Завещание Тёмного Лорда. Продолжение... (гет)

Когда Том так бесцеремонно и равнодушно выставил её за дверь своего тесного и неуютного временного пристанища, она не сразу пришла в себя от обиды и злости. Гермиона спешила к Тому, хотела видеть его, получить ответы на свои вопросы. Желала помочь, в конце концов, ведь любила и готова была ради него на многое. Но Том не оценил её стремлений, бросил её лучшие намерения и любовь ей в лицо как нечто ненужное и пустое.

— Мадам Риддл, — Гермиона чуть было не вскрикнула от неожиданности, но вовремя сдержалась. Нельзя было привлекать к себе лишнего внимания, пусть в этом тёмном мрачном подземелье и не наблюдалось никого, кроме неё самой и Роше, что сейчас дышала ей прямо в затылок.

Роше схватила Гермиону под руку, не больно, но неприятно.

— Что сказал ваш муж, мадам?— в голосе мракоборца звучало нетерпение. — Он признался?

Пересказывать Роше весь их неприятный разговор она не собиралась, но вот задать свои вопросы...

— Как вы могли? — яростно прошептала Гермиона, глядя прямо в глаза Роше. — На нём же живого места нет.

Видно было по реакции Роше, что той понятно, о чём она спрашивает — мимолётное сожаление ярко отразилось на её лице. Но она не извинилась, не сказала, что виновные будут наказаны за самоуправство, а Том переведён в лазарет. Нет. Сожаление слетело с её лица в мгновение, Гермиона даже подумала, что ей только показалось это самое сожаление. Роше нахмурила лоб и сжала плотно тонкие губы, прежде чем ответить:

— Адриан был добрым другом для многих наших сотрудников, мадам Риддл. Некоторые до сих пор не верят фактам. Мадмуазель Дюпон порой бывает очень убедительна.

— Это отвратительно, — Гермиона отступила на шаг от Роше, вырвала руку из её хватки и покачала головой.

— Понимаю. Простите, вы вообще не должны были видеть его таким. Я думала, его ещё вчера залатали…

— Просто замолчите, — попросила она, перебив Роше.

Было тошно слышать столь жестокие слова. Его побили ещё вчера, вертелось в голове у Гермионы. Это ранило и причиняло боль. Они не просто так оставили его без лечения, наверняка желали, чтобы он дольше мучился. И жаловаться было некому — здесь она не найдет ни сочувствия, ни понимания.

Роше хотела приблизиться, но Гермиона не позволила, выставив руки вперёд. Мракоборец поняла и осталась на месте. Больше в её голосе не было ни сожаления, ни сострадания.

— Вы не ответили, мадам Риддл. Что насчёт реликвий?

— Думаю, вы не вправе требовать от меня ответа, мадам Роше. Не после того, что я тут видела. Это дело Визенгамота.

Честно, она не вполне понимала, для чего Роше знать, где находятся «выкраденные» реликвии Хепзибы Смит, ведь это не изменило бы ровным счётом ничего, хотя если подумать, Дюпон, как и любой другой сотрудник французского министерства, посчитал бы за честь самолично засадить Тома Риддла в отместку за смерть Адриана.

Роше неохотно выпустила Гермиону, протянув ей портал в обратную сторону, и, не прощаясь, удалилась вглубь туннеля. Гермиона не стала задерживаться. Она ещё раз взглянула в ту сторону, где находилась запечатанная дверь камеры Тома и мысленно пообещала себе, что сделает всё возможное, чтобы вернуть мужа домой живым и невредимым. Пусть он против, пусть отталкивает, но она отстоит его, а уж после они поговорят.

Решимость слегка притупила злость и обиду. Гермиона появилась на пороге своего дома: тихого и нелюдимого. С недавних пор французское поместье стало для неё неуютным, каким-то чужим, как и вся Франция в целом.

Она скинула пальто, повесила его на вешалку в коридоре и взглядом наткнулась на письма на столике.

Первое послание было кратким. Английское министерство желало видеть её на днях, допросить как первое лицо, с кем заключённым имел тесный контакт. Второе было отправлено от мадам Ив с обратным адресом.

Всё так разом навалилось на её хрупкие плечи: Том и его арест, мадам Ив с Александром, а еще госпиталь. Ей придётся уволиться, жаль, конечно, было бросать практику, да и печально за Одрика, который враз потерял двух сотрудников, но выбор у нее и не было, как такового. Она всегда будет на стороне Тома, пусть даже это означает лишиться мечты стать целителем и предать доверие покойной Клодетт Моро.

Гермиона стиснула в ладони письма и направилась к себе, там она прилегла на кровать, прежде отказавшись от приглашения Сони пополдничать, и крепко стиснула в объятиях подушку Тома, которая до сих пор хранила его запах. Гермиона прикрыла глаза, притворилась на минуту, что ничего плохого так и не случилось, вот Том сейчас войдёт в комнату, посмеётся над её сентиментальностью, но в ту же минуту обнимет, прижмёт к себе и тихо прошепчет на ушко, что любит. С этими мыслями она и уснула.

* * *

К вечеру дом оживился. Гермиона не спустилась вниз, несмотря на то, что бабушка и дядя лично приглашали её на ужин. Голова гудела от краткого и неспокойного сна, но спать уже не хотелось. Она просто лежала в постели, не двигаясь, и пыталась ни о чём не думать.

Спустя час, или около того, раздался стук в дверь. Гермиона не сделала ни единой попытки ответить.

Гектор постучал ещё раз, потом скрипнула дверь, и дядя вошёл без приглашения. Даже тогда она не обернулась.

Он присел рядом на край постели и участливо положил свою ладонь ей на плечо.

— Ничего не вышло, — казалось, он не спрашивал, а знал, о чём говорит.

— Не вышло, — подтвердила она. На удивление, голос её был спокоен и тих. — Он ничего не отдаст Смит, держится своей правды. Отгородился от меня, просит оставить его. Считает, что мне грозит опасность, Изабелла ведь не смирится с поражением, — Гермиона обернулась, присела на постели. — Но знаешь, я этого так не оставлю. Найду этого треклятого Сомса и заставлю его подтвердить завещание Хепзибы.

Она не стала рассказывать дяде об избиении Тома, почему-то знала или догадывалась, что муж не потерпит этого. Ему бы не понравилось, что она жалуется, когда он стойко принимает побои французских властей. Не пожелал бы вмешательство Гектора, словно он маленький мальчик и наябедничал взрослым, позволяя тем разобраться с его обидчиками. Он не позволил ей проявить сочувствие, а уж жалости не потерпит вовсе.

— Конечно, — Гектор погладил её по руке, успокаивая. — Но Тому всё равно придётся сознаться. Здесь его не трогали, потому что не их это дело, а Визенгамота, но там и не посмотрят, применят сыворотку правды и всё.

Гермиона улыбнулась, хотя не было в её мыслях ничего забавного. Улыбка вышла вымученной и печальной.

— Не думаю, что выйдет так просто. С кем угодно, но не с Томом.

Дядя улыбнулся в ответ, вздохнул тяжело и кивнул.

— Тут ты, пожалуй, права.

— Как Анетт?

Ей было важно знать, что Анетт и Друэлла в относительном порядке, насколько это возможно. Она переживала, помня слова Драко Малфоя, как плохо мадам Розье перенесла потерю сына. Не хотелось для Анетт этой участи.

— Плохо. Завтра похороны Адриана. Я боюсь за неё. Она совсем онемела. Лежит в постели, уставившись в потолок и постоянно плачет. Друэлла не отходит от матери ни на шаг…

— А Друэлла? Она думает, это Том сделал?

Было бы трудно принять, такое её несправедливое мнение, относительно Тома, но ей пришлось бы смириться. Доказывать, биться в глухую стену было бы бесполезно. Время всё расставит на свои места. Но даже после, когда пройдут месяцы, годы, она сомневалась, что дружба их восстановится. Гермиона знала, что Том уже никогда после не общался с Друэллой и Кигнусом. Смерть Адриана изменила многое в их отношениях. Розье дозволили жить чуть дольше в этот раз, но смерть оказалась ему предначертана.

— О Томе она ни разу не спросила. Она вообще мало разговаривает. Совсем посерела от переживаний.

— Мне так жаль, дядя. Но ничего изменить не получилось бы.

Гектор вскинул голову, внимательно посмотрел на племянницу, словно пытался разгадать её послание и, казалось бы, понял, после вновь кратко кивнул, но ничего так и не спросил.

— Кигнус сегодня просил моего совета. Говорит, у Анетт скопились некоторые дела: финансы там, благотворительные фонды, интернат. Ты знаешь, она помогает детям-сиротам. Чудесная она женщина.

— Интернат? — эта тема заинтересовала Гермиону. Она даже подалась вперёд, желая услышать больше об этом.

— Да. Ты знаешь, в магическом мире хватает сирот. Кого отправляют к магглам, кто ещё совсем мал и ничего знать-не знает про волшебников, а кто постарше оставляют в мире уютном для них. Анетт много занимается этим вопросом. Помогает пропитанием, одеждой и прочим, что требуется.

Гермиона и не знала такую мадам Розье, если быть до конца откровенной ей никогда и в голову не приходило задаться вопросом, чем Анетт занята в жизнь, помимо обустройства праздников, полуденного чаепития, да походов по магазинам знаменитых Кутюрье. И была приятно удивлена. Гермиона и раньше считала Анетт приятной, а после слов дяди прониклась к ней ещё большей симпатией. За что ей такое? Почему милая и добродушная женщина должна была претерпеть такое горе?

Дядя всё продолжал говорить, не замечая перемены в Гермионе. Ей только что пришла неожиданная мысль, возможно, она смогла бы таки помочь Александру, как обещала Моро. Но это означало бы, что Гектору пришлось бы задержаться во Франции на некоторое время, конечно, если бы он согласился помочь ей и мальчику. В дяде она не сомневалась, а в себе определённо. Было трудно согласиться со своим решением, когда дядя ей нужен самой. Эгоистично, конечно, но иначе как ей быть, в ком искать поддержку? Винсент так и не откликнулся, не написал и не появился.

— Свои финансы я сам веду, — говорит Гектор, решив вернуться к прежней теме, — и хорошо справляюсь, потому мне не составит труда помочь Кигнусу и Анетт. Но парень ещё зелёный, пока втянется, поймет, что к чему… Неизвестно когда Анетт придёт в себя, а дела не стоят. Я бы мог помочь, но ведь тут я нужнее.

Он так посмотрел на неё после, что Гермиона устыдилась своего эгоизма. Неделя может две, что это меняет для неё и Тома? Было страшно. А вдруг? Но не могла уже позволить себе смалодушничать. Пусть он сделает всё возможное, чтобы помочь семье Розье, а она в свою очередь сделает всё ради мужа. В конце концов, дядя оставит её на пару дней не больше.

— Не бери в голову, дядя, — Гермиона спустила ноги с постели и встала. — Пойдем лучше, поужинаем, у меня будет к тебе просьба, и неплохо бы обсудить её за чашкой чая.

* * *

— Ты остаёшься?— удивлению Розы не было придела. — Нет, я вполне понимаю твои мотивы, но как же Гермиона?

Они были в гостиной, когда начался этот разговор. Гермиона отступилась и всё же попросила у Гектора, помощи, рассказала про Александра. Он обещался помочь, подыскать подходящую семью для мальчика, посодействовать встречи его и мадам Ив, но до сих пор был не уверен, правильно ли поступает, бросая её на неопределённое время одну. Вот и бабушка была не то чтобы против, всё же Анетт была для неё не последним человеком, но продолжала искать обходные пути.

— Я могла бы прислать для Анетт своего бухгалтера, возможно и распорядителя тоже. Они бы устроили всё как полагается. Я им доверяю как себе.

Было видно, что Роза обеспокоена тем, что сын их бросает. Она, как и Гермиона, тоже была напугана таким положением дел.

— Дело не в твоём доверии, мама, — ответил дядя. Сил на споры у него становилось всё меньше, видно по лицу как он устал, то и дело потирает переносицу, хмурится при каждом возмущении Розы. — Он чужой для них, сейчас это не лучшая из идей.

Роза встала с дивана, подошла к камину, положила ладони на его деревянную поверхность и мягко провела по ней.

— Мадам Лефевр вернётся к нашему отъезду? Ты не можешь остаться здесь совершенно один.

Скорее не это угнетало Розу. Она до сих пор была против всяких отношений сына с Жюстин, ведь их отъезд означал бы, что те останутся совершенно одни.

— Нет.

Слышно было, как Роза вздохнула с облегчением. Потом обернулась, на лице выражение удивления.

— Тогда как, скажи на милость, ты будешь обходиться без кухарки?

— Обоснуюсь пока у Анетт, думаю, никто не будет против.

Бабушка воспряла от такой чудесной по её мнению мысли.

— Ведь это замечательно!— сказала она и даже не поинтересовалась, почему Жюстин не вернётся в ближайшее время, очевидно, такие мелочи её мало волновали. Честно говоря, в виду недавних событий, Гермиону тоже.

* * *

Прощание с Адрианом проходило в послеобеденное время в часовне Святого Атенаиса.

У входа в часовню собралась толпа.

Дядя ещё утром отбыл к Анетт, он решил сопровождать её на прощание с сыном. Роза осталась с Гермионой. Всё утро они собирались в скорую дорогу — сразу после панихиды им предстояло отправиться в Лондон: на завтра у Гермионы назначено посещение в Визингомот. Её вызвали для допроса, возможно, после она смогла бы добиться повторного свидания с Томом. Она очень на это надеялась.

Люди у входа смотрели на них, вновь прибывших, кто с любопытством, кто с возмущением. Проходить внутрь не было желания, тяжёлые взгляды давили и угнетали.

— Не хочу туда, — пробормотала Гермиона, опустив взгляд. Было неловко.

— Идём, милая, — Роза взяла её под руку и подтолкнула к входу. — Не стоит обращать внимания на косые взгляды, ты пришла не ради них. Вспомни, мы здесь ради Адриана, Анетт и Друэллы.

— Моё присутствие им не нужно, — с обидой ответила Гермиона.

— Не говори глупости.

И ей пришлось подчиниться. Бабушка была права. Они сейчас пройдут в часовню, попрощаются, как полагается, и всё закончится.

Им уступали дорогу, и это выглядело не столько вежливо, сколько оскорбительно, их обходили, как прокажённых. Что они им сделали? Сразу вспомнился Том, синяки по всему его телу, и Гермиону пронзила такая злость. Она гордо вскинула подбородок, глядя на всех, она больше не чувствовала никакого стеснения. Ей было наплевать на всех тех людей, что мнят из себя правильных и обиженных.

— К чёрту вас, — прошептала она себе под нос.

Роза ободряюще погладила внучку по руке и тихо, но весело сказала, не глядя на Гермиону:

— Правильно, дорогая, к чёрту их, — и тоже гордо, с достоинством прошествовала внутрь часовни.

Это было ужасно. Вся церемония сопровождалась тихим плачем Друэллы, стенанием Анетт. Дядя как мог, поддерживал мадам Розье, но та была настолько безутешна, что пару раз её приходилось оттаскивать от орехового гроба, в котором покоился Адриан. Анетт не стеснялась своего горя, за что Гермиона её уважала, не было безразличия в её действиях и чувствах, не было сдержанности так присущей аристократии.

Гектор был нежен и участлив, Гермиона видела, как бабушка пару раз улыбнулась, глядя, как сын обнимает убитую горем Анетт, как прижимает к себе со всей нежностью.

Друэлла ни разу в их сторону так и не поглядела, даже когда проходила мимо, бросив мимолётный взгляд, в котором не чувствовалось ничего, кроме безразличия, но Кигнус кивнул и, вполне возможно ей это показалось, но взгляд его был полон сожаления. О чём сожалел Кигнус, осталось загадкой, об участи Тома или ненависти, а она, несомненно, жила в Друэлле, — было не понятно с первого взгляда.

Ближе к концу, когда отзвучали последние слова поминальной речи, и люди поспешили на воздух к месту дальнейшего захоронения, они остались почти одни, только тогда Гермиона заметила её. Элен не встала со скамьи, не проследовала за остальными. Она сидела тихо, не шевелясь, в окаменевшей позе. Рядом с ней был Абрахас.

— Элен, — он пытался дозваться до неё, прикоснулся мягко к её плечу, только тогда Морель, казалось бы, ожила. Она скинула его руку с себя и что-то прошептала в ответ. Чтобы это ни было, но Абрахас тут же нахмурился, поднялся, качая головой, и двинулся в проход между рядами.

Он не поприветствовал их, когда уходил, хотя они столкнулись при его побеге, что-то его тревожило.

Гермиона отошла от Розы, попросив минуту-другую. Бабушка не возражала.

— Элен, — произнесла Гермиона те же слова, что и Абрахас ранее. Элен и тогда не обратила внимание.

Она присела рядом, не стала тревожить Элен своими прикосновениями, просто сказала:

— Мне так жаль, Элен.

Этих слов хватило, чтобы Элен тут же расплакалась, да так горько, словно копила свою боль долгое время и не давала ей выхода.

— Мы так и не помирились, я так и не сказала ему, что всегда его любила. Он ушел, ненавидя меня.

Гермиона приобняла её, пытаясь утешить, Элен позволила и без сопротивления прильнула к её плечу. Было не сложно представить всю боль подруги, когда-то она испытывала подобное, когда оставила Тома и сожалела, что не сказала о своих чувствах, страхах, а в итоге ей оставалось что хоронить его так и не облегчив душу.

Ещё четверть часа они просидели, обнявшись, пока распорядитель, не велел закрыть гроб перед погребением в фамильном склепе. Адриана похоронили рядом с Себастьяном Розье, его отцом.

Гермионе так и не удалось проститься, как подобает. Она хотела поведать Адриану многие их своих мыслей, но вряд ли всё из того, что она собиралась сказать, было для него важно.

Она не смогла заставить себя отправиться в особняк Розье после похорон, как сделали все остальные, её никто не ждал там.

Ей осталось собрать самую малость и по прибытии домой, Гермиона немедля отправилась наверх, в спальню.

Её ждал сюрприз, наверное, самый долгожданный.

Он стоял у окна, сложив руки за спиной, и что-то разглядывал в туманной дали.

Её присутствие он заметил сразу. Развернулся в вполоборота.

— Я думала ты не придёшь, — тихо, с придыханием сказала Гермиона.

— Я обещал. Я всегда буду рядом, помнишь?

С его появлением Гермиона ощутила облегчение, которое в последнее время было редкостью.

Она сделала пару шагов и оказалась в его объятиях.

— Я говорил тебе, предупреждал…

Гермиона смело прильнула к его груди головой, мысленно соглашаясь с каждым его словом. Теперь она не одинока, ведь рядом наконец-то Винсент…