Властелины и короли (джен)

Эредин, только вошедший в свои комнаты и подумавший о том, что стоило бы прилечь, ведь уже утро, резко обернулся, услышав пение рога, забрался на подоконник и спрыгнул вниз, во внутреннюю закрытую часть дворика. Выбрасывая вперед длинные тонкие ноги, по каменному мосту над водопадом двигались прекрасные кони. Первая пара всадников, вторая, пятая, знаменосец, горнист, еще один знаменосец — и вот на мост величаво вступил огромный олень с раскидистыми рогами. В седле чуть покачивался эльф в серебряных доспехах, плащ спускался широкими складками практически до земли, длинные светлые волосы перехвачены искусным обручем с самоцветами. Свита лесного короля растянулась на полмили; сам он уже спешился, плащ тяжелой волной упал на землю, с шорохом размел листья, а конца делегации все не видно. Он был бы смешон для Эредина, тот всегда осуждал подобную нарочитую роскошь, но здесь она была настолько органична, что Эредин почувствовал что-то вроде зависти. Все же он понимал, что король из него вышел посредственный: всем государством по сути дела заправляет наместник, пока сам непутевый монарх мотается по другим мирам и кошмарит местных. Здесь же прибыл милостивый владыка богатого царства, демонстрируя благополучие своих земель каждым движением. По крайней мере, так казалось со стороны.

— Приветствую, друг, — Элронд вышел встречать дорогого гостя, который небрежно бросил поводья своего скакуна одному из сопровождающих и царственно шагнул навстречу владыке Ривенделла. — Прости, что пришлось просить тебя прибыть лично. Дело первейшей важности и не терпит посредников.

— Даже если это мой сын? — холодновато произнес король Лихолесья, смерив взглядом владыку. — Хочу, чтобы ты знал, я доверяю Леголасу как себе. Пусть мой сын присутствует при малом совете.

Леголас, стоявший с Арагорном за стеной плюща, едва заметно улыбнулся, услышав такую редкую похвалу от отца. Он бы не услышал, знай Трандуил, что сын рядом. Арагорн ободряюще сжал его плечо.

— На малом совете не будет принца, — ответил Элронд. — Это дело короля, которое касается в первую очередь тебя и как владыку Лихолесья, и как Трандуила, сына Орофера.

Эредин весь превратился в слух, но король лесных эльфов предупреждающе поднял руку.

— Если бы мне хотелось послушать загадки, я позвал бы Гэндальфа Серого, — заявил он. — Созывай совет, мне не нужен отдых.

— Гэндальф Серый здесь, — добро сказал волшебник, появляясь на верху лестницы и опираясь на посох. — Здравствуй, Трандуил.

— Здравствуй, Гэндальф, — Эредин снова почувствовал легкую зависть. Трандуил все больше напоминал ему Авалак'ха, который владел интонациями настолько, что мог оскорбить одним вздохом, если желал. Потому Эредин его терпеть не мог: обиду чувствуешь, придраться не к чему.

— Рад, что ты не утомился в пути, — Элронд окинул взглядом бледных и едва сидящих в седлах эльфов свиты лесного короля. Очевидно, Трандуил не щадил никого и гнал изо всех сил, раз прибыл так скоро, но сам король казался свежим и бодрым, как, впрочем, и всегда. — Пригласите Эредина, Даэнис и Йорвета. По отдельности.

* * *

Иорвет услышал легкие шаги по коридору в сторону своих покоев и невольно, по давней привычке встал так, чтобы, открыв дверь, вошедший не сразу заметил его. После стука в комнату заглянул один из слуг.

— Владыка приглашает тебя на совет, — сказал он, стараясь не смотреть на закрытую повязкой половину лица Иорвета. Тот молча кивнул; он давно отметил, что здешние эльфы как-то странно косятся на его увечье, стыдливо отводят глаза. Что-то странное было в их эмоциях, но он не сумел уловить, что именно; в его мире от его шрама тоже шарахались, но здесь все казалось по-другому. К нему испытывали жалость, но он, никогда в жизни не сталкиваясь с подобным чувством, не мог его узнать.

Он вошел в дверь, которую ему открыли, коротко поклонился на пороге, шагнул дальше, не дожидаясь позволения, сел на свободный стул. «Допрос», мрачно пошутил он про себя, почему-то представил себе Элронда в знакомом шапероне и едва не рассмеялся.

— Что это за убор? — раздался вопрос со стороны лесного короля.

— Шаперон, — отозвался Иорвет и изо всех сил сосредоточился на мысли. — Не лезь в мою голову!

Трандуил поморщился и потер виски, как от головной боли. Иорвет заметил чародея немного в отдалении, но решил не требовать выставить его: другой мир, другие правила.

— Грубость не была высказана, и я сделаю вид, что ее не было, — продолжил он. — Ты лесной эльф, Йорвет, я король эльфов Лихолесья. Тебе есть что сказать мне?

— Да, — сразу ответил Иорвет. — Дан сказала обо мне?

— Нет, — Трандуил отпил вино, сомкнул на миг губы, наслаждаясь вкусом, Иорвет сжал челюсти, стараясь не раздражаться от медлительности. — Я прочел в твоих мыслях, атаман. У твоего народа есть место в мире, откуда ты пришел, но не тебе самому. Ты изгой, Йорвет, как и немногие из тех, что были с тобой. Ты хочешь спросить, будет ли место в моем лесу для эльфов, которые убивали и умирали за то, кем они являются. Спроси.

Прозвучи это еще год назад, Трандуил сейчас царапал бы ногтями окровавленный камзол, испуская дух. Иорвет позволил этой картине появиться в разуме. Но все переменилось: у Иорвета не осталось цели, народа, надежды. Он мог только продлить гонку от неминуемой смерти, позорной и страшной, на виселице или в казематах, и будь он один, он, не задумываясь, согласился бы на это. Но у него оставались верные соратники, которых, как и его самого, не хотели видеть ни в одной земле континента, и он нес за них ответственность.

— Будет ли место в твоем лесу для эльфов aen seidhe? — спросил Иорвет, не надеясь на положительный ответ. Трандуил производил впечатление невероятной скотины.

— Ворота моего королевства открыты для тебя и твоих спутников, Йорвет, — равнодушно сказал король Лихолесья, смакуя вино. — Разве я могу отказать возлюбленному моей племянницы?

Повисла пауза, во время которой Трандуил, поглядев на застывшего с открытым ртом Иорвета, вздохнул и налил ему вина.

— Что?! — наконец отмер тот, глядя в синие глаза короля, такие же, как и у Даэнис.

* * *

Даэнис вошла в приветливо открытую дверь и остановилась. Она робела перед Элрондом, хотя тот отнесся к ней по-доброму, не доверяла Гэндальфу, как и всем чародеям, да и ледяной взгляд короля лесных эльфов заставил ее попятиться. Вмиг из головы пропали мысли о том, чтобы попросить за оставшихся скоя’таэлей: Трандуил показался ей равнодушным до жестокости.

Тем удивительнее стало, когда в мыслях прозвучал мягкий голос: «Подойди, дитя». Даэнис на одеревеневших ногах шагнула вперед, ловя взглядом улыбку владыки Элронда, остановилась перед сидящим на кресле светловолосым эльфом в расшитом камзоле.

— Король Лихолесья Трандуил прибыл специально для того, чтобы встретиться с тобой, — сказал владыка Ривенделла, усаживая Дан на стул перед гостем.

— Элронд рассказал мне о твоем отце, — проговорил тот же голос, что мгновение назад прозвучал в ее мыслях. — Ты принцесса народа Ольх. В то же время ты — принцесса Лихолесья и родная кровь мне: твоя мать приходит… приходилась мне сестрой.

Трандуил умолк, позволяя Даэнис обдумать новость. За один день ее жизнь переменилась сильнее, чем когда она попала в портал: она обрела семью, отца, пусть и оказавшегося ее врагом, и дядю. Значит ли это, что тот светловолосый эльф, который является сыном короля Лихолесья — ее брат?

— Именно так, — подтвердил ее мысли Трандуил. — Мой дом держит двери открытыми для моей семьи.

— Вы… вы примете моих соратников? — севшим от волнения голосом спросила Дан, привыкшая не отличать себя от прочих «белок».

— Ты — принцесса моего королевства, Даэнис, — Трандуил чуть приподнял подбородок, глядя на нее сверху вниз. Он оставался серьезным, но Дан чувствовала, что его искренне забавляет происходящее, отчего нервничала еще сильнее. — Ты мне скажи.

— Да, — шепнула Даэнис, глядя в синие глаза короля.

— Ты отправишься в Лихолесье вместе со мной, — вынес вердикт король. — Где познаешь, что такое быть эльфом, и что значит принадлежать к королевской семье.

— Я не одна здесь, — Даэнис посмотрела на Элронда, словно прося помощи. — Что будет с Йорветом? С Эредином?

— Я говорю с тобой только о тебе, дитя, — Трандуил глянул на водопад сквозь бокал. Рубин на кольце на его пальце был с вином совершенно того же цвета. — До свидания, Даэнис. Мы продолжим беседу за ужином.

* * *

Эредин поймал себя на том, что они с королем Лихолесья сидят в абсолютно одинаковых позах, закинув ногу на ногу, и сверлят друг друга подозрительными взглядами. Элронд представил их друг другу, и Эредин поразился внешнему сходству Трандуила со своей покойной женой, но, несмотря на удивительно гармоничные и женственные черты лица — тонкий нос, чувственные губы, красивая линия скул, из-за которых он выглядел не столь мужественно, как Элронд, в нем чувствовалась какая-то странная вольность, толика дикости и безумства — настоящий лихолесец, не менее опасный, чем то зло, что таится в его лесу.

Это несомненно ощущал и Элронд, потому и держался настороженно: светловолосый прекрасный король был непредсказуем как океан, столь же опасен в гневе, и если Эредин почувствовал, какие коварные подводные скалы таятся в глубине сущности эльфийского короля, то Элронд о них прекрасно знал.

Король лесных эльфов застыл как статуя, рассматривая Эредина, и тот, глядя на него не менее пристальным взглядом, почти пропустил мимо ушей, что там говорит владыка, но знакомое словосочетание заставило его оскорбленно выпрямиться.

— Я не юный король, — в сотый раз проговорил он. — Я на троне недавно, но это не дает никому право пренебрежительно отзываться обо мне. Я забочусь о своем народе, ищу для него жизни — даже если мои методы не устраивают совет, — он выплюнул последнее слово со всем презрением, на которое был способен, — у меня есть все причины поступать так.

— Сколько тебе лет, король Ольх? — поинтересовался Трандуил с деланным любопытством.

— Четыреста, — заносчиво отозвался Эредин. Преувеличил на восемьдесят лет, ну и что. Услышав звук, похожий на смешок, в бешенстве обернулся: Гэндальф смотрел на него с доброй раздражающей улыбкой. Понял, что он солгал, с досадой подумал король Ольх. Элронд и Трандуил переглянулись.

— Итак, мой юный король, — подчеркнул Трандуил, отставляя бокал на стол и подвигая к себе карту. — Ты стремишься дать новую жизнь своему народу и считаешь этот мир подходящим. Я мог бы открыть свое королевство для вас, но это приведет к раздору: вы молоды, нет столь молодых эльфов на Арде. Но земли разделены между народами, пожалуй, эльфы не захотят селиться в покинутых царствах…

— Мы не молоды, — сквозь зубы проговорил Эредин. — Мой наместник старше меня в полтора раза и обладает достаточным опытом, мои командиры…

— Моему сыну, которого я считаю еще недостаточно зрелым, две тысячи девятьсот одиннадцать лет, дочери Элронда — две тысячи семьсот семьдесят… семь? Как быстро растут дети, особенно девочки, — равнодушно перебил Трандуил. — Так вот, Средиземье обширно, но зло селится в покинутых землях…

— Сколько?! — переспросил Эредин, переставший слушать после цифр. — Сколько лет твоему сыну?

— Две тысячи девятьсот одиннадцать, — повторил король лесных эльфов так, словно ничего особенного в этом нет. — Вот граница моего края. Мы не ходим на юг, пусть прежде эти земли принадлежали моему народу, но зло поселилось на горе, и расплодились темные твари.

У Эредина голова шла кругом. Он каждую секунду задавался вопросом, как на его месте поступил бы Ге’эльс, но в голове царила абсолютная пустота. Он не знал, что предпринять, что делать. Впервые он был среди тех, кто заведомо сильнее, мудрее; о, теперь он верил в бессмертие здешних эльфов.

И он был один. Элронд и Трандуил склонились над картой, за спиной Эредина сидел волшебник, и король внезапно почувствовал себя голым без доспехов и оружия.

— Как сказал мне Дунадан, — Эредин понадеялся, что запомнил имя, если это имя, конечно, правильно, — совет собирается в преддверии большой войны. Войны, как я понял, со злом, хотя я не знаю, что вы вкладываете в это слово. Те, с кем я расправился на переправе? У них армия подобных существ? Но если война со злом неизбежна, то, если оно будет повержено, земли, занятые им, освободятся. Часть леса, которая отрезана горой, — он подвинулся ближе и тоже уставился на карту. — Она станет свободной от зла.

— Гиблые земли, проклятые леса, — отозвался Трандуил, с толикой интереса взглядывая на Эредина, но мерцание в его глазах исчезло так же быстро, как и появилось. — Когда-то они цвели весной, и мир царил под сенью их, но теперь там тьма и гниение.

— Проклятья разрушатся с падением властителя тьмы, — вмешался Элронд. — Даже Дол Гулдур станет лишь полуразрушенной крепостью, пусть и созданной самим врагом.

— Что за Дол Гулдур? — вцепился Эредин в название.

— Резиденция того, кого ты спешил на переправе, — неуловимо улыбнулся Элронд. — Мертвого короля-чародея Ангмара.

— Я убил его, — возразил Эредин.

— Если бы это было столь просто, — вздохнул доселе молчавший Гэндальф.

— Если, как вы говорите, в покинутых царствах обитает зло, тьма, как вы там это все называете, то может ли после победы над этой тьмой мой народ забрать себе проклятые земли? Я не боюсь проклятий, мой народ искусен и трудолюбив, мы вдохнем жизнь даже в безводную пустыню.

Тут Эредин беспардонно врал. Проклятий он действительно не боялся, а в случае, если это окажется правдой, никто не мешает ему занять другие, более благоприятные территории, пойти войной, например. По губам Трандуила скользнула усмешка: он прочел мысли Эредина.

— Я возьму твою дочь в свой дворец, — сказал он, выдержав паузу. — Она принцесса моего королевства по родству со мной. Если ты изберешь Дол Гулдур, мы научим твоих воинов сражаться с темными тварями, населяющими южный лес, и станем добрыми соседями, которые не точат мечей друг на друга. В Лихолесье будет мир между королями, ведь никто не хочет проливать кровь эльфов ни при каких обстоятельствах, не так ли, юный король?

— Ты знаешь, что в южном Лихолесье не просто темные твари! — прервал Гэндальф. — Пауки и орки — меньшее из зол, что населяют черный замок. Сам Саурон был в нем.

— Юный король не страшится проклятий, — со змеиной улыбкой ответил Трандуил. — А Саурон много где был. Он наблюдал Творца у престола Эру, служил Ауле Кузнецу, был в Амане. Не обязательно разрушать все то, к чему прикасался Саурон, иначе можно дойти до абсолютного Ничто.

— Если бы все проклятия, что обрушивали на мою голову, имели бы хоть ничтожную силу, я уже был бы мертв, — подтвердил Эредин и услышал голос короля лесных эльфов в своей голове: «Даже не думай о войне против меня, юный король, или белый хлад покажется тебе райской участью».

* * *

Даэнис вошла в комнату, где на постели лежал Иорвет, устроилась рядом, положив ему ладонь на живот. Эльф даже не пошевелился, так и остался смотреть на резной потолок, закинув руку за голову.

— Ты был у Элронда? — тихо спросила Дан. Иорвет согласно промычал, потом все же открыл рот:

— Трандуил согласен дать приют последним скоя’таэлям, — сказал он неразборчиво. — Но ты должна отправиться с ним.

— Мне он тоже это сказал, — вздохнула Даэнис. — Я стану принцессой и дам кров всем тем, кто сражался бок о бок с нами.

«Он не знает, он не знает, он не знает, — повторяла она про себя. — Родство с Эредином для него по-прежнему тайна». Она прекрасно понимала, что Трандуилу нужна в первую очередь не как дочь любимой давно потерянной сестры, а как рычаг давления сразу на Эредина и Иорвета, он ведь уверен, что она дорога в равной степени обоим, знала, что придется поддерживать в Трандуиле веру в правильность этой догадки, иначе она сразу потеряет для него ценность. Впрочем, влиться в ряды лесных эльфов под управлением Трандуила ей казалось лучшей идеей: королевство Лихолесья достаточно богато и безопасно, воины там в почете. Интересно, о чем Элронд и Трандуил договорились с Эредином?

— Гэндальф сказал представиться эльфами южного леса на великом совете, — Иорвет чуть повернул голову в сторону Дан. — Отличная легенда.

— Ты знаешь, что станут решать на совете?

— Откуда. Впрочем, легко догадаться — война со злом. Не совет, а коллективный Геральт, только один Эредин всю картину портит.

— Тебя позвали на малый совет до него или после? — спросила Даэнис. Иорвет болезненно поморщился. Его, как и Эредина, давило чувство собственной незначительности, неспособности повлиять на хоть что-то и бессилия — он никогда не был настолько слаб и уязвим как сейчас, в чужом мире с чуждыми ему законами и правилами, где кругом бессмертные эльфы, сражающиеся не хуже него, люди, умеющие противостоять Эредину, духи, облаченные в железо. Какие еще сюрпризы преподнесет ему этот мир? И почему Эредин так страстно желает остаться в нем?

Про себя Иорвет мог сказать, что его прельстило уважение, которое оказывалось здесь эльфам в целом, и чувство безопасности: никто не охотился, почти все эльфы не носили с собой оружия. Мир был прост, враг обозначен.

И все кругом дышало магией, источало ее, буквально мироточило волшебством, врачующим тело и мятежный дух. Эльфы пришли в привычный Иорвету мир, посчитав его подходящим для них, но теперь, сравнив, Иорвет понимал, что там лишь бледный отпечаток. И все же там, на бледном отпечатке, он чувствовал себя нужным: своим скоя’таэлям, самой идее свободного мира, Саскии, даже Даэнис. А сейчас… он повернул голову, касаясь разделенными жестким шрамом губами ее щеки. Она принцесса под крылом холодного прекрасного короля, а ему еще нужно доказать свою небесполезность или униженно просить.

— Элронд сказал мне, что после того, как враг будет повержен, они с Гэндальфом помогут мне открыть обратный портал, — шепнула Даэнис. — А дальше нам поможет Цири.

— Почему не раньше? — Иорвет снова уставился на резьбу потолочных арок.

— Гэндальф объяснял про искажения, но я поняла только то, что если он откроет портал, он может стать нестабилен, а этот мир не должен столкнуться ни с каким другим: он слишком... плотный, кажется, так он выразился.

— Зло. Враг, — повторил Иорвет и вдруг шально ухмыльнулся. — Едва удерживаюсь, чтобы не отозваться, когда слышу, — он перевернулся на бок, подмяв Даэнис под себя, бесцеремонно пролез рукой ей под рубашку; платье, как носят тут, она надевать отказалась.

* * *

Трандуил вышел вслед за Элрондом на балкончик, смотрящий на водопад, поставил на мраморные перила бутылку и бокалы. Двое владык терпеть друг друга не могли: Элронду претили непредсказуемость и тщеславие Трандуила, который провозгласил себя королем, в то время как остальные удовольствовались более скромными титулами. Гордыня, алчность и хитрость, а также уверенность в собственном превосходстве также отталкивали Элронда от лесного короля. Трандуил не спорил, видя Элронда насквозь: в нем те же пороки, только приглаженные правильными речами, гладкими, приятными всем. Элронд говорил о величии людей, но принуждал свою собственную дочь Арвен расстаться с любимым человеком и уйти в плавание; он говорил о скромности — но на самом деле, отказавшись назваться королем, он всего лишь отвел возможное внимание Саурона от себя. Трандуил считал Элронда лицемером, свои недостатки признавал, но в то же время был уверен, что его достоинства их перевешивают.

— Зачем тебе Эредин? — спросил Элронд.

— Хочу обезопасить южный лес, — отозвался Трандуил мгновенно. — Он спешил назгулов и забрал коня их короля — возможно, на него действительно не действуют проклятия.

Трандуил вдруг осекся, растерянно оглянулся, прислушиваясь. Он чувствовал что-то невероятно странное, непривычное, но в то же время знакомое, как отголосок из далекого прошлого. Элронд рядом с ним тоже забеспокоился, ощутив перемены.

— Ты чувствуешь? — король Лихолесья неосознанно сжал плечо Элронда, второй рукой обхватил его запястье и заговорил совсем тихо, хотя их никто не мог услышать.

— Да, — шепнул в ответ владыка, вцепляясь в него с не меньшей силой. Они замерли так, пораженные, прижавшись друг к другу, чувствуя забытую магию, которая практически ушла с началом угасания эпохи эльфов.

У эльфов не рождались дети. Появление Эредина, которому не исполнилось и трехсот пятидесяти, Иорвета, которому меньше ста пятидесяти, и в особенности Даэнис, которой всего сорок, заставило древних владык почувствовать себя молодыми, а теперь Иорвет и Дан занимались любовью, чего эльфы не делали последнюю тысячу лет, и Ривенделл, последнее время знавший лишь горечь потерь, когда его жители покидали привычные земли, чтобы отправиться в путешествие по морю, чувствовал это и радовался: стал слаще воздух, нежнее ветер, заискрилась магией пена водопада. Король лесных эльфов глотнул воздух как воду, почувствовал вкус меда на губах и тепло глубоко в горле, словно искры зажглись между ключицами.

Иорвет поймал взгляд Даэнис и покачал головой: «Не надо чужой силы. Хочу побыть с тобой вдвоем». Да и неизвестно, как поведет себя магия того же волшебника, если Дан оттянет на себя часть: Карантир и Цири стали причиной того, что их зашвырнуло в Средиземье, то ли еще будет с силами тысячелетних эльфов.

— Эпоха эльфов продлится, — Трандуил глянул в такие близкие расширившиеся глаза Элронда, понимая и сам, что выглядит сейчас примерно также: возбужденным и растерянным, как не приличествует древнему владыке. — Они будут здесь, они молоды, им по четыреста, по триста лет, многим меньше, у них появятся дети. В Средиземье достаточно магии для того, чтобы они жили вечно. После падения Саурона настанет новый расцвет эльфов.

— Саурон не повержен, — Элронд высвободил руку и с трудом нехотя разжал ноющие от напряжения пальцы, выпуская шелковый рукав камзола Трандуила, перевел дыхание. Надо же, как на них обоих повлияла такая магия с непривычки: эльфы занимались любовью лишь для рождения детей, и уже много веков минуло с тех пор, как был зачат последний ребенок в Ривенделле. — Кольцо Всевластья в моем доме.

— У Бэггинса, я знаю, — кивнул Трандуил, отходя и подрагивающими пальцами обхватывая тонкую витую ножку бокала. — Отвратительная искаженная тварь среди потоков брани и нытья обмолвилась о прелести, а я помню, как Исильдур трясся над своим трофеем, так что даже решил проигнорировать и не почтить память моего отца.

— Исильдур выразил тебе соболезнования, и если бы Орофер подчинился Гил…

— Избавь меня от лекций по стратегии и истории, — прервал Трандуил. — Меня не будет на совете, ночью мы отправимся назад. Путешествовать сейчас небезопасно, особенно когда вместе едут два члена королевской семьи.

* * *

Иорвет откинулся на подушку и перевел дух. Несколько непривычно спать с Дан в постели, не в палатке или в лесу, расстелив на земле плащ и стараясь не оцарапать кольчугой ее живот или спину. Принцесса, теперь она принцесса, а он как был лесным разбойником, так им и остался. Иорвет никогда не испытывал угрызений совести, не жалел об избранном пути ни для себя, ни для Даэнис. Даэнис всегда стояла рядом, прикрывала спину, с самой первой встречи с ним; ему и в голову не приходила такая банальность, что она может заслуживать лучшего, хотя у нее был шанс жить в каком-нибудь городе, как жили очеловечившееся эльфы.

Но не теперь. Дан сняла с него рубашку и повязку, обняла, чуть ли не мурлыкая, провела губами по татуировке на шее, а он не мог выкинуть из головы, что завтра король в короне с самоцветами увезет ее в изумрудный лес, где она, как и положено всем эльфкам — тут говорят эльфийкам — станет касаться пальцами струн лютни, а не тетивы, привыкнет спать на перинах, забудет о расстеленных плащах. Когда-нибудь о них печальную сложат легенду, где станут петь о принцессе из лесного дворца и безнадежно любящем ее одноглазом эльфе с тяжелым луком. Не везет ему что-то: сначала дракон, потом принцесса — точно как в людских легендах, только вот он никого не убил и не спас.

Что ж, в одном Иорвет был уверен: он умеет сражаться и убивать. В этом мире время течет по-другому, но все равно с тем самым непонятным злом надо разделаться как можно скорее, чтобы привести оставленных на попечение Киарана скоя’таэлей в этот мир. Они, отвергнутые и преданные всеми, заслуживают покоя.

— Госпожа Даэнис, — в покои Иорвета заглянула служанка, точно знавшая, где стоит искать гостью. — Король Трандуил приглашает вас на ужин.

— Король тебе благоволит, — насмешливо протянул Иорвет, оставаясь в постели, пока Дан спешно приводила себя в порядок. — Как там у них с близкородственными браками? Племянница — это уже нет или еще можно? Я пойду с тобой.

— Йорвет, король позвал лишь меня, — сказала Даэнис виноватым голосом, выдержала паузу, во время которой эльф застыл, зло уставившись на нее, потом рассмеялась. — Так что конечно ты идешь со мной, но оденься по-здешнему, чтоб не раздражать его слишком уж.

— Еще чего, — Иорвет надел рубашку и затянул повязку покрепче. — Я пойду без кольчуги, они все что-то неадекватно на нее реагируют, но о большем даже не проси.

Если король Трандуил и удивился, что Даэнис явилась не одна, то ничем этого не показал. Иорвет наблюдал, как король пьет, и прикидывал, что даже если брать в расчет только то, что он сам лично видел, и не учитывать количество вина в его отсутствие, Трандуил сейчас приканчивает третью бутылку. Кажется, вот она, разгадка секрета томной царственности владыки Лихолесья.

— Вино Ривенделла настолько слабо, что у меня чувство, будто я пью воду, — ответил на его мысли Трандуил. — Расскажи мне, Йорвет, за что ты борешься в своем мире.

— За жизнь, — просто ответил Иорвет и умолк. Добавить ему было нечего.

— Наши земли отняли, — поняв, что он не собирается распространяться, подхватила Даэнис. — Нелюдей стали убивать, мы все стали чудовищами.

— Чудовищами? — переспросил король. — Я видел в ваших мыслях охотника на чудовищ.

— Это Геральт из Ривии, — пояснил Иорвет. — Мой друг. Сохраняет политический нейтралитет и убивает лишь тех чудовищ, которые нападают.

— На людей, — догадался Трандуил. — Какой же это нейтралитет?

Иорвет не ответил. Его внимание привлек лежащий на блюде хлеб, лепешка, он отломил кусок и невольно коротко улыбнулся: лембас часто делала Даэнис, и он спасал его не раз от голодной смерти. Теперь он знал, что рецепт пришел из другого мира.

— Чего ты хотел добиться, Йорвет? — продолжил спрашивать Трандуил. — Эльфов в твоем мире мало, они смешиваются с людьми так, что потеряли долголетие и изначальный облик. Я видел в твоих мыслях, ваши эльфы не похожи друг на друга: у них темная кожа, вьющиеся волосы, они низкие и растолстевшие.

— У вас совсем нет полуэльфов? — Иорвет откинулся на спинку кресла. — То-то Эредин радуется.

— Элронд полуэльф, — с затаенной улыбкой ответил Трандуил. — Он избрал путь бессмертных эльфов, но, как я понял, в вашем мире магия столь ничтожна, что бессмертие не присуще даже Эредину.

— Эредин из другого мира, — напомнил Иорвет, решив выложить карты на стол. — И пришел в наш, чтобы захватить его.

— Эредин сообщил мне иную версию, — Трандуил вновь наполнил бокал. — Ему нужна была та, что открывает проходы меж мирами.

— Он хотел, чтобы она родила ребенка, который тоже будет обладать ее способностями, и оставила его в мире Ольх, — добавила Дан.

— Неимоверная глупость, — вздохнул Трандуил. — Впрочем, что ждать, он сам еще ребенок и король детей. Эльфы способны зачать лишь когда стремятся даровать новую жизнь по великой любви, причем желание должно быть обоюдным.

— А Карантир? Карантир, навигатор Дикой Охоты, — тут Даэнис даже Иорвета познаниями поразила, он не подозревал, что та беседовала с Цири о противниках. — Он создан искусственно.

— Именно, — кивнул король Лихолесья. — Он не рожден. Вы удивили меня скудностью познаний, впрочем, это обуславливает уверенность действий Эредина. Мудрые сомневаются перед принятием решений, — Трандуил посмотрел сначала на Иорвета, потом на Дан. — Мы отправимся в Лихолесье этой ночью, Даэнис. Йорвет, великий совет соберется завтра. Рад, что вы приняли мое приглашение.

Оставшись в одиночестве, Трандуил отставил вино в сторону и задумчиво отвернулся к водопаду. Следя за разбивающимися о темные камни белыми от пены струями он думал о том, как изменится привычный ему мир с рождением нового королевства эльфов. Он не стремился вернуть себе южный лес, но гораздо лучше станет, если он будет населен эльфами, пусть даже воинственными, а в Дол Гулдуре воссядет на престол король жестокий, несправедливый, неопытный — но хотя бы живой.

* * *

Арагорн наблюдал за тем, как прощаются эльфы. Трандуил, восседая на своем громадном олене, глядя мимо глаз сына, давал ему последние наставления о роли посланника на великом совете; Эредин, поцеловав Даэнис руку на прощание совершенно человеческим жестом, ушел во дворец, а Иорвет… это странно. Эльфы сдержанны и холодны, особенно при свидетелях, невозможно представить себе того же Леголаса, чтобы тот позволил себе обнять кого-то. Иорвет схватил Дан за воротник мужского камзола, надетого на кольчугу, пригнул к себе — она уже сидела верхом, и поцеловал в губы долго и чувственно. Ни один эльф никогда не станет удерживать женщину, тем более в поцелуе; провожающие не знали, куда отвести взгляды.

— Завершите церемонию прощания, — бросил Трандуил, разворачивая своего оленя и оглядывая Иорвета и Даэнис. — Достойную особы королевской крови.

Даэнис усмехнулась Иорвету в губы и еще раз его поцеловала, сжала напоследок его пальцы. Колонна двинулась по мосту, провожающие — к дворцу, и наконец Иорвет и Леголас остались вдвоем.

— Почему Трандуил не примет участия в совете сам? — спросил Иорвет. — Один день не изменил бы мироздания.

— Отец показывает, что не оставляет свое королевство ради всего Средиземья, — ответил Леголас, глядя на пустой мост.

Эредин с утра никак не мог решить, в чем же ему отправиться на совет: не хотелось казаться параноиком в латах, но и идти незащищенным он просто не мог, воспитание воина не позволяло так рисковать. Но он не знал, можно ли правителю на дипломатической встрече вести себя таким образом. Король занял трон недавно, до коронации занимался лишь набегами, да и после нее тоже, оставив дела государственные на откуп верному Ге’эльсу, которой только рад, что король оказался настолько дальновиден, что не вмешивается в работу отлаженного механизма. Ге’эльс любил короля Эредина нежной любовью, потому что практически все время тот отсутствовал. Конечно, иногда в нем просыпался король-государь, который требовал Ге’эльса на ковер и повелевал все себе объяснить, но хватало его энтузиазма минут на двадцать. Эредин не умел вести переговоры, не знал, как проводятся советы, достигаются компромиссы, но вот фразу о том, что в ходе переговоров за тебя говорит все, включая одежду, жесты, взгляды, запомнил, врезалось в память. В конце концов он остановился на том, чтобы надеть кожаные доспехи, оставив в комнате кольчугу и скелетообразные латы. Мирный совет, демонстрация доверия, как никак. И первым, кого он увидел, пройдя в зал, был гном в полном боевом облачении. Проклиная все, Эредин уселся в кресло рядом с Иорветом и обвел взглядом присутствующих.

Эльфы: естественно, Элронд, рядом с ним еще несколько в серых плащах сложного покроя, потом Леголас и темноволосый эльф в таком же облачении, как у принца. Ему почти три тысячи лет, напомнил себе король. Эредин повернулся в другую сторону: три гнома, рядом с ними какие-то люди, которых король Ольх видел впервые, и Арагорн, потом Фродо, которого все упорно называли хоббитом, и волшебник. Чудная компания. Эредин закинул ногу на ногу, сел поудобнее и приготовился терпеть.

Сначала все жаловались, по-другому назвать происходящее не получалось. Нападения на границах, тьма орков возле Гондора, знать бы, что это такое, и орки, и Гондор, тьма в Лихолесье, тьма с востока, тьма, тьма, тьма, какое-то кольцо, надо собрать братство, которое уничтожит это самое кольцо, в котором заключена сила темного властелина, тьма, опять тьма… «Да зажгите уже свет», хмыкнул про себя Эредин, и внезапно очередь говорить дошла до него. А он так ничего и не понял.

— Король Ольх, — представился он как можно спокойнее и равнодушнее, благо Трандуил преподнес ему урок, как вести себя на переговорах. — Эльф из южного Лихолесья.

Нет там никаких эльфов, но если б были, то вполне могли бы выглядеть как Иорвет, который обвел единственным взглядом всех присутствующих и скрестил руки на груди.

— Не знал, что в южном лесу обитает кто-то, кроме тьмы, — протянул спутник Леголаса.

— Мы все заинтересованы в победе над врагом любым способом, — осторожно начал Эредин, отчаянно вспоминая лекции Ге’эльса. Ох, как же его не хватает сейчас! Как там он учил, надо согласиться с намерениями, уверить в сотрудничестве и заявить о претензиях. Эредин на лекциях только что себя за руку не щипал, чтоб не уснуть от скуки: зачем ему дипломатия, если он завоеватель? — Тьма должна быть развеяна, — продолжил он в том же духе; его слушали внимательно, согласно кивали, только Гэндальф и Арагорн, кажется, понимали, в какой Эредин сейчас постыдной панике. Ему бы меч и врага перед носом, а не беседы задушевные вести. — Мы готовы бороться в одном ряду плечом к плечу с теми, кто противостоит ей, — судя по выражениям лиц окружающих, такие речи от него и ждали. Теперь претензии. — После завершения м-м… — а, черт с ними, все равно звучит глупо, — нашей миссии я воздвигну свой трон в Дол Гулдуре.

Тут-то все и очнулись, выпрямились, люди зашептались, глядя на него. Эредин послал им убийственный взгляд.

— Можем ли мы считать, что вы присоединяетесь к братству кольца, юный король? — хитро прищурившись, спросил Гэндальф. Иорвет тяжело вздохнул: надо было слушать, тоскливо подумал он, и Ге’эльса раньше, и Гэндальфа сейчас.

— Да, — Эредин выпрямился и смерил взглядом уже стоящих в ряд хранителей.

— Да, — повторил за ним Иорвет, даже не поднимая головы.

— Слишком много остроухих, — проворчал тот гном, что разбил секиру о кольцо.

— Что повышает шансы на успех, — холодно отозвался Иорвет. — Обычно то, за что берутся эльфы, заканчивается полной победой.

— Война с Сауроном не закончилась полной победой, — сквозь зубы сказал Боромир, кажется, Эредин прослушал, когда его представляли, но зато получил немерено удовольствия, когда вскочил Леголас и осадил человека, сказав, что он должен подчиняться наследнику Исильдура. Но если Эредин боролся со сном во время истории кольца, рассказанной Гэндальфом, то Иорвет слушал предельно внимательно.

— Не закончилась, потому что человек отказался бросать кольцо в огонь, — премерзким тоном сообщил он. — Все люди так самоуверенны или только выходцы из Гондора?

Разнял их Элронд, посоветовал не принимать близко к сердцу великую историю предков, а учиться у них. Иорвет пренебрежительно фыркнул, и Эредин почувствовал к нему симпатию: они оба на дух не переносили людей и сошлись во мнении, что лучше бы среди них было два гнома и один человек, чем наоборот.

— Одиннадцать хранителей, братство кольца, — Иорвет вечером собирался в предстоящий путь: он решил взять собственный доспех, сидевший как вторая кожа и не раз его спасавший, но тяжелые мечи оставил, воспользовавшись дарами кузницы Ривенделла. Леголас не раз проявлял любопытство по отношению к его луку, гораздо более тяжелому и мощному, чем обычные эльфийские, но и стрелявшему не в пример дальше, но Иорвет предпочитал не расставаться с ним; впрочем, предложенный ему легкий тонкий лук он тоже взял — его заинтересовала разборная конструкция, лук складывался в небольшой чехол и практически ничего не весил.

— Удобно стрелять без одного глаза? — Боромир, уже поняв, что добрых отношений со злобным эльфом все равно не видать, решил его подкалывать.

— Столь же удобно, как человеку жить без мозгов, ты должен знать, — мгновенно отбрил Иорвет. Братство собралось на той самой площади перед мостом, что вел за пределы Ривенделла; не явились пока лишь Фродо — он прощался с Бильбо, и Эредин, похудевший в Ривенделле без привычного мяса на обед и теперь с ругательствами, не достойными монарха, прилаживающий заново доспех, который делался в Тир на Лиа специально на него, и на ремешках даже не было дополнительных дырочек, все приходилось сейчас в спешке прокалывать самому.

Эредин вчера вечером, порасспросив эльфов и поняв, что им предстоит путешествовать под солнцем, направился в покои Арвен. Та точно его не ждала и растерянно замерла на пороге, открыв двери: она явно хотела увидеть кого-то другого.

— Мы завтра уходим в путь, — сказал Эредин, глядя на Арвен сверху вниз. Она была высокой, но не по сравнению с ним. — Мы пойдем через степи и пустоши.

— Я желаю доброго пути, — искренне сказала Арвен, все еще не понимая, зачем он пришел. Он и сам до конца не понимал.

Во-первых, она была первой эльфийкой, встреченной им в этом мире, во-вторых, она сразу напомнила ему Феникс, пусть сходство было незначительным. Трандуил был с ней одно лицо, но он так в душу Эредина не запал.

Ну и в-третьих, ему нужна была сурьма, потому что все время находиться в шлеме он не мог, а под ярким солнцем целиться станет сложно.

— Сурьма? — несколько растерянно переспросила Арвен. — Конечно. Сейчас.

Ей показалось странным, что он пришел именно к ней, но не стала возражать. Он помог ей и Фродо на переправе, всегда учтиво приветствовал, а странности… говорили, что он из южного Лихолесья, отравленного тьмой. Странности — меньшее, чего от него можно ожидать.

Эредин шагнул за ней в комнату, прикрыл за собой дверь, огляделся, представляя себе, что в подобных покоях когда-то жила Феникс. Он всегда так называл ее, хотя у нее было множество имен и для свадьбы ему все пришлось выучить. Одно из них Валаине Оирэ — бессмертная и вечная; так почему же их общая вечность длилась всего год? Что такое год в жизни эльфа — ничто, мгновение, оставившее незаживающую рану и во многом сформировавшее характер Эредина. Эльфы по-настоящему любят лишь однажды. Арвен почувствовала тяжелый взгляд в спину, выпрямилась, протягивая ему то, что он просил. Она не улыбалась, ей не хотелось улыбаться ему — Арвен Ундомиэль была мудрой и оттого храброй, но рядом с Эредином она почувствовала страх, который, вероятно, испытывают при столкновении с искажениями.

— Благодарю, — Эредин улыбнулся красивой, ровной и страшной улыбкой и покинул ее покои. Арвен села на постель, чувствуя, что все силы покинули ее. Она подумала о том, что уже завтра Эредина не будет в Ривенделле, обрадовалась и сразу устыдилась этой мысли. Он уходит в опасный путь ради всего Средиземья. С ним уходит и Арагорн.