Расплата (гет)

Надо сказать, что неспешно пропыливший к платформе вездеход имел ужасно неприглядный вид: с лючка верхней башенки и до днища он был закидан склизкими останками прыгунов и дроблеными костями, а между орудийным компенсатором и люком механика застряла половинка зомби. Из двух пушек нижняя умиротворенно смотрела по курсу движения, другая, поврежденная — пялилась вверх и в бок, изредка задевая орудием стенки грота. Практически везде после себя, вездеход наронял фрагментов гнилого мяса и костных обломков, и атмосфера в гроте мгновенно напиталась тошнотворными трупными миазмами, вызывая стойкие позывы к рвоте.

Понятное дела, прибытие в таком виде из рейда никого особо не радовало, и шустрый подтянутый малый, встречавший странников — лейтенант Углий — сразу же отдал в коммуникатор необходимые распоряжения: сначала достать раненого и почистить дно грота портативными плазмометами, а уж потом — отогнать машину в отмывочный ангар. Где обожгут плазмой и домоют ядреной химией. Но это будет позже, а пока...

— ...стоило бы во всём разобраться! — сквозь зубы процедил лейтенант и поправил респиратор, к сожалению, мало помогавший от тошнотворной трупной вони. И то, что его люди возвратились практически в целости и сохранности — не могло не радовать, но подоплёка сей вылазки была как в тумане — с сомнительными предпосылками и неясным, мутным исходом...

Болотоход остановился практически впритык к платформе и тут же заглох — как водитель, Густав был филигранен и бесподобен. И сразу же разблокировался кормовой люк, к которому с носилками — каталкой подвалили двое с фильтрующими полумасками на лицах.

— Раненый где? — один из парней сунулся лицом в тускло освещённое, потное и перепрелое нутро болотохода: вопрос прозвучал глухо и невнятно. — А то тут ни черта не видно!

— Там он! — со шумом и треском, грубо отстранив санитара, Кейн выскочил наружу и тут же согнулся пополам от мощнейшего приступа рвоты. Плюхнулся на колени, руками в гниль, и, после непреодолимых желудочных спазмов, выплеснул всё из себя — а санитары смотрели на скособоченного парня и сочувственно покачивали головами.

— Да, и меня, когда-то тоже, не миновала сия неприглядная участь, — понимающе вздохнул Рамон, заслышав знакомые рыгающие звуки. — Мощный стресс от всего этого ужаса. Стойкий испуг и временное помутнение рассудка... Странно, что сам рейд парень ещё как-то пережил... Аликс, ты-то как?

— Я сильная, Рамон, — и девушка неприступно поджала губы: так непросто быть честной перед собой. — Ты ведь знаешь, что мною двигало и движет. Поможешь?

— Хорошо!

И Аликс протянула было руки к поручням носилок, как Рамон, спохватившись вдруг, осторожно и бережно перехватил её под локоть.

— Что? — Вэнс так и застыла в неудобной позе, не сводя глаз с бессознательного Фримена, но подспудно ощущая некий напряг. — Что случилось-то?

— Есть кое-что!

Откровенно недоумевая, девушка обернулась к приятелю, а тот уже протягивал к ней сжатую в кулак левую руку, внутри которого явно что-то было.

— Что это?

— Одна вещь, и я не знаю, сестрёнка, когда нападёт враг, но что это обязательно произойдёт — чую своей бородой. И вот потому-то дарю тебе тревожный маячок. Два коротких нажатия — "Внимание!". Одно долгое — "Я(ты) в опасности!" Бери!

Аликс подставила ладонь, а Рамон разжал свою: в руке Вэнс оказались обычные дамские часики на чёрном брезентовом ремешке, с созвездием из стразов по контуру циферблата и прозрачным камешком-капелькой над пересечением стрелок.

— Изящная вещица... — Вэнс задумчиво глянула на подарок и также задумчиво закрепила его на своём запястье. Слегка отставила руку, любуясь издали. — И не подумаешь, что маячок. А откуда они?

— Моя двоюродная сестра их носила, но её уже было не уберечь. И тревожный сигнал не помог. Надеюсь, что такого больше не повторится...

— Будем надеяться, — Аликс поднесла запястье к глазам: их так некстати вдруг защипало, и почему-то перехватило дыхание. — И... кстати, хочу тебе сказать: после захвата Фримена Деймос должен был сообщить об успехе капитану Притчеру; мерзавец сам в этом признался, и сообщение от его имени послали уже мы. И вряд ли Деймос перед смертью стал бы врать... А теперь, выходит, что Притчер — наш враг?

Рамон нахмурился и тяжко вздохнул, неопределённо и с треском почесывая скулу.

— Давно я знаю капитана, — понизил приятель голос, — и поэтому сложно предположить, что он продался, хотя обстоятельства ломают многих. Однако, скоропалительные выводы делать не стоит. Капитана, как и Гордона, могли подставить, и действовать за его спиной от его же имени. Просто нужно найти доказательства его вины или же его непричастности, и вывести предателя на чистую воду. И если бы не этот рейд, то я вообще бы никогда б не догадался бы, что нас фактически раскрыли. Альянс ведь набегами не докучал, да и активность его разведчиков в районе базы была сведена к минимуму — может, как раз и поэтому. Отсюда следует, что они, возможно, что-то затевают, ну, а мы будем настороже. И продолжаем всем улыбаться, и думаем, и наблюдаем, и анализируем. Хорошо?

— Хорошо... А теперь — Гордон.

И Аликс осенила себя знамением, а Рамон, намекая, что это следовало бы надеть, продемонстрировал девушке свой респиратор. Далее вдвоём, матерясь на ограниченное пространство и острые углы, они подвыдвинули носилки с Фрименом прямо в руки медиков, уже заждавшихся и знающих своё дело...

Пока Густав терпеливо высиживал в тесном и жёстком, как тиски, кресле, Рамон выбрался из люка и галантно подал руку Аликс — зажато улыбаясь, та приняла приглашение. И раз они все были в относительной безопасности, Вэнс уже не пугали грядущие разборки с начальством, и за Кейна, который с трудом, но поднялся на ноги и теперь пошатывался у люка — тоже переживать не стоило. Тут было другое — безопасность и здоровье Гордона, и пусть кто-нибудь скажет что-нибудь против...

В этой части базы Вэнс бывать ещё не приходилось — отсюда повстанцы отправлялись преимущественно на боевые операции — потому-то и разглядывала окружение во все глаза.

Вот низкий свод с приткнутыми по верху и стенам вереницами блеклых огоньков. Вот желтоватые серные прожилки на тёмном, безжизненном базальте, кажущиеся ненужными и неуместными. Вот "комитет по встрече" — из офицеров и медиков. Вот платформа, сваренная из металлолома — основательно, хоть и громоздко на вид. Вот расходящиеся радиально от грота, тускло освещённые туннели, в один из которых, через пандус на платформе, уже укатили Фримена, и куда, с молчаливого согласия Рамона, побрёл приунывший Кейн. И картинка забросанной гнилью брони, и зловещая вонь останков поразили девушку не меньше, чем некогда увиденный "парад страйдеров"...

— Да, парни, хватили вы лиха! — это Углий в сопровождении своего друга и помощника — румяного, вечно улыбчивого командира поисковиков Арча Стентона — спустился с платформы и приблизился к вездеходу, встречая своих бойцов. — Будет Сникерсу рабо... Мисс Вэнс? — лейтенант резко отшатнулся: он был явно шокирован. — Вы откуда здесь? Гражданским и обслуживающему персоналу категорически запрещено отлучаться на сторону. Требую объяснений!

— А они простые — и Аликс посмотрела в лицо Углия смело и невозмутимо: теперь она не боялась никого и ничего. — Когда Гордон уходил в рейд, мои пожелания и способности были откровенно проигнорированы. Не знаю, что сподвигло вас во мне усомниться, но с Гордоном мы же многое прошли: и бойню в Белой Роще, и казематы Нова Проспект, и Цитадель Альянса, что стояла тогда перед нами. И мы всё вынесли, и выжили, и когда Фримен отлучился в поиск, мне физически стало не по себе. Места не находила, потому что Гордон мой друг и даже — немного больше, а друзей, как известно, не бросают. Вот потому-то я и ушла без спроса, чтобы оказаться там, на месте боя.

— Так значит, позывной соседней бригады это — ваш? С какой стати этот обман?

— Это не обман, лейтенант, — и Аликс гордо вскинула голову. — Это тактическая хитрость. На всякий случай.

— Хитрость? — Углий недовольно пожевал губами, хотя под маской этого было и не видно. — В первом приближении сойдёт, но недисциплинированности я не потерплю. И мне важно понять, что же там на заводе произошло. Что же касается вас, мисс Вэнс, то вы покинули базу в нарушение всех запретов, и те охранники, что поддались вашим чарам, обязательно будут наказаны. Вы же знаете, какая ситуация на базе с провиантом и боеприпасами, и поэтому исключаются любые ситуации, благоприятные для атаки Альянса. Свободны!

Она громко, демонстративно фыркнула и зашагала мимо, не оборачиваясь, а Углий, окриком в люк, отправил Сникерса мыться, а затем, один на один, поманил Рамона в сторону и начал того о чём-то расспрашивать.

* * *

Некогда просто сетка карстовых пещер с парочкой хилых форпостов, база со временем превратилась в солидный гарнизон, с системой укреплений, собственной разведкой и казармами. Тут были и примитивные школьные классы, и кое-какие мастерские, и прачечная, и детский уголок, и даже нечто вроде "блошиного рынка". Было также налажено сносное освещение и скудный, но обогрев жилых зон природным газом, и для некоторых база служила временным пристанищем, а кто-то рождался/приживался и оставался тут навсегда. Со временем повысилось и качество быта, и когда гротов стало на всех не хватать, повстанцы нашли выход из создавшего положения: в лощинах, между сопками, они разбивали дополнительные лагеря, из контейнеров, боксов и примитивных загородок, которые сверху прикрывались маскировочной сеткой с покрытием, экранирующим инфракрасное излучение. Благодаря чему, вражеских дронов можно было практически не опасаться, но предусмотрительность никогда бы не повредила. Поэтому была разработана система постов наблюдения, да к дисциплине в гарнизоне относились серьёзно. Мало кто волен был в выборе решений, и именно с целью избежать ненужных соблазнов, были запрещены азартные игры. Когда человек увлечённо проигрывает всё, до последнего — он априори ненадёжен, а в связи с нарастающим дефицитом пропитания, необходимость всеобщего спокойствия и соблюдения порядка не вызывала сомнений...

Вспоминая разговор с Рамоном, Аликс направилась в столовую: наверное, Гордон не рассердился бы на неё за это, а присоединился бы, если бы смог. И, пожалуй, сможет очень скоро, потому что его лечением занимается Свалаазар...

Она встала в конец длинной, унылой очереди к импровизированному раздаточному столу из непригодных энергоблоков, где неспешно орудовали повара-китацы: Хэнь и Чжэу. Практически на одно лицо, неимоверно изобретательные и пронырливые, они умудрялись готовить сносную пищу чуть ли не из подножного корма, и при этом широко и доброжелательно всем улыбались. Кулинарными секретами парни и раньше не делились, да и сейчас в очереди многим было не до содержимого тарелок и совсем не до улыбок и беззаботного общения; и даже дети не бегали и не резвились, а лишь угрюмо жались к своим матерям....

Вэнс всё же достояла эту нескончаемую, изнуряющую очередь и, получив на куске пластика липкую серую бурду с куском чёрствой злаковой галеты, отправилась подыскивать себе место...

Столовая представляла собой пару смежных гротов с искусственным освещением, где створ одной из пещер выходил на небольшую, задрапированную сеткой полянку. Тут не воняло горелой пищей и стояло множество невесть откуда взявшихся школьных парт. И между неспешно жующими колонистами Вэнс просочилась поближе к скале, слева от входа. Выбрала себе место по душе, смахнула рукавом с досок пыль и плюхнулась на скамью, составляющую с партой единое целое.

— Хорошо... И вздремнуть бы не помешало...

Где-то в кармане была сложена походная ложка, и достав её, Аликс глядела в тарелку и долго не решалась попробовать сие варево, с издёвкой называемое "кашей", но жуткие спазмы голода всё же пересилили брезгливость...

— Как там мой Гордон? — внутренне содрогаясь, Аликс жевала эту безвкусную, наперченную дрянь и думала о своём, пока не ощутила на себе чей-то колкий и пристальный взгляд. И даже ложку опустила, долго не решаясь поднять голову, но когда всё же приподняла, трудно было понять, кому и зачем она приглянулась. Вокруг стоял тихий людской гомон и перестук столовых приборов, и никто, с интересом или ненавистью, не смотрел ей в глаза.

Смотрели на родных и друзей, на детей, уписывающих родительскую пайку, и на мизерную порцию перед собой, и никто не разглядывал красивую статную девушку в джинсовом костюме, с запачканным, осунувшимся, полным горести и печали лицом, и с узкой, аккуратной повязкой на голове...