Восемьдесят последних дней (джен)

Кто бы ни был консультантом Шеклболта по связям с общественностью, он крепко знал свое дело. Франко почти уверен, что этот кто-то — магл, профессиональный релайтер с Даунинг-стрит, уж больно легко Министр сумел сгладить противоречия между поборниками чистоты крови и маглорожденными, да и так канонизировать светлый образ героя вряд ли бы сам догадался.

Интервью Гарри Поттера вышло точно вовремя, общественность получила ответы раньше вопросов, а потому оправдательный вердикт Визенгамонта для Драко Малфоя не вызвал тот резонанс, который мог бы. Малфой-младший был фактически провозглашен эдаким темным рыцарем без страха и упрека, жертвой обстоятельств, хорошим юношей (на мальчика долговязый Хорек уже не тянул), попавшим в дурную компанию, но страстно любящим мать — то есть тем, кто заслуживал руки помощи от национального героя и не заслуживал срока в Азкабане. К чести белобрысого, слыша весь этот бред из уст защиты, он сделал непроницаемое лицо в лучших традициях собственного декана и папеньки и опускал очи долу. Рон, например, был не толь сдержан, но рядом была Гермиона, удержавшая своего парня на месте парой фраз и цепкой хваткой за предплечье. Какой докси их покусал, что они решили прийти на слушание, Франко не знает до сих пор: на тот момент Гарри все было глубоко пофиг, он едва осознавал себя в пространстве, а последние силы тратились на связные ответы и на уверенные и четкие движения. Выражение его лица на колдографии, сделанной репортерами на выходе из зала, могло поспорить по бесстрастности с малфоевским.

В то утро Поттер пришел в Министерство как обычно, около десяти утра. Ночью он спал плохо, опять снилась какая-то муть, но уставшим себя он не чувствовал. Гарри благополучно пережил утреннее заседание Визенгамонта, посвященное обсуждению очередной законотворческой инициативе Кингсли. После полудня начинались суды. До малфоевского было еще время, и Гарри ушел в свой закуток при кабинете Министра, где его и сморило. Все произошло очень странно и быстро, он отключился мгновенно и видел не то сон, не то видение. Его кто-то звал, кто-то заживо похороненный отчаянно просил забрать его к себе. Вырвал юношу из кошмара Перси, но то мерзкое ощущение после сна, когда изображение окружающей его реальности периодически расплывалось, а звуки то становились глуше, то слишком резкими и громкими, продержалось почти до вечера. Не желая показывать окружающим свою слабость, Поттер стоически перенес и дачу показаний, и общение с журналистами и обед с друзьями на Гриммо.

После обеда они с Роном едва не поссорились.

— Гарри, вот скажи, за каким дементором ты оправдал Хорька? — вопрошал Уизли, аж подпрыгивая от возмущения в кресле. — Он же Пожиратель!

— Рон, хватит! — попыталась вступиться за друга Гермиона. — Во-первых, Малфоя оправдал суд, во-вторых, Гарри поступил совершенно правильно!

— Это все из-за Долга Жизни миссис Малфой, да, друг?

— Рональд Уизли!

— А что?! Тот адвокатишко соловьем разливался, что Хорек не выдал нас в поместье, никого не убивал и все такое. Ну и что?! Убить директора у него кишка оказалась тонка, трусом был и остался, а в поместье он нас действительно не узнал! — рыжего явно несло.

— Узнал, — проговорил Гарри, борясь с желанием помассировать ноющие виски. — Меня он точно узнал.

— Нас с тобой тоже, — сказала Грейнджер. — Рон, подумай сам, Малфой доставал нас шесть лет. Неужели ты думаешь, что он не запомнил наши лица, как он заявил тетушке? Мы не так сильно изменились с последней нашей встречи.

Рон покраснел от возмущения:

— Все равно…

— Рон, мы не Пожиратели, чтоб отправлять людей в Азкабан только из-за происхождения. Малфой никого не убил, он даже в школе не злоупотреблял с Непростительными, в отличие от остальных. То, что ни ты, ни я не испытываем к нему дружеских чувств, не дает нам право отправлять его за решетку просто из неприязни. Я дал бы показания в пользу Малфоя даже без Долга Жизни! — не выдержал Гарри. — Поступить иначе был бы слишком по-слизерински, а мы учились на Гриффиндоре, если ты помнишь!

Все-таки время, проведенное среди чиновного словоблудия, дало о себе знать: Гарри нашел нужный аргумент. Не желая быть похожим на представителей с ненавистного факультета, Рон заткнулся, а в комнате повисло молчание. Герм, сообразительная девочка, быстро поняла, что ей и рыжему стоит удалиться, и утащила Рона на прогулку, наконец-то оставив Гарри одного. Мигом материализовавшийся Кричер подал хозяину таблетки и стакан воды и забормотал:

— Дурной друг у хозяина Гарри, совсем плохой. Зачем он кричит на хозяина Гарри, неужели не видит, что хозяину Гарри плохо. Старый Кричер заметил, мисс Гермиона заметила, а он кричит и кричит, будто право имеет, чтоб хозяин Гарри перед ним отчитывался…

— Кричер, хватит! — оборвал причитания домовика Поттер.

Гарри проглотил таблетки, запил их водой и сделал судорожный вздох, заставляя себя успокоиться.

— Кричер, спасибо. Не волнуйся, хозяин Гарри сам разберется, ладно?

Домовик посмотрел на него и исчез вместе со стаканом. Гарри со вздохом откинулся на спинку дивана. Он был свободен до понедельника: сегодня до ночи и все воскресенье должны были идти судебные заседания, а на завтра он у Кингсли отпросился.

От бездумного разглядывания родового гобелена Блэков Поттера отвлек бой часов. Низкий, глухой звук будто разбудил юношу. С каждым ударом пелена наваждения, опутавшая его в Министерстве, все сильнее истончалась, пока, наконец, не спала совсем. Окружающие предметы обрели четкость, краски стали ярче, отступила непонятная сонливость. Дом будто затаил дыхание, ожидая действий хозяина.

Гарри встал и подошел к стене с гобеленом. В памяти вспыли слова Сириуса, рассказывавшего про родственников. Он дотронулся до выжженного пятна с именем Сириуса, провел пальцем до следующего, с именем миссис Тонкс. Любимая кузина крестного… и бабушка его крестника. Он вдруг подумал, что пусть он никудышный крестный, но чувство вины не повод оставлять женщину один на один с горем и маленьким ребенком.

Миссис Тонкс с внуком жила в небольшом доме, подаренном ей Альфардом Блэком на свадьбу. Гарри не помнил его адреса, но миссис Уизли должна была знать. Не давая себе времени струсить и отступить, он зачерпнул летучий порох и исчез во вспышке зеленого пламени.

Миссис Уизли оказалась дома, в отличие от ее детей и мужа. Смущенно признавшись, что хотел навестить крестника, но не знает адреса камина его бабушки, Гарри получил бумажку с адресом и шарлотку с яблоками в подарок Андромеде. Поттер поблагодарил гостеприимную женщину, отказался от обеда, передал привет Джинни и всем остальным и был таков.

Ароматный пирог навел его на мысль, что он еще ничего не подарил своему крестнику, поэтому когда Гарри вернулся на Гриммо, он оставил коробку с печевом на столик и побежал в спальню. Скинув ненавистные официальные шмотки и одевшись для выхода в магловский Лондон, он выскочил на улицу, где поймал такси и ошарашил водителя несколько необычным адресом: «Мне нужен магазин, где можно купить подарок крестику!» К счастью, пожилой водитель оказался спокойным, как статуя, и, узнав, что крестнику три месяца, отвез взъерошенного клиента в тот магазин, где на Рождество покупал подарки внукам.

Полтора часа спустя Гарри Поттер через камин спрашивал у миссис Тонкс позволения прийти в гости. Андромеда была дома, малыш только проснулся, а потому блудному крестному все были рады. Это был абсолютно счастливый вечер, омраченный только одним обстоятельством: Тед Тонкс имел не только магическое, но и магловское медицинское образование, и Андромеда прекрасно знала, что может означать металлический браслет с алой звездой жизни. Гарри насилу ее успокоил, сказав, что это временная мера, пока не пройдет опасный период.

— Миссис Тонкс, вы тут совсем одна. Может, переедете на Гриммо? Если хотите, конечно. Там теперь все иначе, ребята заглядывают каждый день, там Кричер, он хороший, правда. Следит за мной, как нянька за младенцем, представляете? Там ведь ваш дом, вы же Блэк.

— Я уже давно не Блэк, Гарри. Меня изгнали из рода и выжгли с гобелена, и обратно ничего не вернуть.

— Совсем-совсем? — женщина покачала головой. — И Сириуса тоже?

— Насколько я знаю, да.

— То есть он тоже не был Блэком? Но… как же тогда я могу владеть домом на Гриммо и почему Кричер зовет меня хозяином, если его изгнали из рода, когда он убежал из дома?

— Насколько я знаю, Сириуса выжгли с гобелена за предательство своего крестника, а не за побег из дома.

Она посмотрела на заснувшего внука и улыбнулась:

— Ты его совсем заиграл, он так рано еще не засыпал. Спасибо тебе, кстати, за Драко.

Гарри смутился:

— Да ладно, я там совсем не при чем. А вы поддерживаете связь с сестрой?

— До возращения Того мы иногда даже виделись, потом это стало слишком опасно. Когда Он приказал Бэлле убить Дору, Цисса мне написала. Я как могла удерживала дочь, а она сбежала, как маленький ребенок, стоило мне расслабиться и отвернуться.

— Миссис Тонкс, не вините себя.

— Ты не понимаешь. Белла была безумна, но она никогда бы не стала искать мою дочь специально, чтобы убить. Она даже Сириуса убивать не хотела, она клялась Циссе, что это был обычный Ступефай. Но тварь, которую она считала господином, приказала ей убить Дору, а против прямого приказа Белла не могла ничего поделать. Я не могу оправдать Беллу…

— Но она ваша сестра, не смотря ни на что?

— Да, — Андромеда вытерла платком бегущие слезы.

Гарри встревожено посмотрел на женщину:

— Миссис Тонкс, давайте вы все-таки ко мне переедете. Вы тут совсем одна!

— Я не одна, Гарри. Спасибо, но я останусь. А ты заходи почаще, мы с Тедди всегда будем рады тебя видеть.

Гарри вернулся на Гриммо уже затемно. Ему не давала покоя мысль о наследстве, и он сделал себе мысленную пометку спросить завтра у Флер Уизли.

Девушка заявилась к нему с утра пораньше с таким ворохом бумаг, что им пришлось трансфигурировать столик в гостиной. Можно было бы подняться в кабинет, но Гарри не захотел тащиться на другой этаж. Если честно, то он плохо ориентировался в огромном доме, в нем было слишком много комнат, на его взгляд. Кстати, столик, с величайшей осторожностью, будто на экзамене у профессора МакГонагалл, трансфигурировал Гарри, и, когда у него это получилось, обрадовался так, что подпрыгнула вся мебель в комнате.

Дела Поттеров и Блэков не были так уж сильно запущены, но Флер решила во что бы то ни стало ввести Гарри в курс, и к обеду от обилия цифр, счетов и прочей финансовой белиберды у Гарри шла кругом голова. Нет, можно было бы все спихнуть на прелестную француженку, подобная малодушная мысль у него мелькала, но Гарри повторял себе, что ему уже не десять лет, чтоб спихивать свои обязанности на плечи другого человека.

Кроме «некоторого количества золота», как выразился Дамблдор, в собственности Поттера оказались еще несколько домов, обширный список артефактов и несколько долей в различных предприятиях, в том числе и доля в злополучном «Горбине и Бэрке». Все это требовало внимания, учета и прочих вещей, в которых Гарри разбирался приблизительно так же, как Дадли в классическом балете.

К сожалению, Флер не смогла ответить на все его вопросы по поводу наследования, она знала лишь то, что могла знать чистокровная девушка-служащая Гринготтса, а этого Гарри было явно недостаточно. Четвертьвейла посоветовала ему обратиться к юристу, и тем же днем Поттер отправил письмо мистеру Англси с просьбой о консультации.

После обеда Флер упорхнула в «Ракушку», а Поттер отправился на прогулку. Неподалеку от Кинг-Кросс располагался миниатюрный сквер, где Гарри и пришла в голову мысль, а не зайти ли в гости в Дурслям, тем более что они не виделись с больничных каникул.

Не сказать, чтоб Дурсли ему сильно обрадовались, но их теперешние отношения сильно отличались от тех, что были еще пару лет назад. Дядюшка Вернон даже поинтересовался, чем занимается сейчас непутевый племянник и каковы его дальнейшие планы. Тщательно избегая говорить про магию, Поттер рассказал о реформах в Министерстве, о доставшемся ему имуществе, о попытках разобраться в запутанных финансовых делах. Это было гораздо ближе и понятней Вернону, чем какие-то ненормальные штучки, и тот начал щедро делиться своим опытом в бизнесе. Чтоб Гарри все это еще и понял…

Домой (а здание на Гриммо он уже называл своим домом, и, судя по развеявшейся в углах потусторонней мути, дом тоже признал его своим хозяином) Гарри вернулся к ужину. Там его ждала записка от Рона и Гермионы, которые его искали, но вредный Кричер наотрез отказался сообщать, где бродит его хозяин. Посмотрев на часы, юноша решил, что для визита друзей уже поздновато и отложил встречу на завтра, тем более что он хотел позвать их с собой в гости к Тедди.

Воскресенье прошло продуктивно. Дожидаясь, пока откроются магазины и он сможет купить очередной подарок крестнику, Гарри зашел туда, куда если и заходил до этого, то только побродить ночью между стеллажами: в библиотеку Блэков. Прежние хозяева основательно поиграли с пространством, а потому она была огромна. Кажется, Гермиона сравнивала ее с библиотекой Хогвратса. За прошлый год Кричер навел здесь, как и во всем доме, некое подобие порядка, и до ленча Гарри рылся в каталоге, отмечая себе те или иные книги, заинтересовавшие его. Потом была Нора, Рон с Герми и детский магазин. День выдался теплым и солнечным, и они втроем вытащили миссис Тонкс с внуком на прогулку, которая перешла в минипикник. Гарри даже доверили подержать крестника. Поттер был на седьмом небе, за что и поплатился испачканной футболкой.

Счастливые и довольные, трое друзей вернулись на Гриммо и, как в старые добрые времена, проболтали до темноты. Утром Гарри должен был быть в Министерстве, а Рон и Гермиона — встретиться с Флер, поэтому в десятом часу вечера друзья Гарри отправились камином к себе.