из первых вопросов, на который он найдет ответ. Так и не дождавшись отклика, брат полуобернулся — его лицо было искажено в болезненном выражении. Сглотнув, сестра спешно ответила:

— Не сомневаюсь, — чувствуя, что больше не может сдерживаться, она резко соскочила с кровати. И, даже не обувшись, поспешила убраться из комнаты, невнятно при этом пробормотав: — Сейчас вернусь.

Забежав в ванную, которая, к ее счастью, оказалась свободна, Хезер сползла на пол и закрыла глаза. Как бы она ни готовилась, как ни убеждала сдержаться и с честью вынести это событие, но все равно не смогла — слишком ужасал предстоящий отъезд брата. Кончено, сестра понимала, все понимала — и стремление Гарри обрести опору, и необходимость в этом шаге. Но эмоции!

Вытерев намокшие щеки и умывшись холодной водой, помогшей вернуться в адекватность, Хезер резко встряхнулась. Это не конец света и единственное, что будет правильным — сделать вид, словно все в порядке и поддержать Гарри; ему должно быть еще сложнее. Успокоив себя этими мыслями, она, собравшись с духом, вернулась в комнату. Брат, ссутулившись, сидел на кровати — видимо, как сестра убежала, так он упал и не двигался. Натянуто улыбнувшись, Хезер предложила:

— Давай собираться?..

Потеряно посмотрев на нее, Гарри тяжело вздохнул и, взяв себя в руки, решительно поднялся на ноги, криво улыбаясь в ответ.

— Да.

Вещей оказалось неожиданно много — помимо, складированных в чемодане — казалось бы, всего-то: учебники, футболки, джинсы, белье, школьная форма, сменная обувь и канцелярия. А на самом деле еще добавились разные мелочи, и чемодан вдруг оказался не напрасно таким большим и вместительным — чудовище оправдано! Кажется, человек, отвечающий за регламент, совсем не зря ел свой хлеб и установил этот размер — вот ни капли!

Защелкнув, наконец, замок — Хезер сидела сверху на крышке, чтобы своим весом прижимать и помочь брату закрыть его — Гарри, мельком посмотрев на часы, сказал:

— До поезда осталось тридцать минут.

Кивнув, сестра глубоко вздохнула, не доверяя голосу.

— Тебе лучше остаться дома, — добавил брат.

Опустив голову вниз и начав разглядывать паркет, Хезер замотала ей из стороны в сторону в категорическом несогласии с таким положением дел.

— Хочешь развести на вокзале сырость? — строго спросил Гарри.

Сестра снова замотала головой.

— Тогда попрощаемся здесь, — все в том же тоне заключил брат.

Резко вскочив на ноги, Хезер со злостью на него посмотрела и возмутилась:

— И не надейся!

Оказывается, с голосом все в порядке; следовало разозлиться, как следует, чтобы он вернулся к норме и не дрожал. В очередной — и, вероятно, совсем не последний! — раз тяжело вздохнув, Гарри тепло улыбнулся, делая шаг к сестре и обнимая.

— И не надеюсь, — мягко согласился он.

Отчаянно вцепившись в него, Хезер уверенно заявила:

— Я понесу Фортуну, один ты не справишься!

На самом деле нести любимицу нужды не было. Брат планировал отправить ее в самостоятельный полет до Хогвартса — он уже выяснил, что там существовала совятня и отсутствовала потребность в клетке — та необходима исключительно для перевозки. В случае Поттеров разумнее оставить клетку в доме ебанутой семейки, чтобы у Фортуны сохранилось место для отдыха, когда последняя будет возвращаться.

Гарри опустил голову на плечо сестры, почти бесшумно признавая:

— Не справлюсь.

С тяжелым вздохом Хезер отстранилась. Главное помнить — как бы ей ни было тяжело, брату еще сложнее; поэтому она не имеет права на слабость или сомнение. Встряхнувшись, Гарри взялся за ручку чемодана и перевернул его в вертикальное положение. Подхватив клетку, Хезер отправилась открывать дверь. На самом деле ее сильно беспокоило то, что брат вынужден переть это чудовище в одиночку и может устать или не справиться. Все-таки путь до вокзала хоть и казался недалеким — каких-то пару-тройку кварталов! — но тем не мнение с весом под три, а то и четыре стоуна — это переставало быть смешным и легко выполнимым. К ее облегчению, он смог приподнять чемодан и донести его до двери.

— Пожалуй, ты права и здесь задействована магия, он такой же по весу, что и раньше, — пояснил Гарри на встревоженный взгляд сестры.

Хезер облегченно рассмеялась. Прекрасно, одной проблемой меньше!

Чета Дурсль находилась в гостиной и смотрела телепередачу «Хрустальный лабиринт»; когда Поттеры спустились вниз, то приемные родители проводили их подозрительными взглядами. Стоило воспитаннику оказаться за пределами дома, то они, кажется, даже вздохнули с облегчением. Воистину — «вэ альтэр — альтэри бэатитудинэм»⁽⁴⁾! Хезер напоследок посильнее хлопнула дверью, чтобы они не сильно расслаблялись и не радовались так явственно.

Пока дети шли до вокзала, Гарри, видимо, не в силах молчать, инструктировал сестру:

— Приучай себя использовать вежливую форму обращения к взрослым «сэр» и «мэм».

Хезер скривилась, мало того, что это выше ее сил — уважение к взрослым? А чем они это заслужили? — так еще и последнее устарело век назад. Брат откапал это словечко в какой-то книге и начал активно использовать — что, безусловно, ему шло. И совсем не факт, что в ситуации сестры это будет также уместно и обаятельно.

— Вежливость наше главное оружие, — Гарри посмотрел на хмурую сестру и покачал головой, — если ты будешь улыбаться, то половина проблем решится сама собой!

— Не решится! — немедленно возразила она. Не то, чтобы Хезер не согласна с позицией брата — та действительно уже была им доказана и имела успех. Но то, что подходило одному, вовсе не означало, что подходит и другому.

Рассмеявшись, Гарри быстро вытер пот со лба, и чуть замедлил шаг.

— Устал? — обеспокоенно спросила сестра.

Он мотнул головой, безмолвно отвечал, мол, нет, и продолжил наставление:

— Глупости! Когда ты улыбаешься, то становишься очаровательной. И если бы делала это чаще, то мне даже не пришлось разруливать половину конфликтов!

Недоверчиво на него посмотрев, Хезер отвернулась, возвращаясь к попеременному разглядыванию совы и дороги.

— Если бы я улыбалась, то ты бы постоянно ходил избитый! — через несколько секунд молчания высказала свое мнение сестра.

Гарри рассмеялся и кинул на нее ироничный взгляд; за ним не получалось сказать однозначно: то ли он согласен последней фразой, то ли наоборот. Улыбка Хезер в совокупности с взглядом исподлобья давала противоположный эффект — казалось, что девочка скалится или насмехается.

— Ерунда! — весело отбил брат.

За всей болтовней и пикировками дорога до вокзала прошла незаметно. Хезер непроизвольно замерла, поняв, что они уже до него добрались; а потом, сцепив покрепче зубы, двинулась дальше — на перрон. Ее руки немного дрожали, а сердцебиение участилось. Совсем не верилось, что сейчас через десять-пятнадцать минут брат сядет в поезд и уедет; на целых четыре бесконечных месяца.

Поставив чемодан на землю и снова вытерев со лба пот, Гарри произнес:

— Скоро вернусь.

Опустив клетку на необъятное чудовище, Хезер посмотрела в спину уходящего брата и сжала кулаки, пытаясь унять дрожь в руках. Ничего там — в этой чертовой школе магии с ним не случится! Он построит всех однокурсников — даст волю непростому и неласковому характеру и…

Закрыв лицо руками, она с силой надавила на глаза.

И в том, что Хезер дальше будет одна, нет ничего страшного! Дадли и «Ко» выпустились — в классе она останется все тем же аутсайдером и даже обеды теперь всегда смогут попасть в желудок — можно сэкономить денег! Прачечная теперь вовсе не жуткое место, да в первый раз без Гарри за спиной будет страшновато и сложновато, но это преодолимо. А ебанутая семейка держится на расстоянии — все очень даже благополучно. Гораздо лучше, чем, если бы брат отправился в Эпсом или — прости Господи! — в школу Святого Брутуса!

Хезер вздрогнула, когда незаметно подошедший Гарри обнял со спины и спросил:

— Ты как?..

— Сойдет, — она опустила руки, расслабляясь.

Рассмеявшись и дыханием пощекотав шею сестры, Гарри отстранился и, открыв клетку, обратился к сове:

— Пора лететь в Хогравтс.

Птица выбралась из клетки и, расправив крылья, взмыла в воздух; покружив над Поттерами, направилась куда-то на запад. Дети проводили ее взглядами и переглянулись.

— Омния эрит бэнэ⁽⁵⁾, — произнес Гарри, закрывая клетку.

Покрепче сжав зубы, Хезер опустила голову вниз. Не будет — у Поттеров никогда не бывает хорошо: или дерьмово, или относительно неплохо.

— Все будет хорошо, — повторила она его слова.

Гарри тяжело вздохнул:

— Давай попрощаемся сейчас. Я не…

Не давая брату закончить фразу, Хезер быстро его обняла. Она тоже «не». И ей и вправду лучше уйти в этот момент, пока еще есть силы и присутствие духа. Испытывая волнение, сестра тут же затараторила все, что вертелось на языке, но никак не могло выйти наружу:

— Не дай этим мажорам прогнуть себя. И ешь там побольше, если что пиши, я отправлю с Фортуной еды и все, что понадобится. И…

— Хватит, иди, — оборвал ее Гарри.

Напоследок обняв брата со всей силы, Хезер отстранилась; в этот момент Гарри бесцветно повторил:

— Иди.

Закусив губу, сестра кивнула, буквально через силу развернулась и, задержав дыхание, сделала первый шаг; он был самым тяжелым. Второй не стал легче, только на пятом, начало отпускать — ноги шли сами, главное — не оборачиваться. Если хоть на одно мгновение сдаться, совсем не факт, что у Хезер будет достаточно сил и мужества, чтобы повторить этот подвиг снова. Дойдя до здания вокзала, она завернула за угол и остановилась; поставив клетку рядом, осторожно выглянула из-за угла. К счастью, Гарри стоял к ней спиной; сестра не имела уверенности, что в ином случае ее стойкости хватило бы, чтобы не побежать к нему обратно. Кусая губы, она наблюдала, как брат, поговорив с каким-то джентльменом, забрался внутрь подъехавшего поезда и перехватил поднятый незнакомцем чемодан. Как всегда, верен себе! Хезер грустно улыбнулась; иначе и быть не могло — это же Гарри! — легко найдет выход и не растеряется. Это она пыхтела бы, пытаясь втащить это чудовище в вагон, даже не додумавшись, что можно попросить о помощи!

Через несколько секунд брат выглянул в окно и замахал рукой. Кажется, он в который уже раз просчитал действия сестры; рассмеявшись, Хезер полностью вышла из-за здания и замахала в ответ. От улыбки Гарри на душе стало легче и спокойнее. Смотря, как отъезжает поезд, Хезер глубоко и часто дышала; вот так резко начался новый этап жизни — страшной, непонятной и… одинокой.

* * *

Проснувшись следующим утром, Хезер поняла простую истину: все осталось таким же, как и прежде. Постель была пропитана запахом брата, и из-за этого казалось, что он вышел в ванную и с минуты на минуту вернется. И то же время…

Все кардинально поменялось.

Надавив на глаза, она резко выдохнула и поднялась на ноги. Впереди ждал первый учебный день: старая школа, знакомые лица и новая она — неплохой расклад на самом деле. Уже не в изношенных вещах не по размеру, уже не с бардаком на голове и не в кроссовках, молящих о мусорке и покое, а со стильной прической, красивой одеждой, аккуратными туфельками и… старым прозвищем. Хезер невольно рассмеялась — вероятно, если она не наденет безразмерную серую толстовку с капюшоном, то в классе ее никто не узнает — подумают, что новенькая перевелась. А, может, все же и не заметят: аутсайдеры — это не та категория людей, на которых обращают внимание.

Ей повезло — Дурсли всем составом завтракали, и второй этаж был полностью чист. Разве это не замечательное утро? Не видеть ни одной нелюбимой рожи — очень даже положительное начало! Умывшись и приведя себя в порядок, Хезер принялась собирать рюкзак: тетради и канцелярию. Учебники находились в школе, поэтому необходимость их покупать и потом таскать с собой отсутствовала. Обычно первый учебный день проходил скорее как вводный — без особой нагрузки. Увидеть класс, вспомнить, что такое школа, кто такие учителя, влиться в режим занятий и систему поощрений — как пилотная версия перед адом для изгоев. Это уже потом начинался хардкор: зубрежка, групповые занятия, проектные работы, соревнования, падение и подъем в рейтинге, и самое главное подготовка к экзаменам — от них зависело поступление в среднюю школу — престижную или не очень.

К моменту выхода воспитанницы из комнаты Вернон и Дадли уже уехали — и впредь, вероятно, она даже с ними не будет пересекаться по утрам! Все-таки до Лондона еще следовало добраться, поэтому мужская часть ебанутой семейки выезжала заранее. Внизу на кухне копошилась Петунья — где же ей еще находиться? После того инцидента с раскиданным мясом и невербальными угрозами, она не включала радиоприемник громко — Гарри в очередной раз оказался прав! Когда Хезер спустилась по лестнице, то стала различима «Принципы страсти — найти любовь» от «Энигмы» — шикарное продолжение утра!

— Я иду в школу, а потом в библиотеку. Вернусь до девяти.

Приемная мать дернула плечом в ответ, показывая, что услышала, но не повернулась. Воспитанница только вздохнула и поспешила поскорее убраться. Главное — не растерять этот настрой и продолжать искать положительные моменты. Даже несмотря на мелкий моросящий дождь — такой, что зонт стыдно доставать, вроде и не капает вовсе — холодный ветер и общую серость на улице. Сложно ожидать иной погоды от туманного Альбиона — не зря же он носил такое название!

Вопреки уличной унылости и тусклости в школе было ярко и красочно, а еще — что немаловажно! — тепло. На входе детей встречал мистер Пикок с теплой улыбкой и дружелюбным настроем. Вяло поздоровавшись в ответ, Хезер поглубже натянула капюшон толстовки и не спеша побрела в класс. Вокруг в невозможно бодром ключе била жизнь: другие дети переговаривались, смеялись, куда-то спешили — вот кто в полной мере был рад оказаться в школе и встретить здесь друзей и одноклассников — многие ребята с семьями уезжали в другие страны на отдых.

Несмотря на всю красоту и теплоту помещений, а также удобства — у Хезер школа ассоциировалась больше с негативными ощущениями. Даже в таком привлекательном месте с доброжелательными взрослыми не было безопасно, а учителя, пропагандирующие политику дружественности и взаимопомощи, наоборот, чудесным образом закрывали глаза, когда над изгоями издевались. Этот жизнерадостный мир, даже имея красочную и веселую обертку, являлся насквозь гнилым и лживым. «Ведите себя достойно и сдержано — уважайте других!» — говорили преподаватели, и отказывались видеть происходящую несправедливость, действуя в разрез со своими словами и во всем обвиняя жертв, а не зачинщиков.

— Доброе утро! — приветствовала входящих в класс детей миссис Имоджен Шортер, облаченная в светло-серый кашемировый костюм и в классические черные балетки.

Невысокая, немного полноватая, предпочитающая удобную и практичную одежду, с вечной улыбкой на округлом лице и безразличием во взгляде голубо-желтых глаз — она уже два года как являлась их классным руководителем, совмещая эту деятельность с преподаванием географии. Ее прямые светлые волосы часто оказывались убраны в пучок или скреплены заколкой позади, а также всегда аккуратно подстрижены и редко опускались по длине ниже лопаток.

Миссис Шортер уже подготовила рейтинговую доску: внизу находилась земля, с красующимися на ней бумажными ракетами с фотографиями и именами учеников, от которой начинались нарисованные мелом слои атмосферы и в самом верху прикреплены золотые звезды из фольги — конечный и почетный пункт рейтинга. Все ракеты располагались в равной и нижней позиции, устремленные острым концом вверх, чтобы лететь к звездам. Хезер тихо фыркнула, рассматривая чужой труд; а потом что-то ударило ее в спину и заставило сделать несколько шагов вперед и влететь в доску почета. Она неудачно впечаталась головой, смешав магниты и маленькие ракеты, а также частично размазав меловой рисунок.

— Шевелись, чучело! — послышался позади знакомый голос.

До боли сжав зубы, Хезер повернулась и зло посмотрела на толкнувшую одноклассницу. Глупо было надеяться, что с исчезновением братца Свина и «Ко» пропадут и остальные проблемы. Однозначно глупо.

Перед ней стояла и недобро усмехалась самая яркая «звезда» школы — Изабель Берч. Ее «ракета» почти всегда находилась в космосе и редко опускалась в экзосферу. Берч обладала всем, о чем Хезер могла только мечтать: полноценной семьей, новыми и качественными вещами — платья и юбками! — подругами, талантами и умом, а еще светлыми длинными волосами, постоянно заплетенными в интересные прически. Поттер даже отдаленно не могла понять, что именно двигало Изабель для совершения подлых поступков — казалось бы, имея такой плацдарм, стремись вверх, лети выше, развивайся! — к чему смотреть на грязь под ногами? Зачем вредить и без того ущербному человеку?

— Что там происходит? — громко спросила миссис Шортер. Толпа перед ней рассосалась и для той предстала довольно неприятная картина: весь порядок на рейтинговой доске был нарушен. — Поттер! Еще даже не успел начаться учебный день, а вы опять!..

Неудивительно, что преподаватель расстроилась: со стороны казалось, что ученица сделала это специально. Достаточно иметь дурную репутацию, чтобы другие автоматически воспринимали зачинщиком или агрессором!

Опустив взгляд вниз, Хезер сжалась и постаралась дышать глубоко и медленно. Бессмысленно говорить что-либо: оправдываться, спорить, доказывать — здесь не было никого на ее стороне или хотя бы на нейтральной; она изначально являлась виновной в любом проступке — это аксиома.

Мэйзи Блер — главная подруга Изабель — вторая «звездочка» школы, а также хитрая умница — с не менее дружной и богатой семьей, с брендовыми вещами, милым, обещающим в будущем стать красивым, лицом, тихо засмеялась. Ей вторили Меган Картер и Бетани Чапман — две подпевалы Берч. Вероятно, свою задачу на сегодняшнее утро они выполнили успешно.

Эти две подружки были не так что бы близки к «топ один» и «топ два» школы, но все же допущены до их звездной компании. Хотя, на самом деле, помимо поддакивания, они больше требовались, чтобы оттенять красоту Изабель и Мэйзи. Картер — «Моль» между Поттерами — тихая и блеклая — с бледной кожей, светлыми, почти выцветшими волосами, острыми чертами лица и голубыми — едва ли не белесыми — глазами, худая, как щепка — с руками тростинками и ногами палочками. Казалось, юная леди недоедает, но на самом деле это было не так — Хезер часто заставала ту в столовой, активно поглощающую второй бургер или двойную порцию картофеля-фри — генетика, иначе не сказать! И Чапман — «Годзилла» как прозвал ее Гарри — самая высокая из всей компании, с темными кудрявыми волосами и грубыми чертами лица, кажется, в семейное древо затесались арабы, с карими глазами и густыми бровями. Ее резкие быстрые движения, так и говорили, что эта юная мисс активно увлекается регби и привыкла решать проблемы не словом, а делом — с качественного такого пинка или толчка — и это работало просто превосходно! Удивительно, что эти две девочки сдружились — они выглядели, как противоположности — нашли общий язык, и более того, что вошли в состав свиты Берч. Казалось бы, зачем это им, таким разным, но тесно дружным? Но факт — было и до сих пор есть.

Сделав глубокий вздох, миссис Шортер уже более спокойным тоном потребовала:

— Немедленно приведите все в порядок!

Хезер подняла взгляд и недобро посмотрела на учителя. Стоило заранее вспомнить, чем славилась эта чертова школа — той стороной несправедливости, когда незаслуженно обвиняли и даже не имели мимолетного желания разобраться в вопросе. Ничего не ответив, она повернулась и начала расставлять ракеты в линию.

— А свою поверните вниз! — строго добавила преподаватель.

Закрыв на мгновении глаза, Хезер послушалась. Интересно, а в магической будет точно такое же отношение? Или это только Литтл Уингинг проклят?..

— Не расстраивайтесь, миссис Шортер, я обязательно приложу все силы, чтобы вас порадовать, — раздался за спиной голос Берч.

«Хрень» как неласково называли ее брат и сестра, так и не подобрав более емкого определения.

— Да, да и я тоже! — подключалась Мэйзи.

«Вторая Хэ» — именно такую кличку получила Блер от Гарри, когда он о ней услышал. «Вторая» — это почти точная констатация всей жизни Мэйзи: дочь, в рейтинге класса, на соревнованиях и в кружках — всегда на шаг позади. Везде и всюду вторая — как суть Блер.

— И я! — не отстала от «звезд» Бетани.

— Эта Поттер та еще хулиганка! Не успела войти в класс, а уже начала пакостить, — добавила Изабель.

Замерев на мгновение, Хезер изо всех сил сжала кулаки, пытаясь унять дрожь в руках. Она же знала! Черт возьми, все знала! И как только позволила себе расслабиться?

— Ох, девочки, вы такие умницы! Ни капли в вас не сомневаюсь! Маленькие звездочки…

Заставив себя отрешиться от происходящего, Хезер, опустив голову вниз, поплелась на свое место.

— Хорошо, что ее брат уже выпустился, школа хоть вздохнет спокойно! — со злорадными интонациями произнесла Берч, когда одноклассница проходила мимо.

Упоминание Гарри настолько сильно разозлило Хезер, что она тут же в неконтролируемом порыве толкнула парту Изабель, заставив слететь все находящиеся на ней предметы. На мгновение удивившись, последняя быстро пришла в себя и прошептала:

— Ты попала, мусор. Готовься.

— Поттер! Опять вы! — порядочно разозлившись, воскликнула миссис Шортер. — Да что же это такое! Вы наказаны — все перемены проведете в классе! А теперь извинитесь перед мисс Берч.

До боли зажимая кулаки и буквально задыхаясь от злости, Хезер резко развернулась лицом к преподавателю. Конечно, в этом вопросе стоило признать, что наказание заслужено; хотя бы раз за все их количество. В этот момент миссис Шортер поднялась и дошла до доски рейтинга, прикрепив к ракете с именем и фотографией проштрафившейся ученицы красную ленту. Кажется, младшая Поттер смогла перепрыгнуть достижение старшего — еще до начала первого занятия словить не только порицание и понижение в рейтинге, а также и штраф. Гарри обычно достигал этой позиции либо во время первого урока, либо на последующей перемене. Позади Хезер послышался дружный и тихий смех компании из четырех таких разных, но с тем внутренне похожих, девочек.

— Извинения, Поттер, — потребовала учитель.

Чувствуя, как от напряжения, деревенеет челюсть, она повернулась к Изабель и выдавила:

— Извини.

Та откинулась назад и приподняла голову, так и напрашиваясь на хук справа — а потом слева и можно еще с ноги, а после добавить стулом! — который, конечно же, был, мягко говоря, непозволителен здесь и сейчас. Берч побила рекорд — обычно она с подружайками активировалась уже ближе к середине сентября, доводя Хезер именно до этого состояния бешенства. А тут прямо с порога — урок еще даже не начался!

— Не слышу, мусор.

— Что вы там бормочите, Поттер? Опять какие-то гадости?.. — с возмущением произнесла миссис Шортер. — Говорите громче, чтобы вас все слышали!

Закрыв на мгновение глаза, Хезер выплюнула:

— Извини, Берч.

Прикрытая от учителя фигурой стоящей одноклассницы, Изабель недобро ухмыльнулась и тихо прошептала:

— Не думай, что отделалась, чучело, еще сочтемся, — а потом уже громче добавила: — Миссис Шортер, посмотрите, какой я сделала гербарий!

— И мой! — тут же подхватила Мэйзи.

— Да, и я тоже!

Резко выдохнув, Хезер поспешила добраться до конца класса. Самое ужасное было как раз не то, что в отличие от других, она проведет все время в помещении — это даже лучше: не возникнет новых пакостей и штрафов от других учителей! — а то, что теперь некому рассказать о происходящем. Она осталась совсем одна. И любимейший оазис спокойствия — библиотека теперь являлась болезненным напоминанием, что жизнь совершила крутой поворот.

* * *

Несколько дней пролетели относительно спокойно и размеренно: мелкие пакости в школе — почти незначительные подставы, даже нестоящие внимания — молчаливое игнорирование в доме ебанутой семейки и тишина. Хезер теперь постоянно окружала тишина. Она даже смогла перебороть себя и зайти в библиотеку, вот только…

Поначалу еще получалось представить, что Гарри где-то задерживался или отошел в туалет, и тем самым отвлечься. Но вот потом, когда она, забывшись в книге, поворачивала голову, чтобы поделиться пришедшей в голову мыслью, то, открыв рот, тут же его закрывала — соседний стул был пустым. И резко, как обухом по голове, вспоминала — брат больше не находился рядом. Теперь настоящее — и будущее! — такое: пустое и холодное.

Это продолжалось и на улице — непостижимым образом Хезер забывалась и оборачивалась, чтобы сказать брату, чтобы он ускорился — очень нервировало, когда тот шел позади — но затыкала себя — сзади никого не было. Мир вокруг остался прежним: те же люди, локации, погода — особенно ледяной ветер! — но совершенно иным.

С отъездом Гарри резко обозначилось одиночество. Хезер и раньше чувствовала, что ее связь с братом сильная, но именно сейчас полностью осознала то, насколько глубокой она была. От ощущения оторванности, ничтожества и постоянного страха она стремилась забиться как можно в более темный угол. И это стоило понимать в буквальном смысле: что в школе, сидя на самом последнем ряду в углу, что в библиотеке, что дома — перемещаясь перебежками. А ужас заставлял постоянно искать Гарри — внезапно оборачиваться, недоуменно оглядываться. И от этого перехватывало дыхание, и вставал вопрос: а он вообще существовал? Он же не был частью ее воображения — его же видели другие люди?

В какой-то момент, не выдержав давления курящихся мыслей, Хезер даже подошла к Каменной роже с вопросом: «А вы помните Гарри?» — и, получив безэмоциональный кивок, немного успокоилась — по крайне мере, часть ее страхов была необоснованной.

Мир как будто разом утратил краски и стал тусклым — пустым, никчемным, неинтересным. Из него исчезло что-то важное, что-то нужное, всегда заставляющее стремиться вперед — что-то, без чего потерялось желание жить.

 

Радостное событие произошло в среду вечером. В течение всего дня Хезер пребывала в состоянии мандража, чуть не каждые десять минут посматривая в окно или разглядывая небо, когда находилась на улице. Она с нетерпением ждала письмо от брата — оно где-то не сегодня-завтра, с учетом всех обстоятельств и времени, должно было прибыть.

Громко хлопая крыльями, Фортуна показалась в проеме окна, как раз в тот момент, когда Хезер в очередной раз оторвала голову от книги, неспособная сосредоточиться на чтении. Тут же засмеявшись и вскочив с места, она кинулась к птице, спеша поскорее до нее добраться. Хезер специально не закрывала окно, впуская холодный воздух и рискуя простудиться, чтобы любимица имела свободный доступ, если Поттер вдруг отлучилась бы в ванную. Влетев в комнату, Фортуна выпустила из лап огромную коробку и опустилась на стол. Быстро погладив ее, не переставая при этом смеяться — и, кажется, плакать — Хезер дрожащими руками развязала веревку и достала письмо, прикрепленное сверху. Достаточно объемное — и когда брат только успел?..

Не глядя, она подвинула любимице совиное печенье, заранее подготовленное, и принялась непослушными пальцами вскрывать конверт. Чувствуя, как участилось сердцебиение, а голова и тело стали невероятно легкими — того и гляди занесет в сторону и она упадет.

«Все в порядке — у них есть туалет!»

Именно с этих слов начиналось письмо брата — не «Привет!» или «Дорогая сестренка», — а как будто их диалог, так и не был закончен. Словно он стоял рядом и продолжал говорить с ней напрямую — лукаво улыбаясь и выжидая момент, чтобы щелкнуть по носу. Прижав письмо к груди, Хезер рассмеялась. Черт возьми! Гарри был таким Гарри!

«Но нет электричества — эти неандертальцы используют факелы и свечи! Что за мир!..

И да, ты верно догадалась — зима будет адской! — из отопления только камин и балдахин над кроватью. Черт возьми! Сестренка, спасай — мне скоро будут нужны: свитера, шапка, шарф, шерстяные носки. Терпеть не выношу холод».

Оторвавшись от послания, Хезер снова рассмеялась. Невероятным образом именно в этот момент отпустило — весь мрак, страдание и одиночество отошли, и на душе стало светло и свободно! Как будто брат легонько дышал в затылок и беззвучно смеялся за спиной; точно он был здесь, рядом с сестрой!

«С едой все прекрасно — ты зря переживала, кухня здесь огонь!

К каникулам смогу нарастить мышцы (не вздумай отставать! Как нам тогда обманывать глупы взрослых?) и поправлюсь — стану человеком!

Уже вскрыла коробку?»

Цыкнув, Хезер посмотрела на большую посылку и улыбнулась шире. Конечно же, ничего она не вскрыла, как можно! Главное послание брата — все остальное потом.

«Знаю, знаю — не вскрыла.

Это на распробу — оценить десерты магического мира. Должна же ты заранее узнать будущий рацион! Здесь говорят, что они могут храниться до конца этого мира — но я не рекомендовал бы проверять — опять попадешь в какую-нибудь историю!

(К слову, осторожнее с лягушками — они двигаются!)

Ах да. У меня плохая новость: в Хогвартсе в обиходе тыквенный сок (и, кажется, тыква составляет две трети всей кухни — с содроганием жду Хэллоуин!), так что, сестренка, теперь ты знаешь об этом заранее.

Praemonitus praemunitus⁽⁶⁾»

— Опять шутишь, Ари, — Хезер снова закрыла глаза, прижимая письмо к груди.

Это становилось невыносимо — слишком тяжело; легкость постепенно исчезала, и на смену ей приходила медленно нарастающая головная боль и тоска. Невидимый брат позади словно таял — фрагмент за фрагментом разрушаясь.

«Остальное прочти завтра.

Omnia erit bene⁽⁷⁾, Хеззи — вот увидишь.

Amo te⁽⁸⁾!»

— И я тебя, Ари!

Она снова рассмеялась, только в этот раз более натянуто. Все-таки Гарри был таким Гарри! Умным, просчитывающим поведение других людей, знающим обо всем на свете и понимающим особенно, когда не находилось слов, но и с тем бесконечно далеким. Недостижимым.

 

Хезер долго не могла написать ответное послание: сидела и смотрела на пустой лист, формируя в голове фразы, а потом тянулась за ручкой, но, донеся ее до бумаги, замирала — слова не шли. Периодами она вставала — ходила по комнате из стороны в сторону и иногда даже дергала за волосы. А потом садилась обратно, вроде бы, готовая, наконец, записать ответ, а в итоге все также продолжала гипнотизировать пустой лист, пытаясь выдавить хоть слово.

В конце концов, она сдалась и вывела короткое: «Со мной все хорошо. Amo te», — и, решительно свернув бумагу в трубочку, привязала к лапе терпеливой совы.

— Спасибо, Фортуна — ты лучшая! Отнеси письмо брату в Хогвартс.

В ответ птица мягко клюнула ее за пальцы, а потом, расправив крылья, вылетела в окно.

Быть может, такая сухая и короткая фраза не самый хороший ответ, но это именно тот максимум, который Хезер вообще могла выдавить. Потому что на самом деле у нее все было паршиво; потому что, помимо отсутствия Гарри, в школе начались проблемы, потому что… без брата жизнь потеряла смысл.

 

 

 

 

 

---

1) Cui ridet Fortuna, eum ignorat Femida (лат.) — кому улыбается Фортуна, того не замечает Фемида.

Вернуться к тексту

2) Malo arbor — mala mala (лат.) — плохая яблоня — плохие яблоки.

Вернуться к тексту

3) Fortissima vincit (лат.) — побеждает сильнейший.

Вернуться к тексту

4) Vae alter — alteri beatitudinem (лат.) — горе одному — счастье для другого.

Вернуться к тексту

5) Omnia erit bene (лат.) — все будет хорошо.

Вернуться к тексту

6) Praemonitus praemunitus (лат.) — кто предупрежден, тот вооружен.

Вернуться к тексту

7) Omnia erit bene (лат.) — все будет хорошо.

Вернуться к тексту

8) Amo te (лат.) — люблю тебя.

Вернуться к тексту