Серпом по... (джен)

— Серпом ему по яйцам! — горячится Серп, осматривая рваную рану доставленного к нему раненого сталкера. — Полноги отхватил!

— Док, с ним всё будет хорошо? — с тревогой спрашивает свободовец — именно он приволок на «Скадовск» товарища.

— Ну, если бы ты ему жгут на шею наложил, было бы всё плохо, — непринуждённо бросает Серп, ловко разрезая комбинезон и накладывая повязку выше колена.

Свободовец облегчённо выдыхает. Понесла ведь нелёгкая на вертолётную площадку!

— Детский сад какой-то, — ворчит себе под нос Серп. — Это надо умудриться пострадать от плоти.⁽¹⁾ Самая безобидная скотина на Затоне.

Свободовцу не хочется спорить, сам знает, что сглупили. Желая задобрить медика, заводит разговор на отвлечённую тему.

— Слыхал, док, кстати, про детский сад? — громче, чем того требует ситуация, спрашивает он.

— Чего там? — бурчит Серп, набирая в шприц лекарство из ампулы. — Полтергейсты вернулись?

— Не, я не про здание в Припяти, — мотает головой свободовец. — Ребята говорят, в универмаге опять видели кровососов.

— Тоже мне, невидаль! — пожимает плечами Серп. — Серпом им по яйцам, этим кровососам, они ж там постоянно околачиваются в последнее время.

— Да в том и дело, что они не нападают. Вернее, нападают, конечно, но только если их достать хорошенько. В детском отделе одежду таскают! — с горящими глазами делится свободовец, удовлетворённый реакцией медика — тот аж завис на пару секунд.

— Детскую одежду? — глухо переспрашивает Серп.

— Ну да, — нервно хмыкает свободовец. — Может, у них театральная труппа открылась!

И, довольный собственной шуткой, гогочет.

— Может… — задумчиво растягивает Серп. — Ты вот что, боец, иди покудова. Товарищ твой одно проспит до утра. Завтра наведаешься.

Свободовец суёт в руки медика деньги, но тот отмахивается с досадой и чуть не выталкивает сталкера за дверь.

Он чувствует, что почти ухватил давнюю историю за ниточку. Жаль, в то время его ещё не было на Затоне, он не знал лично героев этой странной таинственной истории, и всё же разгадка близко, он уверен.

Серп проверяет раненого, а потом кидается к письменному столу, где в секретном ящичке хранятся личные вещи и документы, которые он не пожелал обнародовать до поры до времени.

Он появился здесь пять лет назад, пришёл вместе с Бродягой.⁽²⁾ Хорошо впечатался Серпу в память тот день, когда Бродяга набрался решительности и обратился к проходящему мимо Дегтярёву:

— Эй, сталкер! Подойди, пожалуйста…

Ещё бы Бродяга не остерегался — кто в здравом уме на Затоне помог бы бывшим монолитовцам? Сталкеры не без причины относились враждебно к этим религиозным фанатикам. А как ещё иначе можно было назвать «Монолит»? Секта и была… После отключения «Выжигателя мозгов» лишь единицам удалось не сойти с ума и вернуть память. Серп помнил эти мучительные проблески вспышками. Постоянно мутило как с приличного бодуна. Голова трещала, а в глазах порой полыхало красным. Но они выдержали, смогли уйти с Припяти, добраться до окрестностей Юпитера. Куда теперь? Любая группировка, хоть «Свобода», хоть «Долг», с удовольствием наваляла бы им по самое не балуй, на помощь рассчитывать не приходилось. Однако Дегтярёв помог. Бродяга тогда, после всей этой заварушки с вертолётами и «Изделием-62», собрал остатки ребят и ушёл к центру Зоны искать правду. А Серп осел на «Скадовске», благо тамошний медик Тремор как раз самоубился.

Мутная какая-то история вышла с этим Тремором. Оказалось, у него была гемоглобинозависимость, и он, под прикрытием своей специальности, добивал раненых сталкеров, чтобы утолить голод крови. Да совесть его, видимо, замучила. Застрелился с явным облегчением, что мучения прекратятся.

Серп в прошлом был травматологом, переломы и вывихи определял на раз-два; быстро прижился на сухогрузе, нашёл общий язык с Бородой. В общем, дела пошли на поправку после страшных месяцев зомбирования в «Монолите».

Вот тут и попал Серпу в руки дневник Тремора. Ну, некоторые записи давно стали достоянием общественности, передавались из уст в уста сталкерами не хуже местных баек и анекдотов. Записи из КПК,⁽³⁾ которых — вот странность — было всего две:

«Запись №12. Исследования скоро закончатся… В лагере уже начинают что-то подозревать. Глухарь договорился с Данилой идти на кровососов… Интересно, когда они догадаются?.. Так, нужно отсортировать банки с кровью: узнать, которые из них заражены, и спрятать оставшиеся... Кто-то идёт!»

«Запись №13… возможно, последняя. Всё наперекос! Сначала этот любопытный идиот-охотник, а теперь и Глухарь. Наивно рассчитывать, что это сойдёт мне с рук. За мной придут. Впрочем... какая, в сущности, разница? Гемоглобинозависимость скоро съест меня. Пускай застрелят — это лучше, чем умирать от болезни…»

Как врачу Серпу было интересно исследовать, можно ли было помочь Тремору. Как человеку — он прекрасно понимал, каково это, когда на твоей совести невинные смерти. Даже то, что добивал Тремор тяжело раненых, не делало его поступки менее чудовищными.

Серп нашёл недостающие записи в секретном ящичке в столе — случайно нажал на выступ на боковой поверхности. Они были записаны не на диктофон на КПК, а на обычных рецептурных бланках.

Первые листочки были полны противоречий и метаний. Тремор пришёл в Зону с единственной целью — избавиться от зависимости. Но просчитался. Однажды ему принесли парня, истекающего кровью. До утра он бы всё равно не дотянул… Тремор искусал себе всю руку, но воспоминания об обмороках, которые случились несколько раз за последнее время, заткнули в конце концов совесть. Тремор знал, что болезнь его прикончит, так может, это был шанс ещё побарахтаться?

Было противно и тошно. Нет, после того, как он напился свежей крови, пропала ломота в суставах, да и в голове прояснилось, но Тремор понимал, что это начало конца. Пришлось прятать труп, благо парня никто не хватился, это был одиночный сталкер, забредший на «Скадовск» откуда-то со стороны Свалки.

Тремор действовал осторожно. Он не хотел допустить прокола, поэтому выдавал смерти сталкеров за нападение кровососов. И всё сходило с рук, пока Данила не начал кое-что подозревать…

Серп несколько дней разбирал записи — почерк Тремора был настоящий, докторский, — делая кое-какие пометки для себя. Однако сколько ненависти у сталкеров было к кровососам, никто даже не заподозрил, что эти мутанты Зоны не при делах.

Ту запись Серп помнит дословно. Куда там зарубежной фантастике, которую любил читать Сенька в детстве, забравшись с ногами на табурет на кухне. Да, когда-то он был обычным Сенькой — Серпом он стал в Зоне за постоянную приговорку.

— Серпом по яйцам, — свистит Серп, пробегает глазами пару абзацев и возвращается в самое начало, чтобы прочитать всё ещё раз внимательнее.

«Запись № 8. Записываю всё по порядку. Сегодня ко мне в апартаменты притащили сталкера без сознания, очередного искателя приключений, не сумевшего постичь всех заморочек «Котла». Попал бедолага в скопление «Жарок», на его счастье мимо Лоцман ⁽⁴⁾ проходил с ребятами. Доставили ко мне, как и полагается. Окольными путями я выяснил, что это одиночка, случайный сталкер. Значит, искать не станут, а я давно без дозы. Жареным от него, конечно, попахивало, но копчёное мясо крови не испортит. Я заперся у себя, повесив табличку «Не беспокоить», вколол на всякий седативное раненому, ну и обезбола не пожалел, чтобы не стонал. Убивать я его пока не собирался, решил растянуть удовольствие до утра.

На тонкой шее билась жилка — совсем пацанёнок, верно. Стянул с головы подшлемник и почувствовал, что внутри всё похолодело. Это была девчонка. Снорки меня задери, женщину я видел в последний раз… Чёрт, слишком давно это было! Я не хотел, но в паху так заныло, куда там голодным обморокам. Расстегнул на ней комбинезон, стянул рукава. Положил руку на грудь, она аккуратная такая, враз в ладонь помещается. Голову я, в общем, потерял, но отвечаю, не стал бы насиловать, если бы она вдруг глаза не открыла и не посмотрела на меня синими глазами. Тёмные, почти фиалковые. Это потом я понял, что из-за наркоза она как обдолбанная была. Сама потянулась. Меня накрыло знатно, опомнился только тогда, когда кончил. Не знал, что и сказать, только тупо спросил, как её зовут. Она выдохнула мне в ухо по слогам: «Ва-ле-ра» и отключилась.

Больше я её не видел. Утром сбежала, пока я ходил к Бороде взять нормальных бутербродов и кофе. Не знаю, как умудрилась выскочить, будто её и не было. Только шёпот остался. Ва-ле-ра…»

Серп слышал легенды о Валере от завсегдатаев «Скадовска». Охотник на кровососов. Несколько месяцев кромсал их по всему Затону, а потом как в воду канул. Совпадение?

Девятая запись не представляла особого интереса. Тремор рассказывал о новых жертвах и о том, что ему смертельно надоело такое положение вещей. В десятой все строчки были старательно перечёркнуты — Серп понадеялся, что там не осталось ничего примечательного, и удивился, что Тремор попросту не выкинул этот лист. Кажется, судя по размеру строчек, это были стихи… Стихи?!

И наконец:

«Запись № 11. Сегодня к Кардану приходил сталкер. Ничего необычного — очередной заказ по модификации ствола и в дупеля пьяный Кардан. Перед тем как вырубиться, Кардан назвал имя заказчика. Валера. Мало ли Валер шастает по Зоне, но я почти уверен, что это моя Валера. В последнее время участились нападения на кровососов, кто-то режет их щупальца почём зря. Я знаю, что такое зависимость. Почему щупальца? Ну да, не всем же так везёт работать в медсанчасти, мочить раненых и выдавать их смерти за нападения тех самых кровососов. Умно, конечно. В щупальцах крови столько, что дозы хватило бы надолго.

Одного не пойму, гемоглобинозависимостью нельзя заразить э-э-э… половым путём. Что это? Почему Валера стала — если это она — нападать на кровососов после нашей встречи?»

И Серп узнал ответ на этот вопрос. Оказывается, те две диктофонные записи не были последними. Была ещё одна.

«Запись № 14. Сегодня в Логове кровососов обнаружили труп женщины. Возможно, обычного сталкера просто предали бы земле, но женщину в Зоне встретишь не так уж часто, поэтому труп доставили ко мне. Хоть я уже и под подозрением, но других медиков у нас не водится.

Нашли эксперта, мать их.

Это была Валера, я сразу узнал её. На первый взгляд всё очевидно — умерла от потери крови. Учитывая место нападения, ничего удивительного. Подкараулили её всё же гады, отомстили за сородичей.

Только не всё так просто… Никому я этого не рассказал, подписал необходимые бумаги, проследил, чтобы Валеру похоронили по-человечески. Имя тоже не сказал, чтобы не связали со мной и со всей этой историей с охотой на кровососов.

Умерла Валера от потери крови, да. Но не от щупал кровососов. Умерла в родах. Послед так и остался внутри. А вот плода не было, значит, успела разрешиться. Конечно, младенца не нашли, да и не факт, что родился он живым. Меня беспокоит больше то, что это мог быть мой ребёнок.

А ещё то, что я нашёл причину возникшей зависимости.

Беременность странная штука. Кому-то хочется солёного, кому-то клубники в сале. Валера — а я почти уверен, считать-то я умею — носила моего ребёнка, то есть ребёнка гемоглобинозависимого человека, так чему удивляться, что её так накрыло? Сама поди не рада была. Эх, Валера, ну почему же ты не пришла ко мне?

Хотя — и это для меня страшнее всего — возможно, она не помнит той ночи, потому что была под действием препарата. То ещё счастье — понять, что ты забеременела, и даже не помнить, от кого… Чувствую себя последней сволочью. Исследования мои никому теперь не нужны. Лучше застрелиться, чем жить дальше в шкуре падали».

Не успел Тремор помочь ни себе, ни Валере...

В последний листок была вложена фотография молодой женщины. Синие глаза смотрели с вызовом, и всё же во всём облике было что-то мягкое и берущее за душу.

А Серп часто думал потом о том, что Зона породила множество монстров, но самым жестоким из них был тот, кто обладал большим разумом. Сам человек.

Те же монолитовцы… Будучи зомбированными, убивали себе подобных.

А остальные? Кровососы высасывали кровь жертв щуплами, сумасшедшие снорки запрыгивали со спины, контролёр подчинял себе разум, химеры использовали огромные когти на передних лапах. И так далее, и тому подобное. Все друг на друга нападали, убивали, уничтожали.

А по сути все тупо пытались приспособиться и выжить. Зона на самом деле была живым организмом, который весь целиком пытался бороться за мутное солнце и право существовать под ним.

И Серп отдал бы всё, чтобы найти ответ на вопрос, как хотя бы приостановить это безумие.

Сообщение свободовца о кровососах в детском отделе одежды и их поведении не единственное в цепочке странностей. Давно уже ходят слухи, что в Припяти, в подвалах универмага, слышится бормотание, природу которого так и не удалось понять.⁽⁵⁾ Кто-то говорил, что слышал плач младенца, кто-то — что это завывали кровососы, которых стали замечать в Припяти всё чаще.

Утром свободовец с прокусанной ногой ещё бледен, но полон решительности идти дальше на поиски приключений. Серп советует переждать ему хотя бы пару недель, меняет повязку и провожает вниз, в бар к Бороде. Когда спускается сам, обнаруживает и своего пациента, и его товарища в изрядном подпитии. Ну что ж, по крайней мере, сегодня эти горе-охотники за удачей останутся на «Скадовске» и не пострадают.

«Пациент» салютует Серпу стаканом и говорит:

— Прикинь, наши враги — тупы-ы-ы-е… Они думают, что это мы — их враги, хотя на самом деле… На самом деле враги-то они!

Серп поражается, что в анекдоте с бородой, который знают все начинающие сталкеры, фактически содержатся его собственные мысли о том, что в Зоне на самом деле нет правой стороны. И выживших не будет, если все группировки не предпримут хотя бы попытку примириться.

— Серпом по яйцам, — сердится Серп. — Я вколол тебе антибиотик, тебе нельзя пить.

— Ладно, док, остынь, — примирительно говорит товарищ свободовца. — Это он от стресса. Эти сволочи, плоти, совсем озверели.

— Знаешь, почему попугаи ара обнимают человека и прижимаются к нему? — спрашивает Серп у свободовца.

Тот мотает головой.

— Они считают, что человек без перьев и ему холодно, лысому такому. Поэтому жалеют его и пытаются согреть.

Серп отворачивается от бестолково отвесившего челюсть свободовца, подходит к Бороде, набивает свой походный рюкзак самым необходимым.

— Значит, решил? — с пониманием спрашивает Борода. — Через «Юпитер»?

— Нет, — качает головой Серп. — По подземным туннелям в одиночку не пройдёшь. У меня своя тропа есть. Спасибо Бродяге.

Борода не расспрашивает лишнего, ему достаточно объяснения Серпа, что тот должен наведаться в Припять по одному важному делу.

— Вы уж тут постарайтесь без меня поменьше спины сноркам подставлять, — улыбается Серп, прежде чем выйти из бара.

— Удачи тебе, Серп, — поднимает руку Борода. — И возвращайся…

Серп помнит дорогу на Припять. Воспоминания — не всегда приятные — неожиданно подстерегают там, где совсем не ожидаешь. Чёртов «Монолит» и те, кто за всем этим стоял! Одно хорошо — многие аномалии по-прежнему не страшны Серпу, хоть какая-то польза от зомбирования осталась. Впрочем, и повышенную радиацию Серп переносит спокойно. Не запредельную, конечно, когда счётчик Гейгера начинает захлёбываться писком. Уставший, но вполне себе живой и относительно целый, Серп добирается до универмага в Припяти, где спускается к тем самым подвалам, с которыми слухи связывают непонятное бормотание.

Зачем он здесь? Серп и сам не знает, но решает, что будет действовать по обстоятельствам. Может, и не выгорит ничего у него. Может, всё — лишь плод его фантазий.

Он чувствует, что внизу кто-то есть и останавливается. Мимо шмыгает тушкан, Серп не обращает на него никакого внимания. Что теперь делать? Поднять белый флаг? Некстати вспомнился герой Андрей Миронова из старого советского фильма, который с чёрными трусами на палке шёл по водной косе…

— Серпом по яйцам, — тихо ругается Серп. — Каким местом я только думал?

Но отступать он не намерен. Достаёт из рюкзака кусок сырого мяса и бросает перед собой.

Не бифштекс с кровью, конечно, но всё же. Если он рассчитал верно, они появятся.

Пять лет ушло у Серпа, чтобы разобраться в исследованиях Тремора и довести их до ума. Был способ побороть его болезнь, был! Не дотянул Тремор, а ведь близок был к успеху. Благодаря его записям сумел Серп вывести формулу, создать препарат, способный заменить свежую кровь. Не было нужды убивать жертву теперь, чтобы получить нужную дозу. Не было необходимости становиться ещё большим монстром. В каждый кусок мяса Серп ввёл приличную дозу препарата. Что ж, если он всё рассчитал верно, то...

Трупы кровососов поначалу пугали сталкеров, когда они натыкались на них в лаборатории Серпа. А Серп хотел найти общее между людьми и порождением Зоны. Кровососы тоже были больны гемоглобинозависимостью.

Пока размышляет обо всём, замечает движение. Тень мелькает и пропадает, а вместе с ней и кусок мяса на нижней ступени. Сволочи, конечно, вместо спасибо, сделавшись невидимыми, спёрли угощение. Ладно хоть Серпа на закуску не замели.

По спине бежит противная струйка пота; Серп всматривается в тёмное подножие лестницы до рези в глазах, медленно достаёт следующий кусок, высоко его поднимает, демонстрируя, что в руках нет оружия. Только еда.

Бросает этот кусок поближе к себе.

Рискует, ясен пень.

Если хватанут кровососы щуплами, не успеет даже «серпом по яйцам» сказать…

Третий кусок бросает буквально за три ступени от себя.

Четвёртый достаёт и держит перед собой.

На этот раз тень не исчезает в мареве невидимости. Серп видит силуэт человека. Мальчика… На вид ему лет пять, не больше. Серп выпускает мясо из рук, оно с чпокающим звуком падает на сапоги. Ребёнок делает шаг и ставит ногу на нижнюю ступень.

Серп смотрит на него в нерешительности, боясь спугнуть. Цепкий взгляд выхватывает на верхнем кармане куртки легендарный «Сердце Оазиса», а ниже светится «Пузырь» — его мягкое свечение не спутаешь ни с одним артефактом. Рядом, похожий на маленькую подводную мину с рожками, «Компас» и ещё парочка, идентифицировать которые бегло не получается. Умно, конечно, с таким иконостасом можно ходить по Зоне прогулочным шагом, не опасаясь ни одной аномалии.

Серп медленно достаёт из кармана фотографию, протягивает ему на вытянутой руке и по слогам произносит: «Ва-ле-ра».

Синие глаза мальчонки здорово похожи на материны. В них нет звериного сумасшествия, но есть понимание.

Внезапно Серп замечает, что мальчонка не один. Его держит за руку огромный кровосос — Серп видит, как колышутся его щупла на уродливой морде. Серп совершенно не представляет, понимает ли кровосос человеческую речь, но сейчас ему надо сказать этому монстру хоть на гоббледуке что-то такое, чтобы он понял. И то, что Серп пришёл с миром, и то, что в Зоне все имеют право налево, и то, что война себя изжила, надо учиться выживать вместе, потому что это только в фэнтези «ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой», а на деле всё гораздо тривиальней.

Серп хочет сказать очень многое, но вместо этого выдаёт пафосную цитату, серп его раздери — откуда она только всплыла в сознании?

— Разница между богами и демонами главным образом зависит от стороны, на которой вы находитесь.

Щупла кровососа хищно вытягиваются, Серп думает, что сегодня, пожалуй, не его день. Второго шанса объясниться у него нет, а первый он бездарно прое… короче, профукал.

Серпу хочется зажмуриться, но он не доставляет такого удовольствия врагу. Кровосос же внезапно обнимает мальчонку, что-то глухо бормочет, а потом подталкивает его к Серпу. От Серпа мальчонку отделяет один шаг. Он оглядывается назад, потом поворачивается и протягивает Серпу ладошку.

— Ну что, пойдём, Валера? — дрожащим голосом произносит Серп и нервно хмыкает, потому что кровосос внизу привалился к стене, заложив ручищи кренделем, чисто как тот Волк из мультика. Так и кажется, что сейчас прохрипит: «Ну, ты заходи, если шо».

Серп вытряхивает из рюкзака мясо, всё, какое есть, оставляет его на верхней ступеньке, поднимается с Валерой наверх.

Мальчик щурится от яркого света, а Серп смотрит на проглядывающее солнце Зоны, которое бежит серпом по тучам и обещает весну, новые надежды и добрые перемены.

Примечания:

Данная работа написана по следующему спецзаданию:

Проблематика или сюжетная составляющая — Зависимость (алкогольная, наркотическая, пищевая, и т.д.);

Черта/особенность главного героя/героини — Беременность;

Цитата, которую необходимо вставить в работу без изменений (допускается изменить грамматический род или число) — "Разница между богами и демонами главным образом зависит от стороны, на которой вы находитесь". (Warhammer 40 000)

Число: 394

1) Мутировавшая свинья, которую сталкеры называют плотью — один из самых наглядных примеров надругательства Зоны над природой. У этих существ сформировался чешуйчато-костный защитный покров, значительно увеличилась способность организма к регенерации, усложнилась нервная система. Как и обычная свинья, плоть всеядна, поэтому, будучи голодной, вполне может напасть на сталкера.

Вернуться к тексту

2) Бродяга состоял в группировке «Монолит» ещё до того, как они совершили поход в центр Зоны и попали под контроль учёных из «О-сознания». После разрушения бункера управления «Монолитом» к нему и его группе вернулась возможность свободно мыслить. Дойдя до окрестностей «Юпитера», Бродяга и его группа осели на болоте недалеко от склада контейнеров.

Вернуться к тексту

3) КПК (карманный персональный компьютер) — мобильное устройство, которое носит практически каждый сталкер в Зоне.

Вернуться к тексту

4) Проводник на «Скадовске», хорошо знающий только одну дорогу — с Затона до окрестностей «Юпитера». Также знает как безопасно покинуть Зону. Лоцман — добрый и бескорыстный человек.

Вернуться к тексту

5) В игре "Зов Припяти" в подземельях универмага можно услышать непонятное бормотание. Кому оно принадлежит, неизвестно.

Вернуться к тексту