Шахматный Клуб (джен)

Все-таки отличная была идея — прогуляться. Трава под ногами слегка пружинила, а легкий летний ветерок немного холодил разогретую солнцем кожу. Замок возвышался перед ним, приветственно подмигивая солнечными бликами в оконных стеклах.

Рон улыбался пьяной от переполняющего чувства свободы улыбкой. А всего-то и нужно было — снять футляр.

Футляром он про себя называл аврорское облачение: наглухо застегнутая строгая мантия и внушительные высокие ботинки. Униформа, пошив которой осуществлялся на заказ, нравилась почти всем. Легкая, не стесняющая движений мантия должна была сидеть идеально, не мешать в бою и, конечно же, дополнять образ непоколебимого и бесстрашного защитника, каким невольно воображал себя каждый поступивший в Академию курсант. Но, видимо, у Рона с воображением было неладно, потому как в зеркале вместо себя он увидел шахматную фигуру. «Ладья», — мелькнуло в голове. Отголоски его прошлого в Шахматном Клубе. Глупое на первый взгляд сравнение, если бы воротник не давил временами так сильно.

Знакомые коридоры виляли, а лестницы по-прежнему норовили запутать, но Рон помнил дорогу. Ни для кого не секрет, что он слишком часто в свои школьные времена наведывался этим путем в один из кабинетов замка. Секрет был в другом — с какой целью он это делал.

Рон по привычке на секунду замер перед дверью, коротко постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Ему можно. На правах старого знакомого и члена клуба.

— Добрый день, Минерва!

Она совершенно не изменилась. Только чуть дольше держала прищур, всматриваясь в бесцеремонного гостя.

— Мистер Уизли, — сдержанно кивнула МакГонагалл. — Я вас не сразу узнала без облачения. Стоило прислать сову. Я в последнее время редко бываю в замке, могли не застать.

— Значит, мне повезло, — добродушно усмехнулся он. — В кои-то веки.

Минерва чуть заметно приподняла уголки губ — достаточное основание полагать, что она развеселилась.

* * *

Отработки. Рон ненавидел отработки всей душой, но постоянно их получал. И ладно бы только у ненавистного профессора Снейпа. Нет! Он умудрялся нарываться на неприятности даже у своего декана. Особенно у своего декана.

Рон уже второй час сидел в кабинете МакГонагалл и конспектировал какой-то древний фолиант. Где, спрашивается, справедливость?!

А все из-за этой заучки Грейнджер. До встречи с этой девчонкой он даже не подозревал, что кто-то может оказаться хуже Перси — самого скучного в мире зануды и старшего брата по совместительству. Ах да, еще старосты с этого года. Он наверняка уже узнал про отработку и теперь поджидает в общей гостиной, чтобы прочитать свою ужасно нудную лекцию о недопустимости такого отношения к учебе. Пытка на полчаса, не меньше. А если и Фред с Джорджем окажутся поблизости — издевок не избежать. Катастрофа.

Рон тяжело вздохнул. Огромная капля чернил сорвалась с дрогнувшего пера и упала прямо в учебник. Клякса, скрывшая в непроглядной темноте несколько слов чуть выцветшей страницы, стремительно увеличивала масштаб катастрофы. Древний фолиант, с которого Рон делал конспект, принадлежал МакГонагалл.

Невезение — второе имя Рона Уизли.

Но, может, хоть в этот раз повезет? Он бросил вороватый взгляд на декана: та с серьезным видом сидела над проверкой контрольных. Рон украдкой перевернул несколько страниц, пролистнув кляксу. Как сказала сама МакГонагалл, "не обязательно конспектировать все дословно."

Подумаешь, плохо подготовил домашнее задание… Тема, между прочим, была сложная! А после отработки по зельям, сожравшей почти весь день, не было никаких сил нормально приготовиться к трансфигурации. Рон же не Гермиона Грейнджер! К счастью.

Несносная Грейнджер! Заметила ошибку в его наспех нацарапанном задании и заверещала на всю аудиторию, что с такой формулой можно перебить все стаканы в классе. А Рон что? Вспылил и… Разбил. Но только один стакан. Свой. Он мелкой каменной крошкой разлетелся по парте. А крику было...

Обидно ужасно. Никто ведь не пострадал. Почти. Незначительная царапина на запястье Гарри затянулась после одного взмаха волшебной палочкой. А МакГонагалл бушевала так, будто Рон собственноручно обезглавил своего друга.

Вот Фред с Джорджем постоянно что-то взрывают. Еще и друг на друге испытывают всякие заклинания. Все знают, что преподаватели их больше для вида ругают. Близнецы сами рассказывали, что профессор Флитвик просил их продемонстрировать какие-то собственноручно изобретенные чары.

А вдруг эта ошибочная трансфигурация окажется очень полезной. Разбивать стеклянные стаканы в руках врага на мелкую каменную крошку! Фантастика! Боевая магия, изобретателем которой стал Рональд Уизли. Можно на том же Малфое испробовать.

Рон с мстительным удовольствием представил, как стакан тыквенного сока разбивается в руках белобрысого крысеныша. Эту картинку, как особо захватывающую, он постарается надолго сохранить в мечтах. Окружающие такую красоту вряд ли оценят. Ну, разве что Гарри. Преподаватели снимут сотню баллов, Грейнджер и Перси разругаются за право первым его отчитать, и мама совершенно точно расстроится или, что еще хуже, пришлет вопиллер.

Очередной тяжелый вздох — непозволительно дорого обойдется попытка проучить зазнайку Малфоя.

Плюх! Кажется, невезение устроило основательную засаду.

— Мистер Уизли, если вы решили посвятить эту отработку порче моего учебника вместо толковой работы, то приготовьтесь к тому, что я назначу вам еще одну.

— Простите, — пробормотал Рон, в панике ткнув большим пальцем в кляксу.

Черный развод перечеркнул целый абзац.

МакГонагалл отложила перо и строго посмотрела на Рона, недовольно поджав губы. Дурной знак! Паника поднялась горячей волной, залив лицо и уши Рона пунцовой краской. Предательские уши — повод для бесконечных издевок близнецов, из-за которых Рон выработал бессознательную привычку прикрывать раскрасневшиеся уши руками. Но сегодня все было против него, особенно злосчастная чернильница, так некстати оказавшаяся под локтем — проклятые чернила в одно мгновение обступили потрепанный край учебника.

Рон часто действовал бездумно, но сегодня… Сегодня он просто превзошел себя. Чары левитации подбросили многострадальный учебник над партой, он кувыркнулся в воздухе и шлепнулся, пролетев мимо растопыренных пальцев Рона, в чернильную лужу. Страницами вниз. Маленькие черные брызги разлетелись в разные стороны.

Воцарившуюся тишину прервало неуместное фырканье, повторившееся буквально через секунду. Рон несмело поднял взгляд — на слух в таких делах полагаться не стоит.

Строгая декан весьма безуспешно пыталась замаскировать смех. Стало по-настоящему обидно. Рон поспешно опустил голову, громко шмыгнув носом.

Фолиант взмыл над партой и плавно полетел по направлению к МакГонагалл.

— Мистер Уизли, если мне не изменяет память, то с профессором Флитвиком вы уже прошли заклинание, которое позволяет вывести свежие чернила. Я займусь учебником, а вы приведёте в порядок рабочее место и свою одежду.

Лучше бы МакГонагалл этого не предлагала. Заклинание они действительно проходили, и Рон его даже выучил. Одним взмахом волшебной палочки он избавился от некрасивой лужи на парте и… текста конспекта, над которым сидел полтора часа.

Всё.

— Я лучше пойду, профессор. Назначьте мне другое время отработки, — глухо просипел он, глядя себе под ноги. Вот и шнурок на левом ботинке развязался. Отлично, остается только грохнуться носом вниз на глазах у декана — мало она сегодня смеялась.

— Мистер Уизли, я еще с прошлой недели хочу задать вам вопрос: почему вы забрали заявление из Шахматного Клуба?

Сказать, что Рон удивился — ничего не сказать. Желание разреветься где-нибудь в укромном уголке мгновенно улетучилось.

— Откуда вы знаете? — неловко вытирая глаза, спросил он.

МакГонагалл фыркнула. Совсем по-кошачьи.

— Я ваш декан, — озвучила она очевидное. — А еще когда-то давно я была президентом этого клуба. Так почему вы забрали заявление? Староста клуба сказал, что из вас может получиться очень перспективный игрок.

Не сказать, чтобы Рону было неприятно слышать такую похвалу в свой адрес, но…

— Это глупо, — буркнул он.

— Простите, что глупо, мистер Уизли? Играть в шахматы?

— В этом клубе одни зубрилки. Это даже не спорт.

— «Зубрилки», значит?

Он только что обозвал зубрилкой МакГонагалл?

— Простите, — выдавил Рон. — Я не это хотел сказать.

— Тогда может вы и про «глупо» не хотели говорить. Это точно ваши слова, мистер Уизли?

Предательская краска! Титаническим усилием воли поборов желание схватиться за уши, Рон перевел взгляд с непривычно заинтересованного лица МакГонагалл на парту.

Конечно, это не его слова. Конечно, он хотел остаться в шахматном клубе, но Фред с Джорджем так надоедали ему со своими шуточками. Они-то вдвоем играют в квиддич. Величайшую игру всех времен. Где это видано, чтобы шахматные турниры собирали стадионы? Никакой возможности сыграть хоть сколько-нибудь значимую роль. Даже Гарри попал в сборную после первого занятия по полетам. И об этом заговорила вся школа. А Рон Уизли подал заявление в Шахматный Клуб и забрал его. Об этом его спросила только декан. И то, должно быть, из жалости. Глупо.

— Не хотите партию, мистер Уизли?

Наверное, он ослышался… Рон с недоверием уставился на МакГонагалл, которая уже извлекла из-под стола шахматную доску. Школьные контрольные по мановению волшебной палочки улеглись на краешке стола, освобождая место.

— Очень любопытно, чем же вы так зацепили мистера Уорби. Он искренне сожалел, что вы забрали заявление.

— Ничего особенного, — недружелюбно отозвался Рон. — Я не так уж и хорошо играю.

МакГонагалл наверняка просто хочет его подбодрить, не нужны ему такие подачки. Лучше бы место в сборной по квиддичу предложила.

— Жалко. Что ж, может быть, мисс Грейнджер или мистер Поттер проявят интерес…

— Гермиона вообще не любит шахматы! — выпалил Рон. — А Гарри мне постоянно проигрывает.

— Не обязательно состоять в Шахматном Клубе, чтобы совершенствоваться в том, что у вас хорошо получается, мистер Уизли. По четвергам у меня есть немного свободного времени.

Пока он пытался осмыслить услышанное, шахматные фигуры, толкаясь у доски, спешили занять свои места.

— Если выиграете, я разрешу вам сделать конспект в гостиной и показать мне его на следующем занятии. Без повторной отработки, — добавила МакГонагалл.

— И вернете баллы, которые я потерял сегодня на занятии?

— Осторожнее, Мистер Уизли, не все сразу.

За столом напротив МакГонагалл возник еще один стул, услужливо отодвинувшийся в сторону при приближении Рона.

* * *

— Чаю, мистер Уизли?

— Я бы не отказался от партии.

Удобное кресло не заставило себя долго ждать, материализовавшись напротив стола. Свитки документов, часть из которых была с гербовой печатью Министерства, переместились на край стола.

— Белые или черные? — деловито спросила Минерва.

— Не имеет значения, — откликнулся Рон, бросая взгляд на портрет спящего Дамблдора за спиной Минервы.

МакГонагалл чуть слышно хмыкнула.

— Такое пренебрежение уже в самом начале. Сколько вы планируете продержаться с таким настроем, мистер Уизли?

Явная подначка, но Рон лишь поудобнее устроился в кресле.

— Я планирую выиграть.

— Ого, таких громких фраз я не слышала от вас с первого курса.

* * *

"Рон — глупый мальчишка. Ронни дурачок! Дурачок-дурачок-дурачок." Дразнилка близнецов заевшей пластинкой крутилась в голове, пока Рон мчался по коридорам, пытаясь обогнать свое собственное разочарование. Зачем он только решил проверить? Зачем разложил партию еще раз?

Чувство было горьким, оно пришло на место распирающей все эти дни гордости, и от этого было только больнее.

Рон ворвался без стука. Дыхание сбилось, а голова кружилась так, будто он до сих пор продолжал прыгать через несколько ступенек, пришлось сложиться пополам и упереться руками в колени. От скопившейся во рту горечи тошнило.

— Мистер Уизли! Что случилось?

Волна магии окутала теплым облаком, дышать стало немного легче. Разлепив слезящиеся глаза, Рон наконец сфокусировал взгляд на МакГонагалл, которая присела напротив и с тревогой вглядывалась в его лицо.

— Случилось! — злость вытеснила все другие чувства. — Случилось! — повторил Рон, отскакивая от растерянной женщины. — Вы поддались мне. Правда? Признайтесь.

Несколько секунд звенящей тишины, и, кажется, она поняла, о чем говорит Рон. МакГонагалл медленно поднялась, оправляя складки мантии.

— Выйдите из моего кабинета, мистер Уизли. Вы зашли без стука и приглашения.

В любой другой день он непременно испугался бы такого подчеркнуто вежливого тона.

— Вы обманули меня. Дважды. Вы сделали вид, что не верите нам, когда мы прибежали рассказать о краже камня. А второй раз... — запальчиво продолжил Рон. — Когда поддались в препятствии с шахматами. Я, может быть, и не самый умный, но догадался, это вы играли со мной за белых. И поддались! Я повторил сегодня партию, и получилось, что черные должны были проиграть как минимум раза четыре. Я допускал такие глупые ошибки, а вы все равно позволили мне выиграть. Позволили Гарри и Гермионе пройти дальше!

— Вам не понравилось побеждать, мистер Уизли? — прозвучал совершенно сбивающий с толку вопрос.

— Нет! — яростно выкрикнул Рон, чувствуя, как предательски начинают пылать уши.

Холодная улыбка тронула губы МакГонагалл — конечно, она тоже заметила этот обличающий багрянец.

— Договорились. Я больше не буду поддаваться, мистер Уизли. Судя по вашему последнему ходу в той партии, вам совершенно неважно, кто будет находиться на шахматном поле. Это было ваше решение — вступить в игру. Запомните эту партию, с таким подходом она будет единственной победоносной. Вы сами определили себя шахматной фигурой. И до тех пор, пока вы не научитесь быть отстраненным игроком без эмоций, вам никогда у меня не выиграть.

— Я выиграю! Когда-нибудь обязательно выиграю! И вы не станете мне помогать или поддаваться.

— Что ж, надеюсь, вам не придется жертвовать собой или друзьями для очередной победы.

* * *

— О чем задумались, мистер Уизли? Неужели следующий ход вызывает такие затруднения? — хитро прищурившись, спросила Минерва.

Рон хмыкнул, указав коню на пешку. Он сознательно оставляет слона под ударом. Что ж, в шахматах жертвы неизбежны.

— Кажется, вы мне так и не ответили, почему пришли не в аврорской униформе. Разве в это время года у вас не должны быть учения?

— Должны быть, но я в отпуске, — беззаботно ответил Рон.

МакГонагалл строго взглянула на него, оценивая правдивость слов своего бывшего ученика. Он хорошо знал этот взгляд, поэтому улыбнулся еще шире. Нет, краснеть он сегодня не будет.

— Надо же, а я и не знала, что ученикам академии можно брать отпуск.

— Можно, поверьте. Кстати, Минерва, все хотел спросить у вас, но совершенно не знал, как сформулировать вопрос в письме. Вам ли не знать, что с моим косноязычием личные вопросы лучше задавать напрямую. Если позволите, конечно.

— Спрашивайте, мистер Уизли. Мы давно с вами не общались. Мне, признаться, не хватало наших партий.

— Пытаетесь сказать, что скучали по мне? — не сдержался Рон.

МакГонагалл хорошо прятала улыбку, но отношения длиной в полжизни многому Рона научили. Особенно распознавать истинные эмоции своего наставника.

* * *

— Я ушел от них, понимаете?! Бросил своих друзей, а теперь не могу найти этот чертов лагерь! — злые слезы застилали глаза, а Рон орал в маленькое зеркальце в руках, в котором отражались только плотно сомкнутые губы собеседника. — Помогите мне, МакГонагалл!

Казалось, ответа не было целую вечность. На ладони проступила кровь, с такой силой Уизли сжал зеркало.

— Столько раз я говорила вам, мистер Уизли, что перед принятием ответственных решений неплохо было бы подумать и просчитать все наперед…

— Да это же шахматы! Стратегия игры в проклятые шахматы.

— Вы идиот, мистер Уизли, раз так и не научились использовать полученные от меня знания.

— Это работает только за чашкой чая в вашем кабинете. Какая к дракклу стратегия, МакГонагалл? Мы в Мерлином забытом месте, уже который месяц перебиваемся червивыми грибами и по очереди носим проклятый артефакт, залезающий в голову. Какая стратегия? Здесь бы не сдохнуть или, что еще хуже, не попасть в руки к егерям.

— Чего вы хотите от меня, мистер Уизли?

Земля ушла из-под ног. Чтобы устоять, Рон привалился спиной к дереву.

— Минерва, помогите мне… — Разве с другом можно чувствовать себя униженным? Брошенным окончательно. Это ошибка. Сейчас он ей все объяснит, и она обязательно поможет. — Я не знаю, что делать. Не знаю, как мне вернуться. Гарри и Гермиона теперь совершенно одни, их могут схватить. Понимаете? Может быть, есть какое-нибудь заклинание, чтобы вернуться? Найти их?

— Мистер Уизли, помните, когда-то давно вы взяли с меня обещание, что я не буду вам помогать. Это ваша партия, а вы слезли с доски. Найдите способ вернуться. Играйте, сейчас, очевидно, ваш ход.

* * *

— Личный вопрос, мистер Уизли, — напомнила МакГонагалл.

Рон кивнул, перемещая коня, возможно, удастся через пару ходов зажать короля Минервы в углу.

— Насколько я понимаю, вы до сих пор исполняющая обязанности директора школы, — издалека начал он. — Но в последнее время в газетах появились статьи, будто на должность директора претендуют несколько человек. Вы и профессор Флитвик. Честно признаться, мне казалось очевидным, что эта должность закрепится за вами.

МакГонагалл переставила слона — ничего не значащий ход на первый взгляд.

— Думаю, не будет ничего удивительного, если профессор Флитвик совершенно справедливо займет директорское кресло, — отстраненно отозвалась она.

— Ну да, конечно, справедливо, — пробормотал Рон, делая ответный ход. — После смерти Дамблдора школа потеряла свою независимость. Сначала Пожиратели, потом послевоенное время. Пока вы восстанавливались в больнице, почему-то никто из преподавателей не позаботился о школе, и Министерство успело взять ее под свой контроль. И нынешние политики, хоть и лучше предыдущих, будут действовать исключительно в своих интересах.

— К чему вы клоните, мистер Уизли? — заинтересованно спросила Минерва, позабыв на время про шахматы.

— В последнее время Министерство активно продвигает политику толерантного отношения к магическим существам. Сначала кентавры, впрочем, это неудивительно, учитывая их заслуги во время битвы на территории школы. Дальше — права домовиков, только теперь это не воспринимается как шутка. Я сам был свидетелем серьезного разговора Гермионы с кем-то из помощников министра на эту тему. И самое интересное, — многозначительно приподнял брови Рон. — Билл проговорился, что следующими в этом списке будут гоблины. На данный момент они ведут с министерством какие-то муторные переговоры. Хотя, скорее всего, просто торгуются.

— Не понимаю вас, мистер Уизли, разве эта информация имеет ко мне или делам школы какое-то отношение?

— Еще как имеет. Зная гоблинов, со слов Билла, конечно же, я не удивлюсь, если они доторгуются до целого законопроекта, а не какой-то жалкой поправки. И есть большая вероятность, что профессор Флитвик займет пост исключительно на волне этих событий.

— Решили разобраться в политике, мистер Уизли? Но щетина не делает вас достаточно взрослым, — гневно осадила его Минерва. — Вы по-мальчишески основываетесь на личных предпочтениях. Профессор Флитвик старше и опытнее меня, имеет представления о делах школы и долгое время руководил факультетом Рейвенкло. Меня не интересует его происхождение, он в первую очередь мой коллега, не менее достойный этой должности. И я не могу поверить, что кто-то из его учеников допускает подобные умозаключения.

— Я не хотел никого оскорбить! — воскликнул Рон, неловко взмахнув руками, отчего несколько шахматных фигур даже слетело с доски. — Я… просто считаю, что эта должность ваша. Должна быть вашей.

Недовольные фигуры взбирались обратно на доску.

— Время и официальное голосование в Министерстве расставит все по своим местам. Вам не о чем волноваться, мистер Уизли. Насколько я знаю, сейчас на посту министр с мозгами, — смягчилась МакГонагалл. — И не переживайте за меня. Я не пропаду. Буду заниматься тем, что у меня получается лучше всего. Шах.

Рон удивленно воззрился на доску — как же он не увидел угрозу? А впрочем… Ему еще ни разу не удалось обыграть МакГонагалл.

— Пожалуй, вы правы, в политику лучше не лезть, — он прикрыл короля слоном. — Гарри вот случайно увяз, теперь жалеет. Он не столько на учениях бывает, сколько с Кингсли по всяким мероприятиям таскается. Жалуется, что смертельно устал.

— Мистер Поттер — видная фигура, этого следовало ожидать, — МакГонагалл, чуть склонив голову набок, изучала фигуры на доске.

— А вы, Минерва, не хотите в Министерство, если с должностью директора не получится? В Визенгамот, например, или на место главы обеспечения магического правопорядка? Я слышал, после Амелии Боунс там были весьма некомпетентные сотрудники. Скоро опять перевыборы.

— Простите, мистер Уизли, откуда такие фантазии? — рука МакГонагалл дрогнула перед тем, как коснуться фигуры.

— Гермиона часто видит вас в Министерстве. И Гарри как-то раз стал невольным слушателем одного разговора. Кажется, министр всерьез заинтересован в привлечении на работу кого-то с фамилией МакГонагалл.

— Шах, мистер Уизли. Не буду отпираться, министр Шеклболт предложил мне подумать над одним предложением. И раз уж вы стали делиться со мной слухами, с кем же, по мнению мистера Поттера, министр обсуждал мою кандидатуру?

— Не поверите, но это Альбус Дамблдор. Оказывается, в кабинете Кингсли тоже висит его портрет. Видимо, министр иногда с ним советуется, — Рон переставил короля.

МакГонагалл обернулась на портрет мирно дремлющего Альбуса. Без сомнения, он опять притворяется.

— Альбус — мудрый советчик.

— Несомненно, Минерва. Как здорово, что это качество чудесным образом передалось его портрету. Это ведь именно он посоветовал Кингсли таскать за собой Гарри. А пока мой друг укрепляет авторитет нового министра на званых вечерах, я учусь в Академии Авроров. Только редко бываю на полевых учениях с обычными курсантами, все чаще летаю по стране с действующей группой. Нет, не в качестве боевой единицы — в качестве знамени. Еще один национальный герой, один из символов освобождения, залог спокойного будущего. А еще, всегда есть это маленькое пояснение, я — тот самый лучший друг и первый боевой товарищ Гарри Поттера. Незамысловатая, но действенная рокировка.

— Это политика, мистер Уизли, чего вы ожидали? — пожала плечами Минерва, ее конь атаковал ферзя Рона. — Шах.

— Это шахматы, Минерва, — улыбнулся Рон, смещая короля.

— Вы видите игру там, где ее нет, мистер Уизли, — отмахнулась Минерва.

— Вы меня этому научили.

— Лучше бы уделили внимание игре на доске. Мат. К сожалению, вы опять проиграли, — Минерва поднялась со своего кресла. — Жаль, я почти поверила, когда вы заявили, что намерены выиграть, — взмахнув палочкой, она открыла окно, впуская в комнату свежий предвечерний воздух.

— Знаете, что интересно, Минерва?

Она задумчиво всматривалась в меняющий краски горизонт над верхушками Запретного леса.

— Сегодня не было совы с утренним «Пророком».

— Да, но я хотел обсудить с вами другой интересный момент. Вы знали, что я не должен был поступить в Аврорат? Проклятые зелья. Если Гарри как-то еще умудрился их не завалить, то я сплоховал. Знал об этом с самого начала. Как же я удивился, когда сова принесла письмо о зачислении в Академию. Дурацкая слабость — терять голову, когда опьянен победой.

— По-моему, ничего удивительного, мистер Уизли. Ваши заслуги после войны ценились гораздо выше экзаменов.

— Кем? Кингсли? Возможно. Только он не мог за меня ходатайствовать, он еще не был министром. Войну выиграла кучка отщепенцев Ордена Феникса, и лишь несколько из них были официальными аврорами министерства, причем не самого высшего звена. Движение кадров в Министерстве и назначение Кингсли случились уже после того, как мы поступили. Помните, когда я был мальчишкой, ужасно переживал, что у меня столько старших братьев? Особенно я терпеть не мог Перси. Его занудство и щепетильность выводили из себя. На самом деле это его лучшие качества, именно они помогли ему разобрать один пыльный уголок. Удивительным образом из архива не пропадает ни одна бумажка. Даже письмо от Горация Слагхорна. Оказывается, профессор ходатайствовал за меня. Хвалил мои несомненные успехи в зельеварении и ручался, что из меня получится очень перспективный аврор. Неожиданное участие человека, который даже имени моего не помнил на шестом курсе. Что скажете, Минерва, вам тоже кажется, что кто-то попросил Слагхорна устроить мою судьбу?

Вопрос повис в тишине.

— Хотите поблагодарить меня, мистер Уизли?

— Хочу показать вам утреннюю газету, кажется, вы жаловались на отсутствие сегодняшней прессы, — Рон вытащил из кармана сложенные листки и трансфигурировал их обратно в газету.

МакГонагалл обернулась.

— Слушание, — пробормотала она, пробежав глазами первую полосу. — Почему сегодня?

— Мерлин! — воскликнул Рон и хлопнул себя по лбу. — Я такой растяпа. Должен был передать вам сообщение, как только пришел.

Уизли протянул МакГонагалл небольшой пергамент. Листок выпорхнул из его рук, перелетев к Минерве.

— Это приглашение на слушание с указанием времени и места. Вы должны были передать мне его шесть часов назад, — приглушенно прошептала она, прожигая Рона взглядом.

— Погода была хорошая, я решил прогуляться. А потом слишком увлекся партией.

— Мистер Уизли…

В окно с шумом влетела сова, приземлившись на стол между ними.

— Кажется, это тоже для вас, Минерва.

МакГонагалл дрожащими руками отвязала письмо. Рон поднялся с кресла, неспешно потянулся, разминая затекшую спину.

— Можно поздравлять? Кресло директора ваше? — участливо поинтересовался он.

Минерва оторвала взгляд от письма.

— Это все вы, мистер Уизли? — тихо спросила она, еще не веря своей догадке. — Как можно было пойти на такое? Вы хоть представляете, что должен чувствовать профессор Флитвик? Столько лет в школе, столько сил и борьбы!

— Хотите поблагодарить меня? — улыбнулся Рон.

— Как вы сказали, место, из которого ни одна бумажка не пропадет? Архив? Ваш брат Перси Уизли отыскал эти древние бумаги в Архиве? Заставили брата пойти на такую низость ради меня?

— Вы даже не представляете, Минерва, что делает чувство вины с родственниками.

— Глупый мальчишка, это ты даже не представляешь, что наделал!

— Конечно, представляю. Ох уж эти гоблины, вечно они ввязывались в какие-то войны. И угораздило же их связаться с Основателями, но кто знал, что однажды один из их воинственных потомков захочет руководить школой. К сожалению, законы Основателей — законы школы, сколько бы лет ни прошло. И как не вовремя всплыла эта информация, когда на носу гоблинский законопроект. Конечно, лучше пожертвовать малым — не назначать Флитвика на должность директора. Хоть это и был почти решенный вопрос. Выборы пришлось проводить раньше запланированного срока, даже ваше присутствие было необязательно. Министерству ни к чему лишние скандалы, особенно с директором-полукровкой, который не сможет вступить в свои права, хоть его выборы и будут официальны. Кого будет интересовать история: какая-то забытая вражда Основателей с гоблинами. Все будут говорить только о фикции, подстроенной Министерством. Поэтому эту должность отдали вам. Сегодня прошли официальные выборы, вы второй кандидат, и вас честно избрало большинство. Эта должность ваша. Поздравляю, Минерва.

— Она не нужна мне! — выкрикнула МакГонагалл, теряя контроль.

— Я знаю, — с легкой улыбкой ответил Рон, наблюдая за растерянностью Минервы. — Официальное голосование — это одно дело, а вступление в должность директора совсем другое. Сразу после запланированных выборов Флитвика состоялось бы ваше назначение в министерство. И вас бы уже совершенно не касалось, почему новый директор не может занять свой кабинет, и замок не признает его новую должность. Связь с этим древним законом непременно бы установили, но гораздо позже. Флитвик бы остался исполняющим обязанности, или его заменили бы другой фигурой, но точно не вами.

Минерва побледнела и отступила на несколько шагов от безмятежно ухмыляющегося Рона.

— Так вы специально это подстроили, мистер Уизли? Специально, чтобы не пустить меня на должность в министерство?

— Для рокировки мне нужна была ваша фигура, Минерва. Играйте, сейчас, очевидно, ваш ход, — он наконец-то вернул эти слова.

— Я… неужели вы думаете, что все так просто? Я могу отказаться даже сейчас! Напишу министру, что отказываюсь. Я так долго шла к этому, думаете, какой-то мальчишка сможет остановить меня? Вы забыли про Дамблдора. Министр прислушивается к его словам.

— Вы имеете в виду портрет Дамблдора? — уточнил Рон. — Знаете, Гарри показал нам воспоминания профессора Снейпа, где портрет покойного директора руководит его действиями. Фигура Дамблдора пользуется таким непоколебимым авторитетом, что никому и в голову не пришло, как же это портрет может давать указания на постоянно меняющееся будущее. Портрет — отпечаток, который хранит воспоминания о прошлом. Но, видимо, наш министр тоже получает весьма ценные советы на будущее от портрета, раз и у него не возникло никаких сомнений. В отличие от меня. Доблестные авроры не брали меня на боевые операции, мотаясь по стране в поисках беглых Пожирателей, поэтому мне ничего не оставалось, как заинтересоваться искусством. Волшебные портретисты во всех уголках страны, где мне довелось побывать, не отказали мне в помощи. Знаете, люди искусства весьма далеки от политики, поэтому они, совершенно не стесняясь, рассказали мне некоторые секреты. Например, портреты могут служить тайниками для разного рода артефактов или, если существует несколько картин одного и того же человека в разных местах, можно даже использовать эту связь как прослушку. Еще через портреты можно общаться: нарисованный человек передаст вам любое сообщение от третьего лица. Правда, это не секрет. Но мало кто знает, и наш министр точно не входит в их число, что есть возможность передавать сообщения от первого лица. Тогда в советах на будущее нет ничего удивительного. Портрет просто передает сообщения от другого человека, выдавая их за свои. Несложно вычислить, кто этот человек, раздающий бесплатные советы министру, а когда-то и профессору Снейпу. У него точно должен быть портрет, — Рон посмотрел на улыбающегося Дамблдора. — Я угадал, профессор?

— Все верно, молодой человек, — Дамблдор снял с крючковатого носа очки-половинки, чтобы протереть их краем мантии. — Вы оказались на удивление догадливым. Жаль, мне не довелось сыграть с вами. Снимаю шляпу, — он и вправду приподнял свою остроконечную шляпу над седой головой и подмигнул.

— Да как же… — прошептала Минерва, беспомощно оглянувшись на Дамблдора.

— Я переживаю за вас, Минерва, женщинам не место в политике. Вспомните Амбридж или мадам Боунс. Думаю, вам стоит принять предложение министра и стать полноправным директором Хогвартса.

Она сжала письмо в руках.

— Думаете, я не достану вас в Аврорате, мистер Уизли?

— Думаю, нет. Я в бесконечном отпуске. Отчислился. И больше никогда туда не вернусь. Все как вы учили, Минерва — быть игроком, а не фигурой.

МакГонагалл вскинула голову, сжав губы в тонкую линию. Она долго разглядывала Рона, будто впервые его увидела.

— И чем же вы пожертвовали, мистер Уизли?

— Тем же, чем и вы, Минерва. Нашей дружбой.

— Я буду очень долго директором школы. Ваши дети вернутся сюда.

— Не беспокойтесь, я научу их играть в шахматы и не краснеть.

— Отличная партия, мистер Уизли. Похоже, вы действительно выиграли.