Старик-затейник (джен)

Потолок Большого зала заволокло тучами, от чего завтракающим ученикам казалось, что вот-вот пойдет дождь прямо в их тарелки. Но это лишь отражение той погоды, которая разыгралась очередным осенним утром на территории Хогвартса.

Трое друзей сидели за столом Гриффиндора и о чем-то оживленно спорили.

— Рональд, я не дам тебе списать эссе по ЗоТИ! И точка.

— Герми, ты же представляешь, что он со мной сделает, — Уизли пытался развернуть к себе лицом отвернувшуюся подругу, — заставит опять целый месяц делать всякие мерзости!

— Ничего страшного, составишь компанию своему другу.

Грейнджер резко поднялась и быстрым шагом покинула зал. Гарри скорчил ей вслед гримасу. Он же не виноват, что Снейп к нему цепляется по каждому поводу, лишь бы как можно чаще оставлять после занятий и измываться, пока не истечет время отработки! В отличие от Рона, он выполняет домашние задания — лишней причины посверлить себя взглядом для профессора Гарри не пытался искать.

— И чего это она вдруг так обиделась? — фыркнул недовольно Уизли. — Как будто в первый раз прошу...

— Вот именно, что не первый.

Рон не успел ответить, как неожиданно для всех со своего места поднялся директор Хогвартса. Стоит заметить, что Альбус Дамблдор не часто присутствует на общих трапезах в силу своей занятости, поэтому все студенты разом стихли, ожидая какой-то ошеломляющей новости.

— Дорогие мои! Глядя на ваши лица сегодня, я вспомнил, как же нелегок и, порой, скучен учебный процесс, — на этом моменте заместитель директора Минерва МакГонагалл неодобрительно покачала головой. — Именно поэтому я решил немного разукрасить ваши серые будни.

Дамблдор подошел к какому-то предмету, напоминавшего с первого взгляда обычный деревянный ящик небольшого размера. Но разве у Альбуса Дамблдора что-то бывает обычным?

— Сегодня я вам предложу нечто неординарное, — он игриво похлопал ладонью по ящику и широко улыбнулся. — На этих выходных я, не без посторонней помощи, конечно, познакомился с одним поистине потрясающим магловским изобретением — компьютером.

После последних слов в зале поднялся заметный шум. Всех сильнее он был со стороны стола слизеринцев. Но прежде, чем шум перерос в непрекращающийся гвалт, Дамблдор поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:

— И это еще не все. Интернет — вот то, что меня заинтересовало больше всего! Невероятные возможности! Но не буду вдаваться в подробности, боюсь наскучить вам. Именно из интернета я почерпнул одну замечательнейшую идею... Кто-нибудь читал так называемые фанфики?

Директор с любопытством оглядел притихших студентов, но никто так и не отозвался. Многие уже стали бояться задумки старого интригана, услышав про компьютер и интернет. В основном нервно сглатывали и ерзали на скамейках маглорожденные волшебники.

— Неужели никто? А зря! Занятные вещицы пишут... Так бишь, о чем я? Ах, предлагаю вам немного отвлечься от учебы и попробовать себя в качестве писателя-фантаста! Да-да, вы не ослышались. Сегодня и завтра занятия будут отменены, поскольку я хочу, чтобы вы хорошо подготовились к сему конкурсу.

— Конкурсу, профессор? — раздался удивленный голос из зала. Дамблдор вновь похлопал по деревянному ящику и подмигнул:

— Ну, кто первый?

— Говорите по одному, я ничего не понимаю! — прокричала Гермиона, пытаясь приостановить поток слов со всех сторон. В гриффиндорской гостиной было необычайно шумно — такого не видела Полная Дама со времен Турнира Трех Волшебников два года назад. Все в руках держали разноцветные карточки с каким-то заданием, и тут девушка пожалела, что сорвалась и ушла с завтрака так рано.

— Дамблдор — шутник еще тот! — рассмеялись близнецы Уизли, развалившись на диване. — Вы посмотрите, про кого мы будем писать — Грегори Гойл и Винсент Крэбб.

— Директор же запретил рассказывать до завтрашнего дня о своем задании! — возмутилась Джинни, ударив кулаком в плечо Фреду.

— А что значит фэнтези? — Рону явно не нравилась эта затея. Он, нервно повертев в руках свою карточку коричневого цвета, спрятал ее в карман, не замечая вопросительных взглядов со стороны друзей.

— Это жанр фантастической литературы, — все повернулись в сторону Грейнджер, которая, нахмурив брови, думала, как ей теперь поступить — остаться без карточки и заняться чем-то более полезным или же все-таки пойти к директору за заданием.

— И откуда ты все знаешь только, — вставил Гарри, который, кажется, был недовольнее всех. Он переглянулся с рыжим другом, и оба понимающе вздохнули. Мол, всем не повезло. — Ты пойдешь за заданием?

— Наверно, придется...

— Мы можем пойти с тобой.

* * *

Когда дверь гостиной закрылась за их спинами, трое гриффиндорцев под недовольное бормотание Полной Дамы направились в сторону директорского кабинета. Поттер уверено шел впереди, не в первый раз проходя этой дорогой.

— И какие у вас задания, мальчики? — решила поинтересоваться Гермиона, но увидев кислые лица, поняла, что ответа не будет. — Неужели все так плохо?..

Те лишь кивнули, заворачивая в очередной коридор.

* * *

Если в гостиной гриффиндора царил хаос и беспорядок, то у слизеринцев было с точность да наоборот: все сидели в нагнетающей тишине, лишь изредка вставляя реплики.

— Что будем делать, босс? — Крэбб и Гойл сидели напротив Малфоя, лицо которого не выражало абсолютно ничего.

— Первым делом мы убьем Альбуса Дамблдора, а потом — грязнокровку Грейнджер.

* * *

Аромат душистого чая парил вокруг профессоров, которые обустроились в учительской. Дамблдор беззаботно покачивал ногой, держа в руке фарфоровую чашку, профессор МакГонагалл, сложив губы в тонкую линию, постукивала пальцами по подлокотнику кресла, а Снейп сидел с таким хмурым видом, что могло показаться, будто он сосредоточенно произносит про себя все известные проклятья. И даже мягкий и обычно убаюкивающий взгляд Помоны Стебль не спасал ситуацию.

— К чему весь этот цирк, Альбус? — наконец-то подала голос заместитель директора.

— А, по-моему, это неплохая идея, — вставил Гораций Слизнорт, подливая себе еще чаю. — По крайней мере, для меня это еще один шанс поближе узнать своих студентов.

— Ой, прекратите, Гораций, — усмехнулась МакГонагалл. — Вы просто во всем поддерживаете Альбуса!

Директор улыбнулся:

— Минерва, ты слишком серьезно относишься ко всему происходящему. Это просто способ повеселиться! Эти два дня не скажутся необратимым образом на образовательной программе, за которую тебе я, как всегда, сердечно благодарен.

— А кто будет оценивать эти самые... — профессор заклинаний запнулся, пытаясь вспомнить нужный термин.

— Фанфики, Филиус, — помог старому коллеге Дамблдор. — Я не буду записывать себя в судьи, поэтому ставить оценки будут деканы факультетов плюс Северус и Сивилла.

— Д-директор, вы уверены, что мне с-стоит... — вдруг раздался стук в дверь, заставивший прорицательницу остановится на полуслове. В просторный кабинет влетает растрепанная Гермиона.

— Ах, мисс Грейнджер, а я заметил, что вас не было на завтраке, и все думал, когда же вы придете за заданием, — с улыбкой встретил студентку Дамблдор. — Проходите, не стесняйтесь.

Минерва МакГонагалл театрально прислонила ладонь ко лбу, прикрывая глаза, будто ей было стыдно. Гораций весело рассмеялся, протягивая женщине чашку.

— Я... я просто ушла до того, как вы объявили о задании, а потом долго искала вас. Мы сначала пошли в ваш кабинет, но... — девочка споткнулась, встретившись со свирепым взглядом Снейпа.

Директор поднялся и подошел к деревянному ящику, стоящему посередине кабинета. Собственно, вокруг него и восседал весь преподавательский состав Хогвартса:

— Прошу.

— Удачи, Гермиона! — неожиданно для всех гаркнул Хагрид, за что получил пару строгих взглядов со стороны коллег.

Гермиона, сглотнув, сделала пару шагов в круг, ощущая себя как на каком-то судилище. Присмотревшись к ящику, она заметила отверстие в крышке. Подняв вопросительный взгляд на Дамблдора, она поняла, что нужно просто протянуть руку и достать из ящика карточку. Пальцы нащупали множество жестких картонок, и Гермиона попыталась схватиться за одну. Вдруг она почувствовала, будто что-то ущипнуло ее за палец, и девушка самопроизвольно вырвала руку из ящика. Как ни странно, но карточка лавандового цвета появилась следом.

— Я думаю, ваши друзья рассказали вам обо всех тонкостях и условиях конкурса, — продолжал Дамблдор, не замечая, как покраснела Гермиона, стоило ей прочесть задание. — Не забывайте, что за работу вашему факультету будет даваться определенное количество баллов, так что, постарайтесь поразить ваших скромных судей!

Казалось, директор был на пике удовольствия, когда за девушкой закрылась дверь.

«Сумасшедший старик. Неужели он думает, что я буду писать это... эту... Спокойно, Драко. Это все лишь глупая шутка. Да, глупая шутка, из-за которой потом придется читать свое сочинение на глазах у всех! Какой позор на мою голову! Может написать письмо отцу? До завтрашнего дня он все равно ничего не успеет сделать...».

Малфой сидел за столиком у окна в гостиной. На данный момент его раздражало буквально все — начиная с того, что нельзя убить Альбуса Дамблдора, и заканчивая тиканьем настенных часов. Пузатая маленькая стрелка приближалась к цифре восемь. Уже вечер, а пергамент перед ним еще пуст.

«Драмиона. Чертовы маглы. Все не как у людей... Хотя, если оценить ситуацию, хорошо, что эта тема досталась именно мне, а не кому-то другому. Романтики, видите ли, ему захотелось. Полоумный. Не будет никакой романтики!» — Драко остервенело, в который раз, опустил перо в чернильницу и со зловещей улыбкой принялся писать.

«Черное солнце стояло высоко над белоснежным горизонтом».

* * *

Трое друзей решили разделиться и писать в одиночестве. Это было весьма мудрым решением, которое порадовало Поттера чуть ли не больше, чем бедного Уизли.

«Гарри Поттер, Северус Снейп — философия, психология».

Что он знал о философии и психологии? Абсолютно ничего. И как же можно писать о том, о чем не имеешь и малейшего представления? Вопрос до сих пор остается открытым.

«И как меня угораздило вытащить именно эту карточку! Мне не жить... Так, нужно написать что-нибудь нейтральное, иначе Снейп меня потом в чулане для метел похоронит».

Часы пробили полночь прежде, чем Гарри взялся за перо.

* * *

Пожалуй, близнецы Уизли были единственными, кто поистине наслаждался процессом. Еще бы, ведь им досталась такая благодатная тема!

— С чего начнем, братец? — спросил Джордж, листая какую-то детскую книжку с яркими картинками.

— Может, споем?

* * *

Девушка сидела за самым дальним столом в библиотеке. Сегодня здесь никого не было. Все разбрелись по своим комнатам, пытаясь выполнить задание директора. Гермиона не хочет отставать от остальных, поэтому, схватившись руками за голову, пытается справиться с отвращением и начать писать. Задание необходимо выполнить безупречно, чтобы получить самую высокую оценку.

* * *

Младшая Уизли сидела около окна, но мрачная погода совсем не вязалась с улыбкой на лице и мыслями, шумевшими в голове. Гусиное перо, как заведенное, бегало по пергаменту, выводя строку за строкой.

«Так, еще немного... Чуть-чуть больше нежности, Невилл...».

* * *

Рон устроился на кровати, обнявшись с подушкой. Рядом весело переговаривались Дин и Симус, изредка поглядывая в сторону Уизли и посмеиваясь.

«Наверняка что-нибудь про мою сестру пишут... Пусть только попробуют!» — гриффиндорец временами то краснел, то бледнел и постоянно засовывал руку в карман.

Карточка с надписью «Рубеус Хагрид, Мадам Максим — романтика» совсем помялась.

* * *

«Занятно», — подумала странная девочка с сережками-редисками, выглядывающими из-за белых кудрей.

От автора: для нужного настроя читайте ниже представленную работу Д. Малфоя под музыку Sephiroth — "Wolftribes".

___

Гермиона Грейнджер не находила себе места.

— А вам не кажется, мистер Малфой, что вы не совсем справились с поставленной задачей? — Минерва МакГонагалл поправила очки и выжидающе взглянула на студента.

— Почему же, профессор? — охотно отозвался блондин. — Директор попросил написать фантастическую историю, ничего не имеющую общего с реальностью. По-моему, я справился с задачей.

— Но в вашей карточке указан жанр, в котором вы должны были выполнить свою работу — романтика.

— Простите, но ничего более романтичного я не смог придумать.

На эти слова заместитель директора не нашлась, что ответить, и эстафету быстро перехватил профессор Снейп:

— Недурно, мистер Малфой. Вашу работу отличает от множества других наличие идеи и смысла, — мужчина недвусмысленно взглянул в сторону гриффиндорцев, многие из которых уже выступили и не совсем удачно. — Мои пятьдесят баллов вам.

Зал тут же зашумел. Конечно, чтобы декан Слизерина (хоть и бывший) не поставил максимальное количество баллов своему студенту!

— Тихо! — голос директора, хоть и был спокойным, прогремел так, что все тут же затихли. — Давайте послушаем, что скажут остальные судьи.

Филиус Флитвик поерзал в своем кресле и, прокашлявшись, пропищал:

— Я, по-видимому, занимаю некую среднюю позицию между моими многоуважаемыми коллегами. Вы, действительно, ушли от положенного жанра, однако и слова профессора Снейпа нельзя опровергнуть. Моя оценка — тридцать баллов.

Слизеринцы дружно поаплодировали. Уже три достаточно высоких оценки: профессор Трелони что-то усмотрела в написанной Драко истории, за что дала сорок пять баллов. Зал затих в ожидании еще трех оценок — от МакГонагалл, Слизнорта и Стебль. Последняя, покачав головой, подняла табличку с надписью: «25».

Гораций Слизнорт же сидел с довольным видом, вальяжно развалившись в кресле. Было видно, что этот конкурс доставляет ему определенное удовольствие:

— Мистер Малфой, я, честно признаюсь, поражен! Не ожидал услышать что-то подобное сегодня. Название неоднозначное. Как я понимаю, оно непосредственно связано с человеком, про которого написан фанфик? — Гермиона покраснела еще больше, когда десятки пар глаз посмотрели в ее сторону. Большинство слизеринцев тыкали в нее пальцем со злобными ухмылками. — Но не буду вас мучить, просто поставлю вам сорок девять баллов.

— А можете объяснить свою оценку, профессор? — с самодовольной улыбкой спросил Малфой-младший. — Почему не пятьдесят?

Зельевар рассмеялся:

— Наглости вам не занимать однако! За объяснением можете прийти ко мне в кабинет.

Драко кивнул и посмотрел на последнего судью, не поставившего оценку.

Заместитель директора все еще сидела молча, упорно смотря в оригинал только что прозвучавшей истории и пытаясь понять, как пятнадцатилетний мальчик мог такое написать:

«Ведьма.

Черное солнце стояло высоко над белоснежным горизонтом. Казалось, вокруг не было ни души, однако где-то вдалеке, пробираясь сквозь зеленую дымку, шел человек. Человек необычайно высокого роста — ни одно дерево в округе не могло сравниться с ним. Светлые волосы тянулись за его спиной на многие мили. Он шел, раздвигая длинными руками густой туман, пробираясь все ближе к цели. Но какая была у него цель в этом пустом пространстве, без единой души?

Человек продолжал идти. Каждый следующий шаг давался все труднее. Туман сгущался, превращаясь в кисель и не позволяя продвигаться вперед. Но Человек не сдавался. Он уже чувствовал, что приближается — запах наполнил пространство вокруг. Запах прелой осенней листвы. Странно было ощущать подобное здесь. Аромат тянул к себе, звал, наигрывая вдыхаемую мелодию.

Неожиданные порывы сильного ветра нарушили идеальный порядок в этой вселенной — белые пряди, словно змеи, развивались вокруг Человека, старясь опутать его и свалить на землю. Страшно, ведь слишком высоко было падать. Твердь под ногами содрогнулась, будто кто-то сильно ударил по ней молотом. Человек уже едва держался на ногах, пытался ухватиться за густой туман, но землетрясение не утихало, а лишь нарастало.

Он падает. Долгий полет вниз заканчивается глухим ударом и потемнением в глазах. Сознание еще воспринимает посторонние звуки, тело еще чувствует и слышит. Слышит треск отсыревших дров костра, чувствует дуновения вокруг себя, словно кто-то кружится в танце. Легкие, но резкие шаги волнуют землю. Полы длинной широкой юбки рассекают воздух.

Поворот головы, и сквозь багровую дымку он видит ее — странное маленькое существо в красном платье и черном плаще с капюшоном. Человек мог бы дотянуться рукой и сжать ее маленькое тело в ладони, но конечности будто обездвижены. Она кружится вокруг огня, размахивая руками. Копна густых каштановых волос обвивает шею и закрывает половину лица, но он видит абсолютно черные дьявольские глаза, в которых отражаются языки пламени. Она улыбается.

Вокруг становится все темнее. Черное солнце практически слилось с потемневшим небом. Вибрация вокруг стала привычной, она убаюкивает, заставляет закрыть глаза. Странная музыка, будто исходящая из самой земли, становится все глуше, а ее танец все быстрее. Туман сгущается. Нельзя было падать. Нельзя было так быстро сдаваться.

Д. Малфой».

Наконец, в воздух взлетела табличка с оценкой в пятнадцать баллов.

После выступления Драко Малфоя все немного оживились. Вечерний потолок Большого Зала радовал своей ясностью — чистое темно-синее небо изредка было усыпано мелкими звездочками, а небольшая туманность, окутывавшая витавшие в воздухе свечи, создавала некий уют.

— Итак, — директор вновь вышел в центр, — следующими выступают Фред и Джордж Уизли! Прошу!

Студенты принялись оглядываться по сторонам. Близнецы, по-видимому, не спешили выходить. Мало того, гриффиндорцы заметили, что этих двух шутников не было в Зале с самого начала.

Дамблдор невозмутимо вернулся на свое место, хитро улыбаясь, будто ничего странного не происходит.

— И где же они? — профессор Трелони через толстое стекло очков пыталась найти их среди перешептывающейся толпы.

— Сивилла, вы же наш прорицатель. Предскажите что-нибудь! — Минерва, подперев острый подбородок ладонью, выжидающе сидела рядом с Альбусом Дамблдором, который немного укоризненно взглянул на женщину. — Почему у меня такое чувство, что сегодня вечером обязательно случится что-то из ряда вон выходящее? И почему мне кажется, что это случится прямо сейчас, Альбус?

Через мгновение огромные двери распахнулись, и в Большой Зал с невероятным шумом ввалилось несметное количество... гусей. Они разбежались по всему помещению, лезли на столы и щипали некоторых учеников, вызывая у кого-то смех, а у кого-то испуганные крики.

— Гарри, убери его от меня! — Рон мужественно боролся с толстым белым гусем, который пытался стащить со стола лист пергамента с заданием. — Отдай! Отдай, кому говорят!

Поттеру оставалось лишь истерично смеяться, глядя на то, как довольная птица убегает вместе с добычей в клюве.

— Проклятое животное! Теперь мне нечего будет показать судьям!

— Рональд, успокойся, — как всегда поучительным тоном произнесла Гермиона, пытавшаяся вытащить из шикарной шевелюры гусиный пух. — Перепиши свой текст на новый лист, не думаю, что это займет много времени.

Еще пару минут директор наблюдал за хаосом, творившимся вокруг, и, кажется, даже успел неплохо пообщаться с одним серым гусем, запрыгнувшем на преподавательский стол, но потом поднялся и одним взмахом волшебной палочки заставил всех животных замереть на месте. Сразу после этого в широко открытые двери ворвались близнецы. Узнать их можно было только по двум признакам: их было двое, и они тут же загорланили песню под неизвестно откуда играющую музыку:

Жили у Дракуси два веселых гуся:

Один — Винсент, другой — Грег -

Два тупейших гуся.

Один — Винсент, другой — Грег -

Два тупейших гуся.

Одетые в несуразные костюмы, состоящие из широких белых штанов, огромных маек, похожих на броню и делающих парней в два раза больше, ласт рыжего цвета и белых вязаных шапочек, обтягивающих головы, Фред и Джордж Уизли выплясывали в центе Зала. Они пели хором, выкрикивая по отдельности лишь имена главных героев, не забывая изображать ситуации, описывающиеся в песне:

Вытянули шеи — у кого жирнее?

Один — толстый, и другой — толстый -

У кого жирнее?

Один — толстый, другой — толстый -

У кого жирнее?

На этом моменте стол Гриффиндора взорвался. Смех и улюлюканье слышались со всех сторон. Ли Джордан неожиданно выскочил к близнецам, сгорбился и стал размахивать руками, беззвучно открывая рот в крике. А Уизли продолжали петь:

Жевали гуси кактус в кабинете Альбуса.

Один — Винсент, другой — Грег -

Повстречали... Аргуса.

Один — Винсент, другой — Грег -

Повстречали Аргуса.

Фред и Джордж бегали по залу от Ли, изображая Крэбба и Гойла, пытавшихся спастись от Филча. Но, в конце концов, тот их догоняет и посылает заклятие, от которого костюмы близнецов покрываются грязью.

Проклинали гуси, дядюшку АргУса.

Один уж — серый, другой — черный —

Сквибушку Аргуса.

Один — серый, другой — черный —

Сквибушку Аргуса.

В следующее сцене они с угрюмым видом сидели на полу.

Вот кричит Дракуся: Ой, пропали гуси!

Один с тряпкой, другой с шваброй,

Гуси, мои гуси!

Один с тряпкой, другой с шваброй,

Гуси, мои гуси!

* * *

— Большей тупости я еще не видел. Один балл за... ни за что. Просто нуль поставить нельзя.

МакГонагалл, пытающаяся скрыть улыбку, и сияющий Дамблдор переглянулись. Кажется, профессор Снейп никого не удивил. А в Зале Крэбб и Гойл одобряюще кивнули головой. Малфой, на которого недвусмысленно намекали в песне, сидел с кислой миной и презрительно смотрел на окружающих.

— Я не знаю, как это оценить. Огромный плюс вам, ребята, за костюмы и вообще за созданную атмосферу, да и свое задание вы выполнили... В общем, 38 баллов от не любителя оценок, кратных пяти, — после этих слов зельевара гриффиндорцы дружно зааплодировали, обнимая уставших, но счастливых близнецов. Никто не ожидал такой высокой оценки от Слизнорта. Видимо, за пару месяцев они не до конца изучили характер этого человека.

После решила выставить оценку декан Пуффендуя, как всегда, скромно и без слов подняв табличку: «30». Все остальные судьи пока сидели молча, обдумывая свои оценки. Правда, профессор Трелони безучастно сидела и смотрела в одну точку, будто ничего вокруг не происходило.

— Что я могу сказать, — начала Минерва МакГонагалл, — я ожидала чего-то подобного. С заданием вы, действительно, справились, причем подошли к делу очень творчески. Понимаю, слова вы сочинили самостоятельно, но позвольте спросить — откуда музыка, так удачно сочетающаяся с текстом песни?

Уизли переглянулись, а потом хором произнесли:

— Из интернета!

— Хорошо, не буду вдаваться в подробности, их от вас все равно не дождешься. Пятьдесят баллов.

— Да! — близнецы победно вскинули руки к потолку.

— А меня вот интересует другой вопрос, — пытался перекричать студентов Флитвик. — Где вы взяли столько птиц? Насколько я понял, это не предмет трансфигурации.

— А вот это уже секрет! — рассмеялись рыжие шутники. — Мы же не будем выдавать нашего старого друга.

Взглянув на директора, Минерва готова была поклясться, что Дамблдор понял, про кого идет речь.

А пока все обсуждали выступление Фреда и Джорджа, Флитвик вскинул табличку с оценкой в сорок баллов. Осталось достучаться до профессора прорицаний.

— Сивилла? — Альбус дотронулся до плеча женщины, которая тут же вздрогнула, и ее взгляд будто просветлел.

— Ах, да... Двадцать пять баллов.

« Восход.

— Какой чудный день! Не правда ли?

— Что вы здесь делаете, Альбус? И почему вы босиком?

— Весна... Романтичная пора.

— Альбус, подожди! — она пыталась привлечь его внимание, но безуспешно. Альбус Дамблдор продолжал уверенной поступью идти по каменной дорожке парка, с улыбкой на лице оглядываясь по сторонам. Сочного изумрудного цвета трава, молодые хрупкие цветы и нежно-голубое небо с остатками ночного дождя в виде далеких размытых туч. Плеск воды в фонтане и щебетание птиц. Никто, казалось, не замечал странного прохожего в фиолетовой мантии в пол.

— Не хотите присоединиться ко мне? — он редко называл ее на «ты». Но только из его уст обращение на «Вы» не звучало официально. Не только уважение было вложено в это простое слово, но еще толика тепла, нежности и совсем чуть-чуть ребячества.

«Я буду обращаться к вам на «Вы», чтобы не потеряться в своих чувствах», — как-то произнес Альбус за чашкой чая.

— Ты серьезно? — хмыкнула Минерва, нарочито обидчиво поправив складки мантии. — Детский сад.

— А разве в детстве было плохо? — удивленно посмотрел на женщину рядом с собой Альбус. — Мы могли не задумываться о мирских проблемах и просто наслаждаться окружающим миром, принимая все его дары без ненужных вопросов и жизненных убеждений. Иногда нужно давать волю своим чувствам.

Мужчина свернул на лужайку, оставив Минерву одиноко стоять на мощеной дорожке. Лишь через пару шагов он понял, что спутница осталась позади.

— Минерва? — она ничего не ответила, только выразительно смотрела в голубые глаза. Ему снился этот взгляд. — Разве только грусть у тебя внутри?

— Иногда твои слова слишком много для меня значат.

— Ты веришь мне? — Альбус взял Минерву за руку и повел за собой. Ближе к горизонту. К восходящему солнцу.

— А если нет? — но вновь не те слова срывались с ее губ.

— Я знаю, что веришь, — но он всегда все понимает.

П. Лавгуд».

— Скажете что-нибудь? — директор посмотрел на сидящую справа женщину. Снейп, приподняв брови и с ехидной ухмылкой, уже поднял табличку «30», а растроганная Помона Стебль долго восхищалась способностями когтевранки, в конце концов, поставив той пятьдесят баллов.

«Ах, ты, старик-затейник!» — подумалось Минерве МакГонагалл, когда та встретила озорной взгляд голубых глаз.

— Даже не знаю, что сказать. Это... весьма интересно и... мило, — было видно, что декан Гриффиндора не могла подобрать слов. Всегда строгая и невозмутимая, сейчас она выглядела чуть иначе: растерянный вид, легкий румянец на красивом худом лице и постоянные, только им понятные, взгляды в сторону Дамблдора. — Пятьдесят баллов, мисс Лавгуд.

Гриффиндорцы и когтевранцы дружно зааплодировали. Небывалая щедрость совершалась у всех на глазах, чего только стоит оценка профессора Снейпа.

— Безумно понравилось, мисс Лавгуд! — слащавеньким голоском начал Слизнорт. — Вы, скажу я, неплохой психолог. В нескольких строчках передать столько чувств и эмоций! Максимальный балл!

Кажется, потолок в Большом Зале слишком быстро кружится. По крайней мере, так думалось профессору трансфигурации.

Еще две высшие оценки, и Полумна, поклонившись, садится на свое место.

От автора: сонгфик, если кто-то узнал строчку из песни.

___

— Тебе обязательно было рассказывать всем, что я у тебя иногда списываю домашнее задание?! — негодующе воскликнул Рон, когда взволнованная и немного раскрасневшаяся после высоких оценок Гермиона села рядом с друзьями. Она до сих пор не могла поверить в то, что смогла прочитать свой рассказ на глазах у всего Хогвартса. Уступает гриффиндорка по баллам мисс Лавгуд лишь потому, что профессор Снейп неохотно оценил работу «как всегда скучной зазнайки» в десять баллов.

— Рон, заткнись.

Девушка натянуто улыбнулась:

— Спасибо, Гарри.

Все судьи, в ожидании очередного оратора, отложили в отдельную стопку только что прозвучавшую из первых уст работу:

«Интересно, как ты там?..

Блондинка. Голубые глаза. Миловидное личико. Любит розовый цвет.

Рыжий. Голубые глаза...

— Привет, мой Бон-Бончик! — она как всегда бросается в объятия теплых рук.

— Привет, — хочется верить, что он ответил не с той же интонацией.

— Пойдем, погуляем! Посмотри, какая прекрасная погода: профессор Трелони обещала сегодня ясное вечернее небо, мы сможем смотреть на звезды весь вечер!

— У меня тут еще много домашней работы... Ладно, пойдем.

Наверно, именно в этот момент он вспоминает о Гермионе Грейнджер. Она обязательно поможет написать эссе и выучить новое заклинание...

Они держатся за руки. Легкий, еще совсем не холодный осенний ветерок треплет розовую ленточку в светлых длинных волосах. Голубые глаза из-под рыжих ресниц, наверно, смотрят на нее. Как она, словно бумажный змей, красиво извивается по воздуху ярким пятном. А может, звезды хоть немного притягательнее?

— Красиво, правда? — вдохновленный тонкий голосок разрывает тишину.

— Угу.

А что бывает после? Когда становится слишком поздно, когда звезды светят еще ярче, но ты уже устал смотреть на них?

«Интересно, как ты там?.. Буду думать, что в порядке», — выключаю лампу. Из окна видно темное полотно в желтую крапинку, под которым, возможно, кто-то лежит на траве, взявшись за руки.

Г. Грейнджер».

"Наивная дурочка", — ухмыльнулся кто-то про себя за столом Слизерина.

— Профессор Дамблдор!

— Да, Гарри.

— Можно обратиться к вам с просьбой. Для меня это очень важно.

Он нагнал волшебника в темно-бардовой мантии лишь на выходе из замка. Утренние солнечные лучи играли на величественных каменных стенах, и теперь слепили глаза молодого человека, не давая как следует взглянуть на собеседника.

— Конечно, думаю, я смогу тебе чем-нибудь помочь, — гриффиндорец удивляется такой готовности директора, замечая нотку игривости в голубых глазах. Это всегда смущало Поттера. Хотя, возможно, это просто игра света.

— Можно скрыть тему моего задания от членов жюри?

Через продолжительную паузу Дамблдор все же отвечает:

— А стоит ли, Гарри?

— Да. Я был бы вам очень благодарен. Ведь вы знаете, про кого мне предстоит писать?

— Откуда же мне знать? — голос по-детски удивленный вводит Поттера в ступор.

— Эм... Разве не вы писали эти карточки? Они все разного цвета, и я подумал, что...

— Ни в коем случае. Здесь приложили руку лишь волшебство и судьба! Но думаю, твоя маленькая просьба не выходит за рамки правил конкурса.

— Спасибо, директор.

— Не за что, Гарри, — профессор улыбнулся и сцепил руки за спиной. Будто никуда и не торопился пару минут назад. Он смотрел вслед уходящему мальчику. Этот короткий разговор вызвал у Альбуса Дамблдора чувство некой ностальгии в предчувствии необычайного откровения.

* * *

— Гарри Поттер.

Чувствуя себя словно на первом курсе в момент распределения, гриффиндорец поднимается с места и идет к преподавательскому столу. Встает вполоборота. Успевшая мельком просмотреть копию работы своего студента, профессор МакГонагалл намеревалась задать вопрос до того, как Поттер начнет читать, но сидящий рядом директор аккуратно похлопал указательным пальцем по тыльной стороне ее ладони.

«Ненавижу.

Ненавижу, когда смотрит прямо, не отрываясь, прожигая взглядом. Эта бессмысленная визуальная борьба, в которой я всегда проигрываю, ибо...

Ненавижу прятать свои мысли, опасаясь оказаться слишком откровенным. Заталкивать эмоции куда-то вглубь себя — не для меня, но для него.

Ненавижу блеск тщеславия и явного превосходства в этих глазах, стоит лишь мне на мгновение оступиться, на мгновение забыть, кто я для него — всего лишь заклятый враг, посмевший появиться на свет.

Ненавижу этот голос, неожиданно подкрадывающийся со спины, словно намереваясь нанести резкий и болезненный удар. От его холода и остроты невозможно спрятаться.

Ненавижу сравнивать наши судьбы и характеры. Слишком разные и одновременно схожие. Случайность, порожденная излишним любопытством, помогла понять это. Случайность, возможно, изменившая что-то во мне...

Ненавижу свою ненависть к нему. От этого боюсь смотреть в глаза, лишь бы не быть случайно слишком откровенным.

Г. Поттер».

— Интересное видение своего главного врага, — безумные глаза из-под толстых стекол очков смотрели прямо на Поттера. — Да, я знаю, про кого ты написал, дорогой мой. Не бойся своей ненависти к Тому-кого-нельзя-называть.

Гарри болезненно кашлянул, то бледнея, то краснея.

"Зря я все-таки не добавил строчку про длинный крючковатый нос, который вечно лезет куда не надо", — подумал Поттер.

Зал неистово зашумел. Другие профессора переглянулись между собой, тоже явно не в восторге от «всевидящего ока» коллеги. Все судьи, как сговорившись, поставили гриффиндорцу по сорок баллов, и Трелони с заговорщицким видом подняла аналогичную табличку, передавая слово последнему члену жюри — Северусу Снейпу.

— Поттер. Я почему-то не вижу в списке пейринга, который должен стоять напротив вашей фамилии. Вы как всегда решили выделиться из толпы, не правда ли? — Гарри чувствовал на себе всю тяжесть взгляда профессора, но продолжал упрямо смотреть в стену. — Ваша... работа напоминает мне кучу бестолковых и несвязных мыслей, что неудивительно. Десять баллов подарю вам за то, что смогли взять в руки перо и хоть что-то написать без посторонней помощи.

Руки гриффиндорца непроизвольно сжались в кулаки. Он плотно сжал челюсти, боясь произнести все, что думает в данный момент. Но оценки выставлены, и Гарри пулей возвращается к своему столу.

— Старик, ну ты даешь! — Уизли хлопает друга по спине. — Так написать про Того-кого-нельзя-называть!

— Хорошо написано, но ваша работа все же немного уступает многим предыдущим. Ставлю тридцать баллов, — с неизменной очаровательной и немного хитрой улыбкой прокомментировал работу младшей Уизли профессор Слизнорт. — Остается надеяться, что вы не задели ни чьи чувства.

После этих слов румянец на щеках и шее Лонгботтома стал на несколько оттенков ярче.

— Еще одна весьма слабая работа, — немного растягивая слова, словно смакуя, лениво проговорил Ужас подземелий. — Десять баллов — ставлю по-максимуму, мисс Уизли.

Последняя обидчиво вскинула подбородок и удалилась, взметнув темно-рыжими волосами. Профессор Снейп поставил как всегда низкую оценку львиному факультету, тогда как другие пожаловали юной гриффиндорке по сорок или тридцать баллов.

Заместитель директора вновь аккуратно отложила в одну из стопочек только что прозвучавшую историю:

«Счастье.

Конца и края не видно зеленым холмам, простирающимся на все стороны горизонта. Этот идеальный зеленый покров нарушает лишь небольшое озерцо с кристально-чистой водой, в которой отражаются перистые облака. Летом здесь невероятно прекрасно. Вот и этим утром, ни свет, ни заря, трое ребятишек бегают наперегонки, скатываясь с пологих холмов и утопая в траве.

— Невилл, скажи им, чтобы были осторожнее, — женщина с белокурыми волосами, перевязанными ярко-оранжевой лентой, поливала цветы в доме, — садовые гномы не в духе последнее время.

— Дорогая, но их укусы полезны!

— Не сегодня, — без каких-либо объяснений заявляет Полумна, натягивая на руки перчатки из драконьей кожи. — Пойдем, у нас в саду много дел.

Мужчина быстро доедает яичницу с беконом и выбегает на солнечный свет вслед за своей женой. Отсюда было прекрасно видно, как дети резвятся, кувыркаясь по земле. Невилл улыбнулся и тут же получил по лицу кучей сорняков.

— Ой, прости, я думала, ты поймаешь.

Весь день, как и большинство остальных отпускных летних дней, они провели в саду, разместившемся на весьма обширной территории: плодовые деревья, аккуратно подстриженные кустарники, цветы, привлекающие своим запахом множество насекомых, — и все это охраняли садовые гномы. Сегодня они и правда не в духе, доказав это тем, что дважды укусили Лонгботтома за щиколотку, а один и вовсе чуть не сбил с ног немного неповоротливого мужчину.

— Как думаешь, на какой факультет попадет Арлин? — Невилл и Полумна сидели на скамейке, наблюдая за тем, как солнце опускается за горизонт. Арлин — старшая внучка Лонгботтомов — сейчас беззаботно качалась на качелях, радуясь последним денькам лета.

— Разве это так важно? — растягивая слова, ответила вопросом на вопрос Полумна.

— Наверное, нет, — мужчина взял жену за руку. Полумна никогда не реагировала на подобную ласку. Она все так же сидела, смотря вдаль, а Невилл каждый день напоминал ей о том, что он по-прежнему рядом.

Дж. Уизли».

— Итак, — гул голосов на мгновение застыл в воздухе, — последний участник нашего замечательно конкурса — Рональд Уизли!

Директор легким движением руки пригласил гриффиндорца прочитать древним стенам Хогвартса свою историю...

Уста премудрых нам гласят:

Там разных множество светов;

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков:

Для общей славы божества

Там равна сила естества.

М.В. Ломоносов.

«— Еще чаю?

— Пожалуй, достаточно.

— Может, эм, прогуляемся? Там вроде как стемнело, никто не увидит, если вы... то есть, мы... Я ничего такого не имею в виду, просто...

— Пойдемте, мсье ‘Агрид.

* * *

— Ваше красное платье очень ничего. Я хотел сказать, подходит оно Вам очень, вот.

— Оно цвета ализарина. Но все равно, спасибо, мсье ‘Агрид.

— Можете уже, это, называть меня просто Хагрид. Меня все так зовут.

— Как ваше имя, мсье ‘Агрид?

— Рубеус...

— Рубеус.

— Олимпия?

— Олимпия.

* * *

— Вы только посмотрите — не зря мы вышли с вами на прогулку, Рубеус. Какая красота!

— А?

— Поднимите же наконец свой блуждающий взгляд к небу!

— И правда. По старинным финским легендам, это лисы охотятся на сопках и чешут бока о скалы так, что искры летят на небо, превращаясь в северное сияние. А наш преподаватель астрологии говорил, что это магический след в виде разноцветных мазков на небе, который оставили после себя великие волшебники прошлых эпох. Но, правда, он — то есть след этот — появляется лишь в те моменты, когда наступает в эпохе нынешней какой-то переломный момент... Вот он как говорил.

— Надеюсь, ваш преподаватель не был прорицателем. А вы значит увлекаетесь звездами и планетами?

— Я-то? Да не особо... Просто иногда прогуливаюсь тут в лесу с кентавром одним, Флоренцом. Его, бывает, заслушаешься. Ого-го сколько интересного может рассказать! Маглы тоже, например, много чего пишут о северном сиянии, но все больше какую-то ерунду о магнитах, столкновениях и прочей непонятности. Мне не по душе их сложные мысли, хех; сколько не пытался мне Флоренц объяснять про атомы и какие-то там атмосферы, я ничего не понял. Мне кажется, все куда проще, чем они пишут в своих книжках. Ну, вот — звезды, вот — небо. Крохотные блестящие звездочки на темном ночном небе. Чего они там придумывают, не понимаю? Карты рисуют, вычисляют чего-то. А тут нужно-то всего ничего — смотреть и видеть. Ой, я что-то заболтался тут...

— И прекрасно, я внимательно вас слушаю. Расскажите мне, пожалуйста, на ночь красивую легенду. Расскажите, как устроен мир...

Р. Уизли»

— А вы заметили, уважаемые судьи, насколько хорошо сегодня всем удается писать в романтическом ключе? — весело проговорил профессор Слизнорт, после того, как Уизли не совсем уверенным голосом зачитал свою «историю». В зале послышались хлопки со стороны трех столов, а за четвертым многие хихикали и перешептывались.

— Что ж, ставлю за практически поэму 47 баллов.— Да, безусловно, романтики здесь всем хватает, вот только с астрономией у вас явные проблемы, мистер Уизли, — язвительно заметил Северус Снейп, держа в руках табличку с пятнадцатью баллами. — Заметьте, ставлю вам на пять баллов больше, чем некоторым предыдущим ораторам за то, что вы, по-видимому, хотя бы книжку в руки брали, прежде чем написать все это. И вы — единственный, кто не постеснялся показать — да еще и на примере другого человека — полное отсутствие у себя знаний в голове об элементарных вещах.

Кто-то за преподавательским столом осудительно покачал головой, а в это время сорок пять и три раза по тридцать баллов Рон получил соответственно от профессора Трелони, МакГонагалл, Флитвика и Стебль.

А Рон уже шагал к своим друзьям, которые, к слову сказать, были немало удивлены:

— Не думал, что ты такой романтик, — рассмеялся Поттер, тыкая друга локтем в бок. — А у тебя неплохо выходит!

— Согласна с Гарри, не ожидала от тебя услышать такой истории, — подытожила Гермиона, забывшая о недавней обиде.

— Да что, в конце концов, я такого написал?! — возмущенно и сконфуженно воскликнул Рон в тот момент, когда директор поднялся со своего места.

— Дорогие друзья! — под возмущенный вопль Рональда Уизли произнес первые слова Альбус Дамблдор, и после в зале все затихли. — Вот и подошел к концу этот чудесный день — день удивительных историй! И теперь пришло время награждений. Но прежде прошу вас поднять бокалы с тыквенным соком и выпить за всех участников нашего замечательного конкурса.

Студенты, у которых за все время проведения конкурса и росинки во рту не было, живо схватились за кубки с предложенным соком.

— Думается мне, вы изрядно устали за сегодняшний день, и, наверняка, очень голодны! — весело улыбнулся директор. — Поэтому не будем заставлять наши желудки петь застольные песни и быстро объявим итоги конкурса. Побеждает сегодня, конечно же…

Мужчина сделал многозначительную паузу, которую пришлось прервать одному из студентов, явно не впервые бывавшему на праздничных ужинах Хогвартса:

— Неужели дружба?! — воскликнул он.

— Нет, друг мой, сегодня побеждает Любовь! — директор резво стал хлопать в ладоши, однако из зала особой поддержки не услышал. К слову, и мало кто выказал хоть толику удивления. — А теперь приступим к раздаче призов. Профессор МакГонагалл, начнете?

Заместитель директора поднялась со своего места и зорко оглядела зал.

— Вы все отлично сегодня поработали и порадовали нас своими рассказами. Посовещавшись с остальными членами жюри, мы решили вручить отдельный приз в виде пятидесяти баллов Полумне Лавгуд за «историю, которая тронула наши сердца», как сказала многоуважаемая профессор Стебль, — под громкий всплеск аплодисментов Минерва села на свое место, и поднялся Гораций Слизнорт.

— А я хочу сказать лишь, что сегодняшний день доставил мне ни с чем не сравнимое удовольствие, и все это благодаря вам, дорогие мои друзья. Кто-то сегодня заставлял нас смеяться, а кто-то удивлял невероятно трогательными историями. И еще один небольшой поощрительный приз в виде тридцати баллов я и мои коллеги хотели бы вручить Рональду Уизли за его неожиданно открывшийся писательский талант!

Бурные аплодисменты проводили профессора зельеварения. А в то время, как столы в одно мгновение были накрыты, и ученики с воодушевлением принялись за еду, где-то в рядах гриффиндорцев шел бурный разговор.

— Просто признайся, что тебе кто-то помог! — не унималась Гермиона, глядя как Рон невозмутимо обгладывал куриную косточку.

— Герм, какая разница, нашему факультету даже очков прибавили за его рассказ, — вступился за друга Поттер, надеявшийся, что рыжий обжора расскажет ему все секреты сегодняшнего успеха после ужина в общей комнате.

Уизли закатил глаза, но все же ответил:

— Ну да! Не я написал эту чертову историю, теперь ты довольна?

* * *

— Эй, Грейнджер, куда так спешишь? Неужели наконец-таки нашла того, кто покажет тебе, что бывает после прогулок под луной за ручку?

Гермионе пришлось отступить на три шага назад, чтобы избежать столкновения с Малфоем. Не то чтобы она спешила, но желание оказаться в спальне и зарыться под одеяло было невыносимым.

— Очень остроумно, — съязвила гриффиндорка, — а ты, видимо, никак не отойдешь от своего фееричного «падения».

Парень фыркнул, пытаясь поймать взгляд собеседницы. Разговор обещал увести их в неизвестном направлении, что совершенно не устраивало Драко.

— Очень рад, что тебе понравилась моя маленькая романтичная история. Но, боюсь, что продолжения не будет.

— А ты не бойся. Напиши.

Ошеломленный таким ответом, Малфой не успел собраться с мыслями, как девушка проскользнула мимо и скрылась за углом.

* * *

Двое друзей уже давно нежились в своих постелях, обсуждая прошедший конкурс.

— Почему мне кажется, что Герм опять недовольная ушла?

— Наверное, потому, что она ушла без нас, — пожал плечами Гарри, давно привыкший к подобным перепалкам между Гермионой и Роном. — Лучше расскажи мне, кто подал тебе такую идею. Звезды, легенды… А как ты изображал мадам Максим! «Мсье ‘Агрид»! Я чуть не умер от смеха.

— Рон, ты сегодня был в ударе! — крикнул Фред, прерывая разговор.

— Боюсь представить, какие любовные записочки он своей девушке будет посылать, — подхватил Джордж.

— Братец, думаю, она уснет уже на второй строчке.

Спальня гриффиндорцев зазвенела от дружного хохота.

— Завидуйте молча! — Уизли всем показал язык и задернул полог, предварительно перетащив Поттера на свою кровать. — Не поверишь, но это все Хагрид.

— Что Хагрид?

— Мы с ним вместе это написали, — объяснял Рон. — Только не говори Хагриду ничего! Я его еле остановил, он тогда хотел уже идти в Лес и искать Флоренца, представляешь? Ты же знаешь, что я на дух эту чертову чащу не переношу. Поэтому пришлось все по памяти ему рассказывать. Я, на самом деле, даже не надеялся от него помощи получить в таком деле, сам понимаешь…

— Вот дела, — протянул с улыбкой Поттер. — Оказывается, мы многого еще не знаем о нашем большом друге.

— И кстати, я знаю откуда взялись гуси. Это Хагрид подсобил близнецам, так что Флитвик был прав — это не трансфигурация. И я больше чем уверен, что одну из птиц эти олухи специально на меня натравили!

— Прекрати, Рон, — рассмеялся лохматый собеседник, — ты явно преувеличиваешь.

— Да этот жирный гусь щипался так, будто мне предстояло стать его обедом!

* * *

— Как тебе работа Гарри? — спросил директор своего невеселого коллегу после того, как все остальные покинули кабинет.

— А почему вы спрашиваете?

— Просто любопытно.

— Я, кажется, уже прокомментировал его работу, когда ставил оценку. Мое мнение не изменилось.

— Ты тоже думаешь, что он написал это про Волдеморта?

Лицо Снейпа на секунду дрогнуло:

— А какое это имеет значение?

— Абсолютно никакого.

«Подумай на досуге о нашем разговоре» — перевел для себя профессор Снейп.

— Приятных сновидений, Северус.

* * *

За завтраком праздничного настроения как не бывало. Все были в предвкушении предстоящих уроков и вяло уплетали яичницу-болтунью с беконом. Разговоры и обсуждения вчерашнего конкурса были слышны все реже, будто это событие уже недельной давности. Как быстро все забывается! Но забывается не всеми.

Вскоре в Большом Зале послышался шелест крыльев, и всюду стала сыпаться почта. Одна из пернатых важно уселась перед Гермионой и протянула лапку. Приняв конверт, девушка увидела на лицевой стороне лишь одну заполненную строчку:

Кому: Ведьме.