Нам не по пути, жизнь (джен)

Не смерть страшна, — страшно, что всегда она приходит раньше времени.

С. Бородин

― Здравствуйте, мистер Поттер, ― в холле меня ждет МакГонагалл, и я сразу же начинаю чувствовать, что что-то не так. Директриса никогда не встречала меня на пороге.

― Здравствуйте, профессор, ― я киваю головой в знак приветствия. Лучше начать без обиняков. ― Зачем вы меня позвали? Что-то случилось?

МакГонагалл секунду сверлит меня внимательным взглядом.

― Пойдемте со мной.

Когда МакГонагалл откашливается, собираясь что-то сказать, я еще больше уверяюсь в том, что снова во что-то влип.

― Я думаю, вам известно, что все сейчас проходят обследования, после того, как Волдеморт был повергнут.

Я киваю головой. После того, как вылечили всех раненых во время битвы, колкомедики начали проводить обследование волшебников, чтобы удостовериться, что битва с Темным лордом больше ничего не оставила после себя. Когда я узнал об этом, мне стало откровенно смешно. Кое-какой параноик-психопат стал орать на весь Косой переулок, что у него в организме какой-то вирус, оставленный заклятием Пожирателей, и все легкомысленные сразу заволновались. И потребовали, чтобы их обследовали на обнаружение какого-либо проклятия или болезни. Таким образом, они еще и могли вылечить себя от чего-то, о чем раньше знали.

Я и понятия не имел, что даже меня постигнет эта участь. И, похоже, я не ошибаюсь.

― Я подумала, что вам будет лучше, если ваше обследование будут проводить не колкомедики из Мунго, а мадам Пофмри, ― говорит она, пока мы направляемся к Больничному крылу. ― Я смогла устроить так, чтобы всех учеников Хогвартса обследовали здесь — им так намного удобнее.

― Спасибо, профессор. ― Это на самом деле намного лучше, чем могло бы быть, хотя я до сих пор против этого обследования. Хотя с меня не убудет — здоровее буду. А в Мунго сразу бы примчались корресподенты вроде Скитер и выпытали бы у колкомедиков материал на статью типа «Чем болен Гарри Поттер?»

Зайдя в лазарет, я сразу же попадаю в цепкие руки мадам Пофмри, которая без лишних слов приказывает мне раздеться до пояса и лечь на кровать. Понимая, что спорить бесполезно, я выполняю указания.

Мадам Помфри принимается сосредоточенно водить волшебной палочкой над моим телом, что-то шепча себе под нос. Я закрываю глаза и не вслушиваюсь в ее бормотание, думая лишь о том, чтобы поскорее отсюда уйти. На меня почему-то накатывает сладкая полудрема, и я с удовольствием погружаюсь в нее.

Ровно до тех пор, пока меня не выдергивает из нее негромкий вскрик колкомедика. Я мгновенно открываю глаза и сажусь. Испуганный взгляд мадам Помфри заставляет меня похолодеть.

― Что случилось? ― напрямик спрашиваю я, переводя взгляд с колкомедика на МакГонагалл, у которой на лице написан тот же испуг.

Молчание.

― Что. Случилось? ― уже громче спрашиваю я тоном, не терпящим возражений. ― Что со мной не так?

Мадам Пофмри глубоко вздыхает, словно набирая воздуха перед прыжком в воду. Видно, что следующие слова дадутся ей нелегко.

― С помощью одного заклинания мне удается просканировать организм человека, сделать что-то вроде общего магловского рентгена, ― неуверенно начинает она, вертя в руках палочку. ― И... в общем... я обнаружила дорсальное образование над...

― Говорите сразу, ― немного грубо перебиваю я, хотя в груди все как будто замерзло от страха.

― Если говорить прямо, мистер Поттер, у вас опухоль головного мозга, ― быстро договаривает она, и в лазарете воцаряется полнейшая тишина.

Я пытаюсь осознать услышанное, но это получается как-то не очень. Насколько мне известно, опухоль головного мозга это что-то вроде рака. Точнее, это и есть рак. В том смысле, что это не лечится и... смертельно.

Подавляю в себе желание безумно расхохотаться — как пациент какой-нибудь психушки.

― К сожалению, операция не возможна в вашем случае, ― тихо произносит мадам Пофмри. ― Разрастание уже произошло в довольно большой степени и... опухоль успела локализироваться в жизненно важных участках мозга, поэтому хирургическое вмешательство недопустимо.

Что? Я ошалелыми глазами смотрю на нее и пытаюсь выдавить хоть слово. Какое к черту хирургическое вмешательство? Она сошла с ума?!

― Какая оп-перация? ― чуть заикаясь, спрашиваю я. ― Разве... разве это неизлечимо не только в магловском мире? Разве нет какого-нибудь заклинания, зелья или вообще чего-нибудь?

Я одними губами произношу: «Это что, шутка?», от чего колкомедик судорожно вздыхает.

― Мистер Поттер, ― мягко говорит она, ― к сожалению, это магловское заболевание не излечивается не только у маглов. Это как наша ликантропия...

Я совершенно безумным взглядом продолжаю пялиться на нее, даже не обращая внимания на то, что мое плечо успокаивающе сжимает рука МакГонагалл.

― Опухоль головного мозга встречается намного реже других опухолей даже у маглов — около полутора процента среди всех видов. А у волшебников я никогда раньше не встречала такого случая. Известно то, что когда-то давно пытались создать средство побороть болезнь — но потерпели неудачу. Мне очень жаль, мистер Поттер...

Я уже не слушаю Помфри, просто немигающим взглядом смотря перед собой. В голове, словно птица в клетке, стремясь вырваться наружу, бьется только одна мысль: я умру. Вот так, после всего, что пережил, когда только начал действительно жить, а не бороться за жизнь... И в какой-то момент это все закончится. Просто исчезнет, как будто никогда и не было.

― Мы можем продлить вам жизнь, ― сделав гигантское усилие, я возвращаюсь к реальности, ― для этого нужно приготовить кое-какие укрепляющие и восстанавливающие зелья, но... Но это не поборет болезнь, лишь замедлит ее на некоторое время. Зелья придется принимать по три раза каждый день и... Имеются побочные эффекты, ― я смотрю на мадам Помфри, которая, наоборот, избегает встретиться взглядом со мной. ― У вас появятся вегетативные расстройства — слабость, быстрое утомление, головокружение, вы не сможете полностью контролировать свои движения. Также есть вероятность галлюцинаций и провалов в памяти...

― Хватит, ― прерываю я ее. ― Я не буду принимать эти зелья.

Зачем они нужны, если я стану похож на пьяницу? Если я и продлю себе жизнь на год — зачем мне она такая? Чтобы этот самый год я провел в состоянии наркомана, не имея возможности нормально ходить, а что еще лучше — «наслаждаясь» зрелищем галлюцинаций? Идите к черту.

― Сколько? ― просто так, безо всяких прелюдий, ведь все и так ясно. У меня теперь на удивление все кристально ясно.

Колкомедик неуверенно мнется.

― С помощью заклинания, выявляющего жизненную энергию, я могу установить точную дату вашей... Если вы хотите, ― почти шепотом заканчивает она, и этот шепот заставляет меня передернуться. Так разговаривают в присутствии того, кто смертельно болен. А я ведь не...

Хочется взвыть. Или что-нибудь разбить. А лучше уснуть и проснуться, зная, что это всего лишь жуткий сон. Розыгрыш.

Если я откажусь узнать точное время моей... смерти, я буду проживать каждый день так, словно он последний. И понятное дело, что я так моментально сойду с ума... Если я буду уверен, что умру не завтра, а в другой день, мне будет еще страшнее. Здесь нет выхода — один тупик, нет запятых — только жирная точка. Из этой передряги мне уже не выбраться.

― Говорите, ― тихо произношу я.

Помфри тихо шепчет заклинание и вздрагивает.

― Семь месяцев и двадцать девять дней. ― Мне не составляет особого труда в уме подсчитать день моей смерти. И я уже не могу сдержать эмоций, рвущихся наружу.

У меня истерика — я осознаю это, но сделать ничего не могу. Я в двенадцать — двенадцать — лет сражался с Василиском, потом противостял влиянию сотни дементоров, каждый год встречался с Волдемортом в поединке и что теперь? Вот ЭТО? Так не должно быть, так не бывает. Это нечес...

Чувствую, как колкомедик с МакГонагалл пытаются уложить меня обратно на кровать, а я отбрыкиваюсь от них, размахивая руками. В следующую секунду мне почему-то ужасно хочется спать.

И я закрываю глаза, только утешая себя мыслью о том, что не в последний раз.