Последний шанс, или Дожили (гет)

КСЕНОФИЛИУС: Первым исследователем в данной области стал некий бард Биддль, который написал многочисленные тома, посвященные проблеме. Если вы прочтете собрание сочинений Биддля в ПЯТИДЕСЯТИ ПЯТИ томах, то сможете узнать об истоках организации «Октябрята смерти» и ее развитии. Гермиона, начинай зачитывать.

ГЕРМИОНА: Но если мы будем читать все пятьдесят пять томов, то не уложимся в экранное время.

КСЕНОФИЛИУС: Мне тут продюсер шепнул, что бюджет на исходе, придется заполнять дыры избами-читальнями, АНИМАЦИЯМИ, хождениями на головах и рекламными паузами, которые мы должны придумать сами.

РОН: Я! Я знаю, какую рекламу можно вставить!

ГАРРИ: Нет, Рон, реклама «одну часть волос я покрасил хной, а другую новенькой краской «Палетт», так зачем платить больше?» — не подходит.

РОН: Но почему?

ГАРРИ: Потому что уже БЫЛО.

ГЕРМИОНА: Блин, меня кто-нибудь будет слушать?

ГАРРИ и РОН: Конечно-конечно, дорогая, собрание сочинений в пятидесяти пяти томах — самое УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ, что мы слышали за свою жизнь.

ГЕРМИОНА: Итак, начнем. В тридевятом царстве, в волшебном государстве жил-был царь. И было у царя три сила: старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак. И отправились они счастья по свету искать. Едут лесом, едут полем, овражек перепрыгнули, покурили, палатку разбили, опять покурили…

РОН: Ближе к делу!

СЛЭШЕРЫ В ЗАЛЕ: Да-да, ближе К ДЕЛУ, пожалуйста.

ГЕРМИОНА: Приходит Смерть и говорит: «Чавой-то у вас так накурено? А вы знаете, что чрезмерное курение вызывает рак легких и кого? Ну-ка, кого?» «Глюки!» — ответил старший брат. «Меня, тупица!» — укорила его Смерть. Братья у виска покрутили и принялись мост строит через реку — у них там в волшебных странах всегда было худо С КОММУНИКАЦИЯМИ. А Смерть бегала вокруг и мешала, но братья не сдавались — строили-строили и, наконец, построили.

Но Смерть была хитра, она притворилась, что восхищена братьями, и предложила, коварная, подарки дорогие на выбор. Старший брат потребовал палочку волшебную, средний попросил сапоги-скороходы, а младший не был оригинальным и выклянчил мантию-невидимку.

Правда, палочка попалась бракованная, и старший брат приказал долго жить по причине неправильного обращения с оружием. Так Смерть забрала старшего брата.

РОН: Типа наебала.

ГЕРМИОНА: Средний брат надел свои сапоги-скороходы, но забыл спросить, как они останавливаются. В данный момент осмотрены близлежащие окрестности от Китая до Испании, но следов не найдено. Скоро объявят умершим.

РОН: Ну круто! Ну фарт! Ну ваще! А я дальше соседней деревни не был.

ГЕРМИОНА: Младший брат надел мантию-невидимку и скрылся в неизвестном направлении с тремя тысячами галлеонов и ключами от квартиры.

ГАРРИ: Дуракам везет, короче. Тебе бы повезло, Рон.

ГЕРМИОНА: Это еще не все.

Ты невидимка — выгодно очень,

Словно картинка лондонской ночи.

Смерть неизбежна, сколько б удачи

Ты не поймал с осторожной подачи.

РОН: Гермиона, дорогая, это все очень гламурно и конгениально, но не могла бы ты выражаться яснее?

ГЕРМИОНА:

Туча мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя…

Гены пальцем не раздавишь:

Ксено — Малфоя дитя.

КСЕНОФИЛИУС: Блядь, меня спалили. Дети, давайте я вам расскажу еще одну сказочку…

ГАРРИ: Я не понял, а зачем мы начинали читать первый из пятидесяти пяти томов сочинений Биддля?

КСЕНОФИЛИУС: Я не умею объяснять, но могу нарисовать.

ГЕРМИОНА: То есть вы хотите сказать, что эти страшные э-э-э… прекрасные картины без какого-либо сюжета, развешанные по стенам, — ваши?

КСЕНОФИЛИУС: Снова дождь рисует мне-е-е на заплеванном окне-е-е твой печальный силуэ-э-т, Минерва! Да, это написал я. Когда-то давным-давно я был влюблен в свою учительницу физики и рисовал ее на уроках, вместо того чтобы изучать оптические свойства стекла.

ГАРРИ: Начертайте же нам уже что-нибудь!

КСЕНОФИЛИУС: Одна палочка сюда, вторая сюда, третья вот так, четвертая вертикально, пятая косая, шестая вот сюда, седьмая…

ГЕРМИОНА: Ше-сть-сот-гал-ле-о-нов. *шепотом* Что означают эти таинственные символы?

КСЕНОФИЛИУС: Именно столько необходимо дать главному редактору на лапу, чтобы он пропустил в печать самую революционную из всех бунтарских газету! Я стану знаменит! Я буду писать о революционном подполье и его героях! Я назову газету «ИСКРА» и буду радоваться жизни…

ГЕРМИОНА: Помнится, назвал уже один умник таким словечком газету…

КСЕНОФИЛИУС: И что? Он прославился?

ГАРРИ: Ага. Прославился: после двух ссылок и нескольких эмиграций его стали звать «Катин»… «Ларисин»… «Маринин»… блин, не помню, но не суть важно — до сих пор его именем улицы и площади называют.

КСЕНОФИЛИУС: Так что насчет таинственных символов? *бегает по комнате и пританцовывает*

Вдруг как в сказке скрипнула дверь —

Пожиратель ломится в щель.

Я прикрою, дайте лишь знак,

Где мне денег взять просто так?

Это я как бы намекаю, что выход из моего дома платный.

ПОЖИРАТЕЛИ: Мы налетели на дом, снесли его подчистую, но, само собой, никого не убили. И не потому, что неудачники, просто у нас ДЕТСКИЙ фильм.

ГАРРИ: Что это было?

ГЕРМИОНА: Полицейские, блин. С первого марта — только ВЕЖЛИВЫЕ и интеллигентные разгромы.

ГАРРИ: Как это?

ГЕРМИОНА: После того как вас изобьют, допросят и перевернут вверх дном вашу квартиру, перед вами обязательно извинятся и посочувствуют. А если повезет, ПОДНИМУТ с пола и отряхнут.

РОН: Я извиняюсь, но ХДЕ МЫ? Упс. Э-э-э, Гарри-и. Тут небольшая проблемка возникла…

ГАРРИ: Деньги у меня в кармане — сам возьми.

РОН: Дело не в деньгах.

ГАРРИ: Еда в соседней деревне.

РОН: И не в еде.

ГЕРМИОНА и ГАРРИ: *хором* А в чем тогда?!

РОН: Те самые Чокнутые Кретины пришли — ловят нерадивых учеников.

СТРУПЬЯР: Та-дам! *фанфары* Это снова я, победитель конкурса «ГЛАМУР-98».

ЖЕНСКАЯ ЧАСТЬ ЗАЛА: Ы-ы-ы-ы!

МУЖСКАЯ ЧАСТЬ ЗАЛА: Опять он, блин.

СТРУПЬЯР: Я весьма сексуальный, модно одетый, умело накрашенный мужик. МУЖИК, я сказал. Я аццки сексуально прислоняюсь к зеркалу, сексуально щурюсь, сексуально складываю кончики пальцев, сексуально дрыгаю ножкой, сексуально принюхиваюсь, да я даже бегаю сексуально.

ТРОИЦА: *пользуются моментом и убегают*

СТРУПЬЯР: Неужели это так ужасно — слушать о том, что я сексуальный?! Взять их, блин, я еще не закончил свою лекцию!

Сцена погони занимает около двух минут. За это время зрители успевают сбегать в буфет, обсудить Струпьяра, пожевать попкорн, прийти к выводу, что Гарри СТРАШНЫЙ, Рон НЕУКЛЮЖИЙ, а егеря веселенькие.

ГЕРМИОНА: Ложись!

ГАРРИ: Куда?

ПАМПКИНПАЕВЦЫ В ЗАЛЕ: Ну блин, ну сколько раз мы вам объясняли, что да как! А он — «куда?» Не в коня корм!

ГАРРИ: Не напоминайте мне про КОНЕЙ.

ГЕРМИОНА: Дружба крепкая не сломается, не расклеится от дождей и вьюг, друг в беде не бросит, лишнего не спросит, только так легонечко выстрелит в лицо. Получи, Гарри, заклинанием в харю.

РОН: Сцуки, опять про меня забыли.

ГУДШИППЕРЫ В ЗАЛЕ: Канон на нашей стороне — НЕ ПАРИМСЯ.

ПАМПКИНПАЕВЦЫ: Мы притворимся, что не читали шестой и седьмой канон, и со спокойной совестью будем считать, что НАС НЕ ПОНИМАЮТ.

ГУДШИППЕРЫ: Померяемся силами?

СТРУПЬЯР: Спокойно, товарищи. Не забываем, что у нас в стране теперь ДЕМОКРАТИЯ.

РОН: *откуда-то с земли* Это как?

СТРУПЬЯР: Это когда голосуешь «против всех», а все равно побеждает «тот мудак, за которого агитировать приходили».

ГЕРМИОНА: А причем здесь наша ситуация? Меня не могут поделить несколько охрененных мужиков. Один высокий, стройный и в годах, другой — высокий, стройный и с влиятельным папой, третий — высокий, стройный и знаменитый, четвертый — не очень стройный, не очень знаменитый и совсем не в годах, но именно за него мне придется выйти замуж. Жизнь НЕ УДАЛАСЬ.

СТРУПЬЯР: Что с тобой, уродец?

ФЕНРИР: Ты кого уродом назвал, а? Да я образец настоящего мужчины: зубы не чищены, носки не стираны, волосы грязные… И нет, я НЕ Северус Снейп.

СТРУПЬЯР: Что за завышенное самомнение? Я не к тебе обращался.

ЗРИТЕЛИ: *ржут*

ГАРРИ: Зрители ржут надо мной, я знаю. Спасибо, мама Роулинг, за такое счастье.

СТРУПЬЯР: Сколько ни пытайся выбирать, дорогое мое солнышко по имени Пенелопа, но в фильме всегда побеждает тот, кто убедительнее СЫГРАЛ.

Я помню чудное мгновенье,

Я умывался в воскресенье,

Внезапно позвонил мне Дэвид… И СПРАШИВАЕТ: «Полторы минуты экранного времени тебя устроит?»

ФИКРАЙТЕРЫ В ЗАЛЕ: Видим новый пейринг.

СТРУПЬЯР: А что это тебя на лбу?

ГАРРИ: Татуировка. Гламурно, чо.

СТРУПЬЯР: О Мерлин! В обществе, где все должны быть одинаковыми, где даже мысли должны быть идентичны, где каждый всего лишь винтик в большой машине волшебного государства — и татуировка! МОВЕТОН! НОНСЕНС! КОШМАР!

ГАРРИ: *окидывая взглядом Струпьяра* Ну ок. Надену шарфик, штанишки, глаза подведу, ногти накрашу — и буду как все. Понял, не дурак.

СТРУПЬЯР: Поздравляю! Поздравляю, дорогой мой мальчик! Поздравляю от всей души! Ты выиграл приз! Мы — представители организации, которая проводила конкурс на звание «Самый лояльный конформист», и ты победил! В качестве приза тебя и твоих друзей ожидает увлекательное путешествие в Комнату стра… э-э-э смеха!

БЕЛЛАТРИСА: Привет, пупсики!

СЦЕНАРИСТ: Не тот текст, дура! Ты злобная, неадекватная психопатка, которая на нарах чалилась полтора десятка лет.

РЕЖИССЕР: Боже, с кем я работаю! Откуда они знают такие выражения?

БЕЛЛАТРИСА: Че надо? Мы здесь не подаем!

СТРУПЬЯР: Мы вам детишек привели на аттракционах покататься.

БЕЛЛАТРИСА: Ну зае…

СЦЕНАРИСТ: В сценарий смотри! В сценарий, дура! В этот момент ты становишься доброй тетушкой. Ну поднапрягись, дорогая, вспомни сказки: ДОБРАЯ тетушка заманивает деток в свой домик, а потом печет из них пирожки. Ну вспоминай, дорогая!

БЕЛЛАТРИСА: Эй! Пирожки были в другом фильме, я точно знаю. Там еще вокруг меня постоянно бегал какой-то лохматый идиот соблазнительной наружности и пел нескладные песни.

ДРАКО: Сладкая вата — дерьмо. Карусельки — фигня. Люди вокруг — мудаки. Лучше бы дома в лото сыграли.

ЛЮЦИУС: Драко, ну сыночка, ну зачем тебе эти «Американские горки»? Ну давай вот лучше на машинках покатаемся — побибикаем всласть, а? Или вот Чертово колесо? ПАРОВОЗИК? А?

НАРЦИССА: В этой стране есть нормальные парикмахерские? Пришла в дорогущий салон, отдала кучу денег, а они мне клок волос не ПРОКРАСИЛИ. Попросила книгу жалоб и предложений — сказали, что принимают только предложения, потому что теперь в стране демократия, и жаловаться я могу хоть самому Мерлину. Предложила им выпить яду.

БЕЛЛАТРИСА: Дракочка, милый, посмотри, какой мальчик, сю-сю-му-сю. Давайте, вы вместе поиграете.

ГАРРИДРАЧНИКИ В ЗАЛЕ: *оживились* Мы запротоколировали, ага.

ДРАКО: Я не буду с ним играть — он страшный.

ГАРРИ и ДРАКО: Мы долго смотрим друг на друга и чувствуем, как в наших сердцах и душах расцветают прекрасные цветы любви, как наши пальцы немеют от восторга и близости, как…

СЦЕНАРИСТ: Так, я не понял, кто ПОДМЕНИЛ сценарий?

ГАРРИДРАЧНИКИ В ЗАЛЕ: *смущенно краснеют*

БЕЛЛАТРИСА: Так, ну все, мне надоело играть добрую тетушку. Егерей — на помойку! Мальчишек в подвал к крысам! Девчонку я оставлю себе.

ФЕМСЛЭШЕРЫ В ЗАЛЕ: *хихикают и салютуют друг другу попкорном*

СТРУПЬЯР: Как это на помойку? На какую еще помойку? Меня? Самого сексуального из всех егерей — на помойку? Но я протестую…

БЕЛЛАТРИСА: Тебя никто не спрашивает.

ГАРРИ: Сижу за решеткой в темнице у Люца,

Не кормят, уныло… не вижу я плюсов!

РОН: Я спокоен как удав, хотя в каноне беспокоился за Гермиону. Наверное, все-таки Йетс прав — мы с ней НЕ ПАРА. Гарри, может быть, мы подумаем, как отсюда выбраться, раз уж больше НЕЧЕМ заняться?

ЛУНА: Добро пожаловать в ад! А-ха-ха-ха!

ГАРРИ: Луна, что ты здесь делаешь?

ЛУНА: Да вот устроилась на полставки в Комнату стра… смеха. Платят мало, ЗАТО работа сложная. Полгода уже сидим — аванс дожидаемся. Со мной еще мистер Олливандер…

ГАРРИ: А ты, случаем, не беременна?

ЛУНА: Да не, просто костюмер халтурит: принес мне старую пижаму своей жены и говорит — носи!

ГАРРИ: Свет мой зеркальце, скажи! Да всю правду доложи: я ль на свете всех милее…

РОН: Гарри, тебе не кажется, что сейчас это не столь ВАЖНО?

ГЕРМИОНА: *кричит*

ФЕМСЛЭШЕРЫ В ЗАЛЕ: Это от удовольствия, не сомневайтесь.

ГАРРИ: Да, ты прав. Свет мой зеркальце, скажи! Да всю правду доложи: как нам выйти на свободу, если мы не миражи?

ДОББИ: Я ВНЕЗАПЕН как рояль. Появляюсь в нужный момент, и даже сама Роулинг не всегда может объяснить мое появление — куда уж там режиссеру. Приступим: Гарри Поттер!

ГАРРИ: Ну что ты орешь? Хватай ценные вещи и беги! И нет, блин, ценные вещи в данном случае — Луна и Олливандер, а не меч и инкрустированные камнями тапочки.

ДОББИ: *исчезает* Простите… *возвращается* Забыл Хвоста уложить на лопатки. Да-да, в нашем фильме мы НИКОГО убивать не будем, чтобы не ранить хрупкую психику зрителей.

ХВОСТ: Ну блин.

ГЕРМИОНА: Теперь у меня есть модная татуировка на запястье. И все это совершенно бесплатно.

БЕЛЛАТРИСА: *гоблину* Последний раз спрашиваю: а ты постирал свои вещи «Тайдом»? Нет?! Тогда мы идем к вам в Гринготтс.

ГАРРИ и РОН: Ваш парк развлечений — херня. Так и знайте.

БЕЛЛАТРИСА: Все вопросы — к администратору. Люциус, будь другом, вызови его, пожалуйста, если несложно. Спасибо, мой хороший.

ДОББИ: Кручу-верчу, тебя запутать хочу. Кручу-верчу, тебя запутать хочу. Кручу-верчу… Упс. Да, ЭЛЕКТРИК из меня никудышный.

ЛЮСТРА: *падает*

БЕЛЛАТРИСА: Меня могло убить током!

ДОББИ: Добби не может убивать, Добби может только покалечить или серьезно поранить. Или расчленить и надругаться. Или… Но только не убить. Нет!

ГАРРИ и ДРАКО: Дай сюда! Это мое!

ДРАКО: Ма-ма-а-а-а-а! Он у меня палочки забра-а-а-ал! Накажи его! В угол поставь!

БЕЛЛАТРИСА: Да как вы все смеете? Что за беспредел?

ДОББИ: Добби — свободный электрик. У нас демократия, блин.

ГАРРИ: За то время, что домовик разглагольствует, мы могли бы десять раз смыться. И, может быть, Добби остался бы жив.

ГЕРМИОНА: Да у нас в фандоме вообще суицидальные попытки НЕ РЕДКОСТЬ.

БЕЛЛАТРИСА: Чуть не забыла: на память о нашем парке развлечений я дарю вам кинжал. Ну-ка! Кто быстрее поймает?

ДОББИ: Я! Я первый! Я!

ГАРРИ: Над морскою тишиной, над крутою над волной долетели мы сюда — чем отметим, господа?

ДОББИ: Я ра-анен!

ГАРРИ: Добби, ты чего, а? Добби, ты так не шути.

ГЕРМИОНА: Кажется, он серьезен как никогда.

ГАРРИ: Да брось — серьезен он был, когда надел пирог на головы гостям Дурслей. Добби, не умирай. Ты еще завещание не написал. Добби, а как же носки? Я куплю тебе кучу носков, только не умирай. Ты же мой друг. Добби!

ЗРИТЕЛИ: *прослезились, а те, что ржут сзади — НЕ С НАМИ*

ГАРРИ: Нужно закопать Добби. Прямо сейчас.

ЛУНА: Но как же? А три дня? А панихида? А гости?

ГАРРИ: В топку гостей. Надо поскорее зарыть и забыть.

ЗРИТЕЛИ: *осуждают*

ТРОИЦА: *скорбят*

ВОЛДЕМОРТ: Где это я? Что за гробница? Я в Египте? Так те гробницы побольше будут? А где же я тогда?

ГРОБНИЦА: *раскалывается*

ДАМБЛДОР: Привет. Я уже больше полугода лежу в гробу, но все еще свеж как огурец. Боттокс и липосакция творят чудеса.

ВОЛДЕМОРТ: Здравствуйте, товарищ Дамблдор, извиняйте, что беспокою, но где ваше завещание? Весь кабинет обшарил — нету!

ДАМБЛДОР: Мое завещание — это многотомные сочинения с названиями мудреными. А больше я в своей жизни ничего не имел. *прячет за спину палочку*

ВОЛДЕМОРТ: Врать нехорошо, товарищ! Хде завещание?

ДАМБЛДОР: Да нету — клянусь новым демократическим правительством.

ВОЛДЕМОРТ: Зря ты им поклялся, конечно. Теперь точно РАЗВАЛЯТ страну. А палочку я забираю. Кстати, где мы?

ДАМБЛДОР: Умом то место не понять,

Аршином общим не измерить,

Там очень любят обещать,

И остается только — верить.

Конец первой части