Как Вейдер сына искал (джен)

“Попытка номер один. Инициатор эксперимента: магистр Скайвокер. Заданные параметры: сын джедая и сенатора, восемь лет, блондин. Где проблемные?”

“Заперты и не помешают, начальник!”

“Отлично. Эни, Ник, синхронизируемся. Активируем магический круг — три, два, один... призыв!”

* * *

Сенатор Бана Бриму была счастливой, спокойной и рассудительной женщиной.

Конечно, в её жизни были неприятные моменты — конфедераты уничтожили её родную планету Хумбарин, "Вечерний Излучатель" опубликовал её домашние видео, Амидала затащила её в "Комитет 2000" — но всё это осталось в прошлом вместе с Республикой. Новая, имперская, сенатор Бриму была одной из приятнейших фигур корускантского большого света, неизменной участницей благотворительных приёмов и ярмарок, образцом сдержанности, хорошего вкуса, грации и осознанного материнства.

Именно последнее приносило ей столько неприятностей.

Рожать от абы кого она не собиралась, даже когда была моложе и глупее. Отец должен был быть генетически оптимален, не слишком молод или стар, не заинтересован в скандале или деньгах и достаточно симпатичен, чтобы зачатие можно было произвести без особенного отвращения. (Потому что производить его предстояло старым дедовским способом — любое медицинское вмешательство могло стоить драгоценной анонимности.)

Тщательно оценив все перспективы, она остановилась на несколько неожиданном кандидате: рыцаре-джедае Квинлане Восе. Как киффар, тот был способен зачать ей ребёнка с первой-второй попытки. Как джедай, он не станет искать ни денег (поскольку джедаям запрещено иметь деньги), ни скандала (поскольку он ударит в первую очередь по нему и его Ордену). Ну и конечно, любой джедай находится в отличной физической форме и обладает прекрасной генетической картой. Единственным недостатком её плана было то, что ребенок должен был родиться киффаром, так уж они устроены, но Бана не была видисткой — а в случае чего, такие мелочи легко исправляла косметическая хирургия.

И всё было бы замечательно, если бы эти несносные джедаи не устроили покушение на канцлера-ныне-императора и не навлекли на себя неизбежные последствия.

Если бы в итоге Бана не осталась с любимым, но генетически неудачным ребёнком на руках. Ребёнком, который самым своим существованием обличал её в сношениях с государственным преступником. Сношениях в самом буквальном, вульгарном смысле — но право, иногда этого смысла более, чем достаточно.

Она, конечно, не планировала избавляться от сына. Это было опасно и могло привлечь ненужное внимание — даже самые надёжные наёмники ненадёжны и всегда готовы продать и перепродать любого нанимателя и тем более его секреты. Нет, она переносила эту муку, несла эту неподъёмную ношу с гордо поднятой головой, не забывая объяснить сыну, насколько тот счастлив, что его мать женщина разумная и благородная и никогда не опустится до детоубийства.

Бана Бриму, несомненно, была праведницей, потому что её тайные молитвы были услышаны.

Одним утром её сын исчез — исчез у неё на глазах, просто растворился в воздухе — и хотя, конечно, Бана очень скорбела и не забыла произвести все положенные в таких случаях действия, в глубине души она была счастлива.

* * *

— Люк, — выдохнул Вейдер, когда зелёный огонь, наполнявший круг, угас и оставил после себя перепуганного мальчишку с длинными светлыми волосами и голубыми глазами.

— Сет, — поправил тот; у него был очаровательный корускантский выговор, неимоверно пафосный для такого малыша. — Сетхар Йасс Бриму.

— Не Люк? — Вейдер удивлённо замер, вглядываясь повнимательнее.

Глаза не-Люка из голубых постепенно стали зелёными, затем оранжевыми. И у него было шесть пальцев. Шесть пальцев и глаза, которые меняют свой цвет — это примета киффаров. Бриму — это фамилия сенатора.

Они неправильно сформулировали запрос.