Как я встретил вашу маму (джен)

Любой, кто ездил летом в плацкартном вагоне в поезде дальнего следования, знает, что к этой муке невозможно подготовиться. Можно напиться заранее, чтобы проспать большую часть дороги — идея кажется не такой уж нелепой, если не учитывать очереди в туалет в момент пробуждения. Сейчас проще всего нацепить наушники и погрузиться в музыкальный мир — до того момента, как у вас закончится заряд всех девайсов. Розеток на всех не хватит, а значит, поездка длиной в сутки обернется общением с близлежащими соседями.

Дело было в нулевом, я ехал из Самары от однокурсника, пригласившего меня порыбачить на Волге, к школьному товарищу, осевшему в Ростове. На купе не хватало денег, а верхняя боковушка в плацкарте досталась мне по чистой случайности — кто-то из пассажиров в последний момент сдал билет.

Запихнув свою сумку на полку для багажа, я уселся на нижнюю боковую рядом с дедом, который тут же повернулся ко мне и доверительно сообщил:

— К сынку еду, от дочки. Он у меня ого-го, в исполкоме трудится.

В какого уровня исполкоме в поте лица трудился сынок деда я узнать не успел, потому что по вагону пронеслись белобрысые, совершенно одинаковые пацаны лет пяти, наступая всем на ноги и задевая локтями выступающие в проход части тел. Сопровождавшая их молодая женщина усталого вида безразлично отнеслась к пробежкам отпрысков, и лишь суровая проводница заставила пацанов вернуться к своим местам.

Напротив нас с дедом расположилась компания из четырёх мужиков, доставших кружки и пластиковую бутылку из-под лимонада, от которой сразу же пошёл характерный алкогольный душок.

— Ну что, пацан, ты с нами? — спросил один из мужиков, бритый. — Я — Вася.

Видимо, эта новость должна была меня порадовать. Я бы не отказался от холодного пива, но запах из бутылки внушал подозрение. Вместо меня отозвался дедок.

— Я тоже Вася!

Он пересел, и они выпили за тёзок.

Дед оказался слабенький. После двух кружек он приполз назад и показал мне рукой, чтобы я дислоцировался на свою полку.

Наверху запахи алкоголя показались еще более насыщенными, зато увеличился обзор. В купе слева, прямо у окна, сидела серая мышь юного возраста, одетая в потёртые джинсы и красные шлёпанцы; большую часть её тела и лица скрывала газета. Закрученные на макушке волосы напомнили мне о причёске одной давней подруги с библиотечного факультета — такой же унылой, как пыль на полках в отделе научной литературы. Купе мышь делила с самой ужасной комбинацией попутчиков: молодой парой с ребенком двух лет и старой дамой с брезгливым лицом, с ужасом взиравшей на пачку детских подгузников.

— Мама, я покакал! — неожиданно членораздельно произнёс ребенок на весь вагон, вызвав смех и небольшой ажиотаж.

Нет, всё же запах самогона не так уж и противен.

В купе справа компания уже накрыла стол и достала жареную курицу, перебившую остальные ароматы. Я вздохнул. На ужин я предусмотрительно купил два беляша, которые успешно съел на перроне, а назавтра надеялся перебиться вокзальными фруктами или картошкой.

Радио пропело «восемнадцать мне уже», и я прикрыл голову подушкой. Спать не хотелось, да я и не смог бы при всём желании: близнецы продолжали носиться, оставляя за собой топот сандаликов и тихий мат пассажиров. Кто-то возмутился:

— Не выражайтесь, здесь же дети!

— Мы заметили!

Начался громкий спор по поводу неправильного воспитания детей нынешней молодежью, которая понарожает, а воспитывать не умеет.

— А кто эту молодежь воспитывал? Сами и воспитали, — парировал высокий женский голос.

Захмелевшая компания за столом напротив предалась спору о том, в каком году дембельнулся некто Миша. В паузе я услышал, как на соседней боковушке снизу завязался задушевный разговор двух дам средних лет.

— Ну, в итоге она оказалась с вывертом, мало того, что эко-активистка, так ещё и вегетарианка. Она на овощах, он на колбасе, короче, разбежались они.

— Ясное дело.

Радио всхлипнуло голосом Юры Шатунова.

— Мама, я опять покакал! — раздался вопль из соседнего купе.

Я повернулся и столкнулся взглядом с глазами поверх газеты: у серой мыши глаза оказались серые. Несколько секунд мы с пониманием смотрели друг на друга, потом мышь отложила газету и встала. Когда она пробиралась в сторону тамбура, я заметил, что из одного заднего кармана её джинсов торчит пачка сигарет, а из другого — ствол. Небольшой такой. Естественно, это была зажигалка, потому что на гангстершу мышь не тянула. Задница, кстати, у неё была что надо.

Мне ужасно захотелось курить. Вообще-то, я бросил, потому что тренер нашей институтской сборной по футболу вечно жаловался на мою дыхалку, но чем ещё можно отвлечься интроверту в аду? Не отрывая взгляда от округлостей в потёртых джинсах, я спрыгнул с верхней полки и отправился в сторону тамбура, как крыса на дудочку волшебника.

— Угостишь сигареткой?

У мыши были пушистые тёмные ресницы.

— Меня Катя зовут, — сказала она, доставая две сигареты и ствол.

— А я Костя.

Мы закурили.

— Студент?

— Истфак, — лаконично ответил я.

— Мехмат, — отозвалась Катя.

Казалось, у нас было мало общего, но мы сошлись.

Я шиканул и заказал у проводницы чай, Катя накормила меня бутербродами, а потом мы снова пошли в тамбур, где и проболтали почти всю ночь. Укладываясь спать на верней полке наискосок от моей, Катя вытащила шпильку из клубка на макушке, тряхнула головой, и я уже не смог уснуть, борясь с желанием протянуть руку и коснуться пушистых русых волос. В итоге я не вышел в Ростове, потому что Катя ехала работать на курорт, где, к счастью, нашлась временная работа и для меня.

Могу ли я рассказать эту историю нашим детям? А почему бы и нет?