"Я - кто?!": Изменяющий судьбы (гет)

Наруто зашел в ординаторскую вместе со мной, но нас оттуда выпроводили, чтобы не мешали наводить Красоту.

— Ты когда ушел с арены, — перевел мелкий разговор, — я поклялся, что надеру Неджи задницу! Самодовольный ублюдок! Он меня бесит!

— Тише, не нужно беспокоить больных, отсюда эхо по всему коридору. А Неджи еще свое получит. Что бы там ни говорили, а судьба не книга, в которой ни строчки нельзя изменить. Я-то знаю.

Наруто склонил голову на бок.

— Да, многие считают иначе, — прорезался у меня учительский тон, — но разве не они сами пишут свои жизни? Он сам выбрал роль жертвы и упивается своими страданиями. Зачем его жалеть?

— Ага, — задумчиво кивнул Узумаки, а затем серьезно сказал: — Он дурак.

Растрепав волосы мальчишке, смеясь, напомнил ему про "краткость — сестра таланта".

— Это я умею! — заулыбался Наруто. — Я еще к Шину схожу. О, Карин-чан, а ты завтра хочешь погулять с нами по деревне?

Обернувшись, я не узнал девочку: каштановые волосы, стянутые в два хвостика, преобразили Карин, к сожалению, не настолько, чтобы обмануть тех, кто ее знал. Но Миюри пообещала, что новая оправа и линзы точно помогут скрыть прошлое девочки.

Она была настолько шокирована и рада, что похвастала чистыми, без отметин, ножками и показала нам вещи, которые ей натащили девушки. Получился объемный кулек одежды, заколочек-резиночек и прочей женской ерунды.

Мелкий радостно попрыгал вокруг родственницы, помог запечатать кулек, и тут же куда-то ее потянул. Карин удивилась, но не сопротивлялась, только свиток крепче прижала да шире улыбнулась.

— Наруто, эй, куда вы?

— Гулять, — недоуменно сказал он, будто это само собой разумеется.

— Ты подумал о том, что Карин опасно показываться в Деревне вместе с нами? Мы приметные, а ей нужно быть незаметной.

— Н-нет, — медленно отозвался мелкий, а затем возмущенно воскликнул: — Но почему?

Обоим я объяснил, что Карин могут похитить ее земляки и просто плохие люди, которые охотятся за редкими геномами.

— Значит, я остаюсь тут? — повесила нос девочка.

— Да, поживешь пока в одной из палат, глава госпиталя разрешил. А гулять можешь в закрытом дворике, тут не будет никого, кто тебя мог бы узнать. Мои знакомые за тобой присмотрят, а потом к родне в Каменистое. Там красиво...

— Ты в каком возрасте ее нагулял? — Хонока была той еще язвой. — А Анко знает?

Обернувшись на знакомый голос, уныло пробубнил:

— Здравствуй, Хонока-чан. Вот, еще на одного родственника у тебя больше стало. Познакомься, Карин-чан, это Хонока, — специально начал я с меньшей Узумаки, — Хонока-чан, а это Карин-чан. Тоже Узумаки.

— Что?

Во взгляде Хоноки на миг промелькнула буря эмоций, а затем он снова превратился в часть надменной маски.

Переговорив с ученой, я чуть на пол не сел:

— Что значит "себе оставлю"?! Ты вообще с детьми обращаться умеешь? Карин-чан не хомячок, чтобы вот так заявлять: "Я ее забираю"!

— Я женщина, у нас это от природы, — заметила Хонока с таким видом, будто выдала мне неопровержимое доказательство.

Карин и Наруто смотрели на наш диалог, хлопая глазами и открыв рот.

Скрыв за кашлем рвущийся смех и успокоившись, я сказал:

— Нет.

— В Каменистое она не поедет! — прошипела ученая. — Я ее сама буду обучать!

— Нет. Хонока, нет!

На пальцах пришлось объяснять: к тем причинам, что озвучил мелким, добавил, что если кто-то решит на нас надавить, то пострадает Карин. Сдавшись, Хонока попросила время пообщаться и чему-нибудь научить юную Узумаки, пообещав, что будет осторожна.

Как мне показалось, младшая Узумаки побаивалась свою тетю, но все же подошла к ней сама.

— Персонал в курсе, — проговорил я на ухо Хоноке, — но не больные. Хенге тебе в помощь!

Уходя, я мог наблюдать забавную гримасу "без сопливых знаю" с закатыванием глаз и превращение красноволосой в невзрачную женщину в неброском серо-зеленом кимоно.

Наруто поначалу хотел сам погулять, но громкое урчание живота расставило приоритеты за него.

— Кушать, кушать, кушать! — словно песенку напевал он. — Блины, яичница и торт!

— А торт-то откуда?

— Я купил, — потупился Наруто.

Мелкий признался, что в Лесу Смерти он обчистил карманы шиноби из Дождя. Там было немного — только на текущие нужды.

— Сакура возмущалась, но я все равно забрал...

Что еще сказал Наруто, я не расслышал, потому что заметил знакомого.

Гекко Хаяте держался за стену во время сильного приступа кашля, как за спасательный круг. Кашлял он страшно, сипя и царапая ногтями краску.

Сбавив шаг, я сказал Наруто, что он молодец, а у меня появились срочные дела. Но Наруто не ушел, а сел в приемной, решив подождать и пойти домой вместе.

Спровадить мелкого все же удалось, когда кашляющий шиноби скрылся в коридорах госпиталя. Я сразу же подошел к медсестрам, спросил, где искать Хаяте, и они мне его с радостью сдали. Девушки посетовали, что Гекко — один из тех больных, которые приползают на последнем издыхании, когда порошки и припарки из аптеки перестают действовать.

Что-то мне это напоминает...

Но пошел я не за Хаяте, а, выловив Кито, в лоб спросил:

— В вещие сны веришь?

Друг отстранился, бочком меня обошел и вкопался аккурат около входа:

— Что это ты вдруг? Ударился, что ли? — пощупал он мой лоб и незаметно, как ему казалось, подергал ручку двери. Поняв, что не заперто, Кито слегка успокоился, но нервничать не перестал.

— Нет, абсолютно серьезен. Не пил, не жевал, не вдыхал ничего галлюциногенного.

Судя по лицу и эмоциям — не поверил.

— Кито, тебе пеленку не надо? Ты пялишься на меня, как на буйнопомешанного, — нарочито надулся.

Шиноби криво улыбнулся, но все же я своего добился, он перестал напоминать сжатую пружину.

Свое знание канона, касающееся Гекко, я пересказал в виде сна. Естественно, рассказывал избирательно и только то, что "сбылось", чем немало озадачил друга. А заодно припугнул, что снилась какая-то грандиозная неприятность, которая будет после финала, и что лучше всего ее переждать в госпитале, так как тут один из лучших барьеров.

Либо в другом хорошо защищенном месте.

Я долго думал над тем, как бы предупредить друзей и знакомых о грядущей опасности, но все варианты выглядели плохо. Услышав рассказы о вещих снах, люди могут что-то заподозрить. Или посчитать, что у меня от ударов по голове окончательно протекла крыша.

Но я не успею стать для Гекко лучшим другом, я не могу за ним следить, я не могу его в лоб предупредить. Отравить, сломать ему руку или ногу — да, я продумал прорву самых разных вариантов! И только авантюра с предсказанием могла сработать. Крыша, ночь, четыре человека, период между финалом и вторым этапом — это все не самые информативные приметы, чтобы вычислить день. Поэтому мне нужно исключить появление Хаяте на улице на весь период.

С одной стороны — кто мне этот Гекко? Да никто. Что с него полезного взять можно? Ничего. И зачем мне этот геморрой? Проблема в том, что я так не могу — взять и просто закрыть глаза. Я сам себе этого не прощу и вспоминать буду всю оставшуюся жизнь, в ряду самых идиотских, постыдных и неправильных поступков. В большей степени я спасаю Гекко не из-за него самого, а из-за его деда. Эх, старик, знал бы ты, какую свинью моей совести подложил!

Помотав головой, снова принялся убеждать Кито.

— Ты пойми, этот сон мне снился задолго до экзамена, — пояснял я недоверчивому медику. — И я не мог знать о том, что припрется Орочимару, но он мне приснился! Не мог знать наперед, что Анко пострадает. Не верил до последнего. Вот представь, что ты бы знал, что Миюри что-то угрожает, а не помог. Знаешь, как мне паршиво?!

Медик осторожно помотал головой.

— А теперь мне приснилось, как умер Хаяте. Я хочу его спасти. Вот дурак, да? Рискуя прослыть психом, спасаю жизнь незнакомому мне человеку! Сам знаю, что звучит идиотски.

— Вмешиваться в дела богов, — сложил Кито руки на груди и покачал головой, — не стоит.

Он по-прежнему сомневался, не сошел ли я с ума, но хотя бы решил рассмотреть и версию вещих снов. Уже неплохо. В сверхъестественное здесь верят, на это многое можно списать.

— А разве видения подобного толка не от них? Если бы они не хотели, чтобы я вмешивался, этих видений не было бы! Я тебе больше скажу. Пятым каге у нас будет какая-то женщина со светлыми волосами, скверным характером и огромной грудью, — еще и руками показал, насколько "огромной".

Кито глубоко задумался и после утомительно долгой паузы все же кивнул, спрашивая, как он может помочь.

— Гекко надо задержать в госпитале до старта следующего этапа! — с жаром выпалил я, намереваясь пнуть друга в сторону регистратуры.

Тот уперся.

— Что?! Ты понимаешь, что я не могу по выдуманной причине его на месяц тут запереть?

— Не надо на целый месяц, его не должно быть ночью на улице до третьего этапа. Как начнет темнеть — чтобы был тут или дома. Но дома его невозможно проконтролировать, так что лучше тут.

— Ирука, это все равно месяц, — со скепсисом высказал очевидное друг. — Ладно, но мне придется рассказать об этом Итимачи. Без него ничего не получится.

Я покривился и нехотя дал добро, взяв с Кито слово, что больше никто о "Нострадамусе" не узнает.

Итимачи мне напоминал какое-то ночное мелкое животное, вроде Ай-ай: глаза круглые, будто он все время удивляется, сам какой-то облезлый, а руки тощие-тощие, но крупные.

Этот "зверек" неопределенного возраста подозрительно быстро поверил мне и тут же попросил доказательства и предсказания. Ну, я и повторил то же самое, недоверчиво присматриваясь. Лично с Итимачи я был знаком не слишком хорошо, больше по чужим словам. Говорили, что он чудаковатый и излишне суеверный, потому что таскал с собой кучу разных амулетов и иногда их дарил больным. Как мне кажется, так не дарил, а продавал. Не тот характер, чтобы благотворительностью заниматься.

Закончив, я собрался уйти, но меня остановили.

— А как же те, кто его убил? — полюбопытствовал Кито.

Отбрехался, что не знаю, кто они, не видел лиц, а приметы слишком расплывчаты. Знаю только, что Хаяте подслушал нечто важное и не смог даже намеком передать, что именно. И на соседней от него крыше был какой-то бой и кто-то умер.

Итимачи почесал черный с седыми волосками бакенбард и сказал, что мог бы предупредить остальных людей через знакомую гадалку. Я на это только презрительно фыркнул и заметил, что если гадалка настоящая, а не клиническая дура, повернутая на сверхъестественном, то она сама должна знать, что Конохе грозит беда. А работать за нее я не собираюсь.

— Полегче, она моя сестра! То есть ради одного ты рискнул репутацией, — укорил Итимачи, — а сотни других этого не стоят?

— Я не хочу стать посмешищем, — набычился я. — И так сильно рискую. Чем больше народа знает, тем выше вероятность, что пророка станут искать. Не хочу я такой славы.

— А если никто не узнает, что это ты?

— Как? — хором спросили я и Кито.

Итимачи рассказал, что буквально сутки назад у него на руках скончался в бреду один шиноби. Мертвый уже не расскажет, что врач приврал, а сестричка с радостью озвучит прихожанам байку от пророчащего мертвеца. Естественно, все лавры забрав себе. Мертвец-пророк нужен для страховки, чтобы сестричка лишнего не знала, если вдруг у кого-то посерьезнее рядовых прихожан возникнут вопросы, а гадалка начнет путаться в показаниях.

Итимачи мне мозг вынес допросом, и я не выдержал:

— Биджу с тобой, рассказывай, что хочешь, только меня не упоминай! Меня и рядом не было! Вообще!

Ухмыльнувшись, Итимачи достал блокнот и переспросил про приметы будущей Пятой. А Кито еще меня передразнил, жестом напомнив, что я не сказал о прелестях будущей главы Конохи.

— Больше мертвец ничего не скажет, — невежливо буркнул я.

— Сестрица будет визжать от радости!

Сестричка Итимачи была храмовой жрицей. Гадала прихожанам на любовь, удачу и прочую муру. Не всегда угадывала. А тут такой шанс приумножить количество прихожан за счет реального пророчества! Вот тебе и объяснение доверчивости медика!

— Было б чему радоваться, — раздраженно фыркнул. — Я же не дождь из банкнот предсказал, а катастрофу.

Брат гадалки, веселясь, пригрозил пальцем:

— Нет-нет-нет! Это не ты предсказал, а Рэйко-чан из храма Огненных небес! Запомни!

— Да хоть Рикудо из толчка! Спасибо, я пошел. Лучше б я молчал.

Уже отойдя на приличное расстояние, я не сдержался и прислушался.

— Думаешь это правда? — все еще сомневался Кито. — Если нет, предсказание посеет панику.

— Правда, не сомневайся. Нутром чую. Мне сам пророк не нравится. Скользкий он, как угорь. Знает больше, чем сказал.

Наруто пришел позже меня, отчего-то забыв сказать "я вернулся". Словно на автопилоте покачнулся в сторону ванной, но замер около кресла в задумчивости.

В эмоциях у него был полный раздрай. Блондин фонил растерянностью, сомнениями, и одновременно — решимостью и уверенностью в своей правоте. А еще немного — чувством вины.

— Выкладывай, что случилось, — ободряюще улыбнулся я, положив руку на плечо мальчишки, чтобы вывести из этого состояния.

Узумаки вздохнул и ткнулся башкой мне в живот.

Такой непривычный для его персонажа жест, но такой обычный для настоящего Наруто, у которого нет нужды всем назло держать жизнерадостный оскал. По крайней мере со мной он может не притворяться.

— Когда ты ушел, — подал голос мальчик, — я столкнулся с Какаши и скрытым извращенцем...