Драконьи семьи (джен)

Драко Малфой пропал. Не сказать чтобы совсем уж без вести: он старательно присылал миссис Тонкс письма с извинениями (таких накопилось уже три), но сам не приходил. И, что самое противное, Гарри это ужасно беспокоило.

Визит Малфоя на площадь Гриммо закончился просто отвратительно: если бы не вовремя появившаяся Джинни, драки было бы не миновать. И зачем только Гарри ляпнул, потрясенно глядя на гобелен:

— Как умер? Я все это время думал, что ты отца боишься, потому что он тебя дома бьет.

А Малфой, слизеринец до мозга костей — врал он все про то, что Шляпа ему Гриффиндор предлагала, — моментально сложил два и два и, презрительно скривив губы, выдал:

— Поттер, если ты жертва домашнего насилия, это еще не значит, что все так живут.

Вот тогда Гарри на него и бросился. По-магловски, с кулаками. А чертов хорек просто стоял и все так же кривил губы, будто отвратительнее Поттера существа не встречал. Потом появился Кричер и обездвижил Гарри, а поспешно поднявшаяся на чердак Джинни извинилась перед Малфоем и проводила его вниз. А тот и рад был сбежать. Малфой вообще всегда сбегал, Гарри это давно заметил: скажет какую-нибудь гадость и ныряет в камин. Трус несчастный. Но потом, не без помощи аккуратных намеков жены, Гарри вынужден был признать, что тоже вел себя не лучшим образом. Он первым ляпнул абсолютную бестактность, а потом еще попытался побить гостя, которого сам и пригласил. Молодец, что сказать.

На самом деле причина была очень простая: Гарри было неловко. За это время он действительно стал совсем иначе воспринимать Малфоя: из школьного врага, по подлости и мерзости делящего почетное второе место со Снейпом (хуже был только Волдеморт), Драко вдруг превратился… не в друга, конечно, но в хорошего приятеля. С ним оказалось на удивление легко просто болтать, а малфоевские подначки были почему-то совсем не обидными. Но сколько было в том Драко от реального Малфоя, а сколько от образа, придуманного Гарри? Увидел в парне жертву, собрата по несчастью, молодец. Потрясающе. Это же надо было быть таким глупцом.

Но сколько бы Гарри ни перебирал в памяти их перепалки с Малфоем, даже зная, что никакого отца-тирана в его семье нет, мерзкая душонка Драко все не спешила проявлять себя. Все те же необидные подколки и даже какое-то деликатное избегание неприятных Гарри тем. Придраться было решительно не к чему. Поэтому он решил не пороть горячку — точнее, это очень настойчиво советовала Джинни, — а просто внимательно понаблюдать за Малфоем в следующий вторник, правда, Гарри немного сомневался, что тот вообще придет, и тогда уже, без всяких дурных фантазий о тяжелой малфоевской судьбе, принять решение.

Вечер вторника был предсказуемо напряженным, хотя Гарри начал с извинений и тихих, чтобы миссис Тонкс не услышала, соболезнований. Малфой тогда только мотнул головой:

— Не стоит, Поттер. Это… — он нервно облизнул губы, — у отца был выбор. Я не одобряю его решение. Предпочел бы, чтобы он выбрал семью. — Малфой замолчал, кажется, жалея о сказанном. Гарри не стал никак комментировать его слова, потому что опять получилось бы ужасно бестактно. — Я тоже должен принести свои извинения, Поттер. Не стоило нарушать приличия и оскорблять хозяина дома.

— Принято, — коротко кивнул Гарри.

Они еще немного помолчали, а потом пошли в гостиную развлекать Тедди — уроки готовки у Андромеды закончились уже довольно давно, и обычно вторники были полностью посвящены играм, чаю и неспешным разговорам. А в середине обсуждения достоинств и недостатков магловской канцелярии (Гарри так и не понял, почему Малфоя интересовал этот вопрос, и откуда он вообще знает такие страшные слова, вроде «маркер» и «гелевая ручка») Драко вдруг смертельно побледнел, скомканно извинился и исчез. И с тех пор больше не появлялся.

А Гарри приходилось успокаивать рыдающего Тедди и изо всех сил стараться не волноваться за этого проклятого хорька. В конце концов, письма-то он пишет. В пару строк, правда, но все-таки. «Приношу свои искренние извинения, но неотложные дела не позволяют мне посетить ваш дом в ближайший вторник». И все. Хоть бы Тедди привет передал, паршивец.

Каково же было удивление Гарри, когда однажды вечером Малфой вывалился — это было уже странно, обычно он появлялся элегантно, преисполненный чувства собственного достоинства — из камина на площади Гриммо. Выглядел Малфой ужасно: худой, бледный, с глубоко запавшими глазами. Краше в гроб кладут. В тот момент смутная обеспокоенность исчезновением хорька переросла в твердую уверенность, что у того очень серьезные проблемы, и Гарри только порадовался, что не закрыл Малфою доступ по каминной сети. А то хорош бы он был: предложил помощь, сказал обращаться когда угодно, а сам в дом не пускает. Драко тем временем посмотрел на Гарри абсолютно дикими глазами и хрипло спросил:

— Поттер, ты говорил, что я могу прийти к тебе за помощью, если будет нужно. Предложение в силе?

Гарри только и смог, что оторопело кивнуть. Малфой открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но вдруг дернулся, как от удара, и просто схватил Гарри за руку, затаскивая в камин со словами:

— В поместье объясню.

Но в поместье Гарри так ничего и не объяснили. Малфой только махнул рукой на кресло и коротко бросил:

— Жди тут, постараюсь скоро вернуться.

А сам убежал куда-то вглубь дома, оставив Гарри беспомощно озираться по сторонам и старательно отгонять мысли о засаде Пожирателей Смерти где-нибудь в коридоре (за креслом их точно не было, он проверил). Вообще Гарри запомнил поместье Малфоев совсем другим: более темным и в то же время более… вычурным, что ли. Создавалось впечатление, что вся обстановка была тщательно переделана, чтобы не оставить ни намека на те времена, когда здесь обосновался Волдеморт. Хотя Гарри бы не удивился, будь это на самом деле так: как-то не верилось, что Малфой, тот Драко Малфой, которого знал Гарри, был в восторге от пыток, крови и криков, которые постоянно окружали Пожирателей Смерти. Сейчас гостиная была очень светлой, но будто какой-то пустой. Никаких колдографий, ваз с цветами или чего-то такого. Только кособокая башня из кубиков на каминной полке. Гарри потянулся к ней, но поспешно отдернул руку: поделку Тедди окружал защитный купол. Он пока не жегся и не кусался, но Гарри уже сталкивался с охранными заклинаниями в исполнении Малфоя и рисковать не стал.

Наконец в комнату вернулся хозяин дома и тяжело опустился в кресло, а потом призвал аптечку и начал сосредоточенно смазывать каким-то зельем длинную царапину на руке.

— Слушай, Поттер, — наконец проговорил Малфой, не поднимая головы. Гарри по опыту знал, что это означает для Драко предельно откровенный разговор. — Ты говорил, что после войны много времени в Мунго провел, так?

— Да, — кивнул Гарри. — Говорил. И не врал, если что.

— Да это я знаю, ты врать совсем не умеешь. Слушай, Поттер… ты говорил, что у тебя связи остались…

— Говорил, — снова кивнул Гарри, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не поторопить Малфоя. Ну сколько можно тянуть и мямлить? Но тогда вместо нормального разговора опять получится драка, только Джинни уже не придет их разнимать.

Малфой помолчал, нервно теребя рукав мантии, и наконец на одном дыхании выпалил:

— Мне нужна помощь. Не мог бы ты найти хорошего лекаря? — его голос упал до шепота. — Мне одному с этим не справиться.

— А какого профиля… — начал Гарри, но тут их прервали.

— Люциус? — в дверях стояла Нарцисса Малфой. Выглядела она еще хуже сына. Вопрос, для кого Малфою нужен лекарь, отпал сам собой. — Люциус, кто здесь?

Гарри даже не сразу понял, кого она имеет в виду, но Драко моментально подскочил и бросился к ней:

— Деловой партнер, дорогая. Возвращайся к себе, я скоро вернусь.

— Нет, — вдруг упрямо замотала головой она, — это не так… Ты… Я знаю, ты не вернешься, Люциус. Он, — Нарцисса указала пальцем на Гарри, — это он во всем виноват. Это он забрал тебя и Драко. Драко. Мой сыночек, где он? Ты, это ты его убил! — завизжала она и набросилась на сына, кусаясь и царапаясь, а Малфой стоял, удерживая ее за плечи, и не мог даже разжать руки, чтобы вытащить волшебную палочку.

Гарри поспешно вскочил и послал в Нарциссу обездвиживающее заклинание. Драко благодарно кивнул и, достав наконец свою палочку, начал колдовать над матерью, а потом бережно подхватил ее на руки и унес из гостиной.

В этот раз вернулся он быстро и снова опустился в кресло, не глядя на Гарри.

— Я дал ей зелье сна без сновидений. Стараюсь делать это пореже, матушка и так принимает его слишком часто. — Он помолчал. — Мне нужен менталист, Поттер. Для матери. Я действительно не могу больше с ней справляться, — голос Драко звучал хрипло и надтреснуто. — Ей становится все хуже. Я не могу потерять и ее. — Он резко вскинул голову и с мольбой посмотрел на Гарри: — Пожалуйста, Поттер.

— Как давно она в таком состоянии? — спросил Гарри, прикидывая, к кому будет лучше обратиться. Мистер Браун, может? Или к миссис Питерсон?

Малфой сглотнул.

— Она… когда отец… мы остались одни. В поместье царил полный хаос… Да и я… закопался в бумаги, лишь бы никого не видеть и не думать… — он тряхнул головой, будто стараясь отогнать какие-то мысли. — Матушка не выдержала.

— Еще весной? — пораженно воскликнул Гарри. — Почему ты не пошел в Мунго еще тогда? Ты чем вообще думал?

Взгляд у Драко в мгновение ока стал очень жестким.

— Потому что добрые и светлые победители смотрят на нас как на отбросы. Ты думаешь, Поттер, я не пытался найти лекаря для матушки? Думаешь, я просто оставил ее так, потому что мне было лень кого-то искать? Ты серьезно так считаешь? Тогда позволь тебя просветить: они отказались. Все они отказались тратить на нас свое время. О, я нашел лекаря, да. Продажную тварь, которой деньги дороже принципов. Да только у кого-то этих денег оказалось больше. Догадываешься, что было дальше, Поттер? Матушка до сих пор жива только потому, что мне хватает знаний отличить лекарственное зелье от яда.

— А тот лекарь? — зачем-то спросил Гарри. Вряд ли Малфой сдал его аврорам, как следовало.

— О, — хищно оскалился Драко. — Нет, я его не убил. Это было слишком рискованно: я не мог позволить себе снова оказаться в Азкабане. Да и такого легкого избавления он не заслужил. О, я как следует постарался сделать все так, чтобы на меня не пало и тени подозрения. Как он трясся, когда я грозился влить ему в глотку его же варево… Как он молил о пощаде… — Малфой хрипло рассмеялся, а потом вздрогнул и скомканно закончил: — Он всю оставшуюся жизнь будет пускать слюни в палате Святого Мунго, и не пытайся убедить меня, что я поступил неправильно, Поттер.

— Не буду, — вздрогнул Гарри. — Так это ты к матери все время бегал? А почему домовика не приставил за ней смотреть? Знаешь, ты иногда таким возвращался… Я действительно думал, что тебя пытали.

— А я предпочел бы Круцио, — Малфой сгорбился в кресле, обхватив себя руками. — Тогда все было бы проще. А домовиков у нас теперь нет. Еще с весны. Ни земель, ни домовиков, ни состояния. А я не могу разорваться и смотреть за матушкой и одновременно уделять достаточно внимания бизнесу. Но и выбрать что-то одно невозможно. Я не знаю, что мне делать, Поттер. Правда, не знаю. Так ты мне поможешь?

Он что, все еще думает, что Гарри ему откажет? Малфой что, совсем… Малфой? Гарри обреченно покачал головой, оставив при себе замечания о том, что все было бы намного проще, расскажи Драко им с миссис Тонкс о своей ситуации еще летом, и встал, делая шаг к камину:

— Конечно, помогу. Ты за кого меня принимаешь? За слизеринца? — Гарри усмехнулся и добавил (очень давно хотелось): — Ну и дурак же ты, Малфой.