Зиму Узнавая по Снегу (джен)

—“Эта земля не всегда была отдана людям. Было время и более темное, более древнее, когда на этих просторах властвовали духи да дикие звери. Тогда не было еще солнца, только луна озаряла небосвод мутным зрачком. Немногие люди тогда ютились в пещерах, скрываясь и дрожа от страха. Они были как слепцы в этой тьме, их глаза ничего не могли разобрать.“

Катя смотрела в самую сердцевину весело потрескивающего огня и чувствовала, как где-то в глубине пляшущих языков пробуждаются образы, вызванные речью сказителя. Вот она уже различала поросших мхом леших, хвосты русалок и группки людей, жавшихся к друг к другу.

—“Тогда по этой земле бродили земляные олени, шерстистые и высокие, словно горы, достававшие макушками до самых небес. Они были так тяжелы, что сама земля проваливалась под ними, и за ними тянулся длинный след всюду, куда бы они ни пошли. В этих следах побежали потом быстрые реки.”

— А рыба там откуда? — спросил замиравший от восхищения Микитка. — Олень или лошадь иногда пройдет, так тоже в следы вода набирается. А рыбы нету.

— Рыбу заносят русалки. Она давным-давно была их родственница, но с тех пор измельчала, потеряла прежний облик и песню. Они и заносят ее в водоемы себе для пропитания, а люди потом берут оттуда. Потому и не любят русалки нас.

— А русалки правда бывают? — немного недоверчиво спросил Микитка.

— Бывают. Они по ночам выплывают из воды, лежат на берегу и полощат своими хвостами. Коль увидишь — не подходи, иначе защекочут тебя до смерти или утопят в омуте.

Микитка немного вздрогнул, отодвинулся подальше в угол и закутался в одеяло. Было слышно, как он что-то неразборчиво бормочет сам себе, наверное, какой-то наговор, помогающий от зла и плохих снов.

Русалок увидеть было не так уж сложно, их много встречалось на берегах больших рек. Они были гладкие и блестящие и всегда, сколько их видели, пели свои странные песни, печальные и потусторонние, напоминающие электрические сигналы. Одна такая однажды едва не утянула Катю под воду — когда она оказалась слишком близко.

— Не бойся, — заметила она, посмотрев на Микитку, который все еще жался в угол. — Не нападут, если не подойти.

Тот встрепенулся и вопросительно посмотрел сначала на нее, а затем на сказителя.

— Таба, — отозвался тот, — если не подходить и дома их не нарушить — чаще всего не тронут.

Микитка видимо успокоился и принялся шуршать одеялом, устраиваясь спать.

— Вы заезжая здесь? — неожиданно спросил сказитель, тоже готовившийся ложиться. — Вижу, не отсюда.

— Да, я путешествую, — отозвалась Катя.

— В крови у вас это, — кивнул старик, натягивая на себя оленью шкуру, служившую ему одновременно и одеялом, и верхней одеждой. — Путешествия… — он немного подумал. — Думаю, вы найдете то, что хотите найти, но может оказаться, что это вовсе не то, что вы ищете.

— А что я ищу?

Старик улыбнулся, пожал плечами и скоро уже мирно спал, растянувшись на лавке. Катя еще долго лежала с открытыми глазами. Опустив руку, она коснулась своей сумки, лежавшей на полу, на ощупь открыла ее, дотронулась до холодного металлического корпуса портативного передатчика. В нем, защищенные паролем, хранились карты, и сейчас ей хотелось бы снова взглянуть на них, как будто проверяя, что они все еще там, но нужно было беречь аккумулятор: кто знает, скоро ли ей удастся добраться до станции.

Мать Микитки вернулась еще где-то через час — было слышно, как ее шаги скрипели по снегу. Когда она вошла, в руках у нее было ведро, полное молока, она перелила его в котел, пристроила над очагом, чтобы вскипятить, а после стряхнула несколько капель в огонь, чтобы подкормить духов.

— Микит, спи, хватит ворочаться, — ласково сказала она, поправляя одеяло.

Устроившись возле огня, женщина протянула к нему замерзшие руки.

— Ты завтра уезжаешь? — шепотом спросила она, и Катя, поняв, что на этот раз обращаются к ней, кивнула. — Уезжай сейчас. В кабаке двое. Искали городскую.

Катя резко приподнялась, чувствуя, что сердце забилось чаще.

— Кто? Один с курчавой светлой бородой? — прошептала она.

— Да. Знаешь их?

Катя неопределенно пожала плечами и принялась натягивать на себя сапоги. Значит, они уже знали, куда она отправилась.

— Вы не сказали им? — поинтересовалась она, засовывая руку глубоко в сумку и доставая несколько запаянных в пластик микросхем и золотых пластинок.

— Нет.

— Спасибо, — Катя протянула женщине деньги. В конце концов, там, куда она направлялась, ей они не понадобятся. Та немного опешила, но потом только кивнула.

— Удачи, — заметила она.

Катя кивнула, закинула карабин на плечо и скоро уже шла по двору в сторону сарая. Окна в деревне уже погасли, только вдалеке угадывался красный свет неоновой вывески магазина, в вечернее время превращавшегося в кабак. Снег скрипел у нее под подошвами, а дыхание превращалось в облако пара. Значит, Артем был прав, значит, они уже догадались, что она успела кое-что забрать до того пожара.

Еще хуже было то, что она довольно сильно выделялась здесь. Одежда у нее была городская, пластиковые куртка и штаны, набитые гусиным пухом; а лошадь — южная, с тонкими ногами. Наверняка им все уже рассказали или расскажут в самое ближайшее время.

Она вошла в сарай и ласково потрепала коня по холке. Он выглядел сонным, рассчитывал на ночной отдых.

— Знаю, знаю, — пробормотала Катя, закидывая седло ему на спину и накрывая сверху теплой попоной, — но надо идти.

Она вывела коня во двор, закрепила повод и щелкнула языком, показывая следовать за ней.

На протоптанной между домами тропе не было ни души, только впереди, возле кабака, слышались чьи-то голоса, распевающие о радостях выпивки. Катя схватила карабин покрепче и даже через перчатки почувствовала холод. Кажется, это был один из тех дней, когда плевок замерзнет, так и не долетев до земли.

Пригнувшись, она аккуратно заглянула в окно. Так и есть: двое людей в явно городской одежде сидели, наклонившись к огню. Одного она узнала — Павел, со светлой курчавой бородой. Второго сложно было рассмотреть за жарившейся над огнем оленьей тушей. Павел что-то говорил, было видно, как шевелятся его губы. Наверное, они обсуждали, что будут делать, когда найдут ее.

Она прицелилась, задержала дыхание и недовольно щелкнула языком, когда кто-то из посетителей остановился возле окна. Поймать подходящий момент никак не получалось.

Катя прокралась обратно к двери и, не выпуская оружия из рук, стянула зубами перчатку. Спусковой крючок обжигал холодом, казалось, пальцы просто примерзнут к нему.

Выдохнув, она резко распахнула дверь, вскинула оружие, выстрелив дважды. Кто-то вскрикнул от неожиданности. Павел сунул руку в расстегнутую куртку. Он всегда носил пистолет на портупее. Катя снова выстрелила, чувствуя, как страх ударяет ей в голову, при воспоминании, как он одну за одной засаживал пули в десятку. Со странной отчетливостью ей почувствовался собственный вес и как подошвы ее ботинок давят на доски пола. Выдох. Она выстрелила снова. Точно. Она перевела взгляд на второго.

— Артем?

Тот с безразличным видом стоял над растянувшимся на полу телом Павла и показывал ей ладони, убеждая, что нападать не собирается. Дуло указывало ему прямо в грудь, но в его взгляде не было ни толики страха и даже читалась какая-то наглость, как будто он точно знал, что с ним ничего не случится. Катя помедлила, но и карабин опускать не спешила. Его уверенность заставляла нервничать. Она вдруг подумала, что, возможно, разумнее было все-таки нажать на спусковой крючок, несмотря на то, что он помог ей, и, испугавшись этой мысли, резко опустила оружие.

Артем. Значит, это именно он был вторым. Видимо, он хотел получить свою долю. Было бы глупо, если бы он тогда помог ей совершенно бесплатно.

Посетители недовольно смотрели на устроивших беспорядки городских, но пока не двигались с места. Здесь говорили, что не следует зазря впутываться в чужие дела.

Катя решительно двинулась ближе и для верности выстрелила в Павла еще один раз. Жар ударил ей в лицо, она почувствовала боль возле лопатки. Ее все-таки ранили, и пуля содрала кожу. Артем отвернулся и, не говоря пока ни слова, поднял с пола и закинул на плечи две сумки — свою и Павла.

Люди все так же смотрели на них.

— Нучча… Сиэхсит.

— Городские cовсем распоясались.

Наверное, объяснить все равно бы не получилось. Катя закинула карабин обратно за спину, наклонилась над телом Павла. Если у него были передатчики или аккумуляторы… Она методично выворачивала карманы его куртки, чувствуя осуждающие взгляды присутствующих. Нужно было торопиться, еще немного…

— Киэр кэбэлий, — спокойно сказал кто-то. Вслед послышался щелчок взведенного курка. — Убирайся. Нам не нужны неприятности.

Катя продолжала проверять карманы.

— Быстрее.

Она неторопливо встала, убирая в карман два запасных аккумулятора, подняла руки и взглянула на человека, направившего на нее охотничье ружье.

— Иду. Мне тоже не нужны неприятности.

Ей кивнули.

— И его заберите, — человек кивнул на Павла.

Катя коротко взглянула на Артема, а потом они вдвоем подняли тело и выволокли во двор. Им придерживали дверь. Кто-то уже взялся оттирать пол, чтобы ничего не напоминало об инциденте. Артем молча усмехался чему-то.

— Что тебе нужно? — спросила Катя, когда они оказались на улице и опустили Павла в притоптанный снег во дворе. — Хочешь пойти со мной?

— Я неплохо знаю эти места, — пожал плечами он. Казалось, он был уверен, что выбора у нее нет.

Холод впивался в кожу как когтями. Катя поспешно подобрала валявшиеся у входа перчатки, натянула их. Конь терпеливо ждал ее, смотрел большими глазами, как будто понимал все-все. Наверное, он знал больше о ее сомнениях и тайных страхах, чем она сама. Сунув руку за воротник, Катя, морщась от холода, пощупала рану. Ничего особенного, только царапина. Ей очень повезло.

Артем достал свисток откуда-то из внутреннего кармана, подул в него и, когда его лошадь примчалась откуда-то из-за домов, взвалил труп ей на спину.

— Нужно сжечь его, — заметила Катя, — это меньшее, что мы можем сделать.

— Ты права, — по лицу Артема сложно было прочесть, считает ли он это предложение глупостью или, наоборот, чем-то исполненным достоинства.

Они остановились в перелеске с низенькими северными деревьями. Пока они раскладывали вокруг убитого ветки и поджигали их, Катя все еще думала, стоило ли позволять Артему ехать с ней. В одном он был прав — без помощников в этих широтах придется сложно, не говоря уже о том, что она была должна ему за предупреждение.

Завернутое в простыню тело Павла медленно занималось, и ей казалось, что уже чувствовался какой-то неприятный запах.

— Покойся с миром, — заметил Артем, стянув с головы шерстяную шапку и медленно перекрестившись. Он делал это почти бессознательно, как будто это было что-то заученное с самого детства. Почему-то это казалось странным.

Они некоторое время смотрели на костер. Кате чувствовалось, что так было правильно, несмотря на то, что Павел был жестоким человеком и вполне заслуживал, чтобы его оставили на потраву волкам.

— Сколько ты хочешь? — спросила она.

— Я думаю, там будет больше, чем каждый из нас сможет унести.

Катя кивнула и, отойдя от костра, принялась проверять снаряжение в седельных сумках. Обернувшись, она заметила, что Артем достал передатчик. Поймав ее взгляд, он отнял трубку от уха и, прижав к груди, тихо сказал:

— Сообщу им, что он убит, а я один преследую тебя. Это даст нам немного времени.

Он немного поговорил, а потом выкинул передатчик куда-то в снег, чтобы его не могли отследить.

Катя подумала, что будет дальше. Может быть, местным не интересны разборки городских? Ей бы тоже были не интересны, если бы она родилась здесь, где нужно беспокоиться только о том, чтобы не умереть от голода и холода. Здесь людей можно было не бояться, потому что было гораздо проще самому добыть оленя, чем отбирать мясо у другого человека. Это такие чужаки, как она, приносили с собой микросхемы, раздоры и пули.

Примерно через час, когда костер догорел, они верхом спустились к замерзшей реке и побрели по засыпанному снегом льду.

Небо сияло потусторонним зеленоватым светом, снег отвечал ему искристым блеском, и только темные бархатные ели оставались безразлично черными среди ночи.

Катя запрокинула голову и взглянула в небо. Ее дед рассказывал, что такой зеленью сияют души, устремлявшиеся в иной мир. Все вокруг и в самом деле казалось каким-то незнакомым и ненастоящим, этот странный пугающий мир жил своей жизнью. То и дело можно было услышать уханье совы, вой волка или рассерженное тявканье полярной лисицы. Вскоре до них донеслись протяжные напевы русалок.

— Они всегда поют на пазори, — заметил Артем, а потом показал в сторону. — Нужно обойти. Они наверняка устроили прорубь.

— Прорубь? Разве они не остаются всегда в воде?

— Нет, выныривают, чтобы дышать. И иногда устраивают засады.

Они спешились, чтобы не шуметь, и пошли вдоль самого берега. Звуки песни становились все ближе, пока вдалеке не стали заметны гладкие черные спины и лениво поднимающиеся хвосты. Русалки медленно переворачивались с боку на бок и пели, глядя на звезды. Потусторонние звуки разносились вокруг и казались предвестниками чего-то страшного, словно мрачное пророчество.

Лагерь разбили еще через несколько часов. Работали молча, чтобы не тратить зря сил. Для лошадей и людей в пищу шел один и тот же пищевой концентрат. Его разводили в котле, а потом пили из кружек. Патентованное снадобье древних, способное поддержать работоспособность человека даже на таком холоде. Одно из их многочисленных изобретений.

— Я думала, вы с Павлом были друзья, — заметила Катя.

— Наверное. Я знал его с самого вступления, — Артем отставил кружку и лениво смотрел на огонь. Как показалось Кате, он знал, что она пыталась оценить его, понять, почему он уже один раз совершил предательство и не попробует ли снова.

— Артель по разному действует на всех.

— Действует?

— Ты сама знаешь. Когда вступаешь, жизнь довольно сильно меняется. Не все с этим справляются. Как и всегда.

— Павел, значит, не справился… — протянула Катя.

— Нет. Это я не справился.

Артем поднялся и пошел проверить лошадей. Катя рассеянно смотрела на огонь, ей казалось, ее попутчик избегал смотреть на нее, выкраивал время. Когда он вернулся, тут же продолжил, как будто ушел только для того, чтобы обдумать свои слова:

— И теперь мне нужен выход.

— Выход?

Артем усмехнулся и на этот раз посмотрел на нее прямо. Во взгляде снова была наглость, как будто он был уверен, что в конечном итоге все выйдет так, как он хочет. Тем не менее, голос его не звучал нервно или лживо:

— Из Артели не уходят. Но я хочу уйти. И желательно состоятельным человеком. Вот и все. Выгоднее будет разделить то, что найдем на двоих, а не отдавать большую часть людям босса.

— Значит наши мысли совпадают… — заметила Катя. — Странно. Мне всегда казалось, что тебе это незнакомо. У нас говорили, что ты сам станешь скоро одним из капитанов.

— А оказалось, что я такой же как все, — со странной веселостью заметил Артем. — Я вот думал, что это ты из тех, кому все в жизни понятно.

— Смешно, — заметила Катя.

Артем кивнул, подбросил еще несколько веток в костер, а потом, по местному обычаю, кинул туда же крохотную щепотку пищевого концентрата. Говорили, так можно было задобрить огненных духов, чтобы они спасали от холода и приносили удачу.

— Ты здесь родился?

— Да. С детства охотился и ходил за оленями.

— А когда ты уехал? — Кате казалось странным, что кто-то стал бы поступать так.

— Не любишь город, да? — догадался Артем. — Общее для всех тех, кто там родился. А мне казалось, что все наоборот, — он покачал головой, поворошил угли какой-то палкой и бросил ее в снег, так что вокруг зашипело. — Что будешь делать, когда мы достанем все?

— Наконец-то буду жить так, как захочу. А ты?

— Не думал об этом. До сих пор было просто. Я стал бойцом в Артели, потому что мне нужно было что-то есть. Без паспорта не найти другой работы, — он усмехнулся.

— Ты, кажется, совсем ничего не планируешь, — заметила Катя.

— Потому что это совершенно бесполезно.

Кате стало немного смешно.

— Раньше я стала бы спорить, — заметила она, — но в конце концов я сожгла архив и забрала карту себе не ради ответов.

— Ответов? На что?

Катя пожала плечами.

— Когда-то я хотела знать, почему.

Артем непонятно усмехнулся, но сказал только:

— У тебя гораздо более высокие цели, чем у меня.

— Это давно уже не так.

— Знаешь, со временем понимаешь, что и это многого стоит.

Катя вопросительно посмотрела на него, но он, кажется, был совершенно серьезен.

— Ты составила маршрут? — поинтересовался он.

— Да. Мы должны добраться дней за двадцать.

Артем кивнул и снова отошел, чтобы сделать еще кое-какую работу в лагере. Он воспринял как должное, что она не сказала ему, где прятала карту или где находился их пункт назначения.

* * *

Путешествие довольно быстро приобрело размеренность. Они продвигались через погруженную в зимнюю тьму землю, и каждый следующий день был похож на другой. Иногда они ехали верхом, когда получалось путешествовать по замерзшим рекам, часто нужно было идти пешком. Несколько раз им попадался снег такой глубокий, что лошади проваливались в него по грудь, и приходилось тратить много сил, чтобы высвободить их.

На четвертый день поднялась метель, от которой белое небо слилось с белым снегом, так что не стало ни верха, ни низа. Это задержало их на несколько дней, но каким-то чудом они не слишком отклонились от маршрута. Артем в самом деле чувствовал себя как дома в этих местах, ему были известны сотни знаков и примет, по которым можно было сказать, что где-то поблизости скрывается опасность. Они обходили речные лежбища русалок, лепившиеся к скалам гнезда упырей, замечали волчьи следы и силуэты гарпий до того, как они ринутся вниз, выстрелами отпугивали их.

Кате не раз приходило в голову, что было бы, если бы пришлось проделывать этот путь одной. У такой, какой она выехала из города, не было ни малейшего шанса, но с каждым днем она узнавала все больше, и в ней росла уверенность, что вскоре она смогла бы, если бы пришлось, справляться одна.

На десятый день пути небеса сияли ярче обычного. Зеленые ленты тянулись через весь небосвод, полыхали над силуэтами далеких гор и отражались в прозрачном ледяном зеркале под ногами. Кате показалось, что они плыли среди звезд, как будто в каком-то сне. Она шла, уставившись вверх. Никогда не приходилось ей видеть ничего подобного. Родившись под землей, она даже и представить не могла, что небо может быть таким высоким, что вокруг может быть столько воздуха.

Лошади сами по себе шагали рядом. Они позволили им идти свободно, на случай, если бы им удалось отыскать под снегом немного старой травы. Конь Артема, впрочем, казался слишком усталым, чтобы воспользоваться этим, впрочем здесь, среди замершей реки, и искать было нечего. Катя ласково похлопала его по холке.

— Еще немного, — сказала она.

— Стой! — крикнул вдруг Артем.

Катя остановилась, хотя конь спокойно продолжал идти дальше, и резко обернулась. Прежде чем она успела что-либо спросить, совсем рядом послышался хруст, и по льду к ее ногам побежала белая трещина. Ей показалось, что время остановилось, и она успела заметить, как подо льдом медленно скользнула гладкая спина русалки, ушедшей обратно на глубину.

За спиной послышался треск и, обернувшись, она увидела, что конь Артема провалился в воду и теперь, барахтаясь, пытается выбраться. Она бросилась к нему, принялась поспешно отстегивать поклажу, чтобы помочь. Подо льдом скользнула еще одна тень. Русалка выскочила из воды и вцепившись коню в холку длинными зубами, навалилась всем весом, утягивая на дно. Послышался ультразвуковой сигнал — напев, приглашающий поживиться. Конь рванулся еще раз, его белые от страха глаза метались туда-сюда. В воде мелькнуло еще одно гладкое тело. Смирившись с неизбежным, Катя выпустила уздечку и поспешно отшатнулась. Последний раз заржав, конь исчез подо льдом.

— …оттуда! — донеслось до нее. — Они сейчас… — слова потонули в треске ломающегося льда.

Русалки выпрыгивали из воды и наваливались телами на края льда. К ногам снова потянулись трещины. Катя развернулась и бросилась бежать.

Подо льдом то и дело мелькали черные спины — они ударялись о лед, чтобы разбить его. То тут, то там расходились трещины, ей едва удавалось избегать их.

Впереди Артем поспешно сбрасывал поклажу уже с ее коня, нетерпеливо плясавшего на месте. Вот он вскочил в седло. В несколько прыжков они оказались совсем рядом. Катя вытянула руку, схватилась за седло и через мгновение сидела позади Артема. Конь резко развернулся на месте, рванул в сторону. Лед снова затрещал под ними. Ветер засвистел в ушах.

Конь сделал отчаянный прыжок и, взглянув вниз, Катя увидела разошедшуюся трещину и плескавшуюся в ней черную воду.

— Вперед! — зачем-то крикнула она. — Вперед, вперед!

Конь не нуждался в ее подсказке. Во весь опор он несся к ближайшему берегу.

Артем показал куда-то, но она уже и сама видела. Впереди русалки проделали большую лунку. У нее перехватило дыхание от страха.

Она изо всех сил вцепилась в спину Антона, колени до боли сжали лошадиные бока. Толчок. Ветер плетью ударил ей в лицо. Мгновение полета. От приземления вокруг разлетелись комки снега.

— Молодец, молодец, — прошептала она.

Они остановились, переводя дыхание. Переступая, конь развернулся на месте, и они принялись смотреть, как русалки, неистово хохоча, выпрыгивают из воды.

Они спрыгнули на землю и некоторое время стояли, переводя дыхание.

— Хороший мальчик, — сказала Катя, потрепав коня по холке. — Хороший.

— Они говорят, вы сами зашли на их территорию.

Катя вздрогнула и, обернувшись, увидела старуху с посохом в пластиковой пуховой куртке до пят и с каким-то радиоприёмником на груди.

— Да? — растерянно переспросила она.

Вместо ответа старушка нажала на кнопку своего радиоприемника, и оттуда послышался скрипучий машинный голос.

— Уходите, уходите, уходите…

— Да, спасибо, мы поняли, — пробормотала Катя.

Тогда старушка нажала другую кнопку, так что из ее приемника полились уже писки, напоминающие песни русалок.

Катя и Артем развернулись и побрели прочь, подальше от реки и от старухи.

Некоторое время они шли молча, постепенно делая петлю обратно к реке. Спуститься на лед они бы теперь не осмелились, но все равно было удобнее идти вдоль берега.

Когда волнение немного улеглось, и они смогли обстоятельно подумать о будущем, стало ясно, что еще одной задержки избежать не удастся. У Артема больше не было лошади, а все припасы теперь были потеряны. Даже вечером пришлось обойтись только содержимым заплечных мешков. Они устало сидели у костра и прихлебывали из кружек остатки концентрата.

— Нэлиэн, — наконец произнес Артем, хотя Катя ни о чем и не спрашивала. — Это единственный поселок на пятьдесят километров вокруг.

— Сколько до него?

— Примерно день придется потратить. Если не будем там задерживаться на ночь.

— Не так плохо, — Катя немного подумала, а потом, вспомнив, добавила: — Спасибо, что спас меня.

— Не благодари, — отозвался Артем. — Ты бы поступила так же, — он немного подумал. — На самом деле, так делать не стоит. Если оказываешься на льду среди русалок, то нужно сразу бежать. Нам невероятно повезло.

— Неужели ты бы бросил человека так?

— Да, бросил бы, — Артем небрежно пожал плечами. Кате вдруг подумалось, что он бы, наверное, не стал бы ей помогать, если бы не карта, и внутри невольно зашевелились старые сомнения.

— Моя мать была уверена, что первым делом нужно учиться читать ситуацию. Она говорила, что не стала бы рисковать, если бы я тонул.

— Правда? — немного растерянно переспросила Катя.

— Я всегда думал, что она так говорила, чтобы я не ходил куда не следует, — усмехнулся Артем. — Или почти. У нее было много всяких историй.

— Мой дедушка тоже много рассказывал, — сказала Катя. — Это тоже были поучительные истории или страшные.

— Какие?

— Он верил, что всегда можно наперед знать, как человек умрет. Это не предсказание, конечно, ведь можно сказать как, но нельзя сказать когда. Он говорил, что когда я умру, моего тела не найдут. Никогда не уточнял.

— Может быть, он сам задумал что-нибудь, — саркастически заметил Артем, хотя было видно, что ему интересно.

— Он часто предсказывал так другим. Никогда не ошибался, — продолжала Катя. — Я в детстве думала, что это дар. Он смеялся и говорил, что все гораздо проще, что семена своей гибели мы всегда носим с собой.

— Жуткая мысль… Наверное, я понимаю, — заметил Артем, потом шутливо продолжил: — Если так и будешь пытаться спасти кого-нибудь от русалок, то утонешь и твоего тела и вправду не отыщут.

Катя невольно улыбнулась.

— А ты дар унаследовала? Предскажи мне.

— Да нет никакого дара. Это так…

— Я знаю, что нет. Все равно…

Катя посмотрела на него, он уставился ей в глаза. Взгляд его был все таким же наглым, немного будто пугающим. Она немного подумала, а потом сказала:

— Думаю, тебя кто-нибудь застрелит.

— Почему?

— Так кажется… Ты же не боишься людей совсем, разве нет?

— Пожалуй… Жизнь в тундре сделала меня доверчивым.

— Нет, это другое, — Катя отставила кружку и посмотрела на него. — У тебя нет сомнений, что все выйдет по-твоему. Иногда это пугает.

Мгновение Артем выглядел удивленным.

— И в самом деле поверишь, что ты унаследовала дар, — сказал он. — Мне даже страшно с тобой разговаривать, вдруг ты ведьма.

— Ты веришь в ведьм? — с недоумением переспросила Катя.

— Да, — заметил он.

— Знаешь что, — со смехом сказала Катя, — Я так и знала, что ты лгун.

— Никогда! Как я могу позволить себе врать самой ведьме...

— Знаешь что, а ты тоже предскажи, какой будет моя смерть.

— Известно, — весело сказал Артем. — Придет черт с одной рукой, одной ногой и одним глазом, и утащит тебя на дно самого глубокого болота ада.

Катя закатила глаза.

— И ты еще удивляешься, почему я уверена, что тебя в конечном итоге кто-нибудь застрелит.

Артем засмеялся.

— Хочешь выпить? — спросил он, доставая из кармана куртки металлическую фляжку, неизвестно как убереженную от всех неприятностей.

— Значит первым делом от русалок надо спасать…

— Этому меня тоже матушка научила, — он протянул ей фляжку.

Огонь горел жарко и, несмотря на все, что случилось в тот день, и все сложности, которые еще предстояло пережить, им было весело. Они пересказывали друг другу какие-то глупые истории и шутки. Наконец они улеглись на спину и просто стали смотреть вверх на звезды.

Антон вытянул руку вверх, как будто хотел почувствовать звезды у себя между пальцами.

— Рассказывают, что русалки — это небесные быки, которые в звездную ночь забыли, где воздух, а где вода, — туманно произнес он. — Они были наказаны за свою ошибку и с тех пор не могут вернуться. Потому у русалок такие жалостливые песни. Говорят, такая же тоска настигнет того, кто забудет свое место в мире…

— Красивая история.

— Мне тоже она нравилась. И ее тоже моя мать рассказывала.

— Вернешься к ней, когда мы закончим?

— Нет. Она прокляла меня, когда я ушел, — он пожал плечами и, как ни в чем не бывало, продолжил: — А ты?

— Я родилась в бункере. Туда мне точно не хочется возвращаться.

— Знаешь, мне так и казалось. Я никогда не встречал людей с поверхности, которые бы так смотрели на небо.

Катя улыбнулась, задумчиво кивнула, отпила еще глоток, а потом повернулась к Артему и поцеловала его в губы. Ей чувствовалось, что иначе словно чего-то не хватало бы. Сердце забилось чаще. Артем поцеловал ее в ответ. Влажные губы стыли на морозе. Они прижались друг к другу, Артем натянул сверху одно из термопокрывал, но все равно Кате казалось, что ее лицо покрывается инеем. Она выругалась сквозь зубы.

— Черт, слишком холодно, — пробормотал Артем, кажется, думавший о том же.

Катя кивнула, а потом потянула вверх молнию куртки и вылезла из-под покрывала.

— До деревни часов пять, — заметил Антон, тоже вскакивая на ноги. — Совсем не долго.

Катя кивнула. Они быстро побросали в сумки свои немногие оставшиеся вещи и тронулись.

* * *

Следующее утро обещало быть ясным, и луна все так же ярко сияла в небе. К деревне они подошли еще до четырех часов. Кате казалось, что она не чувствует своих мизинцев даже несмотря на толстые перчатки. Артем тоже то и дело дул себе на ладони.

— А что если нас будут ждать? — вместе со словами изо рта Кати вырывались клубы пара.

— Возможно, — признал Артем. — Здесь это единственная деревня.

Они крались по прокопанному небольшим ручейком обледенелому оврагу. Конь шагал следом за ними, устало опустив голову.

До окраины деревни добрались еще через несколько часов. Катя аккуратно высунулась из-за засыпанного снегом высокого берега и осмотрелась. Артем пристроился рядом. Деревня казалась пустой, не было видно ни окон, ни костров. Но они все-таки не спешили покинуть свое убежище и всматривались в темноту.

Возле самого ближайшего дома вдруг появился человек. Его одежда была совершенно белой, какой никогда не бывает одежда, сшитая из оленьих шкур. На снегу его было бы сложно заметить, но на фоне черневших досок крыльца он выделялся явно.

— Видишь? — шепнула Катя. — Похоже на них.

Артем выругался и кивнул, тоже вглядываясь во тьму. Мгновение они оба молча наблюдали за человеком. А тот стоял почти неподвижно и как будто тоже что-то высматривал на дороге.

Катя взяла карабин в руки, прицелилась, задумавшись, как можно было узнать наверняка. Несколько секунд показались вечностью. Вдруг Артем потянул карабин к себе. От неожиданности Катя едва не выпустила его из рук.

— Что…

— Не торопись, я пойду поговорить, — заметил Артем.

— Поговорить?

— Их там много. Шансов отбить у них провизию нет, но если они до сих пор думают, что я преследую тебя, возможно, они отдадут мне ее сами.

Сердце у Кати сильно забилось. Конечно, они неплохо ладили, но это значения не имело. Интересно, какие были шансы, что Артем действительно собирался помочь, а не попросту переметнуться обратно к ним, почувствовав, что ветер переменился? Ей вдруг вспомнилось, как вчера он говорил, что бросил бы попавшего в беду.

— Ты уверен? — спросила она. — После того, как ты выбросил передатчик? Опасно.

— Не опаснее, чем бросаться на них в открытую, — он повернулся к ней и уставился на нее, в его глазах читалась легкая насмешка.

— Пожалуйста, будь осторожен, — Катя почувствовала, что пальцы ее слегка дрожат. Ей не слишком хотелось, чтобы ее предчувствие оказалось правдой, и почему-то ей в любом случае не хотелось бы, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Не волнуйся, они не знают, — отозвался Артем и выбрался из оврага.

Катя некоторое время наблюдала, как он идет к крайним домам, а потом поспешно скатилась обратно ко дну и бросилась вперед. Что же, в случае, если он собирался предать ее, им, по крайней мере, придется ее поискать. Конь, ощутивший смену настроения, торопливо следовал за ней. Продвинувшись достаточно, она снова высунулась из-за берега и посмотрела, как Артем и человек в белой куртке вместе направляются куда-то вглубь деревни.

Рассчитав, что они в любом случае не могли прятаться в каждом доме, а, как и раньше, предпочли бы все вместе остаться в кабаке, Катя обошла деревню, стараясь оказаться как можно дальше от дома, где они видели человека в пластиковой куртке, а потом выскочила из укрытия, подбежала к крайней хижине и постучала в дверь.

Ей открыла очень худая девушка.

— Можно купить у вас немного сушеного мяса?

Мгновение девушка оглядывала ее с недоверием, а потом кивком показала войти.

Катя поспешно бросилась в дом, и вдруг осознала, что на расстеленной на полу оленьей шкуре сидит еще один человек в белой куртке. Он направлял пистолет прямо на нее. Катя узнала Вадима.

— Ты, значит, все-таки не с ним, — хмыкнул он.

— Карта… Если убьете меня — ничего не узнаете, — автоматически выпалила Катя, чувствуя, что сердце колотится уже у самого горла.

Вадим ничего не ответил, видно было, что он сильно сомневается в ее словах. Не опуская пистолет, он полез в карман за передатчиком.

— Третий… Да… Она здесь…

В этот момент Катя резко пригнулась и, оттолкнув с дороги девушку, распахнула дверь ногой и бросилась на улицу. Грохнул выстрел.

Конь уже мчался к ней со стороны оврага. Катя вскочила в седло, и вскоре они уже петляли между домов. В голове звучало, что глупо было пытаться, что его наверняка уже убили. Потом она вдруг заметила вдалеке Артема и человека в белой куртке. Катя вскинула карабин, выстрелила. Человек в белом бросился в сторону.

Ей показалось, что конь в два прыжка оказался рядом с Артемом. Она и Артем вскочили в седло.

— Быстрее, пожалуйста, быстрее, — шептала Катя, пока конь несся к краю деревни.

Они летели по снегу, а вдалеке раздавались выстрелы, шум мотора. Почти не осознавая, что делает, Катя направила коня обратно к оврагу.

— У них машина, — пробормотал Артем.

— В лес, — почти беззвучно выдохнула Катя.

Ей почти не удавалось осознать, что происходит. Вот конь, страшно хрипя от напряжения, вскарабкался по склону оврага, вокруг появились деревья. Они перескочили через несколько поваленных стволов. Ветки хлестали по лицу и груди. Выстрелы постепенно стихали в отдалении, пока не исчезли совсем. Остался только холодный и темный зимний лес. Они неслись все дальше, и постепенно дыхание Кати успокаивалось. Они были живы, они сделали это.

И когда она уже думала, что все осталось позади, вдруг все вокруг перевернулось. Что-то ударило Катю в бок, а потом она поняла, что лежит в снегу. Когда она вскочила на ноги, в глазах у нее на мгновение потемнело, а потом она поняла, что случилось. Конь, хрипя, лежал на земле, из ноздрей у него хлестала темная кровь. Напряжение оказалось для него слишком тяжелым.

— Нет, пожалуйста, — Катя почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы.

— Он все, — заметил Артем, неизвестно, как появившийся рядом.

— Все, — Кате казалось, что она ничего уже не видела. — Все, это…

Ее слова оборвал выстрел. Артем опустил карабин.

— Он мучился.

Катя через силу кивнула и отвернулась.

— Но зато теперь не будет проблем с провизией, — заметил Артем, и тогда ей очень сильно захотелось его ударить, но она только вырвала у него свой карабин и закинула обратно за спину.

— Закончи тогда с этим, — сказала она. — Я посмотрю, насколько мы отклонились.

* * *

Следующие несколько дней были похожи один на другой. Утром Катя определяла маршрут, и они весь день следовали по нему. Продвигались медленно, то и дело пробираясь между поваленными деревьями и увязая в глубоком снегу.

Кате приходилось тяжело, она сильно ослабела. Пару дней она никак не могла заставить себя есть, и только потом голод наконец взял свое, хотя от этого на душе стало тяжелее. Артем, даже несмотря на то, что ему, кажется, не были понятны ее переживания, все равно старался подбодрить ее, хотя и был недоволен, что ее слабость задерживала их.

К счастью, их не преследовали. Вадим то ли тоже задерживался, то ли и в самом деле совсем потерял их в лесу.

— Наверное, они постараются перехватить нас на пути обратно, — заметил как-то Артем. — Найти нас в лесу слишком сложно.

Катя только кивнула — она чувствовала себя слишком усталой.

— Знаешь, — продолжал Артем, — когда мы только начали, я не был уверен, что нам удастся. Но теперь я все больше уверяюсь, что у нас получится. Может даже вернуться в город будет не самым сложным, и настоящее испытание начнется после.

— Правда?

— Осталось же всего неделя, да? Припасов мало, но должно хватить.

— Хотелось бы, — заметила Катя. — Может быть, можно найти что-нибудь в лесу?

— Здесь сейчас не слишком много животных. Стада предпочитают оставаться на равнинах. Лучше бы нам хватило того, что есть.

На следующий день лес стал заметно редеть. Деревья стали как-то сразу тоньше и как будто бы моложе, а через мгновение Катя поняла, что они идут по склону, и чем дальше они продвигались, тем чаще из-под снега выступали круглые темные пригорки расплавившихся пород.

— Один из старых кратеров, — заметил Артем.

В тот день у них было чувство, что совсем скоро они доберутся до пункта назначения. Катя то и дело сверялась с картой и компасом, и казалось, что вот-вот они найдут то, что ищут. Однако до вечера ничего так и не случилось.

Не случилось ничего и на следующий день, и через два дня. Припасы таяли, как они ни пытались их экономить. В день после им пришлось отгонять выстрелами нескольких голодных волков, которые тоже не могли найти пропитания. Охота не приносила особенного успеха, и усталость и истощение постепенно брали свое. Катя замечала, что с каждым днем в Артеме тает прежняя уверенная наглость. Путешествие было сложным и для него. Бывало, он теперь смотрел на нее с сомнением или подозрением. Катя ждала, когда он заговорит об этом — и долго ждать не пришлось.

— Ты уверена, что мы идем правильно?

— Да.

— Дай мне взглянуть на карту, — он требовательно посмотрел на нее.

— Ты знаешь ответ, — отозвалась Катя. Он был слишком жестоким человеком, чтобы надеяться на него. Если бы он мог справиться один, ему вполне могло показаться, что нужно было избавиться от лишнего едока.

— Сколько осталось идти? — спросил Артем, бросая, по своему обыкновению, несколько волокон мяса в огонь.

— Еще три дня. Мы сделали крюк, когда пытались охотиться и задержались, отбиваясь от волков.

— Ты понимаешь, что, если ты ошибаешься, то мы оба умрем? — поинтересовался он.

— Я не ошибаюсь, — отрезала Катя.

— Покажи мне карту.

— Нет.

— Ты все еще мне не веришь? До такой степени, что готова глупо рисковать своей жизнью? Какой, по-твоему, у меня план? — со злым сарказмом спросил Артем. — Ходить с тобой все это время, чтобы напоследок прикончить?

— Я думаю, что на двоих припасов мало, зато на одного больше, чем достаточно.

Артем невесело усмехнулся.

— Вот как, значит. Но знаешь, я действовал точно так же, как и ты. Тебе правда не понятно, почему я хотел уйти из Артели?

Кате показалось, что вся досада выплескивается наружу.

— Не в этом дело! Это же просто кто ты есть, разве нет?! — язвительно воскликнула она. — Не спасать тех, кто проваливается под лед?

— Тебя я спас. Если бы не я, тебя бы здесь не было, — желчно отозвался Артем.

— Если бы не я, Вадим пристрелил бы тебя.

Артем фыркнул и отвернулся от нее. Больше они в тот вечер не разговаривали. На утро, впрочем, Кате показалось, что она немного погорячилась, и, по-видимому, Артем думал так же. Они долго извинялись и выдвинулись уже вполне примирившись. О карте Артем больше не заговаривал. Ближе к полудню им неожиданно посчастливилось добыть оленя — он вышел из леса прямо перед ними — и настроение совсем наладилось. В тот вечер они наелись досыта впервые за несколько дней.

— Теперь хватит до самого возвращения, — весело говорил Артем.

— Точно, — так же весело говорила Катя. — Теперь даже мысль вернуться сюда снова не кажется такой уж безумной. В конце концов, когда уже все знаешь, можно справиться даже без попутчиков.

Артем взглянул на нее странно, но она была слишком довольна, чтобы это заметить.

Звезды в вышине сияли все так же чисто и ярко, хотя, кажется, они заметили их впервые с того самого вечера после столкновения с русалками.

— Странно, что так легко перестать замечать это, — заметила Катя, рассеянно смотря в небо.

— Иногда я думаю, что это и есть трагедия. Что мы думаем, будто должны, — странно сказал Артем. — Мы пытаемся быть лучше зверей, но всегда терпим неудачу.

Катя нахмурилась.

— Ты совсем в людей не веришь? — переспросила она.

— Нет, — пожал плечами Артем. — Может, я просто не замечаю всего. Но мне кажется, что и ты всего не замечаешь.

— Раньше мне казалось, что древние видели, — неожиданно для самой себя сказала Катя.

Они посмотрели, как по диску луны медленно плывет облако, превратив его сначала в мутный силуэт, а потом обратно в яркий диск. Катя достала передатчик, ввела пароль, и принялась сверяться с картой. Хорошо, что она украла тогда у Павла лишний аккумулятор, иначе уже давно пришлось бы обходиться без передатчика. Они были близко. У Кати даже дыхание перехватило от волнения.

— Завтра мы должны добраться, — вслух сказала она, еще раз сверилась с картой и невольно взволновалась еще больше: — Представь, ты сможешь жить, как хочешь! Это будет настоящая свобода!

Артему, кажется, тоже стало приятно от этой мысли.

— Не знаю, как ты, а я первым делом куплю себе хороший обогреватель и буду лежать на нем целыми днями, — мечтательно сказал он. — Надоел этот холод.

Он улыбнулся и посмотрел на нее, и почему-то Кате вновь захотелось поцеловать его. В тот вечер ей все вдруг начало казаться легко.

* * *

Катя спала беспокойно. Около полуночи ее разбудило какое-то движение, и, проснувшись, она сквозь полусомкнутые веки увидела силуэт Артема, направлявшегося куда-то прочь от лагеря. От волнения сонливость как рукой сняло. Катя немного повернула голову, пытаясь рассмотреть, что он делает.

Артем выкидывал патроны в снег. Ее патроны.

Катя улеглась обратно и зажмурилась. Ей было слышно, как он возвращается в лагерь. Через мгновение Артем встряхнул ее за плечо.

— Пора, твоя очередь, — заметил он, передавая ей карабин.

Катя кивнула, поднялась и перебралась поближе к огню. Ее сердце все еще быстро колотилось. Вместе с холодом в ее мысли снова скреблось подозрение. Все, что они говорили друг другу, не имело значения, полагаться можно было только на действия. Он хотел, чтобы у нее не было возможности защититься.

Ей стоило огромных усилий заставить себя сидеть спокойно до тех пор, пока она не убедилась, что Артем действительно уснул. Она осмотрела свои вещи, убедившись, что ему каким-то образом удалось обнаружить все, что она прятала. Ее одолевали сомнения. Может быть, нужно было напасть на него прямо сейчас? Этого она не могла сделать. Потом она поднялась и, достав из сложенных вещей, пистолет Артема, разобрала его, и, приложив изрядные усилия, испортила несколько деталей. Теперь оружие даст осечку, если он попытается выстрелить. После этого она отошла от лагеря, к тому месту, где Артем выкидывал ее патроны, и попыталась достать хотя бы несколько из них из-под снега. Ей удалось найти только два — мало, слишком мало.

Когда она вернулась в лагерь, было уже утро, и пора было уходить. Было все так же темно. Ее все так же одолевали болезненные сомнения.

Они быстро собрали лагерь и выдвинулись. Праздничного настроения не было, только сосредоточенность. По дороге Артем прицелился в какую-то куницу только чтобы заметить, что его пистолет заклинил. И по тому взгляду, который он мимолетно бросил на нее, Катя поняла, что причина не осталась для него тайной.

Вдалеке показались полуразрушенные постройки, они прошли глубокую воронку карьера, уходившую ярусами глубоко вниз, как будто до самого подземного мира. А потом увидели впереди стены и высокие круглые башни труб, обшарпанные и покосившиеся от холода и шквальных ветров.

— Это здесь, — сказала Катя, чувствуя, что голос немного дрожит от волнения.

Забор был проломлен в нескольких местах, и, когда они перелезли через него и оказались перед главным зданием древнего завода, им казалось, что они заступают в руины совсем другого мира. Покосившаяся вывеска с какими-то цифрами, дороги, когда-то прежде замощенные асфальтом, мрачные выбитые окна, точно зияющие глазницы. Люди ушли отсюда сотни лет назад, и им больше не было здесь места. Казалось, того и гляди из-за какого-нибудь угла появится голова упыря. Они любили руины, здесь было много потаенных углов для их гнезд.

— Как думаешь, упыри здесь есть? — спросила Катя, с содроганием вспомнив некоторые из своих предыдущих встреч с ними.

— Вряд ли. Так далеко на севере их мало. Слишком холодно.

Казалось забавным, что даже упыри выбирали себе место потеплее, пока они копошились в снегу, поняв, что думают об одном, они невольно усмехнулись друг другу.

— Куда дальше?

Катя пожала плечами и продолжала продвигаться вперед, перекинув карабин в руки, на случай, если где-то в недрах заброшенных зданий упыри все-таки найдутся. Они прошли какие-то производственные цеха с крупными турбинами, покрытыми облупившейся краской, и вскоре оказались в непритязательной комнате, заставленной квадратными запечатанными пластиковыми контейнерами.

Катя затаила дыхание. Ей чувствовалось, что это было именно то, что они искали здесь. Она прислонила карабин к башне контейнеров, взяла один и, открыв крышку, увидела ярко блестящие прозрачные алмазы. Подняв глаза, она обвела комнатку глазами и невольно улыбнулась, когда ей подумалось, что все это того стоило. Сколько же их здесь было… Действительно, больше, чем можно было унести.

Неожиданно в спину уперлось лезвие ножа.

— Надо поговорить, — твердо сказал Артем.

Катя дернулась в сторону, врезалась в башню из контейнеров, схватилась за карабин, резко развернулась, перехватывая его поудобнее. Она успела увидеть, что Артем, крепко сжав рукоятку ножа, бросается к ней. Она поняла только, что он сейчас попытается вырвать у нее оружие, что шанс у нее всего один...

От грохота выстрела заложило уши. Она выстрелила снова.

Артем неловко свалился на пол. Катя подошла к нему и посмотрела в глаза, как будто пытаясь прочитать там подтверждение его предательству. Но она не увидела ничего.

— Ну так? — хрипло спросил Артем.

Ей очень захотелось спросить его, зачем он решил предать ее, но почему-то ей показалось, что он снова станет врать. Может быть, она и сама не хотела знать... Катя почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Она снова нажала на спусковой крючок, но раздался только щелчок — кончились патроны. И тогда слова полились сами собой:

— Почему? — спросила она, бросая карабин и едва успевая утирать катившиеся по щекам слезы. — Я хотела, чтобы мы вернулись вместе.

На искаженном мукой лице Артема отразилось неверие, и тогда Катя вдруг поняла, что точно так же, как она не доверяла ему, он не доверял ей. Поэтому он выкинул патроны — чтобы она не смогла напасть, поэтому сказал “надо поговорить”. Он столько раз спасал ей жизнь. Она бросилась к нему, попыталась зажать рану, но, кажется, знала, что это бесполезно.

— Ты не собирался убить меня, когда выяснишь все про карту? — сквозь слезы спросила она.

Артем покачал головой.

— А ты?.. — спросил он.

— Нет, слышишь, нет! — Катя плакала, наклоняясь к его груди. — Прости меня, — прошептала она. — Я не верила тебе.

Ей показалось, что Артем усмехается, от того, что все получилось так глупо, послышалось, что он тоже извинялся, хотя она не могла бы поручиться, что так все действительно и было. Она все просила прощения и не могла остановиться, а когда наконец взглянула вверх, увидела только застывшее мертвое лицо.

Катя поднялась на ноги, поискав, нашла какое-то покрывало. Она переложила Артема на покрывало, выволокла во двор. Ей казалось, будто это чем-то поможет. Она раскрыла несколько коробочек и рассыпала блестящие алмазы, уложила вокруг ветки и подожгла. Она смотрела на огонь и сама казалась себе застывшей. Мрачное чувство вины раздирало ее изнутри.

Напомнив себе, что нужно было попытаться найти хотя бы какое-то оружие, она, как во сне, бродила по пустым цехам и тесным кабинетам. Здесь были только прогнившие столы, обвалившиеся полки с истлевшими папками и экраны испорченных вычислительных машин. Несколько сортировочных механизмов с бессильно висящими тонкими захватами тускло заблестели пыльными линзами, когда по ним скользнул луч фонаря. Где-то под потолком едва слышно шуршала прятавшаяся от непогоды белая сова. Здесь не было ничего, что могло ей помочь. Бежавшие древние забрали все жизненно необходимое. Оставались только алмазы. Пахло пылью, стариной и смертью.

И вот она шла прочь от древнего завода, где все это случилось. Рюкзак тяжко давил на плечи — она высыпала в него содержимое многих контейнеров, и положила все остававшееся у них мясо. Еще несколько она несла в руках, только чтобы чем-то занять их, вместе с уже бесполезным карабином. Внутри словно все было сковано таким же холодом, что бушевал снаружи. Ей все еще виделся огонь и мертвое лицо Артема среди языков пламени.

А потом вдруг ей послышался шорох и, подняв глаза, Катя увидела на снегу несколько поджарых темных силуэтов. Волки. Она остановилась и застыла, посмотрела на них, медленно перевела взгляд на карабин, в котором уже не было ни одного патрона. Губы сложились в мрачную усмешку. Пальцы сами собой разжались, пластиковая коробочка выпала, и алмазы рассыпались, смешиваясь со снегом.