Лабиринт кошмаров (джен)

Чей-то истошный крик разрывал барабанные перепонки перепонки. Гарри зажал уши ладонями, спасаясь от него. Перед глазами сверкали всполохи. Кто-то схватил его за руки, он забился, вырываясь.

— Гарри, Гарри, это я! Гарри я помогу тебе! Гарри, пожалуйста! — знакомый голос прорывался сквозь крик и боль, что-то мокрое и холодное легло на лоб, остужая шрам.

Гарри понял, что кричит он сам и замолчал. Сразу стало легче. Голова гудела, шрам терзала режущая боль, по щекам и шее стекали холодные струйки воды, забирались за шиворот. Однако череп уже не грозился развалиться на куски.

— Это опять Он?! Ваши сознания снова соединились. Ну, почему ты не занимался окклюменцией как следует?! — Гермиона сидела перед ним на корточках и тревожно заглядывала в глаза.

— Ты! Ты в порядке, — просипел Гарри.

— Я?! Со мной все нормально.

Значит, кошмар. Ну, конечно, это был кошмар! Видение, насланное Волдемортом, как тогда, с Сириусом.

Гарри потряс головой. Зря, конечно — притаившаяся было боль, снова вспыхнула.

— А где Рон?

Губы Гермионы задрожали.

— Наверное, с братом, — произнесла она бесцветно. — Рон ушел.

Точно, ушел.

— Прости, — Гарри улыбнулся вымученно. — У меня все перепуталось в голове. Настоящая каша.

Гермиона пожала плечами.

— У тебя шрам кровит, — сказала она озабоченно. — Нужно приложить холод. Сейчас принесу еще снега.

— Я сам.

Он выбрался из палатки, подставил лоб холодному ветру. Босые ноги мерзли, но голова наполнялась легкостью, ясностью. Гарри нагнулся и зачерпнул пригоршню снега, а когда выпрямился... Серебристая лань подошла прямо к нему, потянулась мордочкой к его руке и отпрянула в сторону. Гарри сделал шаг, лань отошла дальше и оглянулась, словно звала его. Не сомневаясь, он побежал за ней. Гарри знал, что это правильно, откуда-то знал!

Лань вела его в лес, в самую чашу. Пробираться через переплетенные ветви становилось все труднее, Гарри взмок и исцарапался, но упрямо следовал за ней. Лань перескочила через поваленное дерево и растаяла. Гарри растерялся, но из темноты выступила женщина. Мама! Он узнал ее сразу! Он видел ее в зеркале Еиналеж и в странном сне, где он отправился на встречу с Волдемортом, если, конечно, это был сон.

— Гарри! — она протянула руки, и Гарри перелез через ствол и прижался к ней.

— Сыночек мой, ты пришел! — мама обняла его.

Чья-то рука легла на плечо. Гарри обернулся и увидел отца. Он схватил его за плечи и прижал к себе.

— Я горжусь тобой, сын! Ты справишься с этим чудовищем.

— А мы поможем!

Знакомый голос, родной! Сириус стоял чуть поодаль и улыбался отчаянной, бесшабашной улыбкой.

— Идем, — махнул он рукой. — Все уже готово.

Гарри последовал за ним, родители шли рядом. Они вышли к огромному плоскому камню. На нем лежал меч, Гарри сразу узнал его, но не мог поверить своим глазам!

— Меч Гриффиндора! — прошептал он с благоговением.

— Меч Гриффиндора, — подтвердил отец.

— Он уничтожит крестраж, — сказал Сириус. — Последний крестраж!

— М-меня? — прошептал Гарри.

Стало как-то муторно и тоскливо. Он знал, что только так избавится от осколка души Темного Лорда, но умирать не хотелось. Совсем.

— Что ты! — всплеснула руками мама. — Как ты только придумал такое? Вот крестраж!

Она положила на камень что-то закутанное в тряпки, осторожно сдвинула их, и Гарри увидел спящего малыша. Джеймса!

Сириус вложил меч ему в руку.

— Ну, же, давай!

Гарри стоял, словно оглушенный. Родители и Сириус смотрели на него поощрительно. Ни у кого из них не было и тени сомнений. Гарри выпустил меч из рук и подхватил Джеймса.

— Вы с ума сошли! Я не убью своего сына!

— Это не твой сын, — жестко произнес Сириус.

— Взгляни на него, — тихо посоветовал отец.

Гарри опустил взгляд — и едва не выпустил чудовищного, изуродованного младенца. Он был весь покрыт ранами, из которых сочился зеленоватый гной, из безгубого рта доносилось жуткое шипение. Держа уродца на вытянутых руках, Гарри оглянулся — поляна была пуста.

— Что же теперь с ним делать? — задумчиво произнес за спиной голос Дамблдора. — Нет, убивать беспомощное создание нельзя, но куда же его пристроить?

— Не знаю, — прошептал Гарри.

— Кажется, у меня есть одна идея. Держись за мою руку — мы аппарируем.

Гарри схватился за черную, обугленную руку, и аппарация перенесла их на Тисовую улицу. Они стояли перед домом Дурслей. Весеннее солнце ласково пригревало, на деревьях распускались первые листочки, а в палисаднике Петунии зеленела рассада.

Дамблдор положил младенца на крыльцо и довольно осмотрел получившуюся картину.

— Вы хотите оставить ребенка здесь? — ужаснулся Гарри.

— Прекрасная мысль, по-моему, — лукаво блеснули стекла очков. — В Магическом Мире никто не захочет с ним связываться, а магглы могут запаниковать. Дурслям достаточно известно о магии, они сумеют позаботиться о нем.

— Позаботиться?!

— Гарри, согласись, что некоторая строгость Тому будет только на пользу. Да, и Дурслям не мешает узнать, что такое по-настоящему странный ребенок.

— Они не были строгими! Они были жестокими! Мне было плохо у них, по-настоящему плохо!

— Но результат оказался хорош?

Гарри собирался возразить, но Дамблдор положил ему на плечо обугленную руку и сказал совсем другим тоном, проникающим прямо в душу:

— Дурслям нужно дать шанс, мой мальчик. Я верю, в них еще сохранилось нечто хорошее.

Гарри кивнул.

— Нужно оставить записку. Пиши, — Дамблдор на секунду задумался, разглядывая веселенькие занавески на окне. — «Позаботьтесь об этом ребенке. У него никого нет, но с вашей семьей он неким образом связан. Быть может, вы не сумеете полюбить его, но постарайтесь воспитать Тома достойным человеком».

Гарри поставил точку и засунул записку в рваное одеяльце бывшего Темного Лорда.

— Нам пора, мой мальчик. Скоро на улицах станет людно, — сказал Дамблдор и пошел прочь.

Гарри поспешил было за ним, но с каждым шагом шел медленней и медленней. Что-то было в этом неправильное. А если Дурсли не оставят малыша? Вызовут полицию, и ребенка заберут в приют? Даже если оставят, как они будут его лечить? Ни один врач не сможет определить, что с ним. Значит, больница, специализированный интернат.

Гарри обернулся — ребенка на крыльце уже не было. Секунду он колебался, но все же решился вернуться. Стукнул в дверь, совсем легко, но она открылась. Гарри шагнул через порог в полутемное помещение.

Дверь за его спиной захлопнулась, лязгнул засов. Он узнал чулан под лестницей, свою кровать, сундук. Удивления не было. Способность удивляться иссякла, вместе с гневом и отчаянием. Гарри было все равно. Он устал, невероятно устал! Не было сил ни кричать, ни возмущаться, ни думать. Ему нужно отдохнуть, присесть на эту кровать, прислониться к стене, хоть на минуту закрыть глаза.

Спать хотелось даже больше, чем есть, а ведь он не ел... Сколько же он не ел? Гарри не знал, как долго он блуждает — сутки, двое? Давно. Очень давно.

Тяжелые веки опустились. Голова упала на грудь, очки соскользнули на кончик носа. Гарри попытался удобнее пристроить голову, но стена — не подушка. Он опустился на кровать, свернулся клубочком и засопел. Гарри не знал, что с момента его пробуждения прошло всего несколько часов. День еще только начинался.