День за днем (гет)

На следующее утро приезжаю на работу пораньше — мне, все-таки, хочется, еще до начала рабочей суеты, спокойно и аргументировано, поговорить с Андреем. Расставить все точки над i, без обид. К тому же, надеюсь на справедливость пословицы «Утро вечера мудренее», на то, что Калуга остыл и уже не так сильно на меня сердится — я же повинился и посыпал голову пеплом. Не знаю почему, но сегодня я решил нарядить Марго более ветрено и свободно — на мне плотно сидящая юбка и полосатая блузочка, с короткими рукавами и глубоким вырезом, гораздо более легкомысленная, вчерашней красной. И волосы я не стал закалывать в пучок или вязать в хвост. Похожу распущенной. Гоню прочь мысль, что все мои ухищрения связаны с бабским желанием немного утереть нос Егоровой. Вовсе нет… Ну, а если даже и так, я тоже имею право на свое «вау».

Наполнив чашку свежим кофе, стою в дверях кухни, и встречаю нетерпеливым взглядом всех прибывающих на наш этаж. Увы, облом — из лифта Андрей выходит вместе с Наташей. Интересно, они встретились уже здесь внизу или так и не расставались со вчерашнего дня? С этого донжуана станется… Они идут рядышком через холл и довольно улыбаются… А эта гадина совсем охренела — опять с голым плечом, словно на вечеринку пришла. А у Калуги физиономия, как у кота, который всю ночь жрал сметану. Похоже у этой парочки все тип-топ. Встрепенувшись, смотрю на Андрея и они тормозят возле меня — Егорова взирает с видом победительницы, а Ромео пряча глаза. Мой порыв тухнет... Ха! «Я тебя люблю», «Забыл всех женщин, пока не встретил тебя»… Тьфу, кобелина! Не глядя, кивнув, он проходит мимо. Смотрю ему вслед и мне обидно. Фиг с тобой, кувыркайся, сколько влезет... Но вот так вот в упор не видеть! Легким движением головы откидываю непослушную прядь и уныло бреду к себе.

* * *

День проходит в рабочей суете и это хорошо. В 18.15 выхожу из своего кабинета и, обойдя вокруг Валика с Галиной, устроивших перед моей дверью дебаты, иду к Зимовскому. Угрюмо кошусь на сладкую парочку — Калугина с Егоровой, стоящую неподалеку. Жму на ручку, но войти не успеваю — дверь открывается раньше и оттуда выплывают Антон с Эльвирой.

— О, Марго! Слушай, мы тут все в бар идем, компанию не составишь?

— Э-э-э…. А что отмечаем?

— Как что? Конец рабочего дня.

Смотрю на часы на руке:

— А, ну, да.

Калугин подставляет Наташе локоть, и парочка отправляется на выход. Зима переспрашивает:

— Ну, так что, идешь?

Cложив руки на груди, смотрю вслед новоявленным влюбленным. Капец. Если Калуга думал, что Марго будем страдать и казниться по его засохшим плюшкам, то он очень ошибается. У меня полно знакомых, с которыми можно отлично провести вечер и отдохнуть. Полно! А ты, давай, выдру свою окучивай. Я решаюсь:

— Ну, в принципе можно.

— Тогда не прощаемся.

Я утвердительно киваю, Зимовский раскланивается и кричит кому то из сотрудников:

— Пойдем!

Провожаю взглядом и его, и Эльвиру. Может, ну этот кабак? Может домой, к Сомику? На душе муторно... Нет, к Аньке не хочу — сейчас с бабами сидеть, только сопли жевать. С мужиками можно хотя бы про футбол. Возвращаюсь в кабинет и начинаю собирать свои шмотки. Доктор сказал в морг, значит в морг. В смысле в «Дедлайн».

* * *

Спустя час, сидим с Антохой за столом, друг против друга, Эльвира уже ушла, глушим пиво и вспоминаем смешные случаи из последних футбольных новостей. Пиво постепенно делает свое дело — хорошее настроение растет как на дрожжах. Я уже в свободном полете — нога на ногу, Калуга по боку, давлюсь смехом, прикрываясь рукой, от каждой шутки.

— А ты видела обзор итальянцев? Ну…когда «Рома» в конце пропустила! Да...

— С ума сойти, на последней минуте!

— Да я вообще думал, что они этого судью убьют…

Зима вдруг оживает и придвигается ко мне:

— Слушай в воскресенье же матч в Питере. Если хочешь, поехали.

С Антоном в Питер? Чтобы потом весь офис кости полоскал? Нет, уж, спасибо. Делаю скорбное лицо:

— Ой, слушай, я, к сожалению, не могу. Очень хочется, но не могу.

Зимовский пытается подзуживать и взять на слабо:

— Э-э-э… А вот твой брательник, обязательно бы поехал, он на этом деле повернутый.

Стукнув кружкой по столу, он отставляет ее в сторону:

— Я помню, мы в прошлом году летали в этот.., м-м-м

Ржу и подсказываю:

— В Нальчик!

Антон удивленно на меня смотрит:

— Да в Нальчик.

Я уже не могу сдержаться и смеюсь в голос. Антон чуть обиженно интересуется:

— А что Гоша тебе и это рассказывал?

— Ха! Ну, да! И как вы, там, на лошадях катались.

С ухмылкой тычу пальцем в присосавшегося к пивной кружке Антона:

— Это же ты, пьяный, хотел лошадь на платную стоянку поставить?!

Склонив голову вниз, даже не пытаюсь сдержать хохот. Зима обескуражено тянет:

— Да-а-а, не думал, что Гоша такое трепло.

— Антон, ну ты пойми, мы с Гошей, мы с ним больше, чем брат и сестра!

— Ну, да, это и заметно.

— Что, заметно?

— У вас даже жесты одинаковые, артикуляция.

— Да… Знаешь, как это называется?

— Ну, как?

— Генетика…. Ладно!

Анька дома, наверное, уже рвет и мечет. Тяну к себе сумку и портфель. Антон огорченно тянет:

— Подожди, Марго, ты куда?

— Ну, ты извини, мне пора

— Мы даже пиво не допили.

Усмехаюсь:

— Ну, ты если хочешь, допей мое.

Выбираюсь, наконец, из-за стола. Зима грозит мне пальцем. Он тоже уже хорош:

— А вот Гоша пошутил бы точно также!

— Ну, я же тебе и говорю — генетика… Давай!

Машу ему прощально рукой, он в ответ тоже.

— Да, давай, пока!

Иду на выход и подсчитываю в уме выпитые промилле. На своей машине ехать или не рисковать? Гоша бы не сомневался, а меня вот терзают сомнения. Меня вдруг чуть ведет в сторону. Так, стоп, решено — машину на стоянку, а сам в такси!

* * *

Пока меня везут, настроение улетучивается вместе с парами алкоголя. .. Анюта на кухне строгает помидоры к ужину, и я быстренько переодеваюсь в домашнее — темную майку и треники. Пока не хочу ничего обсуждать с Сомиком, мне нужно самому подумать. Иду в гостиную, бросаю мобилу на кучу непрочитанных газет на столе и, забравшись с ногами на диван, пялюсь в выключенный телевизор. Поелозив, упираю одну ногу в стол и обхватив ее руками под коленкой погружаюсь в размышления. Вот как мне вести себя с Андреем дальше? Он явно не хочет идти на мировую и это уже сказывается на работе — хотел вот сегодня его попросить поехать со мной к рекламщикам, а потом решил — нет уж, будет там меня публично позорить, морду в сторону воротить. Анька с кухни окликает:

— Гош… Гоша!

Отвечать неохота и я молчу. Она заглядывает ко мне в гостиную:

— Ты где?

Оставаясь без движения, даже не поворачивая головы, бормочу:

— У себя дома.

— Опять Чапай думу думает?

Сомова обходит вокруг стола и, вытирая руки полотенцем, усаживается в боковое кресло. Калугу обсуждать не хочу. Лучше Зимовского. С ним тоже все как-то странно. Отвернувшись, поджимаю губы:

— Да… Зима этот.

— А что, Зима?

— Напрягает.

— В смысле?

Не знаю я, в каком смысле.

— Да без всяких смыслов, просто напрягает и все!

Сомова недоуменно водит рукой из стороны в сторону:

— Подожди, по последним данным вы же вроде друзья-товарищи теперь?

Приложив пальцы к вискам, массирую их и щурю на Аньку глаз в раздумьях:

— Угу. Таких товарищей в тамбовских лесах, знаешь, сколько бегает…. Странно, что я раньше этого не замечал.

Сомова с усмешкой качает головой:

— Чего не замечал?

— Да мерзкий тип такой, мутный…. Вроде улыбается, знаешь, в глаза так преданно смотрит… А такое ощущение, что в любую секунду может ножом пырнуть!

Бросаю взгляд на Анюту, а та тут же резюмирует:

— Вывод напрашивается сам собой, знаешь.

— Какой?

— У женщин зрение, куда лучше.

Со вздохом отворачиваюсь и цокаю языком — опять она про женщин, мне и с прежним зрением жилось неплохо. На столе вдруг начинает наяривать брошенный телефон. Тянусь за ним и, открыв крышку, прикладываю к уху:

— Алло.

Это Алиса и ее голосок наполняет меня теплом.

— Марго, привет.

— А, привет, красавица. Как ты поживаешь?

— Нормально, а ты сейчас где?

Странный вопрос.

— Я? Дома. Мы вот, с тетей Аней тут, кашеварим.

Сомова, всплеснув руками поднимается, чтобы уйти назад на кухню, и ворчит под нос:

— Я уже тетя!

Иди, иди, работай… я сегодня кроме пива с орешками еще ничего не жрал. Провожаю ее взглядом и переключаюсь на Алису:

— А ты что-то хотела?

— Я только спросить. Ты сегодня с папой не встречаешься?

А когда это я с ним встречался? После похода в кубинский ресторан наши революционные дорожки разошлись. Он погнался за капиталистическими ценностями, с полуобнаженными дочками олигархов, а я девушка скромная, у меня социалистические интересы — футбол и пиво.

— Нет, а что?

Насколько помню, он свалил с работы вместе с Егоровой, где-то кувыркаются, наверно. Он же поклялся, что никогда и ни с кем, а я его пробудила, злыдня такая.

— Ничего. Он просто сказал, что придет поздно. Я подумала, что он с тобой.

С чего бы это?

— Да нет…

— Тогда понятно.

— Что, понятно?

— Он наверно с этой пошел.

Не сомневаюсь. Может это женский «мазохизм», но я интересуюсь:

— С какой, этой?

— Да с Наташей этой, с которой он тут целовался.

Обсуждать с девочкой любовные похождения ее папаши мне совсем не хочется. Я сейчас могу наговорить много лишнего и про «эту» и про «этого». Набираю побольше воздуха, и вздыхаю. Кошу глаз в сторону кухни, потом встаю с дивана и тащусь туда.

— Э-э-э… Слушай Алис, мне тут тете Ане помочь нужно, давай мы с тобой попозже созвонимся. Ладненько?

— Обещаешь?

— Ага. Целую!

— Пока.

Сомова стоит возле плиты и что-то варит в кастрюле. И в моей помощи, точно, не нуждается. Поворачиваюсь к ней спиной и, уперев руку в бок, начинаю опять изводить себя идиотскими мыслями, притоптывая ногой и качая осуждающе головой. Ну, Калуга! Засранец... Совсем о дочке не думает… Одни бабы на уме. Капец!