Невилл из Долгой долины (джен)

* * *

На глазах у Громадин топать по улице с коробом за плечами и корзинкой с обедом в руках оказалось тем еще испытанием. Больше всего хотелось пуститься бегом, и даже сознание того, что никто его не может остановить, не помогало. И правильно — не успел он свернуть на дорожку, ведущую к городьбе, как услышал:

— А ну стой! Что у тебя там? — Кошатник навис над Невиллом и почти выхватил из рук корзинку. — Запрещенное к проносу имеется?

— Что имеется? — только и пискнул Невилл.

— Луки, стрелы, ножи и прочее оружие! Топоры тоже нельзя!

Огромная лапища зашарила в корзинке и извлекла на свет промасленный сверток.

— Проваливай! — скомандовал Кошатник, жадно обнюхивая сверток. Невилл понял, что не видать ему ни бабушкиных котлет, ни пирожков, но спорить не стал и припустил-таки к лесу.

Малинник встретил его прохладой и птичьим щебетом. Казалось, птицы заголосили громче, стоило Невиллу появиться возле знакомых кустов.

— Привет, — прошептал он, оглядываясь. Будь рядом кто-то еще, даже из своих, Невилл, пожалуй, смутился бы: не хватало только, чтобы его потом задразнили за то, что он говорит с кустами. — Посторожите минутку? Я сбегаю нарву здесь кое-что.

Конечно, было совсем нетрудно заготовить, а после и насушить листьев кассии. Да и подсыпать незаметно сероватого порошка в котел с похлебкой, которую ежедневно варила им лучшая повариха Долгой долины, Рози Кроттон, тоже представлялось не слишком сложной задачей. Но дальше-то что? А ну как Рози пошлют в эти, как их, — Исправноры, а вместе с ней и еще десяток-другой односельчан для острастки? Здесь Невиллу оставалось предполагать самое худшее. Однако же кассия могла пригодиться в любом случае. Он ловко и споро — бабушка удивилась бы, если бы увидела! — рвал невысокие стебли, усеянные мелкими желтоватыми цветочками, когда трава неподалеку зашевелилась и, переваливаясь с боку на бок, на поляну вышла жаба. Пожалуй, любой хоббит, кроме Невилла, вскочил бы с криком или просто предпочел бы отпихнуть уродливую тварь в сторону, чтобы не мешала. Отчего-то считалось, что брать жаб в руки нельзя ни в коем случае — покроешься бородавками, если не чем-нибудь похуже.

Любой, кроме Невилла.

— Эй, — сказал он, посмеиваясь над собой: мало того что с кустами поболтал, так теперь и с жабой беседует. — Ты чего здесь? Заблудилась?

Жаба остановилась и смотрела на Невилла так, будто понимала, что он ее не тронет. Глаза у нее были ярко-желтые, почти золотые, шкурка темно-зеленая с бурыми разводами. Удивительно, но жаба не казалась ни мокрой, ни скользкой: Невилл с трудом удержался, чтобы не погладить ее по спинке.

— Или просто вышла погулять?

Жаба квакнула — на удивление низким голосом.

— Так ты мальчик? — спросил Невилл и почти не удивился, услышав, что кваканье повторилось. — Здорово! Я слышал про говорящих собак и орлов, а вот про жаб... хотя ты и не говоришь... Слушай, — вдруг осенило его, — а это не она тебя послала? Та прекрасная дева? Хотя она скорее бы сделала своим посланцем какого-нибудь соловья или там жаворонка! Ну вот, — продолжал Невилл, — я все и собрал, теперь придется возвращаться в малинник. Рад был познакомиться!

Конечно, ноги у Невилла были куда длиннее, чем жабьи лапки, так что он заметил, что жаб догнал его, далеко не сразу, а заметив, не знал, радоваться ему или расстраиваться.

— Ну и что мне с тобой делать? — спросил он, ожидая в ответ закономерного «ква!», но вместо этого услышал знакомый голос, чистый и нежный:

— Кажется, ты ему понравился.

Он подскочил на месте, завертел головой. Пришла! Она в самом деле пришла и снова говорит с ним! От избытка чувств Невилл растерял все свои манеры и, вместо того чтобы поздороваться, выпалил:

— Понравился? Жабе? То есть я против жаб ничего не имею, — затараторил он, — я просто не знал, что им кто-то может нравиться, кроме других жаб, конечно... — и на этом, окончательно запутавшись, смутился и умолк.

— Не самой обычной, — спокойно ответила эльфийская дева, усаживаясь прямо на землю: колючие ветви посторонились, давая ей место. — Рядом с вашей долиной, отважный хоббит, живет множество существ, о которых вы понятия не имеете. Многие из них страшны и опасны, но есть создания мирные. Возможно, когда-то их предки уже имели дело с двуногими, и память сохранилась — вот они и тянутся к вам. Собаки, кошки, жабы вроде него, даже крысы иногда... Не нужно пренебрегать даром, даже если его ценность не сразу понятна.

— И что мне делать? — растерянно пробормотал Невилл.

— Взять его с собой, конечно.

— Но Аспид... — начал Невилл. — Да, ты же не знаешь! Помнишь, госпожа, я рассказывал тебе о Громадине по прозвищу Крыс? Так вот, он умер! Никто не знает, отчего, и потому из Мичел-Делвинга приехал разбираться еще один Громадина — Аспид! Крыс был просто мерзкий, а этот ужасно страшный, как взглянет — будто насквозь проткнет! А сам длинный, черный, с вот таким носом! Отправил меня в лес — теперь ягоды надо отдавать ему, а с табачного поля погнал всех на огороды и в амбары, мол, иначе Громадинам зимой есть будет нечего! В общем, Аспид! — закончил он, задохнувшись от собственного внезапного красноречия.

— Отправил в лес? Но разве тебе не нравится в лесу? — спросила она.

— Нравится! Но только если я сам сюда прихожу, потому что хочу или надо, а не когда всякие там распоряжаются!

— Так ты выбрал бы табачное поле?

Невилл непонимающе заморгал:

— Ну... нет, наверно, но все равно.

Жаб подковылял ближе и глядел в упор.

— Так что же мне с ним делать?

— Неужели никто никогда не говорил, что хочет дружить с тобой?

Невилл задумался. Приятели у него были, но лучшего друга, друга на всю жизнь, как рассказывают в сказках, — нет, не случилось. И тем меньше он мог представить, что в друзья ему просится жаба. Пусть даже не слишком обычная! В Долгой долине над ним и без того частенько подтрунивали — пусть незло, необидно: из-за бабушки, которая глаз с него не спускала, из-за огорода, в котором он пропадал дни напролет, из-за того, что купанью в речке или танцам до упаду в «Дырявом котле» он предпочитал возню с рассадой или одинокие прогулки по лесу… Сам Невилл ничего странного в этом не видел. В конце концов, сам знаменитый Гарри Поттер, который год назад неизвестно куда отправился вместе с друзьями, тоже слыл хоббитом не слишком компанейским. Но принести домой жабу? Которая, по уверению прекрасной эльфийской девы, выбрала его в качестве лучшего друга? Всему есть предел!

Он совсем уже решил сказать нет, но загляделся в глаза необыкновенного серебристо-голубого цвета и поймал себя на том, что лепечет:

— Ну конечно, я буду очень рад...

Она посмотрела серьезно и кивнула:

— Я могу попросить у этих кустов не сбрасывать ягоды. Но ненадолго, может быть, еще на один раз — потом у них появятся другие заботы, нужно будет готовиться к зимнему сну... Справишься с этим, отважный хоббит?

— Я Невилл, — напомнил он и наконец-то осмелился спросить: — А ты? Как твое имя?

— Если тебе нужно будет позвать меня, — сказала она, сразу и отвечая, и уходя от ответа, — достаточно прийти сюда и свистнуть — вот так!

Свистеть по-птичьи было совсем нетрудно, но лучше бы она все-таки сказала, думал Невилл, бредя вечером домой с тяжелым коробом и тяжелым сердцем. И тяжелым жабом в кармане. Уж его-то он мог назвать по собственному усмотрению и решал недолго, выбрав имя Тревор. Было в этом имени что-то, напоминавшее негромкое солидное кваканье.

Впрочем, разумность Тревора оказалась-таки сильно преувеличена. Кто, спрашивается, сказал ему, что вылезать из кармана нужно именно тогда, когда Невилл предстанет перед Аспидом, да еще и соберется объяснять, что сезон малины подходит к концу?

До сих пор Аспид слушал его, злобно скалясь и время от времени доставая из короба ягоду-другую. И нет бы просто съедал — так умудрялся сперва сдавить так, что брызгал алый сок и костлявые пальцы казались измазанными в крови.

Жалко было и ягод, и собственных трудов — просто до ужаса. Невиллу даже показалось, что в груди его что-то заворочалось, будто сердце не в силах было вынести подобного издевательства.

— А это еще что такое? — вдруг вопросил Аспид, тыча Невиллу прямо в грудь, туда, где опять что-то ворохнулось, и между пуговицами куртки показалась голова Тревора. — Что за тварь? Ядовитая? Где взял?

Мало того, Аспид еще и неожиданно проворно выхватил несчастную жабу из-за пазухи, почти не нагибаясь, и высоко ее поднял, держа за заднюю лапку. Тревор вяло трепыхался, а бедный Невилл мучительно пытался сочинить хоть что-нибудь в свое оправдание. Если соврать, что просто подобрал жабу в лесу, сам не зная зачем, Аспид, может, и поверит и попросту отбросит Тревора в сторону, и тот сможет спокойно уползти. Но... но прекрасная дева — он опять горько пожалел, что не спросил ее имени, — сказала, что такими дарами не разбрасываются! Что, если она обидится и больше не придет? Да и вообще — каким трусом надо быть, чтобы отказаться от того, кто тебе доверился?

— Это моя! — выкрикнул он. — И ничего она не ядовитая!

Аспид поднял Тревора выше, покрутил перед глазами. Густые брови, похожие на двух толстых волосатых гусениц, мрачно сдвинулись.

— Кое у кого, значит, хватает времени, чтобы ловить жаб вместо работы? Пожалуй, стоит прибавить тебе норму! Полтора короба, или...

— Нет! — Невилл сжал кулаки. Тревор по-прежнему болтался в воздухе, пучил глаза, но молчал. — Я хотел сказать, не получится полтора, малина-то кончается! Отходит!

— Кончается? Опять оправдания, хоббит? Лишь бы не работать? Раз уж ты такой любитель жаб и болот, думаю, полтора короба клюквы тебе как раз по силам. Или желаешь, чтобы твоя зверушка подождала тебя здесь?

— Нет, — поспешно проговорил Невилл. — Нет, я принесу, принесу!

— Забирай, — Аспид размахнулся, но тут позади послышался крик и визг, и из-за угла трактира выскочил Красавчик. В руках у него, извиваясь и выворачиваясь, бился сосед и приятель Невилла — Дин Томас.

У Невилла дух перехватило. Не помня себя, он совсем было наладился пнуть Красавчика в колено, но следом за ним, оглушительно топая, подскочили Кошатник и Зубастый.

— Поймал! — торжествующе заорал Красавчик. — Попался, мерзавец!

— Что такое? — Аспид, морщась, оглядел вся компанию.

— Вот! — Красавчик поднял Дина выше, держа за ногу: ни дать ни взять кривое отражение Аспида с жабой. Тот, кажется, тоже заметил сходство и поспешно опустил руку и разжал пальцы. Тревор плюхнулся в траву, а Невилл, встав на четвереньки, подхватил его и водворил за пазуху. — Поймал! Он, тварь, чего удумал: поперек дверей в амбаре веревочку натянул! Я вчера лоб расшиб, потом сегодня — смотрю, дело нечисто! Вот и засек! Ну, сейчас я ему… Где там у нас розги?

— Один? — ледяным голосом осведомился Аспид.

— Что один?

— Сомневаюсь, что у него не было сообщников. Наверняка сговорились, и если уж наказывать, то всех сразу. А лучше отправить на строительство.

Красавчик ощерился, показывая острые волчьи зубы, потом неохотно кивнул.

Аспид выждал некоторое время, а потом приказал:

— В погреб его, и поглубже. Посмотрят, как он там сидит голодом, — скорее передумают!

— А высечь? — заикнулся Кошатник.

— Успеем. Все понял? — рявкнул он, нависая над Невиллом. — Полтора короба, не то рядом сядешь!

Красавчик с Кошатником заржали, тыча беспомощного Дина пальцем в ребро.

— Посмотрим, кролик, как ты завтра заговоришь!

* * *

Не успел Невилл устроить Тревора в огороженном палисаднике и успокоить бабушку, как в оконную раму, затянутую навощенной кожей, влетел камушек.

— Ты здесь?

Шеймус перемахнул через ограду, помог перебраться Лаванде и Ханне — невысокой, светленькой, похожей на мышку. Разглядывать ее открыто Невилл стеснялся, да и не до того было.

— Вот же болван! — сокрушался Шеймус. — Нет бы мне сказать! Вместе бы что-нибудь поумнее придумали! Ты видел, куда его посадили? К Слагхорну в погреб, где он медовуху выдерживает! Может, пойти признаться? Пусть меня тоже посадят, хоть не в одиночку там…

— А что на него нашло? — спросил Невилл. Эта мысль с самого начала не давала ему покоя: узнай он, что веревку натянул Шеймус, не удивился бы — тот мигом взрывался от малейшей несправедливости. Дин был куда спокойнее.

— Я знаю, — пискнула Ханна. — Этот, в жилетке, хвастался, что в Хоббитоне целую семью мятежников арестовали, и все рыжие! Девчонку, сказал, пришлось особо поучить, чтобы кулаки не распускала. Вот он и решил…

— Говорю же, дурак! — Шеймус с досады врезал кулаком по стене. — И не помог никому, и себе хуже сделал… Нет, пойду хоть мозги ему вправлю!

— Не ходи! — всхлипнула Лаванда, вцепившись ему в рукав. — А я как же?

Ханна поглядела на Невилла, будто именно он должен был что-нибудь придумать. Будто и она, и вся Долгая долина висели сейчас над бездной, а великан, который их держал, мог вот-вот разжать пальцы.

— Слагхорн! — пробормотал Невилл. — Может, пойти к нему, спросить, нет ли второго выхода?

Ханна покачала головой:

— Испугается. На него же первым делом подумают, если что. И вообще… дедушка видел, Громадины ему какие-то сладости давали в обмен на медовуху, и он брал!

— А к кому еще?

— К тете… к тете Сибилле, — всхлипнула Лаванда, промокая глаза кружевным платочком.

— К кому?! Да она же…

Среди хоббитов чудаков никогда не жаловали — вот и о Лавандиной тетке Сибилле, которая вечно хвасталась, что видит будущее, чего только не болтали! Тем более что предсказания ее сводились всегда к одному и тому же: сегодня плохо, а завтра будет еще хуже! Достоинств за Сибиллой признавали ровно два: никто не умел так заваривать чай, как она, и ставить крепкое ягодное вино. Употреблением этого вина и объясняли обычно ее странности.

— Она вино там хранит, у Слагхорна… Он сладкое любит, так она ему отдает бутылку с каждого урожая.

— Узнаешь у нее? — спросил Невилл. — Сейчас?

— И я, — вызвалась Ханна. — Вдвоем не так страшно.

— Говорил я тебе — влюбилась, — заявил Шеймус, стоило девчонкам скрыться из виду. — Не теряйся, лови момент!

Невилл только покачал головой. На улице было совсем темно, завтра предстояло ползать по болоту, бабушка за стенкой покашливала многозначительно, напоминая, что гостям пора и честь знать… Словом, ему нашлось, о чем подумать, кроме сердечных дел. Да и еще и эльфийская дева — не зря же она разрешила звать ее на помощь! Если, скажем, вызволить Дина и привести к ней, согласится ли она его спрятать? Или хотя бы проводить в другую Четь, где не станут искать?

— Надо было с ними пойти, — тревожно пробормотал Шеймус, прислушиваясь, — и тут по тропинке застучали шаги.

На этот раз Лаванда сама перемахнула изгородь. Ханны с ней не было.

— Что?!

— Сбежали! — выдохнула она. — Обратно шли, а Громадины из трактира вывалились — и за нами! Хотели, чтобы мы с ними выпили, ужас какой! Спасибо, Том услышал, на Ханну накричал и домой погнал. А пока кричал, я убежала! И мы все узнали!

Вид у Лаванды был испуганный, но и отчаянный тоже. Глаза горели, кулаки сжимались — хоть сейчас в драку!

— Там снаружи не открыть, только изнутри: на две нижние пустые бутыли нажать одновременно, и будет проход к реке! Я покажу, где! Только как же Дину передать?

Невилл уставился в окно, будто ждал, что оттуда подскажут ответ, но за окном был только Тревор: он то замирал, то выбрасывал длинный язык, охотясь на комаров.

— Понял!