Конец главы (гет)

* * *

Он зачаровал Tempus, чтобы в случае чего успеть в Хогвартс пешком от границы аппарационной зоны, но проснулся не от чар — от пронзительного звона над самым ухом.

Вскочил в ужасе — неужели опоздал?! Но будильник оказался не при чем: звонил маггловский телефон, про который он вообще позабыл.

— Джордж? — голос спросонья не слушался.

Никто другой звонить ему не мог, остальные использовали Patronus.

— Ронни, поднимай задницу! Чтобы через полчаса был в магазине — я уговорил Пу Сунлина отдать нам всю партию, если мы заплатим до десяти! Или все уйдет «Пикоку»!

Тьфу ты, Мерлин обвислый, — сделка же! Джордж носился с ней уже месяц, на все лады повторяя, что должен первым в магической Британии заполучить перья чжэньняо. Что он собирался делать с этой отравой, Рон, к счастью знал — попросту перепродать. Но до сих пор торговый дом «Пикок», ближайшие конкуренты, умудрялись перебить цену. «И опять Малфои, — подумал Рон с досадой, — но тут хотя бы можно что-то сделать».

— Джорджи, слушай, я не могу сегодня… я вообще не приду. Дай мне отпуск на неделю, а?

— Отпуск? — заинтересовался Джордж. — С чего это вдруг?

— Ну… типа по семейным обстоятельствам. Джордж, мне позарез надо! Там все готово, счета на рабочем столе — и на перья чжэньняо, и на этот… юйцзинь, — Верити все проведет…

— Ого! — Джордж явно обрадовался новой забаве, тут же позабыв про спешку. — По семейным, значит? Неужели моя невестка наконец-то решила выставить тебя за дверь?

— Джордж, — Рона начало колотить. — Мне нужен отпуск!

— Ну, если так нужно… Рассказываешь мне все — получаешь оплаченный отпуск на две недели. Идет?

— Нет.

— Нет? А если нет, Ронникинс, считай, ты уволен, — пропел Джордж. — Пока не расскажешь, что у тебя за семе-е-ейные обстоятельства.

— Гиппогрифова задница тебе расскажет! — заорал Рон и что было силы шваркнул телефоном о стену. Стена — то есть соседи за ней — обозвала его в ответ сраным мудаком, который мешает людям спать.

Мерлин! Если бы не Гермиона, он удержался бы, точно удержался. А так — не смог. Оставалось только похихикать, как Джордж, мелким полубезумным смешком, натянуть брюки и мантию и спуститься вниз.

— Доброго утречка, Ронни! — Флетчер будто и не уходил из-за стойки.

— Одолжишь сову, Флетч?

— С нашим удовольствием! Шесть сиклей, и еще сикль за пергамент с пером. Что, одумался, мириться будешь? И правильно! Кофейку принести? Налью за так, по старой дружбе.

* * *

Аппарировать смысла не имело — до завтрака оставалось не меньше часа, — и Рон пошел пешком, надеясь заодно и проветриться. Шаги за спиной он услыхал, когда добрался до окраины Хогсмита, обернулся — по сырой после недавнего дождя дороге, оскальзываясь, спешила миссис Малфой.

— Мистер Уизли, постойте! Я понимаю, что вы не хотите разговаривать, но я должна сказать — ваша дочь…

— Что моя дочь?

Если эта стерва что-нибудь соврет про Рози…

— Пожалуйста, не сердитесь на нее, она просто наговорила сгоряча, но о вас так не думает, я знаю! Скорпиус рассказывал, она просто боится…

— Да не старайтесь вы, — оборвал ее Рон. — Все сделали как хотели — хватит.

— Что сделали? — удивленно спросила она.

— Ну, что собирались. Хьюго подставили, Рози обманули, меня вот еще пытались спровоцировать… Выборы близко, миссис Малфой, заказчик ждет?

Она во все глаза смотрела на него, теребила ярко-красный локон. Каблуки вчерашних туфелек увязли в мокрой земле — неужели тоже ночевала в Хогсмите?

— Вы мне не верите? Даже сейчас?

— Мы с Гермионой тридцать с лишним лет знакомы и двадцать из них женаты. Она самая умная из всех людей, уж я-то знаю. Чтобы понятней: вот так подставляться перед выборами — это глупость. Гермиона глупостей не делает.

Она покачала головой:

— Люди меняются, мистер Уизли.

Рон смотрел и не понимал: запугали ее, что ли? Или подкупили?

— Золотые слова! А кто-то, кажется, решил, что я пойду, как раньше, орать и бить морды. И что я, значит, буду верить не своей жене, а всякой шушере.

— Мистер Уизли, я вам клянусь, это правда! Поверьте, все это началось задолго до выборов! Мне просто…

— Шли бы вы, — сказал Рон, окончательно плюнув на вежливое обхождение. — Про сына подумайте — хотя чего это я? Втравить-то сопляка во всю эту грязь не постеснялись! А с вашим мужем мы как-нибудь сами разберемся.

— Разберемся? — переспросила она. — Что вы намерены?..

— А это, миссис Малфой, уже мое дело, — отрезал он.

* * *

«Так и не отстала», — с досадой подумал Рон, постучавшись в директорский кабинет. Заговаривать жена хорька больше не пыталась, а пропускать ее или нарочно бежать вперед Рон не собирался.

Макгонагалл, кажется, так и не ложилась.

— Рональд, я вынуждена…

— Полчаса, директор! Пожалуйста! Я уже почти его убедил… только еще раз поговорю!

— Астория, а вы?

Астория, значит. Ну-ну.

Она не ответила: склонила голову, так что дрогнули красные пряди на затылке.

— Не более получаса, — согласилась Макгонагалл. — Дольше замалчивать случившееся невозможно.

* * *

— Что вы ему скажете? — спросила она перед дверью.

— Правду, что же еще.

— Но это не…

Он не дослушал, толкнул дверь и вошел.

Хьюго ел кашу — слава Мерлину, хоть сегодня нормально позавтракает.

— Папа?

— Доедай давай и слушай. Мне твоя сестра все рассказала…

Хьюго немедленно отодвинул тарелку, обеими руками ухватился за ворот: привычка осталась с детства, Гермиона вечно ругалась, что одежда растягивается. Глаза у него были совсем дикие.

— Ты чего? Она и тебе это наговорила? Ты потому вчера молчал? — Рон потянулся, обнял сына — тот сидел неподвижно, как под Petrificus. — Хью, ты им поверил, что ли? Ты это брось! Рози… мы с мамой ей все объясним, вот увидишь, малфоевский щенок ей задурил голову, а она же такая… поверила, не привыкла, что врут. Ну-ка перестань! Это все выборы — по опросам у мамы первое место, вот они и стараются ее убрать с дороги. Видишь, все же выяснилось? И поганец этот подтвердит, как только, так сразу. Чем ты там его приложил?

Он обнимал Хью, баюкал, как маленького когда-то, бормотал что-то еще — все ждал, что тот поймет и отмякнет.

— Папа… Она не говорила мне ничего. Они… они вообще меня не видели. Не знали, что я там. — Хьюго отстранился, выпрямился. — Я не могу все равно. Посмотри сам. — И коснулся пальцем виска.

* * *

…Рон не сразу понял, где оказался,— должно быть, в его время этого коридорчика не было. Хьюго сидел на полу, привалившись к стене, то задремывая, то снова просыпаясь, и чуть было не пропустил еле слышный скрип двери и шепот:

— Видишь, открылась. Я же говорил.

Тихий смешок:

— Я пойду, да?

— Проводить?

— Нет, я сама, уж как-нибудь доберусь.

— Устала? Выспись как следует.

Снова смешок:

— А ты?

— Вряд ли. Буду думать… про тебя. Вспоминать…

— Да уж, если вспоминать, ни за что не заснешь. Я как их там увидела, чуть не умерла, прямо в коридоре. А ты хоть бы что.

— Я думал, отец меня убьет. Я же у него карточку отеля стащил…

— А я не от страха, я маму вообще не боюсь. Но понимаешь, какие-то вещи про родителей лучше не знать вообще. Или у мальчиков по-другому?

— Совершенно согласен, лучше не знать. Особенно после того как они там чуть кровать не сломали. И… я отца вообще никогда таким не видел, а здесь…

— Скорпи! Фу!

— Но я понял кое-что: у нас и дальше все будет. Если у них получается, значит, и мы можем? Еще долго?

Хьюго поднялся на затекших ногах, заглянул за угол. Только сейчас стало ясно, что он наложил на себя чары ненаходимости, почти идеальные — не видно и не слышно.

В тени у главной двери, обнявшись, почти сливаясь друг с другом, стояли двое: Рози и этот… Малфой.

— А ты сомневался, глупенький?

— Рози… И знаешь, я наконец-то понял, в кого ты такая. Ты никакая не Уизли, а самая настоящая Грейнджер! Слушай, может, ты вообще не его дочь?

Чары слетели — Хьюго вынесся на середину холла:

— Рози! Отойди от него. Это Амортенция!

— Хью? Ты почему здесь? — удивленно спросила она — и вдруг поняла. — Ты… ты подслушивал? Ты все слышал?!

— Рози, уйди!

— Скорпи, — закричала она в панике. — Он все слышал! Сделай что-нибудь!

Хьюго поднял палочку, но Малфой оказался быстрее:

— Expellearmus! Oblivi…

Хьюго вскинул руки, заслоняя лицо, и вдруг из его пустых ладоней вырвался сноп зеленоватых искр, взметнулся вверх, на мгновение закружился вокруг руки, державшей палочку, и исчез. Палочка выпала — рука повисла, как плеть. Малфой в ужасе посмотрел на нее, попробовал сделать шаг и не смог — упал. Рози рухнула рядом, в ужасе закричала. Хьюго успел подхватить свою палочку, но к ним уже бежали — по лестнице, по коридору. Свидетели застали именно то, о чем говорила Макгонагалл: пятикурсника Уизли, наславшего проклятье на шестикурсника Малфоя.

* * *

Рон вынырнул из думосбора. Сердце колотилось так, что в груди болело, кровь лупила в виски.

— Папа?

Все правильно, папа. Не хватало сейчас только парня напугать. Он вздохнул глубоко, успокаивая взбесившееся сердце.

— Ты как там вообще оказался?

— Я… гулял вечером и увидел, что двое уходят из замка и что там, кажется, Рози — точно не мог рассмотреть, они уже были далеко. Решил — дождусь, мало ли что. И заснул, наверное… А потом…

— Ясно. — Рон покосился на думосбор, всего четверть часа назад доставленный домовиком. — Сейчас я тебе верну воспоминание, а потом заберу снова, последнюю часть. Там все ясно: угроза жизни и выброс стихийной магии. Пусть сами ищут, как его снять, проклятье это.

— А… остальное?

Рон постарался говорить веско и уверенно:

— Потом. Когда мама приедет. Все выяснится, вот увидишь. А с Малфоем я разберусь.

Хьюго не ответил.