О вреде взрослости в отдельно взятой жизни (гет)

"Что же ты делаешь, дурачок?!"

Это и много другого, не столь цензурного, Гермионе хотелось прокричать Поттеру... Увы, она этого не могла — их разделяли потоки дождя, расстояние и неустойчивая горная порода. Причем неустойчивая в прямом смысле — чертов гигант будто отплясывал сиртаки и одновременно бился в параличе. Она была в шаге от падения в темную бездну, как и все, кто был рядом.

Камень, за который приходилось цепляться, раздирал перчатки и нежную кожу ладоней в кровь. Гермионе даже на чертовом драконе не было так отчаянно страшно, как сейчас. Их должно было вмять в обычную горную породу и размазать по ней же тонким неаппетитным слоем. Ведь "их" великан получил мощный нокаут. До того, как ее отчаянный лучший друг разобрался с двумя остальными.

Сколько же магии нужно вложить в одно заклятие, чтобы оно снесло и оплавило гору? И какой будет отдача от такой безрассудной выходки?

В общем, за мгновение до собственной гибели она занималась привычным делом — переживала за геройского Героя. Каким-то чудом они выжили. Колено гиганта протаранило выемку в горе, и участь быть раздавленными им больше не грозила. Она стукнулась грудной клеткой, кажется, судя по пульсирующей острой боли, и вусмерть ободрала оба колена. Но жива — что уже чудо.

У этого чуда было вполне конкретное имя — Гарри.

— Бильбо...

Где хоббит? Пока она переворачивалась на спину, некий король в кои-то веки оказался очень вовремя и в нужном месте, и вытащил уже было сорвавшегося Беггинса наверх, чего Гермиона сделать не успела — в глазах темнело, и неслабо. Сотрясение? Хотя, судя по переплету, в который она снова угодила, трясти там нечего. Поэтому не стоит обольщаться и разлеживаться. На принцессу в беде Гермиона точно не тянула.

На мокрую, окровавленную и наверняка синюю от испуга и холода мышь — точно. Да и, скажем так, выбор рыцарей ее не впечатлял.

Целительные чары сперва на бедовую башку, потом на ушибленную грудину и колени. Жизнь почти сразу наладилась. Она перестала быть сплошным куском агонии, и зрение вернулось.

— Я думал, мы потеряли Бильбо, — в голосе мистера Балина звучало немалое облегчение.

— Он потерянный с тех пор, как покинул дом, — категорично, грубо и веско отрезал Дубощит.

Стоило увидеть муку на лице хоббита — и все ее робкие планы восхититься и поблагодарить его королевскую козлистость пошли прахом. Ну вот как можно быть настолько мудилой? Совершить героический поступок, рискнуть ради товарища и одновременно через секунду опустить спасенного ниже плинтуса, макнуть в грязь с головой. Дубощит что, знал почившего Снейпа? И не только знал, но и брал уроки у профессора? Уж больно манера похожа.

Желание высказать Королю-под-Горой все хорошее пришлось отложить.

Гермиона бросилась к Гарри — бледный как умертвие, но дышит, и пульс ровный. Согреть, осмотреть и напоить зельями. Слова о пещере стали манной небесной, не иначе. Ведь гроза и не думала униматься. Переться дальше после всего пережитого буквально вот только что не стал даже Торин.

— Я сама. Спасибо, Фили и Кили.

Нет уж, тащить его с угрозой поранить она не позволит. Магия... Гарри плывет за ней по воздуху на носилках. А с Бильбо Гермиона правда собирается поговорить чуть позже. Ее трясет, и ей просто необходимо убедиться, что Поттер будет в порядке. Случись с ним что, мисс Грейнджер за себя не поручится. В сущности, Гермионе тогда будет нечего терять. На что способна женщина, да еще и ведьма, в отчаянии — говорить не приходится.

Слава доброму заступнику Мерлину, с Гарри почти все хорошо, не считая неслабого такого истощения. И пары ушибов. Ничего из того, что она не могла бы исправить.

Палатку вытаскивать не было смысла, а вот два спальных мешка — да. За стенами убежища грохотал гром, так что уши закладывало. Временами не склонной к клаустрофобии и излишнему драматизму Гермионе казалось, что сами стены пещеры дрожат в такт с небесным гневом. Она была настолько добра, что высушила гномов. В основном из-за принцев и Балина... Иначе бы Торин лег спать в мокрой шубе и всем остальном.

Ужасные слова, которые тот сказал Беггинсу, она забывать не собиралась. Как и то, что Бильбо был единственным, кто держал ее, когда они отражали камнепад, грозивший погрести их всех заживо. Хоббиту точно было ужасно страшно, но Бильбо одной рукой вцепился в нее, а другой — в скалу, готовый упасть вместе с ней и не отпускать.

Если это не настоящая отвага, то что?

Готовность принести себя в жертву ради других — это прекрасно в ограниченных масштабах. Гермиона знала много лет одного такого самоотверженного идиота. Только вот Гарри этот период перерос. Тяжело, с болью, но перерос. К нему таки пришло осознание, что он никому и ничем не обязан. Бильбо же отчаянно желал доказать, что он на что-то способен, что для него есть место в отряде. И как тот, кто смеет называть себя лидером, этого не видел?

Сейчас, когда она баюкала Поттера, поговорить с хоббитом было невозможно. Гермиона предпочла бы большую приватность при этом разговоре. А высказывать Дубощиту все нелестное, что она думала, тоже не ко времени. Она уснула полусидя, прислонившись спиной к скале, сжимая запястье Гарри там, где бился пульс.

— Куда это ты собрался?

Голос Бофура прервал ее краткий и усталый сон. Бильбо у входа в пещеру с вещами и палкой. Яснее ясного, что уходить собирается. Голова Гарри отдавила ей ноги — он все еще спал. Гермиона, смахнув пару черных прядей, потрогала его лоб — всего лишь теплый. Она облегченно вздохнула и переложила Поттера на собственный спальный мешок. Пусть спит, а ей нужно поговорить с мистером Беггинсом. Вот прямо срочно.

Потому что идти одному в ночь и грозу было безумием, на которое умный вообще-то Бильбо точно бы не решился — если не какой-то совершенно жестокий моральный прессинг Торина Дубощита.

Пока Гермиона пробиралась между спящими и храпящими гномами, Бофур, садовая голова, успел пожелать Беггинсу "удачи". То бишь собирался его отпустить. Гермиона закипела, как чайник, и замерла, потому что один точно не спал. Переглядки — весьма яростные — с Торином ее задержали еще на пару секунд. Точнее, она пыталась пробить дыру в этой дубовой коронованной башке, чтобы таки добраться до королевской совести. Если она вообще там есть.

— В добрый путь.

Куда?!

Меч хоббита светился синим, словно предупреждая. Подштанники Мордреда и иже с ними!

Гермиона только успела дернуться за палочкой, а Торин едва привстал, как послышался шум. И песок стремительной змейкой начал проваливаться куда-то вниз. А потом "надежная" каменная плита просто ускользнула из-под ее ног. И они полетели-покатились вопящим комом куда-то вниз. Гермиона еще и материлась. Потому что затормозить магией не получалось.

Падение вышло жестким, у нее хрустнуло запястье и пара пальцев. Пока она пыталась проморгаться от слез, сверху упал кто-то ну очень тяжелый, напрочь перекрывая дыхание. Гермиона была в те мгновения уверена, что и умрет вот так, раздавленная тушей гнома.

— Гоблины!

Мисс Грейнджер почти ожидала увидеть прищуренный взгляд из-под пенсне и целую толпу в отглаженных сюртуках. Они ведь провалились к привычным ей гоблинам? То, что подземелья Гринготтса тянутся так далеко, не было бы столь шокирующим, как целая толпа галдящих смрадных и страшных тварей, совсем не похожих на важных клерков Гринготтса.

Прежде чем они успели дернуться, на них навалились. Кусая, царапая и избивая.

Гермиона снова получила по голове. Да сколько же можно?! Гарри где, чертов Поттер? Которого она самолично спеленала в спальный мешок? Встать и оглядеться было нереально. Чьи-то когтистые пальцы вцепились в ее волосы, грозя снять скальп. Но заколка-дракон юркой змейкой скользнула со своего места и вцепилась в палец схватившего ее, перегрызая его с ожесточением. Высокий вопль гоблина и бурая жижа, залившая ей волосы и лицо.

Воняет-то как...

Их потащили вперед.

Ее — спасибочки! — подняли на обе ноги, и Гермиона наконец различила синий с золотыми снитчами куль с Избранным.

Похоже, несмотря на дикую какофонию, Гарри спал. Если бы была возможность, она бы пробила себе лицо фейспалмом. Однако целых четыре твари повисло у нее на руках. О том, чтобы достать палочку и раскидать всю эту отвратную шоблу, и думать нечего было.

По ушам ударило ритмичное скрежетание и грохот. Мисс Грейнджер сперва даже не осознала, что это — музыка. Гоблины рокеры? Ну, не хиппи же, судя по уровню агрессивности. От этого всего ощущение, что Гермиона провалилась в какую-то сущую параллельную кроличью нору, усиливалось. Гоблины из ее мира их с Гарри недолюбливали — мягко говоря. Особенно когда им не удалось содрать деньги на восстановление после погрома, что учинил отпущенный на волю дракон.

Тут вмешалась общественность, возмущенная наглостью зеленошкурых, и Кингсли — пришивший независимым банкирам пособничество Лорду. Большинство операций Пожирателей, что в первую, что во вторую войну проходили через Гринготтс. Да еще они хранили крестраж. В общем, жаждущим возмещения убытков пришлось отступить.

Да и помнили банкиры, какую резню Том Реддл учинил им в одиночку.

Некто толстючий, весь в прыщах и гнойниках, в короне и со скипетром оказался главным. Он явно балдел от этой "музыки" и тряс головой, словно уплывший от ЛСД в страну розовых пони подросток из ее мира. Несмотря на угрожающие содержание "песни", гоблин с зобом под подбородком даже в ноты попадал. На "Кавер-Гарден" местная звезда не тянула, конечно.

Но какой выбор, собственно, был у нее и гномов?

Гарри, которого она, кстати, уложила на настил, продолжал дрыхнуть, совершенно наплевав на "пение" и на ситуацию в целом.

— Под Гоблин-град!

Бэк-вокал у толстого и, судя по обвисшей груди, выкормившего не одну сотню страшненьких детишек был поставлен масштабно. Все гоблины в огромной пещере — с выступов, переходов, настилов — подпели главному. Когда гоблин закрутился на месте, словно балерина, даже привстав на носочки, Гермиона уткнулась носом в чью-то шубу. Ее сейчас жестко стошнит или она засмеется, тем самым обратив на себя внимание всех.

Чего, конечно, мисс Грейнджер не хотелось бы.

И так взгляды ее костлявых и остроносых тюремщиков были недвусмысленно плотоядными.

В плен она с самого Малфой-менора не попадала. В тот раз — Круцио и покорябанная почти до кости рука. Что в этот раз? Попытаются сожрать и трахнуть? Снова тошнит. От жеста бьющего воздух кулака и общего неземного удовольствия на одутловатой физиономии Гермиону снова передернуло. Дерьмо! Когда это она стала такой впечатлительной?

Да еще и гномы явно пытаются ее спрятать за своими широкими спинами.

— Навязчивая, не правда ли? Это песня моего собственного сочинения.

Насчет издевательства Гермиона была полностью согласна. Пускай к любому творчеству стоило относиться с долей уважения.

— Кто это осмелился прийти в мои владения с оружием? — гоблин, пуча глаза, задал явно риторический вопрос под звон оружия, бросаемого наземь. — Шпионы? Воры? Убийцы?

— Гномы, ваше злопыхательство, и баба...

Гермиону вытолкали, вытащили вперед и бросили прямо под сине-серые ноги Злопыхательства — что было стратегической ошибкой приспешников. Его Злопыхательство давно из-за своего пуза своих ног не видел и ее разглядеть не мог. Руки ей неосмотрительно отпустили. Снова ошибка. А когда ошибок накапливается критическая масса, следует взрыв.

— Баба?

— Во-первых, никогда не называйте женщину бабой, неуважаемые.

Она встала, все еще пошатываясь. Темное древо палочки, казалось, горело предвкушением той бойни, которую Гермиона вполне могла устроить. Ее уронили, на нее упал Торин, ей чуть не выдрали все волосы, залило прическу, опять же кровью, что уже подсохла, ее били и лапали. А еще назвали "бабой"... Причин была целая тьма.

Мисс Грейнджер была в ярости и остро желала сжечь все здесь дотла.

Спасти друзей и не разбудить Поттера. Он, конечно, Избранный и дитя Пророчества, но хоть раз злобствовать и крушить она может в одиночку? Без Гарри, единственного, кто еще верит, что она хрустальная. Остальные четко видят суть и не оберегают монстра.

— Во-вторых, музыка ничего так, у себя дома слышала и похуже. В-третьих, или вы нас сейчас же отпускаете, или я буду недовольна.

Верховный гоблин захохотал, как припадочный. Ему вторили твари поменьше.

Ну что же, она их предупредила, и долг гриффиндорки, которая не бьет в спину, выполнен. Ответственность за последствия с нее сняты. С чего же начать? А пожалуй, с импровизации. Вертящий жест палочкой — и гоблинов по краям платформы смело вниз, как сухие листья порывом ветра.

— Секо, — нежно произнесла она, указывая на колени, удерживающие эту заплывшую жиром коронованную тушу. — Если кто дернется, следующей покатится его башка, — усиленный Сонорусом, ее голос лязгнул металлом. — Кого стоим и чего ждем? Подбираем оружие.

Последнее уже адресовалось гномам. Посох гоблина переломился, не выдержав его же веса, платформа дрогнула, когда он упал на колени перед тоненькой фигуркой, от которой веяло властью и спокойной силой. Чаша весов вновь качнулась, и история пошла по чуть другому пути.