Время Бессмертных (джен)

Примечания:

В этой части Мелкайя впервые упоминает падальщиков Призрачного мира — sluagh. Эти существа основаны на призраках, павших в войне с обитателями холмов, seidhe, из кельтской мифологии, так что я пишу транскрипцию их имён с шотладского гэльского языка, который близок к староирландскому — слуа, а не слафф, как в большинстве источников (и как я же сама писала ранее, до того, как начала учить шотландский гэльский).

У слову, seidhe читается примерно как "щийе", но никак не "сид" или, простите духи, "сидх", т.к. в шотландском гэльском мягкая "с" даёт звук, средний между "ш" и "щ" (как, кстати, и в японском), а dh даёт "й". Почему? Ну вот так!

---

Территория клана Мелкайхим всегда была безрадостным местом. От Озера Слёз часто поднимался туман, по его берегам почти не росли леса даже в лучшие годы — всё кустарники и высокие травы. Но среди них было много ценных алхимических ингредиентов, и мелкайхимы научились извлекать из этого пользу. Тем не менее, они не решились выходить на поверхность, где к тому же очень часто накрапывал противный мелкий дождь, который в межсезонье вполне мог затянуться на несколько дней, а зимой превращался в мерзкую взвесь из холодной воды и мокрого снега. В результате территория Мелкайхима всегда выглядела немного заброшенной, если не считать торговых трактов. Хотя там, где это было возможно, вампиры шестого клана даже их предпочитали прокладывать под землёй. Поэтому поверхность выглядела почти необитаемой. Впрочем, по сути, таковой она и была — вся жизнь здесь была сосредоточена в подземных городах. А поверхность всегда ассоциировалась с унынием, запустением и мерзкой погодой. И, разумеется, сейчас, когда с берегов озера почти исчезла какая-либо растительность, стало только хуже. К счастью, в ту ночь хотя бы не было дождя.

Лейтенанты разделились, и каждая пара пошла своей дорогой. Разиэль невольно вспомнил, что именно здесь увидел первых мелкайхимов, окончательно обезображенных проклятьем клана. Но он и подумать не мог тогда, во что же превратился его брат.

Они шли молча. Мелкайя шагал, закинув увесистый двуручный меч на плечо и не говоря ни слова. Его лицо также оставалось нечитаемым. Было совершенно неясно, как он относится к тому, что в любой момент они могут столкнуться с его потомками.

Это произошло спустя буквально полчаса. Земля у шестого лейтенанта под ногами стала осыпаться, он отскочил от тянущейся к нему снизу руки. Мелкайхим выпрыгнул на поверхность, оказываясь лицом к лицу со своим патриархом, но даже не успел ничего сделать — Разиэль пронзил его копьём со спины. С этими было проще, чем с доумахимами. Пока их самих было меньше. Ещё один вампир выскочил из-под земли, и Разиэль чертыхнулся. Он больше не был пожирателем душ, и если он вытащит копьё из поверженного вампира, тот мгновенно оживёт. К счастью, у первого лейтенанта в распоряжении оставался короткий меч.

Мелкайя всё так же хладнокровно и молча перехватил свой устрашающий меч и, приблизившись к Потерянному, ударил сверху-справа, одним мощным движением практически прорубив вампиру шею. Тот пошатнулся, и Мелкайя нанёс ещё один удар с другой стороны. Потерянный упал, и шестой лейтенант отделил его голову от тела. Затем проделал то же с тем вампиром, которого пронзил копьём Разиэль.

— Нужно стараться идти по более плотной почве, — сказал Мелкайя. — Так, чтобы больше не наступить на одного из них.

Разиэль кивнул.

— Помню, я когда-то видел здесь человека в броне с арбалетом, — сказал он. — Уж не знаю, что он тут делал… может, очистные проверял или ещё что. Но стоит иметь в виду, что нашими противниками могут быть не только вампиры.

— Это ты вовремя вспомнил, — сказал Мелкайя не то серьёзно, не то с сарказмом.

Они шли молча ещё довольно долгое время. В следующий раз им встретилось трое Потерянных, но, к счастью, они тоже не составили особенных проблем. Хотя мелкайхимы были проворнее своих товарищей из третьего клана, один из них смог лишь немного поцарапать шестого лейтенанта.

Когда Мелкайя отрубил головы этим троим, Разиэль всё-таки не удержался и спросил:

— Ты в порядке?

— Да. Рана не серьёзная.

— Я не об этом.

— А о чём?

— О… них.

— Разиэль, — шестой лейтенант вздохнул и обернулся к брату, воткнув меч в землю и немного опершись на него. — Это не самое страшное, через что проходил мой клан. И я, и они.

Первый лейтенант отвёл взгляд. Стало немного стыдно.

— Знаешь, есть одна вещь, которая меня беспокоила какое-то время… — пробормотал он. — Ты правда был рад, когда я убил тебя?

— Да.

— Тогда почему ты…

— Почему я не убил себя сам? Потому что я точно знал, что ждёт меня с другой стороны. Я знал, что только более сильный пожиратель душ сможет прервать мои мучения. Один из вас. Можно сказать… я ждал тебя.

— Ждал? — спросил Разиэль, снова посмотрев на Мелкаю. — У меня не сложилось такого впечатления.

— Потому что я сказал, что тебе было лучше оставаться в Бездне, чем увидеть, что стало с империей? Да, я считал так. Но всё-таки твоё появление было закономерным. Я только не был уверен, что ты и правда сможешь выбраться из Бездны, даже став призраком. Всё-таки физика иного мира не всегда к нам благосклонна.

— Да… Я знаю. Если умереть в неподходящем месте, то можно застрять там навечно, — сказал Разиэль. — Но ведь и правда. Ты знал о Призрачном мире задолго до моего возвращения. И, наверное, знал, что происходит с душами вампиров.

— Да. И я знал, как медленно там течёт время. Обрекать себя на столь долгие мучения я не хотел.

— А Доума? Если ты знал, то почему обрёк на это его?

Мелкайя пожал плечами.

— Помимо очевидного — опасений о новой войне, я считал, что он заслужил это. Наш с ним союз был всего лишь необходимостью. Быть может, я, ко всему прочему, не хотел страдать один. Хотел, чтобы наконец-то хоть кто-то из вас разделил хотя бы часть моих терзаний.

— Что ты ответил Каину? — спросил Разиэль.

— Ничего конкретного. Я принёс ему проект по восстановлению империи, но я так ничего и не сказал насчёт возрождения моего клана. Разиэль, нам нужно идти. Другие ждут нас. Мы можем поговорить позже.

— Помнится, в самую первую ночь… ты сказал, что, если мне нужно будет поговорить, ты меня выслушаешь, — сказал Разиэль. — Я хочу, чтобы ты знал, что я в свою очередь готов выслушать тебя.

— Пока у меня ощущение, что из нас двоих именно тебе нужны разговоры, — сказал Мелкайя, улыбнувшись бледной, немного мертвенной улыбкой.

— Надеюсь, что так, Мел. Очень надеюсь.

Мелкайя, собиравшийся уже снова вскинуть меч на плечо и идти дальше, снова замер.

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты и правда чувствуешь себя нормально, а не делаешь вид потому, что привык, что никому нет дела до тебя и твоих проблем, — ответил Разиэль. — Или к тому, что разговоры всё равно не помогут их решить. Но если всё и правда в порядке — продолжим путь. Я просто не хочу ничего обсуждать на ходу в этих землях, когда на нас… точнее, у нас из-под ног в любую секунду могут выскочить Потерянные мелкайхимы.

Мелкайя помолчал несколько секунд, затем всё-таки закинул меч на плечо.

— Идём, — сказал он.

Разиэль кивнул и последовал за братом. Он не поверил Мелкае. Но не заставлять же младшего выворачивать душу. Да и вряд ли получится. Только ждать. Ждать и доказывать, что теперь Разиэль действительно хочет быть хорошим братом им всем. И действительно готов слушать.

* * *

Доума и Рахаб пробирались по предгорьям Эребских гор, что служили естественной границей между Разиэлимом, Доумахимом и Мелкайхимом. Луна была их единственным ориентиром, и ни один из них не представлял, что конкретно они ищут. Есть ли вообще в этих горах проход к Цитадели? С одной стороны, казалось, было бы логичнее выяснить об этом у живших в городе вампиропоклонников, вот только кто-то так редко покидал Цитадель, что простые граждане уже почти не знали, что именно находится за её стенами, а прилегающие ущелья были так запутаны, что, если выйти через южные ворота, вполне можно было в итоге очутиться где-нибудь в долине Курхагена. Ориентироваться на память самих лейтенантов тоже не имело смысла — даже если бы кто-то из них и мог припомнить эту местность, время стачивает даже скалы и меняет рисунок ущелий. Рахабу казалось, что по большому счёту они идут ради того, чтобы идти, но, говоря откровенно, он не был против. Однако через какое-то время тишину нарушил голос Доумы:

— Занятно. Когда-то люди искали наши тайные убежища в городах. Теперь — мы ищем их.

— Главное, чтобы история не сделала ещё один круг, — ответил Рахаб на это. — Надо забраться повыше и дождаться подходящего ветра.

— Думаешь, сможем учуять их? — спросил Доума. — В ущельях — вряд ли. Думаю, даже дым от их алхимических лабораторий не поднимется достаточно высоко.

— Если бы я только мог плавать… — пробормотал Рахаб. — Цитадель, если мне не изменяет память, связана двумя каналами с Плакальщицей и с Длинной.

— С Длинной? — переспросил Доума. — Не далековато ли? Поправь, если ошибаюсь, но разве Длинная не вытекает из Великого Южного Озера?

— Да, но я точно знаю, что у Цитадели есть какая-то связь с морем, — сказал Рахаб. — Несмотря на то, что водоёмы кишат Потерянными из моего клана. Собственно, мы в основном и кормились этими горе-мореплавателями. Но, возможно, часть пути они волокли корабли по суше. Может, как раз от Озера Слёз до Длинной, хотя там тоже расстояния получаются…

— В любом случае, сейчас мы ищем гидроэлектростанцию, так? — спросил Доума. — Значит, ищем горную реку.

— Да. И вот тут ветер был бы нам на руку. Ты не хуже меня знаешь, как пахнут реки и ледники.

Третий лейтенант кивнул. Они преодолели очередной крутой склон, и после того, как Доума помог брату выбраться на ровное место, он протянул:

— Как думаешь, кто всё-таки найдёт выход, мы или Разиэль с Мелкаей?

— Сложно найти то, чего нет, — пожал плечами Рахаб. — Так что как знать? Если он тут, то мы. Если нет — то они.

Четвёртый лейтенант огляделся и понюхал воздух, но увы — пока что он не нёс с собой запаха воды.

— А тебе хочется, чтобы именно мы обнаружили вход? — спросил он у Доумы после паузы.

— Немного.

— Это ведь не соревнование, — заметил Рахаб. — Результат зависит не от нас.

— Да, но всегда приятно, когда именно тебе повезло, знаешь? Каюсь, я не альтруистичен до такой степени, чтобы потом порадоваться, что зря таскались именно мы, а не Мел с Разиэлем.

Рахаб снова немного помолчал, что-то обдумывая.

— Разиэль у нас теперь герой, — продолжил Доума неожиданно. — И мы все — словно бы всего лишь его верные последователи. В той жизни и в этой. Хотя тоже рыцари. Тоже лейтенанты. Я бы хотел, чтобы у меня была своя собственная история, знаешь? Не просто «подчинённый, а потом — брат Разиэля». Впрочем…

— Впрочем что? — спросил Рахаб, когда его брат замолчал.

— Ничего. Это очень низкая мысль.

— И всё-таки? Обещаю, я не обижусь. Это же касается или Разиэля, или меня, верно?

— Вас обоих, по правде, — кивнул Доума, словно бы забывший про своё желание найти выход из Цитадели. — Мне казалось, что тебя всегда полностью устраивало быть… как бы это выразиться?

— Только лишь братом Разиэля? — спросил Рахаб.

— Да.

— Я жил в мире иллюзий, — сказал Рахаб после небольшой паузы. — С одной стороны, меня не особенно заботило мнение всего остального мира, и, пожалуй, я даже сейчас считаю, что это хорошо. Но с другой… ты прав. Какое-то время я был почти… приложением к Разиэлю. До тех пор, пока у меня не начали появляться от него секреты. Пока я не узнал тайну нашего происхождения.

— Ты знал, но не рассказал ему? — переспросил Доума.

— Да. Сперва я пришёл за ответами к Каину. Тот подтвердил, что мы были рыцарями ордена Сэрафан. И сказал, что больше никто не должен знать об этом. Особенно Разиэль. Мне было тяжело скрывать от него эту правду. И он почувствовал, что что-то не так. Тогда мы с ним начали ругаться. И он… начал на меня давить. Тогда я начал задумываться о том, насколько правильно… жить так. Я по-прежнему не желаю чужого признания. Но ты прав. Быть только лишь «братом Разиэля» я не хочу тоже.

Доума осматривал горы, гадая, куда и как им лучше двигаться дальше. Кажется, в свете луны он различил впереди ущелье, но нужно было, чтобы светило продвинулось ещё чуть дальше по небосводу — третьему лейтенанту не хотелось тащиться к возможному проходу, который мог оказаться только лишь игрой теней. Они пока не настолько сильны, чтобы позволить себе праздное шатание по столь сложному рельефу.

— Не хотеть чужого признания… — протянул он. — Должно быть, это хорошая жизнь. Когда единственный, чьё одобрение тебе нужно — ты сам.

— Не могу сказать, что я не хочу чужого одобрения в принципе, — покачал головой Рахаб. — Не думаю, что быть настолько… самодостаточным вообще возможно. Я просто… думаю, нашёл то, что никто кроме меня не делал. То, чем больше никто особо не интересовался. Когда ты — не такой, как все, всегда можно прикрыться снобизмом, обозвать остальных варварами, чьё мнение просто не имеет веса, и наслаждаться жизнью.

Доума печально усмехнулся.

— Тебе в каком-то смысле повезло. Я всегда был воином. Как Турэл. Разиэль. И как многие-многие-многие.

Рахаб неожиданно подошёл и положил руку брату на плечо. Он сочувствовал Доуме, но ему было действительно сложно понять брата. Он сам ведь никогда не стремился быть ни воином, ни полководцем. У него были совсем другие проблемы, хотя признание со стороны братьев среди них всё-таки числилось.

— Знаешь… И Турэл, и Разиэль часто относились ко мне с… пренебрежением. Да и ты тоже. Как… к ребёнку, который играется с кубиками, пока взрослые заняты действительно важными делами. Это было… больно. Быть таким, как все, но не лучшим, или сильно отличаться — думаю, и то, и другое является весьма сомнительным удовольствием.

— А сейчас, когда мы признаём, что прав был именно ты… тебе не легче?

Рахаб грустно улыбнулся и чуть покачал головой.

— Едва ли. Тогда это имело значение. Сейчас… такое чувство, будто мне и правда уже всё равно. Зефон — не единственный, у кого есть проблемы с эмоциями. Просто у него они выражены очевиднее, чем, скажем, у меня. Я не могу понять, что именно чувствую, когда думаю о времени нашей молодости. Казалось бы, тогда было хорошо, но повторять это… Нет, повторять это я не хочу. Я не хочу снова быть младшим братом, что нуждается в защите.

— Ты хочешь быть равным другим? — спросил Доума.

— Пожалуй.

— Как и я. Всегда хотел. Но Разиэль и Турэл, они просто…

— Словно бы никогда не воспринимали всерьёз?

— Да.

Лейтенанты на какое-то время замолчали. Рахаб тоже заметил подозрительно глубокую тень между скал.

— Я вижу ущелье, — сказал он. — Может, это то, что нам нужно?

— Возможно. Но, если это оно, то оно всё равно никуда не убежит, — пожал плечами Доума. — Послушай… ты думаешь, что, если снова сблизишься с Разиэлем и Турэлом, то только лишь на их условиях? Как младший, а не равный?

— Не то, чтобы я так думаю, — ответил Рахаб. — Но я так чувствую. А ты?

— А я никогда не был близок хоть с кем-то из вас, — ответил третий лейтенант словно бы даже с мрачным весельем.

— Мне жаль. Честно говоря… когда мы были молодыми, я тебя даже боялся.

— Меня? Не Турэла? — удивился Доума.

— Да. Именно потому, что мы с тобой были слишком разными, никогда не проводили вместе время.

— Не думаю, что тогда я бы относился к тебе как-то иначе, чем остальные, — ответил Доума. — Иначе, чем к ребёнку, занятому какими-то глупостями. Может быть, и к лучшему, что тогда всё сложилось именно таким образом. Потому что сейчас я могу обсуждать с тобой те вещи, что не решусь с другими.

Рахаб печально усмехнулся.

— И нам пришлось пройти для этого столь долгий путь…

— Лучше, чем никогда, верно? Знаешь… всё же тебе и правда есть дело до чужого мнения и признания.

— А? — Рахаб обернулся к брату, недоумевая, с чего тот сделал такой вывод.

— Если бы тебя это не беспокоило, ты бы не переживал касательно того, как тебя воспринимают Турэл с Разиэлем, — пожал плечами Доума. — Но теперь тебе проще не общаться с ними вовсе, чем вернуться к тому, что было раньше. Тебе не просто «не легче» от того, что другие начали признавать твою правоту. Ты в это не веришь. Не веришь, что мы и правда вынесли уроки из ошибок прошлого и наконец-то примем твою правду.

Рахаб задумался над словами брата, опустив глаза. А ведь и правда… он не верил. Не верил, что всё будет иначе, хотя все вокруг говорили об этом. Даже Мастер. Хотя он сам убеждал в этом Зефона. Но выходит сам же — не верил? Или верил как-то очень выборочно.

Рахабу очень хотелось ответить какой-то колкостью на замечание брата, но он понимал, что Доума сейчас этого просто не заслуживает. Он не пытался задеть, лишь указывал на вещи, которые, хоть и были болезненными, но слишком важными, чтобы их игнорировать.

— Мне нужно как-то… проверить их, — сказал Рахаб. — Проверить, что они правда согласны относиться ко мне как к равному, а не как к младшему. Но я не знаю, как именно.

— Быть может, сама жизнь подскажет подходящий способ, — сказал Доума. — Идём? Теперь, когда луна поднялась чуть выше… Думаю, там и правда ущелье, которое стоило бы проверить.

Рахаб кивнул, и они продолжили путь. В голове четвёртого лейтенанта крутилась какая-то мысль, которую он всё никак не мог ухватить. Что-то насчёт равенства со старшими, которого они так жаждали. И, выходит, Рахаб мог этого добиться, если старшие и правда признают, что его интересы, взгляд на мир — это вовсе не детские глупости. Но что насчёт Доумы?

Может, поэтому он объявил Турэлу войну? Чтобы старший, да и все остальные наконец-то посмотрели на него другими глазами? Ведь после окончания Войны Истребления и основания империи Доума стал словно… не нужен. И это длилось много сотен лет. Если сейчас для него могло что-то измениться, то как? Не придётся ли ему снова окружить себя высокой стеной, прячась за ней от надменных взглядов? Довольствоваться только лишь признанием собственных последователей? По сути, третий и четвёртый брат не так сильно отличались. Они оба выбрали самоизоляцию, и к ней привели схожие причины, пусть и порождённые разными обстоятельствами.

Но сегодня именно им повезло. В том самом ущелье они обнаружили ворота человеческой Цитадели. Теперь дело было за малым — проследить, куда именно это ущелье выводило, найти рядом подходящую заставу, потом — рассчитать, как именно установить наблюдение за местностью.

Посовещавшись, Рахаб и Доума решили всё же не спускаться на дно ущелья — там могли быть Потерянные, и поэтому братья продолжили пробираться поверху, пусть даже это было куда менее удобно, и им, несмотря на когти, приходилось постоянно страховать друг друга, чтобы не свалиться.

Когда они воссоединились с другими на заставе, то было решено, что на следующую ночь местность обследуют Турэл и Зефон, а Мелкайя и Разиэль ещё прогуляются по окрестностям, отлавливая Потерянных. И вот, когда лейтенанты уже укладывались спать, Рахаб услышал Шёпот самого старшего из своих братьев:

«Всё хорошо? Ты едва ли пару слов сказал с тех пор, как вы вернулись».

«Обычно я и не говорю много во время таких обсуждений».

«Рахи… — обратился к нему Разиэль с лёгкой укоризной. — Тебя что-то беспокоит, и это заметно. Я… был бы рад, если бы ты поделился со мной».

Рахаб задумался. По правде говоря, он не хотел делиться с Разиэлем. Даже если тот не сказал бы ничего, что младшему бы не понравилось… зачем? В этом просто не было смысла. Или всё-таки стоило дать Разиэлю шанс? Поверить в него? Ведь только сегодня Доума указал четвёртому лейтенанту, что он не в состоянии сделать то, что так советовал Зефону. Принять, что не обязательно будет так, как раньше. Что все они хотят другой жизни.

«Это… немного личное, — сказал Рахаб. — В том смысле, что касается не только меня. Я задумался о том, что… возможно, Мастеру было бы правильнее отпустить Доуму».

«Отпустить? — Рахаб не видел лица брата, поскольку уже устроился в своём спальнике лицом к стене, но по интонации мог точно сказать, что Разиэль сейчас нахмурился. — Ты имеешь в виду… Не воскрешать его? Совсем?»

«Да. Я не могу не думать — найдёт ли он себя в этом мире? Он — воин, а сейчас последнее, что нам нужно — это война. За столько лет Доума так и не научился наслаждаться мирной жизнью. И я… беспокоюсь за него».

«Хм… Знаешь, я думаю, что нашему брату нужен ещё один шанс. Пусть он не умел наслаждаться мирной жизнью — раньше мы все были отравлены проклятьем Круга. Мне… не хотелось бы терять его. Пусть даже мы никогда не были близки, это просто… нечестно».

«Что ты имеешь в виду?» — спросил Рахаб.

«Если мы будем жить в новом, лучшем мире, а Доума — нет. Я понимаю, что, возможно, ты прав. Война — его стихия, и он так и не найдёт себя во времена мира, но я просто не хочу принимать это. По крайней мере, не сейчас».

«А ты хочешь помочь ему?» — спросил Рахаб неожиданно.

«Хочу, конечно. Только не представляю, как именно».

Рахаб тоже не представлял. Сказать «тогда общайся с ним как с равным»? Разиэль, вроде, и так уже не задирал нос, как в предыдущие годы. А помимо этого — что ещё можно было сделать?

«Вы говорили с ним сегодня?» — вдруг спросил Разиэль.

«Да. А что?»

«Ничего. Меня просто радует это. Что даже у вас нашлись точки соприкосновения. В былые годы ты бы вообще не озаботился его чувствами, как мне кажется».

«Да, возможно… — протянул Рахаб. — Как и он моими. Всё-таки правда — многое меняется. Может, я опасаюсь за него напрасно».

«Не думаю», — ответил Разиэль, но при этом в его мысленном голосе звучала улыбка.

«То есть?»

«Ты опасаешься за него потому, что наконец-то начал воспринимать его как близкое существо, — пояснил Разиэль свою мысль. — Думаю, он чувствует это. И ему это приятно. Разве же это плохо?»

«А, вот ты о чём… И что, ты ничего не имеешь против?»

«Нет. А должен? — удивился Разиэль. — Подожди… Рахи, ты всерьёз полагал, что я могу ревновать тебя к другим братьям?»

Рахаб ничего не ответил на это. Сказывалась усталость сегодняшней ночи — он передал Разиэлю свой вопрос, не обдумав его как следует. Просто мысль проскочила в голове и сразу же оформилась в Шёпот. Неосмотрительно.

«Рахи, мне… очень жаль, что тебе в голову вообще пришла такая мысль, — протянул Разиэль. — Но нет. Это не так. Хотя… да, я и правда грешен — я ревновал тебя к Зефону. Да и к Турэлу. В общем… да, понимаю, я давал повод. Но… даже не то, чтобы у меня нет на это права — чувства вообще не интересуются, есть ли у нас на что-то право или нет. Я сам не в восторге от этой ревности. Но сам же с ней и разберусь. Не беспокойся».

«Ты уверен? — спросил Рахаб, еле удержавшись, чтобы не обернуться и не посмотреть на брата. Останавливало лишь то, что ему не хотелось менять наконец-то найденную удобную позу. — Я, конечно, не маг-менталист, но разве же это так просто?»

«Нет, конечно. Не просто. И если мне будет нужна твоя помощь, чтобы разобраться с моими проблемами — я скажу об этом. Пока же… думай больше о себе, ладно? Твои тревоги заслуживают не меньшего внимания. Нечего тебе грузиться ещё и моими без необходимости».

«Что ж… если ты говоришь, что такой необходимости нет — я рискну тебе поверить, — ответил Рахаб. — Только не переоцени себя, хорошо?»

«Взаимно, — хмыкнул Разиэль. — Я постараюсь. Во имя лучшего будущего».

«Во имя лучшего будущего», — эхом повторил Рахаб, чувствуя, что улыбается. И ещё — впервые за много ночей ему снова захотелось обнять Разиэля. Вообще было как-то уютно и… тепло. И это не имело ничего общего с тем, что он наконец-то нагрел спальник теплом своего тела.

Разиэль тоже улыбался, глядя на брата, однако затем он всё же развернулся к проёму бойницы — они снова спали по очереди.

И правда, если один из них так и не сможет принять мирную жизнь и новый порядок, как вообще можно будет помочь? Разиэль и так уже старался общаться с братьями как с равными, с Доумой — в том числе. Но что, если даже этого окажется мало?

Первый лейтенант усмехнулся своим мыслям. Только что он советовал Рахабу больше беспокоиться о себе, чем о нём, а сам меж тем так разволновался из-за возможных проблем Доумы. Не то, чтобы это было плохо само по себе — на самом деле, это было куда лучше, чем если бы Разиэль, как в старые времена, просто пожал плечами и решил, что это его не касается. Но, возможно, он самую малость лицемерил перед Рахабом. Ведь сейчас старший тоже думал о проблеме, которая может разрешиться сама собой. Возможно, Доуме вовсе не понадобится их помощь, достаточно будет лишь чуть более близкого общения, чем раньше. Да и с состраданием в данном случае стоило быть осторожнее. Они все были гордыми, стоило это признать. Да, сострадание — не жалость, но всё же даже оно могло быть чрезмерным и заставлять замыкаться в себе. Разиэлю казалось, что это происходило с Мелкаей. Впрочем, пока что общение лейтенантов в целом порой походило на безумный вальс на граблях. Хорошо хоть, что к их ручкам не были приторочены топоры…

У самого Разиэля наибольшую сложность, пожалуй, вызывало общение с Турэлом. Его постоянно тянуло дурачиться и скатываться в неуместный юмор, либо же наоборот — во вселенскую тоску. Но просто спокойно поговорить — это было тяжело. Пожалуй, идея читать друг другу сказки, приходившая Разиэлю в голову несколькими ночами ранее, была не столь уж безумной. Потому что им, помимо прочего, нужны были какие-то отвлечённые темы для разговоров, а с ними сейчас было, мягко говоря, непросто. Да и как иначе? В мире происходило не так уж много вещей, о которых можно было бы просто поговорить, смеясь. Но потом… потом могло стать поздно. Да, даже для них, вампиров. Точнее, не то, чтобы поздно, но если позволить старым привычкам вновь пустить корни, избавиться от них потом будет значительно тяжелее.

— Чего приуныл? — вырвал Разиэля из размышлений голос Турэла.

Первый лейтенант посмотрел на небо и удивился — он и не заметил, как закончились отведённые на его дежурство полтора часа.

— Разве же есть повод радоваться? — спросил Разиэль негромко. Возможно, следовало перейти на Шёпот, чтобы никого не разбудить, но не хотелось лишний раз тратить силы.

— Рахаб и Доума вчера нашли ворота. Вполне себе повод, как по мне, — заметил Турэл, пожимая плечами. — Иди ложись.

— Ты проснулся сам точно тогда, когда настала твоя очередь дежурить, — заметил Разиэль. — Получается, к тебе уже вернулось чувство времени?

— Кажется, да. Иди уже.

Разиэль вздохнул и отошёл от окна, затем снова занял Турэлов спальник. Но, несмотря на восходящее всё выше солнце, сон не шёл. Вот опять — они с Турэлом общались какими-то недоделанными подколками. Были ли они в самом деле когда-то близки, как считал Разиэль? Или он просто убедил себя в этом, а на деле никогда не знал первого из своих младших братьев? Но одно Разиэль знал точно — Турэл был не из тех, кто любит, когда ему лезут в душу. Если теперь первый лейтенант хотел что-то изменить, то ему нужно было хорошенько подумать, какой же выбрать подход. Мелькнула мысль посоветоваться с Зефоном, но Разиэль отбросил её — их отношения с Турэлом отличались слишком сильно. Нет. Он должен найти свой собственный путь.

В молодости они выстраивали границы методом проб и ошибок, часто дело доходило до драк, но им было просто некуда деваться друг от друга. Пришлось подружиться. Наверное, поэтому они не очень хорошо приняли Доуму — он виделся потенциальным нарушителем достигнутого с таким трудом мира. Но теперь первому и второму братьям, как и всем остальным, было лучше налаживать отношения заново, лишь в малой степени отталкиваясь от предыдущего опыта. А деться куда-нибудь друг от друга они теперь могли…

«Всё не спишь?» — спросил Турэл у Разиэля.

«Как ты понял?» — удивился старший.

«По дыханию. Тебя беспокоит что-то?»

«Да, но… ничего такого, чем я мог бы поделиться, — ответил Разиэль. — Просто разные мысли крутятся и мешают уснуть. Но ничего такого… глобального, что я мог бы обсудить с кем-то».

«Знакомо, — отозвался второй лейтенант. — У меня такое тоже бывает в последнее время. Мысли носятся как в каком-то безумном водовороте. Иногда я даже сам не могу толком понять, что именно меня беспокоит».

«И что ты делаешь в таких случаях?» — спросил Разиэль.

«Пытаюсь устать, — ответил Турэл. — Но это сейчас не вариант для тебя. Ночь выдалась не слишком тяжёлой?»

Что удивительно, второй лейтенант звучал совершенно без сарказма или упрёка, просто интересовался, могла ли проблема быть в том, что Разиэль за сегодня не устал.

«Пожалуй. Было несколько Потерянных, но, видно, мы и правда восстанавливаемся довольно быстро — короткие стычки с ними почти не забирают сил, — сказал Разиэль. — Нужно будет попробовать ментальные чары, когда вернёмся».

«Если бы можно было бы как-то… притормозить наше развитие… — пробормотал Турэл. — Я не жалуюсь, но снизить потребность в пище хотя бы на время было бы не лишним. И потом, скоро у нас могут начаться затяжные спячки. Тоже не всегда удобно».

«Это верно… — протянул Разиэль в ответ. — Кстати, у меня бывало уже несколько раз, что я засыпал как мёртвый, едва вставало солнце. И просыпался потом голодным настолько, что звал Мастера, потому что опасался снова убить человека-донора. Наверное, это были такие… краткосрочные спячки. К слову, ты сам как? Я помню, в юности, когда у тебя случались скачки силы, ты мучился головными болями...»

«Тоже уже случалось, — ответил Турэл. — Но, мне кажется, не так сильно, как раньше. То ли, может, после тех тварей… После них многое кажется не таким уж и страшным».

«Это… тоже было больно?» — спросил Разиэль.

«Да, хотя это была очень странная боль. Что ж я делаю, а? Тебе спать надо, а я тебя совсем заболтал».

«Ничего страшного, — ответил первый лейтенант. — Всё равно завтра основную работу выполнять вам с Зефоном, а не мне. Как у вас прошла ночь?»

«Спокойно просто до неприличия, — ответил Турэл. — Мы немного поговорили, для разнообразия пообщались с людьми».

«Они рассказали что-то интересное?» — спросил Разиэль.

«Занятное скорее. О том, как Каин собирал их в Святилище перед тем, как нас воскресить. Мастер хорошо подготовился. Эти люди сами из совершенно разных мест. Хотя большая часть — из окрестностей Умолкнувшего Собора, есть и те, кто жил в том же Курхагене, например. Мы немного расспросили их о том, в каком состоянии города».

«И как же?»

«Ну… могло быть и хуже, — уклончиво ответил Турэл. — Лучше сам с ними пообщайся, если интересно. Это будет намного информативнее, чем мой пересказ».

«Хорошо… Знаешь, я, кажется, начал засыпать», — поделился Разиэль.

«Вот и отлично. Приятных снов тебе, брат».

«Спасибо. Спокойного дежурства».

Дежурство выдалось спокойным у них всех. Турэл разбудил Доуму, всё ещё довольного ночным успехом, затем тот сдал дежурство Рахабу. Тот — Зефону, и вот наконец настала очередь Мелкаи.

Когда пятый лейтенант разбудил его, солнце уже практически скрылось за Онирскими горами, хотя до так называемого астрономического заката было ещё больше часа. Мелкайя принял дежурство у бойницы и посмотрел вниз.

Ему вспомнился разговор с Разиэлем после встречи с Потерянными из его клана. Он оставил после себя странное чувство, похожее на лёгкое раздражение, но Мелкайя сам не мог понять, почему. Брат не говорил чего-то неприятного, наоборот — интересовался его самочувствием и предлагал поддержку. Но Мелкае это пришлось не по нраву.

Он знал, что старшие очень редко смотрели на него с уважением. В основном — с жалостью из-за его позиции слабейшего сына Каина и жуткого проклятья, что с годами начало уродовать его тело. Наверное, Разиэль искренне хотел просто помочь, но Мелкайя продолжал видеть только лишь лицемерную жалость в его словах. Он не мог поверить, что кому-то есть до него дело. Что Разиэлю правда не всё равно, и он не спрашивает о самочувствии младшего лишь для того, чтобы быть хорошим братом в своих собственных глазах.

Почти с самой ночи обращения Мелкайя мирился с ролью невидимки в Совете. Разница не только в силе, но и в навыках между ним и всё тем же Разиэлем сперва была слишком велика. Хотя уже к окончанию Войны Истребления те несколько лет, что отделяли их друг от друга, уже перестали что-либо значить, в самом начале они казались непреодолимой пропастью. Сравниться со старшими хоть в чём-то? Об этом можно было даже не думать. Они же, в свою очередь, не особенно проявляли к младшему какой-либо интерес. Хотя порой Мелкайя общался с Рахабом и Зефоном, он слишком ясно видел, что четвёртому куда приятнее и интереснее находиться в компании первого и второго братьев, а пятый… пятый изучал его как возможного конкурента за внимание Мастера, не более. Так что да — Мелкайя в самом деле привык, что никому нет дела до него и его проблем. Когда Каин сказал, что будет искать лекарство от проклятья, поразившего шестой клан, он сначала даже не поверил. А после того, как император исчез, Мелкайя убедился в том, что даже Мастер лишь делал вид, что ему не всё равно. Тогда-то он и решил пренебречь запретами своего создателя и заявил клану, что отныне они вольны изучать любые, даже самые тёмные магические пути, лишь бы это хоть как-то помогло их собственному процветанию.

Но, как оказалось, Каину вовсе не было всё равно. Он нашёл способ. Абсолютно неожиданный, но всё же рабочий. Мелкайя неосознанным и уже привычным жестом провёл рукой по волосам, что отросли уже примерно на два или три сантиметра. Они всё ещё служили прекрасным напоминанием, что проклятье пока не думает возвращаться. И что, быть может, всё и правда изменится. Что Мелкайя сможет стать равным братьям, а не «дефектным» вампиром, объектом, достойным лишь чужой жалости и покровительственного снисхождения.

Неожиданно шестой лейтенант заметил внизу какое-то движение. Похоже, за два дня, что они были здесь, Потерянные наконец-то учуяли большое скопление людей и теперь собирались к заставе в поисках свежей крови. Это могло стать очень большой проблемой, ведь Мелкайя наверняка видел далеко не всех, и даже так — он насчитал минимум троих своих потомков. Но часть могла закопаться в землю незамеченной, так что неизвестно, сколько их там на самом деле. Хотя лейтенанты никого не встретили, когда возвращались на заставу, это было за несколько часов до заката. За это время кто-то мог прийти по их следу.

Дождавшись, пока братья проснутся и поедят, Мелкайя рассказал им о проблеме, но Разиэль, выглянув в бойницу, уже никого не заметил. Впрочем, это не значило, что там и правда никого нет.

— Земля взрыхлена, — Турэл оказался более наблюдательным. — В пяти местах точно. Но отсюда не всё видно. Думаю, нужно перейти в соседнюю башню и попробовать посмотреть ещё и оттуда.

Из второй башни они насчитали ещё тринадцать закопанных мелкайхимов. Можно было попробовать с ними сразиться, но лейтенанты не были уверены, что справятся с противником с таким численным перевесом. Да, немного их магия восстановилась, но достаточно ли?

— И что нам делать? — пробормотал Разиэль.

— Мы можем попробовать открыть ворота и подманить их по одному, — сказал Доума. — В отличие от доумахимов, у них тонкая кожа. Думаю, Рахаб сможет прострелить их прямо до сердца.

— Если бы у меня был мой зачарованный лук, то смог бы точно, — ответил четвёртый лейтенант. — Хотя, может, получится и с этим — он достаточно мощный.

— Насколько быстро они могут перемещаться под землёй? — спросил Зефон.

— Не особенно, — ответил Мелкайя. — При желании когти, конечно, позволяют им прокопаться через мягкую почву, как и другим вампирам, но из-за тонкой кожи это для них достаточно неприятно. К тому же, тут остатки торгового тракта. Не думаю, что они смогут прокопаться за ворота и ударить нас со спины, если ты об этом.

— Тогда идея Доумы звучит вполне разумно. Если запустим только часть, то это сведёт на нет их численное преимущество.

— Что, если потом они отойдут назад? — спросил Турэл.

— Не думаю, — ответил Мелкайя. — Скорее всего, голод не позволит им. Но даже так, всегда можно подманить их на запах крови. Хотя бы даже нашей собственной. Или на мой. Меня больше беспокоит, что мы можем в какой-то момент не справиться с ними, даже если откроем ворота не очень широко.

— Тогда кто-то должен остаться у механизма, — сказал Зефон. — Тогда мы сможем запускать их небольшими группами, контролируя численность противников за раз.

— Я могу, — сказал Разиэль. — Я — самый низкий из вас, и, к тому же, до сих пор до конца не освоился с копьём.

— Справишься с механизмом? — спросил Зефон безо всякой задней мысли.

Разиэль фыркнул.

— Может, я и низкий, но с этим справлюсь. Людей припашу, в конце концов.

— Хорошо, — кивнул Доума. — Тогда идём на позиции.

Разиэль вернулся в башню, а его братья спустились во двор. Первый лейтенант был вовсе не против пересидеть бой — он своё с Потерянными уже отвоевал и не имел намерения кому-то что-то доказывать. Он не почувствует себя посрамлённым из-за того, что пропустит одну стычку, пусть и более крупную, чем те, в которых лейтенанты участвовали до этого.

«Попробуем начать с совсем маленькой группы, — сказал Доума, — проверим, как Рахаб справится с ними. Троих будет достаточно».

«Попробую, — сказал Разиэль. — Но я сейчас подумал: я могу просто не успеть закрыть ворота, если один из них вклинится между створками».

«И почему здесь именно такие ворота?..» — пробормотал Доума.

«Откуда я знаю? Видимо, в тот момент так было надо, — ответил Разиэль. — Ну так что? Действуем?»

«У нас всё равно нет другого плана», — ответил третий лейтенант.

Разиэль сам себе пожал плечами и дал команду открывать ворота.

Рахаб внизу натянул тетиву на лук. Мелкайя стоял по левую руку от него, Зефон — по правую. Оба старших расположились ближе к воротам, рассчитывая, если что, навалиться на них изнутри и таким образом помочь закрыть.

— А если не сердце? — пробормотал Рахаб.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Зефон, глядя, как медленно открываются створки ворот.

— Если я не смогу пробить им грудь из этого лука, то что? Опять пробовать целиться в глаза? На это нужно некоторое время. Даже мне.

— Горло, — подсказал Зефон. — Даже если не убьёт, точно достаточно задержит.

Четвёртый лейтенант кивнул, принимая к сведению.

Наконец, в просвете на фоне ночного неба возникла фигура мелкайхима. В свете луны зеленоватые остатки кожи этого существа немного отливали серебром, делая его похожим на призрака, но как будто менее жутким. Так меньше бросались в глаза просвечивающие мышцы и внутренние органы.

Рахаб выстрелил. Потерянный вампир пошатнулся, но четвёртый лейтенант тотчас понял, что стрела не дошла до сердца. То ли он стоял слишком далеко, то ли лук просто не был на такое не способен. Но через секунду мелкайхим повалился со стрелой уже в горле. Зефон был прав — это тоже работало.

Двое вампиров просочились за ворота, но четвёртому лейтенанту даже не пришлось стрелять в них — Доума и Турэл действовали почти синхронно, и вскоре один вампир оказался насажен на копьё, как бабочка, а второму Турэл прорубил шею практически с одного удара. Зефон метнулся к третьему лейтенанту, сообразив, что тот не взял с собой меч, а значит не сможет отсечь голову противнику. Первый подстреленный мелкайхим упал, и почти тотчас на него рухнул второй, тоже со стрелой в горле. На этом нашествие Потерянных на какое-то время прекратилось. Возможно, голод и свёл их с ума, но, пока они не видели источник столь притягательного запаха, зато видели трупы сородичей, они действовали куда осмотрительнее. Но Доуме и Зефону эта задержка дала достаточно времени, чтобы разобраться с пронзённым вампиром и освободить копьё третьего лейтенанта. С этим следовало что-то делать — лёгким мечом Зефона отрубать голову было слишком долго, приходилось почти перепиливать ткани. Фламберг Турэла был идеальным для этой цели, но такой меч, как и сам Турэл, был всего один.

Два трупа вампиров в проходе теперь мешали как пройти следующим, так и лейтенантам — закрыть ворота. Зефон, коротко переговорив с Доумой, подошёл ближе к воротам и, ухватив тело одного из вампиров, потащил его внутрь. Почти сразу в просвете ворот образовалась голова излишне любопытного мелкайхима, который тотчас за это поплатился, поймав стрелу в горло.

«Они топчутся на месте, — сказал Разиэль остальным. — По крайней мере те, кого мне видно. Сейчас попробую подманить их своей кровью».

«Подожди, — ответил Доума. — Тогда они могут просто собраться под башней как стадо баранов. Нужна кровь Мелкаи. Если Потерянные и правда хорошо идут на запах своего патриарха, это сработает. Сколько ты видишь?»

«Всего пятерых».

«Пять убитых, пять ты видишь. Как-то мало. Мы насчитали почти два десятка. Значит, ещё десять вне зоны твоей видимости. Интересно, они могут чувствовать, что ты наблюдаешь за ними?»

«Проклятье, — сказал меж тем Зефон. — Стрела вошла так глубоко, что я не могу её достать. А та, что засела в груди, обломилась. Не вытащить».

«Будем иметь в виду», — ответил Рахаб.

«Меняем диспозицию, — сказал Доума. — Ворота нам всё равно не закрыть до конца. Рахаб, становись между Зефоном и Мелкаей. Я займу место рядом с Мелом».

«А смысл?» — спросил Рахаб, тем не менее, подчинившись.

«У Мела тоже достаточно… существенный меч, чтобы резать им головы, — объяснил Доума. — Я буду перехватывать тех, кого ты пропустишь. Зефон, постарайся достаточно быстро убирать тела».

«Отводишь мне роль отпиливателя голов?» — спросил пятый лейтенант.

«Да. Проблемы?»

«Никаких».

Они поменяли позиции, и вовремя — когда Зефон забрал ещё одно тело, в проход сунулся новый вампир. Рахаб подстрелил и этого, но дальше снова наступило затишье. Доума сделал знак Турэлу, и тот осторожно выглянул наружу.

«Топчутся прямо под стеной, — сказал он. — По большей части вне видимости Разиэля. Нужно выманивать».

Мелкайя кивнул и порезал собственную ладонь мечом. Теперь оставалось лишь ждать.

«Вижу троих, что идут к вам, — сообщил Разиэль. — Но почти наверняка их больше. Кажется, в основном они собрались со стороны второй башни».

«Запах крови туда может и не долететь из-за стен…» — протянул Мелкайя.

«Разберёмся с этими, потом продолжим», — ответил Доума.

Ещё трое вампиров не стали проблемой, но остальные и правда не спешили показываться. Мелкайя подошёл к воротам. Прямо в просвете его потомков видно не было. Он снова порезал ладонь об меч и поднял её, надеясь, что лёгкий сквозняк вынесет запах крови достаточно далеко.

«Вижу ещё троих», — сказал Разиэль.

Один, впрочем, возник перед Мелкаей словно из ниоткуда. Шестой лейтенант даже отшатнулся от неожиданности, когда, щелкая клыками, его потомок попытался достать его когтями. Доума сделал шаг вперёд и пригвоздил Потерянного к земле у ног младшего брата, но удар вышел не столь точным, как обычно — мелкайхим не был парализован и ухватил своего патриарха за ногу. Турэл, стоявший с другой стороны, обрушил свой устрашающий фламберг ему на шею.

«Мел, в сторону!» — скомандовал Рахаб, которому братья полностью перегородили обзор.

Шестой лейтенант подчинился, и вовремя — стрела просвистела, кажется, у самого его уха и вонзилась ещё одному Потерянному в горло. Однако даже Рахаб иногда стрелял не совсем точно — вампир пошатнулся и пошёл дальше. Выругавшись, четвёртый лейтенант выпустил стрелу уже в другого противника, и вот на этот раз попал. Зефон ударил раненого им мелкайхима в спину, повредив позвоночник. Тот упал, и уже сам Мелкайя, стараясь не становиться снова на линии выстрела, отсёк ему голову. Доума меж тем пронзил ещё одного, а Турэл разделывал уже четвёртого. Но всё равно их оставалось не меньше десятка.

«Вижу целых девять. Идут быстро, — сказал Разиэль. — Я точно не нужен?»

«Что, скучно?» — хмыкнул Турэл.

«Давай, — сказал Доума. — Пригодишься».

Может, даже сейчас Разиэль не преминул бы съязвить в ответ на такую формулировку, но он понимал, что у третьего лейтенанта просто не было времени подбирать слова. Схватив своё копьё, он выпрыгнул из бойницы, что смотрела в сторону территории Разиэлима, где находились его братья.

Рахаб снова выстрелил. Затем выругался.

«Что такое?» — спросил Доума.

«Три стрелы. И всё».

«Плохо…» — протянул третий лейтенант, пытаясь насадить на копьё очередного особо вёрткого мелкайхима. Это означало, что в лучшем случае придётся добивать в ближнем бою ещё пятерых. Но, впрочем, если это все, то численное превосходство снова будет на стороне лейтенантов.

Мелкайхимов вдруг резко стало как-то очень много. Через ворота просочились сразу четверо, и за их спинами маячили ещё несколько. Кажется, они всё-таки рассмотрели не всех… Или же запах крови Мелкаи сработал лучше, чем они рассчитывали. Доума чертыхнулся, осознав, что сразу три твари смогли пройти мимо него и Турэла к Мелкае, а Рахаб успел застрелить только одну. И на этом стрел у четвёртого лейтенанта осталось всего две. Через секунду — одна. Рахаб не успевал достать меч, поэтому, когда противник оказался слишком близко, просто вонзил стрелу ему в глаз, пользуясь тем, что мелкайхим был настолько одержим идеей добраться до шестого лейтенанта, что почти игнорировал других противников.

Мелкаю всё же едва не взяли в клещи, но его спасло своевременное вмешательство Разиэля. Оставив копьё в одном из Потерянных, первый лейтенант взялся за меч, и они с Зефоном встали справа и слева от шестого лейтенанта, прикрывая его и не позволяя противникам его окружить. Рахаб выпустил последнюю стрелу и шарахнулся прочь — один из Потерянных всё же решил обратить внимание на него. Обычная грация подвела четвёртого лейтенанта, и он упал, по привычке вскидывая лук, чтобы хоть как-то защититься от удара. Когти мелкайхима оставили глубокие царапины на дереве, хотя и не сломали оружие с первого удара. Откинув лук прочь, Рахаб перекатился и, поднявшись на ноги, тоже обнажил меч, затем сразу же отскочил назад.

У Доумы тоже дела были так себе. Он остался без копья и теперь отступал под натиском двух Потерянных, а Турэл был слишком занят, чтобы ему помочь. К счастью, Разиэль, Зефон и Мелкайя достаточно быстро справились с теми, кто пробивался к шестому лейтенанту, после чего пятый поспешил на помощь к Рахабу, а Мелкайя с Разиэлем — к Доуме.

Зефон вонзил меч в спину последнему противнику, которого пытался достать Турэл, и второй лейтенант наконец смог нормально прицелиться и снести твари голову. Воцарилась оглушительная тишина. Второй лейтенант опустил оружие и оглядел усыпанный телами старый тракт.

— Всё? — спросил он.

— Кажется, — ответил Разиэль, занятый отпиливанием головы того мелкайхима, в котором он оставил своё копьё.

Рахаб поднял лук и осмотрел его, затем покачал головой. Хоть оружие и не сломалось, пользоваться им было уже нельзя — от такого повреждения лук мог прийти в негодность в любой момент. Но, возможно, всё же имело смысл собрать оставшиеся стрелы — мало ли, когда пригодятся.

— Я больше не боец, — объявил он. — Из этого лука больше нельзя стрелять.

— Сообщи Мастеру, — сказал Доума. — Может, в Святилище ещё есть что-то подходящее.

— Предлагаешь мне вернуться? — спросил Рахаб.

— Одному — точно нет, но будет лучше, если он посмотрит заранее. В любом случае, хоть лук и сломан, если бы не ты, мы бы вообще не смогли осуществить это. Они бы задавили нас числом.

— Теперь… в ущелье? — спросил Зефон.

— Да. Но я не уверен, что идти вам туда вдвоём — хорошая идея, — сказал Доума.

— Однозначно нет. Я пойду один.

— В смысле?

— В прямом. Рэл, при всей моей к нему любви, без телекинеза не сможет так же хорошо лазить по скалам. Если я один столкнусь с Потерянными, то смогу уйти. А вместе нам останется только сражаться.

— Ну… разумно, — согласился Доума.

— Нам бы как-то отвести их от ворот, чтобы Зефон смог спокойно вернуться, — пробормотал Мелкайя. — Ну, потенциальных их. Вдруг придут ещё.

— Вы правда думаете, что сюда собрались не все, кто был в окрестностях? — спросил Разиэль с сомнением.

— Скорее всего, но лишняя осторожность не помешает, — ответил Мелкайя. — Конечно, Мастер сможет если что найти Зефона и забрать его из ущелья, но как-то хотелось бы… обойтись без этого.

— Вот и подумайте пока, — сказал пятый лейтенант. — Я пошёл.

Он вышел за ворота и осмотрелся. Признаков Потерянных больше не было. И хорошо бы, чтобы так оставалось и дальше.

Тем не менее, он ступал очень осторожно и постоянно оглядывался по сторонам. В тишине этих мёртвых земель собственное одиночество чувствовалось очень остро. Когда Зефон отошёл настолько далеко, что от места сражения до него больше не долетал запах крови, на миг ему показалось, что он остался один в целом мире, не считая равнодушно скользящих по небу облаков и бледной луны.

Неожиданно Зефон подумал о Феликсе. Тот сейчас был с Каином, но всё равно он впервые остался без хозяина. Наверное, ему сейчас тоже одиноко и, быть может, даже немного страшно. Впрочем, прошла уже пара ночей, и должно быть он успокоился. Зефон не спрашивал у Мастера о состоянии щенка, решив всё-таки не быть полным параноиком и не показывать своё беспокойство настолько явно, хотя ему очень хотелось.

«Может, ему и не страшно, но скорее всего всё равно тоскливо, — подумал Зефон. — Он ведь даже не знает, вернусь я или нет. А я хотя бы знаю, что на самом деле не один. Что братья не бросят меня. Они придут, стоит только позвать. И Мастер придёт, если всё действительно станет совсем плохо. Я точно знаю. Пусть даже пустота на том месте, где раньше был Зефоним, твердит мне обратное».

Тем временем остальные лейтенанты закончили отпиливать мелкайхимам головы и решили подождать Зефона, патрулируя окрестности заставы. Рахаб остался дежурить у механизма, открывающего ворота.

Если мелкайхимы поблизости и оставались, они почему-то не показывались. Всё было спокойно. Разиэлю даже пришла в голову мысль, что, возможно, следовало пойти в ущелье им всем. Пусть даже в словах Зефона была истина — тот лазил лучше всех, и по факту он был единственным, кто был необходим при осмотре ущелья. Зефон отличался поразительно точной памятью, и на него точно можно было положиться в таком задании. Он найдёт все необходимые точки для установки зеркал и оценит обстановку лучше, чем кто бы то ни было, включая самого Разиэля.

Мысли первого лейтенанта переключились на Потерянных.

— И всё же сжечь бы их, — пробормотал он. — А то мы опять оставили неприглядную кучу трупов.

— Мне кажется, это плохое решение, — ответил Мелкайя.

— Почему?

— Не знаю. Точнее, мне пришло в голову, что хорошо бы как-то… их изучить, когда я стану сильнее. Поскольку души продолжают быть привязаны к телам, так мне будет очень просто найти их потом. И ещё… если мы сожжём их, то их души получат возможность свободно перемещаться в Призрачном мире.

— Разве для них так не будет лучше? — спросил Разиэль.

— Для них — возможно. А вот для нас и для мира — едва ли. Возможно, рано или поздно они съедят друг друга, и хоть частью астральных хищников станет меньше. И съеденные смогут переродиться для новой жизни.

— Но плохо ли это? — пробормотал Разиэль. — Обилие астральных хищников. Чем больше душ вампиров пожирает другие неупокоенные души, тем меньше достаётся тому богу-паразиту. Кстати, ты ведь знаешь о других обитателях Призрачного мира? Слуа? Зелёных существах, что ходят на двух ногах и тоже питаются душами?

— Знаю, хотя и очень мало, — сказал Мелкайя. — Они не представляли для нашего клана особенного интереса. Я знаю об их загадочной особенности — слуа невозможно уничтожить. Даже если другой астральный хищник убьёт и поглотит его, каким-то образом он всё равно вернётся. Но я не знаю, что они такое и какую именно роль играют в балансе душ. Можно ли их всё-таки как-то убить, размножаются ли они, или так и бродят с начала времён. Сами они появились в Сухих землях или были искусственно созданы.

— Сухих землях? — переспросил Разиэль. — Мне казалось, слуа наоборот чаще встречаются под водой.

— Мы называли так мир призраков потому, что там вода похожа на воздух, — объяснил Мелкайя. — Хотя, очевидно, какое-то значение она там всё же имеет. Я мало знаю о вещах, что интересуют тебя. Дар моего клана был действительно уникален, но вместе с собой он нёс ужасное проклятье. Мы изучали Сухие земли лишь в поисках способа исцелиться и приумножить собственную силу, но уделяли очень мало времени другим вопросам, связанным с ним.

— Можно понять, — вздохнул Разиэль. — Та тварь из Бездны говорила мне, что вампиры нарушают баланс душ… Но правда ли это? С одной стороны, мы и правда меняем человеческие души, и очень сильно. С другой — мы не знаем ничего о том, как это в действительности сказывается на мире. Верно?

— Да. Пути душ изучены слишком плохо, чтобы что-то утверждать. Я бы даже сказал, не изучены совсем. Это очень интересная тема вообще-то… и я был бы не против ею заняться, когда появится такая возможность.

— Жаль, я не смогу помочь, — вздохнул Разиэль. — Хотя отчасти при мысли о том, чтобы вернуться в мир призраков меня охватывает ужас, вместе с тем мне очень любопытно разгадать загадки того мира.

Мелкайя улыбнулся.

— Я более чем уверен, брат, тебе достанет загадок и в этом. Оставь мою стезю мне. Уж это-то у меня точно никто не отнимет.

— Говоря откровенно, не то, чтобы я хотел, даже если бы была возможность, — вклинился в разговор Доума. — Разиэль прав, воспоминания о том мире… пугают. Хотя, возможно, я находился в худшем положении, чем вы. Столько лет ничего не менялось. Я лишь смотрел, как меняется моё тело, но даже так — я не мог в него вернуться. Моя сила копилась, но не находила выхода. Я думал, что вы… Что и вас победили люди. Поэтому никто не приходит, — третий лейтенант грустно усмехнулся. — И что я навеки останусь таким, прикованным к собственному трону. Без шанса вернуться в мир живых. Хотя во мне жила надежда, что однажды моя эволюция всё-таки приведёт к тому, что клятые копья сломаются…

— Развитие твоего тела продолжалось? — спросил Мелкайя. — Несмотря на то, что люди сделали с тобой?

— Да. Мелкайя… ты ведь знал, на что именно меня обрекаешь?

Доума намеренно завёл этот разговор здесь и сейчас. С одной стороны, на них могли напасть Потерянные, и тогда обсуждение пришлось бы отложить, но с другой — рядом были Турэл и Разиэль, а третий лейтенант не питал никаких иллюзий касательно собственного характера. Если он потеряет самообладание, старшие хотя бы не позволят ему наделать глупостей.

— Я понимал, — кивнул Мелкайя. — Но тогда это казалось мне соразмерным… наказанием, наверное. Я уже говорил Разиэлю — я хотел, чтобы хоть кто-то из вас разделил мои собственные мучения. Хотя бы отчасти. Я был бы не против отправить в Сухие земли и всех остальных. Просто понимал, что у меня не получится.

— Вот как…

Удивительно, но Доума совершенно не разозлился. Неожиданно он очень хорошо понял мотивы младшего брата. Мелкайя жил в постоянной агонии, которую остальные предпочитали просто вежливо игнорировать. Можно ли было винить его в том, что он и правда захотел, чтобы хоть кто-то другой хотя бы отчасти разделил его страдания? Едва ли. У Мелкаи были причины желать подобной участи им всем. Кроме, может, Турэла и Зефона.

— Думаю, в таком случае моя казнь тебя в каком-то смысле порадовала, — печально усмехнулся Разиэль.

— В тот момент скорее напугала, — ответил Мелкайя. Он тоже был рад, что они обсуждают столь деликатные темы большой компанией — не было риска, что кто-то сделает необдуманную глупость. — Радовала тоже, когда я вспоминал о ней годы спустя. И когда размышлял о том, что ты можешь однажды вернуться и окончить мои мучения. Я думал об этом… и думал о том, что ты и правда теперь можешь хоть немного меня понять. Хотя, полагаю, то, что испытывал я на протяжении долгого времени, и то, что пережил в Бездне ты, на деле непросто сравнить. Моя агония была не столь… сильной, но куда более долгой. А ты, даже если и вытерпел столько же, то в куда более короткий срок.

— Не знаю… — вздохнул Разиэль. — Я плохо помню… это всё. Только ужас, когда в нос ударил запах воды, и я понял, что происходит. И что мне не выбраться. Никак. Отчаяние… Да, думаю, в тот миг я понял тебя, хотя, конечно, тогда не думал об этом. Отчаяние перед лицом неизбежной боли и полная беспомощность. Я даже не думал тогда о том, что меня предали. Хотя… может, отчасти. Наверное, какая-то часть меня надеялась до последнего, что кто-то из вас или Мастер как-то вытащит меня. Что это лишь сон. Кошмар. Но я не проснулся… А сколько это длилось потом — не знаю. Мгновение, вечность… Но боль была настолько сильной, что я едва мог думать. Наверное, в какой-то мере это было проще, чем у тебя. У меня просто не было сил осознавать. Боль и страх поглотили мой разум полностью. А ты… Ты продолжал мыслить. А это иногда страшнее всего. Я помню, как оказался заперт в зале в священной цитадели древних вампиров. Заперт с этим божеством из Бездны, или что оно там такое на самом деле. И я понимал, что мне не выбраться. Никак. В тот момент я считал, что Каин мёртв. Мёртв окончательно. И что мне никто не поможет. Что моя вечность будет такой. Наедине с этой тварью, пока терзающий голод в конечном итоге не заставит меня подчиниться, и я не стану лишь ещё одной из его кукол. И я… не могу сказать, что было страшнее. Бездна… или же это.

— Похоже… — протянул Турэл после небольшой паузы, — по крайней мере мы четверо пережили очень похожий опыт.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Разиэль.

— Отчаяние. Боль. Угасающая и вновь воскресающая надежда на то, что когда-то что-то изменится. Болезненная, терзающая надежда. Мелкайя жил так многие столетия. Доума — после того, как его сразили люди. Ты пережил это тогда, в крепости древних вампиров. Я — в яме под Авернусом, когда демоны из иного мира терзали меня. Не знаю, что чувствовали Рахаб и Зефон, настигнутые собственной деградацией. Но мы четверо точно хотя бы отчасти пережили похожий опыт.

— А знаешь… кто ещё? — спросил Разиэль едва слышно.

— Кто?

— Мастер.

— Что ты имеешь в виду? — Турэл нахмурился. За разговором ни один из них уже практически не смотрел по сторонам, и им очень везло, что Потерянные, похоже, и правда закончились.

— Он говорил мне о том, что задумался о судьбе кланов вскоре после того, как начало проявляться проклятье Мелкайхима, — сказал Разиэль. — И что начал искать способ исцелиться. Но не находил. Он знал, точно знал, что историю можно изменить, но не знал, как. Пока не увидел… Не увидел, что должен убить меня, чтобы дать шанс нам всем. Он не пережил физической боли, но отчаянное осознание, что ничего нельзя изменить — это знакомо и ему тоже.

— Кажется, он говорил что-то подобное, — пробормотал Турэл. — Что оставил нас не только потому, что считал всё дальнейшее бессмысленным, но и потому, что у него не было сил смотреть на то, что будет дальше. На наше медленное угасание. Он бросил нас из-за собственной слабости. Но… говоря откровенно, я не могу его за это осуждать.