Расплата (гет)

Берлога" капитана представляла собой продолговатый, узкий грот с низким потолком и весьма аскетичной обстановкой, которая условно делилась на зоны.

Слева от входа — состроенная из разнокалиберных ящиков обеденная, с вплотную пристроенным откровенно спартанским ложем из нескольких задрапированных тряпками досок, и вместо подушки — засаленным мебельным пуфиком.

По правую руку от Аликс — совещательная, где в углу работал компъютер, а перед ним — вплотную была составлена и перестелена кровельным железом пара компьютерных стоек, за которыми непрерывно смолили трое командиров. За время допросов они успели так сильно накурить, что табачная дымка заполнила почти весь грот, сглаживая под сводом скальные неровности, и в этом же, густом едком дыму тускло светилась "люстра", из нескольких связанных вместе диодных цоколей. Кроме того, табачная гарь раздражала глаза, лезла в нос, и во рту ощущался дымный привкус — Аликс невольно зажмурилась и громко закашлялась, и, когда присела в приготовленное для неё кресло, то невольно прикрылась рукой. Мужчины лишь понимающе переглянулись.

— Просим прощения, мисс Вэнс, но у нас тут рабочая обстановка, — один за всех, извинился перед девушкой Стэнтон. — И не бойтесь, мы не кусаемся!

И широко, подкупающе улыбнулся...

..."Электрон Арчи" или просто "Электрон" — так, между собой, называли его колонисты, и, если честно, то Аликс симпатизировала Стэнтону больше всего. Общительный, коммуникабельный, жизнелюбивый, прекрасный рассказчик, умеющий слушать и слышать, Стэнтон, казалось бывал сразу везде. Ходил наравне со всеми в опасные рейды, занимался размещением и планировкой прибывающих людей и грузов, иногда замещал своего друга Углия.

Углий же был ярый приверженец дисциплины, но палочное воспитание — точно не его стезя. Был требовательным к себе и окружающим, проницательным и деловитым. Обладал приличными организаторскими качествами и ораторским талантом, и не гнушался грязной, черновой работы, если таковая вдруг выпадала. Нёс на себе солидный груз ответственности за технику и персонал, но у Аликс к лейтенанту не лежала душа. Словно чувствовала какое-то двойное дно, необъяснимое, но реально существующие.

На фоне предыдущих двух коллег Притчер выглядел наиболее бледно. Он не страдал красноречием, никогда не улыбался, с подчиненными разговаривал всегда надменно и не очень-то старался вникать в сиюминутные просьбы и чаяния. Видимо, считал себя выше всех и вся в глобальном смысле, что позволяло капитану вести себя, как заблагорассудится. И взгляд у капитана был жёсткий, сверлящий, устойчиво недоверчивый. Вот как сейчас, когда напротив тройки мужчин расположилась девушка, явно знающая больше других, и которая этими знаниями должна была поделиться с остальными. В ожидании чего-то подобного Притчер демонстративно закурил.

— Углий описал мне всё в общих чертах. Но как же все-таки вы там очутились, мисс Вэнс? — даже не поздоровавшись, командир зло и недобро усмехнулся. — Соврите так, чтобы мы поверили.

— А вы сами разве всегда честны? Не только передо всеми, но и перед самим собой?

Проигнорировав выпад в свой адрес, Притчер криво сощурился правым глазом, и самодельная папироска в уголке его рта, роняя пепел, описала замысловатый вензель.

— Вы здесь никто, чтобы задавать подобные вопросы. Не забывайтесь, мэм, где вы находитесь. Идёт война, а я поставлен руководить этой базой и этими людьми, и поэтому буду спрашивать вас так, как считаю нужным. Ещё раз — какого чёрта вас туда занесло? Что из командирских приказов вам было непонятно?

Он явно старался взять на испуг, задавить авторитетом, что вызывало лишь неприязнь и внутренний протест, и Аликс поняла, что понемногу закипает. Правда, эмоции — это самая неподходящая сейчас вещь, и если она, поддавшись им, наговорит лишнего, то подставит под удар и себя, и своих друзей. Ведь получил же кто-то неизвестный сообщение с коммуникатора Деймоса, и каким будет следующий удар врага, и смогут ли они с Рамоном его упредить — не знает никто. А ведь этот проклятый рейд явно был затеян не просто так...

Она выдержала этот допрос с пристрастием, но почувствовала себя измотанной до предела. Тем более, что Стентон раздражённо сплюнул и ушёл с середины допроса, и остались Притчер и Углий. И когда Вэнс поочерёдно отбивалась от расспросов то одного, то другого, она не переставала думать о враждебном ей и Фримену человеке, который скрывался за чужой личиной. Им мог бы быть кто угодно из колонистов или даже руководства, но пока Симмонс колдует над трубкой Деймоса и у них нет других улик, остаётся только наблюдение и личная предосторожность. Тем более что раненый Фримен пока что находился под охраной.

...наконец, под трудно скрываемое недовольство Притчера, её всё же отпустили, и когда за Аликс захлопнулась тяжёлая деревянная дверь, она почувствовала некое облегчение. И должно бы стать ещё легче, когда наконец-то увидит Гордона. Свою любовь, свою заботу и своё место в жизни...

* * *

Госпиталь находился на минус первом уровне, и у Аликс не было причин от кого-либо прятаться. Она лишь обмолвилась парой слов с Рамоном, который терпеливо, в неприметной нише у капитанского грота, дожидался девушки, и уверенно зашагала в нужном направлении. После прокуренного насквозь помещения слегка кружилась голова, во рту стоял медно-кислый привкус, но Вэнс считала себя не вправе раскисать. По сути, с её предвидения, озабоченности и беспокойства, и закрутились текущие, несомненно драматичные события, но если бы кто-нибудь и когда-либо её спросил бы: "А стоили ли все эти переживания и приключения чего-либо значимого?", то Аликс без колебания ответила бы: "Да!"

...а вот и вход в медицинский отсек, возле которого дежурили хорошо вооружённые парни. Охрана Фримена, как и подозревала Аликс, но едва девушка открыла было рот, чтобы обозначить цель визита, как старший наряда сделал соответствующий знак, пропуская гостью за сдвижную ширму.

И она вошла, в это царство мертвенно-белого цвета, левитирующих электрических полей и специфического лекарственного запаха. Конечно, глупо было бы, в спартанских условиях базы, ожидать наилучшего качества обслуживания, но благодаря умениям, знаниям и стремлениям персонала госпиталя многих раненых и больных удавалось вытащить с того света. Чему немало способствовала помощь бывших рабов Зена, а ныне — человеческих друзей и ближайших сподвижников: вортигонтов. Кстати, один из них — старшина медблока Свалаазар — как и все его соплеменники, имел сильно развитые паранормальные способности, характерную, сгорбленную фигуру и специфическую, отрывистую походку, но была у него всё же какая-то особенная стать. Которую Аликс даже сравнивала с человеческой: и как расхаживал по операционной, и как отдавал указания, и как навещал выздоравливающих. Этому немало сопутствовал и непременный атрибут главенствующего существа: титановая трость т-образной формы, специально выкрашенная в крапчатый цвет кожи её владельца.

Вот и сейчас, никогда не расстающийся с тростью вортигонт застыл в раздумьях посреди приёмного покоя, слегка раскачиваясь всем телом. Вокруг изредка сновали медсестры и медбратья обеих рас, здоровались и обращались по старшинству, и вортигонт что-то бурчал в ответ, наблюдая, как Аликс следует прямо к нему. Как подволакивает устало ноги, как морщится от неудобства или боли, трогая повязку на голове, и как кивает на ходу восседающей за компьютером медсестре.

— Здравствуй, Свалаазар, — подойдя вплотную, девушка, в знак признательности, приложила руку к груди и низко поклонилась. — Сообщи мне хоть что-нибудь обнадеживающее.

— Приветствую тебя, Аликс Вэнс, — глухо прогудел вортигонт, обеими руками и грудью припадая на любимую трость. — Могу сказать только одно — Гордон Фримен держится!

— Другого ответа я и не ждала, — и девушка стыдливо потупила взгляд, — потому что Гордон — мужчина с большой буквы. Но это мой мужчина, и я знаю, что ты стараешься не впускать сюда посторонних. Однако — нельзя ли сделать для меня исключение?

Сипло выдохнув, вортигонт выпрямился, насколько позволяло строение тела.

— Свалаазар не зря обитает здесь, он знает своё дело, — багряный, в сиреневых прожилках центральный глаз пришельца внимательно рассматривал осунувшееся лицо девушки, а грудная "рука" плавно и неопределенно пошевеливала пальцами — существо принимало решение. — И предупреждает сразу: Гордон Фримен помещён в "капсулу рекомбинации" и пребывает в анабиозе. Внеплановое пробуждение может критично отразиться на его здоровье, и если Аликс Вэнс воздержится от избыточных эмоций, то у неё есть шанс. Можно идти!

Он развернулся в другую сторону, не глядя ни на кого, и полушагами-полупрыжками направился к выходу из помещения. Аликс заторопилась следом...

...и так, друг за другом, они следовали вдоль коридора из металлоконструкций, обтянутых матовой непрозрачной плёнкой и кусками парусины — прямо в тупик, к помещению для тяжёлобольных, которое представляло собой огороженную брезентовыми ширмами отдалённую часть пещеры...

Скрипнули кольца на входной шторке, и человек с пришельцем очутились внутри.

Здесь был притушен свет, негромко жужжал вентилятор, и на самом входе, у пульта с лампочками, индикаторами и шкалами ЭКГ, восседала самка вортигонта, пристально наблюдая за сердечными ритмами своих пациентов. Узрев Свалаазара, серией странноватых, но понятных старшему жестов показала, что всё нормально...

Помещение было небольшим по площади и с невысоким потолком, и у противоположной входу стены Аликс разглядела стройный ряд капсул, с брезентовыми перегородками между ними, и некоторые из капсул, зеленоватые изнутри, снаружи были подсвечены искуственным белым светом, и в них неподвижно находились люди...

Гордон Фримен тоже был там, в самом последнем боксе. Обнажённый по пояс и с автономоной кислородной маской на лице, больной свободно левитировал в пространстве капсулы, и, почище одеяла, его также окутывало зеленоватое свечение. Где-то более густое и насыщенное в цвете, но существенно разреженное у лица, оно окружало Гордона со всех сторон, и местами, на обнажённом бледноватом торсе больного мерцали едва уловимые глазом искорки. Они то резко вспыхивали, то тут же, превращаясь в светящие буравчики, бесследно исчезали. Чтобы возникнуть впоследствии уже на новом месте и исчезнуть вновь...

И, как с радостью и облегчением заметила Вэнс, подойдя вплотную — Гордону не было больно или щекотно: его веки были плотно сомкнуты, но грудь подымалась размеренно и легко.

— Ты жив! Гордон! — не удержалась и окликнула Аликс, склоняясь над крышкой капсулы. — Это я, Аликс!

Фримен не отреагировал никак, но Аликс показалось, что на скуле любимого дрогнул мускул. И девичьи руки метнулись к лицу, пряча раскрепощенную, радостую улыбку.

— Он не слышит, Аликс Вэнс, — размеренно прогудело существо из-за спины девушки, явно не придав значения её реакции. — Свалаазар предупреждал тебя.

— А что это за микроразряды, — и Аликс провела рукой по пластику, собирая невидимую пыль, — что так вольно пляшут на его теле?

— Уахохах: новации Зен, — вортигонт обогнул капсулу с той стороны, чтобы встать у головы больного. — Так мы восстанавливаем повреждённые ткани, Аликс Вэнс, и я тоже, периодически подпитываю Гордона Фримена своей энергетикой, но нужно понимать, что я не всесилен...

Свалаазар подался вперёд, сделав пасс "рукой", и крышка колпака над Фрименом открылась вертикально вверх. И тут же из грудной лапы вортигонта к Фримену потянулся разлапистый зелёный луч. Резко запахло озоном, а луч медленно пополз по телу пациента, со лба до брюшного пресса, блуждая во всех складках кожи, чтоб в итоге вернуться к голове и исчезнуть. Затем крышка захлопнулась вновь...

— Сила Зена? — Аликс была изумлена и шокирована, но постаралась, чтобы голос её не выдал. — Твои пациенты все так лечатся?

— Некоторые, и Гордон Фримен из их числа. Свалаазар делает всё, что в его силах.

— Я верю тебе, Свалаазар, и не требую многого. Тогда позволь мне лишь просто побыть рядом с ним. Это важно для нас обоих, даже если Гордон меня не слышит и не чувствует, но мы привыкли с ним общаться так, ментально, когда я больше говорю, а он, в основном, выполняет. И это моё самое желанное, самое долгожданное партнёрство, и самые лучшие отношения, без которых нет и не может быть меня. Только с Гордоном моё сердце бьётся так легко и свободно, что я чувствую себя выше силы обстоятельств и тем более — этих мрачных и неприветливых стен.

— Это нелегко, Аликс Вэнс, но мы верим, что ты справишься. Сестра Зара поможет тебе, если что. Мы не против...