Назревающая война (II) (гет)

— Это оно там, вдалеке? — показал пальцем вдаль Иккинг, разглядев странную широкую зелёную полосу посреди раскалённых, покрытых многовековыми царапинами дорог.

— Да, — ответила суккуба. — Давайте снижаться.

Во время получасового полёта Дара не поворачивала головы в сторону друзей, будто бы пыталась скрыть от них какие-то мысли. Летела она немного впереди Беззубика. Внутренняя тревога не давала ей собраться с духом. Суккуба глубоко выдохнула, приземлившись на копытца. Беззубик что-то проурчал ей. Во время пересечения Междумирья он заметил, что она как-то иначе стала вести себя сразу после того, как они прошли через Врата Ада. Он переживал за неё, пытаясь заглянуть в её глаза. Но она постоянно отводила взор, делая вид, будто думает только о предстоящей миссии.

Дракон последовал за демонической волшебницей. Он плавно снизился и приземлился на лапы. Ведь на его спине находились двое добрых друзей — Иккинг Хэддок, по прозвищу Карасик, освободивший его из заточения в Обители Любвеобильной Боли, и Астрид Хофферсон — верный друг, чья двойственная натура помогла дракону осознать смысл его пребывания. Пребывания в большом и трудном для жизни мире под названием Ад.

Когда Беззубик и Дара приземлились, Иккинг соскочил с дракона. Он подал руку Астрид, и та приняла помощь своего джентльмена, слезая со спины Беззубика. Они вновь улыбнулись друг другу по-особенному, как только могли это делать два по-настоящему влюблённых человека. Он взял Астрид за руку. Дара прочувствовала этот момент всем телом и фыркнула про себя. Она не желала лицезреть подобное явление. Дракон снова обратил внимание, что Дара ведёт себя странно. Он еле слышно проурчал что-то ей, устремившись своей чешуйчатой мордочкой под её нежную человеческую руку. Беззубик смотрел на неё жалостливыми глазами. Дара, не желая показывать слабость духа, отдёрнула руку, негромко буркнув дракону:

— Беззубик, отстань! Всё нормально. Ничего не случилось! Лучше возвращайся к друзьям, — стараясь скрыть в своих карих глазах волнение, пробормотала суккуба.

Дракон что-то в ответ тихо проурчал и побрёл к остальным друзьям.

— Дара, куда теперь направимся? — полюбопытствовал Иккинг.

— Вперёд, Беззубик! — окликнула та чёрную крылатую рептилию. — Ты лучше знаешь этот проход в свои родные земли. Пошли вместе. Первыми разведаем местность. А вы следуйте позади нас, — равнодушно сказала она влюблённой парочке, даже не посмотрев на них.

До странной зелёной полосы, за которой виднелись те же пейзажи, что и в Предвратности, необходимо было пройти несколько сотен метров. Дракон присоединился к суккубе. Он поглядывал на демоницу, которая пристально смотрела только вперёд. Она старалась не оглядываться назад, где двое влюблённых спокойно шли за ними по пятам чуть ли не в обнимку. Астрид держала Иккинга за руку, обхватив её и прижавшись покрасневшей разгорячённой щекой к его плечу. Тот помнил о миссии и о словах Дары, но в эти секунды, когда он только-только с помощью временного разрыва сумел вернуть к жизни свою любовь, его разум был поглощён только ею. Всё, чего он всем сердцем, разумом и душой желал в эти минуты — провести время лишь наедине с Астрид, ощущая на себе её счастливый влюблённый взгляд. Аналогичное желание испытывала и сама Хофферсон.

По неведомым причинам у Дары это вызывало чувство отвращения. Её от этого передёргивало. Беззубик ощущал её волнение всей своей чешуйчатой кожей. Ему хотелось понять, о чём демоница думала в течение последнего Адского дня, до их перемещения к дому Хофферсон. С тех пор, как Иккинг исчез из Ада, в данном мире пролетел день — и примерно сто одиннадцать минут на Земле. За это время Дара осознала, что приключения, которые пережила, по большей части, только с драконом и Иккингом, пока Астрид находилась на грани жизни и смерти, заставили вспомнить главные, простейшие человеческие ценности. Хотя Ада снова была жива, но подругой демоница её называла с трудом. В отличие от бывшей подруги, что наслаждалась пытками и любовными утехами с пленниками застенок Обители Салеоса, Дара не испытывала в душе трепета. За короткое время после двухсотлетнего одиночества она впервые почувствовала, что кому-то действительно нужна. Нужна тем, кто в ней по-настоящему нуждался. Хоть она и стала демоном давно и по своей воле, в ней зажглась искорка давно угасшего человека. Земного человека по имени Аделина.

Через небольшой отрезок времени компания дошла до зелёной цветочной полосы, простирающейся на несколько десятков метров в противоположные стороны, края которой касались высоких оранжевых скал. Дара пристально посмотрела вперёд, надеясь что-нибудь разглядеть. Лишь те же очертания мрачного, кроваво-красного неба, покрытого чёрными, густыми, словно дым, плотными тучами, виднелись за границей. Беззубик окликал позади неспешно шедших за ним и демоницей ребят. Они отвлеклись от разговоров и мыслей, прежде с головой в них окунувшись, и ускорили шаг.

— Это и есть граница? — спросила Хофферсон.

— Да, — безразлично ответила Дара.

— Странно. Полоса зелёная и цветущая, а за ней тот же пейзаж, что и позади нас, — внимательно осматривался Иккинг.

Поглядев вперёд, дракон грустно вздохнул. На него нахлынули не самые приятные воспоминания — о моменте, когда покинул своё родное измерение. Демоница увидела его печальный взор и подошла к нему.

— Пойдём, Беззубик. Что бы там ни было, нам нужно туда. Ты же знаешь, что другого пути не предвидится, — легонько погладила его по лопаткам Дара.

Все четверо пересекли границу Междумирья. Совершив это, трое из них впали в глубокий, приятный ступор от увиденного.

За границей вечерело. Аромат прохладного летнего ветра доносился с ближайшего озера, окружённого еловыми лесами и различными кустарниками. За озером простирались серые остроконечные горы, на вершинах которых виднелся белый снег. Всё это навеяло ощущение того, чего никому из четверых так долго не хватало в то время, что огни пребывали в Предвратности — свежести, везде и всюду насыщенным кислородом воздуха, внутреннего спокойствия.

Иккинг и Астрид, погрузившиеся лишь в собственные, известные лишь им мысли, захотели подойти к воде и посидеть возле неё. Усыпанное звёздами небо в свете стремительно нарастающей белоснежной луны меняло краски с голубых, местами лазурных оттенков на чёрные тона, принадлежащие лишь одному отрезку времени — ночи. Все без исключения ощутили дикую усталость после пережитого ими небольшого приключения. Плюс ко всему, Иккинг и Астрид всё-таки были людьми — или частично являлись ими — и в ночную темень им хотелось уже прилечь поспать.

— Ребята, давайте продолжим путь с утра, — сладко зевнул Иккинг, раздвинув руки в разные стороны.

— Давайте… — позади ребят раздался непонятный человеческий голос.

Иккинг моментально прикинул в голове: «Судя по интонации, голос принадлежит моему ровеснику». Иккинг, Астрид и Дара начали оглядываться.

— Да куда вы смотрите? — все ребята обернулись назад и…

— Беззубик? — глаза Иккинга округлились от неподдельного удивления. Несколько секунд тишины заставили его глубоко выдохнуть. Как и остальных. — Нет, ты же только урчишь.

Все повернулись обратно. И внезапно снова услышали тот же юношеский голос:

— Не только урчу, Иккинг. Я и говорить ещё могу.

От неожиданно полученного ответа Иккинг обомлел. Все трое снова обернулись. Казалось, даже Дара не была готова к подобному открытию.

— И давно ты… говоришь? — спросила остолбеневшая Хофферсон, не сводя глаз с Ночной Фурии.

— Сколько себя помню, — спокойно отвечал чёрный дракон.

Обомлевшая троица переглянулась. Все уяснили в момент важный факт — один и тот же глюк не мог померещиться всем одновременно. Если это только не проделки какого-нибудь демона…

— Да прекратите с таким подозрением смотреть друг на друга и на меня, друзья, — похлопал кошачьими глазами Беззубик. Все обратили внимание, как нижняя челюсть и язык дракона действительно двигаются при произнесении пастью настоящих слов.

— Минуту, погоди, — почесала затылок Дара. — Ты можешь говорить лишь в этом Измерении?

— Ну, хоть одна сообразила, — спокойно вздохнул дракон. — Мы же в Измерении Драконов. Здесь все драконы без исключения способны говорить как люди. Это вас так удивляет? — Беззубик обиженно посмотрел на ребят. Он вылупил зелёные глаза, устремляя их взор на по-прежнему пребывающую в некотором шоке парочку. Астрид подошла к дракону и нежно прикоснулась к его макушке.

— Прости нас, Беззубик. Мы просто с Иккингом никогда не встречали драконов, которые действительно могут говорить.

— Да, это… невероятно! — взмахнул перед собой руками последний, приятно потрясённый.

— Да ладно вам. Ничего особенного, — дракон состроил улыбку, как это впервые сделал, когда увидел Астрид. — Вы правы кое в чём, — решил сменить тему Беззубик. — Нам действительно необходимо найти подходящий ночлег.

— Ты ведь знаешь эти места, Беззубик. — предположила Астрид. — Скажи, у озера безопасно находиться? Там нет никого из твоих сородичей? Ну, внутри озера или в окружающих его лесах?

— Драконы по большей части всегда держатся стаей. Гораздо дальше от границы, — пояснил Беззубик.

— С чем это связано? — поинтересовалась Дара.

— С тем, что пересечение границы всё равно не останется незамеченным. За этим очень хорошо следят особые драконы, обитающие в Утопии Драконов.

— Утопия Драконов? — заинтересовалась Астрид. — Что это за место?

— Наподобие ваших средневековых каменных замков. Огромный дворец, высоченные залы, аристократическая обстановка. Даже своеобразный трон существует, на котором восседает мой повелитель, мудро правящий нами — Парящий-над-Демонами, — развёрнуто ответил зевающий дракон. — Расскажу поподробнее об этом завтра. А сейчас я предлагаю всем отдохнуть и набраться сил.

— Полностью согласен с тобой, Беззубик, — кивнул Иккинг.

Астрид подбежала к возлюбленному, спешно схватила его за руку и увела за собой в сторону озера.

— Спокойной ночи, друзья! — крикнула Хофферсон.

— Доброй ночи! — ответно проговорил Беззубик. Дара хотела последовать за ребятами, но дракон махнул хвостом, перегораживая ей путь. — Не стоит следовать за ними. Они хотят побыть наедине. Пошли лучше со мной, на травянистый холмик, что расположен неподалёку, — мотнул он головой в противоположную от озера сторону. — Заночуем там.

Дара ничего не ответила дракону, лишь взмахнула крыльями и направилась туда. По какой-то причине Беззубик не последовал примеру демоницы: он неторопливо побрёл пешком.

* * *

Иккинг и Астрид присели возле еле шевелящейся водной глади от прохладного потока ветра. Они глядели на воду, наблюдая в её отражении лик сияющей Луны и тёмного ночного неба. Они прижались друг к другу поплотнее, обнимаясь за талию. Спокойно пребывая в мечтаниях, влюблённые томно в унисон вздыхали, наслаждаясь внутренним покоем.

— Иккинг… — Астрид повернула голову к нему, улавливая движение влюблённого в её голубые словно дневной океан, очи. — У меня так и не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты спас меня от смерти, — румянец проступил на её щёчках. — Ты прошёл через круги Ада, чтобы я вновь жила.

— Скорее, это я должен сказать тебе спасибо, Астрид, — резюмировал Иккинг, не сводя взора с её очей. — Ведь если бы не ты — я так и остался бы в этой проклятой Обители. И вместо человека… нефилима… — Иккинг вдруг вспомнил, что хотел спросить Дару об этом. Конечно, когда рядом находится девушка, способная оторвать тебя от любой иной мысли, кроме размышлений о ней, забыть можно о чём угодно. — Я так и остался бы навеки проклятым за то, что совершил, — его взгляд вновь упал на озеро. Иккинг глубоко вздохнул, вспоминая недавно пережитые потрясения. — Я до сих пор ощущаю на левом запястье эти порезы. И эту проклятую метку на локте, хоть сейчас её и нет… — мрачные воспоминания оторвали его от мыслей об Астрид. Он тяжело сглотнул. — Как от отчаяния пошёл на… подобный шаг. А ты, Астрид, — в его глазах, вновь устремлённых на её очаровательный лик, читалась неподдельная благодарность. — Подарила мне второй шанс на жизнь. На счастливую жизнь, — затем он вновь взглянул на не сводящие с него взгляда голубые очи. — С тобой. Я всем сердцем молю, чтобы вся эта история с Салеосом обрела быстрый конец.

Иккинг крепче приобнял Астрид. Она чувствовала его дыхание, как и он её. Глаза обоих невольно смыкались, но не от подступающего сна. А губы их почти соприкасались друг с другом.

— И когда эта история завершится, то я ни за что на свете больше не отпущу тебя. Никому не отдам. Никогда, — твёрдо заявил он.

— Я сама всё время думаю о том же. Кшатрия, что чудом не ушла на тот свет, — ухмыльнулась Астрид, так же полусонно в прекрасной ночи поглядывая то на умиротворённые изумруды Иккинга, то на его губы, из которых исходило тёплое, слегка щекотавшее дыхание. — Ты знаешь, вряд ли в такое любой другой поверит, но… — ей неловко было в этом признаваться. Румянец проступал ещё сильнее, и её лицо почти залилось рябиновым цветом. — Хотя моя кожа и была бледной, покрывалась инеем… я чувствовала твоё дыхание, слышала каждое твоё слово, ощущала твою заботу, — она перевела взгляд на озеро, в котором Луна засияла ещё ярче своей белизной. — Ради меня ещё никто никогда ничего подобного не совершал. Тем более, не возвращал к жизни, — слегка стеснительно улыбнулась Хофферсон.

Затем она вновь устремила томный взгляд влюблённых глаз на Иккинга, к которому в этот момент прижалась ещё плотнее. Она полушёпотом промолвила слова, которые выражали не только её благодарность, но и искренние чувства:

— Я люблю тебя, мой Карасик.

Наступила недолгая пауза. Спустя пару секунд оба негромко засмеялись.

Иккинг взял любимую за плечи и нежно прильнул к её разгорячённым алым губам. Они закрыли глаза, оба заливаясь рябиновой краской. Через несколько секунд сладостных касаний губ он ненадолго прервал поцелуй, чтобы сказать ей то, что так яро требовало от него его сердце:

— И я люблю тебя, Астрид.

Он провёл пальцами по её горячей щёчке. Она взяла его пальчики в свои и, ничего больше не сказав, возобновила нежный поцелуй.

Спустя минуту нежный, романтический поцелуй перерос в более страстную форму. Астрид стала целовать его сильнее, слегка проводя языком по его верхней губе, спуская его ко рту Иккинга, проникая им чуть глубже и соприкасаясь с его языком. Такой поцелуй начал их сильно возбуждать. Страсть, вспыхнувшая, словно неуправляемое пламя, разогрела каждого из влюблённых. Жар, охвативший их тела, заставил их снять с себя одежду.

Астрид вытянула руки вверх, позволяя беспрепятственно снять с неё футболку. Иккинг прижался к её разгорячённому телу, не переставая целовать её жаркие губы. Он обхватил её лопатки, расстёгивая лифчик. Она с трудом отпрянула от его губ, стремительно растворяющих её сознание, вытаскивая пуговицы на его рубахе из петелек, моментально скидывая её с плеч. Астрид расстегнула на джинсах Иккинга молнию и пуговицу, жадно стягивая их вместе с трусами с него. Иккинг проделал аналогичные действия с её джинсовой юбкой и нижним бельём. Крепко прижимаясь друг к другу, оба ощущали нежную наготу разгорячённых тел. Иккинг с трудом отпрянул от сладких прикосновений губ любимой, спускаясь к её шее. Он начал жадно целовать её, оставляя на ней засосы. Девушка ахнула от нахлынувшего на неё удовольствия, беря свободные в эти секунды пальцы его рук в свои и водя их по своей груди. Иккинг стал сжимать в руке её красивые округлые формы, отчего Астрид пламенно застонала.

Неожиданно любовники потеряли равновесие, и Иккинг упал на спину, увлекая Астридза собой. Они на секунду засмеялись, счастливые, и возобновили страстные поцелуи. Астрид поудобнее устроилась на нём, обхватив пальцами его лицо и страстно, уже более откровенно просунула в полость рта Иккинга язычок, который поигрывал с его. Они коснулись нижней частью тел друг друга, отчего ощутили прилив гормонов, вскруживших их сознание. Иккинг опустил руки на упругие ягодицы Астрид. Она прервала поцелуй. Сидя на Иккинге, выпрямилась, согнув колени, прижимаясь ими к его бёдрам. Она взяла его руки в свои, плотно прижав их к своим округлым формам. Иккинг, пребывая в экстазе, ахнул. А дальше…

* * *

Необычный дуэт из подружившихся героев — Беззубика и Дары — расположился под белой сосной, ветви которой покрывали насыщенные пучки зелёной, как холм, листвы. Дракон свернулся калачиком, прикрывая мордочку перепончатым хвостом. Примерно в такой же позиции пыталась сомкнуть глаза Дара, лежа на правом боку, закрываясь от лунного света чёрными, как ночное небо, крыльями.

Тишь этого мира, несмотря на чудесные красоты, отличала драконье Междумирье от Земного. Птицы не пели здесь даже днём, как помнил Беззубик. Кузнечики не стрекотали, сверчки не шумели. Ни животных, ни насекомых, включая надоедливых комариных орд, не наблюдалось. «Это могло быть связано с приграничной зоной драконьего Междумирья», — рассуждала про себя Дара, пытаясь отогнать от себя подступающие неприятные мысли, которые начали её беспокоить после возвращения в Ад. Давно угасшие чувства на вид молодой семнадцатилетней юной девы, душою прожившей больше двухсот человеческих лет, которые, как ей казалось, более не потревожат старые, глубокие шрамы, что зажили, но так и не исчезли с сердечной оболочки, пробуждались вновь. Она вновь ощущала боль. Даже ритм дыхания изменился. Стал более… человеческим. И чем больше она старалась выгнать из своего сознания навязчивые мысли, тем сильнее они её мучили. Внутреннее беспокойство нарастало. Сердцебиение стремительно учащалось. Суккуба промычала вслух, моментально вскочив на копытца. Спустя минуту она медленно присела на корточки, тоненькими руками обхватив колени. Дракон не успел ещё заснуть. Он заметил, как демоница непривычно суетится. И решил, что будет лучше, если она изложит вслух то, что её гложет. Изольёт свою душу.

— Дара? — негромко окликал пробудившийся от нахлынувшего потока сна Беззубик. — С тобой всё в порядке?

— Спи, дракон, — сухо буркнула суккуба, глядя куда-то вдаль. — Не обращай внимания.

Беззубик привстал и посмотрел на неё полными переживания глазами. Он подошёл к ней и, как маленький щеночек, положил свою мордочку ей на колени. Кошачий печальный взгляд устремился на влажные янтарные очи суккубы. Он увидел в них проблески её внутренней, давно забытой печали. Она невольно провела пальцами по макушке дракона.

— Расскажи мне, что случилось, Дара? — Беззубик прекрасно догадывался о причине внезапной перемены настроения суккубы. Но решил, что она должна самостоятельно поведать о проблеме, что мёртвым грузом повисла на её плечах. Дара взглянула ещё раз в его глаза, понимая, что ещё немного — и дракон добьётся того, чего хочет — услышит из её уст то, чего она так упорно не хотела никому раскрывать. Ещё немного, и она больше не сможет держать знакомую из прошлых лет внутреннюю боль взаперти под крепким замком своего сознания. Дара с трудом нашла в себе силы, чтобы отвести взгляд от дракона.

— Я не хочу об этом говорить. Тем более, что это тебя не касается, дракон, — вновь буркнула демоница.

— Дара, — тихим, ласковым тоном заговорил Беззубик. — Я знаю тебя уже несколько лет. Я наблюдал за тобой из Предвратности. Из Обители Любвеобильной Боли. И я знаю, какая ты — непоколебимая и решительная, жёсткая и принципиальная. В тебе есть качества, которые помогли тебе выжить в Адских Просторах. Порой ты проявляла изрядную жестокость, от которой тебе самой в душе становилось тяжко, — рассказывал Беззубик, не сводя зелёных глаз с сердитого выражения лица демоницы. — Но я не видел тебя такой. Чтобы ты закрывалась от меня, от ребят, которых мы сопровождаем. Расскажи мне, что тебя сейчас гложет? — дракон решил сыграть в угадайку. — Может быть, та миссия, которая легла на наши плечи? — суккуба отрицательно качнула головой, по-прежнему не смотря в зелёные, ищущие ответ драконьи глаза. — Или воспоминания из прошлого? — демоница затаила дыхание. Беззубик понял, что он движется в верном направлении. — Любовь? — полушёпотом произнёс дракон.

Дара ничего не сказала в ответ. Внезапно кошачье ушко Беззубика приподнялось, и он услышал стоны. Стоны Иккинга и Астрид. Только они не содержали в себе нотки страданий, предсмертных агоний или жалости. Скорее, они звучали сладострастно, порождённые пылкой, безумной от интимных прикосновений друг друга любовью. Дара также услышала эти звуки, и казалось, её лицо — или она вся целиком — сейчас померкнет, словно последний, заходящий за горизонт луч солнца.

— Я пойду лучше прогуляюсь, а то меня сейчас действительно вывернет! — хриплым голосом спешно проговорила демоница, не способная больше выносить сладостных восклицаний Иккинга и Астрид, пребывающих вдвоём.

— Пожалуй, будет куда спокойнее, если я составлю тебе компанию, Дара, — твёрдо заявил Беззубик, по-прежнему переживая, что теперь она натворит какие-нибудь глупости. — Здесь нельзя гулять одной, тем более демону.

— Не волнуйся за меня, Беззубик, — сквозь зубы, сдерживая поток бурлящих, словно кипяток, эмоций, проговорила суккуба. — Я буду неподалёку. Хочу что-нибудь — или лучше кого-нибудь — сжечь! — в сердцах грозно сказала она. — В Адском Пламени сжечь, и чтобы мучительные крики жертвы, будь то растение или животное, услышал он!!!

Беззубик перегородил ей путь, прежде чем она взмахнула крыльями. Он хотел, чтобы она высказалась полностью. Дракон думал, что так ей должно полегчать. Но Дару разрывало изнутри от противоречивых и в то же время невыносимо знакомых ей из её прошлой, жестоко оборвавшейся земной жизни, эмоций.

— Иккинг? — тихо произнёс его имя Беззубик, только подтверждая догадку — причину резкого изменения настроения Дары.

Тем не менее, он улыбнулся. Демоницу это слегка смутило. Она совершенно не понимала, чему тут можно радоваться. Тем более, когда ей на душе было так мерзко…

— Это хорошо, Дара.

— Почему ты так считаешь? — суккуба окинула гневным, прожигающим насквозь взглядом дракона. Взглядом, от которого любой смертный мгновенно от страха превратился бы в камень.

— Это значит, что в тебе действительно остался человек.

Дракон немного успокоился. Он знал, что с человеческим сердцем демоница не совершит безумие и сдержит свой гнев. Вернее, выпустит его наружу. Но при этом никто не пострадает. Ибо в эти секунды пред ним предстала давно забытая Аделина в демоническом обличии. Он не стал больше мучить её вопросами. Не стал повторять имя юноши, которое сотрясало её душу. Она развернулась спиной к дракону и полетела прочь от него и друзей, всё так же желая что-нибудь сжечь.

Дара приземлилась неподалёку, как и говорила. Она сдерживала внутренний гнев. Присела возле плавно текучей реки, в коей мерцали серебристые блики Луны. Она опустила руки в прохладную живую воду, зачерпнула ладонями и умылась, выдыхая накопившуюся боль. В ответ река приняла её боль, также впитав в себя её человеческие слёзы.

Скрестив ноги, не засыпая, она просидела до поздней ночи, когда Луна уже скрылась за медленно плывущими по небу плотными скоплениями облаков. Вскоре Дара вернулась к спокойно дремавшему и видящему приятные сновидения Беззубику. Она сомкнула карие, высохшие от слёз глаза и, под действием лёгкого прохладного ветерка и тихого сопения дракона, благополучно проспала до первых лучей восходящего солнца.