Разведка боем (джен)

Только когда до окруженных толпой мертвяков юных дозорных оставалось пара десятков ярдов, черный всадник открепил от стремени длинное кадило, зажег его ярким огнем и, проскакав за спинами мертвяков, ударил горящим кадилом по ним, сбив с ног сразу нескольких, которые загорелись от посыпавшихся во все стороны искр. Сэр Аллисер, увидев огонь в руках у черного всадника, сразу замедлил свой отчаянный бег, словно огонь был каким-то знаком, а Джон, на котором от искр тоже начал тлеть и разгораться полушубок, скомандовал ребятам отступать именно туда, куда пришелся первый удар черного всадника и где горели мертвяки.

Черный всадник продолжал кружить вокруг мертвяков, взмахивая своим огненным кадилом, пока не поджег их всех, и только тогда откинул свой капюшон — и Джон с радостью увидел невредимого дядю Бенджена. На лице Бенджена появилось несколько новых шрамов, так что видно было, что он побывал в передряге, но смотрел он молодцом, только руки у него были холодные, как лед, что Джон почувствовал даже через перчатки, обменявшись с дядей рукопожатием.

— А я так и знал, что ты выпутаешься, дядя, — весело сказал Джон, он был еще молод и полон сил, и Бенджен окончательно решил не обременять его лишними знаниями. — И знал, что ты появишься в самый нужный момент. Здорово ты их разделал! Только чего ты замерз-то весь, с таким огоньком — вот уж воистину сапожник без сапог. На вот, хлебни-ка, — и Джон протянул дяде драгоценную флягу с бренди, которую у него не хватило духу бросить, когда отряд лишился лошадей.

— Я, Джон, оставил пока это дело, — ответил дядя Бенджен, и Джон, который с дядей уже не раз пил и еще больше про дядино питие слышал, от удивления чуть не выронил флягу в снег.

— Эк тебя, дядя Бен, шандарахнуло, — сочувственно сказал Джон. — Знаешь, ты тогда мне совсем не оставляй — клин клином вышибают. А то что это за жизнь.

— Это правда, — согласился Бенджен, думая о том, что и устами младенца порой глаголет истина, и взял у Джона фляжку. — Ни жизнь, ни смерть, так, ерунда какая-то. Давай-ка попробуем, — и Бенджен привычным жестом залил в себя десяток унций, чтобы посмотреть, как оно ляжет на магию Детей Леса.

Бенджен действительно в своем последнем дозоре наткнулся на большой отряд мертвяков и нескольких Иных. Он догадался применить огонь, уложил многих мертвяков и геройски погиб бы в бою с Иным, которого не брало обычное оружие, если бы Иной не решил, что такой боец пригодится и им. Иной дождался, когда меч Бенджена сломается от мертвящего холода стали, которой бились Иные, ударил Бенджена в грудь ледяным копьем и, поворожив, оставил его умирать, в расчете на то, что, когда тело Бенджена сдастся смерти, его душу скует наговор и он восстанет не просто как мертвяк, а как один из Иных. Бенджен, конечно, этих расчетов не знал, но что-то заставило его сопротивляться, и это был не страх смерти — смерть Бенджен считал последним делом, которое нужно сделать в жизни, и он уже сделал его хорошо, дав врагу напоследок отличный бой и перебив у него куда больше солдат, чем потерял сам.

Когда ушли Иные и их мертвяки, в число которых теперь попали и товарищи Бенджена, он с трудом встал и пошел в другую сторону, борясь и с болью, и с окутывающей его душу тьмой. В таком состоянии Бенджен и повстречал Детей Леса, которые объяснили ему, что излечить его они не смогут, но смогут спасти его от превращения в Иного. «Ты не умрешь, — сказала одна из Детей Леса. — Но и не будешь жить. Ты будешь просто продолжаться, пока не устанешь от ноши времени». Это не слишком понравилось Бенджену, но выбора у него не было. В обмен на свое согласие Бенджен узнал много нового о том, как бороться с Иными, и познакомился с Бринденом Риверсом, называющим себя Трехглазым Вороном. Бенджен хотел еще увести у Риверса валирийский клинок Таргариенов, Темную Сестру, вещь в сражениях с Иными нужную, но Риверс клинок не отдал, в первый раз подумав, что, может быть, Бенджен способен сопротивляться не только смерти и ворожбе Иных, но и многому другому.

При жизни Бенджен неплохо сопротивлялся хмелю, и в Дозоре он был известен своим любимым заявлением «Я никогда не пьянею», после чего случались необычные вещи. Но теперь Бенджен не чувствовал особой потребности в еде и был уже много недель сыт водой да отваром из ягеля, и потому его организм воспринял питие из фляги Джона с большим энтузиазмом.

— Я флягу, пожалуй, действительно себе оставлю, — сообщил Джону Бенджен через несколько минут. — Понимаешь, какая-то сила, которая во мне дремала, наконец пробуждается.

— Как такое не помнить, — весело сказал Джон, радуясь, что дядюшка пошел на поправку. — Лет пять назад, когда ты на побывку приезжал, были у нас Мормонты, так ты именно с такими словами за Дейзи и ухлестывал. Потом вы с батей пошли в баню, потому что у вас традиция такая — а потом ты в голом виде по замку бегал, прикрываясь шайкой. Еле тебя поймали. Хорошо хоть в последний раз, когда король приезжал, ничего такого не было.

— Это как посмотреть, хорошо или нет, — хитро заметил Бенджен, а Джон припомнил, как они пили с дядей во время приезда короля Роберта и как к концу застолья Бенджен, говоря, что дальше Дозора все равно не ссылают, стал сулить Джону взять скамью за один конец и вынести ей всех Ланнистеров, как в городки.

Может, подумал Джон, дядя был и прав, и не стоило его тогда останавливать: совсем по другому руслу история Вестероса потекла бы, — и не стал на этот раз останавливать дядю, который мигом развел для ребят костерок, присел перед ним на походный мешок и даже спел удалую песню:

Ну-ка, тащи сюда мертвяков, вместе с Иными их тащи,

И короля их с рогами тащи, мы будем бить паскуду.

Все говорят, мне не нужно пить, все говорят, мне не нужно пить,

Все говорят, мне не нужно жить, а я говорю, что буду!**

Бенджен Старк и Аллисер Торне долго служили вместе, будучи в не самых лучших отношениях и постоянно друг другу мозоля глаза, и потому нынешний сэр Аллисер опасался того, что Бенджен обличит его как самозванца, но Бенджен Старк после пережитого и выпитого действительно открыл в себе новые таланты и даже провидческий дар.

— Все хорошо будет, государь, — тихо сказал Бенджен Аллисеру на прощанье и дружески хлопнул его по плечу, словно принимая его за кого-то другого. — Я и раньше многое чуял, а теперь вижу грядущее ясно. Ничего не бойся, при на как буфет: нахальство — второе счастье. Из всех вариантов выбирай самый опасный и самый выгодный, и любой Темный Властелин полетит у тебя со своей башни кубарем.

Сэр Аллисер не был уверен, что советам этого странного человека стоит следовать: самым опасным и самым выгодным было бы повести ребят для практики в горы, раз уж отряд преследователей уничтожен полностью — Аллисер был уверен, что, если бы погоня шла несколькими отрядами, то первый отряд, догнав их, дождался бы остальных, — да и знал Аллисер, что в горы ему скоро идти придется, хотя и не здесь. Но благородный сэр Аллисер чувствовал в себе ответственность за вверенных ему пареньков: даже если Бенджен действительно видел будущее, и воинская удача ни за что не оставила бы сэра Аллисера, о верном Сэме или веселом Пиппине Бенджен никаких уверений не давал.

Поэтому сэр Аллисер повел свой отряд обратно к Стене, благо что путь был неблизок, но повел уже не в таком форсированном темпе, как раньше: отряд мирно бежал рысцой, преодолевая милю за милей, и на ночь даже остановился на ночлег.

К сожалению, этот ночлег так и остался единственным спокойным ночлегом, потому что на рассвете Аллисеру приснился Бенджен. Во сне Аллисера, реальностью могущем посоперничать с явью, Бенджен проходил словно призрак среди застывших солдат мертвой армии, никто из которых не обращал на него внимания, пока навстречу Бенджену не двинулся Иной в короне из рогов, словно растущей из его обтянутого кожей черепа. Бенджен и командир мертвой армии остановились напротив друг друга, а потом Иной поднял свою ледяную руку и коснулся лба Бенджена.

— И что теперь? — нагло и язвительно спросил Бенджен. — Скажешь мне, что знаешь, где я нахожусь? Я сижу на лошади посредине зимнего леса, и вертел я тебя на срамном уде, ледяное ты чучело, — и с этими словами Бенджен тоже поднял руку и отвесил Иному такую зуботычину, что у того лязгнули зубы с ледяным звоном. Сразу после этого Бенджен куда-то пропал, словно растаяв в воздухе, а Иной несколько секунд подержался за челюсть, наливаясь яростью, и привел в движение свою огромную армию.

Джону той же ночью снился волчий сон, в котором оставленный им за Стеной лютоволк Призрак рванул в самоволку в Винтерфелл, пока хозяин в отлучке, и переговорил там со своим братом Серым Ветром.

— Кривоносого Бенджена помнишь? — спрашивал Призрак на своем волчьем наречии, и Серый Ветер утвердительно ворчал в ответ. — Он велел передать: если где у реки тебя на свадьбу приглашать будут, ты с тамошними хозяевами не ходи, а снюхайся с их псом.

Серый Ветер ответил на это недовольным ворчанием, не желая якшаться с дворовыми собаками.

— Так надо, чтобы не было беды, — настоятельно подтвердил Призрак. — Потом, когда пес согласится провести тебя в свадебный чертог, залезай под общий стол и выжди, пока музыкантов звать не начнут. И тогда уж говори из-под стола: «Щас спою!» — и впрямь спой. Музыканты на таких свадьбах бывают хуже живодеров, нам таких музыкантов не надо.

Такой диалог волков Джон посмотрел бы во сне еще, он и не знал раньше, что волки бывают говорящие — хотя, если он видит глазами волка, почему бы ему и не подумать волчьей головой и не поговорить волчьим языком? — но, к недовольству Джона, его разбудил верный Сэм.

— Сэр Аллисер торопит, злой как черт, — тихо сказал Джону Сэм. — Кажется, опять будем убегать изо всех сил.

— Шо, опять? — схватился за голову Джон, который все еще был со сна немного волком. — Сэм, а ну пойдем скажем ему, что не было у нас такого уговора!

** Оригинал песни БГ можно послушать здесь https://youtu.be/3JDy8JpCzJE