Путеводитель по Сурану и окрестностям (гет)

Чем дольше они рассматривали тело, тем менее аппетитной им казалась картина, представшая перед их взором. Руки-лапы были раскинуты в стороны, и кожа с них была содрана практически везде, голова тоже была раскроена в нескольких местах, и запёкшаяся кровь покрывала весь его путь падения. По всей видимости, не найдя сколько-то хорошего подъёма наверх, беглец решил подняться, прибегнув к лазанью — и прогадал. Вниз тело катилось довольно долго, по пути ударяясь о камни и продираясь по скалам и постепенно наращивая темп. И, по всей видимости, скорость возросла достаточно для того, чтобы ободрать лапы, лицо и участки по всему телу, совершить открытый перелом руки, проломить череп и даже распороть под конец брюхо, из-за чего часть внутренностей оказалась за пределами собственно тела. Даррик подавил рвотные позывы и попробовал определить, что же его так насторожило, от чего же исходил странно знакомый, но не связанный с естественными ароматами тела запах.

— М-м-м… Лунный сахар-р-р, — растягивая звуки на манер хаджита, произнёс он. — Друг мой, кажется, это и впрямь лунный сахар, — Даррик был настолько обескуражен, что даже забыл о том, что занимался в данный момент отнюдь не самым приятным делом. — Только непонятно, откуда он здесь в таких количествах.

— Не похоже на то, что раб похитил из обоза весь запас лунного сахара и сбежал с ним, — чересчур бесстрастно и спокойно для того, чтобы это не казалось наигранным, ответил следопыт. — И судя по всему, он весь был внутри… — Даррика аж передёрнуло. Прячущего-Глаза, вероятно, тоже — но вида он не подавал.

— В той же мере я могу сказать, что вряд ли он обожрался лунным сахаром до потери сознания, а потом сбежал, когда ловил картинки, — отрезал Даррик. — Давай уж не будем ходить вокруг да около и посмотрим правде в глаза: некто засунул внутрь раба — я уж не знаю, заставил ли проглотить, впихнул в жопу, или ещё каким-то неведомым образом — дохрена лунного сахара. А потом раб вырвался и сбежал, а мы его нашли. Всё?

Аргонианин не спешил отвечать, предпочитая не озвучивать очевидные факты.

— Не очень понятно, правда, в какую ёмкость это помещали, но судя по всему, — охотник за головами скривился, — не в самую надёжную, раз оно порвалось, — он ещё раз обвёл останки взглядом.

— Несколько, — сухо подметил Прячущий-Глаза. — Емкостей было несколько.

— Неважно. Не в этом суть. Непонятно, что нам теперь делать .

— Можно свернуть в ответвление чуть ниже и постараться выйти там, — предложил аргонианин.

— Ну сходи тогда на разведку, — буркнул Даррик. — А я пока здесь посижу… подумаю.

Немного отойдя от тела, дабы поменьше раздражало назойливое жужжание насекомых, слетевшихся на неожиданное пиршество, он решил подумать, что же делать дальше. Надо признать, им с напарником в некотором роде даже повезло, что тело вообще удалось обнаружить. Вдвойне повезло им и в том смысле, что обнаружили труп беглеца они раньше скальных наездников и вездесущих крыс, после визита которых воссоздать всю полноту произошедшей картины стало бы заданием из разряда почти невозможного. И подтухать ничего тоже пока не начало, отчего рядом всё ещё можно было находиться, и было бы даже почти комфортно, если бы не насекомые — они издавали чересчур много шума, особенно в те моменты, когда рой их поднимался с приближением к трупу кого-либо.

До этого момента Даррик, конечно, имел дела с трупами разной степени давности — чаще всего, совсем свежими, но случалось всякое. Но впервые он осматривал уже чуточку лежалое развороченное тело подробно, и потому при очередном приближении с целью повторить часть осмотра, всплыла в голове мысль? что возможно, именно так и выглядят бабочки в животе: размахом крыльев где-то в половину ладони, чистого белого цвета (непонятным образом умудряющиеся не измазаться ни в чём), с тонкими крылышками, они целой кучкой выпорхнули прямо из рваной раны на брюхе. Подошёл Даррик, тем не менее, зря: никаких остатков емкостей, содержавших лунный сахар, он не увидел, а ковыряться во внутренностях ради этого было слишком противно, чтобы попробовать.

Из всего, что они нашли, выходило пока следующее: члены семьи Оран баловались контрабандой лунного сахара (а возможно, и скуумы), и это приносило им немалый доход. Однако потом либо поймали очередных перевозчиков, с которым у Оранов были договорённости, либо такая доставка стала сжирать слишком много прибыли и обходиться чересчур дорого, либо стража дома Хлаау и имперцы решили ужесточить контроль над транспортировкой различных грузов в данном регионе, отчего вся их контрабанда оказалась на грани срыва — а может, случилось ещё что. В любом случае, особого значения это не имело — куда важнее было то, что теперь им пришлось продумать другой способ нелегальных перевозок ценного товара, и тут-то какой-то особо умной голове и повезло додуматься до транспортировки с помощью рабов. Перевозка (а точнее, перегонка) рабов была в этих местах совершенно обычным делом, и вряд ли кто-нибудь всерьёз ею интересовался. А если в каждого из рабов напихать такой вот дряни, то каждое путешествие грозило стать очень выгодным. Возможно, они даже убивали рабов каждый раз, чтобы достать лунный сахар, хотя Даррик сомневался в этом — слишком уж большие расходы тогда должны были бы выйти.

Теперь стоило бы сдать этих особо предприимчивых контрабандистов, если бы не возникала одна проблема: из той жопы, в которой они с напарником оказались, надо было для начала выбраться. А потом ещё подумать, можно ли сюда вообще завести стражников, или их пошлют к Дагот Уру, едва выслушав про местоположение незадачливого беглеца. По крайней мере, он бы на месте стража точно послал бы таких информаторов.

— У меня хорошие новости, — Прячущий-Глаза вернулся неожиданно и фразой своей прервал раздумья охотника за головами. — Я, кажется, нашёл как нам выбраться… — он загадочно замолчал.

— Тогда пойдём, что ли, — пожал плечами Даррик. — Больше не стоит здесь рассиживаться.

— Думаю, ты будешь долго смеяться, — меланхолично заметил аргонианин, и компаньоны пошли выбираться наверх.

Смеяться и правда можно было долго: в соседнем же ответвлении распадка всего-то и требовалось — забраться на небольшую полочку, после чего начинался равномерный и не слишком крутой подъём по склону на гребень. Если бы беглец не свернул в другое ответвление, если бы он не был уже измучен бесконечными попытками выбраться чтобы попробовать ещё лишний раз сунуться в другое место, вместо рискованного скального лазания — искали бы они не беглого раба, а ветер в поле. Точнее, в горах — но сути это нисколько не меняло.

Тем временем солнце скатывалось за кривую из-за горных гряд линию горизонта, начинало стремительно темнеть, а им всё ещё надо было выбираться обратно в сторону города.

* * *

— Значит, вы утверждаете, что обнаружили труп нашего сбежавшего раба где-то в ущелье? — совершенно не выдавая заинтересованности в сведениях, спрашивала Равосо Арион, данмерка средних лет, что занималась в семье Оран вопросами, связанными с живым имуществом. — А также то, что вы хотите получить материальное вознаграждение за свои труды? — её голос звучал явно в насмешливых тонах.

— Да, именно так, — несколько раздражённо отвечал Даррик, начинавший потихоньку выходить из себя.

— И что заставляет вас думать, что это вообще наш раб? — в вопросе явственно угадывались снисходительные интонации. — И даже если он был и впрямь нашим, почему это мы вообще должны быть заинтересованы в чьём-либо трупе? Вы нас падальщиками считаете, что ли? Если вы собираетесь продавать сгнивший труп, — данмерка улыбнулась, — то мы вынуждены вас разочаровать: видите ли, на рынке рабской силы ценится только живой товар, а мёртвые годятся только для гробовщиков да некромантов. Причём последних, — она скептически покачала головой, — я бы вам искать крайне не рекомендовала, если вы, конечно, не хотите навлечь на себя массу проблем, которых нормальные граждане стараются всеми силами избежать.

— Да-да, я, кстати, о проблемах, которых нормальные граждане стараются избежать... — с ядом в голосе намекнул охотник за головами. — Я думал, это может вас заинтересовать...

— Проблемы? Вот уж не думаю! — собеседница только взмахнула руками, показывая отношение к сказанному.

Даррику уже до печёнок надоела эта игра в намёки и захотелось выложить всё прямо, перемешав с отборными, наиболее грубыми ругательствами из известных ему. Возможно, грузчики в местном порту и могли дать ему фору в этом вопросе, но и сам он жил на свете не первый день, и кое-чего знал — и сейчас эти знания, этот запас обсценной лексики, очень хотелось применить. Как будто они тратили своё драгоценное время в поисках беглеца и разжились такой интересной информацией только для того, чтобы им дали в поместье от ворот поворот! Нет уж, он собирался добиться своего, тем или иным методом.

Тем вечером дойти до города они не успевали никак. Вскоре после того, как они поднялись на гребень, окончательно стемнело, и продолжать путь стало опасно — его просто не было видно, и только огни Сурана были видны среди кромешной тьмы, далёкие и недосягаемые. Решение заночевать прямо в горах не было простым, но по здравому рассуждению казалось единственно верным — чем путники и решились воспользоваться. Они просто забились под первый показавшийся удобным куст да так и заснули прямо на твёрдой каменистой земле — в обнимку, чтобы было теплее. Согреться получилось всё равно не особенно хорошо (и главное, очень неравномерно), поскольку осенние ночи были в здешней местности довольно холодными (про то, как бы они ночевали, будь они в северной части Вварденфелла, думать не хотелось вовсе), хоть вода ещё не замерзала и даже иней не выпадал на траву и камни. Из-за множества мелких камней, разгрести которые получилось не слишком-то хорошо, из-за холодной погоды, из-за пронизывавшего ветра, к ночи только усилившегося и продувавшего насквозь — из-за всего этого спать было очень неудобно, неуютно. Собственно Даррик-то почти и не спал, пару раз за ночь провалившись в забытье и видя то ли бред, то ли сон напополам с явью, закрытыми глазами. Естественно, к утру он не только не выспался, но и отлежал себе всё, что только было можно и нельзя, что не добавило ему хорошего настроения и дружелюбия по отношению к окружающим. Напротив, скорее хотелось кого-нибудь зверски убить и расчленить — и кандидатура Равосо Арион просто напрашивалась занять первое место в очереди.

Сама вероятная жертва, наверное, так никогда и не узнала, насколько близка она была тем утром к тому, чтобы покинуть поместье по частям — по крайней мере Даррик сумел взять себя в руки и перейти к совершенно другим решительным действиям, даже никого не зарезав и не придушив.

— Конечно, о проблемах! — воскликнул охотник за головами. — Именно о них я и хочу поговорить! Видите ли, поскольку я догадывался, что здесь ленятся даже узнать, что же стало с рабами, и вообще разбрасываются имуществом, — он говорил с возмущением, что было полу-притворным, но и полу-настоящим (правда, сам он возмущён был, конечно же, совсем другими вещами), — так что я решил на всякий случай попросить одного стражника о помощи, дабы гниющий труп не оставался в ущелье на потеху крысам, что стремятся обглодать его бедные кости! И конечно, мы сейчас же пойдём его искать, и пусть вам будет стыдно! — восклицал он в экстазе.

На самом деле расчёт был простой: то, что информация о трупе известна не только ему, но ещё и какому-то неизвестному гражданину, значительно повышало шансы на выживание и повышенную плату для самого Даррика. Просто потому, что устранение него уже не решало возникшую внезапно проблему, и Оранам теперь надо было с ним договариваться.

— И вы заставите бедного стража порядка тащиться на весь день в ущелье?! — притворно взмахнула руками Равосо Арион. — Да у вас нет сердца! Ладно, так и быть, говорите, где этот труп, и мы им сами займёмся.

— О, что вы! Стража уже собралась двигаться, а когда они собираются... — он постарался изобразить самый загадочный взгляд из всех, на какие был способен, — сами понимаете, они очень не любят, когда они уже собрались — а вдруг оказывается, что уже и двигаться никуда не надо. Точно вам могу сказать — так просто, без дополнительного стимула, они ни за что не отступят.

— Стимула? — данмерка подняла брови вверх. — Ну, могу проставиться по кувшину маита каждому. По-моему, это весьма щедрое предложение, чтобы им не пришлось напрягаться и шастать целый день по горам.

— Боюсь, уважаемая, — не без злорадства замечал Даррик, — что только полновесные септимы могут заставить их подумать и всё-таки решиться изменить своё мнение, так оно в них въелось.

— О, понимаю, — со знанием дела произнесла Равосо. — Тогда думаю, командира устроит десяток монет. Ну и вам, конечно, ещё пять за ваши старания, — поспешно процедила она.

— Видите ли, — желчи в голосе охотника за головами становилось всё больше, — они слышали ещё и о какой-то контрабанде лунного сахара в ущелье, а это, сами понимаете, является сейчас наисерьёзнейшей проблемой, на борьбу с которой направлены очень большие силы, — пора было выкладывать все карты, — так что только очень серьёзная сумма сможет заставить командира передумать и не перенапрягаться, — намекнул он. — Вот с двух сотен можно было бы начинать разговор... — он задумался, прикидывая. — Ну и мне ещё сто монет за старания. И посредничество, — в этот момент пора было позволить себе широко, не скрываясь, ухмыльнуться.

— Да что вы, Трибунала-то хоть побойтесь!..

Торги начинались. И начинались они явно в пользу Даррика с его компаньоном.

* * *

В этот раз внутри, в общем помещении, найти Каминду он не смог — хотя если бы она там была, непременно взял бы её снова. Но отметить удачно обставленное дело очень хотелось. Хоть плата была и значительно меньше запрошенной, но и сам он называл такие цифры в основном для того, чтобы было с чего начинать торги, так что нельзя сказать, что рассчитывал он на большее, нежели получил в итоге. Пятую часть он даже честно отдал Прячущему-Глаза за помощь, как и было оговорено. То есть договаривались они на одну пятую суммы от той, что платили за поимку Хейж-ая, но тут деньги всё равно вручались за находку раба, так что Даррик посчитал такой подход к делу более правильным.

Настроение после получения денег не могло не улучшиться, и город начинал уже казаться таким солнечным, зелёным и играющим красками на стенах, трепетавшими на ветру вывесками и бликами на окнах, что казалось, будто он приглашал присоединиться к игре, принять участие. Восприятие было таким острым, какое бывает только после того, как организм отходит от последствий бессонной ночи, и хорошее настроение только добавляло желания испытать ярких и сочных ощущений. Проще говоря, кого-нибудь выебать.

Сама Хельвиан Дезель, выслушав охотника за головами, предложила тому взять на этот раз ещё одну девушку, той же расы, что и он, бретонку. Её Даррик в прошлый раз не видел и ничего о ней не знал, но владелица заведения заверяла, что уж о времени с этой «девочкой» он точно не пожалеет. Даррик, если бы осмелился чётко высказать своё мнение и знать, что желание его будет исполнено, ответил бы, что желает взять Дезель (он даже не знал, что в данном случае больше определяет его желание: статус хозяйки публичного дома или её аппетитные формы), задрать на ней юбку и отодрать её прямо за стойкой, при этом обсасывая предварительно политые сиродиильским бренди груди. Но такой опции ему бы никто не предложил, так что он отправился знакомиться с предложенной девочкой, Марелле.

Узнать её в зале было очень просто: бретонка с каштановыми волосами была всего одна на и без того небольшое днём число посетителей и девочек. Она в данный момент сидела за одним из дальних столиков и тихо потягивала суджамму — при входе в зал Даррик её поначалу даже и не приметил. Сейчас же он подошёл и смог разглядеть её более детально: молодой, с виду моложе его самого, возраст, волнистые волосы ниже плеч, прямой, считающийся благородным нос, достаточно крупные карие глаза и фигура, достаточно стройная, но не худая. Из недостатков можно было заметить довольно тонкие губы — но вряд ли это должно было уменьшить удовольствие от встречи с ней. Когда они с Дезель подошли, девушка грациозно встала и выдала клиенту миловидную улыбку, как её, по всей видимости, и учили.

— Можете познакомиться, — преставила Дезель их друг другу. — Марелле. Даррик. Как, — она обратилась к клиенту, — вам эта девушка? Нравится? Цена всё та же.

Даррик подумал и понял, что отказываться от предложения не собирается и купил время с ней до вечера — всё-таки, этой ночью надо было и поспать для разнообразия.

— М-р-р-р? — начала с ним диалог девушка, когда они остались наедине. — Мой рыцарь хочет, чтобы мы сразу пошли наверх или желает для начала присоединиться к этой скромной трапезе?

— Думаю, лучше присоединиться, — ответил Даррик, когда вспомнил, что последним его приёмом пищи был перекус ещё предыдущим днём. — И не называйте меня рыцарем, моя леди, я всего лишь охотник, — постарался он произнести как можно более благородным образом. — Охотник за головами, — он ухмыльнулся.

— Может, сегодня вы захотите переквалифицироваться на один день в охотника за прекрасными дамами? — Марелле говорила эти слова с придыханием. — А я тогда захочу стать вашей добычей…

— Да, думаю, головы мне определённо будет недостаточно, — заметил Даррик. — И определённо надо добывать всю тебя целиком… — он прервался. — Подожди здесь, а я пока сделаю на нас заказ.

Дальнейшее время было посвящено в основном еде, причём Марелле присела ему на колени и пробовала как кормить Даррика с ложечки, так и быть в роли того, кого таким образом кормят. Рука охотника за головами — а в этот день за прекрасными дамами — не стесняясь, лапала временами, залезая через декольте, грудь девушки. Она же для дополнительного возбуждения говорила на ушко то, что она собирается с ним сделать — или он с ней, что в данный момент не было особенно важно.

— А потом, — говорила она томно, — я направлю твой раскалённый и твёрдый, как скала, стержень, в своё нежное, истекающее соками лоно. Он войдёт, едва помещаясь в мою тесную дырочку… — Даррик не жаловался на своё воображение, да и сидящая на его коленях девушка направляла мысли в правильную сторону, так что его «стержень» хоть и не был ещё прямо-таки «твёрдым, как скала», но уже начал принимать возбуждённое положение. — А я буду скакать на тебе, нанизанная на твой рычаг… — Да, «нанизать» её на «рычаг» или на «вертел» определённо хотелось всё больше. — …И я тогда буду твоей наездницей, о мой жеребец!

— О, нет! — решил возразить «жеребец». — Это вы, женщины, как лошади, и даже боги вас на самом деле создали для бешеной скачки, не иначе! И я это тебе сегодня покажу, — шептал он, покусывая ухо Марелле. — Я поставлю тебя на все четыре конечности, пристроюсь сзади — главное, не лягайся! — буду хлопать тебя по крупу, — пока Даррик говорил, он возбуждался всё больше, — шпоры я буду вонзать тебе не в бока, нет. Свою единственную, зато большую, шпору я вонжу тебе прямо между ног! И посмотрим, какие скачки выйдут лучшими.

— О, да! — девушка повернула голову к нему и плотоядно облизнулась, — а ещё ты просто обязан меня дико, по-животному, поиметь, будто мы с тобой на случке.

— И я буду кобелём, а ты дворовой сучкой? — Даррик почти зарычал, почти завыл. — Тогда я одним махом войду в твою пизду, и буду драть тебя, как сучку, как…

— Как портовую шлюху, — перебили его.

— Как шлюху, которой ты являешься, — дополнил он. — А ты будешь кричать, будешь визжать и молить о пощаде… но я буду непреклонен и буду вдалбливаться внутрь из-за всех сил. Знаешь почему?

— Потому что я буду течной сукой, и буду потом молить тебя продолжить ещё грубее, ещё быстрее, ещё сильнее, и потом ты вольёшься горячим потоком внутрь, и…

— Знаешь что, — Даррик обнаружил, что терпеть дальше уже выше его сил, — пошли уже наверх.