И за что ему такое наказание? (джен)

— Как вас зовут? — директор сложил руки на коленях, как послушный ребенок. Вид пятилетнего малыша умилял: невысокого роста, с рыжими кудряшками и ярко-голубыми глазами. Общую картину не портили даже многочисленные синяки и ссадины вкупе с разбитыми коленками. Да. Любой бы умилился. Любой, но не Северус.

— Северус…

— Севл… севел… как?! Слевелус? Слевелус, а почему у вас такое стланное имя? Вас очень-очень не любили лодители, да? Мама всегда говолила мне, что отец меня не любит, поэтому и назвал меня Ал… Альбусом! А физику ты любишь? А у тебя есть книги и этот, как его… Томсон! А еще я хочу есть, потому что я еще не завтлакал! У тебя есть хотя бы что-нибудь, кломе лимонных долек?

От такой красноречивой тирады Северус опешил. Ребенок постоянно говорил, причем даже не говорил, а захлебывался в словах. Наверное, все дети так делают, но то, что Альбус совершенно серьезно рассказывает о ядерной физике, ему совсем не нравилось. Честно говоря, Северус понятия не имел, чем интересуются дети, но, насколько он помнил, ему в том же возрасте были интересны песок в песочнице и большая книга сказок, но никак не маггловские науки. Конечно, Альбус не мог быть нормально воспитанным ребенком, с калечащим-то магглов отцом, но это… уже слишком.

— Почему ты такой глустный? Хочешь, я расскажу тебе про преломление лучей?

От совершения зверского убийства Северуса спасла Минерва МакГонагалл, которая кинулась в кабинет раненой птицей.

— Мерлин и Моргана, Северус, что стряслось у тебя в классе, и где Альбус? Мордред побери, сейчас в школе творится нечто! Никто, никто не может точно сказать, что же произошло! Прошу тебя, ответь хоть ты мне! Мисс Грейнжер и мистер Малфой что-то пытались мне объяснить, но их рассказ оказался настолько фантастичным, что я…— заметив мальчишку, она остановилась на полпути, прижала ладонь ко рту и вскрикнула: — Значит, это все-таки случилось. Альбус, мне так жаль, я…

— Все в порядке, Минерва, жизни мальчика ничего не угрожает, — спокойно проговорил Северус, несмотря на то, что хотелось плакать. Минерва нахмурилась и начала наскакивать уже на него.

— Как тебе только не стыдно, Северус? По школе ходит эта Амбридж, которая считает, что калечить детей ей разрешил сам министр, Лонгботтом помещен в больницу с нервным срывом, а ты тут издеваешься над ребенком!

— Я не… — возмутился было Северус, но его прервали, не дав даже шевельнуть бровью.

— Слевелус надо мной не издевается! Это я над ним издеваюсь, ой, то есть, лассказываю пло любимую книгу, — Дамблдор кинулся «Слевелусу» на защиту. — Вы бы сначала посмотлели, что да как, а потом уже обвинять полезли. Знаете, как это называется? Клевета! А еще я хочу кушать, — тихо закончил Альбус, скривившись от боли в животе. Странно. Болит так, будто сто лет не ел, а ведь ужинал-то он вчера вечером. Интересно, а на этот случай есть какой-нибудь закон физики?

Минерва умилилась и, смахнув слезу, взмахом палочки создала на столе тарелку бутербродов и кубок с соком.

— Ну уж нет. Мне мама, между плочим, есть бутелблоды на завтлак заплещает! — Альбус сглотнул слюну, но мужественно скрестил руки на груди и отвернулся. Впрочем, продержавшись ровно двадцать секунд.

Наевшись, Альбус, не найдя, обо что можно бы вытереть руки, вытер их о штанишки и обернулся к этой странной, но, безусловно, щедрой женщине.

— Ой, плостите, я даже еще не пледставился, а мама говолит, что это невежливо. Я Альбус Пелсиваль Вулфлик Блайан Дамблдор, — протараторив четыре сложных имени, мальчик перевел дух и продолжил: — А вас как зовут?

— Альбус, я Минерва МакГонагалл…

— Ого, Минелва? У магглов-лимлян Минелва — это богиня мудлости, это плавда? — ребенок восторженно уставился на МакГонагалл, которая от такого ума растрогалась еще сильнее и высморкалась в платок.

— Такой хороший ребенок… Я уверена, что с ним все будет в порядке, пока ты будешь готовить противоядие для Зелья молодости. Кстати говоря, насколько долго оно будет готовиться?

— Я не могу сказать совсем точно, — вздохнул Снейп. — Мне нужны некоторые ингредиенты, запрещенные Министерством, придется покупать их в Лютном переулке, к тому же зелье еще и настаиваться должно… Я думаю, четыре месяца — минимальный срок.

— Минимальный… — Минерва в ужасе прижала руку ко рту. Северус помрачнел еще больше, и лишь жизнерадостный Альбус под шумок свистнул у зельевара часы и, пользуясь любимой отверткой, начал ковыряться в их механизме. Пока часы не желали разбираться, словно состояли из цельного металла. Но он, Дамблдор, не лыком шит, он разберет эти Мордредовы часы и, что немаловажно, соберет их обратно!

* * *

— Итак, мы все собрались здесь, чтобы подтвердить печальные слухи о произошедшем сегодня на уроке зельеварения, — МакГонагалл была строга и подтянута, а ее выражение лица ясно говорило, что будет с каждым, кто хотя бы посмеет обвинить волшебницу в непростительной расхлябанности и несобранности, а все, видите ли, из-за слухов об ее с Альбусом мифическом романе, которого даже не было.

Гомон, шум и разговоры в учительской мгновенно смолкли. Все застыли на месте, словно обращенные в камень, напряженно вслушиваясь, и лишь Сивилла на самом дальнем стуле продолжала бормотать что-то о «Темных знамениях». В полной тишине пронесся чей-то самолетик, совершил пируэт и, пройдя прямо сквозь Биннса, разбил стекло и улетел в закат. Минерва поджала губы: опять наложили на бумагу чары твердости, вот кто развлекается на старости лет? Пятое стекло за месяц, между прочим!

— В результате несчастного случая Альбус…

— Помер, что ли?.. — пробасил Хагрид. В учительской началась паника. Кто-то, кажется, Трюк или Вектор, что-то говорили про невозвращенный долг, Сивилла сквозь слезы кричала, что предвидела это еще в прошлом году…

— Тихо! — прикрикнул Снейп, и все смолкли. Молодого преподавателя большинство учителей побаивалось. Говорят, он раньше был Пожирателем, и уже сам факт, несмотря на поручительство Дамблдора, навевал страх. А вдруг он что-нибудь возьмет и подсыпет в пятичасовой чай? И хорошо, если это будет мочегонное или слабительное, а если что похуже?

— Альбус подвергся неутешительным преобразованиям, — заключила Минерва и представила взору не очень-то и благодарной публики пятилетнего малыша с толстой книгой в руках, всученной ему Снейпом «чтобы заткнулся». Все, кроме Снейпа, умилительно заахали.

— Минелва, Минелва, — Альбус потрепал женщину за рукав мантии, — Минелва, вы мне не ту книгу дали, я хотел длугую!

МакГонагалл только отмахнулась от него, продолжая выяснять с учителями организационные вопросы. Самый первый и, естественно, главный вопрос — кто будет директором. Директором в результате голосования и долгих препирательств назначили МакГонагалл, как наиболее близкое лицо. Следующий вопрос — что делать с Амбридж? При этом имени все синхронно оглянулись — не подслушивает ли? Но Амбридж в учительской не было: в этот день Долорес решила не вливаться в «сплоченный и дружный коллектив», по своей структуре больше всего напоминавший серпентарий.

Действительно. Дотошная служащая, обожающая совать свой короткий, но жирный министерский нос в дела Хогвартса, просто не может не заинтересоваться долговременным отсутствием Дамблдора, за которым сейчас в Министерстве практически объявлена охота. И ладно заинтересоваться, а вдруг еще, не приведи Мерлин, пропихнет какой-нибудь декрет и себя на пост предложит? А Министерство в Хогвартсе — это даже не атас. Это конец света.

Выход пока не находился совершенно, и это удручало. Из всех идей, предложенных учителями, более-менее адекватной оказалась идея лишь Стебль, да и та была забракована: как это — играть Дамблдора по очереди? Неужели эта Амбридж настолько глупа, что не заподозрит подмены?

— Простите, коллеги, но где же Альбус? — как бы между прочим вставил Снейп. Все мигом прекратили препираться и принялись изумленно осматриваться.

Альбус исчез, словно растворился. На стуле, где он сидел, лежала лишь книга «сказки барда Бидля», открытая на первой странице.

* * *

Альбус вприпрыжку несся по старинным коридорам, его шаги гулко отдавались в огромном замке. Альбус был обижен. Сильно обижен.

— Что это такое. Я поплосил книгу, а они суют мне эти сказки, словно мне тли года! — юный гений бушевал. Что его все принимают за маленького ребенка? Маленькая — это Ариана, ей всего-то два года, а он взрослый! Но почему-то ни Минерва, ни Слевелус его таковым не считали.

Он просил книгу по физике — ему всучивали сказки барда Бидля. Он пытался общаться на равных — над ним посмеялись. А еще вечно взъерошивают волосы и пытаются накормить этими… бр-р… дольками. От одного только воспоминания об этом пыточном инструменте Сатаны Альбуса передернуло.

— Лимонные дольки… где они их только находят? Когда я стану взлослым, никогда не буду есть лимонные дольки, ни-ког-да! В моем доме лимонных долек не будет!

Альбус остановился в коридоре рядом с картиной, изображающей величественного старца за завтраком, и отдышался. Только сейчас до него в полной мере дошло, где он находится.

Хогвартс… Мама часто рассказывала ему об этом величавом и древнем замке. Альбус так много раз слышал историю о девочке-дочери деревенского пастора, к которой в дом однажды пришел волшебник и пригласил учиться магии, что мог рассказать ее наизусть. Он знал о замке все: и про потайные помещения, спрятанные за стенками или в картинах, и про проклятые комнаты, появляющиеся раз в пять лет… Альбус воинственно подтянул штанишки. Что ж. Если они не понимают всей силы его разума, он заставит их понять!

Откуда-то послышались шаги. Альбус вздрогнул — неужели эти любители долек пришли за ним? Ну уж нет, живым он не дастся! Мальчик припустил во весь дух. Коридоры, повороты, опять коридоры, залы, кабинеты, все мелькало, сливаясь в яркую пеструю массу, отчетливо виднелись только ботиночки, быстро стучащие по каменному полу…

А потом Альбус не вписался в поворот и со всего размаху врезался во что-то мягкое. Мягкое, теплое и… дышащее? Альбус поднял глаза, и понял, что врезался в мужчину. Нет, в женщину. Нет, в мужчину. Словом, в непонятное существо. Существо было маленького роста, с короткими волосами мышиного цвета, в розовой мантии, на голове у него красовался черный бант, а короткие пальцы были усеяны кольцами.

— А что это такой маленький милый мальчик делает один в таком большом и страшном замке? — просюсюкало оно. От его жеманного, неприятно режущего по ушам голоса Альбуса передернуло.

— А что в Хогвалтсе делаете вы? — ответил Альбус вопросом на вопрос, как его учил сосед дядя Мойша, который жил у реки.

— Между прочим, милый ребенок, я учитель по Защите от Темных искусств, и попрошу со мной в таком тоне не разговаривать! И вопрос задавала я, так что изволь на него ответить, как воспитанный ребенок.

— Альбус я. А в Хогвалтсе делаю то же, что и вы, — брякнул мальчик. Впрочем, как он сюда попал, мальчик и сам не знал. Только что вот сидел, читал Капитал, и вдруг — бац! — и перед ним распинается какой-то взрослый, которого, к тому же, зовут Слевелус. Да, в таком случае версия, что он приехал в Хогвартс преподавать, смотрится куда убедительнее.

— Это не смешная шутка, — женщина (теперь Альбус понял, что это определенно была женщина), — вы не можете преподавать в такой школе, как Хогвартс, да еще и в таком юном возрасте!

— Почему это? — почти искренне удивился Альбус. Папа всегда ему говорил: если уж врешь, то ври по-крупному. — В наше влемя возласт не важен, главное — это магические умения, чувство долга и отвдес… отдев… ов-тве-тсвен-ности, вот! Чтоб вы знали, на эту должность меня плигласил сам дилектол.

— Давайте сейчас во всем разберемся, Альбус, — женщина выплюнула его имя, как какое-то ругательство. — Не хотите ли чашечку чая?

— С ладостью! — Альбус вытер испачкавшиеся в чем-то руки о штаны. Он заметил волшебную палочку, торчащую у Амбридж из кармана платья, и тихо рассмеялся. Он всем еще покажет, кто тут главный. Только вот раздобудет волшебную палочку…