Fragments of the past (джен)

Небо над Лондоном и близнаходящимися к городу территориями в радиусе трёхсот метров было затянуто серыми унылыми тучами без единого намёка на то, что в скором времени выглянет тёплое золотое солнце и озарит своими лучами мрачные улицы столицы. Вдобавок, словно намекая, что хорошей погоды дождаться будет проблематично, по мостовой забарабанили капли дождя, и немногочисленные прохожие поспешили укрыться в уютных помещениях кафе и ресторанов, а также магазинов.

Экипажи на дороге можно было встретить крайне редко, и один из них без проблем двигался в сторону недавно сгоревшего дома одной богатой семьи.

Сидящий на мягком сидении кареты мальчик смотрел в окно и размышлял о предстоящем расследовании. В письме, доставленном ему недавно дворецким-секретарём её величества Чарльзом Греем, было написано витиеватым аккуратным почерком несколько завуалированных предложений, суть которых сводилась к одному: найти поджигателя и убийцу дворянской семьи.

Виктория не верила, что пожар начался сам собой или по неосторожности проживающих в особняке. Королева была уверена, что произошло это специально и по чьему-то злому умыслу. По её логике было ясно, что при возникновении возгорания всей семье можно было покинуть особняк, даже если они спали и проснулись только от запаха гари. Слуги же выбрались из поместья живыми и невредимыми, не погибли вместе с аристократами. А это значит, что семью герцога Фарьетта убили. И Её Величество желала знать — кто.

Мальчик глубоко вздохнул и окинул взглядом мелькающие дома и здания одной из улиц Лондона. Единственное в этом деле, что его радовало, так это факт превращения в пепел не основного имения дома Фарьетт, а всего лишь их городской резиденции. По крайней мере, до последней путь предстоял близкий, длиной всего лишь в полтора часа; к первому же пришлось бы добираться чуть больше половины дня — и это в лучшем случае.

Графа также раздражало, что по делу не было совершенно никаких улик, и его дворецкий, посланный осмотреть место происшествия, вернулся с неутешительными вестями: не удалось обнаружить ни тел, ни чьего-либо запаха, помимо жнецов, ни эпицентр возгорания.

Наконец кирпичные строения сменились чугунной оградой с примечательным узором, и мальчик удовлетворённо вздохнул: экипаж достиг места происшествия.

Карета остановилась перед главным входом, и перед графом во всей своей красе открылась картина почерневшего двухэтажного обширного поместья, правое крыло которого было полностью уничтожено, а левое только чудом умудрялось не падать из-за ветра и не разрушаться от дождя.

Дворецкий подал мальчику руку, помогая ступить на камни мостовой, и тут же раскрыл над господином зонт. Граф окинул взглядом прилегающую к особняку территорию, отмечая идеальную чистоту без каких-либо следов ног, и направился к сгоревшему дому.

Что сразу бросалось в глаза, так это состояние окружающей особняк природы: деревья, кустарники и цветы, словно ничего не было, продолжали цвести и радовать глаз посетителя; выложенная витражом дорожка не треснула от жара и не почернела; да даже трава у самого дома зеленела. Зато поместье представляло собой наглядный пример того, какую опасность может принести огонь.

Достигнув того, что раньше гордо именовалось парадным входом, мальчик пригнулся и прошёл под покосившейся балкой, стараясь не удариться головой и не задеть почерневшую деревяшку шляпой. Дворецкий тенью последовал за ним, и вскоре они оказались в ранее огромном и прекрасном зале, мраморный пол которого теперь был завален щепками, золой, пеплом и углями.

Осматривая помещение на наличие несоответствий, граф остановил свой взор в дальнем чудом сохранившемся углу комнаты, в тени; там можно было разглядеть не то кучу тряпок, не то наваленный в спешке хлам. Направившись в ту сторону, мальчик не сделал до конечного места всего пары шагов, как рассмотрел предмет, который вызвал у него подозрение. Точнее, это было тело.

Молча кивком указав в сторону лежачего, граф сложил руки на груди и принялся ждать информирования от своего дворецкого. Тот же, отдав зонт господину, приблизился к телу и осторожно перевернул его на спину. Склонился, рассматривая.

— Это девушка, мой лорд, — ответствовал тот, пытаясь нащупать пульс. — И, похоже, живая, однако сердцебиение ощущается еле-еле, — он перевёл взгляд с неё на мальчика и вопросительно изогнул бровь. — Какие будут приказы?

— Отнеси её в особняк, в гостевую комнату на втором этаже правого крыла, — подумав и окинув девушку взглядом, распорядился граф.

— Сейчас? — взяв незнакомку на руки, дворецкий выпрямился.

— Да, — аристократ начал обходить по периметру уцелевшие помещения, стараясь найти ещё хоть что-то полезное. — Как закончишь с ней, возвращайся, — холодно бросил он.

Демон склонил голову и поспешил исчезнуть, исполняя приказ господина.

Сам же мальчик, отложив и зонт, и трость, присел на корточки в центре разрушенного бального зала и, прищурившись, посмотрел на почти сгоревшую лестницу второго этажа. Он не сомневался, что если попытается подняться по ней, то упадёт. Посему, пока его слуга занимался безопасностью возможной свидетельницы, граф решил перейти к теориям и следствиям.

Вскоре вернулся дворецкий и тут же был отправлен исследовать второй этаж. Что мальчик хотел здесь найти после того, как слуга сверху донизу обшарил весь особняк, заглянув даже в подвал, демон не знал, так что молча отправился перепроверять уже и так знакомые коридоры.

Осмотрев сначала бальную залу, затем разгромленную кухню, граф зацепился взглядом за то, чего здесь, по его мнению, быть совершенно не должно — едва заметного на почерневшей стене следа режущего предмета: тонкой полоски, пересекающую верхний левый край стены. А вот это показалось мальчику интересным, и он, пробравшись через завалы дерева и разбитой посуды, достиг отметины. Провёл рукой по линии, ощущая идеальную гладкость. Создавалось впечатление, будто, чтобы оставить след, не приложили никаких усилий.

Дворецкий спустился со второго этажа и отрицательно покачал головой: мол, извините, господин, ничего не нашёл.

Но графу до демона дела, откровенно говоря, уже не было: всё его внимание сосредоточилось на отметине. Мальчик попытался припомнить, где он уже такое видел и почему идеально ровный след кажется ему знакомым; как тут же замер, озарённый догадкой. Такие безупречные линии оставались только после одного оружия, с которым он был знаком лично, — Косы Смерти.

— Верно, господин, — будто прочитал мысли мальчика демон, — это оставил шинигами.

— Гробовщик? — граф мало в это верил.

Он знал, что недавно, на «Кампании», оказавшийся жнецом его бывший информатор увидел конечный итог своих попыток воскресить людей: целая орава зомби унесла множество жизней, при этом чуть не убив самого графа и его невесту.

— Что ему здесь могло понадобиться? — вопрос, скорее, казался риторическим, ибо ответ искать придётся долго.

— Он мог попробовать дописать плёнки сгоревших людей, — дворецкий покинул кухню, останавливаясь в центре бального зала. — Мой лорд, здесь ещё один след.

— Это просто украшение, — видя, как демон указал на своеобразный круг с рисунком внутри, бросил мальчик.

— Милорд, присмотритесь, — с улыбкой посоветовал дворецкий. Взгляд мужчины выказывал снисхождение, и граф направил в сторону слуги раздражённый взор.

— Себастьян, пешкам не пристало… — остаток фразы потонул в раскате грома. Вспыхнувшая молния осветила зал яркой белоснежной вспышкой, и мальчик наконец-то увидел круг, начертанный Косой, всего в паре миллиметров отходящий от основной линии рисунка. — Осмотри оставшиеся три угла по периметру комнаты, — приказал он.

Осмотр подтвердил наличие ещё трёх отметин в сохранившихся концах комнаты, но даже эта информация не могла ответить на простой вопрос: зачем они вообще понадобились?

— Возвращаемся, — мальчик быстрым шагом, подхватив трость, направился в сторону экипажа.

— Да, мой лорд.

* * *

В поместье они вернулись уже ближе к вечеру, и граф тут же осведомился у приставленной к гостье горничной, как там их посетительница. Мэйлин рассказала, что девушка пришла в себя, но пока не назвала даже своего имени; она просто сидела и смотрела на висящую в гостевой комнате прямо перед кроватью картину.

Мальчик вздохнул и отправился к девушке. Ему нужно было узнать, почему она оказалась на месте пожара, что там делала и каким образом достигла того состояния, в котором он и его слуга-демон её обнаружили.

Оказавшись в комнате, граф сразу же поймал на себе пристальный взгляд прищуренных глаз сидящей в кресле с выпрямленной спиной гостьи и склонил голову в приветствии. Пусть он пока её не знал, это не причина для отмены вежливости.

— Добрый вечер, — дворецкий встал за спиной господина и замер, изучая девушку.

— Добрый? — тихо, еле ворочая языком, переспросила она. — Простите, я не знаю вашего имени, — девушка дотронулась тыльной стороной ладони до лба.

— Граф Сиэль Фантомхайв, — представился мальчик. — А вы?

— Каннет. Герцогиня Каннет Фарьетт, — после непродолжительного молчания ответила гостья. — Граф, позвольте, где я?

— У меня в имении, — мальчик прищурился.

Он не думал, что из семьи кто-нибудь выжил, и на слова незнакомке не поверил. Вполне возможно, что девушка всего лишь играет или же пытается скрыть своё настоящее имя, потому что убийца-поджигатель — она.

— А где моя семья? — сцепив пальцы в «замок», посмотрела на графа спасённая.

— Что вы помните? — Фантомхайв закинул ногу на ногу и принялся внимать каждому слову гостьи.

— Только то, как мама желала мне спокойной ночи, а отец нянчился с младшим братом, — склонила голову девушка. — А потом — ничего. Пустота. Скажите, мои родители, они… живы?

— Смотря кого вы имеете в виду, — невозможно знать имя самого младшего ребёнка семьи герцога, о его рождении ещё не объявляли; Сиэль сам выяснил о нём только потому, что обязан владеть всей информацией.

— Как же, граф, вы не знаете о моей семье? — удивилась Каннет. — Герцог Эммет Фарьетт, его супруга Элеонор, его старшая дочь — я, средняя — Шарлотта, и младший ребёнок двух недель отроду — Листэр, — девушка приподняла брови. — Вы знаете, что с ними случилось?

— Они все погибли, — наблюдая за реакцией гостьи, сообщил Фантомхайв.

Наследница рода на мгновение замерла, потом нерешительно улыбнулась, ожидая, что сейчас её собеседник скажет, что это неудачная шутка, а затем расширившимися глазами уставилась на графа. Девушка приподнялась в кресле, но тут же опустилась обратно. Прямая спина не дрогнула, зато руки стали заметно дрожать.

— Я, наверное, ослышалась, — совладав с осипшим голосом, начала Каннет. — Мне показалось…

— Вам правильно показалось, миледи, — перебил гостью мальчик. — Ваш отец, мать, сестра и брат сгорели заживо. В городском имении вашей семьи случился пожар. В живых никого не осталось, кроме вас.

— Как же так? — обессилено выдохнула Фарьетт, и граф заметил, как блеснули при свете её глаза. Он уже приготовился протянуть собеседнице платок, чтобы та не вытирала глаза рукавом платья, как она сжала руки в кулаки, мотнула головой и посмотрела на него совершенно ясным взором. — Я хочу увидеть всё своими глазами.

— Герцогиня, — вежливо начал Фантомхайв, отметив, как вздрогнула при упоминании титула девушка, — сначала расскажите, что знаете. Что произошло? Кто виноват в пожаре?

Каннет прикрыла глаза, стараясь воссоздать в памяти события минувшей ночи, однако последнее, что она помнила точно, это мать, улыбающаяся и говорящая, что всё будет хорошо и её любимой дочери приснится волшебный и незабываемый сон. Тогда она закрыла дверь, и слышны были только тихие шаги женщины в коридоре. Служанка потушила свечи и, так же пожелав сладких снов, покинула комнату.

Фарьетт нахмурилась. Больше она ничего не могла воспроизвести в памяти. Только добрую улыбку Элеонор да весёлый писк маленького брата.

— Я не знаю, — тихо ответствовала она, поднимаясь и бросая в сторону собеседника холодный взгляд. — А теперь я прошу прощения, граф, мне нужно идти. Я хочу взглянуть на место… трагедии, — гостья сделала шаг вперёд, и демон едва успел подхватить её: девушка пошатнулась.

Стараясь восстановить равновесие, Каннет ещё несколько секунд сжимала плечи дворецкого, а затем, вежливо поблагодарив, выпрямилась, вновь гордо приподняв подбородок.

— Себастьян вас проводит, — тоже встал на ноги Сиэль. — Если вы что-нибудь вспомните или поймёте, скажите ему, он передаст мне, — вежливо, но приказным тоном попросил мальчик.

— В этом нет необходимости, я в состоянии справиться сама.

— Вы даже ходить не можете, что уж говорить о путешествии, — насмешливость, с которой была произнесена эта фраза, задела Фарьетт за живое. — Так что позвольте моему слуге проводить вас, герцогиня.

— Благодарю, — сухо и без намёка на искренность произнесла девушка, выходя из комнаты и направляясь к лестнице. — Как, говорите, вас зовут? — когда дворецкий тенью последовал за ней, поинтересовалась Каннет.

— Себастьян Михаэлис, — ответствовал тот, молча шествуя за вверенной ему в наблюдение особой.

Демон всё никак не мог понять, что его настораживает в этой девушке: то ли равномерный и не меняющийся на протяжении всего диалога стук сердца, даже не показывающий её удивление или скорбь по умершим родственникам, то ли безжизненный взгляд, то ли ледяная кожа.

— Вы давно знакомы с графом?

— Два года.

— И его характер и манера поведения вас никогда не раздражали? — Каннет нахмурилась. Ей стало интересно: из-за чего в таком юном возрасте в мальчике столько злобы и ненависти к миру. Столько холода… и надменности.

— Почти всегда, — усмехнулся Михаэлис.

— Тогда почему вы не уйдёте?

— В этой ситуации есть особые обстоятельства.

— Раз это так, то, значит, совсем не моё дело, — качнула головой девушка, а затем быстро спустилась по ступенькам на первый этаж, толкнула входную дверь и оказалась на улице под ещё шедшим дождём. — А я-то удивилась, почему моё платье мокрое, — фыркнула она.

Дворецкий любезно раскрыл над герцогиней зонт, и та кивнула.

Себастьян шёл к экипажу позади Фарьетт и старался найти то, что заставляет его инстинктивно чувствовать опасность рядом с этой леди.

Сама Каннет думала о сгоревшем вместе с её семьёй особняке и удивлялась: как так получилось, что все погибли, а она одна выжила. Конечно, слуги тоже выбрались и избежали смерти, ведь речь шла только о родителях, сестре и брате, но всё равно странно. Ведь не могли же они сидеть на месте и ждать, пока сгорят заживо?

Приняв руку слуги, что помог ей сесть в карету, девушка опустилась рядом с окном и положила зонтик рядом на сидение. Её не волновало то, что оное намокнет, да и голова герцогини была занята совсем другим, чтобы волноваться об обивке. Фарьетт казалось, что всё, что с ней сейчас происходит, какой-то ужасный сон. Ведь ещё вчера всё было нормально, она смеялась вместе с родителями и играла с сестрой, а сейчас что?

Девушка вдруг поняла, что не знает сегодняшнего числа. Сколько времени она провела без сознания, пока её не нашёл граф Фантомхайв? Где находилась до того, как её вытащили? Ведь не могла же Каннет оставаться в особняке — сгорела бы.

Экипаж тронулся, и Фарьетт вздрогнула. Приложив ладонь левой руки к сердцу, девушка ощутила, как то бьётся: размеренно, не меняя ритм. И задумалась: учитывая, какое возбуждение она сейчас испытывала, такое беспристрастие пугало.

Дорога заняла больше времени, чем герцогиня рассчитывала, и, когда карета остановилась, Каннет, не дожидаясь дворецкого, сама вылезла из экипажа и замерла, глядя на сгоревший дом. Значит, здесь и погибла её семья, исчезнув в огненно-оранжевом пламени пожара? Здесь закончилась жизнь женщины, что подарила оную ей? Здесь погиб только-только родившийся Листэр?

К своему удивлению, вместо боли и желания расплакаться была только пугающая своим одиночеством пустота. Каннет сжала ладони в кулаки и закрыла глаза, стараясь успокоиться, а затем, открыв последние, быстрым шагом направилась к поместью. Ей нужно было оказаться там, посмотреть на кости или сгоревшую плоть её семьи, её родителей. Навряд ли она, конечно, найдёт искомое, ведь девушка не знала, сколько прошло времени; может, тела уже давно доставили к местному гробовщику.

Демон следовал за своей целью тихо и быстро, не отставая ни на шаг. Всё ещё прислушиваясь к сердцебиению девушки, Себастьян всё больше и больше недоумевал: в подобных ситуациях даже у его господина сердце колотилось с утроенной скоростью, а здесь — мерно.

Как только герцогиня скользнула в просторную прихожую, то тут же почувствовала, будто её изнутри раздирают на маленькие кусочки, разрывая внутренности. С губ сорвался крик, и Каннет тут же прижала руки к груди, царапая ногтями по корсету платья. И если бы дворецкий не схватил её за запястья и не начал сдерживать, Фарьетт не знала, что бы себе расцарапала.

Перед глазами девушки начали плыть картины, которых — она была в этом уверена — никогда в её жизни не было. Закрыв глаза и вновь испустив отчаянный крик, герцогиня упала на колени и запрокинула голову, чувствуя, как по щекам, вместе с холодными каплями дождя, начинают стекать горячие слёзы.

Молодая девушка улыбается, провожая матушку из комнаты, а затем, бросая равнодушный взгляд в сторону служанки, ждёт, пока та потушит свечи и покинет её опочивальню. Спустя пару минут дверь вновь открывается и закрывается, и Каннет прислушивается к удаляющимся шагам. Следом выжидает, а потом вылезает из-под одеяла и направляется к окну. Отдёргивает тяжёлые шторы и открывает створки, впуская прохладный ночной воздух. Фарьетт прикрывает глаза, считает до пяти, потом открывает их и с улыбкой смотрит на оказавшегося на подоконнике человека.

Тот сидит на корточках и одаривает хозяйку комнаты заинтересованным взглядом зелено-жёлтых глаз. Длинные седые волосы развеваются на ветру.

Герцогиня отходит от окна, позволяя посетителю спрыгнуть на пол, и склоняет голову набок. Она знает этого мужчину: именно он подошёл к девушке, когда та прогуливалась по улицам вечернего Лондона в сопровождении служанок, попросил уделить ему несколько минут наедине и исчез в магазине аксессуаров. Каннет тогда только непонимающе пожала плечами, но любопытство перевесило, и она последовала за ним, строго-настрого наказав служанкам остаться на улице. Мужчина тогда отодвинул чёлку с глаз и печально, с ноткой грусти произнёс, что скоро она — Каннет Фарьетт — умрёт. И предложил спасти. Первой реакцией герцогини было желание засмеяться и похлопать седовласого по плечу, сказав, что шутка удалась; но потом она задумалась и решила поверить. Принять помощь незнакомца. Правда, как он собирался её спасать, девушка не знала.

Каннет прикрывает глаза, когда седовласый проводит своим длинным ногтем по нежной коже щеки девушки, а затем вздыхает, накрывая ладонь мужчины своей.

— Так как же вы собираетесь спасти меня от смерти? — равнодушно интересуется Фарьетт. — Я её не боюсь, она, в конечном итоге, придёт за всеми нами, — улыбается. — Так почему вы уведомили меня о дате?

— Милая леди, я просто хочу подарить вам жизнь, — они почти одного роста, разве что он на пару сантиметров выше.

— Зачем?

— Мне интересно: что следует после смерти, — приподнимает уголки губ. — Правда, если вы умрёте, этот слух разнесётся по всему Лондону, и ваше воскрешение будет непонятно людям; а вот если вы позволите…

— Если никто никогда ничего не узнает на этот счёт, то можете после моей смерти делать, что хотите, — машет рукой девушка. — Всё равно душа покинет тело, мне будет всё равно.

— Вы уверены? — переспрашивает.

— Вы же этого хотели, — непонимающе смотрит Каннет, — а сейчас отговариваете? Я согласна, — пожимает плечами. — Только… Если у вас получится, спасёте ли вы и мою семью?

— Как пожелаете, — соглашается мужчина. — Но лишь в случае успеха.

— Идёт, — ноготь вновь скользит по щеке.

Седовласый визитёр улыбается и касается пальцами нежной кожи, и девушка тут же засыпает, падая в руки мужчины. Тот берёт её на руки и кладёт на кровать. Накрывает одеялом и садится рядом, любуясь лицом спящей герцогини. Если всё пойдёт по плану, она станет такой же, как и жнецы, — живым мертвецом.

— Миледи, миледи, откройте глаза! — тряс Каннет за плечи дворецкий. — Очнитесь, мисс!

Фарьетт вздохнула слишком резко, начав задыхаться и кашлять. Пара хлопков по спине, и девушка уже сидела на обугленной деревяшке, стараясь унять дрожь. Сердце всё также ритмично билось, не ускоряясь ни на каплю.

— Что произошло? — обеспокоенно спросил Себастьян, опустившись рядом с герцогиней на колени. — Вам плохо?

— Нет, просто… Здесь я слышу крики своих родных, мне больно, — врать она умела; в мире аристократов приходится выкручиваться.

— Больше ничего? — недоверчиво переспросил дворецкий.

— Всё в порядке, — мягко отозвалась Фарьетт. — А теперь можно попросить вас отвезти меня в главное поместье моей семьи?

Михаэлис, подумав, согласно кивнул. Граф же приказал следить за леди и тут же докладывать ему, если она что-то вспомнит? Так вот: сейчас как раз именно такой случай. Правда, сокрытое герцогиней оставалось для него тайной, которую ещё нужно раскрыть.

И… почему в момент приступа её сердце не билось?