Сад голубых пионов (гет)

С началом последнего курса учиться становится сложно и просто одновременно. Ученики разделяются на два лагеря: тех, кто отчаянно штудирует конспекты и книги, стараясь выучить все, что не успел за шесть лет; и тех, кто напрочь расслабился в предвкушении выпуска. И те, и другие, признаться, Пиону ужасно раздражают, и она занимает робкий нейтралитет, просто продолжая получать знания.

Перешедшая на второй курс Лили уделяет теперь куда больше времени новым подружкам, и Пионе не остается ничего другого, кроме как торчать вечерами в библиотеке и бродить по коридорам в поисках потерявшихся малышей. Она разом забывает о исчезнувшей из поля зрения Чейси, выбрасывает ее из головы и все равно уверяется в собственной правоте. Ниточка их совместной истории обрывается, не завершившись должным образом, и Пионе иногда кажется, что виноваты обе лишь в том, что неподвижно стояли на своей стороне.

Иногда Пиона долго рассматривает себя в зеркале, проводит ладонями по слегка округлившимся бедрам и чуть подросшей груди, щипает себя за животик и считает, что она все еще прямая, как палка. Нарцисса, которая младше на год, похожа на летящую над землей бабочку, а Пиона — застывший на одном месте червяк, возомнивший себя гусеницей.

— Я думаю, сестрица очень красивая, — подхалимничает Лили, когда они втроем отправляются за покупками во время летних каникул.

Пиона крутится у зеркала в легком платье чуть ниже колена, видит, как поджимает губы Петуния, и выбирает кое-что подлиннее. Мама говорит, что леди должна закрывать ноги до щиколотки, но Пиона вовсе не считает себя таковой и все равно следует дурацким советам.

Волосы Пиона так долго отращивает, что в какой-то момент садится на них, а потом отрезает, оставляя длину ниже плеч. Соломенные пакли ее торчат в разные стороны и пушатся, не слушаясь ни расчески, ни зелий, и она собирает их лентой, подражая Люциусу.

— Теперь я понимаю, почему ты так на меня смотришь, — говорит Люциус, и Пиона страшно пугается, что ее тайну раскрыли.

После встречи на вершине Астрономической Башни они долго говорят и в итоге решают остаться друзьями. Пиона, впрочем, дружить вовсе не хочет, но решению не противится то ли чтобы позлить Нарциссу, то ли себе назло. Пиона смеется, прикрывая ладошкой рот, ведет себя так, будто дурного пятого курса не было в жизни, и снова машет через весь Большой зал. Лили машет в ответ, прикрывая ее, и больше никто не ведает, что творится у Пионы в душе.

— Распусти, — приказывает Люциус, и облегчение в груди Пионы смешивается с обидой.

Пионе не нравится этот его повелительный тон, и она показательно дует губы, но взгляд все же отводит. За прошедший год Люциус неуловимо меняется, делается более взрослым и будто бы более злым, раздает указания, а вовсе не просит, и смотрит на всех сверху вниз. Пиона обещает себе больше никогда его не любить и все равно продолжает, будто не может отпустить давно не привязанный поводок.

— Тогда ты тоже, — Пиона тянется к его волосам, но одергивает сама себя и прячет за спиной руку, — раз уж ты понял.

Закатывает глаза она совершенно демонстративно, подытоживает, что и она тогда останется при своем, и немного задерживается, позволяя Люциусу сорвать с себя ленту. Пиона помнит, как мама учила ее завязывать косы, снова закатывает глаза и следующие несколько недель творит невообразимую чепуху с собственными волосами.

Разрастающаяся в груди привязанность кажется ей ядовитой, но Пиона знает, что уже поздно пытаться от нее избавиться. Ее не пугают ни скорое окончание школы, ни стоящая на пороге взрослая жизнь, в которой придется делать что-то самостоятельно, ни еще целая куча всего, что вскоре должно бы случиться. Пиона пишет Петунии письма и машет рукой через весь Большой зал, передает Лили сваренные собственноручно зелья и старательно избегает нарушения правил. Вовсе не потому, что Пиона — примерная девочка, никогда не влезающая в неприятности, просто еще в поезде Люциус хвастается ей значком старосты школы, и она проглатывает полный обреченного восхищения вздох.

— Так и знал, что ты здесь, — тянет, сложив на груди руки, Люциус, когда Пиона в очередной раз засиживается в библиотеке, — еще немного, и я мог бы снять с тебя баллы за нарушение комендантского часа.

Голос его самую малость надменный, такой очаровательно низкий, что тянет внизу живота, и Пиона жмурится, выравнивая дыхание. Не то чтобы она в самом деле вспоминает эти их нелепые поцелуи, но, вообще-то, не прочь повторить. Нарцисса говорила, что не сдалась бы на ее месте так просто, а Пионе кажется, что она только и делает, что, схватившись руками и ногами, тянет их обоих назад.

— Тогда проводи меня, чтобы это не сделал кто-то другой, — Пиона закатывает глаза и не уточняет, кто именно, протягивает руку и насмешливо хмыкает, когда Люциус подхватывает ее ладонь.

От прикосновения жжется кожа, и Пиона терпит его куда дольше дозволенного, собирает вещи слишком поспешно и делает вид, будто в самом деле считает оставшееся до отбоя время. Пионе кажется, будто в спину ее упираются тысячи жгучих взглядов, но она просто идет вперед, отставая на пару шагов, и делает вид, что они просто идут в одну сторону.

Собственную жадность Пиона осознает превосходно, и оттого в горле давит колючий комок. Следующим утром Пиона снова машет рукой, ловит не слишком-то злобные взгляды Нарциссы и обещает Лили научить ее одному потрясающему заклинанию.