Дикая Яблоня (джен)

Утром первого сентября они все вместе завтракали. Снейп сосредоточенно смотрел в тарелку, мама старательно прятала глаза, а Гарри кусок в горло не лез. Он находился в смятении.

Побывать в Хогвартсе, и не просто проездом, а в качестве студента для него дорогого стоило. Он любил замок нежно и трепетно, всегда тосковал по нему и ещё долгое время после выпуска считал своим единственным домом. Но сейчас у него появился настоящий дом и настоящая семья. И пусть Гарри не вписывался ни в раздражающе-пёструю комнату, ни в компанию недоверчивой мамы и холодного Снейпа, но он надеялся, что это лишь «пока». Что когда-нибудь ему удастся, переступив порог, вздохнуть полной грудью и почувствовать себя свободно, что когда-нибудь у него получиться ощутить себя кем-то родным и близким.

Когда-нибудь.

«Но что, если уехав в Хогвартс, я навсегда упущу свой шанс?» — со вчерашнего дня этот вопрос не давал ему покоя.

Возможно, если бы прошло больше времени, то он бы не расстраивался так из-за отъезда. Но всё, что у него было, — это две бездарно потраченные недели.

Если бы он вспомнил раньше... Нет — если бы он раньше осознал, то получил бы возможность не только морально подготовиться, но и что-нибудь предпринять. А так... Идиот, какой же он, всё-таки, идиот.

И уж очень он опасался за маму. Вдруг они с ней больше не увидятся?

Вдруг с ней что-нибудь случится?

Как тогда, в лаборатории? Только намного хуже?

Например, ударной волной повредит позвоночник? Или выступ в стене проломит череп и доберётся до мозга? Или осколок перережет сонную артерию? Отсутствие первой помощи или её неправильное оказание приведут к летальному исходу. Что, если рядом никого не будет?

Волосы на затылке зашевелились, а внутренности обдало могильным холодом.

А если зелье будет невероятно токсично? Если осколок, прошедший вскользь, отравит тело неизвестным ядом, который убивает мгновенно или от которого нет противоядия? А пары? Если они будут смертельны? Или окажут непоправимое влияние на психику? На сознание? На тело? На магию?

Желудок скрутил болезненный спазм, а то немногое, что там было, заспешило наверх. Во рту появился стойкий привкус желчи.

— Генри...

Ему нужно успокоиться.

Вдох-выдох.

— Генри! — уже настойчивее окликнула его мама, и он, вздрогнув, растерянно, но в большей степени испуганно, посмотрел на неё.

Первым желанием было вскочить и закричать: «Я никуда не поеду!»

Но посмотрев на рыжеволосую женщину перед собой и услышав её беспокойное «С тобой все хорошо?», он постарался взять себя в руки.

Где-то на заднем плане замаячила солнечная поляна, а навязчивые мысли превратились в листья яблони, которые тут же подхватил ветер и, кружа, унёс вдаль.

Удивительно, насколько легко у него получилось успокоиться.

— Д-да, порядок. Просто задумался, — виновато ответил Гарри.

Сейчас его паника казалась смешной, а все переживания выглядели надуманно и нелепо.

Ведь нелепо же?

Услышав его невнятное оправдание, Снейп скептически хмыкнул, а Лили, быстро улыбнувшись, кивнула на часы и сказала:

— Тебе пора.

Парень проследил за её движением и вздохнул.

Действительно пора.

Профессор остался за столом читать несвежий номер «Зельевара», а мама проводила сына до камина, у которого они неловко замерли.

— Дальше ты сам. Я должна... У меня... — взволнованно начала женщина.

Но Гарри поспешил прервать сбивчивые объяснения:

— Ничего-ничего, — и как-бы в подтверждение он замахал перед собой руками. — Я всё понимаю. — И попытался ободряюще улыбнуться.

И, несмотря на то, что он действительно всё понимал, ему стало немного... обидно.

Но только немного.

И он сразу же избавился от этого эгоистичного чувства и придумал для Лили дюжину достойных оправданий.

Да и не маленький он, чтобы его за ручку на поезд сажали.

А жаль. Что не маленький.

— И я вроде неплохо помню вокзал, так что не заблужусь, — заверил парень.

Однако по глазам Лили он понял, что сказал это зря. Хотел как лучше, называется.

— О-о-о, — протянула женщина и, что-то обдумав, резко повернулась в сторону ничем не отделённой от гостиной кухни. — Северус... — начала она, но мужчина не дал ей закончить просьбу.

— Он же сказал, что помнит. А даже если и нет, то только полный идиот не найдёт на платформе, прямо на которую так удачно ведёт камин, один-единственный поезд. Красный, хочу заметить, и с большой надписью «Хогвартс-Экспресс». Как думаешь, Генри, такое тебе по плечу?

Гарри с готовностью кивнул:

— Конечно, сэр.

Лили не выглядела до конца убеждённой, но настаивать не стала.

И вроде бы пора прощаться, но не хотелось. Да и Гарри не знал как.

Что говорить? Что делать? Что можно говорить и делать? Как в таких ситуациях поступают родители и дети?

Но то ли его родители не спешили с ним расставаться, то ли и сами искали ответы на эти вопросы.

Стремясь поскорее покончить с тягостным моментом, парень глубоко вздохнул и сделал шаг в сторону, чтобы попрощаться со Снейпом без препятствий в виде стены. В это же время Лили неуверенно подалась вперёд, чтобы... Что? Обнять его?

Гарри замер.

Замерла и мама.

А потом она опустила едва поднятые руки и, отступив назад, нервно сцепила пальцы перед собой.

Внутри у Гарри все заныло от сожаления. Захотелось наорать на самого себя. Но вместе с этим пришло чувство, ставшее загадкой.

Облегчение.

Облегчение от того, что ничего не произошло.

Он не хотел обидеть маму своим поступком. Вдруг она приняла всё на свой счет? И по-хорошему нужно было что-то сделать. Вот только что?

Извиниться? Слишком глупо.

Самому проявить инициативу? Лёгкая паника и страх окутали саму мысль о подобном.

Что, если он сделает что-то не так? Что, если объятия получатся слишком холодными и ненастоящими? Что, если мама отстранится?

Что, если его отвергнут?

От подобной перспективы внутри всё сжалось.

Нет. Он не будет рисковать. Не в таких вещах. В конце концов, где гарантия, что ему не показалось?

Тут Гарри понял, что отчаянно желает оказаться где-нибудь в другом месте. В поезде, например. А раз так, то пора со всем этим заканчивать.

Как и планировал ранее, он обратился к Снейпу:

— До свидания, профессор.

Зельевар вздёрнул бровь и недовольно скривился:

— Ты весь год будешь мозолить мне глаза.

— А, ну да, — смутился парень. — Но всё равно до встречи, сэр.

— Жаль, что она будет столь скорой, — буркнул мужчина в чашку с кофе.

Гарри в ответ усмехнулся, но, переведя взгляд на маму, сразу потупился. Он не знал, что сказать, а потому выдал первое, что взбрело в голову:

— Ну... пока? — и сразу же понял, насколько глупо и неловко это прозвучало.

Женщина кивнула и пожелала удачи, а Гарри поспешил зачерпнуть горсть дымолётного пороха и провалиться сквозь землю. Точнее отправился на платформу 9?.

Стоило огню в камине погаснуть, как Лили шумно выдохнула и на негнущихся ногах вернулась на своё место за столом. Северус посмотрел на неё внимательным, всезнающим и всепонимающим взглядом.

— Это было... — устало начала она.

— ...ужасно, — подсказал муж.

— Странно и очень неловко, я хотела сказать! — последовал возмущённый ответ и укоризненный взгляд.

— Именно это я и сказал.

Лили фыркнула и покачала головой. Но почему-то на душе стало чуточку уютнее и спокойнее.

Какое-то время они провели в тишине.

— Знаешь, — наконец сказала Лили, смотря на едва тронутую тарелку сына, — будь моя воля, я бы никуда его не отпускала.

Снейп промолчал.

— Все эти его друзья... — скривилась женщина. — Ведь вопьются в него, как пиявки, вытопчут все ростки хорошего. Заставят вспомнить себя прежнего.

— Ничего не поделаешь. Рано или поздно память к нему вернётся, — заметил муж. — И чем быстрее это произойдёт, тем лучше будет и для нас, и для него.

Лили не разделяла подобную точку зрения. Не хотела разделять. Но с неохотой признавала, что она вполне логична и обоснована. Спорить она не стала.

Северус успокаивающе погладил жену по руке и мягко предложил:

— Иди лучше отдохни, пока ещё есть время.

Все ещё находясь в раздумьях, женщина кивнула и, поднявшись, направилась к лестнице. Поставив ногу на первую ступеньку, она замерла и обернулась к супругу.

— Присмотришь там за ним, ладно?

— Как и всегда.

Женщина благодарно улыбнулась и поднялась в спальню, а Снейп, допив кофе, начал убирать со стола.

До отбытия в Хогвартс оставалось несколько часов.

~~~

Оказавшись на платформе, Гарри стремительно зашагал вперёд, не сильно обращая внимание на то, что творится по сторонам.

Он злился на себя и на ситуацию в целом. Но больше, конечно, на себя.

Было стыдно. Ему хотелось дать себе хороший подзатыльник и вдогонку приложить крепким словцом.

Вроде взрослый человек, а повёл себя как прыщавый юнец на первом свидании. Ещё и малодушно сбежал.

«Трус! Выставил себя полным придурком».

Самое обидное: несмотря на то, что он знал, что повёл себя нелепо и неправильно, как было бы правильно, он тоже не представлял. И от этого становилось особенно паршиво.

Едва не столкнувшись с кем-то, Гарри, наконец, позволил себе отвлечься на окружающий мир.

Все выглядело так, как он помнил со школьных лет. Величественный красный паровоз, студенты самых разных возрастов, провожающие их родители, слова прощаний, наставлений, а кое-где и слёзы... Ностальгия исчезла, едва успев оформиться, а на её место пришли смешанные чувства.

Перед его глазами разворачивался десяток, а то и более, сценариев того, как могли бы пройти его последние минуты перед объездом. Он и в детстве всегда с завистью наблюдал за такими вот картинами расставания. Как же он тогда желал всех этих, несомненно, уютных материнских объятий, обещаний хорошо учиться, писать каждый день и приехать на каникулы.

А сейчас...

А сейчас у него вроде и появились родители, но вообразить себя и их участниками одной из таких сцен он никак не мог.

Гарри почувствовал себя не в своей тарелке и поспешил переключить внимание на что-то другое.

На глаза попалась одна из передвижных тележек. Обычно первого сентября все торгуют сладостями, игрушками да приколами из Зонко, а такие как эта — с периодическими изданиями или с приемлемой едой — остаются для других дней и более солидных путешественников. Продавец замеченной передвижной конструкции откровенно скучал, что, в общем-то, логично: редко какому школьнику захочется купить газетку в дорогу. Но Гарри захотелось.

На самом деле он давно уже планировал пролистать, например, «Пророк», но специально заводить разговор о том, выписывает ли газету его... семья, он не решался, а позже забывал или не мог подобрать подходящего момента. Парень с радостью бы изучил что-то посерьёзней, но все самое серьёзное и интересное всегда находилось в руках у Снейпа и позже исчезало неизвестно куда.

В первых рядах на тележке лежало наиболее популярное среди детей и подростков, то есть всё, что имело хоть какое-то отношение к развлекательной тематике. Поодаль виднелось самое «взрослое» из представленного ассортимента: «Ежедневный Пророк» и «Придира».

— Здравствуйте, сэр, — обратился Гарри к торговцу. — У вас случайно не найдётся «Академического Вестника» и «Оракула Мастера»?

Не самое любимое его чтиво, но другое тут вряд ли найдётся. Из-за узкого круга читателей и международного статуса почти все достойные научные журналы приобретались исключительно по подписке. Которую неработающий школьник позволить себе никак не мог.

Продавец если и удивился запросу, то виду не подал и молча выудил из глубин своего «магазинчика» помятую стопку.

— Только старые номера, — предупредил мужчина.

— Мне подходит. Спасибо. — Выбрав по три последних выпуска, Гарри попросил: — И один «Пророк», пожалуйста.

Расплатившись и поблагодарив продавца, он вместе с покупками направился к ближайшему вагону.

До отправки оставалось ещё десять минут — довольно внушительный срок для волшебника, на самом деле — и оттого все хорошие места оказались заняты. Тем не менее, найти свободное купе Гарри удалось.

Обустройство не заняло много времени. Уменьшенный и облегчённый сундук покоился в кармане мантии, а скрытый от посторонних глаз слоями ткани Хшас ещё с утра обернулся вокруг талии и мирно спал. Таким образом, всё, что ему оставалось, — это сесть поудобнее и заняться своими делами. Например, изучением газеты.

Заголовок первой полосы «Пророка» не слишком впечатлял, но парень всё же углубился в чтение в надежде найти что-то значимое. И ему повезло.

«Все мы помним что не далее как два года назад, после трагических событий Турнира Трех Волшебников, Невилл Лонгботтом, известный как Мальчик-Который–Выжил, сделал громкое и поистине абсурдное заявление о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть...»

Гарри словно ударили под дых.

За окном уже замелькали зелёные поля, а он по-прежнему смотрел перед собой невидящим взглядом.

Волдеморт жив?

Нет.

Верить в это не хотелось.

Он настолько привык к мысли о том, что ублюдок сдох... Он так далеко спрятал все воспоминания о нём...

У него не возникло даже подозрений в том, что здесь всё может оказаться иначе.

«Как эгоистично», — с горечью подумал парень.

А потом понял, что, наверное, он имеет право. Побыть немного эгоистом.

Но он должен был проверить! Или проявить хоть каплю беспокойства.

Но он не сделал ничего.

Впрочем, у него ведь есть оправдание, да? Сначала шок после пробуждения и дезориентация, потом попытки разобраться в ситуации и наладить хоть какой-то контакт с окружающими.

Да и не выглядели ни Снейп, ни мама так, будто по улицам Британии бродит Тёмный Лорд. Сами улицы, к слову, об этом тоже молчали.

Говорят, что героям неведом страх. Что они с широко открытыми глазами, гордо вздёрнутым подбородком и раскинутыми в сторону руками бросаются в бой. Стойко принимают все невзгоды и испытания и любезно подставляют голову в пасть очередному монстру.

Либо Гарри какой-то неправильный герой, либо такая характеристика не совсем верна. Либо он примерил на себя чужую шкуру.

Он боялся. Боялся тогда, когда сражался с василиском, гонялся за крестражами и шёл навстречу Аваде Волдеморта. Боится и сейчас: что Лорд действительно жив, что кошмар его... прошлой жизни повторится, что его мама в очередной раз отдаст жизнь за эту войну.

Гарри тяжело вздохнул и попытался взять себя в руки.

С трудом он вернулся к газете, молясь, чтобы он всё неверно понял. К сожалению, тема Того-Кого-Нельзя-Называть дальше никак не развивалась, а те слова использовались лишь в качестве насмешки.

Тут было одно из двух: либо Волдеморт возродился, а Министерство в очередной раз валяет дурака, либо Невилл очень неудачно пошутил. В последнее верилось с трудом, а с первым он сталкивался и неоднократно.

Он должен узнать наверняка.

— Чёрт!

Зло швырнув «Пророк» на противоположное сидение, Гарри откинулся назад и прикрыл глаза.

И тут же их широко распахнул.

Невилл — Мальчик-Который-Выжил?

Свезло, так свезло.

Захотелось громко рассмеяться, но почему-то силы на это отсутствовали.

Друга было искренне жаль. А вот за себя стало стыдно. Стыдно за мимолётное облегчение, которое он испытал, когда понял, что в этот раз всё обошлось, что выбор пал на другого ребенка. Не на него.

Но что стало с семьёй Невилла? Как он выжил? В каких условиях рос? Как погиб и возродился Лорд? Чем сейчас занят? Как скоро перейдёт к открытым действиям?

Когда развяжет войну?

Гарри так погрузился в свои раздумья, что не заметил, как поезд промчал половину пути. Не заметил он и открывшейся двери купе.

— Хел! — радостно заорал знакомый голос, заставляя парня вывалиться в реальность и потерянно заозираться по сторонам. — Далеко же ты забрался, дружище!

Перед ним стоял Рон. Что самое странное, это был подросток-Рон, без недельной щетины, в чистой и выглаженной мантии. Он добродушно скалился и выглядел подозрительно довольным жизнью. Непривычное зрелище.

Между тем, не получив привычной реакции — точнее, вообще какой-либо реакции — рыжий помрачнел и замялся.

— А, чёрт, ты же не помнишь, наверное, — недовольно буркнул он. — Мама что-то такое говорила. Я Рон Уизли. Твой лучший друг. — И протянул руку.

Прозвучало глупо, а тут ещё в памяти всплыла ситуация с Малфоем на первом курсе. Усмехнувшись, Гарри легко сжал влажную ладонь и, спеша быстрее разорвать контакт, ответил:

— Тебя, Рон Уизли, невозможно забыть.

Несколько секунд «лучший друг» непонимающе моргал, а потом разразился громким хохотом, шумно плюхнулся рядом и хлопнул соседа по спине:

— Вот ведь гад! Я так и знал, что ты опять обвёл всех вокруг пальца! Ну даёшь! Хоть намекнул бы, что ли. Я же тоже повёлся! Ну, в начале самом. А потом подумал: «Нет, не могло с нашим Хелом такое случиться». — Рон пару раз ткнул локтем в бок ошарашенного друга. — Ну, признавайся. Что затеял? На что променял лето в моей компании? Если это что-то меньшее, чем метла...

За пару секунд радость и восхищение младшего Уизли превратилась в ревность и обиду. И кто знает, что случилось бы, не успей Гарри во время спохватиться?

— Рон, остановись! — громче, чем следовало, с оттенком удивления сказал он и, убедившись, что его услышали, спокойно добавил: — Я действительно потерял память.

— Но...

— Но частично. Кое-что я помню. Тебя, например.

Рон засветился как рождественская ель.

— И как это случилось? Что произошло? — пылко спросил он.

— Не знаю.

— Или не помнишь?

— Не знаю и не помню.

— А ты спрашивал, ну, у своих?

— Сказали несчастный случай.

— И всё? Больше ничего?

— Больше ничего.

— Черт! Это они! Они что-то с тобой сделали, Хел! Так и знал! Нельзя было тебя отпускать к этой чёртовой семейке! Но нет, никто меня не слушает! — Уизли, активно жестикулируя, заёрзал по сидению.

Гарри покоробило столь пренебрежительное обращение и выказанное неуважение к его родителям. Да и сама теория в его глазах выглядела слишком бредовой. Он холодно и резко оборвал излияния другого гриффиндорца:

— Прекрати. Они тут ни при чём.

— Ты не понимаешь! Я уверен...

— Закрыли тему, Рональд. — И Поттер послал Уизли один из «тех самых» взглядов, которые заставляли заткнуться самых капризных пациентов и их родственников. Ко всему ещё и подкреплённый стихийной магией. Последнему парень и сам удивился. Подобное случалось только когда эмоции выходили из-под контроля. Сейчас же он хоть и испытывал некоторое раздражение, но полностью держал себя в руках.

Уизли поёжился от мимолетного холода, который незримо окутал купе, и пошёл на попятную:

— Ладно-ладно. Я понял, что ты не хочешь об этом говорить. Не будем. Только «Рональдом» больше не называй, а.

Гарри хмуро кивнул.

— Супер! — обрадовался Рон. — Так как оно? Потерять память?

— Э-э-э, не с чем сравнивать.

— А что вообще помнишь? Кроме меня?

— Много полезного и важного.

— А чего не помнишь тогда?

— Всё остальное.

— Нору, вот, помнишь?

— Помню.

— А Хогвартс?

— И Хогвартс.

— А тайные ходы?

— Какую-то часть.

— Не переживай, остальные я тебе покажу! — снисходительно пообещал Рон и приятельски хлопнул Гарри по плечу. Тому захотелось огрызнуться, но он сдержался. — А как Малфоя гоняли, помнишь?

— Нет.

— Совсем?

— Только то, что мы с ним не ладим.

— Мягко сказано, дружище! — усмехнулся рыжий. — А наши... Ну, особые занятия?

— Не понимаю, о чём ты?

Уизли повертел головой, дабы убедиться, что рядом никого нет. Столь примитивная проверка позабавила. Гарри поморщился, от кислого запаха, ударившего в нос, когда рыжий наклонился к нему и зашептал:

— Об анимагии.

— Я видел расчёты у себя в комнате. Так что о чём-то таком я догадывался.

— Ну и?

— Что?

— Какая у тебя форма?

— Эм. — О таком обычно не спрашивают, да и просто не хотелось отвечать. — А у тебя?

— Я первый спросил! Но ладно, ты всё равно мне сам её рассчитывал, — и, понизив голос, сказал: — Собака.

— Знаешь, у меня тоже...

И действительно, найденный пергамент утверждал именно это.

— Круто!

— Хотя, кажется, я допустил ошибку, так что придётся переделывать.

— Ай, да брось!

Гарри немного слукавил. На самом деле он уже давно закончил и, надо сказать, результат его в очередной раз удивил. Это была не собака и даже не те две формы, которые выпадали ему... ранее. Ему даже стало интересно: в следующий раз результат тоже окажется другим?

А дальше парню пришлось отвечать ещё на тысячу, в основном глупых и бестактных, вопросов. Через полчаса от постоянных выкриков и мельтешения нежелательного соседа голова выразила свой протест давящей болью в висках. Он уже и забыл, каково это — разговаривать и «дружить» с Роном. Да ещё и молодым Роном.

Уизли был хорошим боевым товарищем. Но и только. Дружить с ним дорогого стоило. Для Гарри прежде всего. Всё доложи и расскажи: никаких тайн не допускалось. Правда, действовало это только в одностороннем порядке. В разговорах всегда нужно соблюдать осторожность: у Рональда ранимая душа, он всё воспринимает близко к сердцу, скор на расправу и обиды. Ни в коем случае нельзя критиковать Рональда, а за каждую мелочь его обязательно нужно хвалить и говорить: «Спасибо». На встречи с ним необходимо приходить по первому требованию и не забывать платить за еду и выпивку. О, и ещё постоянно занимать деньги. И не дай Мерлин хоть раз заикнуться о возврате! Помощь Рональд принимает как само собой разумеющееся, а вот делать ответные услуги не любит. Не за просто так. И это не говоря уже об общей недалёкости и бесполезности.

В общем, эгоистичная такая дружба выходит.

После войны они постепенно начали видеться всё реже и стали часто ругаться. В какой-то момент Гарри перестал обращать внимание на вечные обиды, а потом и на Рона в целом. Последние годы они встречались только когда у рыжего возникали серьёзные неприятности. Что интересно, все разногласия и обиды в этом случае сразу забывались или игнорировались. Мол, «повздорили, с кем не бывает, но мы же друзья».

Гарри всегда умел быть благодарным. И такая иллюзия дружбы являлась чем-то вроде благодарности. Со временем он выработал свою линию поведения и обзавёлся терпением. Не безграничным, но для Академии, пациентов и Уизли — сойдёт.

Ах да. Ещё в подарок к Рональду шёл вагончик, полный дурных привычек. Обжорство, пьянство и неумение вести себя за столом, например, или излишняя говорливость и крикливость, которые он демонстрировал прямо сейчас.

— А Дина с Симусом помнишь? — всё не унимался Рон.

— Немного, — и, помедлив, добавил: — Не так хорошо, как тебя.

И от его слов рыжий раздулся от осознания собственной исключительности.

— Они должны скоро прийти. По-любому сейчас ищут нас по всему поезду. Неудачники!

Гарри мысленно застонал.

«Ещё двоих я не выдержу».

— Слушай, Рон. У меня есть к тебе важный разговор. Уверен, что помочь мне можешь только ты. И я бы не хотел, чтобы нам кто-то мешал. Даже Дин с Симусом.

Звучало как откровенное подхалимство, но Уизли покупается и на такое. Да и отчасти сказанное было правдой: пожалуй, только Рона можно расспросить, не привлекая к себе излишнее внимание.

— Поэтому... — Гарри многозначительно посмотрел на другого гриффиндорца, достал палочку и наложил на дверь запирающее и отвлекающее внимание заклинание. — Так нас не найдут.

— Круто! Я и не знал, что ты так можешь, — и снова обида в голосе.

— Научу, — быстро пообещал черноволосый маг и серьёзно и сосредоточенно спросил: — Что ты знаешь о Волдеморте?

— Ха-а-а?

— Это важно, Рон.

— Подожди! Ты назвал его по имени?

— Да.

— Ты крут, Хел!

— И, кстати, почему ты зовешь меня «Хел»?

— Не помнишь, да?

— Иначе бы не спрашивал.

— Просто сокращение. Ну, от «Генри». Ты терпеть не можешь это имя. А «Хел» сразу понравилось. Звучит ведь?

— Угу, — невнятно согласился «Хел».

На его вкус имя «звучало», вот только очень уж по-идиотски. Хотя он вполне мог понять подростка, выбравшего такой псевдоним. «Генри» нравилось ему значительно больше. Просто и благородно. Вот только с собой это пока не ассоциировалось.

— А теперь мой вопрос, — напомнил Гарри.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть, да? Чего рассказывать то?

— Всё, что знаешь.

— Ну, — Рон почесал затылок, — знаю я не много. Только то, что от других слышал. Что волшебник тёмный, что много ужасного совершил, что за чистоту крови выступал и маглов ненавидел. Шестнадцать лет назад умер. Говорят, пустил в Лонгботтома Аваду, а та отскочила и прихлопнула гада. Того-Кого-Нельзя-Называть, я имею в виду. А Лонгботтом лишь шрамом отделался. Из-за этого и прославился как Мальчик-Который-Выжил. Типа единственный выживший после Непростительного. Да только враки всё. Сказки для детей. Трус и придурок он. И в теплицах своих вечно торчит. Потом на всю комнату воняет дерьмом. Герой, тоже мне.

— А Волдеморт? — процедил Гарри, стараясь не обращать внимания на нелестные отзывы о Невилле.

— Чёрт возьми, друг! Это всё очень круто, но не называй его больше так, а.

— Так что там с ним?

— Да умер и хрен с ним.

— Я тут в «Пророке» наткнулся...

— Ай, — махнул рукой Рон. — Это всё Лонгботтом. Видать, почуял, что его сомнительный подвиг стали забывать, вот и решил выпендриться. Говорю же — придурок он. И сумасшедший.

— А если правда?..

— Пф, да знаешь, когда шрамоголовый бред этот нести начал? Ещё в конце четвёртого курса. И что? А ничего! А ведь два года прошло.

— А Дамблдор?

— М-м-м?

— Он как считает?

— А-а-а. Да директор давно из ума выжил.

— Понятно, — ещё сильнее нахмурился Гарри. — В Газете упоминали о трагических события во время Турнира. Что произошло?

И Уизли рассказал хорошо знакомую историю. О четырёх чемпионах, смерти Седрика и возрождении Волдеморта.

Снова Диггори не повезло. Внутри кольнуло от сожаления и застаревшей вины.

Остаток дороги, которой к большому облегчению оставалось совсем чуть-чуть, Уизли балаболил без умолку. Поначалу «Хел» старательно кивал в нужных местах и отвечал общими фразами, но позже и эту роль в диалогах рыжий взял на себя.

«Мерлин, неужели такое будет повторяться каждый день?»

Гарри совершенно точно не хотел проводить целый год в такой компании. Оставалось надеяться на то, что у него хватит навыков избегать наивного Уизли. В противном случае с неудобными отношениями придётся покончить. В конце концов, он сполна оплатил рыжему все долги.

— Можно я его укушу? — в какой-то момент раздражённо зашипел растревоженный Хшас.

— Не сейчас.

~~~

Облегчение от того, что поездка, наконец, завершилась, длилось недолго. На перроне их быстро выловили Дин с Симусом и буквально накинулись с расспросами. Повезло, что Рон принял огонь на себя. Он с изрядным самодовольством и важностью отвечал на все вопросы и лишь изредка обращался к другу за подтверждением своих слов. Несмотря на то, что Уизли исходил исключительно из своих эгоистичных побуждений, Гарри испытал прилив благодарности.

Забравшись внутрь кареты, он занял место у окна, за которое сначала пришлось «побороться» с парнями, и всю дорогу безучастно смотрел на пейзажи за стеклом. Безучастно до того момента, пока не увидел Хогвартс. Величественный и прекрасный, полный древней магии, ещё не покорённый и от того сохранивший свой первозданный вид.

Сердце заполнили радость и трепет, внутри стало светло и легко, а лицо помимо воли озарилось улыбкой.

Как только они вошли в замок, Хшас заволновался и восхищенно зашипел:

— Прелестно... Какая сила! Дом, достойный Великого Змея. Большой. Крепкий. Безопасный... Находиться здесь — большая честь. Хозяин, отпусти...

— Позже, — тихо пообещал «хозяин».

Змею было необходимо обозначить новые правила и убедиться, что после своей прогулки он сможет вернуться. Узнать, где находится Гарри, тот всегда сможет, а вот добраться до него... Тут наверняка возникнут проблемы.

Большой зал производил впечатление улья: многочисленные разговоры сливались в одно неясное жужжание, а повсюду мельтешили рассаживающиеся ученики. Лишь чистое звёздное небо потолка находилось в умиротворении.

Гарри со своими переговаривающимися спутниками расположился за гриффиндорским столом, полным весёлых знакомых лиц. Замышляющие шалость Фред и Джордж, увлеченно поучающая Криви Гермиона, Невилл, сидящий рядом с ней и с головой ушедший в книгу. Было крайне непривычно видеть всех столь... юными.

— Мистер Принц, — послышался угрожающий голос за спиной. Но Гарри, погружённый в свои раздумья, окрылённый радостью и счастливыми воспоминаниями, сначала не услышал. — Мистер Принц. — А потом не понял, что обращаются к нему. — Если вы проигнорируете меня и в третий раз, то прямо сейчас отправитесь натирать до блеска полы в подземельях.

Осознав, что с недавнего времени «мистер Принц» — это он, а цедящий голос подозрительно похож на снейповский, Гарри резко обернулся.

— Очень рад, что вы, наконец, соизволили обратить на меня своё королевское величие, — едко заметил зельевар. — А теперь соблаговолите сесть за стол факультета, к которому по нелепой случайности принадлежите.

Гарри удивлённо смотрел снизу вверх, прямо в зло прищуренные черные глаза. Он не вполне понимал происходящее. Разве его факультет не Гриффиндор?

Очевидно, что нет.

Но почему никто не сказал раньше? Почему он сам не подумал спросить? Хотя с последним всё ясно: он привык думать о себе как о бывшем «льве». Да и его комната, круг друзей и обмолвки родителей говорили сами за себя. По крайней мере, так казалось.

— Простите, сэр, — смутился Гарри и, поднявшись, перешагнул через лавку.

Снейп же только вопросительно вскинул брови и строго бросил:

— Пошевеливайтесь.

Принц ненадолго замялся. Если сделать замечание явился декан змеиного факультета, значит ли это, что тот является и его деканом тоже? Или подобное — следствие их семейного положения? Сомнительно. Профессор не производил впечатления человека, который смешивает работу с личной жизнью.

Но чтобы опять не попасть впросак, Гарри решил уточнить:

— Слизерин? Сэр?

Ответ отразился недовольством и глубоким сожалением на лице зельевара, но тот всё же снизошёл до устного ответа:

— Поразительная проницательность, мистер Принц. Надеюсь, что закрепить достигнутый результат вам поможет завтрашняя отработка. Кабинет зельеварения, семь вечера. — И, фирменно взмахнув полами мантии, он удалился.

Под тихие смешки Гарри, не прощаясь и не оглядываясь, направился к слизеринскому столу. Чувствовал он себя неоднозначно. Гриффиндор уходил корнями в детство, был родным и привычным местом. Но местом шумным и беспокойным. В юности такие недостатки не имели особого значения: уж очень мальчик хотел иметь друзей. Сейчас же он понимал, что ему необходимо уединение, и гораздо большее, нежели мог предоставить факультет.

Со слизеринцами в этом плане дела обстояли проще. Они признавали право каждого на секреты, ценили личное пространство и старались сохранять нейтралитет между собой. К тому же, в отличие от Гриффиндора, с ними всегда можно заключить соглашение и найти компромисс.

От предвзятости к змейкам Гарри избавился довольно давно. Во-первых, хороший целитель относится ко всем пациентам одинаково. Во-вторых, некоторые из них ходили у Поттера в коллегах и приятелях.

Судя по мимолётным презрительным взглядам, дети Салазара не слишком жаловали его. Но Гарри не стал бы особо переживать на этот счет. Слизеринцы очень осторожный народ и не станут сильно травить человека, который тяготеет к другому факультету настолько, что готов наплевать на баллы, а, судя по всему, «Хелу» было именно что наплевать. Если же они настолько глупы, что упустили этот факт из виду, то парень готов любезно указать на их оплошность. Да и в самом деле, что вообще они могли сделать такого, с чем бы он не справился?

Разместиться пришлось у самого края стола, рядом с выходом из Большого Зала. Других мест «не нашлось», да и сам он не горел желанием сидеть зажатым между двух, не вполне дружелюбно настроенных, тел.

Провожая взглядом вошедшую колонну первокурсников, Гарри зацепился взглядом за... Альбуса Дамблдора.

Живого.

И это вызвало... Да ни черта не вызвало.

Ничего.

Пустота.

Зияющая дыра, которая затягивала в себя все чувства, связанные с директором.

В детстве Гарри любил Дамблдора, боготворил его, доверял ему, даже считал своей семьёй. Но после окончания войны пришли сомнения, обида и злость. Эти две крайности долго боролись между собой, а в итоге просто уничтожили друг друга. Один миг — и остались только воспоминания, запрятанные глубоко-глубоко.

Так что сейчас распределение интересовало парня больше, нежели белобородые волшебники в нелепых лиловых мантиях, лукаво смотрящие прямо в его сторону.

Тем не менее, когда директор после окончания своей традиционной речи обратился к ученикам с объявлением, Гарри не смог его проигнорировать.

— Хочу сообщить, что к моему глубочайшему сожалению профессор Эванс была вынуждена нас покинуть. Временно. Надеюсь, очень скоро она снова займёт свое место преподавателя Зелий. В связи с этим её предмет возьмёт на себя профессор Снейп.

Несколько секунд в зале стояла оглушительная тишина, после которой послышались редкие аплодисменты и в основном со слизеринского стола.

— Не стоит расстраиваться. Уверяю, он так же хорош в этой науке, как и профессор Эванс. Ну, а его опустевшее место займёт новое лицо. Джеймс Поттер. Прошу любить и жаловать.

Директор чуть развернулся в сторону стола и сделал широкий жест рукой, указывая на поднявшегося и широко улыбающегося мужчину.

Это действительно был не кто иной, как Джеймс Поттер.

И Большой Зал просто взорвался оглушительными овациями.

Примечания:

1. Имя «Генри» имеет несколько коротких вариантов. Среди них — «Гарри» и «Хел». «Гарри», в свою очередь, также сокращается до «Хел». В то же время, «Гарри» используется и как самостоятельное имя. Таким образом, «Генри» станет просто полным вариантом для нашего Гарри.

Также, предлагаю «старого» Генри называть исключительно Хелом, чтобы не возникало путаницы. К Гарри сокращение не приживется.

2. Наверное, некоторые читатели возмутятся: «Как же так? Как Гарри не заметил, что является студентом Слизерина, а не Гриффиндора?».

Все просто. Если брать книжные реалии, то ученики разных факультетов внешне НИКАК не различаются между собой. Они все ходят в простых черных мантиях. Значки, шарфики, галстучки, обрамление рукавов и краев мантий — это все нововведения фильмов и игр (в которых после второй-третьей части с формой творится черт знает что).

Чтобы не быть голословной, вот пруф. На русской вики не нашла, зато нашла в английской:

«The uniform consists of a plain black work robe and a black pointed hat. The hat is rarely worn. There are no marks, colours or crests determining between houses; students wear their own socks and shoes and do not wear any clothing beneath their robes except their underwear. During the cold seasons, an additional winter cloak with silver fastenings and name tags is required to be worn».

http://harrypotter.wikia.com/wiki/Hogwarts_uniform

Ну и на русском:

«Униформа состоит из простой черной мантии и черной остроконечной шляпы, которую, впрочем, редко надевают. Нет никаких меток, цветов или нашивок, различных для каждого факультета; студенты носят собственные носки и обувь, но не носят под мантией никакой одежды кроме нижнего белья. Во время холодов дополнительно одевается зимняя мантия с серебряной застежкой и именным ярлычком».

У меня появилась новая бета — Imyaslavie (или Imias или Табия ранее). Совершенно замечательный человек и потрясающая бета. Спасибо ей огромное за работу и поддержку =)