Последствия (джен)

Хаус и Уилсон посмотрели на Гермиону, которая только что влетела в кабинет и, захлопнув дверь, прижималась к ней спиной. Она выглядела довольно вымотанной. Её волосы, обычно пребывающие в состоянии контролируемого хаоса, превратились в дикую массу безумных кудрей, которые, Хаус мог бы поклясться, высекали искры.

— Господа, — сказала она, глубоко вздохнув. — Мне очень жаль, что я вторглась в вашу личную беседу. Но уверяю вас, что, позволив мне остаться, вы, возможно, пусть и не спасёте чью-то жизнь, но зато спасёте мой рассудок, — она села рядом с Хаусом, — от последствий общения с круглыми дураками и идиотами.

Хаус наклонил голову и спросил:

— Рональд?

Она кивнула в ответ.

— Я планирую поступить в университет и получить степень, и что он делает? Он делает мне предложение руки и сердца! Мне восемнадцать! Мне предстоит прожить целую жизнь, прежде чем я даже задумаюсь о браке! — она сделала паузу, откинулась назад и пробормотала:

— Думаю, я бы злилась меньше, если бы он для начала потрудился пригласить меня на свидание.

Оба мужчины вздрогнули после её слов.

Во время этой паузы Хаус заметил, как она судорожно сжимала левую руку. Он потянулся и отодвинул её ладонь от предплечья.

— Что случилось? — спросил он.

— Когда именно? — переспросила она, обратив на себя его пристальное внимание. — Одна сумасшедшая изрезала мне руку ножом. Видимо, раны всё ещё не зажили, и, когда я собиралась уйти от Рона, он довольно сильно схватил меня, пытаясь остановить, — она повернула руку и посмотрела на выступившую сквозь повязку кровь. — Мне лучше вернуться к доктору Патил. Если повезёт, мне больше не придётся соблюдать постельный режим.

— Вы соблюдали постельный режим? — спросил Хаус.

Она встала.

— То, что я получила подобное предписание, не означает, что я неукоснительно ему следовала, — Гермиона вышла в коридор. — Ещё раз спасибо! — и она быстро удалилась.

Хаус встал и вышел следом за ней из кабинета. Но только он не последовал за девушкой, а начал оглядываться в поисках Рональда, которого вскоре обнаружил.

— Ты, — холодно обратился он. Рон моргнул, глядя на него с удивлением и слабым узнаванием. — Разве тебя не учили не хватать за раненую руку того, кто тебе якобы дорог?

— Что? — рявкнула дородная женщина, сидевшая рядом с Роном. — Что ты натворил, Рональд?

— Он вскрыл рану на руке мисс Грейнджер, — ответил ей Хаус. Женщина тут же ударила парня по голове своей сумочкой.

— Рональд Билиус Уизли! — пронзительно вскричала она.

— Но, мама!

— И даже не смей говорить «но, мама», молодой человек! Что сподвигло тебя схватить её за раненую руку?! Ты же знаешь, какую боль она испытывает каждый день, а теперь ещё и это?!

Выпрямившись, она приказала:

— Отправляйся в дом, который арендовал Гарри.

— Но…

— Сию же минуту! — оборвала она его.

Опустив голову, Рон, даже уходя, продолжал жаловаться, бубня себе под нос. Пожилая женщина посмотрела на Хауса.

— Большое вам спасибо за то, что сообщили мне о случившемся. Эта девушка никогда бы ни слова не сказала, а Рональд, я уверена, так бы и думал, что его не в чем упрекнуть, — она протянула ему руку. — Я Молли Уизли. Рональд — мой младший сын.

Он коротко пожал ей руку.

— Сколько же у вас детей?

— Семь, — гордо ответила она. — Шесть мальчиков и одна девочка.

— Ого, — Хаос едва смог удержаться, чтобы не ляпнуть что-нибудь бестактное. — А теперь прошу извинить, но у меня ждёт пациент, который вот-вот истечёт кровью в неположенном месте.

— О боже, — ахнула она.

Все смотрели ему вслед, когда он захромал прочь.

* * *

— Я говорю вам, что у неё на руке вырезано слово «грязнокровка», — рассказывал Катнер остальным, когда Хаус вошёл в конференц-зал. — И не важно, сколько бы раз они не пытались зашить кожу, ничего не получалось. Я предложил спец-клей. Доктор Патил сказал мне, что они дадут мне знать, сработает это или нет.

Трость Хауса поднялась и указывала прямо на Катнера.

— О ком речь?

— О Гермионе Грейнджер, — ответил он немного испуганно. — Что не так?

Хаос замер на мгновение, ничего не говоря, а затем громко выругался:

— Вот чёрт!

Оставив всех своих коллег ошарашенно смотреть ему вслед, он развернулся на каблуках и вышел из комнаты, отправившись на поиски девушки.

Чрезвычайно возбуждённый Хаус застал Джеймса в его кабинете. Наклонившись над столом, он прорычал:

— Почему ты не сказал мне, что они из волшебного мира?

Сделав глубокий вдох, друг пристально посмотрел на него, но ничего не ответил.

— Такой пустяк? Правда? Тебе не кажется, что было бы разумно посвятить меня в то, что здесь происходит, прежде чем я мог оплошать?

— Как ты узнал?

— Катнер увидел слово, вырезанное на её руке, — ответил Хаус. — «Грязнокровка» — это не самое популярное оскорбление среди немагического населения.

Джеймс кивнул.

— Верно, подмечено. Теперь вопрос в том, что же ты собираешься делать?

— Выяснить, где здесь магическое медицинское крыло, и помочь вылечить тех, кого сможем.

— Это очень… на тебя не похоже, — произнёс Уилсон, поднимаясь из-за стола.

— Да, но у меня есть вопросы, и я не смогу получить на них ответы, пока стою здесь.

Вскоре им удалось найти то, что они искали, и перейти в магическое крыло больницы. Как только они преодолели магический барьер, то услышали леденящий душу крик.

— Боже мой, — прошептал Уилсон. — Что…

— Помнишь тот проклятый кинжал, который, как я тебе говорил, воткнули мне в бедро? — Уилсон в ужасе кивнул. — Есть вероятность, что такой же кинжал использовали, чтобы изрезать ей руку.

— Хаус, единственный проклятый кинжал, о котором я знаю, принадлежал…

— Да, но мир огромен, — жёстко парировал хромой врач. — И в мире может быть не один проклятый нож, — его губы сжались. — Пошли.

Им потребовалось пять минут, чтобы найти её, и совсем не благодаря какой-то особой прозорливости. Они, в сущности, просто шли на крики. Оказавшись в палате, Хаус отпихнул доктора Патил в сторону.

— Они использовали на ней проклятый нож, — пробормотал он. — Экстракт бадьяна не сработает, — он посмотрел в глаза другому врачу. — Единственное, на что этот препарат способен в данном случае, — это сжечь её нервные окончания, даже если и прижжёт раны, но и то, если повезёт.

Он вытащил свою палочку, открутив рукоятку трости.

— Это не значит, что ей не будет больно. Будет. Так что погрузить её в магический сон прямо сейчас было бы отличной идеей.

— Подождите минутку… — начал доктор Патил, но его прервал тот, на кого он мог подумать в последнюю очередь.

— Делайте, как он говорит, — хрипло произнесла Гермиона. — Пожалуйста.

— Но… — начал мужчина, и Гермионе с трудом удалось сесть, схватить его за мантию и притянуть к себе.

— Вы только и делали, что строили догадки, и не очень удачно. На данный момент я бы приняла помощь и от слизняка, если бы это помогло исцелиться. Вы, возможно, очень хорошо разбираетесь в укусах экзотических животных, но вы не сослужили мне хорошей службы, сэр. Отойдите в сторону и позвольте кому-нибудь другому выйти на сцену. Пока я сама не нашла этот проклятый нож, чтобы вы испытали на собственном горьком опыте, насколько плохо бывает от этой чёртовой штуки, и как мало помогают хорошо выстроенные гипотезы, когда ты сам являешься чёртовым пациентом.

Отпустив его, она откинулась назад и посмотрела на Хауса. Тяжело дыша, она спросила:

— Пожалуйста, расскажите мне, что вы задумали. Я бы хотела знать, что меня ждёт, прежде чем засну.

Он пододвинул к себе стул и пробормотал:

— Кинжал был проклят, не так ли?

— Да.

— Что ж, значит, само проклятие находится в вашей руке… — повисла пауза и он, сделав небольшой вдох, спросил:

— Беллатриса Лестрендж всё ещё жива?

— Нет, — выдохнула она. — Молли убила её в пылу битвы.

— Хорошо, — произнёс он с облегчением. — У вас всё равно останутся шрамы. Но мне удастся вам помочь. По крайней мере, боль уйдёт, и раны не будут вскрываться…

— Спасибо за объяснение, сэр, но признайтесь, что на самом деле вам просто нравится слушать собственный голос, — она одарила его дразнящей улыбкой.

Улыбаясь, Хаус пробормотал:

— Спокойной ночи.

И Уилсон погрузил девушку в волшебный сон.