"Тому, кто нас найдёт..." (джен)

Каменный холод пробирал до костей, запах подземелья разливался в сознании затхлой водой, а за стеной неумолимо шелестело бурное море...

Руквуд проснулся и заморгал в кромешной темноте. Рука сама метнулась пощупать подбородок — чисто. Не Азкабан. Паника отступила, и он тут же всё вспомнил. Сбоку слышалось уютное сопение. Левая половина тела затекла, но Руквуд не стал шевелиться, чтобы не тревожить Луну. Пусть выспится, раз других поводов для радости нет. Он нашёл глазами звезду. Теперь её свет казался не ободряющим, а издевательским. Жизнь приучила Руквуда рассчитывать на худшее, и теперь ему казалось, они на дне глубокого колодца или шахты — не выбраться, не докричаться. Если так, впереди медленная смерть от обезвоживания.

Руквуд кое-что знал об этом. Однажды тип из соседней камеры отказался от еды и воды. Он пробыл в Азкабане очень долго. Он не разговаривал, и Руквуд не знал ни его имени, ни истории. Зато знал, что смерть была долгой и мучительной. Крики сменились безумным хохотом, бред — стонами и, наконец, агонией. Потом стражи пронесли по коридору тело, и море — равнодушный тюремщик — долго играло невесомой человеческой щепкой, словно в насмешку не желая принимать того, кто лишил себя жизни отказом от воды. Руквуд смотрел на это из окна камеры и почему-то вспоминал, как всё начиналось. Волнующее чувство принадлежности к чему-то новому, сильному, радость от того, что есть шанс изменить всё, достигнуть большего. Приятно щекочущая нервы опасная игра. Он всегда любил играть и ещё — как ни глупо это звучало — взрывать. А жизнь предлагала только обывательскую скуку вкупе с пузом и ранней лысиной, этими признаками почтенного гражданина. Руквуд по-прежнему любил взрывать и был не прочь перекинуться в покер, однако и к скуке стал относиться вполне терпимо. Когда долго смотришь на море вокруг Азкабана, жизнь министерского служащего уже не вызывает былого отвращения.

Словно почувствовав его беспокойство, Луна заворочалась, но не проснулась. Свободной рукой Руквуд укрыл её получше и дотронулся до висящего на поясе ножа. Если окажется, что из ловушки нет выхода, он сможет избавить Луну от страданий, пусть даже такой ценой. Потому что азкабанское море учит не только смирению, но и милосердию — тех, кого не сводит с ума. На миг ему стало страшно от своих мыслей, от самого себя. Такое иногда случалось, но в последнее время проходило всё быстрее. В жизни некоторых людей наступает момент, когда они не боятся даже самих себя, и Руквуд считал, что до таких моментов доживать определённо не стоит. Ему давно уже не было никакого дела до своего будущего. Бурное море несло безмерно уставшую щепку и всё никак не могло потопить — наверно, ещё не наигралось.

Глубокое мерное дыхание оборвалось, Луна подняла голову. Руквуд попытался представить, как она хлопает глазами, прогоняя сонливость. Какие, интересно, у неё глаза?

— Я думала, мне всё приснилось, — голос звучал удивлённо.

Руквуд усмехнулся.

— Было бы непло...

И тут рвануло. Глухой удар сотряс, казалось, саму землю; стены завибрировали, пол заходил ходуном, сверху посыпалась земля. Луна и пискнуть не успела, когда Руквуд сгрёб её в охапку и отпрыгнул в предполагаемый центр темницы — инстинкты подали сигнал сразу в спинной мозг, сам он ещё не осознал происходящее. Качка продолжалась с минуту. Руквуд выпустил Луну, и оба стояли, напряжённо прислушиваясь. Воздух гудел от напряжения, которое невозможно было спутать ни с чем другим. Где-то рядом произошёл грандиозный выброс магии.

— По-моему, мы всё-таки недалеко от Хогвартса, — выразила Луна их общую мысль.

* * *

Выброс такой силы мог означать лишь одно: победа. Руквуд беспомощно всматривался в пролом наверху, единственную связь с миром. Победа. Но чья? Луну, судя по всему, тоже одолевали подобные мысли. Они стояли и бессмысленно смотрели на кусочек тёмного неба, с которого равнодушно подмигивала звезда.

— Какая долгая ночь, — пробормотала Луна.

— Зато сколько событий, — вяло пошутил Руквуд. Он уже пришёл в себя. — Если Хогвартс рядом, то есть шанс, что нас обнаружат. Но вот когда, это вопрос. Боюсь, ближайшие недели две им будет некогда; может, вообще всех завалило или по стенам размазало.

Луна испуганно ойкнула и вдруг выдала — серьёзно и даже как-то обвиняюще:

— Война — это плохо.

Руквуд опешил и не нашёлся, что сказать, — не поспоришь. А она добавила тихо:

— Сэр... Зачем вам это?

— Мне? — отмер Руквуд. — Мне уж точно ни к чему, поверь.

— А как же вы...

— Да вот так! — от раздражённого рыка сверху упало ещё немножко земли. Руквуд смутился и нехотя добавил: — После побега из Азкабана меня бы вряд ли взяли в мирные клерки. Особо выбирать было не из чего.

— Но вам же не нравится? — терпеливо и обстоятельно спросила Луна. Таким тоном дети пытаются выяснить, почему дождь падает с неба. Руквуд тоже решил проявить терпение.

— Нет. Не нравится.

— Почему вы тогда не бросите всё это?

— Есть одна вещь, из-за которой я не могу просто взять и уйти.

— Понимаю, — голос Луны снова потеплел. — Ваши друзья.

— М-м, вообще-то я имел в виду Метку.

Но Луна, очевидно, слышала то, что хотела услышать.

— Я тоже очень люблю своих друзей. Знаете, раньше казалось, что одной совсем неплохо, ведь есть книги, но на самом деле...

Руквуд опустился на пол. Пусть её болтает. Луна устроилась рядом. Он тайком ощупал Метку, но никаких изменений не обнаружил. Ладно, если Лорд победил, то призовёт ближний круг, и всё станет ясно. Пожалуй, он даже сможет при желании найти их, да только вряд ли будет утруждаться. Оно и к лучшему — Луне бы точно не поздоровилось.

— ...даже когда мы не вместе, мне нравится думать, что они где-то есть и мы рано или поздно встретимся. От этого становится так тепло. Наверно, стоило почаще говорить им об этом. А то вдруг не увидимся больше, — она помолчала. — Если бы нам пришлось сочинять прощальное письмо — «Тому, кто нас найдёт», знаете? Я бы прежде всего написала папе и им — Гарри, Рону, Гермионе и Невиллу, всем. О том, как мне было хорошо с ними. И о нашем отряде. Мы там... Ой, — спохватилась она, — мне, наверно, нельзя об этом говорить.

— Ладно, храни военную тайну.

— Извините.

— Ничего.

— А вы бы о ком написали?

— Тому, кто нас найдёт? Что-нибудь вроде «Завещаю свой скелет науке», — не было тут ничего весёлого, но Руквуда почему-то разбирал смех. А Луна ещё и добавила:

— О, это очень благородно с вашей стороны! Я бы тоже, пожалуй, сделала такую приписку.

Руквуд представил себе это письмо, потом два их скелета рядышком в Отделе тайн и зашёлся от хохота. Луна, как ни странно, присоединилась.

— Юмор висельника, — сказал он, отсмеявшись. — Извини.

— Ничего, — голос был привычно безмятежным. — Я уверена, мы выберемся. Даже если окажется, что тут глубоко, мы что-нибудь придумаем.

— Хм-м.

— Например, можно овладеть беспалочковой магией. Конечно, это трудно, но у нас ведь есть время.

«Но не столько же», — чуть не брякнул Руквуд, но вовремя прикусил язык. Врождённая способность к беспалочковой магии встречалась очень редко, буквально у единиц. Остальным же приходилось работать недели, а то и месяцы над простейшим заклинанием. Разве что попытаться разучить Агуаменти? Без еды они протянут дней тридцать, а вот без воды не больше недели. Опять накатили мрачные мысли; он встряхнулся, прислушиваясь к размеренной речи Луны.

— Или вот анимагия. Будь один из нас птицей или насекомым, мы бы уже выбрались.

Ну и ну, изумился Руквуд. Не в бровь, а в глаз. Это был его секрет, последний козырь, по иронии судьбы обретённый в Азкабане. Он и сам не знал, с чего начал тренировки. Времени было хоть отбавляй, это точно. А ещё глубинный ужас перед сосущими жизнь тварями и желание спрятаться от них хоть куда-нибудь, пусть даже в звериное тело. Ему понадобилось почти полтора года; не так много, учитывая отсутствие палочки и общение с дементорами, после которого ещё сутки ощущаешь себя тухлым овощем. Когда он впервые превратился и рассмотрел себя, то мысленно усмехнулся: всю жизнь терпеть не мог кошачьих. Как оказалось, не зря. Анимагическая форма помогла не спятить от дементоров, но для побега оказалась непригодной — кошки не плавают в море, даже большие. И сейчас его зверь тоже вряд ли мог помочь. Действительно, почему не стал каким-нибудь летучим тараканом?

Занятый своими мыслями, он не сразу заметил, что Луна примолкла.

— Всё нормально?

— Да.

Никакого «сэр», и голос звучал напряжённо. Руквуд забеспокоился.

— Эй, в чём дело? Тебя не зацепило в тряске?

— Н-ни в чём. Не зацепило.

— Не бойся, ничего с нами не случится. «Зубами и когтями буду цепляться, но выберусь, мы выберемся».

— Да, конечно, — рассеянно согласилась Луна.

— Так, ещё раз спрашиваю: что с тобой?

После настойчивых расспросов проблема была озвучена драматичным шёпотом, и Руквуд опять чуть не расхохотался. Оказалось, Луне приспичило в туалет, и она явно собиралась героически терпеть.

— Хорошо, что по-маленькому, — пошутил он. Луна юмор не оценила. Судя по всему, она погибала от смущения. Тогда Руквуд вздёрнул её на ноги, подтолкнул в угол и деловито сказал:

— Давай-давай, терпеть вредно, — а сам отошёл к противоположной стене, бормоча: — Ох уж эти девчонки...

Через некоторое время Луна подёргала его за рукав.

— Сэр...

— Операция прошла успешно?

— Да, я... Я вот тут нашла, — маленькая прохладная ладонь нащупала его пальцы и вложила в них...

— Палочка, — выдохнул Руквуд. Он взмахнул ею, в воздухе рассыпался веер искр. — Моя!

— Да, — нервно отозвалась Луна. — Она была в том углу, где я... Ну. И она не пострадала. Почти.

Руквуд прямо ощутил, как она залилась краской.

— Да плевать! Ты нашла мою палочку! Ты...

«Ты могла бы вырубить меня или попытаться взять в заложники на случай, если победил Лорд; могла спастись в одиночку, чтобы вернуться с аврорами; могла припрятать её, чтобы иметь защиту. Если бы ты не была Луной, которая просто взяла и вернула Пожирателю палочку. Ну и что мне с тобой делать?»

— И что мне с тобой делать? — пробормотал Руквуд.

— Я не хотела, честно...

— Я не об этом, — он вздохнул и добавил нарочито бодрым голосом: — Ладно, давай-ка посмотрим, куда нас занесло. — Люмос!

Почему-то не захотелось показывать Луне своё лицо, и он отвернулся, вытянув руку со светящимся на конце палочки шариком Люмоса вперёд и вверх. Режущий глаза свет выхватил из темноты земляной пол, древнюю стену, кирпичную кладку заложенной двери. Руквуд поднял руку повыше. Купол, в нём дыра. До неё футов двадцать. Не шахта, конечно, но просто так не допрыгнешь.

Земля опять задрожала. Руквуд погасил Люмос. Темнота показалась слезящимся глазам почти уютной.

— Слышала?

— Мне показалось, это не снаружи.

— Да, — он наклонился и ощупал земляной пол. По-прежнему ощущалась слабая дрожь, словно в толще ворочался гигантский сонный зверь. — Что думаешь?

— Возможно, от первого удара что-то сдвинулось, — предположила Луна. — В земле.

— Под нами что-то есть? Может быть, — Руквуд нервно прошёлся по темнице. — И тогда в любой момент пол может просесть, и нас завалит к чертям. Но надо помнить, что мы, скорее всего, на земле Хогвартса, а тут каждый камень напитан волшебством.

— Думаете, это реакция на магическое возмущение?

— Шарахнуло нехило. Если тут дремлют какие-то чары, они могли пробудиться. А поскольку это темница...

— ...здесь может быть заклятие противодействия, — докончила Луна. — Как же проверить?

— Очень просто, — Руквуд подошёл к участку с заложенной дверью. — Алохомора!

Волна упругого воздуха впечатала его в стену.

— Да что ж за день сегодня такой, — сдавленно пробормотал Руквуд, сползая на пол.

— Как вы? — Луна была рядом.

— Нормально. Хорошо, что не Бомбраду применил, — он сел, потирая ушибленную спину.

— Что же делать?

— Надо найти подходящее заклинание, — Руквуд потряс звенящей головой. — Такое, чтобы не вызывало противодействия охранки.

Они принялись перебирать:

— Десцендо(1)... Дефодио(2)... Волоте Аскембре(3)...

— Перрикуллум. Сноп искр в темноте далеко видно. «Вот только кто за нами придёт?»

— Авис! — воскликнула Луна.

— Птицы? Зачем?

— Можно отправить весточку тому, кому захочешь. На перо и пергамент чары тоже вряд ли среагируют. О, а почему бы нам не послать Патронуса? Он приведёт подмогу.

Руквуд молча поигрывал палочкой. У него не было Патронуса. То есть, когда-то был, но после побега из Азкабана оказалось, это заклинание ему недоступно. Воспоминания остались, радость — нет. Всё серое, точно от пыли. Не потому ли дементоры теперь проходили мимо него безучастно, как мимо каменной статуи? Кто знает. А гул в земле всё не прекращался. Надо было решаться.

— Вот что, — он вложил палочку в её руку. — Патронуса отправишь ты, своим друзьям. Но не говори, что я тоже здесь, хорошо?

— Хорошо.

От сопляков или даже авроров он отобьётся — эффект неожиданности поможет. А вот своих соратников Руквуд видеть не хотел. Даже если они победили. Может, и правда получится бросить всё нахрен и уйти? Придумать что-нибудь с меткой, зелье или чары, чтобы не отвечать на вызов, — сгинул в битве, и всё.

О чём думала Луна, неизвестно, но чары творить она не спешила. Вместо этого сказала:

— Знаете, когда мы сидели в подземелье Малфоев, мистер Олливандер научил меня разбираться в палочках.

— Да ну?

— Да. Их можно слушать, ощущать. Я, правда, мало что умею, но вот насчёт вашей... Это, кажется, кипарис, — Луна глубоко вздохнула, словно принюхиваясь. — Нет, можжевельник!

— Точно. Молодец.

— Так, а внутри, — в голосе слышался азарт, — что-то от зверя. Мне представляется большая кошка. Правильно?

— Правильно.

Просто сидеть и болтать было приятно, но Руквуд ни на секунду не забывал о грозящей им опасности.

— Нужно вызвать Патронуса, — напомнил он. Луна послушно взмахнула палочкой. Из темноты возник призрачный заяц и запрыгнул к ней на колени. Луна тихонько рассмеялась и наклонилась к нему. Казалось, её волосы сотканы из того же серебристого света, что и патронус; пряди упали на лицо, не разглядеть. Луна нашептала что-то в длинное ухо и заяц унёсся через дыру в куполе. Стало темно.

— Ваша палочка, сэр.

Руквуд взял её. Хотелось что-нибудь сказать, но что тут скажешь. Он встал, застегнул куртку, похлопал себя по карманам — всё на месте. Луна тоже поднялась.

— Сэр...

И тут наверху раздались хлопки — раз, два, и крик:

— Мисс Лавгуд! — и громче, в потолочную дыру: — Мисс Лавгуд, вы здесь?

— Да! — звонко отозвалась Луна. — Мы тут с мистером Руквудом!

— Нет! — прошипел тот, на ощупь заткнув ей рот. — Ах, чёрт...

Поздно. Наверху воцарилось поражённое молчание, а потом зазвучали краткие отрывистые фразы. Руквуд напряжённо вслушивался. Хлоп, хлоп, хлоп — ещё три аппарации. Подмога. Опять тихие команды. Дело изрядно осложнилось. Выход теперь был только один, и Руквуд отлично это понимал.

— Прости, — сказал он Луне. — Ты уж меня прости...

(1) — разрушает стены

(2) — расширяет отверстия

(3) — подбрасывает объекты вверх