Насильно мил (гет)

— Проснитесь, — Снейп аккуратно тянул её за руку, и как только она подняла заспанное лицо, отступил на два шага. — Не хотел пугать.

Чуть помедлив, изящным, нарочито-формальным жестом протянул ей руку.

Гермиона поднялась, приняв его помощь. Чего уж теперь? Ладонь зельевара оказалась сильной, тёплой и сухой, с ощутимыми мозольками, царапнувшими кожу. Глубоко вздохнув, девушка набралась храбрости и посмотрела мужу в лицо.

Снейп выглядел обеспокоенным. Снейп? Да он никогда ни в чем не сомневался! А сейчас внимательно наблюдал за ней, и губы его кривились.

— Мисс Грэйнджер, я могу выполнить вашу просьбу, — негромко сообщил он.

Она с усилием сосредоточилась, припоминая:

— Я вас о чём-то попросила?

— Вы говорили, нужно время, чтобы успокоиться. Сутки, насколько я помню. Вы моя жена; я должен идти вам навстречу.

— Да… Спасибо, — прошептала она, от облегчения едва не рухнув на пол снова. — Я могу пойти домой?

— Нет. Вы меня не поняли. — Снейп жестом указал ей на постель. — Присядьте.

Чтоб не смущать её, он отвернулся и отошёл. Она нехотя опустилась на край кровати.

— Я смог достать артефакт, эффект которого сродни путешествию во времени. Действует до двенадцати часов. Вы можете воспользоваться им; в подсознании это время будет течь как обычно. На самом деле в реальности пройдёт минута, не более.

Гермиона не раздумывала ни секунды.

— Я согласна. Где он?

Снейп вынул из кармана потёртую деревянную шкатулку.

Девушка внимательно осмотрела артефакт. Он был изготовлен из светлой древесины и весь, точно узорами, покрыт рунной вязью. На крышке, там, где руны лежали особенно плотно, виднелось несколько темных пятен, глубоко впитавшихся в поверхность. В центре между рун был вставлен небольшой камушек, серый, невзрачный, неправильной формы, по виду обычная речная галька.

От шкатулки ничем не пахло, внутри ничего не звякало и не шуршало. Гермиона попыталась прочесть руны, водя по ним пальцем.

— Осторожнее!

Снейп выхватил у неё артефакт и поставил на стол.

— Вы беспечны, мисс. Раньше я такого за вами не замечал.

— Раньше я была свободна.

— Хотите сказать, замужество повлияло на ваш интеллект?

Гермиона подумала.

— Вы знаете, это вполне вероятно. Последние несколько дней я вообще не всегда соображала, где нахожусь и что делаю, а вчерашний день так и вовсе помню смутно.

Снейп уже снимал мантию и сюртук.

— Всё-таки решили не мешкать и взять своё? — нервно уточнила она. Снейп бросил на нее быстрый взгляд и принялся расстёгивать манжету рубашки.

— Вы знаете, как активировать этот предмет? В нём тёмная магия, и вам понадобится помощь тёмного мага.

— Ваша.

— Вы видите здесь ещё одного? — раздраженно буркнул Снейп. — Мисс Грэйнджер, сделайте одолжение, включите мозги. Я знаю, они у вас есть.

— Вот теперь я узнаю вас, — вдруг ясно улыбнулась Гермиона. — Сантименты не для Снейпа.

— Это точно. Я их растерял двадцать лет назад. А сейчас помолчите.

Снейп уселся на пол, на подушку, установил шкатулку посреди чайного столика, вынул палочку и произвёл несколько быстрых пассов. Видимо, артефакт отозвался, потому что волосы зельевара начали потрескивать и приподниматься вокруг головы, а в тёмных прядях замелькали искорки.

— Электричество?

— Нет, — отозвался Снейп. — Статика — только только побочный эффект. — Он некоторое время продолжал плести невидимый ей узор заклинаний, низко склонясь и едва не касаясь стола носом, затем выдохнул «Stazis est» и медленно распрямился, устало разминая спину.

— Мисс Грэйнджер, у меня для вас не слишком приятная новость.

— Д-да?

— Поскольку сами активировать артефакт вы не сможете, мне придётся помочь вам. Точнее, я активирую его для вас.

— И что в этом неприятного?

— Вы же хотели побыть в одиночестве, не так ли? Это невозможно, увы. Мне придётся присутствовать тоже. Я проводник, поскольку вы светлая ведьма, а это очень тёмный магический предмет.

Озадаченная девушка принялась нервно накручивать на палец каштановый локон.

— То есть вы будете рядом…

— В вашей реальности — да.

— И я не смогу побыть одна…

— Нет. Сожалею.

Снейп завёл руки за голову, с наслаждением разминая суставы.

— У вас что, ревматизм? — сварливо осведомилась она.

Тот не ответил. Он понимал: оказавшись в безвыходной ситуации, она злилась на того, кто подвернулся под руку. Он был рад, что злость вытеснила страх: по крайней мере, эта эмоция куда больше поддавалась контролю.

Четыре месяца, проведенные им в Азкабане, оставили, помимо прочего, боли в застуженной спине. Но этой девочке сейчас вряд ли будут интересны такие подробности.

— Как оно действует? — теперь её голос звучал виновато. — Мы оба всё время будем оставаться в этой комнате?

— Вы проживёте эти двенадцать часов в своём подсознании, затем вернётесь в ту же минуту, из которой отправились в путешествие. Фактически, это созданная артефактом иллюзия. Очень качественная, заметьте.

— Как хроноворот?

— Не совсем. Я не могу точно предсказать, каково будет действие магии артефакта на вашу. Предполагаю, вы сможете представить, что пьете чай, почувствуете его вкус и запах. Не готов поручиться, что сможете пить чай на самом деле и не знаю, как будет работать ваш желудок. Вы сможете представить, что видите кого-то и с кем-то говорите, но это состояние скорее сродни сну: на самом деле вы ни с кем не встретитесь.

— Вы сказали, что отправитесь со мной…

— Да. Зато у вас будет двенадцать часов отсрочки. И нам не обязательно находится в одном помещении. Я-то могу по своему желанию оказаться где угодно, хоть в Китае, хоть на дне морском. Но вы останетесь здесь. Технически вы будете в моём подсознании. Обещаю не слишком докучать. Идёт?

— Да, сэр.

— Предпочтительно, чтоб вы обращались ко мне по имени.

— Не уверена, что получится. Но я постараюсь.

Снейп расслабленно прислонился спиной к кровати. Гермиона сверху видела его макушку и выступающий нос.

— Лягте, — посоветовал Снейп. — Пусть на минуту, но контролировать тело вы не будете, вполне можете упасть и разбиться.

Гермиона опасливо вытянулась на постели. Снейп потянулся к шкатулке, поставил ее к себе на колени и открыл.

— Дайте вашу руку, — попросил он, протягивая изящную ладонь.

— Зачем?

— Иначе я уйду в подсознание без вас.

Грэйнджер вложила свои пальцы в его и закрыла глаза. Текли секунды, ничего не происходило. Наконец она приподнялась на локте: Снейп сидел всё так сидел на полу и смотрел прямо на неё.

* * *

— У вас двенадцать часов.

Снейп поднялся, взял с полки "Вестник зельевара", отошёл к камину и удобно устроился в кресле, закутавшись напоследок в невесть откуда взявшийся плед. Взмахнул палочкой, подвесил в воздухе Темпус и углубился в чтение.

Гермиона осталась предоставлена самой себе.

Целую минуту она боялась пошевелиться, слушая тихий шорох страниц, но наконец успокоилась и встала с кровати. Она может прожить это время, как ей захочется.

Интересно, если она в своём подсознании возьмет нож и вскроет себе вены, сможет ли умереть на самом деле?

От камина раздался недовольный голос:

— Постарайтесь не делать глупостей. Вы у меня в голове. Всё равно ничего не выйдет.

Гермиона подошла к двери — та легко отворилась. За ней оказалась еще одна дверь и узкая лестница на первый этаж, а там обнаружилась крохотная кухня, с газовой плитой и ржавой железной раковиной, но зато здесь можно побыть одной.

Присев за облезлый стол, девушка опустила голову на руки.

* * *

Как получилось, что ей, прошедшей месяцы скитаний по стране, пережившей пытки Беллатрисы и увернувшейся от клыков Нагайны, не удалось спасти своё собственное будущее? Тёмный Лорд мёртв. Погибшие оплаканы, победители очень быстро пересажали побеждённых и экспроприировали их имущество. Кто-то сумел вывернуться, как Малфои, кого-то приговорили к поцелую дементора, кто-то оказался оправдан, как Снейп. Её друзья, вчерашние студенты Хогвартса, крутили романы, играли свадьбы и подыскивали работу. Гарри и Рон поступили стажёрами в Аврорат. Рону работа нравилась, Гарри — нет, но что-то другое найти ему не получалось. Джинни изо всех сил торопила их с Гарри свадьбу. Все знали, что им делать. А Гермиона — растерялась.

Ведь столько лет перед ней была цель: учиться, сдавать экзамены как можно лучше. Затем вернулся Тёмный лорд, они жили впроголодь и мёрзли в палатке, и вот всё закончилось.

Некоторое время она бездумно разглядывала помещение, в котором оказалась. Дощатые потолки и стены со следами светло-коричневой краски, шершавые даже на глаз, все в отверстиях из-под гвоздей. Крошечная двухкомфорочная газовая плита, выглядевшая так, словно на ней много лет ничего не варили, со стёршейся вокруг горелок эмалью, толстой чугунной решёткой поверх — и старым синим чайником на ней. Четыре тяжёлые, длиной во всю стену, открытые полки, скорее стеллажи, чем кухонная мебель. Несколько картонных коробок, довольно потрёпанных, без подписи или этикеток, широкая корзина и стопка какой-то светлой ткани. В углу, возле двери, старомодная квадратная раковина и большой медный кран над нею. Такие она видела всего однажды, в старом деревенском доме, когда они с Гарри и Роном мотались по стране и иногда в поисках пищи навещали глухие маленькие поселения. Наискось, на двух ввинченных в стены саморезах, натянута простая упаковочная бечёвка, а на ней неожиданным ярким пятном — аккуратно расправленное белое полотенце. Чистое.

Гермиона огляделась внимательнее. Кухня была простой до аскетизма, полузаброшенной, но прибранной, без запахов запустения, без комков пыли в углах и следов копоти. Единственное неширокое окно давало возможность любоваться темнеющим небом и довольно запущенным палисадником с какими-то растрёпанными кустами.

Дальше уже ничего не было видно. Обрывок обтрёпанной бечёвки на двух гвоздях над рамой намекал, что когда-то здесь были занавески. Пустой подоконник, под ним — узкая гармошка батарей центрального отопления. Она пригляделась: за ними тоже было чисто.

«Похоже, профессор прошёлся по дому чистящими чарами», — усмехнулась она. Мысль, что Снейп готовился привести сюда молодую жену и пытался привести убогое жилище в порядок, странным образом согрела ей сердце.

— Не слишком-то выгодная вы партия, мистер Снейп, сэр, — пробормотала она, прежде чем сообразила, что он в соседней комнате и мог её услышать. Действительно, обстановка просто кричала о нищете, причем нищете многолетней, безнадёжной и оттого привычной. Однако Снейп был зельеваром, педантичным до абсурда, и просто не мог позволить себе беспорядка — как у себя в лаборатории, так и в собственном доме.

— Почему бы не сделать что-нибудь с волосами, раз вы такой чистюля, — выпалила Гермиона. — И с мантией, — подумав, мстительно добавила она. Действительно, мантия профессора выглядела довольно-таки ветхой, «застиранной» от многократных чистящих заклинаний. Не то, что роскошные наряды Малфоя...

Малфой.

Зацепившись за новое имя, мысль проложила дорогу и понеслась дальше. Вот только сдержаться девушка не могла — рассуждать получалось только вслух.

— Ну да, я же у себя в голове, — решила она.

Она увидится с Малфоями, сыном и отцом, в новом статусе жены Снейпа. Как они её встретят? Со старшим Малфоем она общалась не очень часто, а Драко знала много лет. Поначалу он не слишком ей докучал. Она воспитывалась в мире людей и привыкла командовать ровесниками, спорить, настаивать на своём. Родители поощряли её категоричность, и она чувствовала себя уверенно ровно до того момента, когда юный Малфой прилюдно обозвал её поганой грязнокровкой.

Она смогла удержать лицо. Тогда — смогла. Эпизод произошёл и покрылся сотнями других событий, но не забылся. Именно тогда она впервые остро поняла, что привычного, уютного мира, где все должны подчиняться её правилам, не существует. Мир магов оказался сословным, и в нем её место, как говорится, ниже плинтуса. Малфой и ему подобные могли как угодно оскорбить, унизить её совершенно безнаказанно. С Драко даже не сняли баллы.

Получалось, обретя магию, она утратила другое — свободу, независимость и равноправие. Гермиона помнила, как осознание пришло к ней — слезами в темноте спальни, часами в библиотеке. Не в силах поверить очевидному, она заглядывала учителям в лица, ревниво наблюдала на уроках, как и к кому из учеников они обращаются. Увиденное шокировало.

Не желая принимать очевидное, Гермиона продолжала жить, как привыкла.

— Нужно много работать, отлично учиться и доказать, что я не хуже их, — зло бормотала она, роясь в книгах. И с горечью осознавала, что хотя и получала оценки куда выше прочих ребят, оказалась совершенно не способной к прорицаниям, едва могла удержаться на метле и ничего не понимала в проклятьях. Старый и проверенный способ — выучи урок, и всё получится, — не работал.

— А вы, профессор, всё это знали, — с горечью упрекнула она мужа. — Малфоя поддерживали, как могли. Унижали Гарри, потому что он полукровка. Унижали меня, потому что я магглорожденная. Но отчего тогда доставалось чистокровному Невиллу и чистокровному Рону?

Тут Гермиона разозлилась окончательно. Вспомнив, что Снейп рядом, за дверью, она выскочила из кухни, взобралась по ступенькам и влетела в спальню.

Снейп мирно дремал в кресле, завернувшись в плед до самого носа. Рука расслабленно свисала с подлокотника, и девушка зависла, прикипев взглядом к тонкому запястью, длинным белым пальцам с овальными ровными ногтями. Рука была красивой. Ею хотелось любоваться.

Озадаченная Гермиона подобралась поближе. Снейп не шевелился; дыхание его было ровным, лицо — безмятежным. Она, движимая неожиданным любопытством, окинула взглядом всю его фигуру, затем принялась разглядывать, точно видела впервые.

Узкая ладонь. Гермиона помнила, что руки у Снейпа тёплые, сухие, с мозольками на пальцах и сильные. Насколько он силён? Сможет ли он взять на руки Гермиону? Её никогда не носили на руках… Костлявое, тонкое запястье. На таком хорошо смотрелись бы мужские аксессуары — дорогие часы или браслет. Интересно, ей полагается обручальное кольцо или брачный браслет? Она вытянула собственные руки и представила себя с тонкими золотыми ободками на безымянном пальце и предплечье. Он наденет ей их сам? А будет ли Снейп носить свой браслет? Она поймала себя на мысли, что ей этого бы хотелось. То есть она считала, что если двое поженились, то оба должны носить символы брака. Она хотела бы видеть обручальное кольцо на пальце своего избранника.

Какие у него длинные ноги. Когда он раздевался сегодня, показался таким худым, практически хрупким, а ноги в прямых брюках выглядели бесконечными. Взгляд её метался вверх-вниз. Гермиона внимательно изучила поношенные туфли, пожалев, что бёдра скрыты под пледом, полюбовалась на стройные лодыжки и вновь зависла, разглядывая высокий подъём и точёные щиколотки. Каким бы ни был Снейп, ноги у него вполне себе ничего.

Оторвавшись наконец от созерцания нижних конечностей, Гермиона перешла к изысканиям выше. Торс быт скрыт пледом, но она сегодня уже видела его без мантии. Воображение услужливо представило ей тонкую талию, прямую спину и решительный разворот плеч. Склонившись, она заглянула между складок пледа и различила белую шею, сегодня без шейного платка, с нежной кожей, пересеченной бугристыми узловатыми шрамами.

Она помнила эти раны, заливающие кровью неподвижное тело и грязный пол Воющей хижины.

Да кто вообще накладывал на него швы! Неужели нельзя было сделать это поаккуратнее? Нужно проконсультироваться в одной из лондонских клиник. Насколько ей было известно, келоидные рубцы вполне успешно излечимы.

Удержавшись от искушения потрогать крупный, воинственно торчащий нос, она оценила твердый подбородок и капризный рот. Верхняя губа у Снейпа была тонковата, с крутым изгибом «арки купидона», а нижняя, полная и влажная, матово поблескивала, будто он только что облизнул её.

Снейп был выбрит, как и всегда, но уже поздний вечер, на коже его проступили едва заметные точки подросших волосков, поэтому щёки и челюсти будто подёрнулись тенью. Интересно, он носил когда-нибудь усы? Гермиона попробовала представить его с усами и не смогла. Глубокие скорбные скадки от крыльев носа к уголкам губ старили его. Снейп, безусловно, настрадался, и он очень много работал. Помог им одолеть Лорда. Защищал Гарри. И даже почти умер за него.

Интересно, каково это — умереть за другого человека? Могла бы она пойти на такую смерть? То есть просто перестать быть? Всё, что есть у неё, — мечты, планы, её послушное стройное тело, любовь родителей, непрочитанные книги — просто исчезнут. А Снейп смог.

— Но всё равно это не дало вам право жениться на мне, — почти беззвучно пожаловалась она.

Затаив дыхание, склонившись к самому его лицу, Гермиона рассматривала плотно сомкнутые чёрные ресницы, опухшие от усталости тяжелые веки, густые, круто очерченные брови. Кожа Снейпа болезненно-белая, наверняка от ядовитых испарений. Что у него с желудком и лёгкими, остаётся лишь гадать. Она должна заняться его здоровьем. Полное обследование, ага. А папа мог бы помочь с санацией. Гермиона едва не хихикнула, представив, как Снейп дрожит и уворачивается от бор-машины.

Мысли об отце заставили её на минуту забыть о Снейпе. Обливиэйт, заклинание забвения. Родители никогда не вспомнят, что у них есть дочь. Она подстраховалась, когда им грозила опасность, и в те дни такое решение казалось ей единственно верным. Но уже ничего нельзя поделать: обливиэйт считался необратимым.

Между тем Снейп пошевелился, и она испуганно замерла. Неужели её дыхание разбудило его? Отстранившись, она распрямила спину и собралась отойти, напоследок скользнув взглядом по спутанной массе волос.

— Могли бы голову помыть, сэээр, — сварливо прошептала она. — Дрыхнет, ничего не замечает. Тоже мне шпион.

Покинув Снейпа в его кресле, она собралась было вернуться на кухню. Но тогда ей придется все двенадцать часов сидеть на табуретке? Подозрительно обернувшись на спящего, она на цыпочках подкралась к кровати и осторожно улеглась, зарываясь в постель.

Лёжа под тонким одеялом, Гермиона разглядывала трещинки на потолке. Люстры здесь не было; с крюка свисал голый патрон с ввёрнутой в него лампочкой.

«Он вырос здесь. Кошмар. Я в лепешку разбилась бы, но не привела своего новобрачного в такую развалюху. В конце концов мог бы снять номер в гостинице». Прислушалась: муж тихо и размеренно дышал, и этот едва различимый звук успокаивал, утешал и убаюкивал.

Она так и уснула, ловя его вздохи.

Когда Грэйнджер затихла, Северус раскрыл глаза — сна в них не было и в помине.