Измени себя, не изменяя себе (гет)

Некоторое время гриффиндорцы работали в тишине, войдя в определенный ритм: Поттер, не рискуя дальнейшим повреждением шкуры от неизбежного рывка при магическом извлечении, вручную удалял бесчисленные предметы вооружения из туши и стягивал по необходимости края раны, пока Финниган бросал очищающее, после чего отсылал оружие на законное место дислокации. Томас продолжал болтался под потолком, время от времени прося чуть перевернуть существо.

— Как там Луна? — не в силах больше выносить безмолвие, спросил Дин.

— Неплохо. Завтра, наверное, будет чуть более необычной, чем всегда, но, в целом, в порядке.

— Хорошо.

Снова помолчали.

— Никогда не понимал, как ты можешь... — парень неловко исполнил замысловатый жест свободной рукой, — и не... — еще более сложный жест.

Гарри непонимающе покосился на него и все же рискнул предположить: — Обжиматься и не возбуждаться?

— Ну да. Это из-за Протектората?

— Клянусь подъюбкой любимой бабушки, Шеймус, если меня еще когда-нибудь обвинят в отсутствии такта, я познакомлю этого человека с тобой! — воскликнул раздраженно Томас.

— Чары не сделали из меня импотента, но спасибо за заботу, — явно разрываясь между желаниями возмутиться и рассмеяться, ответил Гарри, останавливаясь на сохранении курса легкомысленного веселья. — Просто я научился воспринимать их сестрами, а не девушками, что не так уж и трудно, учитывая, сколько лет мы знакомы и что каждую из них я помню неказистой девчонкой с косичками и ободранными коленками. К тому же в основном мои подопечные — пришлые и не очень богатые наследницы. У обеих категорий и так не самые радужные шансы на успешный брак, и я не собираюсь их портить. Многие аристократы готовы смотреть сквозь пальцы на отсутствие денег и происхождение, но карта целомудрия всегда в игре. И потом, они всегда приходят ко мне за утешением, с моей стороны воспользоваться преимуществом было бы полнейшим свинством.

— Не говоря уже о том, что мадам Коранжо намылила бы тебе за это шею, — хохотнул с потолка Дин.

— Да, она хорошо меня воспитала, — в тон ему, но с ноткой ностальгии, отозвался Поттер.

— Я думал, тебя воспитывала тетка, — задумчиво нахмурился Финниган.

— Она меня не воспитывала, — отмахнулся Гарри, — при ней я рос как сорняк — что вырастет, то вырастет, ну и хрен с ним. В принципе, по всем канонам из меня безупречный психопат должен был получиться. Самой жуткой разновидности: тихий и безобидный снаружи, а внутри, — он выразительно присвистнул.

— А почему не вышел?

— А черт его знает, — пожал плечами Поттер. — Может, я более психологически устойчив, чем среднестатистическая единица, или повезло, что по жизни мне все-таки встретилось несколько действительно хороших людей. А возможно, права была Рита весь прошлый год, и я давно свихнулся, просто проявление моего безумия нетипично и воплощается в навязчивом желании спасти и защитить каждого встречного-поперечного. Мне, честно говоря, глубоко наплевать: не кидаюсь на всех — и то слава богу.

— Кто она такая, эта мадам?

— Ну… — Дин переглянулся с Гарри. — Знаешь, я лучше не буду тебе объяснять. Не хочу, чтобы ты завидовал.

— Завидовал чему?

— Дару Гарри притягивать к себе лучших женщин планеты, — усмехнулся Дин, и в него полетел очередной камушек.

— Больно надо было, — надулся Шеймус. — И все равно — странная у тебя манера утешения.

— Луна — особый случай, — утратив всякую ветреность, нахмурился Гарри.

— Вместо того, чтобы расспрашивать Гарри о его женщинах, лучше расскажи ему о своей, — заметив изменение настроения, пробурчал себе под нос Томас.

— О, так ты знаком с его зазнобой, — вновь развеселился Гарри. — Я-то думал это девушка-тайна.

— Разумеется, он же провел каникулы у меня, — фыркнул Дин. — Кстати, ты тоже.

— Гарри ее знает? — напрягся Финниган, прожигая друга взглядом.

— А по-твоему, кто этот зеленоглазый, которым она мне мозги проела? — раздраженно бросил Дин, и взгляд сощуренных глаз переместился на Поттера, который примирительно замахал руками:

— Клянусь, понятия не имею, о ком вы говорите, — заверил он.

— О Мишель, — тихо ответил Шеймус, подозрительным взглядом тщательно отслеживая реакцию Гарри.

— Мишель, — медленно повторил Поттер, вспоминая, и вдруг уронил челюсть. — Ты закрутил с Мишель? — Финниган покрылся жарким румянцем. — Той самой? — Дин энергично кивнул, когда Гарри повернулся к нему за подтверждением. — Ух ты! — Поттер уважительно присвистнул.

— Откуда ты ее знаешь? — настаивал Шеймус.

— Встречались как-то раз….

— Давно? — с ревностью поинтересовался тот.

— Не помню точно, — он повернулся к Томасу. — Пару лет назад?

— Вы тогда впервые взяли меня с собой, значит, нам было по тринадцать.

— И она все еще тебя помнит?!

— А наш Гарри умеет производить впечатление, — насмехаясь, ответил Дин. — Проклятье, я и сам думал, что ты сломаешь креманку о голову ее спутника. Только черт меня возьми, если я понимаю, чего тебе втемяшилось в голову. Вроде приступами ярости ты никогда не страдал.

— Ты помнишь, что тогда происходило?

— То же, что и всегда — Мишель старалась смутить меня перед друзьями, — пожал он плечами. — Что-то про то, что я бы стала учительницей, знай, какие сейчас симпатичные школьники и прочая в том же духе, — Дин закатил глаза. — Клянусь, ей это никогда не надоедает. Потом, кажется, ее клиент ляпнул нечто похожее в адрес Гермионы.

— Угу, только она шутила, пытаясь заставить нас покраснеть, а этот мужик говорил на полном серьезе. Природа его интереса к девочке-подростку, видимо, была очевидна всем, кроме тебя, именно поэтому Мишель утащила его из кафе, а спустя минуту прошла мимо витрины в полном одиночестве и разминая ладонь.

— Похоже на Мишель, — мечтательно улыбнулся Шеймус. — Она очень хороший человек.

— Рад за тебя, — искренне ответил Гарри.

— А я так просто счастлив, что моя бывшая приходящая няня находит моих друзей столь неотразимыми, — ехидно вставил Томас.

— Помолчи, ради Бога!

— Да, конечно, разумеется, я должен быть рад тому обстоятельству, что он не платил ей за секс!

— Слушай, Дин, ну сколько можно быть таким ханжой, а? Ты же сам сказал, что у них любовь. Заткнись и порадуйся за друга.

— А ты считаешь это нормальным? И я сейчас не о возрасте говорю!

— Не менее нормально, чем тискаться с болельщицей в футбольном лагере! — отбрил его Гарри, заставляя смутиться самого. — А разница у них всего в пару-тройку лет, и, к твоему сведению, во многих культурах считается нормальным, чтобы первый опыт был с более зрелой женщиной.

— ...представительницей древнейшей профессии.

— Еще слово, Дин, и я тебе врежу, — предупредил Финниган.

— А я добавлю, — поддакнул Гарри, — или просто отменю заклинание.

— Ладно, отлично, как скажете, — отступил Дин, почувствовав, что парни явно не шутят, но не удержался от последней шпильки:

— Кто бы знал, что девушки из эскорта так падки на дешевую романтику, — едва слышно проворчал он, но на свою беду был услышан. В следующее мгновение сила, удерживавшая его на высоте, испарилась, и он оказался в свободном падении.

— Последнее предупреждение, — уведомил его Гарри, подхватывая в ярде от пола и вознося обратно. — Не парься, Шеймус, его жаба душит. Проклятье! Даже я тебе откровенно завидую. У тебя процесс вовлекал чувства и эмоции, а не пачку банкнот.

— Как у тебя? — хмуро, но проницательно заметил Финниган.

— У меня все, как в лучших домах Парижа, — усмехнулся Гарри, — и духе сокровенных чистокровных традиций.

— В смысле?

— По достижении определенного возраста, старший мужчина семьи отводит мальчика в определенное заведение получить новый опыт. Здесь это простой этап взросления, ничего сверхъестественного, — Гарри пожал плечами.

— Мерлин, внезапно я чувствую себя обделенным, ведь предполагается, что я живу по традициям и законам магического мира.

— Справедливости ради, хоть ты из полукровок, живущих в магическом мире, чистокровная у тебя мама, и честно говоря, я не думаю, что женщин посвящают в такие тонкости мужского воспитания.

— Ты же сказал — старший мужчина семьи, — подал голос Дин. — Насколько я помню, у тебя, Шей, нет дедушки, но должны же быть дяди или кузены.

— Мама вышла замуж по любви, против воли семьи, к тому же за магглорожденного, — монотонно ответил тот. — Род от нее отрекся.

— Почему они остались здесь? В смысле, если слизы сказали правду, найти работу ему было нелегко.

— Это и правда трудно, — ответил Финниган Дину, словно пять минут назад и не собирался с ним драться, — если не найдешь свою нишу или не найдется чистокровный родственник, который работает в Министерстве. Папа сделал и то и другое, он не понимал, почему кондитерский рынок был обязан сохранять однообразие ассортимента веками, а мамин троюродный дед по женской линии, чья жена считала брак по любви дико романтичным предприятием, помог получить патент.

— А кто тебя водил, Гарри? — поинтересовался Томас. — То есть... — поспешил он загладить бестактность, но Поттер его оборвал.

— Ремус Люпин.

— Погоди это что же получается… В тринадцать!? — проявив редкостное единодушие воскликнули гриффиндорцы, уставившись на него во все глаза.

— Черт, нет, как и положено, мне было четырнадцать.

— Ох, я, кажется, знаю, — блеснул интеллектом Шеймус, — в то время, когда я вовсю корешился с Роном, из-за которого ты дулся на весь мир, как мышь на крупу, и подпускал только Гермиону с ее нотациями на тему «вы лучшие друзья, ты должен его простить, принять и т.д.».

— Мне не трудно, а ей нужна была практика в ораторском искусстве, — кивнул тот с кривой улыбкой.

— О да, я уверен, интеллектуальные беседы с дублем бесспорно пошли ей на пользу, — фыркнул Дин.

— Ну, мне она не жаловалась.

— И когда только успел? Ты же никогда не уходил больше чем на час?

— Дом Сириуса — это родовое поместье чистокровной семьи, — дернул плечом Гарри, — наличие Палаты Одиночества — не настолько редкое явление, чтобы стоило удивляться.

— Что за палата такая? — спросил Дин, пока Шеймус пораженно пялился на Гарри.

— Пустая комната без мебели, окон. Очертания двери, едва ее закроешь, сливаются с фоном, в который выкрашены стены, самого тоскливого цвета, не поддающегося воображению разумного человека. Но главное, с каким-то хитрым устройством замедления времени. Используется для воспитания воли и наказаний наследников. Ремус говорил, что большую часть своего детства Сириус преимущественно провел в ней, поскольку всегда был чересчур гриффиндорцем для вкусов его отца. Будучи первенцем, он никогда не подвергался столь же жестоким наказаниям, как Регулус, но был намного выносливее брата, вот и брал на себя вину за все, что ни попадя. Наверно, частично благодаря этому он смог не слететь с катушек в Азкабане — уж чего-чего, а опыта сидеть на голом полу и смотреть в абсолютно одинаковые стены ему не занимать, — парень горько покачал головой. — Самое отвратное в Палате, что, проведя в ней долгие беспросветные часы, начинаешь думать, будто о тебе забыли, никогда не выпустят и найдут твои истлевшие кости через годы, когда появится новое поколение детей, а потом выходишь, и оказывается, что прошли минуты и часы, а не недели и месяцы.

— Они запирали тебя там? — спросил Шеймус, в голосе, которого причудливо смешались праведное возмущение и искреннее благоговение.

— Кто? Да нет же! Мародеры так с детьми не обращаются, но умудряются всему найти полезное применение, — горячо открестился Гарри. — Наше время ведь всегда было ограничено и выхватывалось урывками, вот Сириус и придумал использовать комнату — она сейчас самая чистая и благоустроенная в поместье, и, когда у меня получалось вырваться к ним, мы всегда запирались там, чтобы пробыть вместе как можно дольше… наверстать упущенное.

— Стоп, я помню, перед самыми рождественскими каникулами ты задержался дольше обычного и сказал, что тебя научили пить.

— Ну что я могу сказать? — Поттер выпрямился и запустил пятерню в вихры. — Напряженные выдались выходные.

— Чтоб я сдох! И ты ничего не рассказал?!

— Из нас троих только ты трепло, Дин. Шей тоже не бахвалится, но к нему же ты не пристаешь.

— Да чего я там не знаю? — риторически отреагировал Томас. — Вся его любовная эпопея прошла на моих глазах — от ежеутреннего ритуала букета полевых цветов на крыльцо дамы сердца до отвратительного вида обожания в конце, — скривился он, заставляя Шеймуса снова покраснеть. — Колись, Гарри, у тебя всегда самые захватывающие истории из всех.

— Знаете, я никогда не понимал, как Мародерам удавалось уламывать Ремуса на всякие безумства, — помолчав немного, с отдаленной мечтательностью сказал Гарри. — Он ведь такой ответственный, рассудительный, серьезный, спокойный и уравновешенный, что с трудом верится в его ликантропию. По идее, вторым в очереди на право опеки несовершеннолетнего является крестный, но для меня замена фигуры отца — Реми, а Сири вроде беспутного старшего братца, советами которого никогда не решишься воспользоваться.

— Почему нет? — заинтригованно спросил Дин.

— Потому что арифметика: девять раз получишь по морде, но десятый точно прокатит, не для всех подходящая. Понимаете, тюрьма не оставила его неповрежденным. Как-то отец сделал ему шутовской подарок — шипованый ошейник, и после Азкабана Сири начал его носить, а еще кожаные браслеты — это скрывало шрамы от кандалов, — гриффиндорцы непроизвольно кинули взгляд на темную полоску, обернувшуюся вокруг правого запястья их друга. Гарри заметил их внимание и добавил: — Второй у Ремуса. Сириус сохранил разум, но стал… жадным до наслаждения жизнью. Ремус сказал, что его пристрастие к свежим фруктам сравнимо разве что со школьным увлечением флиртом, — очевидно, судя по легкой улыбке, осветившей черты Поттера, ему пришло на ум что-то приятное, но он тряхнул головой, и момент лопнул как мыльный пузырь. — Короче, все оказалось до смешного легко — достаточно привести одну логически обоснованную причину, и Ремус способен согласиться на любую авантюру, — руки Гарри, выправляя дефекты шкуры, перемещались автоматически, а сам он казался унесенным воспоминаниями. — В то Рождество Сириусу втемяшилось научить меня пить, и естественно, Ремус нас за этим делом застукал. Сначала они мило поскандалили, но крестный быстро нашелся и выдвинул железный аргумент: «В этом возрасте Гарри неизбежно потянет на эксперименты, и лучше он напьется в нашей компании, а не где-то с кем-то, кто может воспользоваться его нетрезвым состоянием в своих, разной степени тяжести коварных целях». Судя по тому, как вытянулось лицо Ремуса, он в красках представил, что меня пьяного связывают по рукам и ногам праздничной ленточкой и дарят Тому, поэтому следующие полчаса мы таскали бутылки из погреба, а через часа два дегустаций и его лекций я превратился в профессионального сомелье. На этом бы все и закончилось, но Сириус с его неуемной энергией заявил, что я не изнеженный аристократишка, а настоящий мужчина, и все это дамское пойло не по мне. Поэтому меня срочно отрезвили, и мы перешли к пробе крепких напитков. В какой-то момент я вырубился, но был вытянут из блаженного небытия тем, что они снова ругались, и пока окончательно приходил в себя, услышал много нового. Например, что дедушка Поттер отвел их в бордель именно в этом возрасте и именно в это время года…

— Всех?

— Где двое Мародеров, там и остальные, а Сириус тогда уже практически переселился к Поттерам. У него отношения с родней окончательно стали портиться после распределения, представьте: потомок темнейшего семейства магического мира — гриффиндорец. Ориону нелегко было смириться с гриффиндорскими замашками сына в дошкольном возрасте, а тут на нем печать на всю жизнь.

— Повторение Лукаса, — выплюнул Дин.

— Не совсем, но в целом. В некоторых аспектах Лукас больше повторяет меня. Слизеринцы по-другому воспитывают детей — они считают жестокое обращение необходимым компонентом закаливания характера. Уж не знаю почему. Оливер относится к высшему сословию и вырос прекрасным лидером, хотя на него в жизни не подняли ни палочки, ни руки. На Сириуса тоже. Орион Блэк никогда бы не унизился до такого, он ограничивался психологическими пытками, за это сын и ненавидел, и уважал его одновременно. Впрочем, по-моему, это было взаимно, ведь фактически Сириус всю дорогу только и делал, что бросал вызов авторитету отца, не уступая ни на грош. Крестный со мной так и не согласился, хоть мы спорили об этом до хрипоты, но разве, по логике, не является ли его поведение демонстрацией пресловутого хребта, который им всем столь нетрадиционно пытаются вырастить? — Поттер передернул плечами, возвращаясь из отвлечения. — Как бы то ни было, у Лукаса нет этой роскоши. Уже сейчас он, как и Сириус, обречен курсировать по друзьям или торчать в школе, пока семья не пришлет официальный приказ явиться в отчий дом, которому он будет обязан подчиниться. И если я не успею к этому визиту доработать Стража, он «проболеет» все каникулы, поскольку с его папаши — садиста недоделанного — станется «забыть» вызвать ему колдомедика. А теперь, — Гарри сухо хохотнул, — спросите меня, почему я благодарен Тому, — все трое хитро переглянулись между собой и рассмеялись с новой силой, побросав свои занятия и держась за животы.

— Это про… просто…

— …блестяще!

(— И ты, Драко, утверждаешь, что они будущая элита нашего мира? — укоризненно поцокал языком Теренс Хиггс.

— Смех не смех, но что-то, присущее им, — наблюдая в картине за спадающим весельем грифов, ответил Малфой. — После Хогсмида они пытались провернуть этот трюк со всеми факультетами, но мы высокомерно отказались. И кто единственные до сих пор ходят к Снейпу за успокаивающими настойками?)

— Что было потом? — последний раз всхлипнув, спросил Финниган.

— Не вдаваясь в лишние подробности, скажем, что есть вещи, которых дети о родителях знать не должны ни в коем случае, — Гарри подтвердил свои слова категоричным жестом. — Короче они, наконец, заметили, что разбудили меня, договорившись делать из меня настоящего Мародера и следовать традиции. Поэтому меня привели в божеский вид и аппарировали во Францию. К тому моменту я уже так хотел спать, что мне было плевать на все абсолютно. Я был зол, раздражен, и у меня башка трещала, поэтому, когда Мадам спросила: «Чего молодой человек желает?», я не придумал ничего лучше, чем ответить, что еще не определился, — на этот раз улыбка определенно была хищной. — Ох, надо было видеть выражение лица Сириуса! Моей похмельной голове сразу стало так спокойно, правда, он чуть инфаркт не схлопотал и об пол не покалечился, его Ремус едва успел поймать, и впервые в жизни на меня рявкнул.

— Аха! — ликующе воскликнул Томас. — Твой крестный тоже не переносит геев!

— И он имеет на это кучу законных оснований, на которые ты не можешь ссылаться, — твердо ответил тот. — Магам эта неприязнь вживлена на генетическом уровне: в условиях стабильного снижения популяции на протяжении поколений любой несознательный гражданин, предпочитающий растрачивать свое драгоценное семя вхолостую, объявляется едва ли не врагом народа со всеми вытекающими. Учитывая перенаселение маггловского мира — причина несостоятельна.

— А дальше? — нетерпеливо влез Шеймус.

— Дальше меня на остаток выходных отдали в полное распоряжение Моник и Вероник.

— И как это было?

— Я был бы дико сконфужен, не будь так чертовски возбужден, — откровенно ответил он Шеймусу.

— Черт меня возьми! — завистливо воскликнул Дин. — Магический бордель должен быть волшебным местом! Вейлы, вампирши, чары, зелья… Оборотка! Чееерт…

— Да нет, — озадаченно переглянувшись с Финниганом, сказал Гарри, — в принципе, довольно стереотипное заведение VIP-класса. По крайней мере, то, услугами которого пользовались нескончаемые поколения моих предков, и, судя по тому, с какой опаской меня приветствовала Мадам, визит моего деда с Мародерами в полном составе запомнился им надолго. Хотя я не думаю, что в других местах предоставляется такой ассортимент и, господи, Дин, твое воображение меня честно пугает.

— Ой, да ладно вам, — закатил тот глаза, — кто теперь ханжа? Какой смысл в специализированных борделях, если не эксплуатировать возможности по полной?

— Практический, — язвительно вставил Шеймус, — даже я понимаю, что трудно объяснить, почему клиенты стареют раза в три медленнее положенного.

— Верно, — кивнул Поттер. — К тому же первый опыт чреват вероятными последствиями, из которых спонтанный выброс стихийной магии — только вершина айсберга и малейшее зло. Такое не скроешь, а вызывать чистильщиков на каждый инцидент накладно, итогом — это элегантное решение. Заведения бывают разные. То, куда водили меня, обладает приличной репутацией: его персоналу хорошо платят за конфиденциальность и соблюдение тайны, а не держат в рабстве.

— Ты шутишь?

— Добро пожаловать на темную сторону, — развел Гарри руками. — Другой мир — другие правила, Дин. Никаких представителей нечеловеческих рас: власти не поощряют зоофилию, да и связываться с ними себе дороже — они все чрезмерно гордые создания и безмерно мстительные. Вейлы, даром что птицы, образуют пары, как и лебеди, на всю жизнь, и устроят кровавую баню, если другой осквернит их тело. Вампира унизит роль шлюхи. В самом деле, где видано, чтобы женщина-вамп брала деньги за секс? Оборотень сам на такое не пойдет, но знатно отомстит за покушение на его свободу. Остальные ничем не лучше, и у каждого найдутся свои причины.

— Тогда кто? — изумился Финниган. — Потомки из Листа Позора?

— Во избежание другой, более глобальной проблемы, партнерши не должны обладать магией, — тихо ответил Гарри.

— Бедняжки, — издевательски посочувствовал Томас, — им приходится снизойти до маггл.

— Думаю, в этом вопросе маги придерживаются философии вампиров нашего фэнтези: люди — низшие существа, но для траха и еды сгодятся, — Гарри неприязненно скривился. — Единственная альтернатива маггле (и поверьте, это самое отвратительное из когда-либо услышанного мной) — бордельные подкидыши из числа девочек-сквибов. Других вариантов нет.

— Теперь ты точно издеваешься, — сузил глаза Шеймус.

— Нисколько, Сириус говорил, что многими это воспринимается как своего рода благодеяние, искривленное обеспечение ее будущего, а не брошенность на произвол судьбы. Женщины в магическом мире — товар, стоимость которого определяется магической состоятельностью, красота и ум плетутся в конце списка.

— Большинство мужчин не любит умных женщин, — указал Дин.

— Для магов это только часть проблемы, для них даже пришлая выше сквиба. Они и мальчика, продолжателя фамилии, вышвырнут без сожаления и никогда не вспомнят, что уж говорить о девочке?

— Странная логика у чистокровных. Блэки со своими сквибами поступают также? — спросил Томас.

— У них никогда не рождались сквибы, — презрительно фыркнул Гарри, — как и у Поттеров и, к слову, любой по-настоящему древней семьи. У каждого старинного рода есть свой способ избежать такой напасти.

— Значит, для магов в порядке вещей — сдать собственного ребенка в бордель, а потом самим же туда ходить и тра… Господи, меня сейчас стошнит!

— Спасибо за гадкий образ, Дин, о котором я долго и упорно пытался не думать, но ты прав, и кровосмешение не исключено. Может, инцест не сознательный, но, тем не менее, омерзительный.

— Как он может быть несознательным?!

— Маги не умеют определять наличие магического ядра у плода на ранних стадиях беременности, но как только мать и ребенок отделены, проводится проверка, и если результат негативный, шансы на появление магии у младенца нулевые. Женщина фактически вынашивает ребенка в тайне, во-первых, суеверно боясь сглаза, во-вторых, появляться в обществе с раздутым животом считается дурным вкусом — виват маскировочным чарам. Публично оглашаются только удачные роды, и никто не афиширует рождение сквиба, а избавившись от младенца, невозможно предположить, как девочка будет выглядеть взрослой, ведь сквибы не наследуют родовую внешность.

— Откуда им знать, раз они не держат их рядом достаточно долго? — нахмурился Финниган.

— Интересный вопрос, — задумчиво уставившись в пространство, ответил Гарри.

— Думаешь, он поэтому на этот раз нацелился на девочек? — переглянувшись с Томасом, спросил Шеймус, следуя строгой инструкции Гермионы не позволять Гарри проваливаться в задумчивость. — Надеясь, что отклик будет меньше, чем с мальчиками.

— Нет. Первая жертва — парень, — сведя брови, ответил Поттер и, пачкая лоб, потер его кончиками пальцев. — И он сначала хотел не просто мальчиков, а первых сыновей младше четырнадцати. Большая разница.

— В чем? — удивился Дин.

— Первенцы, — ахнул Финниган.

— Приоритетная цель: будущие главы семей, ответственные за всех членов клана, а потому и самые магически одаренные из потомков. Теперь, судя по жертвам, хотя выборка из двух не показатель, я предполагаю, что он несколько понизил стандарты и берет все, что может, — подхватил Поттер. — Магический принцип взаимодействия — мальчики получают силу, девочки — защиту, что, согласитесь, тоже неплохо, учитывая, что защиту моей матери он уже вон сколько лет сломать не может. Однако предпочтение исключительно чистокровных и девственных осталось в силе, поэтому эта дрянь и перла в Слизерин, где этого добра навалом в неразбавленном виде, — он мельком оглянулся на поверженное существо, занимавшее львиную долю ширины холла. — Думаю, он не рассчитывал, что оно начнет сбор раньше. Еще немного — и оно намертво застряло бы между стенами.

— Откуда ты всю эту хрень знаешь?

— Меня с тринадцати лет воспитывали чистокровный маг и книжный червь, — не удержавшись, Гарри хмыкнул при мысленном образе этого гибрида с оборотнем. — Наследие тоже помогает.

— Это еще что за фигня?

— Вроде коллективного знания предков, переходит от одного Главы Рода к другому. Преемственность поколений без потерь, — с долей благоговения проинформировал Финниган. — Гарри не за красивые глазки кличут Лордом.

— Благодаря этому мы получили Мельтона в союзники, — сказал Гарри. — Его привлекла моя система восприятия мира, своего рода схематическое изображение процессов мышления, но материалом для дальнейшей вербовки он использует наличие древнего знания, в отражении которого они видят во мне равного. Год назад я воспринимался бы ими ребенком.

(— Поттер говорил, что не нуждается в нас, что может обойтись без наших знаний и понимания политических тонкостей.

— Мерлин милосердный, — прошептала Милисента, — мы недооценили масштаб.)

— Это как-то… — Дин замялся, подыскивая слово.

— Странно? Дико? Жутко?

— Довольно, Гарри, верим на слово, хватит демонстрировать свои «плюсы частного начального образования», — шутливо заметил Финниган, впрочем, не менее впечатленный.

— Я, честно говоря, настолько привык делить свою голову с несколькими жителями, что почти не обращаю внимания.

— Несколько — это конкретно сколько?

— Ох, даже не знаю, Шей, — Поттер закончил возню с тушей и принялся критично вычищать себя. — Давай проведем инвентаризацию: есть Старина, который не требует представлений, ангел-хранитель…

— Кто? Они на самом деле существуют? — изумился Томас.

— Маленьким я думал, что да, — он снова улыбнулся той ностальгической полуулыбкой и сложил руки на груди. — Я думал, он тот, кто подсказывает мне вещи, которые я не мог знать: типа как двигаться в драке, определять слабые места противника и правильно бить по ним, ставить блоки, — Поттер пожал плечами с видимым безразличием, как будто это не приоткрывало чуть больше завесу тайны с его детских лет. — Или, заболев, мог очнуться на улице, жуя какую-то зелень, и скоро мне становилось лучше, хотя родня никогда не вызывала врача и не давала лекарств. Фактически уже то, что я выходил наружу, было странно, учитывая, что меня всегда запирали в чулане, боясь, что я заражу Дадличку, хотя он всегда заблевал первым, но я поправлялся скорее, и на мне все быстрее заживало. Вроде инстинктивного понимания, что необходимо организму, чтобы подстегнуть регенерацию. Теперь-то я соображаю, что это раздражение определенных рецепторов пробуждало рефлексы, полезные для конкретных ситуаций, но называю его так по-прежнему. Вы видели его сегодня в действии с Луной. Я в жизни такого не делал, но, тем не менее, знал.

— И не забудем хит на все времена незабвенного В-в-волда! — на манер заправского конферансье, подтолкнул к продолжению Дин.

— Не-а. Этот уникален в своем роде, — хмыкнул Гарри, прислонившись к стене, — все остальные сидят тихо в отведенном им уголке моего сознания и используются по мере надобности, а он — агрессор. Что, в свою очередь, приводит нас к девочкам.

— Мать моя женщина, так ты и правда ощущаешь каждую из подопечных?

— Я не чувствую их чувствами, но какая-то часть меня всегда распознает их.

— Мерлин, как ты еще не свихнулся?!

— В конце концов, человек способен к чему угодно приспособиться, — небрежно дернул плечом Гарри, — я же и так не был единоличным пользователем моего разума. Протекторат занял свою нишу и, кстати, оказался весьма полезным и для меня тоже, — он печально улыбнулся. — История моей жизни.

— Ты говоришь так, словно это что-то плохое, — оскорблено заметил Финниган.

— Да нет, наверное, — неопределенно ответил Гарри, — только иногда я задаюсь вопросом: кем бы я вырос, не случись некоторые из столкновений? Меня сформировали другие: Дамблдор сделал героем, Волдеморт — смертельным врагом, вы — лидером, Василиск — магом, невосприимчивым к ядам. Желая понять, почему Добби зациклился на мне, я научился видеть магию. Один человек ошибочно принял за Протектора и был достаточно благороден, чтобы не воспользоваться ситуацией, а фактически настоял на принятии мной роли, и в результате я обзавелся мощнейшей ментальной защитой. Вот так и выходит, что в итоге я всего лишь совокупность.

— Спорное заявление, — задумчиво сказал Дин со странной серьезностью, — не будь ты собой, ты не поперся бы спасать Джинни, не принял ответственность за наши действия и не посчитал своим долгом стать евнухом, — Гарри демонстративно осмотрелся в поисках очередного камушка, и тот благоразумно заткнулся.

— С твоей логикой это превратится в бесконечное хождение по кругу, — закатил он глаза и съехал по стене, устраиваясь на полу. — Извечный вопрос: яйцо или курица? Но погрешность была внесена в отправную точку всех расчетов моей матерью, которая любила своего сына достаточно сильно, чтобы нарушить основные табу.

— Так, я не понял о какой защите идет речь, — вернулся к ранней теме Шеймус. — Разве это не способ защиты добродетели?

— Протекторат Чести — это только звучит гордо и благородно, — отмахнулся Поттер, запрокидывая голову и прикрывая веки. — Хотя, насколько я понимаю, изначально, в далекой древности, он таким и задумывался — как способ оградить девушку от недостойных посягательств и одновременно практикой в воспитании меры ответственности за возложенные на его плечи судьбы — у мальчиков.

— Каким образом?

— Крепостные и арендаторы могут восприниматься как должное — числами в доходных книгах. Протекторат был способом помочь увидеть человека за навязанным обязательством, потому что надо быть конченой сволочью, чтобы испытывать чувства другого человека и остаться равнодушным. Особенно женские, — хмыкнул он, — тут маги древности сделали ход конем: осознание и понимание женских эмоций смягчает, привязывает, завлекает в ловушку заботы и демонстрирует непознанную сторону жизни. После Протектората Чести, тебе уже никогда не быть прежним человеком.

(Слизеринцы дружно повернулись к Эдварду Эйвери, который единственным на их курсе был подвергнут принятию этих чар. Его трепетное отношение к сестрам неоднократно подвергалось насмешкам, но в свете слов Поттера приобретало иное значение.

Эдвард гордо приосанился и ограничился торжественным кивком, никак внешне не проявляя, с какой жадностью он ловил из уст гриффиндорца детали отношения Поттера к его обязательствам Протектората после многозначительного незаметного тычка под ребра от Эбигайль при первом упоминании чар.)

— Однако в современном мире он, к сожалению, утратил свое первоначальное намерение и практически не используется. Подходящих невест становится все меньше, их расхватывают как горячие пирожки, еще в колыбелях, предварительные контракты обсуждаются в обществе, а потому всем отлично известно, кто кому обещан. В этих условиях только полный кретин станет навязываться даме, рискуя посадить на шею сразу двух кровников.

— Двух? — Томас.

— Семьи девушки и предполагаемого жениха, — вставил Финниган.

— Верно, но не исключена вероятность, что сама девушка кем-то увлечется, и тут в дело вступает Протектор. Как правило, им становился брат или кузен, обитающий под одной крышей с объектом, — он отправил озорную усмешку Шеймусу, — из-за чего компонент мужского бессилия не ввели в комплекс заклинания за ненадобностью. Правда, сейчас, в связи с демографическими проблемами, им может также выступить нареченный девушки, но если он чего лишнего себе позволит, ему самому голову открутят. Итак, чары настроены на определенный спектр эмоций, и Протектор получает полную власть над ними. Он тот, кто следит, чтобы у нее не возникло романтических привязанностей, поскольку невеста обязана быть нетронутой физически и эмоционально.

— Бред, — неверяще покачал головой Дин.

— Не скажи, даже магглы верят в эффект телегонии, а у магов как-никак, на это куда больше оснований.

— Почему это? — воинственно спросил Дин.

— И что это за эффект такой? — встрял Финниган, заставляя Томаса закатить глаза, а Поттера, издавшего мученический стон, приступить к очередным объяснениям:

— Считается, что у женщин совершенно отличная от мужчин структура биополя, или, по-вашему, ауры. В процессе сношения между мужчиной и женщиной происходит интенсивный обмен, который оставляет неизгладимый отпечаток на женской энергетике, сохраняя информацию обо всех мужчинах, с которыми она когда-либо имела связь. Также считается, что вся эта информация непременно отражается на ее детях и хранится очень долго, хоть и не бесконечно, и избавиться от нее по-другому невозможно, только воздерживаться и ждать, пока сама не выветрится. Нашими учеными подтверждено влияние данного эффекта на животных, но применимо к людям телегония продолжает считаться лженаукой, хотя большинство уверено, что именно поэтому во многих религиях и нациях девушкам запрещались внебрачные и добрачные связи. У магов все намного строже: волшебство реагирует на желания, намерения, от того больше запретов, ведь, заблуждение это или истина, никто не хочет, чтобы его ребенок нес в себе следы чужой магии. Поэтому замуж — исключительно девственницей…

— Погоди, — опешил Дин, — их что… проверяют?!

— Как я уже говорил, женщина в магическом обществе — не более чем товар и до заключения сделки-брака обязана дожить неповрежденной. Обследование — часть обязательных предсвадебных ритуалов, слава богу, не физическое, а специальным заклинанием. Все-таки, как не крути, но существуют ведь и другие… хм, альтернативные пути скомпрометировать девушку, помимо явного. Поцелуи, объятия, прикосновения и даже взгляды, не упоминая контакт голой кожи. Помните прошлогодний маразм розовой жабы с допустимой дистанцией между представителями различных полов и прочие правила в отношениях студентов? Это было согласно здешним правилам этики и манер. По идее, то, что Гермиона позволяет Рону, считается вопиюще недопустимым. Хотя меня самого передергивает каждый раз, когда он тянет к ней хлебальник, — Гарри задрожал от отвращения.

— Работа под прикрытием никогда не бывает легкой, — успокоил его Томас, — она знала, на что шла.

— Что напоминает мне, — встрял Финниган, — как долго это еще должно продолжаться? Меня достало изображать из себя его единомышленника.

— Кроме тебя некому: наслаждайся своей исключительностью, — оскалился на него Поттер. — Мне он завидует, Невилла считает тюфяком и презирает, что сия недостойная личность, в отличие от него, всего такого неповторимого и необыкновенного, все же станет Лордом, Дином пренебрегает в силу очевидных причин, по которым тебя относит к приемлемому варианту для общения. В понимании Рона, вы принадлежите к более-менее равному социальному кругу, но из-за твоего происхождения, твой общественный статус намного ниже его собственного. Без обид, — отметив возмущенное выражение на лице Шеймуса, он примиряющее поднял руки, — я пересказываю чужие мысли, а не свои. Меня он вообще ненавидит до глубины души, но нам его терпеть осталось недолго, я почти закончил с Роном Уизли.

— Погоди, так то, что Герм ходит с ним за ручку, загрязняет ее ауру?

— При всем свойственном нам духе экспериментаторства есть вещи, которые ни один из нас не захочет проверять на практике, — поучительно ответил Гарри. — Например, исследовать, будут ли дети Гермионы от другого мужчины, нести в себе черты Рональда. Мы не начинали эту шараду, пока я не научился ее экранировать, будь благословенна магия домовиков и имя Добби! — усмехнулся он. — Несчастный был в ужасе, когда я объяснил, зачем мне это надо, и ужасе настолько сильном, что вдвоем мы за вечер придумали нечто революционное и ранее считавшееся невозможным.

(— Если память мне не изменяет — это где-то курсе на третьем Грейнджер стала вдруг жутко пугливой и чуть что активно хваталась за руку Уизли и вешалась ему на шею, — впечатленно хмыкнула Пэнси.

— Что, как мы видели, не мешает ему быть на короткой ноге с Гарри, — сладко улыбнулась в ответ Дафна. — Как и разжигать наш интерес обрывочными фактами.)

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Финниган, устраиваясь рядом с утомленно выглядевшим Поттером.

— У меня такое ощущение, что я забыл нечто важное, — рассеянно ответил тот, растирая напряженность в плечах.

— Ага, объяснить каким макаром Протекторат защищает тебя, — поддакнул Томас.

— Самым неожиданным. Угадайте, какой заразой обнаруженным? — его собеседники солидно кивнули друг другу. — Как я говорил, в наши дни это, в основном, способ контроля, но я не сосредоточен на личных переживаниях, а настроен исключительно на негативные эмоции. Так я знаю, что недавно Лаванда повздорила с Забини.

— Будет дуэль?! — глаза гриффиндорцев загорелись.

— Настолько далеко мне заходить еще не приходилось, кровожадные вы мои, — фыркнул Гарри. — Большинство парней отпугивает само упоминание протектора, да и ничего такого, с чем бы девочки не справились сами, они себе пока не позволяли. Вообще-то, как правило, они не ценят моего чрезмерного вмешательства, но рады наличию в качестве запасного варианта. В любом случае, я еще на первых подопечных обнаружил, что, несмотря на всю спектральную настройку, иногда девочки испытывают такое, что сшибают все на своем пути. Разумеется, ничего, кроме неудобства, я в этом тогда не углядел, — он спрятал лицо в ладонях. — Вы просто вообразить себе не можете, как это невыносимо ярко, чисто и искренне, и упаси меня Боже ненароком держаться за одну из них в момент такого всплеска, поскольку тогда это вообще неумолимо. Мы так чувствовать не умеем. Девочки для меня словно путеводная звезда, живой, пульсирующий сплав, способный вытянуть меня отовсюду, куда бы меня ни утянуло, самый стабильный ориентир и аварийная кнопка для назойливого внимания Томми. Ирония в том, что он сам ее нашел, когда в прошлом году перелопатил мне мозги, и главное, что только я могу определить, где чья эмоция и чье чувство, а для других — это мое личное, и мне не нужно беспокоиться, что Волдеморт убьет кого-то, чтобы избавиться от этой чумы. Даже на гребаную мышь действует — я так закрываю все, не скрытое чарами конфиденциальности, но нежелательное для чужих глаз, хотя он, наткнувшись на «розовые сопли», просто не лезет дальше, цедит сквозь зубы презрительное «педик» и тихо радуется, что я последний Поттер на земле.

— Плохо он тебя знает, — хихикнул Финниган.

— Ты у нас неистребим!

— Трусы приспосабливаются, герои погибают — это закон жизни. Иногда все, что требуется — один благородный поступок, с последствиями которого никак не расправиться. Невилл тому наглядный пример. Я… Поттеры никогда не были многочисленными, в основном, потому что не умеем оставаться в стороне, даже девиз нашей семьи — присяга справедливости, мы и женщин выбираем себе из числа тех, кто будет сражаться вместе с нами. Разве удивительно, что после череды войн нас практически истребили? Снейп прав: если у меня не появится детей, род Поттеров угаснет, — Гарри задушил зевок, потер глаза, отгоняя усталость и заставляя Шеймуса обратить на него заинтересованный взгляд.

— Когда ты спал в последний раз?

— Сегодня, — фыркнул тот, от чего угрюмый взгляд сокурсника лишь углубился, и он взволнованно переглянулся с Томасом — между окончанием встречи со слизеринцами и настоящим моментом прошло чересчур мало времени для полноценного сна. Словно прочитав его мысли, Гарри закатил глаза и проворчал: — Я в порядке, мамочки.

— Ты изматываешь себя, — хмуро отозвался Дин.

— Ну, не похоже, что я получаю привилегию выбора. Вещи закрутились, время почти на исходе.

— И все-таки…

— Я спал трое суток и две ночи подряд, этого должно хватить примерно на месяц, — отмахнулся Поттер. — Мне только нельзя останавливаться, тогда я функционален, поэтому, будь любезен, поторапливайся: у меня еще полно дел. Странное стечение обстоятельств разгрузило меня, дав возможность заняться старыми заметками Ремуса.

— Он их все-таки нашел! Возьмешь меня в проект по Стражу?

— Конечно, Дин.

— А зачем он им вообще понадобился, а? — спросил Финниган. — В смысле, насколько я понял, твоему крестному это было не нужно, и в целом, жестокое обращение на нашем факультете не злободневная проблема.

— Мы по природе своей не одиночки, и, так или иначе, даже с ослабленными чарами каждый выходец из Гриффиндора получал ощущение плеча, и не важно — от одного человека или целой группы. Мы антагонисты Слизерину, попасть в который значит: отправиться плавать с акулами и либо научиться грызть глотки, либо самому стать чьей-то едой.

— Сурово.

— Это политика, там дела по-другому не делаются. Я где-то вычитал определение дипломатии как искусства сказать человеку гадость, заставив принять оскорбление за комплимент.

— Н-да, что-что, а это слизы умеют мастерски.

— Шляпа ведь тоже не дура и не принимает решение с потолка, основываясь на неком потенциале. К одиннадцати годам черты характера личности уже определены, и это львиная доля в выборе факультета. Сириус всю жизнь защищал младшего брата и получил направление, исходя из этого; я все детство выживал и вполне мог продолжить улучшать навыки в Слизерине. Но выбрал иное. Мародеры были в курсе этих различий не понаслышке, малышня за их анонимным заступничеством обращалась почти поголовно. Они задумались о создании Защитника, кстати, наш вариант названия мне нравится больше, засвидетельствовав одно происшествие, которое дало им понимание, что, хотя Гриффиндор для своих тихая гавань, это не исключает наличие внешних угроз.

— Что случилось? — предчувствуя очередной захватывающий дух рассказ, азартно спросил Дин.

— Вам еще не надоело слушать мои сказки на ночь? Нет, я, конечно, всегда подозревал, что у меня красивый голос, но ведь не настолько же, — съязвил тот, и Томас бросил в него ластиком. — Ладно-ладно, уговорили. Итак, жила-была одна очень неприятная девочка, которой дико не нравилось, что каждый год имя одной грязнокровки оказывается в списке успеваемости выше ее собственного. И вот однажды она решила отомстить за свое оскорбление, ведь она же маг, высшее существо: умнее, сильнее, бла-бла-бла — и попросила своего жениха прилюдно унизить нахалку. Тот сделал, как его просили, и после ужина подошел к названной магглорожденной и предложил разделить его постель, но, разумеется, в более сильных выражениях и сравняв ее с плинтусом в процессе. Девушка посмотрела на него, как на болвана, коим он, по сути, являлся, и отклонила. Парень обиделся и постарался убедить ее более насильственными методами, за что и удостоился любимого приемчика маггловских девчонок на глазах у всей школы и предупреждения, что в следующий раз его лишат фамильных драгоценностей вовсе.

— Так держать, сестренка!

— Да, моя мама могла быть еще той стервой, — гордо усмехнулся Гарри.

— Почему они не использовали Протекторат?

— Мародеры не собирались концентрировать защиту в одних руках, они хотели что-то общее и постоянное, — Поттер снова помассировал шейные мускулы. — К тому же репутация отца с друзьями как балагуров-бездельников — идеального прикрытия для их миссии праведной мести — не вызывала той же степени доверия, которую девочки возложили на меня. Привет, киса, — внезапно заявил он присоединившейся к ним миссис Норрис, которая отерлась о его ногу и вольготно устроилась на коленях. — Где твой хозяин? — душераздирающе зевнул Гарри, почесывая ее за ушком.

На какое-то время между ними воцарилась тишина, и единственным звуком в холле было довольное урчание кошки, пока ему не положил конец тихий голос Томаса:

— Гарри, глянь-ка на эту группу символов. Они другие.

— В смысле? — осторожно ссаживая миссис Норрис и поднимаясь, спросил тот.

— Выбиваются из концепции остального рисунка.

— По мне, они все одинаковые, — скептично сощурился присоединившийся к ним Шеймус.

— Не знаю, как объяснить точнее.

— Чутье художника, — кивнул Гарри. — Давайте посмотрим, — продолжил он, вынимая волшебную палочку и театрально постукивая ею о ладонь до первых искр, как фея из диснеснеевской «Золушки». — Так это у нас… угу, а это… нет, не сюда. А если… да… тихонько, потянем тут… — приговаривал Поттер, а в его глазах разливалась густая зелень. В голове вспыхнула картина зала в полуразрушенном храме с возвышавшимся в центре каменным алтарем и установленной на нем грязной хрустальной чашей. Рядом с ней лежал жуткого вида кинжал с изысканной хрустальной рукояткой с изображением орнамента, идентичного тому, что был на чаше. — Нори, нет! — рявкнул он, заставляя друзей подскочить и оглянуться на кошку, послушно замершую у лужи натекшей жидкости, за его спиной. — Дин, зарисуй эту группу отдельно, — Гарри выделил контуром подразумеваемый сектор, — они не имеют отношения к остальной части, а гарантируют завершение миссии. Мы можем это использовать, — он отошел от них, вытаскивая зеркало. — Пират, группа наготове?

— Да, но опрос пленных ничего не дал, — легкое колебание. — Там порядок?

— Мы обезвредили тварь, и у меня есть для вас цель.

— Откуда?

— Существо увеличивалась соразмерно поглощенному объему. Я все думал, как оно проберется назад раздутым, но оказалось, что, набрав нужное количество, сработал бы встроенный портключ. Я проследил направление — это Мронслен. Координаты…

— Я знаю, где это, — бодро прервали его. — Что-то еще?

— Я больше ничего не видел, не знаю, ждет там вас кто-нибудь или нет, но проверить не помешает, — прощаний ни в коем виде на этот раз не последовало, Гарри снова зевнул и тяжело облокотился на стену. Дин с внезапным озарением заметил, что движения Поттера постепенно сменились с плавной хищнической грации на резкие и чуть неловкие, как это бывало у его дяди Филиппа, страдавшего хронической бессонницей и восполнявшего недостаток сна большими дозами кофеина.

— Честное слово, я удивлен, что медичка не держит тебя загруженным, — сокрушенно покачав головой, пробормотал Томас, скосив на Поттера глаза, и что-то в виде сокурсника выдало того с головой. — Трюки психов, — вздохнул он.

— Трюки психов, — слабо улыбаясь, покорно согласился Гарри и, надеясь отвлечь себя, начал призывать ампутированные в ходе борьбы щупальца и складывать их аккуратной кучкой, — но держите это при себе.

— Что это значит?

— Пациенты психушек всегда используют уловки, чтобы не пить таблетки и оставаться в проясненном сознании. Киношный прием. Гарри дурит Помфри и не принимает снотворное.

— И вы будете держать об этом рот на замке, — более твердо сказал Гарри.

— Почему ты не позволишь нам помочь? — возмутился Шеймус.

— Поскольку это я должен сделать сам, — он закрыл глаза и откинул голову на стену, — в полном одиночестве.

— Что это? — подозрительно поинтересовался Томас.

— Планирование, — поколебавшись, выдавил все-таки Поттер, и его собеседники впали в почтительную тишину.

— Гермиона знает? — слегка поколебавшись, спросил Шеймус.

— Стал бы я заниматься этим ночами и в больнице? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Мне необходимо предусмотреть все возможности при наихудшем развитии событий. Каждый из вас должен получить свою часть плана, иначе все будет зря, и, согласитесь, глупо заварить такую кашу и не пойти дальше стратегии избегания перехода конфликта в открытую форму полномасштабной войны и возможности закончить его все равно как, главное — с наименьшими потерями. Мы обязаны учесть, что будет дальше: не просто не позволить Волдеморту узурпировать власть, задавить диктатуру Дамблдора в зародыше, но и не допустить окончательного падения магической Британии в тартарары. Обновленная форма правления и структуры государства, проекты конституции и реформ, пересмотр и изменение законов — мы не разводим демагогию, дискутируя об этом на собраниях, и не обсуждаем гипотетическое общество. Часть подразделений Неприкасаемых буквально зрит в будущее, а я тот, кто должен обеспечить его исполнение, привлекая нужных людей, избавляясь от хлама, договариваясь, отзывая долги, иногда нагло подкупая и напрямую угрожая. Единственное одолжение, которое нам оказал паук — это превращение меня в настолько значимую фигуру, что мне достает влияния делать все это, поскольку, благодаря его же усилиям, быть очередным Поттером, как я и говорил слизеринцам, тут мало. Моя работа — успеть подготовить все части паззла и составить для вас инструкции по его сборке.

— Она не может не знать…

— Я, слава богу, еще не женат, чтобы перестать иметь секреты от девушки, — с усмешкой прервал тот.

— Эй, у нас принято жениться после окончания обучения, — вступился Финниган. — Мои предки, родители Гарри и Невилла. Что плохого в ранних браках?

— Соломенные вдовы, — проворчал в ответ Поттер.

— Но, в самом деле, Гарри, Гермиона должна отдавать себе отчет о вероятных вариантах развития событий.

— Гипотетическое знание и фактическое осуществление — разные категории, Дин, — отрицательно качнув головой, ответил он. — Если она узнает, что я выписываю для вас части «Бизнес-плана» и отправляю их на хранение, она психанет и начнет переживать, а мне нужно, чтобы она мыслила трезво. Гермиона — половина моего мозга, мы с ней много обсуждали перспективы на будущее, теоретизировали, спорили. Она единственная, кто помимо меня знает все в деталях, поскольку кучу времени провела, выискивая логические дыры в наших проектах и заставляя меня продумывать каждую мелочь. Герм — умница и в крайнем случае сможет сама соединить воедино и подкорректировать по ходу дела, где надо, но это никогда не задумывалось работой для одного человека. Я должен успеть закончить, подтянуть все ниточки и оставить конкретные памятки, и — да, умом она понимает необходимость действий на случай, если меня не окажется рядом, чтобы объяснить, что да как, лично. Однако это не делает принятие хоть каплю легче.

(— Мерлин, ну и самомнение, — фыркнул кто-то, и Малфой аж поморщился от очевидной глупости заявления. Чего у Поттера было не отнять, так это интуитивного чутья на выход из любой ситуации, даже когда его не существует, даже когда лазейку приходится в темпе создавать самому. Неблагоприятный прогноз грифов в точности совпадал с его собственным, и именно в этом заключалась основная ирония. В его понимании настоящую опасность представляла не война, уж к ним-то маги были привычны, а паника, преданно следовавшая по пятам постпобедной эйфории, когда одуревший от страха Магический Мир станет выискивать потенциальных врагов едва ли не на ровном месте. Изучая историю, Драко сумел уяснить неизбежную цикличность ее процессов и, в отличие от своего отца, не был настолько оптимистичен насчет неспособности официальной власти отказаться от финансовой поддержки чистокровных семей, дабы откупиться от неприятностей.

Поттер планировал разорвать порочный круг. Он открыто заявил об этом всего несколько часов назад и сейчас без рисовки, игры на публику и попыток привлечь к себе внимание подтверждал свое намерение, вскользь упоминая вероятность собственной кончины, хладнокровно и беспечно заложив руки в карманы, словно речь шла о переменной в уравнении. А самое отвратительное, что он действительно способен на такое самопожертвование, на самом деле в состоянии, не колеблясь, отдать свою жизнь, предпочтя личному что-то другое. Здесь был заложен главный фактор его успеха, потому что это чувствуется, потому что толпу, неспособную существовать саму по себе, выдрессировали видеть в нем решение всех проблем, и она радостно подчинится новому вожаку, восторженно обретая смысл жизни в указанных его властной рукой горизонтах и целях. И Поттер собирался воспользоваться этими преимуществами. Отчасти Драко было отрадно видеть доказательства, что уникальная способность гриффиндорца ориентироваться в живой ситуации, не ограничивается полем боя. Он неоднократно дрался с ним и уже дважды видел, как тот противостоит куда более страшным врагам. В бою, как и во всем другом, Поттер действовал в поразительно эффективном, хотя, по его скромному мнению, излишне рискованном стиле. Драко не переставала изумлять эта неимоверная скорость, с которой тот успевал все подмечать и предполагать, сопоставлять факты и интуицию для вычисления оптимального решения, где даже специально подставленное под удар тело гарантированно получало ущерб наименьший из возможных. Как только он мог столько лет принимать за тупицу обладателя столь многозадачного мышления и многослойной логики? Способного мыслить неординарно, причем в нескольких плоскостях. Он отнюдь не считал себя ущербным на фоне Поттера, но был готов признать если не интеллектуальное превосходство, то факт, что сам свихнулся бы щелкать мозгами в таком режиме. Ему для размышлений были необходимы покой, тишина и куча подготовленных к перевариванию данных. Но насколько Драко успел распознать Гарри, в кризисной ситуации Поттера просто не существовало. Когда он… такой, что-то в нем менялось, исчезали его проблемы, страхи и сомнения, он был собран, уверен и предельно внимателен к деталям. И, похоже, с той же концентрацией, которую Поттер вкладывал в стратегию выживания в битве, он рассчитывал завершение задачи наилучшим образом, что включало в себя кардинальное изменение существующего строя как превентивную меру возникновения последующих Темных Лордов. Логично, бескомпромиссно, безжалостно — идеально. С другой стороны, неискорененные остатки детской ревности от того, что великая судьба досталась кому-то другому, менее достойному, завяли под натиском более сильного чувства — зависти, что при всей глобальности замысла Поттеру не страшно ошибиться и ответить за последствия, как ему самому — слизеринцу и Малфою, рожденному и выращенному властвовать и повелевать. Губы Малфоя тронула слабая улыбка. Преимущество представителей других факультетов, Неприкасаемых, в том и состоит, что они не просто осознают, но и безоговорочно принимают: Поттер — лидер, причем не потенциальный, а прирожденный.)

— Интересно, Гермиона начнет психовать до или после того, как тебя придушит? — со слабой претензией на юмор осведомился Шеймус.

— Вероятно, в процессе, — сухо хохотнул Поттер, поддержав его порыв, впрочем, без особого энтузиазма, и после недолгих раздумий, за неимением других альтернатив, принимаясь деловито заталкивая груду обрубков в пасть твари. Финниган безмолвно присоединился к его усилиям по утилизации.

— О каких сроках идет речь? — спустя долгую паузу, едва слышно спросил Дин, старательно не отрывая глаз от листа бумаги.

— Этот год, — тихо сказал Гарри, когда уже казалось, что ответа не последует. — При сохранении текущих тенденций переждем еще один, и спасать уже будет нечего.

(Лица слизеринцев при откровении Поттера представляли полную противоположность выражениям суровой сосредоточенности гриффиндорцев, которые, как и они, застыли в торжественном молчании.)

— Мерлин, спаситель! Что тут твориться?! — потрясенно воскликнул завхоз, заставая их врасплох и вынуждая, едва заметно дрогнув, синхронно развернуться ему навстречу.

(— Попались! — констатировал Эдвард, с сожалением и удивлением, поскольку гриффиндорцы не проявили ни капли волнения.)

— Мы все уберем, — выставляя ладони в универсальной просьбе к миру, заверил его Поттер.