Время Бессмертных (джен)

Турэл в ту ночь не был занят ничем особенным — он нашёл очередной завал и теперь разбирал его при помощи телекинеза. Это было достаточно утомительно и требовало большой концентрации — как раз то, что надо, чтобы забыться и не думать.

Наладить отношения с братьями… Турэл не мог перестать думать о том, что Разиэль извинился перед Доумой за то, как они вели себя в дни юности. Взял и извинился. Самому второму лейтенанту это бы просто не пришло в голову. Более того — даже сейчас он просто не мог. Это означало признать собственные ошибки. То, что он несовершенен. С точки зрения обычной логики, конечно, подобные переживания были просто высосаны из пальца. Идеал недостижим. А лидер должен уметь признавать свои промахи и учиться на них. Турэл и учился. Просто до этого каждый переживал как маленькую смерть. А извинения перед братьями означали пять таких смертей. Почему-то перед Мастером это и то было проще.

Камень выскользнул из его хватки, и, упав, разлетелся надвое. Турэл, вздохнув, сел прямо на пол, подобрав под себя ноги. Возможно, стоило сделать небольшой перерыв.

Он сидел довольно долго, прислушиваясь к слабым завываниям ветра, когда его уединение нарушил мысленный голос Рахаба:

«Турэл? Можно с тобой поговорить?»

«М... Можно, — отозвался Турэл. — Что ты хотел?»

«Обсудить кое-что. И это вряд ли можно назвать приятной темой».

«Говори конкретнее», — попросил старший.

«Я хотел… расспросить тебя о том, что с тобой было в прошлом. Тогда, когда Хранители похитили тебя и заточили в Авернусе».

«Ты прав. Тему не назвать приятной, — ответил Турэл. — Зачем тебе это?»

«Мне вдруг стало интересно — зачем нам нужна кровь?»

«В смысле — зачем? Чтобы питаться».

«Если человек не будет питаться, он в конце концов умрёт, — сказал Рахаб. — Но не вампир. Высшие даже не впадают в кому. Ты ведь помнишь деградировавших от долгого голода разиэлимов? Если бы наша нужда в крови объяснялась простой потребностью в питании, они бы никогда не смогли долететь до своей бывшей столицы. И даже выбраться из усыпальницы».

«Ты прав, — сказал Турэл. — Но при чём тут моё пленение?»

«Разиэль сказал, что ты напал на него со словами, что его кровь поможет тебе противостоять влиянию вселившихся в тебя демонов, — ответил Рахаб. — Кровь и правда помогала?»

«Да. Мне было легче… выносить их после кормёжки», — сказал Турэл.

«Это определённо связано с энергией, которую мы получаем при питании. Но в конечном итоге кровь для нас даже не витальная потребность, — продолжил свою мысль Рахаб. — Мы должны получать энергию откуда-то ещё в отсутствие крови, пусть и в минимальных количествах».

«Почему тебя заинтересовал этот вопрос?» — спросил Турэл.

«Из-за последних разиэлимов. Ты ведь помнишь, какой странной была их деградация? Но те, кто умудрялся отъесться обратно, со временем снова переставали походить на чудовищ. Я гадаю, могут ли у этого феномена и у нашей собственной деградации быть общие корни. Нарушение энергообмена… Если это так, то, глубже поняв собственную природу, мы, возможно, смогли бы исцелить наших потомков».

«Поэтому ты хочешь, для начала, понять, что нам в общем даёт питание кровью, и насколько это важно для нас?» — поинтересовался старший брат.

«Именно. Я думаю об этом периодически со времени нашей охоты на доумахимов. То, что мы просто отрубили им головы, кажется неправильным. В перспективе — мы никак не помогли им».

«Ты не пробовал спрашивать Мастера или Мелкаю? — уточнил второй лейтенант. — Они кажутся более компетентными в подобных вопросах».

«Возможно, но Мелкайя занят. И мне кажется, что его исследования носили несколько иной характер».

«Как бы мне ни хотелось, я тебе не помощник, — ответил старший. — Разве что могу подсобить с библиотекой. Кажется, у вас на это вечность уйдёт. Как, впрочем, и на разбор коридоров».

«Возможно, к тому времени я снова научусь плавать, — заметил Рахаб. — Но я уже хочу помочь тебе. Просто чтобы видеть, что я что-то делаю».

«Рассказать, где ещё остались завалы?» — спросил Турэл.

«Давай. Я и правда думаю отвлечься от книг».

«Непохоже на тебя», — с усмешкой ответил старший и сказал, где ещё нужно разбирать обвалившиеся стены и потолки.

Рахаб… Может, начать с него? С того, к кому следовало прислушаться давным-давно и унять свою гордыню. Пусть не Турэл первым начал. Пусть не он попытался напасть первым. Но, тем не менее, второй лейтенант даже не рассматривал возможность каких-либо уступок. Всё должно было быть так, как сказал он — и никак иначе. Но было ли?

Он всё равно не добился того, чего хотел. Он не стал единоличным правителем. И не мог стать. Но что было после его исчезновения? Кто правил? Доума? Или братья всё же смогли договориться?

«Занят?» — позвал Турэл третьего брата.

«Условно, — ответил тот. — Хочешь сразиться?»

«Вообще, это мысль, но я к тебе не за этим. Помнишь, ты говорил, что не хотел править, но и не хотел подчиняться мне. Скажи… когда я пропал, кто был за старшего в Совете? Ты? Или Рахаб?»

«Не знаю, — ответил Доума. — Скорее всего Рахаб. Когда Зефон сказал, что не может найти тебя, он взял на себя практически все твои обязанности. Признаться, я какое-то время не мог поверить ему. Я подозревал, что он попросту тебя убил».

«Не сумел бы», — хмыкнул Турэл про себя, однако, задумавшись. А точно не сумел бы? Да, способности второго лейтенанта делали практически всю магию пятого бесполезной против него, но сам Турэл стал достаточно заносчив и беспечен. Он не думал о том, что Зефон всерьёз может пойти против него. Но если бы Зефон решился… он бы нашёл подходящий момент, чтобы ударить. И Турэл… даже не смог бы его за это винить. Если вспомнить, во что превратились их отношения под конец той проклятой войны…

«Как знать, — ответил Доума уклончиво. — Как бы то ни было, я порывался получить от него честный ответ силой, но… не решился. Он очень явно дал мне понять, что Умолкнувший Собор может подать голос, если я сделаю глупость. Мы работали примерно так же, как и раньше, только твои обязанности делили Зефон и Мелкайя. А потом… люди напали на меня в моей собственной столице. Я утратил бдительность, думая, что они уже почти побеждены. И вот…»

«Хочешь сказать, ты был мёртв до прихода Разиэля?» — спросил Турэл.

«Да. Разве я не упоминал об этом?»

«Возможно. Но в первые ночи происходило слишком много всего — я мог не обратить внимания. Но, выходит… младшие просто оставили тебя? Никто не помог?»

«Нет, — отозвался Доума. — Никто…»

«Мне… жаль это слышать, — сказал Турэл после паузы. — Если бы я был там, я бы не допустил этого. Несмотря ни на что».

«Верю, — Доума мысленно усмехнулся. — Ты бы предпочёл продолжать сражаться со мной. Но не бросил бы… так».

«Я бы попытался договориться, — сказал Турэл. — Империя пострадала слишком сильно, чтобы продолжать воевать. Я не могу понять… почему они так поступили с тобой?»

«Спроси Зефона», — ответил Доума на это.

«Почему его?»

«Я почти уверен, что он… знал, — ответил третий лейтенант. — Что это он и подстроил. Чтобы… убрать меня. Рахаб так и сказал: Зефон действовал самым логичным образом. Всегда. После тебя и меня кто мог представлять для него опасность? Поэтому я тоже думал, что он попросту убил тебя. Ты был угрозой».

«Почему ты о нём настолько плохого мнения?» — спросил Турэл.

«Я о нём ровно такого мнения, какого он заслуживает, — ответил Доума. — Он действовал логично. Вот и всё».

Второй лейтенант почувствовал, что после этих слов его стало отчаянно тянуть спорить. Нельзя сказать, что они с Зефоном были так уж близки. Их отношения были… сложными. Всегда были. Даже ещё более сложными, чем с Разиэлем. Можно считать, что и с младшим Турэл сдружился отчасти против первого. Разиэль и Зефон не ладили. Значит, Турэлу нужно было с пятым подружиться. Но всё же от мысли, что там не было ничего, абсолютно никаких чувств, становилось словно бы… больно.

«Всё же он не убил меня», — сказал Турэл наконец.

«Я знаю. Но ты уверен, что он и не убил бы?»

Турэл снова некоторое время помолчал.

«Не знаю, — сказал он с горечью. — Мне… хочется верить, что нет».

«Знаешь, мне ведь… никто не помог, — сказал Доума. — Сперва я думал, что это потому, что все остальные тоже погибли. Но теперь, когда я знаю правду… Ладно, Зефон. Но Рахаб? Мелкайя, с которым мы столько лет были в союзе?»

«Зефон мог убедить их, — сказал Турэл. — Точно так же, как убедил меня, что необходимо уничтожить Разиэлим».

«Если бы ты не боялся повторить судьбу Разиэля, то у него бы ничего не вышло, — ответил на это Доума. — Зефон — талантливый манипулятор. Я бы сказал, гениальный. Но всему есть предел. Даже если он убедил остальных, у него должны были быть аргументы. Интересно, какие…»

«Не хочешь спросить?»

«Я не готов, — ответил Доума. — Я… признаться, до этого нашего разговора просто не думал о том, что они меня бросили. А сейчас я всё прочнее уверяюсь во мнении, что Зефон был тем, кто и подстроил мою смерть. Мне нужно какое-то время, чтобы это принять».

Турэл ничего не ответил на это.

Если бы Зефон и правда убил его… что бы он чувствовал сейчас? Ощущал бы себя преданным? Турэл точно не держал зла на Разиэля — более того, он ощущал себя перед ним виноватым. Старший даже сражаться с ним не хотел. Фактически, он убил Турэла, защищаясь. Но для Зефона… не было бы правдой то же самое?

Турэл прикусил себе губу до крови и низко опустил голову, словно кто-то стоял над ним и отчитывал за поступки прошлого. Давал ли он младшему повод бояться себя? О, да! Особенно когда узнал о его близких отношениях с Рахабом. На какую-то секунду его ярость была настолько сильной, что ещё немного — и он бы попросту проломил брату грудь и вырвал сердце, обвиняя в таком своеобразном предательстве. А Зефон… Зефон был эмпатом. Не может быть, чтобы он не чувствовал всё это. Не понимал, что, общаясь с Турэлом, он рискует, и рискует очень сильно. У пятого лейтенанта были причины подготовить к запуску трубы Собора. Так он просто обезопасил собственную жизнь.

— Турэл?.. — послышался оклик позади.

К нему подошёл Рахаб и присел на корточки рядом, затем положил руку старшему на плечо. Точно. Турэл сам назвал ему коридор, где сидел сейчас, едва ли не самым первым.

— Что случилось? — негромко спросил младший.

— Прости, — удивительно, как легко и естественно это слово далось второму лейтенанту сейчас. И насколько оно было искренним.

— Мне приятно это слышать, но… за что? — спросил Рахаб.

— По-твоему, не за что?.. За то, что не прислушался к тебе — для начала. Скажи… это правда, что вы просто оставили Доуму мёртвым? Я не виню вас за это, просто… мне интересны причины.

— Правда, — Рахаб кивнул. — Я был против, но… Зефон и Мелкайя убедили меня, что благородство не стоит риска. Что Доума может продолжить войну ради войны, когда людей не останется. Он мог и не продолжить, но… ставки были слишком высоки. Мы не могли рисковать.

Турэл кивнул, принимая к сведению.

— И что было потом? — спросил он.

— Потом?

— Да. Вас осталось трое. Что было потом? Как вы правили?

— Каждый своей территорией, помогая друг другу по мере сил, — сказал Рахаб. — Никто не претендовал на единоличное главенство, если тебя это интересует.

— Это в том числе. — Турэл вздохнул. — Я должен был быть умнее. Я бы сам не позволил Разиэлю занять трон. Но почему-то решил, что имею на него больше права. И ты… Ты был абсолютно прав, не подчинившись мне. Никому из нас. Ты сохранил верность Мастеру. И самому себе.

— Не сохранил, — покачал головой Рахаб. — В ту секунду, когда я согласился участвовать в уничтожении Разиэлима, я себя предал.

— Лишь однажды. А я… Я терял себя, сам этого не замечая. Куда раньше, чем меня похитили Хранители прошлого.

Рахаб сел на пол рядом с ним и осторожно перевёл ладонь старшему на запястье.

— Я никогда не хотел верить, что это твоё… помутнение не пройдёт. И, когда у нас появился общий враг, ты и правда снова стал похож на прежнего себя. Просто я сам уже не мог забыть прежние обиды.

— Ни ты, ни, полагаю, Зефон, — сказал Турэл. — Не говоря уже о Мелкае.

Некоторое время Рахаб молчал. Потом, видимо, приняв какое-то решение, сказал:

— Зефон тоже надеялся, что ты вспомнишь о вещах действительно важных. Как только начнётся восстание людей.

— Как только начнётся… — глаза Турэла расширились в удивлении. — Подожди. Ты хочешь сказать… что вы знали об этом? О том, что готовится восстание?

Рахаб кивнул. Турэл молча пялился на него. Наконец младший не выдержал.

— Это казалось самым логичным решением. И единственной надеждой, что вы с Доумой перестанете драться. Что всё будет… хотя бы немного — как раньше.

— Ты знал. Зефон знал. Мелкайя?

— Не уверен. Возможно, он догадывался. Я лишь помню, что Зефон говорил мне, что нужно только подождать. Подождать, пока у нас будет общий враг — снова. И что мы все зря скинули со счетов людей.

Турэл отвёл глаза, чувствуя, что у него ускорился пульс. Очень много упоминаний Зефона за сегодня… Что после казни Разиэля шло не по его плану? Война в империи — скорее всего. И то — он нашёл способ её закончить. Восстание послужило его целям.

— Он не говорил тебе… что стоило бы меня убить? — спросил Турэл медленно.

— Нет. Такого не помню, — ответил Рахаб. — Думаешь, он стал бы?..

— Он убил Доуму. Чужими руками, но убил.

— Возможно, он бы не сделал этого, если бы ты был с нами, — сказал Рахаб. — Даже скорее всего.

— Или убил бы нас обоих. И я даже не могу сказать, что это было бы не заслуженно. И что я мог бы сейчас винить его за это решение.

— Почему тебя так это беспокоит? — спросил Рахаб почти шёпотом.

— Потому что он действовал единственным наиболее логичным способом. Не из мести. Не ради самоутверждения. Скорее… из страха. И я допускаю мысль, что он мог бояться меня достаточно сильно, чтобы убить. Я давал более чем достаточно причин для этого. Мастер… сказал, что мне нужно наладить с вами отношения, — Турэл вздохнул. — Но только вот… как? После всего, что я сделал…

— Рэл… Лично я — больше не злюсь. Я прекрасно вижу, как сильно ты раскаиваешься.

— Ты застал меня в очень правильный момент, — сказал Турэл, усмехнувшись. — И с остальными будет сложнее. Я не могу перестать думать о том, что Зефон всё-таки не был со мной честен. Вместо того, чтобы извиниться перед ним, его меня тянет обвинять.

— Хочешь снова дать ему повод себя бояться? — спросил Рахаб тихо.

— Нет. Но я просто… не могу вот так смириться с тем, что кругом виноват только я один. А извинения в духе: «Я виноват, но и ты тоже, поэтому прости меня», как мне кажется, не очень хороший вариант.

— Рэл… Ты — извинись. Вина Зефона — на его совести, и это его дело и его проблемы. Но твоя совесть будет чиста. Станет легче. Мне стало. После того, как я сам извинился перед Разиэлем.

— Ты извинился перед ним? — Турэл снова удивлённо посмотрел на брата.

— Да.

— Но ты ведь…

— Я позволил себя убедить, — сказал Рахаб. — Слушай… у нас всех были причины делать то, что мы делали. Но эти причины не оправдывают наши решения. У грабителей тоже есть причины. У всех есть.

Причина — ещё не оправдание. Какой бы уважительной она ни была. Что бы ни говорил Разиэль, приказ Каина не был оправданием для Турэла. Страх собственной смерти — не был.

— Я не могу принять это, — сказал Турэл. — Просто принять, что я тоже несовершенен. И что это нормально.

Рахаб неожиданно усмехнулся.

— Удивительно, но это мне кого-то напоминает…

— Да? Кого же?

— Зефона.

И снова воцарилась долгая тишина.

— Зефона? — переспросил Турэл наконец.

— Именно. Будучи пятым, он всю жизнь считал, что у него просто нет права на ошибку.

— Знаешь, я всегда завидовал вам. Тебе и Разиэлю. Из-за того, что вы могли позволить себе слабость.

— Моя расплата пришла тысячу лет спустя, — усмехнулся Рахаб. — Когда Разиэля не стало. И больше позволить слабость я себе не мог.

— За это тоже — прости.

— Уже простил, — Рахаб улыбнулся. — Ну как? Легче?

— Ты знаешь… да. Хотя мне нужно будет время, чтобы поговорить так же, скажем, с Разиэлем. Или с Зефоном…

— Зефону тоже нужно время, чтобы быть готовым к таким разговорам, — заметил Рахаб. — Но оно у нас есть. Я правда хотел помочь тебе с коридорами сегодня. Я очень люблю книги, но всё-таки скорее читать, чем таскать их из одного шкафа до другого.

— Что ж, тогда… — протянул Турэл и поднялся, хрустнув шеей. — За работу.

— За работу, — кивнул Рахаб.

Однако работа не шла. Турэл не мог отделаться от мыслей о прошедшем разговоре. В итоге ближе к утру, попрощавшись с Рахабом и уже стоя перед дверями своих покоев, второй лейтенант никак не решался зайти.

Поговорить с Зефоном прямо сейчас? Рахаб сказал, что младший ещё не готов сам, и нужно дать ему время. Но, с другой стороны, пока что тот как раз и действовал так, как надо. Единственно логичным образом. Сейчас… выше вероятность получить честный ответ.

«Зефон, — позвал Турэл наконец. — Ты ещё не спишь?»

«Нет».

«Могу я… поговорить с тобой? Лично, а не Шёпотом».

«В чём дело?»

«Я хочу спросить кое-что очень для меня важное. И слышать твой голос, когда ты будешь мне отвечать».

«Зачем тебе это?» — продолжал расспрашивать пятый лейтенант.

«Так надо! Просто… — Турэл глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он так и стоял перед дверью. — Мне кажется, что так будет… легче. Зефон… ты боишься меня?»

«Ты это хотел спросить?»

«Нет. Хотя темы связаны. Ответь мне. Пожалуйста», — последнее Турэл добавил, сообразив, что его мысленный голос прозвучал слишком уж резко. Как приказ. Может, всё-таки и правда переговорить Шёпотом?

«Я тебя опасаюсь», — последовал ответ.

«Что ж… можно понять», — ответил Турэл. Его когти скользнули по дверной ручке — он всё не мог решиться, входить или нет. Точно ли он сам был готов услышать от Зефона правду, какой бы она ни была?

«Знаешь, пожалуй, вернёмся к этому разговору позже», — сказал второй лейтенант наконец.

Зефон в своей комнате тоже стоял неподвижно, только глядя не на дверь, а на кровать, в которую собирался ложиться. Что от него хотел Турэл? Почему отступил сейчас? Как и Разиэль, не хотел давить? А сможет ли?

«Что ты хотел у меня спросить?»

«Я же сказал — поговорим позже», — ответил Турэл.

«Ты у себя?»

«Нет».

«Ладно. Я подожду там».

«В смысле… я стою перед дверью своих покоев, но я ещё не зашёл, — сказал Турэл. — Почему ты передумал?»

«Потому что я хочу знать, что именно ты хотел спросить», — ответил Зефон, быстро шагая к выходу из собственных покоев и просто не позволяя себе передумать.

Это могло закончиться очень плохо. Вчера Зефона накрыло ни с того ни с сего. Сейчас от разговора с Турэлом снова могло стать хуже. Но правда в том, что регенерация вампира может справиться с практически любой раной только тогда, когда в ней нет никаких посторонних предметов. Старые страхи мешали исцелению души. И пусть будет тяжело и больно, но Зефон собирался вытащить их из себя. Чем быстрее, тем лучше.

Глубоко вздохнув, Турэл всё-таки повернул дверную ручку и прошёл в свою гостиную.

Покои лейтенантов в Святилище имели одинаковую базовую планировку. Общая комната, крыло для свиты, личные покои лейтенанта, состоящие из ещё одной, малой гостиной, кабинета и спальни. Можно было расположиться в малой гостиной, но Турэл выбрал остаться в большой, устроившись в кресле, над которым висела крупная рогатая голова одной из тварей Тёмного Эдема. Второй лейтенант закинул ноги на низкий пуфик и небрежно положил руку на подлокотник, коснувшись когтями полированной поверхности стоявшего рядом столика. В былые времена сюда хорошо было бы поставить какой-нибудь напиток…

Услышав шаги в коридоре, он всё-таки поднялся и подошёл к двери. Зефон шагнул через порог, но не стал проходить дальше, как и закрывать дверь за собой. Турэл не стал настаивать.

— Что ты хотел спросить?

— Ты убил Доуму? — начал Турэл немного издалека, глядя в светлые глаза брата.

— Нет. Люди.

— Перефразирую. Ты знал о том, что они готовят его убийство.

— Да.

Предельно честный ответ. Ни следа дрожи в голосе. Не дрогнуло и лицо пятого лейтенанта.

— Почему ты не предупредил его? — спросил Турэл.

— Разве не очевидно?

— Возможно. Но я хочу услышать, как ты это скажешь. Какими словами.

— Почему это так важно?

Голос Зефона дрогнул. Едва уловимо, но за абсолютно спокойным тоном это было слышно очень хорошо.

— Я хочу почувствовать, — сказал Турэл. — Не просто понять, а прочувствовать, что двигало тобой, когда ты принимал это решение. Это связано со вторым вопросом, который я хотел задать тебе.

— Так будет ещё один вопрос?

— Да. Ну так что же? Почему ты позволил людям его убить?

— Он был угрозой, — ответил Зефон. — Мне и твоему клану.

— Моему клану? — переспросил Турэл.

— Да. Скорее всего, он бы попытался сделать с Турэлимом то же, что мы сделали с Разиэлимом.

— Но ты не хотел этого допустить. Ты защищал не только себя, но и мой клан. Почему?

— Трубы, — пожал плечами Зефон.

— Дело не может быть только в них, — ответил Турэл. — Если бы ты захотел, ты бы нашёл решение, как сделать так, чтобы трубы продолжали функционировать не под властью Турэлима. Ты мог уничтожить моих потомков. Так же, как Разиэлим.

— Я не хотел.

— Что ж… — Турэл глубоко вздохнул, — а вот и мой вопрос. Зефон… ты убил бы меня?

— Для чего мне это делать? — спросил пятый лейтенант.

— Не уходи от ответа! — старший снова повысил голос и глубоко вздохнул. — Зефон… Ты когда-нибудь чувствовал, что я… могу тебя убить?

Зефон опустил глаза, глубоко задумавшись и вспоминая. Турэл часто злился в те ночи. На него — в том числе. Вспомнить только, что было, когда он узнал о негласном союзе с Рахабом… Тогда — было действительно страшно.

Пятый лейтенант попробовал прислушаться к старшему сейчас. Тот волновался. И с каждой секундой всё сильнее.

— Я… не могу вспомнить точно, — ответил Зефон наконец. — Мне нужно ещё немного времени. Почему ты хочешь знать это? — он посмотрел старшему в глаза, но тот в свою очередь отвёл взгляд в сторону.

— Я терял себя. Сам не могу сказать, насколько сильно. Мне нужно было единоличное обладание. Империей, тобой… Когда я узнал о том, что ты общаешься с Рахабом, который не поддержал меня, я сильно тебя ранил. Я помню это. Насколько это… плохо чувствовалось?

— Как я могу тебе ответить на такой вопрос?

— Ты хотел меня убить? — спросил Турэл, посмотрев младшему в глаза. — Тогда, в тот момент… Ты хотел убить меня? Сделать так… чтобы меня не стало?

— Я не знаю, — ответил Зефон шёпотом. — Я не помню.

— Не… помнишь? — переспросил Турэл.

— Нет. Я не помню этого эпизода.

Турэл повернул голову и, заметив кресло, в котором сидел до этого, двинулся к нему. Затем, опустившись обратно, снова закинул ноги на пуфик.

Что он знал о провалах в памяти? Они могли возникать в ответ на сильный стресс. Но могло ли быть другое объяснение? Что воспоминания просто поблекли со временем? И сам эпизод вовсе не был таким уж шокирующим?

Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Ты не помнишь, — повторил Турэл. — Вообще?

— Я помню сам факт. Что ты был очень зол и ранил меня в ту ночь. Но я не помню, как это происходило. Не помню, что именно я чувствовал. Мне было страшно. Очень страшно. Но это всё, что я могу вспомнить. Достаточно ли этого было, чтобы захотеть убить тебя — я не знаю.

— Прости меня, — попросил Турэл, откинув голову назад. Что ж… это оказалось проще, чем он думал.

— Я не могу, — ответил Зефон.

— То есть? — второй лейтенант поднял голову и посмотрел на брата.

— Я не чувствую, что ты в чём-то виноват передо мной. Поэтому не могу простить тебя.

Уголок губ Турэла дёрнулся в нервной усмешке.

— Вот как, значит… Зефон… Я… Ты…

— Вот сейчас — ты пугаешь меня, — сказал пятый лейтенант.

— Сейчас? — спросил Турэл, пытаясь подавить невротический смех. — Почему?

— Я не знаю, чего от тебя ждать. Я никогда не боялся тебя достаточно сильно, чтобы убить, потому что знал, на что ты способен, а на что — нет. Или думал, что знал. Но сейчас — я тебя не понимаю.

— Вот как… — голос Турэла упал до шёпота. — Предсказуемый, а потому… не страшный… Зефон… скажи мне… сколько моих решений были моими?!

— Разве я когда-то принуждал тебя что-то делать? — спросил пятый лейтенант, нервно сжав и тотчас расслабив пальцы.

— Ты подталкивал… и не один раз.

— Не всегда успешно. Я не смог убедить тебя заключить мир с Доумахимом.

— Хоть что-то… Приятно, что иногда я думал сам. Идея с уничтожением Разиэлима была твоей… Не исключено, что благодаря тебе люди смогли убить Доуму. Что ты не просто «не помешал» им. Что ты передал им планы его цитадели. Я прав? — Турэл пристально посмотрел на брата. Зефон кивнул. — Сколько раз я служил твоим целям, сам этого не зная?

— Тебе это так важно?

— Да! Я хочу знать, считался ли ты когда-то с моими желаниями и чувствами? Или ты думал, что знаешь меня настолько хорошо, что не сделаешь мне хуже?

— А ты… считался с моими желаниями и чувствами? — спросил Зефон в ответ.

Турэл осёкся.

— Я… Я защищал тебя, — сказал он наконец.

— Назло Разиэлю. Чтобы выглядеть лучше на его фоне. Если бы его не было, как бы ты относился ко мне?

— Я… Зефон…

— Всё в конечном итоге сводится к Разиэлю, — продолжил пятый. — Всё и всегда. За это я так его ненавижу. Поэтому так хотел стереть малейшее напоминание о нём.

— Зефон… ты ошибаешься. Ни один вампир, даже Разиэль, не может быть настолько значимым.

Пятый лейтенант невесело рассмеялся.

— Ты так в этом уверен? Его призрак продолжал преследовать нас даже тогда, когда он ещё не вернулся из Бездны. Как бы я хотел, чтобы Разиэль просто… не существовал. Никогда.

— Зефон… послушай. Дело не только в Разиэле. И никогда не было только в нём. С Доумой ведь мы не сдружились, хотя оба Разьку… ну, недолюбливали. Но и друг друга — тоже. А враг моего врага — не всегда друг.

— Доума тоже был твоим конкурентом. Я же — был безопасен. Слишком слабый. Меня можно было защищать. Доума бы твою защиту не принял.

Логично. Слишком логично. И где-то, стыдно признавать, даже правдиво…

— Зефон… — протянул Турэл, ставя ноги на пол и выпрямляясь, — ты ведь сам никогда не показывал мне свои настоящие чувства.

— Показывал. Ты даже видел, как я плачу. Мне хватило одного раза, чтобы понять, что ты не хочешь со мной возиться.

— Я… возможно, просто ошибся, — сказал Турэл. — Я сам был немногим старше. Растерялся, возможно. Но это не значит, что мне правда было всё равно.

— Нет. Было. Я лишён роскоши самообмана. Ты снова пытаешься быть хорошим. Оправдаться. Потому что не можешь признать, что ты не идеален.

Турэл с силой сжал пальцы, и ткань кресла жалобно затрещала под его когтями. Он начинал злиться.

— То есть, я заслужил такое отношения с твоей стороны? — прошептал он. — Я не был внимателен к тебе, я обращал на тебя внимание только из-за Разиэля — и ты сделал меня своей куклой?

— Я никогда не действовал во зло тебе. Почему тебя так задевает то, что я не всегда был с тобой до конца откровенным?

— А почему тебе неприятно то, что я общался с тобой исключительно из-за Разиэля? Разве я делал тебе плохо этим?

— Нет. Не делал.

Турэл медленно поднялся и, подойдя к брату, скрестил руки на груди.

— Послушай. В чём-то ты прав. Не спорю. Но только… Разиэль или нет, а я вовсе не зря так взбесился из-за вашего общения с Рахабом. Ты дорог мне. Был и есть. Но я… Я просто не мог показать это нормально. Иначе, чем ревностью. Когда сможешь… прости меня.

Зефон не отвечал. Турэл снова вглядывался в выражение его лица, пытаясь уловить отголоски хоть каких-то эмоций.

— Ты делал мне больно, — сказал Зефон.

— Знаю. За это тоже — прости. Я не должен был. Никогда.

— Я хочу… — Зефон неожиданно прикусил себе губу. — Я хочу простить тебя. Правда.

— Но?..

— Что — «но»?

— Что тебе мешает?

— Не знаю. Чувство… что не нужно этого делать.

— То есть, как? — Турэл был настолько ошарашен этой фразой, что даже не мог злиться.

— Пока я этого не сделаю… не прощу тебя, будет намного проще держать дистанцию.

— Вот как…

— Да. Ты прав. Я боюсь. Боюсь тебя.

Второй лейтенант сжал пальцы и снова глубоко вздохнул. Запахло его кровью, но он едва чувствовал боль. Ему очень захотелось снова ударить младшего. И тем самым он бы доказал, насколько Зефон прав.

Резко отвернувшись, Турэл сделал несколько шагов вглубь комнаты и опять глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Интересно, сколько сейчас времени? Наверняка уже давно рассвело.

Почему же это было так сложно? И почему этот разговор так сильно его злил? Неужели ему и правда настолько тяжело признавать собственные ошибки? Или его злило, что Зефон прикидывался невинной овечкой? Но Рахаб прав — это его, Зефона, дело. Турэл извинился. Даже не один раз. Должно было стать легче. Только вот почему-то не становилось.

— Турэл… прости, — прозвучало у него за спиной.

— Что?! — переспросил второй лейтенант, широко раскрыв глаза.

— Моя реакция на твои слова должна быть другой. Я это чувствую. И чувствую сожаление из-за того, что сейчас она такая, какая есть.

Турэл медленно обернулся. Зефон стоял и смотрел прямо на него, чуть приподняв голову. Спокойно, но твёрдо. По подбородку второго лейтенанта снова потекла струйка крови из прокушенной губы.

— Если бы я убил тебя, — прошептал Турэл, — то сам бы не заслуживал ничего, кроме смерти. Если я дал повод так сильно себя бояться… быть может, я и не заслуживаю твоего прощения.

— Ты забываешь о проклятии Круга, о котором рассказал Мастер, — ответил Зефон. — Ты не можешь винить себя в том, каким стал твой характер.

— Но всё же ты меня не прощаешь, — сказал Турэл.

Зефон покачал головой.

— Я не могу. Мои эмоции сейчас… сломаны. С тобой это не имеет ничего общего. Возможно, ты прав, и Разиэль не заслуживает такой сильной ненависти с моей стороны. Тем более, что он выказывает намерение сделать так, чтобы я хорошо себя чувствовал. Но я сломан. Сейчас я чувствую себя именно так. Испытываю именно такие эмоции и ощущения. Не могу простить тебя. Не могу перестать ненавидеть его.

— Я могу… что-то сделать для тебя? — спросил Турэл осторожно.

— Я не знаю. Будь… рядом, если я попрошу. Это всё.

— Почему ты защищал Турэлим в моё отсутствие?

— Ты уже спрашивал об этом.

— Я знаю. Но ответь ещё раз. Почему ты защищал мой клан?

Зефон не отвечал. Он начинал догадываться, что именно Турэл хочет от него услышать. И понимал, что это будет правдой. Что пятому лейтенанту было не всё равно. Что он был привязан к старшему. И потому стремился сберечь его клан. Для него. Надеясь, что он вернётся. Пусть это и грозило чередой очень больших проблем.

Но признаться в этом — значило показать слабость. Только вот Зефон очень-очень сильно не привык врать.

— Я надеялся, что ты однажды вернёшься, — сказал Зефон наконец.

Турэл кивнул. Не боялся возмездия, если старший вернётся и обнаружит, что его клана не стало. Надеялся. Этого было достаточно. Пока что.

— Я и правда очень виноват перед вами, — сказал он. — Перед всеми вами. Доума начал первым, но всё же война кланов и на моей совести.

— На совести каждого из нас, — сказал Зефон. — На моей — в том числе.

— На твоей? Разве ты, как и Рахаб, не хотел мира?

— Хотел. Тогда, когда вы с Доумой достаточно друг друга ослабите.

— Зефон! — выдохнул Турэл с осуждением… и восхищением одновременно.

— Да? — спокойно спросил тот.

— Ничего. Я… Я просто… Я не перестаю тебе поражаться.

Зефон улыбнулся уголками губ.

— Это комплимент?

— Да. Ты — страшное существо… Очень страшное. Я думаю, что, если бы это было твоей целью, ты подружился бы и с Разиэлем. И правил бы империей, если бы действительно этого хотел.

— Тогда почему я этого не сделал?

— К тебе вопрос, — Турэл пожал плечами. — Видимо, ты сильнее хотел чего-то другого.

Зефон сел прямо на пол, глубоко задумавшись. Турэл зевнул.

— Час уже поздний, — сказал он, чувствуя, как адреналин отступает, а после него наваливается жуткая усталость. — Прости, что втянул тебя в этот разговор именно сейчас. Не думал, что так затянется.

— Время, ничем не хуже любого другого, — ответил Зефон.

— Ты в порядке?

— Да. А что?

— Ну… ты сидишь на полу.

— Почему вас всех так это смущает? — пробормотал Зефон, поднимаясь.

— Всех — это кого?

— Тебя. Рахаба. Мелкаю.

— Потому что это необычно, вот и всё. Но правда… надо бы спать.

— Да, — ответил Зефон, не двигаясь с места. Неожиданно он почувствовал, что очень не хочет идти к себе по пустым коридорам. А Турэл… пятый лейтенант не был уверен, но, кажется, сейчас тоже совсем не хотел оставаться один. — Можно… я сегодня посплю у тебя?

Турэл кивнул.

— Буду только рад. Я… скучал по тебе, пока торчал в той яме в Авернусе. Да по всем вам, по чести сказать. Даже по Доуме.

Зефон легко улыбнулся.

— Тогда давай ложиться. Потерпи, ладно? Однажды… я, возможно, снова стану нормальным. Тогда разговоры о чувствах со мной будут нести куда больше смысла.

— Конечно, — Турэл кивнул. — Но всё-таки мне кажется, что к лучшему, что мы поговорили сейчас. Пусть это и… непросто.

— Пожалуй, — согласился Зефон. — Потом у нас может быть меньше возможностей для таких бесед.

— Именно. Ну… идём спать, что ли.

— Да. Идём.

У Зефона тут не было сменной одежды, но они оба были уже совершенно не в том возрасте, чтобы чего-то смущаться, а старший служил отличной грелкой. Пятый лейтенант почти с самого дня обращения недолюбливал холод, как Турэл — слишком громкие звуки. Это была ирония их союза. Встречи в Умолкнувшем Соборе были совершенно неприемлемыми для второго лейтенанта — у него могла начать болеть голова ещё на подходе. Но его резиденция не нравилась Зефону. Пусть даже покои самого Турэла и гостей протапливались достаточно хорошо, в коридорах всё равно было не жарко.

Они легли, и Турэл приобнял младшего, позволяя устроиться рядом так, как Зефону будет удобнее. Странный вышел разговор. И так же странно теперь себя чувствовал второй лейтенант. Он затеял всё это потому, что опасался начать ворочаться и думать об их отношениях с Зефоном вместо того, чтобы спать. Лучше не стало. Разве что теперь наличие младшего под боком мешало ему ворочаться.

Насколько он заслужил такое отношение? Насколько Зефон преувеличивал исходящую от него опасность? И преувеличивал ли вообще? Правда ли Турэл был настолько бесчувственным? Хотя он старался быть справедливым правителем для своих подданных, он никогда не питал особенных иллюзий касательно своих способностей понимать других. Долгие годы немного помогли научиться этому искусству, но всё же Турэлу было далеко в этом даже до Разиэля. Второй лейтенант не мог и не умел вести задушевные беседы. Если подумать, в этом они были очень похожи с Каином.

— Не спишь? — послышался шёпот сбоку.

— Нет, — ответил Турэл. — Мешаю тем, что слишком громко дышу?

— Нет. Я просто прислушивался к твоим чувствам, надеясь под них уснуть. А чувствую, что с тобой происходит что-то непонятное.

— Твоя эмпатия уже восстановилась? — спросил Турэл.

— Не до конца. Мне нужно сосредоточиться на ком-то, чтобы ощутить. Иначе — я ничего не чувствую. Почти. Ну ещё у тебя и правда дыхание и пульс не как у спящего.

— Я всё думаю… где я был правда виноват, а где надо бы уже перестать вешать на себя всех собак и просто смириться с тем, что так… получилось. И почему мне, в конечном итоге, было нужно, чтобы ты был моим — и ничьим больше. Я ведь… не то, чтобы не знал, что ты порой мной манипулируешь. Я только надеялся, что всё-таки не попадусь в ловушку, если ты решишь её организовать. Но, кажется, в глубине души я сам тоже тебя боялся. Вот и вёл себя… так. А признать, в чём на самом деле причина, не позволяла гордость.

— И ты пытался запугать меня сильнее, чем боялся сам? — кажется, в голосе Зефона звучала улыбка, но Турэлу было слишком лень повернуть голову, чтобы проверить.

— Видимо. Чтобы ты не понял… Я не вру — мне кажется, что с твоими талантами ты и правда мог бы, фактически, править империей, если бы захотел. Пусть ты не мог контролировать каждый наш шаг, но ты достаточно хорошо нас знал, чтобы мы в конечном итоге делали то, что нужно тебе.

— А я не могу перестать думать об этом, — сказал Зефон. — О том, что, как ты сказал, мне это, похоже, было не нужно. Я мог бы править из тени. Но я не хотел. Мне самому интересно, почему так.

— Я надеюсь… что ты просто не хотел, чтобы мы все были твоими куклами, — сказал Турэл. — Знаешь, одно время Разиэль очень часто гостил у меня в клане и много общался с моими потомками. В какой-то момент я не выдержал и спросил, чего ему не сидится в его собственном клане. И он ответил, что для собственных потомков, какими бы близкими ни были их отношения, всегда будет Лордом Разиэлем. Для турэлимов, в общем-то, тоже, однако у меня давление статуса всё-таки чувствовалось меньше, и порой его даже не узнавали. Возможно… если бы ты воспринимал нас как кукол, то не мог бы — как братьев… Пусть даже братьями мы были такими себе. Но всё-таки были.

— Возможно, — ответил Зефон после паузы. — Не могу не спросить — почему ты так стремишься найти у меня отголоски привязанности к кому-то из вас?

— Потому что очень не хочу верить, что сейчас со мной в одной постели лежит существо, которое, будь у него возможность, просто убило бы меня ради собственной безопасности, — честно ответил Турэл. — Я хочу доверять тебе. А не бояться.

— Как и я.

Турэл усмехнулся.

— Между нами, оказывается, не так мало общего?

— Никогда и не было мало. Мы оба любим порядок, например. Трудолюбивы. Въедливы. Стремимся контролировать многое. Слишком многое. К примеру — друг друга.

— И оба боимся показывать другим свои слабости, — продолжил мысль Турэл.

— Да. Но проклятья больше нет. Теперь — у нас есть шанс. Если бы ещё можно было начать всё действительно заново. Без сформировавшихся раньше привычек и страхов…

Турэл глубоко вздохнул, потом усмехнулся.

— Всё не может быть слишком хорошо, правда? Иначе было бы неинтересно.

— Наверное, — Зефон зевнул. — Спокойного сна.

— И тебе.

Пятый лейтенант ещё какое-то время лежал, прислушиваясь к постепенно успокаивающемуся дыханию и пульсу старшего брата. Ему было интересно… Раньше Турэл никогда не позволял ему прикасаться к своей шее. Позволил бы сейчас? Это можно будет проверить вечером.

Так странно… только вчера Рахаб предлагал ему лечь спать вместе. Единственный из братьев, кому Зефон мог сейчас доверять. Но он сам отказался. И вот теперь — лежал рядом с Турэлом. И попросил об этом сам.

Зефон очень много знал о нездоровых привязанностях и их механизмах. Они были на удивление удобны, когда нужно было кем-то манипулировать. Могло ли быть так, что подобного рода привязанность существовала между ним и Турэлом? В обе стороны. Или, что не исключено, у Зефона по отношению… к Разиэлю. Пятый лейтенант чуть сжал пальцы, лишь в последний момент опомнившись и не уколов когтями Турэла — его правая рука сейчас лежала у старшего на груди. Конечно, лёгкий укол Турэл мог и не почувствовать, но зачем рисковать?

Первым чувством Зефона по отношению к братьям была ревность. Ко всем братьям. Со временем она деформировалась, её дополняли зависть, обиды. И к Разиэлю это чувство было едва ли не наиболее сильным. После Зефон понял, что он не одинок — несмотря на дружбу, Турэл тоже завидовал старшему. И Доума. Но смерть Разиэля в итоге сделала им всем только хуже. Принесла с собой неуверенность и страх. Зефон помнил, как проклинал первого лейтенанта за то, что даже после смерти тот продолжает создавать проблемы. Да, он бы хотел, чтобы Разиэля просто никогда не существовало. Но Зефон слишком хорошо помнил, как другими правили подобные чувства. Любовь, ненависть или зависть — они были настолько сильными, что превращались в одержимость, и тот, кто был им подвержен, уже не мог здраво рассуждать. Объект одержимости мог запросто уничтожить того, кто испытывал столь сильные неконтролируемые чувства. Зефон не мог себе этого позволить. А, значит, ему нужно решить проблемы с братьями. И не быть рабом своих чувств.

«А ты точно сможешь? Или мне снова придётся останавливать тебя? Снова не позволять твоим глупым порывам погубить нас обоих?»

«Я должен найти путь. Найти баланс. Теперь это должно быть возможно».

«Что ж… ищи».

Проснувшись следующей ночью, Турэл едва не подскочил. Он резко дёрнулся и, разумеется, разбудил Зефона. Второй лейтенант сел в кровати и глубоко вздохнул.

— Плохой сон? — спросил младший.

— Сложно сказать, — ответил Турэл. — Прости. Я и тебя напугал?

— Думаю, можно так сказать, — ответил Зефон. — У тебя участился пульс и дыхание. Это было… неожиданно.

Второй лейтенант тряхнул головой.

— Раньше такого не было… — пробормотал он. — Какое… мерзкое ощущение.

— Мне кажется, ещё не село солнце, — сказал Зефон. — Можно поспать ещё.

— Сейчас и так дни становятся всё длиннее, — возразил Турэл. — Если будем ложиться с восходом солнца и вставать на закате, у нас вообще ни на что не будет хватать времени.

— Сейчас у нас не так много дел, — заметил Зефон.

— Да, но… это не значит, что их не надо делать, — ответил второй лейтенант. — В общем… встану, раз уж проснулся. Но тебя я не гоню. Можешь поспать тут ещё, если хочешь.

Зефон пожал плечами и улёгся обратно, натягивая одеяло практически на голову. Турэл выбрался из постели и, вздохнув снова, взял с прикроватной тумбочки расчёску. Хотя это было едва нужно, расчёсывание было ритуалом, помогающим приводить мысли в порядок.

Турэл собрал волосы в привычный низкий хвост и посмотрел на себя в зеркало. На строгом лице не отражалось ни тени переживаний. Брови, как всегда, были словно чуть нахмурены, а уголки губ едва заметно опущены вниз, словно второй лейтенант был чем-то недоволен. Он попробовал улыбнуться, но это выглядело совершенно искусственно и даже почти нелепо.

«Ну да. Привык за сотни лет ходить с постной физиономией», — подумал Турэла и, вздохнув, полуобернулся, через плечо посмотрел на кровать. Когда он искренне смеялся в последний раз? Да и вообще — веселился?

Вспомнились сияющие залы и балы былых лет. Турэл никогда не любил громкую музыку, хотя в силу статуса всё равно появлялся на официальных мероприятиях. Он улыбался тогда. Не очень широко, словно боясь признаваться, что происходящее ему нравится. Но он улыбался.

Вернуть это. Вернуть свой клан. Вернуть империю. И братьев. Вернуть те же чувства, какие были, когда они сидели втроём с Разиэлем и Рахабом, обсуждая книги. Или когда дурачились вместе со старшим.

С Разиэлем и Рахабом. А было ли в этой счастливой жизни место для других братьев? Для того же Зефона, например?

Найдётся.

Турэл оделся и, подойдя к кровати, поправил Зефону одеяло. Тот замотался ещё сильнее, и невольно… второй лейтенант улыбнулся. Он вышел из спальни, полный решительности и воодушевления. Только вот что делать-то?

Разиэль не отзывался — видимо, ещё спал. Продолжать разбирать завалы не особенно хотелось. Хотелось чего-то более возвышенного что ли? В библиотеку не стоило соваться без Рахаба. Впрочем, Турэл, кажется, видел несколько помещений, в которых не работали магические светильники. Можно было попробовать провести диагностику и, возможно, починить.

* * *

Проснувшись через некоторое время, Зефон потянулся и, ещё пару минут полежав в чужой постели, всё-таки встал. Нужно было наконец доделать задание Каина, тем более, что помощь Разиэля, кажется, пошла на пользу. Возможно, удастся сегодня закончить.

Только выйдя в коридор, Зефон неожиданно столкнулся с малость заспанным Рахабом.

— О… доброй ночи, — сказал четвёртый лейтенант. — А ты чего… тут?

— Здравствуй. А чего я тут? — спросил Зефон. — В этом есть что-то неправильное?

— Ну… просто неожиданно. Ты хотел что-то?

— Нет. Я просто спал у Турэла.

— О.

Что-то в том, как Рахаб произнёс это короткое междометие, вызвало у Зефона едва сдерживаемое желание оправдываться. Какого демона? Он давно ни перед кем не оправдывался за свои поступки. Кроме Турэла и Рахаба, да. По сути, единственных двух вампиров, мнением которых он ещё хоть как-то дорожил.

— У нас был сложный разговор вчера утром, — всё-таки сказал Зефон. — Я не хотел после этого идти к себе.

— Вот как… Но, раз вы легли вместе, полагаю, всё кончилось хорошо?

— Приемлемо, — Зефон кивнул. — Мы пришли к пониманию. По крайней мере, такое у меня впечатление.

— А он… — Рахаб замялся. — Хотя нет.

— Что — он? — переспросил Зефон.

— Да нет, ну… Я хотел спросить, не угрожал ли он тебе, но всё-таки… он не тот, каким был во времена войны. Как и каждый из нас. Я не должен был даже допускать подобной мысли.

— Его поведение было немного агрессивным, — сказал Зефон. — Но нет, он мне не угрожал.

— Хорошо. Знаешь… а ведь мы с ним тоже говорили вчера. Правда, где-то чуть после полуночи.

Зефон кивнул, принимая к сведению.

— Тебе не интересно, о чём? — спросил Рахаб.

— А это должно меня заботить? — спросил пятый лейтенант. Старший вздохнул.

— Извини. Мне сложно… То ты ведёшь себя так, как любой из нас, то снова непонятно и странно. Это сбивает с толку. О чём вы говорили?

— О мотивах моих поступков во времена войны.

— Вот как… — Рахаб задумчиво коснулся рукой подбородка. — Говоришь, он был немного агрессивным? Он… на тебя разозлился?

— Мне сложно судить. Но я предположил бы, что он больше злился на себя, чем на меня.

— Что ж… — Рахаб вздохнул. — Зная Турэла, это и хорошо, и плохо.

— И хорошо, и плохо? — спросил Зефон.

— Хорошо, что он ни в чём не обвиняет тебя, но плохо, учитывая, насколько сильно он склонен к самоедству, — сказал Рахаб. — А вы оба — мои братья. Может, о тебе я волнуюсь несколько сильнее… но и о нём всё-таки тоже. Ладно. Посмотрим, что будет дальше. Нужно вернуться к работе.

Зефон кивнул. Вроде, Рахаб и правда не был обижен на него за сон у Турэла в покоях. Вроде бы…

Зефон прошёл в библиотеку, где со вчера оставил планы Собора. Он был неосторожен. Что, если кто-то из братьев их увидит?

Он считал братьев врагами? Выходит, что так. Он до сих пор подозревал, что они могут как-то использовать знания о внутренней структуре Собора против него. Не задумываясь о том, как именно это вообще возможно.

Пятый лейтенант перечитал свои бумаги, пытаясь понять, была ли причина переживать на самом деле — быть может, в планах не было ничего такого, что давало бы стратегическое преимущество без его пояснений. Но переживать уже просто не было смысла. Он вчера зачитывал все планы с пояснениями не кому-нибудь, а Разиэлю. Разиэлю, который милостиво предложил свою помощь. И который теперь всё знал об уязвимых местах Умолкнувшего Собора.

«Я… правда ему поверил? — спросил себя Зефон. — Я правда не ощущал его своим врагом в тот момент? Почему я согласился на это? Я должен был продумать всё тщательнее. Я… разучился думать. Я разучился планировать. Оценивать. То, чем я так гордился… этого больше нет».

Пятый лейтенант почувствовал, как участилось его дыхание и ускорился пульс. Его слегка трясло, и ощущение ему определённо не нравилось. Это был страх. Не испуг, приказывающий бить или бежать. А холодный, липкий страх, порождённый осознанием. Осознанием того, что он стал… бесполезен.

Нет. Мастер приходил к нему совсем недавно. И убеждал в том, что всё не так, как Зефон себе представлял. Даже… обнимал его.

Резким движением собрав все планы, и едва не повредив бумаги, Зефон двинулся в сторону тронного зала. Терпеть это чувство было выше его сил. Лучше уж сразу — смерть.

«Мастер, я… кажется, закончил с вашим заданием», — сказал он.

«Отлично, — послышался ответ Каина. — Где встретимся?»

«У… меня, Мастер. Там будет удобнее показать планы».

«Хорошо. Сейчас приду».

Зефон вернулся в свою гостиную и разложил бумаги там. Жалкие, такие непродуманные и несовершенные схемы. Его тянуло разорвать их, уничтожить. Но он понимал, что просто не сможет лучше. Сейчас — не сможет.

Удивительно, но, когда пришёл Каин, его пятый сын выглядел и вёл себя спокойно. Он встал, поприветствовал императора и, извинившись за возможное несовершенство планов, принялся излагать итог своих размышлений.

Каин внимательно слушал его, сидя напротив. Лицо императора оставалось бесстрастным. Когда доклад закончился, он кивнул.

— Хорошо. Я наведаюсь туда и на месте посмотрю, какая из предложенных тобой стратегий будет продуктивнее. Есть ещё что-то, о чём мне следует знать?

Зефон покачал головой.

— Я не могу припомнить большего на данный момент. Мастер… возможно, мне стоит пойти туда с вами. Есть шанс, что на месте я вспомню что-то ещё.

— Возможно. Но мне кажется, что это может… быть для тебя вредным.

— В каком смысле? — не понял Зефон. — Вы опасаетесь, что Потерянные ранят меня?

— Нет. Зефон… если я правильно понял, ты пробыл в тесной ментальной связи с кланом очень много лет, частично утратив собственную личность. Пока твой разум не восстановился полностью, я не хочу, чтобы ты приближался к Собору. Я не хочу… потерять тебя. В этом смысле — тоже.

— Вас беспокоит состояние моего разума?

— До крайности. И не меня одного. Я знаю, что учил тебя быть сильным, несмотря ни на что. Но это не значит быть неживым. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Зефон. Ты всё-таки мой сын. А неживые счастливыми быть не могут. Они могут, самое большее — не страдать.

— Разве этого мало? — спросил пятый лейтенант.

— Да. Этого мало. Ты всегда стремился к большему. Пока это не будет снова так, я не хочу, чтобы ты приближался к Собору. Я боюсь, так ты можешь скатиться в то же… состояние, из которого только-только начал выходить.

— Возможно… как Мелкайя, я понял, что стремиться к большему нет смысла.

— Теперь — есть, — сказал Каин уверенно. — Или у тебя есть причина думать иначе?

— Есть. Разиэль.

— Разиэль? — удивлённо переспросил император.

— Да. Всё, что я жаждал… всегда в конечном итоге было у него. Это не изменилось даже после его смерти.

— Раз так… то точно ли дело было в Разиэле? — спросил Каин, нахмурившись. — Как он мог отбирать у тебя что-то даже после смерти?

— Его призрак оставался с нами, — ответил Зефон. — Турэл не мог успокоиться, потому что не одолел Разиэля в честном бою. Рахаб не мог забыть его. Кланы сцепились из-за его наследия. Он был избран, чтобы стать душой Похитителя.

Каин долго молчал, обдумывая сказанные его пятым сыном слова. Об их вражде с Разиэлем он, разумеется, знал, но не считал нужным вмешиваться, только пресекал совсем уж откровенные попытки испортить друг другу жизнь. Он не стремился выделять старшего намеренно или как-то унижать Зефона на фоне Разиэля. По большому счёту, у него даже не было повода так поступать — Зефон и Разиэль всегда выполняли слишком разные задачи. Император не знал о причинах взаимной неприязни его сыновей и никогда не горел желанием разбираться. В конечном итоге, это было их личное дело. Но если что-то было понятно сейчас — так это то, что призраки старых ран не вылечить одним разговором.

— То есть, ты считаешь, что тебе просто нет смысла пытаться достичь большего, потому что есть Разиэль? — спросил Каин.

— Да. Пока есть он — я всё равно не получу того, что хочу.

— И чего же ты хочешь?

Зефон задумался. Ответ лежал на самой поверхности, он был практически очевиден. Даже Каин, не будучи самым чутким в мире существом, начинал понимать. Слова Зефона указывали на застарелую, где-то даже иррациональную ревность. Вот только, похоже, пятый лейтенант сам до конца этого не осознавал.

— Я не знаю, — сказал Зефон наконец. — Мне кажется… я разучился чего-то хотеть.

— Зефон… времена изменились. Вы изменились. Быть может то, чего ты хочешь, на самом деле достижимо. И Разиэль в этот раз не сможет никак тебе помешать.

— Не сможет? — переспросил пятый лейтенант с надеждой.

— На самом деле, я не думаю, что он когда-либо всерьёз пытался. Просто… так сложилось. Но я не думаю, что он хоть когда-то настолько сильно желал тебе зла.

Зефон невесело рассмеялся.

— Он бы желал, чтобы меня никогда не было…

— А ты — чтобы никогда не было его. Зефон… это моя ошибка, что я не продумал твоё знакомство с другими братьями, — сказал Каин. — Я многого ждал от тебя, а потому — воспитывал отдельно. Но об их существовании мне следовало сказать сразу. И попытаться… помочь наладить с ними контакт.

— Я не уверен, что это бы что-то изменило, Мастер, — ответил Зефон. — Я пробовал очень разные подходы в воспитании своих обращённых. Хоть вы и были строги со мной, мне не в чем вас винить.

— Что ж… хорошо, если так, — сказал Каин и задумался. — Значит, ты хочешь пойти со мной к Собору?

— Да, Мастер. Я боюсь, что и правда мог вспомнить не всё. Но, может, я действительно вспомню что-то ещё, когда увижу его вблизи.

— Я… подумаю над этим, — пообещал Каин. — С этим местом у тебя связано много воспоминаний. Наверняка не все из них простые. Ты точно готов к ним?

— Как скоро вы планируете отправляться? — спросил Зефон в ответ.

— Через пару ночей. Тебе нужно время подумать?

— Пожалуй… да.

— Хорошо. Подумай как следует. И не переживай. Ты уже сделал достаточно. Я могу забрать бумаги?

— Конечно.

Каин ушёл, а пятый лейтенант с ногами залез на диван. Император был прав — в Умолкнувшем Соборе прошла большая часть жизни Зефона. Буквально. Он не так часто покидал это место ещё даже до того, как в прямом смысле врос в его стены. С ним было связано много хорошего и много плохого. Там Зефон проживал моменты триумфа и опьяняющего счастья. Но также и всепоглощающего отчаяния и даже боли. Готов ли он к этому — снова?

Неожиданно Зефону захотелось назад. Но не в Собор. В курхагенское поместье, где все они взрослели. Где была общая гостиная. Если бы он оказался там сейчас, то не проходил бы мимо незримой тенью. Он наплевал бы на Разиэля и сидел бы там, с братьями. С Турэлом. Сейчас же у каждого из них было своё личное пространство. Даже больше, чем нужно. По крайней мере больше, чем нужно Зефону.

«Мастер, — позвал он запоздало. — А… что мне теперь делать?»

«Что считаешь нужным, — последовал ответ. — Тренировки по части магии, перечитывание каких-то книг, тренировки с оружием — то, что ты сочтёшь для себя наиболее полезным».

«Хорошо. Я понял», — ответил Зефон. И тотчас, сам от себя не ожидая, позвал:

«Разиэль. Ты занят?»

«Не больше, чем обычно, — ответил старший. — В чём дело?»

«Я хочу сразиться с тобой. В смысле, потренироваться».

«Хорошо… А… почему именно со мной?»

«Почему бы и нет? Мы достаточно близки по комплекции, и ты тоже хорошо обращаешься с одноручным мечом».

«Хорошо. Прямо сейчас?»

«Да. Прямо сейчас».

Разиэль немного удивился такому повороту событий, но не настолько, чтобы что-то уточнять или отказываться. Скоро они с Зефоном встретились в тренировочном зале, вдвоём, и сошлись в первом поединке.

Разиэль неожиданно подумал, что они никогда раньше не тренировались вдвоём добровольно. Да, Каин ставил их в пару во время групповых тренировок, но, кажется, никогда ни один из них не звал другого потренироваться по собственной инициативе. Почему так? Впрочем, ответ был, наверное, очевиден — Разиэль в молодости в принципе рассматривал как достойных оппонентов только Турэла и Доуму. Рахаб всегда был плох в ближнем бою, и Разиэль как-то автоматически решил распространить это знание и на оставшихся младших. Да, может, в начале Зефон и был хуже него, но это уже давно не соответствовало истине. Просто у Разиэля не было никакого желания с ним тренироваться.

Презрение. Вот что чувствовал старший по отношению к Зефону большую часть времени. И очень, очень зря. Неважно, какими были методы пятого лейтенанта — он был опасным противником. Всегда был. И в политике, и в открытом бою. Но Разиэль выбрал не уважать сильного соперника, а презирать. Не признавать равным себе. И прямо сейчас платил за это весьма дорогую цену — он кое-как сумел вырвать победу в одной дуэли из трёх.

— Тебе вообще со мной интересно? — пробормотал он, когда четвёртый бой закончился вничью.

— Да, — просто ответил Зефон.

— Хорошо. Признаюсь откровенно, мне казалось, что раньше я был лучше.

— Ты и сейчас можешь лучше, — сказал пятый лейтенант.

— Вот как?

— Да. Соберись. Ты словно просто не пытаешься меня победить.

— Возможно, я немного отвлекаюсь, — сказал Разиэль. — Извини. Постараюсь собраться и оказывать тебе более достойное сопротивление. Такое, которого ты заслуживаешь.

— Интересная фраза. Что тебя беспокоит? — спросил Зефон.

— Сложно сказать. Прошлое. Воспоминания.

— Сегодня я попросил у Мастера разрешения сопровождать его в Умолкнувший Собор, — внезапно сказал Зефон.

— О. И что он ответил?

— Что, возможно, я не готов к этому. Как думаешь, он прав?

— Зефон, я… — Разиэль опустил глаза. — Не хочу это признавать, но я… Я совсем тебя не знаю. Ты прав. Я тебя… никогда не знал. Поэтому я не могу тебе ответить. Может… Турэл?

Зефон покачал головой.

— Нет. Он тоже. Тоже не сможет ответить. Видимо… это тот вопрос, ответить на который могу только я сам.

Разиэль некоторое время помолчал. Затем заговорил снова:

— Зефон… ты вернёшься туда, раньше или позже. Я уверен. Умолкнувший Собор — твой, и он твой по праву. Но каким ты хочешь туда вернуться? Каким ты хочешь быть, когда снова окажешься там?

— Я… хочу быть собой, — ответил Зефон. И, помолчав, добавил: — В моих покоях есть шахматы. Ты хочешь сыграть?

— Да. Но в библиотеке. Возможно, к нам кто-то захочет присоединиться. Или просто посмотреть. Ты не против?

Зефон покачал головой.

— Жди меня там. Я принесу набор.

Разиэль кивнул, улыбнувшись. Он слышал от Турэла, что Зефон — хороший игрок. Практически гений. Вот и проверят, кто лучше. И если что… первый лейтенант даже не стыдился возможного проигрыша.

---

Примечания:

Я не уверена, что в Носготе есть шахматы, но можно предположить существование аналогичной тактической настольной игры.

Природа отношений Турэла и Зефона во времена империи тоже осознанно отдаётся на откуп фантазии читателя. Сам автор предполагает, что они не носили сексуального характера, хотя, возможно, оба лейтенанта хотели этого, но оба не решились переступить черту из-за страха перед чрезмерно сильной привязанностью к другому.