Abyss (гет)

Свет воровато заглянул в окно спальни, словно боясь быть пойманным. Сначала он аккуратно пробрался сквозь щель в шторах, а после, осмелев, солнечным зайчиком начал танцевать по лицам спящих.

Игривый луч задержался на лице спящего мужчины, и тот постарался отмахнуться от назойливого света, бьющего в лицо, но попытки были тщетны, и он, тихо вздохнув, открыл глаза, тут же щурясь и прикрывая их рукой. Он осторожно повернул голову в сторону и тут же улыбнулся.

На его плече, обвив его руками, тихо посапывая, спала любимая женщина, а мышцы и всё тело обволакивала приятная тяжесть, которую он ни на что бы не променял.

Коснувшись волос спящей рядом женщины, Патрик ласково погладил ее по волосам, запутывая свои пальцы в темных локонах, с нежностью вспоминая, как эта хрупкая женщина не раз спасала ему жизнь. Тереза не раз прощала его за все его выходки и фокусы и даже смогла забыть о тех поступках, что причиняли ей боль. А особенно о тех важных словах, которые он дважды сказал ей и имел глупость забрать назад, просто забыв о них. Она смогла простить его за то, что он сделал ей больно, и — о счастье! — Тереза смогла сберечь чувства к нему у себя в сердце и принять его тогда, когда он будет готов.

Он поцеловал Терезу в висок, боясь разбудить её, ведь она так плохо спала эти дни. Он уже вторую неделю подряд не мог поверить своему счастью. Ещё совсем недавно он думал, что одной Терезы ему будет достаточно, и после смутных сомнений он всё же очень надеялся, что окажется прав. И с нетерпением и страхом ждал, когда это поймёт сама Тереза. На мгновение он нахмурился, вспомнив вчерашний вечер. Она уже знала.

Патрик улыбнулся потоку своих мыслей и мягко поцеловал Терезу в скулу. Прядь темных волос от его движения упала ей на лицо, и она смешно сморщила свой нос, прижимаясь к нему крепче. Зная, что совсем скоро Тереза проснётся, он наклонился к ней, невесомо и нежно целуя её обнаженное плечо, губами касаясь отметины от его же зубов. Он улыбнулся снова, вспоминая вчерашний вечер, и его улыбка от этого стала ещё шире.

Патрик только-только вернулся с магазина, решив сделать приятный сюрприз и приготовить для них двоих ужин, и каково же было его удивление застать её дома. Ведь он был уверен, что Тереза всё ещё будет на ланче с Грейс, которая ждала пополнения и во второй раз собиралась стать матерью.

Тереза не слышала ни открывающейся двери, ни шума пакетов на кухне, ни того, как Патрик подходил к ней вплотную. она просто двигалась в такт музыке под освещение уличных фонарей, тихо подпевая любимой песне. Лишь мгновение спустя Тереза почувствовала его руки, обвивающие за талию, и губы, целующие её в шею. Она вздрогнула, запнувшись на первом слове куплета, но всё так же, не оборачиваясь, продолжила двигаться в ритме музыки, прижимаясь к Патрику всё ближе. Его тело заинтересованно отозвалось на эту близость, когда Тереза, вплотную прижавшись, шевельнула бедрами.

Патрик закрыл глаза и вдохнул её запах, руками блуждая по ее телу. Даже трогая её сквозь футболку, он знал, что Тереза чувствует каждое его прикосновение. Его руки несколько раз останавливались, особенно когда Патрик хотел вызвать лёгкую дрожь, почувствовать близость её гибкого тела и ощутить, как Тереза вздрагивает, стоит ему только коснуться чувствительного участка её тела, будь то ложбинка между грудями или шрам от аппендицита, оставшийся после операции.

Это место было особенно чувствительным, хотя он ожидал обратного, когда в первый раз, когда коснулся его пальцами. Он думал, что Тереза оттолкнёт его или остановит, но она этого не сделала. И когда он коснулся шрама, а Тереза рвано выдохнула, он тут же отпрянул, боясь, что причинил Терезе боль и ей неприятно, но она лишь улыбнулась, пальцами касаясь его подбородка и нежно целуя. Заглянув её глаза цвета изумруда, который он подарил ей однажды, он не увидел в них ничего, кроме безграничного счастья.

Патрик несколько раз задел рукой её соски, при этом аккуратно отодвигая край футболки и нежно прикусывая кожу на её плече. Он заметил, что в последнее время Тереза очень чувствительна к ласкам, и, осознавая это, ему хотелось, чтобы Тереза как можно чаще содрогалась от них.

Но она лишь вздохнула, останавливая его порыв, и ловким движением перехватила его запястье на своих бедрах, когда рука нырнула под низ футболки и начала подниматься выше, к груди. Тереза сжала его кисть кончиками пальцев, а Патрик в свою очередь переплел их пальцы и прижал переплетенные руки к её груди, тем самым придвигая Терезу ещё ближе к себе. Они простояли так какое-то время, раскачиваясь в такт музыке, а потом Тереза обернулась, не расцепляя сплетенных рук, и Патрик поймал губами её улыбку, позволяя её пальцам запутаться в его волосах.

Между поцелуями они всё так же продолжали вальсировать по комнате, не раз натыкаясь на предметы мебели. Едва оторвавшись друг от друга, Патрик притянул Терезу к себе и долго не отпускал, пока Тереза сама не выбралась из его объятий и не юркнула на кухню. В последнее время она по поводу и без очень любила одно холодное лакомство, чем иногда забавляла Патрика, и сейчас он не сомневался, что она направилась именно за ним.

Мгновение Патрик стоял, боясь пошевелиться, ведь он так и не привык к такому хрупкому счастью. Прислушиваясь к каждому звуку в квартире, он мог поклясться, что слышал шорох падающей одежды и звук захлопывающейся дверцы холодильника, а еще не заметил, чтобы Тереза включала свет на кухне.

Чуть погодя, он услышал, как Тереза что-то ему говорит, и лишь когда она окликнула его во второй раз, Патрик понял о чём она его спрашивает.

— Патрик, мороженое будешь?

Он улыбнулся и, не ответив, прямиком направился на кухню и успел перехватить коробку с мороженным из ее рук, пока та не упала на пол. Все его догадки подтвердидись. Поставив лакомство на столешницу, он резко обернулся, обещающе улыбаясь, и в считанные секунды оказался возле холодильника, прижимая уже обнаженное тело к холодной дверце. Она была прекрасна в этом тусклом, бьющем из окна свете.

Тереза лишь лукаво улыбнулась, обвивая шею Патрика руками и прижимаясь к нему всем телом. Она тихо выдохнула ему в губы, прикусывая свои, и приглашающе облизнула нижнюю губу. У него не осталось никаких сомнений, что всё было тщательно спланировано, а его планы на прекрасный ужин были категорично перечёркнуты, но Патрик был только рад этому, для него такой ужин был в разы лучше.

Патрик нагнулся к ней, впиваясь в её губы жадным поцелуем, но Тереза оттолкнула его, не позволив углубить поцелуй. Патрик протестующе застонал, не успев схватить её за руку, когда она, аппетитно покачивая бедрами, направилась к духовке.

Она обернулась, ловя на себе его взгляд, и закусила губу, еле сдерживая рвущийся наружу смех, увидев в его глазах вспыхнувшее непонимание. И до Патрика дошло, что Тереза без сомнений дразнила его, когда включала духовку на нужную температуру, ставила на столешницу несколько мисок, доску для нарезки овощей и мыла продукты. И в тусклом свете её движения казались такими манящими, таинственными и грациозными, что Патрику совершенно расхотелось ждать. Отведя взгляд от столь желанного тела, чтобы хоть ненадолго привести мысли в порядок, Патрик заметил, что всё принесенное им для ужина лежит на столе. И, конечно же, Патрик принял правила игры. Что может быть лучше, чем готовить вместе?

Он с тревогой окинул взглядом кухню, взглядом ища одну вещь, и облегченно вздохнул, когда заметил её. Схватив фартук, Патрик завязал его на теле Терезы, не забыв пройтись руками по её груди и животу, и довольно ухмыльнуться, когда Тереза, застонав, прижалась к нему всем телом. Но Патрик в то же мгновение отстранился и, щелкнув выключателем и мысленно благодаря всех тех, кто строил эту кухню, что все окна находятся на уровне его головы, как ни в чём не бывало спросил:

— Так что мы будем готовить?

Тереза лишь фыркнула, кивая на морского окуня, и Патрик, хмыкнув, взял в руки несчастную рыбину и принялся чистить её. Но он не имел никакого права жаловаться на такое распределение ролей, ведь с того времени, когда Тереза была никудышной хозяйкой, прошло достаточно времени, и теперь он с большим сомнением мог сказать, что готовит вкуснее и лучше.

* * *

Тут Патрик провёл рукой по спине спящей Терезы, и улыбка исчезла сама собой. Он так хотел, чтобы момент, когда она сообщит об этом был прекрасен. Ему было стыдно признаться, но он предвкушал, каким шокированным будет её лицо и, возможно, когда Тереза впервые за всю свою жизнь затронет эту тему, она будет теребить кромку любимого синего платья и смотреть куда угодно, но только не на него.

Он также уже прокручивал в голове вариант, как он подойдет к ней, выслушивая признание, которое она будет говорить дрожащим голосом, а потом улыбнётся и в поцелуе скажет, что он уже знал. И он заранее представлял, каким осуждающим и недовольным будет лицо Терезы, но также он знал, что потом её лицо озарит понимание и благодарность. Но этого не случилось. Всё пошло совсем не так, как бы он хотел.

— Как прошёл ланч с Грейс? Как они там? — полюбопытствовал Патрик, счищая чешуйку с брюха.

— Неплохо, мы говорили о детях, — рассеяно ответила Тереза, нарезая картофель кубиками.

Патрик обратился в слух.

— Так кто это будет мальчик или девочка? — участливо спросил он. Очистив, наконец, рыбу от чешуи и ополоснув её в раковине он разрезал рыбину вдоль, оставляя и хвост и голову целыми. Закончив с этим, он положил рыбу на разделочную доску и, тщательно помыв руки, отошёл от раковины, придвигаясь ближе к Терезе.

— Они ещё не знают, врач говорит, что ребёнок очень стеснительный и не желает показывать свой пол, — рука Терезы, как ей казалось, незаметно потянулась к животу и аккуратно погладила его, но Патирк заметил этот жест и перехватил её руку, преподнеся её к своим губам и целуя ладонь.

Глаза Терезы удивленно распахнулись, и она перевела взгляд с ладони в руке Патрика на живот и обратно.

— Ты знаешь, — скорее утвердительно, чем удивленно сказала она, улыбаясь.

Патрик кивнул, опуская её ладонь.

— Как ты догадался? — с любопытством спросила Тереза, продолжив нарезать картофель. — Уже третий месяц, — осторожно добавила она.

Патрик обнял её со спины, обдав ухо горячим дыханием, скрывая горькую усмешку.

— Мороженое.

Тереза удивленно вскинула голову.

— В смысле?

— Ты полюбила сладкое, — сказал Патрик и хитро улыбнулся, стараясь не выдать, как один уголок губ начал стремительно опускаться вниз.

Лицо Терезы стало пунцовым. И она шлёпнула его по руке, когда он кончиками пальцев коснулся её шеи.

Патрик рассмеялся, а в его глазах заплясали бесята.

— Я не об этом сладком говорю, дорогая, но твои мысли мне нравятся, — а потом его голос дрогнул, когда Патрик озвучил главный вопрос. Этот вопрос мучил его с того самого мгновения, как она сказала «третий». — Почему?

Тереза недовольно на него посмотрела, пытаясь одним взглядом дать ему понять, что он сказал это совсем не к месту, и тут же отвернулась, ничего не ответив. Лишь оторвала от рулона кусочек фольги и начала аккуратно раскладывать картофель.

Патрику казалось, что это молчание длится уже целую вечность.

— Что почему? — всё же спросила Тереза минуту спустя.

Патрик вздрогнул.

— Ты ничего не сказала о беременности, Тереза. А ведь совсем скоро малыш начнёт толкаться, — в голосе Патрика был упрёк.

Тереза отвернулась.

— Есть что-то, о чём ты не хочешь со мной говорить? Может это... — он даже зажмурил глаза, произнося эту фразу, боясь увидеть её реакцию.

— Не смей! — гневно оборвала его Тереза, резко оборачиваясь к нему, на её глазах выступили слёзы.

— Прости, — извиняющимся тоном начал Патрик, — я просто... пожалуйста, Тереза, прости, — прошептал он, целуя её щеки, скулы, подбородок. — Я знаю, что не имел никакого права даже сомневаться в этом. Только скажи, почему ты не сказала мне? — его голос сорвался.

Тереза улыбнулась ему, сжав его ладони в своих.

— Мне было страшно, я... Патрик, я... понимаешь, это сложно, ведь ты когда-то был отцом, и я боюсь, что ты... не сможешь, — тихо закончила Тереза, отводя взгляд.

Патрик молчал. Он как никто другой понимал о чём сейчас говорит Тереза. Он не раз думал об этом, не раз с содроганием и страхом представляя, что же будет, если у них появится ребёнок. Он боялся, что не сможет не сравнивать двух совершенно разных детей и в конечном счёте просто отдалится от них. От них обоих — и эта мысль съедала его изнутри.

— Я обещаю, что я... — тут Патрик запнулся, — мы справимся.

— Обещаешь научить меня всему, что знаешь сам? — облегченно выдохнув, спросила Тереза и улыбнулась.

— Торжественно клянусь, что... — начал он, смотря как засветились глаза Терезы, и она сделала взмах рукой, словно дразня его. — Обещаю.

— Из тебя бы получился хороший волшебник, Патрик, — пародируя лесничего из сказки, сказала Тереза, вновь вернувшись к прерванному занятию.

Патрик фыркнул и притянул её к себе, зарываясь носом в её волосы. А рукой провёл по линии бёдер, но Тереза не откликнулась на его ласку. Оставшись проигнорированным, Патрик продолжил свои поползновения, забравшись под фартук и касаясь подушечками пальцев сосков Терезы.

— А вот и вторая причина, как я догадался, — прокомментировал свои действия Патрик, — Они никогда не были столь чувствительны, как сейчас.

— Джейн... — тон Терезы стал угрожающим, хотя за секунду до этого он слышал стон, слетевший с её губ, — приготовь, пожалуйста, соус, — уже более миролюбиво закончила она, пряча свою улыбку, откликнувшись на его ласку и прижимаясь к его груди.

Он недовольно засопел, но отойдя, потянулся за специями. На его губах мелькнула улыбка, когда на полке он заметил банку с мукой. Достав необходимые специи, он быстро приготовил соус и отошёл на небольшое расстояние, дожидаясь пока рыба отправится в духовку.

Едва духовка закрылась, Патрик запустил руку в упаковку с мукой и метнул горсть в сторону Терезы, как раз в это же мгновение она обернулась, и мука попала ей на лицо. Тереза чихнула и потянулась за упаковкой, но Патрик ловко отодвинул её в сторону, успев захватить ещё немного муки и пальнуть ею в сторону Терезы. Та вновь чихнула, чем отвлекла Патрика, когда сама потянулась вновь и схватила пакет и, не раздумывая, вытряхнула на него всё содержимое со словами:

— Ты ребёнок, Джейн.

Тот фыркнул, отряхиваясь.

— А ты не умеешь веселиться, Лисбон, — в тон её ответил Патрик и, взяв Терезу за руку, он повёл её в сторону гостиной. Он не знал, чего хотел добиться, приведя её туда. Но, как только он ступил на порог, шальная мысль закралась ему в голову и он, резко развернувшись, касаясь пальцами руки Терезы, мягким, вкрадчивым голосом проговорил:

— Тогда поиграй со мной, раз я ребёнок. — В его глазах светился огонёк азарта, когда он произносил последнее слово. Подарив ей легкий поцелуй в губы, Патрик в считанные секунды оказался в кресле и с любознательностью кота стал наблюдать за Терезой.

На мгновение Тереза застыла, освещаемая лишь тусклым светом фонаря. Но потом её руки сами развязали шнурок фартука, и материя упала на пол. Патрик видел, что её глаза горели вожделением, пока она без стеснения стояла перед ним обнаженная, такая идеальная, хрупкая, невероятно красивая и до невозможности желанная. Но потом её руки сами развязали шнурок фартука, и материя упала на пол. Патрик видел, что её глаза горели вожделением, пока она без стеснения стояла перед ним обнаженная, такая идеальная, хрупкая, невероятно красивая и до невозможности желанная.

Терезе, как и ему, было совершенно всё равно, что на первом этаже, в гостиной дома, в котором они прожили и который снимали всего два месяца, нет штор, и каждый, кто бы ни прошёл мимо, мог видеть её. Всего на мгновение Патрику захотелось укрыть свою принцессу от ненужных взглядов, но желание взяло вверх. И он просто продолжил смотреть.

Тереза стояла посередине комнаты, не стесняясь своей наготы. Потом она улыбнулась ему, призывно проведя ладонью по обнаженной груди, спускаясь ниже. Тереза плавно двигалась по направлению к нему, и Патрик с нетерпением ждал, когда она приблизится к креслу, в котором он сидел.

Он смотрел, как Тереза закрывает глаза от наслаждения, задевая свои соски руками. Он уже успел расстегнуть свою обсыпанную мукой рубашку и отшвырнуть её, когда Тереза, покачиваясь, протолкнула свои палец в своё лоно и выгнулась прямо над ним, держась за подлокотники кресла, на мгновение прижимаясь к нему обнаженной грудью. И из горла Патрика вырвался неконтролируемый, утробный рык.

Не выдержав сладкой близости, он притянул её к себе, резко сажая её к себе на колени. Тереза охнула, и с её губ сорвался тихий стон. Тогда Патрик улыбнулся. Он не сомневался, что Тереза ждала именно такой реакции, и улыбнулся ещё шире, вспомнив, что её пальцы всё ещё в ней.

Спустя мгновение он завладел её ртом, смакуя вкус её губ, касаясь пальцами её подбородка. От неё пахло клубникой с примесью корицы, как и тогда, когда он потерял зрение. Но сейчас он мог прикоснуться к её губам не только кончиками пальцев. Он точно знал, что на вкус они слаще любого клубничного джема, и это заставляло его улыбаться. Патрик был счастлив. Счастлив, что Тереза с ним.

Прошло уже более года, как они были вместе. Но Патрик всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что рядом та, которую он едва не потерял. Он не мог с уверенностью сказать, что свои отношения они начали правильно. Нет, не было ни страсти, ни нежности, не было ничего. Только неловкость и какая-то обреченность.

В тот вечер в ресторане, они едва ли обменялись парой фраз. В каждом жесте читалась незнакомая отчужденность. Никто из них не решался сделать первый шаг. Он так и не понял, как они смогли поймать преступника, ведь весь вечер они не отводили взгляд друг от друга, хотя в моменты, когда они сталкивались взглядами, они тут же отводили глаза, словно их застали за чем-то непристойным.

Они изучали друг друга, словно от этого вечера зависело всё, хотя на самом деле так и было. Тереза могла больше никогда не вернуться, и Патрик бы никогда не узнал, каким может быть идеальное утро, вечер, день. Он никогда бы не узнал, как многогранна может быть Тереза, несмотря на многие трудности, которые им пришлось пройти рука об руку.

Прожив вместе пару недель, они поняли, что всё будет не так просто. Они ссорились и мирились, и всегда страстно, с самоотдачей. Он никогда не знал, как начнётся тот или иной день, и как он закончится. Если в самом начале их знакомства он думал, что Тереза как открытая книга, то теперь он понимал, что ошибался и был рад этой ошибке.

За всё то время, что они были вместе, Патрик никогда, ни на одно мгновение не жалел, что так произошло. Им пришлось пройти через многое: довериться друг другу, понять и принять любые недостатки, научиться с этим жить и, в конце концов, опустить все предрассудки, мучившие их прежде, и наслаждаться тем, что у них есть сейчас.

Он до сих пор не мог поверить, что после того инцидента в ресторане всё так резко изменилось. Что теперь это не «он» или «она», по отдельности, как бывало всегда, а что теперь есть «они», вместе. И Патрик убеждался, что это всё реально лишь тогда, когда раз за разом касался её кожи.

Он старался угадать любые её прихоти и желания, даже те, в которых Тереза так боялась признаться. Патрика всегда забавляла мысль, что Тереза никогда не признается ему в том, что их первая ночь, которую они провели в его трейлере, задыхаясь от нехватки воздуха и прижимаясь к друг другу на узком ложе, была для неё одной из воплотившихся в жизнь желаний.

Они медленно узнавали друг друга, все их самые странные и тёмные желания и прихоти. Некоторые из них были неожиданными для каждого, но они приняли их как неотъемлемую часть друг друга и после просто наслаждались. Казалось, что нет ничего, что они могут скрыть друг от друга, ведь теперь они понимали друг друга не просто с полуслова, но и с полувзгляда.

Тереза ёрзала на его коленях, пока Патрик неистово целовал её губы, подбородок, шею и грудь. Тереза вскрикнула, когда он сомкнул зубы на её плече, и резко подпрыгнула, тем самым позволив руке, пальцы которой были внутри, безвольно повиснуть. Патрик потянулся к ней и, притянув к губам руку, облизал каждый палец, смотря прямо Терезе в глаза.

Тереза задышала чаще, одной рукой спускаясь по его груди, а потом лихорадочно, в спешке расстёгнула молнию на его брюках и проникла руками за резинку боксёров, чем вызвала у Патрика низкий рык. И он, наконец, сдавшись, подхватил её на руки, а она, в свою очередь, обхватив его талию ногами, притянула его к себе и не размыкала поцелуй до тех пор, пока он не опрокинул ее на кровать, где они не раз и не два слились в одно целое, и Тереза с достоинством отомстила Патрику за те слова, которые он сказал ей ранее, заявив, что веселиться она умеет.

Через два часа Тереза, выбравшись из его тёплых объятий, поспешила на кухню. Спустя десять минут она вновь юркнула под одеяло, и Патрик пошутил, что вообще-то рыбу на сковороде было бы быстрее приготовить, за что получил тычок в ребра и обжигающий поцелуй со вкусом ванильного мороженного.

Рассмеявшись, он вовлёк её в новый поцелуй, оказываясь сверху.

Тереза лениво, со смешинкой в глазах, сказала, что хочет спать и сейчас уже за полночь. Патрик её проигнорировал, наклоняясь к ней и целуя в шею, затем спускаясь к груди и целуя висящий на шее крестик. В ответ он услышал нежный шёпот, её ноги обвили его за талию, а руки совершенно бессовестно запутались в его волосах, притягивая его ближе. Патрик лишь довольно улыбнулся, проникая в неё вновь и заглушая протяжный стон поцелуем.

И даже сейчас, рассматривая родное лицо, он не сомневался, что на его спине красуется не одна красная полоса, и этот факт вызвал у него улыбку.

Тереза беспокойно завозилась, и Патрик обнял её крепче, прижимая к себе. Она стряхнула его руку и отодвинулась, а через пару мгновений закричала, хватая ртом воздух, в её глазах стоял ужас.

Патрик наклонился к ней, всматриваясь в лицо, и Тереза, отойдя от шока, притянула его к себе за шею и впилась в его губы злым поцелуем. Притягивая его к себе ближе, она закинула свои ноги на его бедра и укусила его за нижнюю губу.

В первое мгновение Патрик застыл. Такой напор и злость появились впервые, хотя секунду назад он видел в её глазах страх. Он обнял её, позволяя выплеснуть эмоции, и буквально в следующую секунду Тереза задрожала, сотрясаясь в беззвучном рыдании.

Патрик обнял её, целуя в висок.

— Ш-ш, всё хорошо, всё хорошо, родная, это просто сон.

Тереза всхлипнула, пряча своё лицо на его груди.

— Мне снилось, что ты... ты... тебя... — Тереза не могла произнести последнее слово.

— Я здесь, я с тобой. Я рядом. Всё хорошо, — шепнул Патрик, гладя и целуя её волосы, ему было больно видеть её такой — почти сломленной из-за какого сна.

— Патрик... — с надрывом прошептала Тереза, касаясь пальцами ранки на губах. — Я... прости, такого больше не повториться. Больно?

— Забудь, всё в порядке, — он одобряюще улыбнулся ей и коснулся её губ своими.

Она улыбнулась ему в ответ, ероша ладонью его волосы.

— Я люблю тебя, — тихо выдохнула Тереза, утыкаясь носом ему в ключицу.

— И я. Я так сильно люблю тебя, Тереза, — так же тихо ответил Патрик, вслушиваясь в её мерное дыхание.

Тереза вновь уснула.

Патрик аккуратно выбрался из постели, решив принять душ и сделать завтрак на двоих, так, как Тереза любит.

Он не знал, что именно ей снилось, но по надрывающемуся голосу и незаконченной фразе, он понял, что в этом сне с ним случилось что-то ужасное. И вздрогнул, боясь представить, что было бы, если бы это стало правдой. Он бы себе никогда этого не простил, одного взгляда на Терезу после кошмара ему было достаточно.

Решив переговорить о всевозможных способах защиты с Эбботом, Патрик кивнул сам себе и направился в душ, раздумывая под каким предлогом лучше оповестить об этом Терезу. С Эбботом он разберётся, и он не сомневался, что Дэннис поймёт его, и даже мог предположить, зная Эббота, что Терезу посадят за бумажную работу с условием, что он будет вести себя хорошо и не будет раздражать окружающих и досаждать им. А вот Тереза, его хрупкая принцесса, будет наверняка в гневе, но от этой мысли помимо его желания внизу разливалось тепло.

Конечно же, он не мог этого обещать, но, если это будет держать Терезу на безопасном расстоянии, он согласен на всё. Даже на ненавистную бумажную работу. И будет даже лучше, если они оба засядут где-нибудь в архиве.

Поставив турку на газ и включив духовку на нужную температуру, он начал насвистывать песню Спайс Гёлс, под которую они танцевали вчера.

Вытащив из холодильника готовое тесто, Патрик быстро раскатал его и, разрезав на квадратики, закрутил их. Оглядев свою работу, Патрик решил, что доволен ею. И отправил круасаны в духовку.

Спустя двадцать минут Патрик толкнул дверь в их спальню, держа на подносе тарелку с круасанами, баночки с черничным и клубничным джемами и две дымящиеся кружки.

Бросив взгляд на кровать, он застыл, чудом успев поставить поднос на прикроватный столик.

Первое, что он увидел, была кровь. На кровати лежала Тереза, и на её лице была кровь. Патрику казалось, что он забыл, как дышать. — Только не снова, пожалуйста, — в панике зашептал он.

Медленно из его мира уходили все краски, оставляя лишь чёрное, белое и ужасающе красное. Он метнулся к кровати, но для него всё проходило как в замедленной съемке. Он прощупал пульс и облегченно вздохнул, когда услышал мерный стук сердца.

Осторожно, чтобы не напугать её, вероятно, шокированным и безумным взглядом, он разбудил Терезу и, аккуратно взяв на руки, понёс в ванну.

По дороге в ванну Тереза окончательно проснулась и, оглядев его с ног до головы, поняла, что что-то не так. Она пискнула, когда увидела своё отражение в зеркале, и минуту спустя, когда кровь была смыта водой, обеспокоенно взглянула на Патрика.

— Ты подумал, что я, как и тогда... — она не стала заканчивать предложение.

Патрик подавленно кивнул.

Тереза обняла его, ласково перебирая его волосы и гладя спину, его взгляд заставил её сердце болезненно сжаться.

— Всё хорошо, это, наверное, всего лишь давление. Это всего лишь кровь из носа. Я жива, всё в порядке. Грейс говорила, что такое может случится.

Патрик, наконец, отмер и обнял её в ответ.

— Чудовищное было зрелище. Извини.

Патрик рассмеялся, и в его смехе были истерические нотки.

— Я больше такое не переживу, — обнимая Терезу, выдохнул он.

— Переживёшь, — каркающим, ненавистным голосом ответили ему из-за спины, и последнее, что успел увидеть Патрик — как Тереза бросилась в его сторону, стараясь заслонить собой, он едва заметно улыбнулся, подумав, что даже в таком положении она пытается его защитить, и в следующее мгновение погрузился в темноту.

* * *

Патрик Джейн проснулся от своего собственного крика и тут же услышал мерзкий смешок:

— Глядите-ка, наша белокурая красавица проснулась. Кто тебе снился на этот раз? Красный Джон? Или, может быть, тебе снились твои ангелы, которых ты потерял по собственной глупости? Или, может, твоя несуществующая подружка? Как её там... Тереза? Кто на этот раз, Патрик?

Патрик сжал зубы, чтобы не закричать вновь. Этот мерзкий голос в голове мешал ему. Несмотря на то, что его лечили и пичкали всякими безвкусными таблетками уже на протяжении года. Он добровольно закрылся в этой клинике, надеясь, что голос уйдёт. Но голос не уходил, да и добровольно ли он закрылся?

Его собственный голос из его же головы. Он запер его здесь. Мерзкий голос, отдающий интонациями Красного Джона. Этого ублюдка, который отнял у него всё. Его семью, его счастье, его будущее. Всё.

Единственное, что Патрик мог сказать с уверенностью для самого себя, это то, что Красный Джон исчез из его жизни. Но он не переставал преследовать его в снах, он мучил его в кошмарах. Он раз за разом твердил ему, что Терезы не существует, и он её выдумал. Что это плод его больной фантазии. Что её никогда не было. Что он все двенадцать лет провёл в психушке, а не год, как ему казалось.

Что нет ничего, кроме его мыслей о мести и его прошлом, что Красный Джон жив, и он дожидается своего часа, чтобы увидиться с ним, с Патриком, жертвой своих деяний, и посмеяться над ним вдоволь. Но Патрик не верил этому голосу и в памяти раз за разом по крупинкам восстанавливал образ Терезы. В том, что она реальна, он не сомневался. Ведь на его шее висел её крестик. Который она вложила в его ладонь перед тем, как начался этот кошмар.

Джейн открыл глаза и резко сел на кровати.

В голове барабанной дробью отбивала чечётку мысль, что это не к добру. Ему не снились сны, где Тереза Лисбон была на волоске от гибели. Никогда. Но в этот раз такой поворот событий приснился ему дважды, а Джейн не любил парные числа. Но своему чутью Патрик Джейн верил, потому что то, что он не любил, имело свойство сбываться. И это означало одно — она в опасности.

Он чертыхнулся, пытаясь вспомнить, где же его телефон, и огляделся. Вчерашняя фляжка рома всё ещё стояла рядом с кроватью, и он, не раздумывая, глотнул из неё, поморщившись. Пойло обожгло горло, и он закашлялся.

В трейлере послышалась возня, и Патрик резко повернул голову на звук, зашипев от накатившей тошноты.

Рядом, на расстоянии протянутой руки лежала женщина, её темные волосы ниспадали ей на спину, Джейн хотел разбудить её, но, передумав, глотнул ещё рома.

Он смотрел в окно, пытаясь вспомнить какого чёрта вообще происходит. И, откинувшись на подушку, перевёл взгляд на спящую рядом женщину. То, что произошло вчера он помнил смутно. И это не доставляло никакой радости.

Они удачно закончили дело, но Эббот всё равно остался им недоволен, ведь он совсем отбился от рук, как только Тереза улетела в Вашингтон три месяца назад.

Три месяца.

Джейн застонал, даже не пытаясь приглушить звук, хоть и знал, что на той стороне кровати кто-то спал.

Она не осталась, она улетела к Пайку, не дав ему и шанса. Он опоздал.

Он до сих пор не мог понять, что двигало им, когда он в тот же вечер оказался в баре и напился. До чёртиков. На следующие утро он оказался в незнакомом месте с тремя девушками в одной постели.

Джейн поморщился, он не имел никакого желания вспоминать, что произошло с ним в эти несколько часов. Это было его первое утро, когда он знал, что Терезы Лисбон больше нет рядом.

Следующие две недели прошли относительно спокойно. Эббот лишь недовольно хмурился, когда он опаздывал на брифинги. Джейн целыми днями бездумно пялился в потолок, лежа на своём диване, или кидал взгляд на опустевший стол Терезы Лисбон, чем неизменно раздражал Эббота. Правда, от этого раскрываемость дел не страдала.

На третей неделе в отделе появилась новенькая. Джейн оживился, а Эббот довольно ухмылялся, восторгаясь столь гениальным шагом со своей стороны.

Но не тут-то было.

Неделю спустя мисс Мелисса Стоун заявила, что увольняется по причинам личного характера и посмотрев на довольную физиономию Джейна, Эббот задумался. Неужто Патрик-я-шарахаюсь-от-любой-женщины-Джейн, так быстро завербовал бедную девочку, что она сбегает или, не дай Бог, уходит в декрет?

Недовольно зыркнув на Джейна и получив самую что ни на есть нахальную улыбку в ответ, Эббот забеспокоился и отстранил непутёвого консультанта от дел. Чуть позже выяснив, что Джейн просто-напросто зарекомендовал девушку где-то выше по списку. В общем, сделал он это зря. Но было поздно. Патрик Джейн подался во все тяжкие.

Девушки сменяли одна другую, к своему счастью, Джейн не решился менять их каждый день, но дважды в неделю у его спутницы менялась внешность и имя, которое он даже не пытался запомнить.

В его трейлере теперь всегда стояла фляжка с ромом, иногда это мог быть и виски, но для Джейна в последнее время это не имело никакого значения. Некому было съязвить: «Джейн, а где же твой чай?» — и всё в том же духе. Ему этого не хватало.

Он уже почти тысячелетие не видел и не чувствовал её улыбку. Он так по ней скучал.

Иногда он звонил ей, спрашивая, как дела. И, получая в ответ: «Всё хорошо, Джейн», ему хотелось завыть. Заорать на кого-нибудь — до боли, до хрипа в горле, но этого кого-нибудь не было. Была только пронизывающая до костей пустота и холод.

Ему очень хотелось, чтобы у неё с Пайком всё разладилось, кончилось, умерло, и она вернулась. Но ничего не менялось.

Он мог звонить ей хоть каждый день, но он этого не делал. Хотя его рука каждое утро и каждый вечер тянулась к телефону. Сейчас он понимал, что не может всецело владеть её временем, и от этого было больно. Так больно, что иногда ему казалось, что, если он вырвет сердце из своей груди, будет легче.

Почему он понял это так поздно?

От бессилия Патрик стукнул кулаком по подушке и сдавленно охнул, попав по чему-то костяшкам пальцев.

Подняв подушку, он увидел свой телефон. В нём было три пропущенных звонка. И все от Эббота. Но Патрик их проигнорировал, лишь меланхолично заметив, что опоздал на работу более чем на три часа.

Сейчас его главной задачей было дозвониться до Лисбон. Он не знал, как объяснит ей свой звонок. «Тереза, я звоню тебе, потому что мне приснился плохой сон с твоим участием. Дважды?» или, может, «Лисбон, мне тут приснился сон, что мы с тобой вместе, и ты ждёшь от меня ребёнка?»

Оба варианта звучали абсурдно и до безобразия смешно. Что он может сделать, чтобы она вернулась?

Тут кто-то кашлянул, и Патрик резко обернулся, вспоминая, что он в трейлере не один.

Женщина, которая спала рядом с ним, проснулась и теперь, казалось, изучала его. Пристальным и цепким взглядом — так, словно от этого зависела вся её жизнь.

— Меня зовут Белинда, если ты забыл, Патрик, — её вкрадчивый голос, показался ему знакомым, но он отмёл эту мысль.

— Белинда, да. Спасибо за вечер, Белинда, — натянуто поблагодарил он.

Женщина усмехнулась, неспешно одеваясь.

— Всегда к твоим услугам, если что, звони мне ещё, Патрик. — И, мазнув губами по щеке, выпорхнула из трейлера.

Патрика передёрнуло. Что он нашёл в ней вчера? Он с ненавистью покосился на фляжку с ромом, зарекаясь больше не пить.

Мысли плавно переключились на самую яркую часть его сна. Конечно, ему снилась Лисбон, но это скорее были обрывки воспоминаний, чем что-то новое и живое. Этот сон был пропитан яркими эмоциями, начиная с возбуждения и заканчивая страхом. Он не был похож на все остальные, и единственный вопрос, который занимал его мысли был: «Почему? Почему сейчас?» По какой причине ему снились такие яркие сны, где они вместе. Где они любят друг друга, где он может признаться самому себе, что до боли хочет ощущать её рядом. Что боится потерять её и может никогда больше не увидеть блеска её зелёных, таких родных для него глаз. Никогда больше не услышать её голоса.

Эти сны словно вывели его из транса, показав, какими могут быть его чувства. Эти сны помогли со всей ясностью осознать, насколько глубоки эти чувства. И они показали, какими губительными они могут быть. Без неё.

И он в бессилии закрыл глаза, представляя её образ, и до боли закусил губу, чтобы не закричать. Эти чувства — бездна, которую он смог осознать, лишь когда потерял её.

Интересно, он кричал что-нибудь во сне? Хотя это не имело значения. Сейчас стоило подумать о том, что сказать Лисбон. Но в раскалывающуюся от боли голову не приходила ни одна здравая мысль — там была только звенящая пустота.

Набрав наизусть выученный номер, он нажал на звонок. На первом гудке Патрик хотел бросить трубку. На втором он подумал, что это не самая лучшая его идея. На третьем — обозвал себя идиотом. На четвёртом он уже не смог нажать на отбой. На пятом Патрик стал переживать, что действительно случилось что-то плохое. На шестом гудке наконец-то кто-то взял трубку.

Патрик уже хотел извиниться за то, что отрывает её от дел, но следующая фраза заставила его заледенеть на месте и вцепиться в телефон, словно за спасательный круг.

— Извини, Патрик, Тереза не может сейчас подойти к телефону. Ей что-нибудь передать?

Джейн сжал зубы, чтобы не закричать.

— Где она?

— Занята, желаешь что-нибудь передать? — голос был холоден и спокоен, и Джейн уже его ненавидел.

— Да. Позови её к телефону, или я приеду и найду её сам, — в ярости бросил Джейн, ожидая ответа.