Один Червь (джен)

24.12.2009 Мэдисон, штат Висконсин

Распространённый стереотип утверждает, что тёмные дела положено творить ночью. Чушь, на самом деле. Какой адекватный чиновник будет брать взятки ночью? Или организованная преступность — как будто кто-то горит желанием «решать дела», когда ничего вокруг не видно. Но для частных случаев он неожиданно верен.

Одарённые люди в костюмах, маски, сталкиваются на своём пути со многими проблемами, из которых сокрытие гражданской личности одна из самых важных. Герои Протектората переодеваются на своих базах, а остальные выкручиваются, как могут — кто пользуется складами своей банды, кто по дороге в неприметном фургончике, кто-то спускается в ливневую канализацию. Да, использование против маски знаний о его или её настоящей личности пользуется негласным запретом, как и убийства, но бережёного бог бережёт. Всегда есть вероятность нарваться на отморозка. Другой аспект — время. Выходить в костюме по ночам не только удобнее, но и безопаснее.

Анархист поправил капюшон. Безразмерная куртка с высоким воротом скрадывала очертания фигуры, пряча от любопытных глаз многочисленные приспособления, нижняя часть лица скрыта платком с изображением оскаленной пасти, на глазах очки. Подпрыгнув, злодей убедился, что ничего не бренчит, и улыбнулся. Порядок.

Уловив кивок партнёров, он положил руки им на плечи и шагнул, увлекая их за собой, дальше. Прямо в стену. Точнее, в отбрасываемую ей плотную тень. Мир привычно изменился. Почти полная сенсорная депривация, исчезли не только изображения и звуки с запахами, но даже ощущения своего тела, есть только извращённое чувство направления. Поначалу такое состояние пугало Анархиста до дрожи, а напарники, чья депривация была абсолютной, до сих пор дёргаются. Эмпат как-то придумал использовать эту способность для запугивания, мол, с точки зрения пассажира субъективное время может тянуться как секунду, так и столетие. Пришлось отказаться, когда очередной вразумляемый из числа наглых беспредельщиков оказался намного более наглядным уроком, чем предполагалось. До сих пор обитает в доме с мягкими стенами.

Вибрации подсказали место выхода, и злодей шагнул в реальный мир, оставляя на позиции дезориентированного Ядовара. Ничего, он привычный, за пару секунд оклемается. Ещё одно мысленное усилие, и Анархист с Эмпатом вновь почувствовали прикосновение ветра, запах одеколона и почти осязаемую враждебность. Оставаясь пока незамеченными, прислушались к… мда, переговорам.

— Сокрытые, — разорялся здоровяк, одетый в кожу, шерсть и сталь. — Продажные шмары!!

— Следи за языком! — маска из другой группы, чьё лицо было покрыто толстым слоем грима, поморщился перед ответом. — Сокрытые не давали повода в них сомневаться и могут шуровать с кем хотят, пока не стучат.

— А хочешь сказать, они не стучали?! — буквально взвыл тот в ответ. — Как тогда Протекторат вышел на Пики так быстро?

— Прекрати казаться более тупым, чем ты есть, Громила. И не выставляй Протекторат идиотами. Тем более, что и Пики хороши, любители лупить девок по лицам недоделанные.

— Молчать, когда уроды, уверившие в свою безнаказанность, крутят свои дела ни с кем не считаясь? — Громила, чьи доходы изрядно упали по вине Сокрытых, успокаиваться не собирался. — Они распугивают клиентов. Они мешают зарабатывать. И вот теперь, они наводят Протекторат. А нам молчать, и не высовываться? Это — беспредел! А беспредел не по понятиям!

— А ты, значит, знаток понятий? — искажённый модулятором голос Эмпата раздался из угла комнаты, но когда Громила повернулся в ту сторону, то невольно вздрогнул, обнаружив двух Сокрытых вплотную к себе. — Ты, кстати, прав. Мы предпочитаем слушать авторитетов.

— Что случилось с Хрусталью? — настойчиво поинтересовался маска в гриме.

— Масть использовал её как переговорщика, а когда она не сумела ничего добиться — подорвал сопровождающих, — голос Анархиста прошёлся наждачкой по нервам собравшихся. — Я успел вынести её. Она лечится. Мы разбираемся с потерявшим берега идиотом.

Окружающие одобрительно загудели.

— Если вы не живете по понятиям, то кто вы по жизни, уроды? — почувствовав, что теряет инициативу, снова пошёл в атаку Громила.

— Ты думаешь, что нам есть дело до твоего уважения? — удивительно, но настолько элементарная провокация сработала.

Негодующе взревев, Громила ломанулся к наглецу. Попытался, через два шага рухнув на землю, как марионетка, у которой перерубили нити. В воздухе расплылся запах, свидетельствующий о расслаблении сфинктеров. "Отличная работа, Ядовар." — оценил Анархист.

— Мы собираемся гасить Пики, — продолжил Эмпат как ни в чём не бывало. — И всех, кто рискнет за них впрячься. Повод... наезд на нашей территории. Мы не беспредельщики, так что Масть может откупиться.

С этими словами Сокрытые исчезли, как сквозь землю провалившись и заставив некоторых проворчать что-то про «чёртовых Движков»

Несколько часов спустя, в своём злодейском логове, Эмпат подбивал итоги встречи:

— Комедиант вмешиваться не будет, не без заслуги Громилы, оказавшимся как раз таким вспыльчивым дураком, как мы и рассчитывали, — злодей знал о чём говорил, ибо от природы острые чувства, развитое внимание и прекрасная память были у него серьёзно усилены, позволяя читать любого собеседника, как открытую книгу. Если бы он слабее любил деньги и сильнее работать, то из него мог бы получиться выдающийся член общества. — Таким образом, беспрепятственно дожав Пики, мы как минимум утроим доходы!

После появления паралюдей в конце 80-х годов XX века, теневая сторона общества быстро оказалась под почти полным их контролем. Несмотря на то, что эффективность управления мало зависела от наличия особых талантов, необременённые моральными нормами люди со сверхспособностями быстро оказались на вершине пищевой цепи. А уж если среди них были Умники…

Под Сокрытыми ходили притоны, бордели, катраны, платили налоги терпилы. Вся территория была поделена на зоны, всё что может приносить доход — было поставлено на баланс, были назначены кураторы, создана система стука на кураторов. Неорганизованной преступности на их территории не было в принципе. Подконтрольная им часть города была абсолютно безопасна, при условии внесения платы за защиту, разумеется. И очень скоро эта территория прирастёт.

Партнёры с улыбкой чокнулись высокими стаканами. День начинался просто замечательно.

Громкий пронзительный визг сирены не дал злодеям донести стаканы до рта. Они стояли и смотрели друг на друга огромными глазами поверх дрожащих стаканов, на перекошенных лицах ни кровинки. И всего одна мысль на троих.

Губитель.

* * *

Поправив находящиеся за поясом пистолеты, Мэри попыталась сосредоточиться на уроке, но через несколько минут была вынуждена констатировать, что она тратит своё время впустую. Плохое предчувствие появилось примерно неделю назад и усиливалось с каждым прожитым часом, заставляя нервничать всё сильнее и постоянно дёргаться по всяким пустякам. Дошло до того, что юная героиня принесла в школу огнестрельное оружие и взяла свой костюм, но даже это не помогло ей взять себя в руки.

Ощущение было таким, словно само пространство над городом искривлялось и трещало по швам под гигантским, сверхчеловеческим напряжением. В некоторых местах оно не выдерживало и лопалось, оставляя на ткани мироздания ужасные, рваные раны, через каждую из которых мог запросто проехать автобус.

Время будто песок утекало сквозь пальцы, отсчитывая последние, безмятежные минуты жизни Мэдисона, но почему-то никто кроме девочки-Стража этого не замечал. Даже собственная команда ничего не хотела слышать о необходимости принятия каких-то мер, что уж тут говорить о вечно занятом начальстве.

Совсем не этого та ожидала, вступая в организацию, подготавливающую будущих супергероев. Мэри хотелось верить, что Стражи готовы на всё ради спасения мирных жителей, но оказалось, что Протекторат гораздо больше волнует то, как они будут выглядеть в глазах общественности, чем занятие по-настоящему важными делами. Яркие костюмы, безупречная репутация, улыбки — всё это оказалось напускной бравадой, за которой скрывались обычные человеческие проблемы.

Способности не делали людей лучше или хуже, они просто предоставляли человечеству больше возможностей, как распорядиться которыми решал каждый из них. Но лишь единицы из масок по-настоящему бескорыстно помогали обществу, большинство же заботилось только о собственной шкуре. Пекущиеся о своей репутации, герои были ничем не лучше постоянно воюющих за территорию злодеев, но на тёмной стороне было, по крайней мере, меньше лицемерия.

Правительству было выгодно такое положение вещей сразу по нескольким причинам. Одной из которых был основанный на паралюдях бизнес, с помощью которого власть имущие получали ещё больше денег. Но главной была возможность масок хоть как-то сдерживать величайшую угрозу века, с которой, похоже, придётся сегодня столкнуться лицом к лицу.

* * *

Если вы не участвуете в разборках людей с масками, не применяете свои способности против людей, не пытаетесь грабить города или спасать их, то вы можете жить спокойной человеческой жизнью. Вам только нужно своевременно зарегистрироваться, и вы получите немного презрительную кличку «Бродяга» — в остальном никто не будет накладывать на вас никаких ограничений. Просто оставайтесь в рамках закона, придуманного людьми и для людей.

Какая чушь!

Однажды пробудившись, сила уже не оставит вас в покое, как бы вам того ни хотелось. И окружающие — будь то люди или паралюди — тоже.

Вы не можете жить, как обычный человек. Но вы можете, по крайней мере, попытаться. Успех попыток будет зависеть от качества организации.

Да, именно. Организации тех, кто не хочет вступать ни в какие организации. Чтобы не применять силу, тоже нужна сила.

Эфраим Штерн это всё прекрасно узнал на своей шкуре — он был профсоюзным лидером до пробуждения сверхспособностей. Ещё до того, как он оказался в ситуации, откуда обычному человеку живым не выбраться — он твёрдо усвоил, что позиция «моя хата с краю, ничего не знаю» обычно заканчивается очень плохо для всех участников.

Он не любил вспоминать, сколько лет и сколько сил отняло у него создание Нейтралитета — первого в Соединённых Штатах профсоюза Бродяг. Даже теперь, когда процесс более-менее наладился, переговоры с каждым новым обнаруженным парачеловеком были непростым испытанием. Маски по природе своей стремились к драке. И если человек смог отвергнуть этот зов, смог избежать вступления в коллектив — значит, он либо крайне асоциален, либо обладает железной волей.

Именно поэтому даже сейчас, спустя десять лет после основания, Нейтралитет насчитывал всего двенадцать активных членов в Мэдисоне, и полсотни по всей стране. Однако число зарегистрированных членов уже перевалило за тысячу — переговоры оказывались гораздо успешнее, если удавалось выйти на парачеловека сразу после активации способностей. Если молодые «маски» видели, что в этой стране есть, кому защитить их интересы — человеческие интересы — они куда менее охотно бросались в объятия «героев» или «злодеев».

Функции Нейтралитета были прописаны в его уставе и довольно просты: помогать Бродягам сохранять анонимность; обеспечивать безвредное развитие или блокировку их способностей; содействовать в поиске работы по профилю; представлять правовые интересы Бродяг перед судом или правительством; защищать от любых претензий со стороны героев или злодеев.

И, наконец, шестое, самое неприятное и нелюбимое правило Эфраима, который был известен в широких кругах как Утёс — организовать мобилизацию в случае вторжения Губителей. И именно его воплощением ему и предстояло сейчас заняться.

* * *

Вы знаете, что такое паника? Джек Хантер хорошо знает, что это такое. Каждый ее грёбаный признак знаком ему досконально. Он хорошо умеет видеть их у толпы. И у одного человека — тоже. Его этому учили, и он хорошо освоил сию науку. В его работе необходимо уметь как вызывать панику, так и гасить её. А себя он умеет держать в руках, умеет не поддаваться, умеет оставаться спокойным в самых опасных ситуациях… Его психика сделала бы честь бетонному столбу, но сейчас ему плевать на умения и знания.

Крик Симург выдернул внутренний клапан, заставив в одночасье плюнуть на все знания и навыки, полученные им за долгую и, по правде говоря, не очень-то счастливую жизнь. Потому что, раз ОНА здесь, ни в каких знаниях и навыках просто нет смысла, и если паниковать, то прямо сейчас — в самый подходящий для этого момент. Ибо спасительная паника не позволяет сойти с ума.

Губители.

Нет на Земле Бет разумного, в которого это слово не вселяло бы ужас. Для всех именно они являются воплощением абсолютного Зла. С Губителями не договориться, не откупиться, убежать почти невозможно — их единственной видимой целью является смерть всего живого.

Симург была младшей из Губителей. Меньше размером, «всего» четырёхметровая, похожая на нечеловечески прекрасную женщину с бесчисленными белоснежными крыльями, она была не менее опасна, чем Убийца Героев и Палач Городов. И страшнейшее из её орудий Джек сейчас испытывал на собственной шкуре.

Крик. Непрерывный, несмолкающий крик, сводящий с ума, превращающий людей и масок в ходячие бомбы. Буквально. Спустя неясный промежуток после воздействия крика Симург человек одевал самодельный пояс шахида и выходил на площадь. Или шёл в школу с оружием в руках. Или травил водопровод, убив половину города. А в Мэдисоне больше трёхсот тысяч жителей.

На форуме Parahumans.net утверждали, что крик звучит для каждого по-своему. Будь Хантер чуть более адекватен, он несомненно усмотрел бы иронию в том, что для него это был навязчивый похоронный марш.

Сильная пощёчина сбила Джека с ног. Во рту появился солоноватый привкус крови. Старый коп уцепился за него и за чувство боли, как утопающий за спасательный круг. Чтобы опрокинуть взрослого мужчину всего одним ударом, требуется не только бычья сила, но и немалое умение. И у капитана Строгова, здоровенного белобрысого эмигранта из Восточной Европы, было в достатке и того, и другого.

Хантер прислушался к тому, что говорил возвышающийся над телом подчинённого капитан. Впрочем, особой смысловой нагрузки его речь не несла и была скорее способом привести личный состав 13-ого участка полиции Мэдисона в чувство. Матерными в ней были, кажется, даже предлоги.

Заметив осмысленное выражение, появившееся в глазах подчинённых, Строгов принялся облаивать подчинённых приказами. В условиях сложившейся чрезвычайно ситуации обязанность полиции — обеспечение эвакуации мирного населения. Они работали на улицах вместе с СКП, которая, к тому же, координировала их действия. Служебная неприязнь осталась в прошлом. Да, Служба Контроля Параугроз всегда относилась свысока к следователям «с земли», часто забирала дела и вообще обладала куда большими правами, ресурсами и уважением гражданских. Как будто обычные люди не совершают преступлений из зависти, жадности, гнева… Но сейчас Джек был рад бежать с ними в одной упряжке.

Получить оружие, «успокоители», рацию и таймер. Из двадцати выделенных ему на полноценное владение своим разумом минут прошло уже шесть.

— Я слишком стар для всего этого дерьма, — вздохнул не дождавшийся трёх месяцев до пенсии полицейский, в последний раз выходя на улицы родного города, которому вскоре суждено превратиться в помесь могильника и отделения для буйных в психоневрологическом диспансере.

Заторов ещё не было, пропускной способности улиц пока хватало. Но это здесь, на окраине, что же происходило в центре, Хантеру думать не хотелось. Но приходилось, когда, бросая взгляд в ту сторону, он видел поднимающиеся столбы дыма пожаров.

Уже много лет Джек не работал с такой интенсивностью. Неведомый наводчик на другом конце рации то отводил его от города, давая время восстановиться от крика, то снова бросал в бурлящий хаос человеческих криков, запаха палёной резины, сбросивших от страха тонкий налёт цивилизованности людей в выедающей мозг песни.

Люди, люди, как же вы глупы… Словно не было всех этих оповещений, учебных тревог, листовок с правилами поведения в подобных ситуациях… Испуганная толпа забыла всё. За работу, старик, ты же ещё на что-то способен?

Он помогал застрявшим выбраться. Он приводил в чувство осатаневших от желания убраться. Он кричал и ругался. Он в четвёртый раз в жизни стрелял в живого человека. Он…

…плакал, как ребёнок, когда на помощь пришли те, чьи знания и навыки НЕ бесполезны.

В этот момент Джек Хантер, детектив 13-ого участка города Мэдисон, старый циник и атеист впервые в жизни молился.

* * *

Чёрт, чёрт, чёрт!

Вот уж правду говорят, что неприятности поодиночке не ходят. Нападение Губителя — само по себе никого не обрадует. Особенно, если вам нужно стоять в первых линиях обороны против этой твари.

Но из трёх известных Губителей это почему-то должна была оказаться именно Симург!

Для филиала Нейтралитета в Мэдисоне это был самый неудобный противник.

Предполагалось, что в случае кризиса Утёс отвлекает удары противника на себя — все равно они ему ничего не сделают, хотя выбираться из-под обломков может понадобиться долго. Ну а Ремонтник быстро возвращает в строй всех пострадавших. Именно такую тактику они отрабатывали на учениях. С Левиафаном или даже Бегемотом она вполне могла сработать.

Но Симург копалась в мозгах, а против этого их силы были бесполезны. Слишком тонкие изменения, чтобы их можно было просто «откатить» или «заблокировать».

Способность Вездесущего гарантировала, что лично он выживет в предстоящем столкновении — но и только. В бою он ненамного превосходил обычного человека, разве что был лучше среднего тренирован. Он мог быстро оказаться под завалами или в эпицентре пожара, создав там свою копию — но не мог никого оттуда вытащить. Впрочем, снарядившись противогазом, аптечкой, несгораемым костюмом и прочими полезными для выживания вещами, он хотя бы получил возможность оказывать людям первую помощь. Вездесущему сегодня предстояло умереть очень много раз — и Симург тут будет почти ни при чём.

Всё дело в том, как работает его способность. Если ненужная копия просто исчезала по его мысленному приказу — все вещи, которые она имела с собой, исчезали тоже, неважно, успел ли Вездесущий кому-то эти предметы передать. Но если копия умирала — физически — то после неё оставался труп, вполне натуральный и осязаемый, неотличимый от оригинала, с одеждой и всеми вещами. Таким образом, чтобы навсегда передать кому-то аптечку, он должен был совершить самоубийство. А аптечки сегодня понадобятся многим...

Утёс знал, что Фэнг не будет жаловаться. Это не в его характере. Он до последнего будет искать пострадавших, вытаскивать, кого сможет, и заваливать город своими трупами. А потом — сразу во всех городах — свалится от нервного истощения.

В обязанности Эфраима входило не допустить этого. Может, он последняя сволочь, но лидер профсоюза в первую очередь должен заботиться о своих людях, и потом уже — об остальных.

— Значит так. В первую очередь отслеживаем на браслете сигнал Джона. Где бы он ни оказался. Я закрываю пострадавших собой, где это возможно. Кэти лечит. Наша задача — чтобы им понадобилось как можно меньше аптечек. София, если увидишь, что Джон уже шатается, не может сфокусировать взгляд, всё такое — глуши его экстремальной дозой мира и любви. И держи так, что бы ни случилось.

— Но я...

— Да, я в курсе. Ты сегодня будешь очень нужна всем. Но нам и Джону — больше.

Способности Миротворца на Губителей, конечно, не действовали — может, по тем же причинам, что и у большинства других Мастеров. А может потому, что Губитель-пацифист — явление, слишком противоречащее законом природы.

Поэтому при нападении Левиафана или Бегемота она оказалась бы практически бесполезна — разве что пресекать мародёрство. И девушка, понимая это, даже не готовилась к таким экстремальным ситуациям.

Но Симург... тут ситуация особая. Тут Рамос неожиданно оказалась самым эффективным «бойцом» Нейтралитета. Её сила, по крайней мере отчасти, позволяла заглушить «крик» чудовища, звучавший в головах у горожан. А значит, ей нужно находиться в районах наибольшего скопления толпы.

— А я... — подал голос Ник.

— Ты у нас самый важный сегодня. Висишь на высоте сотни метров — и направляешь всех остальных. Приходишь на помощь тем, кому достанется тяжелее прочих. Только у тебя хватит на это реакции и внимания. Если птичка обратит внимание на то, что София смягчает её воздействие, Миротворец станет первоочередной целью. Если заметишь хоть какие-то признаки этого — сразу, не дожидаясь подтверждения, хватаешь её и тащишь подальше.

— Симург летает быстрее меня. Я от неё не убегу.

— Зато она массивнее, уклоняйся на поворотах. К тому же по ней будут стрелять другие маски, а по тебе — нет... надеюсь. Словом, импровизируй... тут тебе виднее, я летуном никогда не был. Только НЕ ВЗДУМАЙ лезть с ней в драку. У тебя нет ни неуязвимости, ни сколь-нибудь мощных атак. Ты её даже отвлечь не сможешь, а я ненавижу придумывать объяснительные родителям. Всё, ребята, извините, но брифинг закончился. Сами всё видите. Погнали! И... постарайтесь остаться в живых.

* * *

Губителей притягивают места, где они могут нанести наибольший ущерб. Местность, пострадавшая от стихийных бедствий. Точки локальных конфликтов. Атомные реакторы. Какова была вероятность, что именно Мэдисон станет следующим в списке? Возможно ли вообще понять логику нечеловеческого сознания? Будь ты проклят, Мёрфи!!!

Маркус Джейн вытер кровь из рассечённой брови, снова одел шлем и превратился в Твёрдый Свет — лидера Протектората Мэдисона, 13-ого в рейтинге Протектората и просто защитника справедливости. Как будто в локальном апокалипсисе слово «справедливость» имеет какое-либо значение.

Протекторат был основан 18 лет назад с одной единственной целью — защищать. Людей от паралюдей, паралюдей друг от друга, весь мир от угроз S-класса. Присягнув президенту, он защищал Северную Америку и Канаду. Та же система включала Службу Контроля Параугроз, состоящую из обычных людей, снаряжённых лучшим технарским снаряжением, служа одновременно дополнением Протекторату и его противовесом. Неидеальная, но рабочая система.

Прямо в этот момент эвакуационные команды масок помогали силам СКП и полиции выводить людей из города. Нелетучие Движки, Бугаи и Изломы оказались в этом на диво эффективны. В центре дела с населением обстояли куда печальнее. Быстро эвакуировать крупный город невозможно, поэтому пришлось выбрать меньшее зло. Люди в убежищах были укрыты от битвы масок с Симург, но не от ее крика. От воплей Губителя не спасало ничего, кроме расстояния.

Твёрдый Свет выглянул из-за угла рухнувшего здания, как из-за бруствера. Группа летающих Движков, возглавляемая Александрией, одной из Триумвирата, воплощённой несокрушимостью, как раз пошла в очередную атаку.

Сильнейший Бугай Земли, Александрия могла пинками ровнять горы или жонглировать самолётами. Симург прикрывалась от ее ударов крыльями, уклонялась, сбрасывала героиню на землю и швыряла далеко-далеко, но Александрия возвращалась и летела в новую атаку, взаимодействуя с другими масками, стремясь сбросить Губителя с неба и сломать ее устройство.

Симург непрерывно тащила к себе разнообразную технику, разбирала ее, собирала в новых вариациях. Механизмы слетались к ней со всего города, в полете разбираясь на части, комбинируясь в нечто новое. Чем дальше, тем более завершённый вид оно принимало.

Здания разлетались на фрагменты, атакуя обломками масок на земле. Взлетали, сбивая масок в воздухе, закрывали Симург от ударов, принимали на себя повреждения.

Легенда, глава Протектората, за секунду производящий энергии больше, чем иная электростанция за неделю, выпустил целый веер алых лучей, постоянно маневрирующих с стремящихся поразить устройство. К его атаке присоединись шары плазмы более полуметра в диаметре. С рёвом пронеслись ракеты, выпущенные колоссальным бронекостюмом.

Удары масок опаляли крылья Симург, вырывали перья, смолили, прожигали и протыкали, но при этом все равно проходил едва-едва один удар из дюжины. Губитель предвидела каждую атаку, ловко маневрировала, подставляя камни, деревья и куски зданий, управляя ими при помощи своего телекинеза. Успех ударов определялся больше тем, что Симург своим телом и крыльями закрывала загадочную конструкцию.

Сама земля вспучилась, здания потекли, как сливочное масло на сковороде и гейзером из стали и цемента ударили в Губителя, стремясь смять, раздавить, уничтожить неведомую технарскую штуку, пока она не заработала. У основания мелькнула фигура в зелёном. Эйдолон, сильнейшая маска планеты, обладающий тремя любыми силами одновременно.

Круговерть сражения разлучила Твёрдый Свет с его соратниками и сейчас спину ему прикрывали самые неожиданные союзники, каких только можно представить. Ещё вчера они сошлись бы в бою, но сейчас, во время перемирия, связанного с общей угрозой, злодеи сражались с ними плечом к плечу, и именно Анархист доставлял их по очередным координатам, скинутым Драконом. Лучшая из Технарей не только принимала участи в бою, но и направляла эвакуационные команды за ранеными, отслеживала физическое состояние каждой маски, вовремя выводила бойцов из зоны крика… Воистину, какая же у неё вычислительная мощность?

Способности лидера Протектората Мэдисона соответствовали его имени — он связывал молекулы газа световым излучением, получая почти идеальную защиту и почти идеальную атаку в одном флаконе. Вот только ключевым словом было «почти». Он прикрывал Анархиста и Ядовара, пока последний оказывал раненым маскам первую помощь. Вот уж чего Твёрдый Свет не ожидал в своей жизни увидеть, так это того, как изобретатель и основной распространитель наркотика «эйф», продающегося в каждом третьем ночном клубе по всему Восточному побережью, будет спасать жизни. В самом Маркусе стимуляторов было по самые брови — уделил от щедрот, так сказать.

Герой знал, что любой план существует до первого обмена ударами. Но всё же он надеялся, что очередная тактика окажется действенной, и они забросят Симург обратно на орбиту, что Сын, первый и сильнейший из паралюдей, прилетит и избавит Мэдисон от этого кошмара. Но сильнее всего он надеялся, что запуск устройства удастся предотвратить, ибо тогда точно не случится ничего хорошего.

Никогда в жизни Твёрдый Свет так сильно не ошибался.

* * *

Сила на каждого накладывает свой отпечаток, с каждого берёт свою плату. Об этом не принято говорить, как о некой общей постыдной тайне, но способности приходят вовсе не с чудом. Сила приходит с болью. Только вплотную подойдя к пределу возможного, появляется возможность его отодвинуть. Только дойдя до грани физических и психических сил, в бездне отчаянья и на пороге безумия. Они именуют это «триггером».

Вот почему новоиспечённые маски ненамного стабильнее нитроглицерина. Вот почему они без колебаний и сожалений используют силу во имя своих целей. Сильнейший стресс да возможность исправить ситуацию. Отомстить. Выжить. Спасти. Сама природа паралюдей толкает их на конфликты. С окружающим миром, друг с другом, с самим собой.

Стивен Лидс был необычной маской. При всей своей чудовищной ментальной мощи физически он был беспомощнее младенца. Почти бесконечные возможности в крайне ограниченных пределах. Каждая из его проекций была гениальна в своей области. Голос проекции Здравомыслия громко звучал в Сенате. Научные работы и ученики проекции Сострадания, ориентированные на обычных врачей, спасли не меньше жизней, чем сама Панацея. Харизма и Любопытство, Доблесть и Надежда... И многие, многие другие.

Были и иные, произошедшие из тёмных инстинктов и подавляемых желаний Легиона. И среди них самой эффективной и самой редко вступающей в дело была проекция Смерти. Всего один талант — инстинкт, безошибочно ведущий к реализации намерения убить. Нести смерть — где угодно, кому угодно, чем угодно. Впервые появившись, эта проекция была способна отстрелить мухам крылья на лету. Однако эта сила имеет только одно назначение, и на другие цели ее можно обернуть с тем же успехом, как нарисовать квадратный треугольник. Первое порождение его психики.

Легион обладал десятками глаз и рук, мыслил множеством голов, но ничего, АБСОЛЮТНО НИЧЕГО не мог сделать с происходящим в Мэдисоне, отчего сердце в его основном коматозном теле начинало биться быстрее. Как бы альянс масок не воображал из себя непреодолимую силу, столкнувшись с неподвижным предметом он наглядно продемонстрировал, чего стоит весь их подобающий героизм.

Все усилия не помешали Симург активировать своё устройство.

Поначалу видимого эффекта не произошло, но Легион чувствовал. Перепады атмосферного давления, изменения геомагнитного фона, завихрения воздуха, даже гравитационные аномалии. Непоправимое уже случилось.

Не он один это понял. Молоденькая Страж в насыщенно-алом костюме упала на колени, пытаясь остановить льющуюся из носа кровь. Мнящий себя повелителем теней злодей с воплем прервал своё перемещение. Бродяжник не смог осознать себя в двух местах одновременно. Что-то зарегистрировала Дракон, мгновенно попытавшись перестроить диспозицию.

Потом думать стало некогда.

Древнее зло явило себя под солнце нового мира.

* * *

Мы идем, мы идем, эта мы идем!

Мы идем, мы идем — черес космас!

Мы идем, вот идем, эта мы идем!

Мы идем — черес бисканечнасть!

Мы идем, мы идем, эта мы идем!

Как придем, так и узнаем де мы!⁽¹⁾

 

Тварь была здоровой, мускулистой, зеленокожей, с маленькими злыми красными глазками и совсем немаленькими клыками. На голову выше и вдвое шире любого человека, которого Ящер когда-либо видел. Маленькие красные глазки сверкали из-под массивных надбровных дуг, но они были не просто злобными, и в них светился если не интеллект, то своего рода врожденная хитрость, которой уж точно хватило бы на замену. Несмотря на массивность, он двигался стремительно, и с некоторым изяществом, которая была несколько необычна для его внешнего вида, каждое движение было размеренным и выверенным. Огромная мощь этих массивных мышц была направлена и сконцентрирована на одной цели, и эта цель — смерть его, Ящера.

Великолепно! И вдвойне великолепно, что за первым зеленокожим неслись десятки таких же, оглушая масок своим рёвом. Как же хорошо — с тобой друзья, против тебя враги. Сильные враги, которых надо убить!

Ящер швырнул навстречу врагам свои триста килограмм стальных мышц и ярости, закованные в лучшее, что смог предложить самой богатой банде Мэдисона Ящик Игрушек, группа независимых Технарей, торгующих со всеми и на полученные доходы защищавшая себя ото всех же.

Два зеленокожих медленно завалились вперёд, верхние половины их тел коснулись земли секундой раньше, чем упали нижние, вываливая внутренности и забрызгивая всё вокруг, словно пара неисправных фонтанов. Через ещё вздрагивающие трупы переступил Ящер. В левой руке злодей держал огромный прямоугольный клинок, почти с себя самого размером — скорее кусок громадного пропеллера, чем меч. Волны непонятной синей энергии зловеще перекатывались по его руке, стекая к оружию.

О да, ему была свойственна кровавая ярость. Но если Комедиант чему его и научил, так это тому, что преуспевают не самые сильные, а самые терпеливые и целеустремлённые. Ящер чувствовал, как все инстинкты буквально вопят броситься на врагов — втоптать в землю — закончить всё в ближнем бою! Но вместо этого он проревел, подманивая уродов в удобное ему место и под огонь союзников.

— И это всё, на что вы способны?!! — Пожелав своим инстинктам гореть синим пламенем. Если всегда им следовать, то даже сильнейший может подставиться и погибнуть.

Ему ответил слитный радостный рёв сотен глоток:

— WAAAGGHHH!!!

* * *

Появившиеся неизвестно откуда монстры как будто явились из самых глубин кошмаров Говарда Филлипса Лавкрафта, просочившись через сознание Ганса Рудольфа Гигера.

На лидера Пик надвигался слой человеческой плоти. Масть узнавал руки, ладони с пальцами, растопыренными так широко, что больно было смотреть. Длинная змея выгнутого позвоночника, рёбра, торчащие веером, как лапки мерзкого насекомого. Он пытался понять, что видит. Масти и раньше доводилось смотреть на расчленённые тела. Он узнавал в длинном мотке скрученных веревок человеческие внутренности. Злодей видел расширение кишечника, переходящего в прямую кишку. Проглянули характерные очертания черепа.

Но среди знакомой анатомии смерти и расчленёнки виднелось иное: спирали раковины наутилуса, толстые пучки мягких черных волокон, бледный клок чего-то, похожего на кожу, прорезанную дюжиной жаберных щелей, полуоформленные конечности, напоминавшие одновременно ноги насекомого и эмбриона, — но не являвшиеся ни тем, ни другим. Оно должно было выглядеть нелепо. Но внушало ужас.

Кроме того, эти штуки двигались слишком быстро и слишком целеустремлённо для простого куска мяса.

На фоне этого более простые монстры напоминали людей, если не считать того факта, что руки у них были превращены в какие-то подобия лезвий, которыми они размахивали со скоростью хорошей газонокосилки, а тела казались оплывшими, будто их плоть начала гнить, стекать с костяка, но процесс остановился на середине.

Но опасными монстров делал вовсе не внешний вид. Они слишком быстро перетекали в желаемое положение. Их искажённые тела не делали никаких лишних движений, не цеплялись за невидимые препятствия и не протестовали против любых движений, насколько бы неестественными они на первый взгляд не казались. Более того, взаимодействие монстров внутри их отряда находилось на совершенно невообразимом уровне. Как будто идеально подогнанные детали механизма или как атакующая стая пираний. Грамотно выбирая направления атаки, вынуждая сильных масок прикрывать слабых, срывая попытки перегруппироваться или контратаковать. Быстрые, умные и очень, очень живучие.

Масть был социопатом, но вовсе не дураком. Он прекрасно понимал, что в одиночку, без прикрытия даже он много не навоюет. Ситуацию надо было переломить. Поэтому злодей, чисто технически не способный испытывать чувство вины и сострадания, пошёл в атаку, вызывая огонь на себя.

Прорыв казался жестом отчаянья только на первый взгляд. Сильнейший злодей Мэдисона прекрасно знал, что делает. Потянувшись внутрь себя, он щедро зачерпнул тщательно накапливаемый ресурс. Физическая сила, украденная у самого себя за часы слабости, наполнила его тело, увеличивая мышцы, укрепляя костяк, на минуты делая его буквально в разы больше и сильнее. Скорость, получаемая куда более сложно и оттого значительно ценнее, в сочетании с весом, мгновенно накапливаемым и изымаемым, сделали Масть невероятно манёвренным. Зрение, купленное ценой слепоты, позволило при повороте с такой скоростью не расплыться окружающему: уродливые тела мелькнули перед глазами, не потеряв четкости, даже несмотря на то, что он смотрел на них периферическим зрением. Суперспособности не решат всех твоих проблем, но их умелое использование позволит нести те проще и скидывать дальше.

Мертвечина не спит, не ест, не устаёт и не может умереть. Но ни способность выдерживать эпическое количество урона, ни общее поле зрения, ни телепатическая координация действий, ни яды, не помогут против настолько превосходящего врага. Как видно, концепция избыточного урона была Масти прекрасно известна. Он безумным коллекционером промчался сквозь вал тварей, оставляя после себя лишённые конечностей, но всё ещё «живые» обломки тел.

Вот только у стоявшего за опасными мертвецами разума были собственные чемпионы.

* * *

Обелиск нельзя было назвать старым. Его даже нельзя было назвать древним — это было бы великим преуменьшением. Ему были целые эоны лет.

Обелиск видел расцвет и угасание сотен тысяч различных цивилизаций. Наблюдал за жизнью и смертью целых звёздных систем. На его глазах сама галактика дважды обернулась вокруг своей оси. Даже по космическим меркам его возраст был более чем внушающим. Он по праву считал себя одним из старейших разумных созданий в сущем.

Если бы можно было перевести концепции мышления додревнего на понятную человеку основу, то можно было бы сказать, что Обелиск заинтригован. Уж больно этот новый мир был… оригинальным. Впервые он видел настолько необычный способ эволюции многомерных сущностей. Не то, что бы это что-то меняло… Что могут едва разумные воры знаний и способностей противопоставить ЕМУ?

Обелиск думал на сотнях языков одновременно. Голосами давно мёртвых рас. Ими он и оставил сообщение, прикоснувшись к чужому разуму, включавшее смысл своего существования, пообещав длительную войну на истребление, с угрозой, злорадной насмешкой и предвестием неминуемой гибели сразу:

— Мы станем Единым...

* * *

Несмотря на проявляемую масками достойную стойкость, дела их шли откровенно неважно. Основа сражения с Губителями была в рассредоточении по пересечённой местности, постоянном движении на сверхвысоких скоростях, маневрировании, сближении с врагом и столь же быстром отступлении. Прямого удара этих существ не выдерживал никто. И сейчас эта тактика играла против масок, ибо их нынешние противники шли нескончаемой лавиной в плотном строю, неся потери десятками, на место каждого из которых вставали сотни. Мелкие отряды одарённых буквально втаптывались в землю.

Выдающаяся доблесть отдельных паралюдей, не давшая смять их сходу, создала очаги сопротивления, укрепляющиеся с каждой секундой. Способности Движков позволили крайне быстро провести перегруппировку, подтянуть подкрепления. Эпицентры превратили просто укреплённую позицию в настоящий бастион, могучий, с толстенными стенами и отлично простреливаемыми подходами, набитыми ловушками. Стрелки и Технари, собравшие свои причудливо-смертоносные рельсотроны, плазмоганы, бластеры и Акаша знает что ещё, накрыли зеленошкурых смертоносным ливнем. Вот уже рядом с Ящером стеной встали другие Бугаи и Изломы, встречая орков, прошедших сквозь поток снарядов, промораживающей до костей бури и испепеляющего огня. Но против них вышли совсем не простые Парни.

Отдельная толпа гигантов, один вес которых заставлял землю трескаться под их ногами. Закованные в бронепластины тела, придавшие им сходство со вставшими на задние лапы бронированными медведями, и размер делали их ещё более угрожающими — самый высокий человек в мире не дотянулся бы руками им до подбородка, а самый широкоплечий вряд ли сумел бы обхватить за пояс.

Угрожающие личины утоплены в полостях над широкими грудными клетками. Рубиново-красные провалы глаз злобно зыркали равно на друзей и на врагов. Броня поднималась и выше, со всех трёх сторон окружая шлемы непробиваемой стальной стеной.

Обычный орк не смог бы носить такую броню. Один её вес раздавил бы даже его в кашу. Даже если бы такой подвиг был возможен, колоссальный костюм серьёзно ограничил бы его движения. Орк оказался бы пойман в тяжелом панцире, защищённый, но неспособный атаковать.

У этих воинов не было таких ограничений.

Силовая броня обеспечивала прочность и мощь, необходимые, чтобы выдержать и двигаться. Сервоприводы обеспечивали громадный прирост и без того впечатляющей силы каждого воина. Их обеспечивали энергией огромные генераторы, размещённые на спинах доспехов. Каждый доспех был грубым и нелепым технологическим чудом сорокового тысячелетия, работавшего тем грознее, что непонятно как.

Оружием являлись массивные боевые цепные топоры и огромные дробящие кувалды, по торцам которых ветвились молнии. Гудение питающих их генераторов было невыносимо для ушей.

Всё это размалёвано угрожающими чёрными рисунками и украшено частями тел поверженных ими противников. Среди останков неведомых зверей на плечах пары колоссов проглянуло что-то, похожее на невозможно огромные человеческие черепа.

Орки не забыли о технологиях. Они просто даровали их своим величайшим чемпионам.

Меганобы.

Уже перемолотые сражением, толпы орков были ордой, недисциплинированно бросавшейся в ближний бой на верную и славную смерть и не отступавшую до последнего бойца. Свирепость аристократии орочьего племени была укрощена и оттого казалась безмерно опаснее.

Кроме того, на огневые точки Технарей и Стрелков налетели, в самом буквальном смысле, целые клинья Штурмовиков на реактивных ранцах, вынуждая понизить плотность огня и заняться собственным выживанием. Сквозь появившиеся окна на укрепления масок обрушился огонь самых причудливых стрелял Грохотунов, единственных относительно точных стрелков этого племени. Оглушающе заревели двигатели варбайков.

Настоящие проблемы у масок только начинались.

* * *

В его лучшие годы в Мэдисоне проживало более трёхсот тысяч человек на двухстах квадратных километрах. С момента атаки Симург были эвакуированы окраины, немалая часть спальных районов и частично даунтаун. Тысячи остались лежать на улицах, десятки тысяч оказались заперты в убежищах. Для Обелиска это был настоящий швейцарский стол. Поглотив такое количество биомассы, некроморфы стали бы неостановимы. По всему городу, под развалинами, в подворотнях, на улицах, мёртвые тела потекли. Изменяясь. Усиливаясь.

Обелиск непрерывно излучает высококонцентрированный электромагнитный сигнал, который провоцирует изменения любой мёртвой ткани на молекулярном уровне, превращая её в ткани некроморфов, которые уже затем возвращают тело хозяина к функционированию. Это воздействие точечное, и требует от Обелиска сознательных усилий.

Инфекция способна передаваться и непосредственно через возбудителя некроморфов — бактерию, которая является основой их биологических тканей. Создавая посредника для заражения, Обелиск серьёзно масштабировал свою деятельность.

Процесс протекает чрезвычайно быстро, и в крайне жестокой форме. Клеточные функции испытывают высочайшие перегрузки, создаются новые биологически активные вещества, которые затем преобразовываются реанимированной плотью в источник энергии для дальнейшей мутации омертвевшей ткани. Костная структура дробится, после чего вновь воссоединяется в новой конфигурации, или же вовсе перерабатывается в полностью новые формы. Все эти этапы проходят в несколько секунд, при этом выделяя большое количество тепла. Часто температуры тела поднимаются до таких пределов, что вся кровь в венах и артериях вскипает, буквально разрывая кожный покров. Жизненно важные органы за ненадобностью мутируют в дополнительные мускулы, придавая некроморфам повышенную физическую силу.

Обязательным условием инфицирования является умерщвление хозяина. Именно этим орда мертвецов и собиралась заняться, предварительно сокрушив масок, занявших оборону над крупнейшим убежищем города. К счастью для гражданских, у Протектората уже были разработаны меры противодействия биологической угрозе S-класса, на случай, если Нилбог выползет из своего Эллисбурга. Среди них перекрытие доступа к биоресурсам шло под гордым номером два.

Убежища были надёжны, насколько это возможно. Стены из нескольких метров бетона и камня, стали и свинца, способные выдержать даже взрыв тактического ядерного заряда. Абсолютная автономность, исключающая вероятность проникновения заразителей. Поэтому те, что не могли умереть, восставая сильнее и крепче, пошли в лобовую атаку. На подходе некроморфов встретили.

Их звали Оружейник, Громила и Гнев. Один был героем, другой злодеем, третий чудовищем. Физической проекцией подавляемого гнева одного из сильнейших Умников мира. Их оружием были набитая физически невозможным количеством высокотехнологичных гаджетов Алебарда, отобранные у какого-то орка пара чудовищных Мега-Панчей, и собственные лапы, непропорционально вытянутые в сравнении с телом, с очень длинными и узкими ладонями — словно из детского кошмара, — они сжимались, ловя пустоту, с бешеной энергией.

За их спинами точная копия вашингтонского Капитолия очень быстро превращалась в неприступную крепость. Поэтому крайне рациональный инопланетный разум пошёл по пути, на котором вероятность победы наиболее высока.

Ранения, способные убить обычных людей (такие, как выстрел в голову), на некроморфов не оказывают почти никакого влияния. Не одна маска пала в этот день, положившись на навязанный старыми фильмами штамп — о том, что зомби надо стрелять в голову. Единственный быстрый и действенный способ убить этих существ состоит в буквальной рубке их тел на куски. Но из каждого правила есть исключения.

На масок надвигался мёртвый исполин, монструозный «живой» танк. Так, наверно, мог бы выглядеть легендарный Кракен, реши он выйти на сушу. Мёртвая туша, состоящая, как казалось, из одних мощнейших щупалец, покрытых костяными лезвиями, и пасти, ряды зубищ в которой не поддавались исчислению. Крайне неприятен был и тот факт, что это было ещё и десантным транспортом, и артиллерийской установкой одновременно.

Громила мгновенно дал оценку ситуации:

— Вот, б**ть!!

* * *

Лидер должен быть сильным. Вне зависимости от уровня развития цивилизации, исторического периода и прочих внешних условий, именно личная сила предводителя во многом определяет потенциал выживания народа. Только вот выражается она по-разному, для каждого времени и общества поворачиваясь собственной гранью.

Сказать, что Хавател Левша выделялся среди своих сородичей, было бы изрядной скромностью. Самый большой, самый сильный и самый хитрый орк по праву занял должность Варбосса, которая сводилась к тому, что один гигантский и угрожающий орк раздает приказы, и все с ним соглашаются или бывают съедены. Когда-то, еще когда он был простым Нобом, гадский, но очень вкусный ушасик лишил его левой руки и половины челюсти. Безумный Док починил Хаватела, и новая железная пасть прославила свежеиспечённого Киборка, не в меньшей степени, чем могучая клешня.

Много с тех пор было врагов убито, много мяса съедено. И вот, достигший вершины пищевой цепи гигантский орк начал самое важное дело в своей жизни.

Waaagh! является не просто общим для всех орков боевом кличем, который они орут в любом бою. Это ещё и мероприятие, сочетающее в себе признаки массовой миграции, святой войны, грабительского налёта и потасовки в баре, приправленной небольшой щепоткой ксеноцида. Третье значение Waaagh! — в качестве обозначения огромной орды орков, очень часто называемой в честь собравшего его Варбосса.

 

Это чем-то похоже на спорт,

Чем-то на казино,

Чем-то на караван-сарай,

Чем-то на отряды Махно,

Чем-то на Хиросиму,

Чем-то на привокзальный тир,

В этом есть что-то такое,

Чем взрывают мир!!!⁽²⁾

 

Более того, Waaagh! также является генерируемым толпой орков психополем, что позволяет им инстинктивно понимать, кто из них "больше" и, соответственно, главный.

Похоже, что Waaagh! также искривляет реальность, чтобы она соответствовала орочьим верованиям и убеждениям, позволяя их разваливающимся технологиям работать. Если орки убеждены, что их техника в полном порядке и абсолютно функциональна, то Waaagh! сделает так, чтобы она и вправду работала. Точно так же орки верят, что разукрашенная взрывчатка будет более мощной, а машина будет ездить быстрее, если покрасить её красным. Это может звучать абсурдно, однако Waaagh! воплощает их веру в реальность.

Справедливости ради нужно сказать, что на фоне Вождей, собиравших многомиллионные Waaagh!, Хавател выглядел откровенным неудачником, со своими десятками тысяч. Не то, чтобы Земле Бет было от этого легче.

Варбосс лично вел свою свиту в бой, и с этой силой невозможно было не считаться. Хаватела сопровождала группа Нобов, гретчинов-носильщиков патронов и несколько свор боевых сквигов. В щёлкающих клыкастых челюстях на мускулистых ножках то и дело исчезал очередной гретчин-неудачник, при полном наплевательстве со стороны Погонщиков.

Судьба любит пошутить. Тем, кто привык составлять планы на будущее, следует об этом помнить.

И лидеры альянса масок, и вторгшиеся чужаки ждали долгого и жаркого боя. Они готовились к стоянию насмерть и стремительным схваткам на улицах, сидениям в засадах и торопливому бегству в укрытия. Они ждали войны, наполненной потерями и тягучим ожиданием окончательной молниеносной схватки. К перманентному цугцвангу. События вроде бы развивались именно по заданному сценарию.

Всё изменилось, когда в городе разверзлись порталы, открытые НЕ Симург.

Самая влиятельная и неоднозначная организация масок Северной Америки и Канады зашла с козырей, распечатав свой ящик Пандоры. В бой вступили заключённые Клетки.

* * *

Обелиск не удивился, когда едва различимый сигнал, путешествующий в плоскости мироздания, которое примитивные расы в лучшем случае именовали телепатией, взорвался оглушающим рёвом тысяч голосов. Можно сказать, отнесся к этому философски. Это был не первый случай, когда он встречался с видом, обладающим способностями, похожими на его, и это был не первый раз, когда те пытались установить с ним контакт. Ничего нового обычно в таких случаях они не говорили — либо умоляли, либо торговались, либо угрожали, либо пытались задавать вопросы...

Но орочий Waagh! — это нечто особенное. Крайне агрессивное коллективное бессознательное, мощное настолько, что устанавливает собственные физические и метафизические законы в поле своего влияния. Сцепленное с порождающими его существами настолько крепко, что сделать их Единым не представлялось никакой возможности. И среагировавшее на прикосновение Обелиска единственным допустимым для себя способом. Ударив в ответ.

В его памяти хранилось множество случаев, когда разумные сопротивлялись или оказывались и вовсе невосприимчивы к его воздействию — в этом не было ничего удивительного, мозг у всех разный, и электромагнитные волны не всегда оказывают одинаковое воздействие. Это неизбежная погрешность. Но впервые его не просто контратаковали, а сокрушающее сильно атаковали. Если Чёрный Обелиск мог испытывать недоумение, то сейчас для этого был самый подходящий момент.

Легкая дезориентация. Всё, чего добился Waagh! десятков тысяч орков, атакуя артефакт, созданный, чтобы принять в себя миллионы разумов. Вот уж точно — целое всегда больше, чем сумма его частей.

Он мог бы обрушить в ответ всю свою мощь, которой даже с учётом координации войск некроморфов было достаточно для уничтожения психополя. Но это не имело смысла. Целью Обелиска, его создателей и собратьев никогда не было уничтожение. Они считали себя пастырями разума, возвышающих младшие расы на новую, совершенную ступень развития. Уничтожить Waagh!, значит упустить потенциал, а на это Обелиск пойти не мог.

Поэтому он перераспределил ресурсы на анализ орочьего психополя и поиск его слабого места. Много времени это не заняло.

Если Варбосса убивают, самый большой Ноб в племени занимает его место, обычно только после того, как жёстко наведёт порядок в племени и провозгласит себя новым Варбоссом. Это достаточно эффективно работает вне битвы, так как есть время на дуэли и вызовы соперников, однако во время боя орки из-за этого зачастую нападают друг на друга, убивая любую сплочённость между племенами, которую наладил предыдущий Варбосс. Такой вариант далеко не идеален для нормальной войны с зеленокожими, но для целей Обелиска подходит хорошо. Без Waagh! их возвышение станет вопросом времени.

Создание чемпионов некроморфов требует внимания и ресурсов. Больше. Живучее. Зубастей. Но если Потоп, Нилбог, Керриган, Алекс Мерсер или формовщики юужань-вонгов могли что-либо сделать, то он мог сделать это лучше и быстрее. И в опыте, и в мастерстве Обелиск в разы превосходил их всех вместе взятых. Ограниченность ресурсов не станет проблемой.

От части сознания, координирующей платформы, пришли сигналы, вызвавшие бы у творения Братских Лун, будь оно полноценно живым, что-то вроде горестного вздоха.

Один из многомерных паразитов даровал своему носителю власть над костью, и сейчас остеомант почти парализовал продвижение к крупнейшему скоплению биомассы в округе. В текущих условиях задержка была признана неприемлемой.

Артефакт взялся за работу «лично», сканируя разумы масок и тяжелой артиллерией долбя по мозгам каждого, кто мог представлять угрозу. Он искал то, что может их зацепить, остановить активную деятельность, сделать лёгкой мишенью для платформ… Индивидуальный подход. Он не показывал маскам ничего, чего бы те сами не могли в себе увидеть.

А затем он напоролся на Легиона.

* * *

Мозг Легиона пытался переработать поступающие сигналы, адаптируя их в наиболее понятные образы для сознания, забирая на это большую часть ментальных ресурсов.

Следующим, что он увидел, были его чертоги разума, то ли место, то ли состояние, в котором он творил свои проекции. Галлюцинаторный комплекс, ассоциативно визуализирующий его подсознание. Хранилище всех знаний, умений и навыков, полученных маской в течение жизни. При должном уровне мастерства эти знания можно извлекать и использовать. Система образов, знаков и символов, в которых были зашифрованы воспоминания Легиона, а также его характер, фобии и нереализованные возможности. Гнездо его психики и источник силы.

Но в этот раз герой был здесь не один. Угольно-чёрная колонна, подобно цепочке ДНК закрученная двойной спиралью, с непонятными символами на гранях, тускло светившимися тёмно-красным. Вокруг него вились множество полупрозрачных силуэтов, не совсем человеческих и совсем нечеловеческих. А у основания Обелиска, напротив Легиона, стояла трёхмерная гуманоидная тень с пылающими углями глаз — персонификация чужого разума.

В принципе, им было необязательно разговаривать друг с другом. Легион знал всё о своих чертогах. С каждым мгновением он узнавал о пришельце всё больше — по едва заметному трепетанию струн виртуальности. Вот только пока ты всматриваешься в бездну, бездна всматривается в тебя.

Исходящий от Обелиска тонкий, еле слышимый вой сводил с ума, проникая в разум и заставляя героя видеть наполненные болью и страданиями картины. Однако в нём не ощущалось всепожирающей ненависти. Живой, мертвый или сразу и то, и то — он был абсолютно чужд этому миру и нёс разрушение просто в силу своей природы. Он не хотел убивать. Он вообще ничего не хотел.

Подавляющая мощь пристального внимания Обелиска согнула человека, словно не обратив внимания на то, что в своих чертогах разума тот был всемогущ, и принялась изменять его по своей воле. Вся борьба героя напоминала попытку помочиться против торнадо, и он был вынужден скликать знамёна. Сила сгустилась, принимая форму.

- Почему ты преклоняешься, Легион? — проскрежетал гуманоид с бугристой мордой, покрытый кремнийорганической бронёй. — Где тот, что выплавил меня из своей ярости, своей непримиримости, своей неудержимой жажды победы?

— Почему ты преклонил колени, герой? — поддержал жутковатого собрата универсальный солдат. — Где тот, что выковал меня из своей доблести, своей праведности, своей несокрушимой воли?

Десятки проекций с собственными личностями разделили со Стивеном Лидсом тяжесть внимания иномирянина, приведя последнего в замешательство, смешанное с восхищением. Он аккуратно, но не из опасения поранить, тщательно, но не из желания сохранить, исследовал Легиона. Оценивал. Взвешивал. Наконец закончив, он принял решение.

— Ты... не один... тебя много... ты.... Единый!!? — в многоголосном хоре звучали надежда и восторг. — Ты приведёшь нас домой, Стивен!!!

— Иди нахрен, — неестественно спокойно отбил подачу Легион. — В моём мире нет юнитологов. И ты тут не один такой могучий.

Раздалось нечто, что при хорошей фантазии можно было бы истолковать, как смех.

— Вы не можете помешать нам. Мы станем Единым.

— Если ты с чем-то не сталкивался, это не значит, что это невозможно, — сказал Легион. И проснулся.

Иллюзорный мир схлопнулся. В некогда многолюдном городе, ныне ставшем некрополисом, маска в городском камуфляже, проекция Доблести, грязно выругался и, поднеся ко рту браслет на запястье, стал диктовать сообщение:

— Говорит Легион. Я знаю, где источник биологической угрозы…

* * *

Ростом оно было с девятиэтажное здание. Неимоверное тело с огромными мускулистыми руками, на вытянутой голове с огромными изогнутыми рогами расположились клыки, которым позавидует даже Лун, суперзлодей, известный тем, что сражался с Левиафаном один на один в течение нескольких часов. Его торс покрывали тысячи длинных лап насекомого, а тело дальше удлинялось в гармоничное сочетание гигантской сколопендры и скорпиона. Но самым страшным в нём был не размер, хотя он весьма внушал, а то, что, не смотря на этот самый размер, чемпион некроморфов был настолько проворен и ловок, что за время сражения ещё не получил ни одной царапины. С подобными габаритами, это более чем внушало.

Если вы думаете, что хуже некуда, то вы ошибаетесь. Их было четверо. Чёрный Обелиск превзошёл самого себя. С другой стороны, биоресурсов у него не осталось. Кончились.

На фоне главного довода орков чемпионы выглядели чуть менее внушительно. Перемалывая огромными гусеницами здания, по Мэдисону медленно полз Гаргант. Его исполинский «корпус» напоминал бесформенную массу самых разных, кое-как склёпанных листов брони с пушками, торчащими изо всех мест. Главная пушка торчала из пуза так, что Фрейд бы разрыдался. Одна верхняя конечность Гарганта представляла собой скопление всевозможного крупнокалиберного дальнобойного стрелялова, другая была приспособлена для рубания-хватания в виде огромной клешни. Конструкцию венчала уродливая башка, с разномаcтными глазами и типично оркской массивной нижней челюстью; на башке восседал сам Хавател Левша, непосредственно отдающий приказы.

Выкидыш инженерной мысли толпы Меков сопровождали маленький гаргантик, сделанный из того, что осталось после постройки, собственно, Гарганта. Пушки в животе не было, зато в наличии были лазеры из глаз. О ну очень больших консервах с, у кого двумя больших размеров силовыми клешнями, у кого ба-альшими пушками, плюс два сугубо орочьих пулемёта пушечного калибра на поясе, можно и не упоминать. В каждый из этих консервов были запаяны сразу два пилота — орк для основных систем и гретчин-пулемётчик. Или, или точнее, их обрубки — руки-ноги им только мешать будут.

Четыре фигурки, открыто вышедшие против чудовищных врагов, казались маленькими и незначительными. Только казались. Суммарной мощи Триумвирата было достаточно для противостояния мощнейшей элите иномирян. Вот только, чтобы увеличить шансы на успешный исход схватки, люди решили использовать своё тактическое оружие массового поражения.

В душе каждого живого существа есть тьма. Зло, которое никому не хочется показывать. Неутоленные желания, которые подавляются в обычной жизни. Они есть, от этого никуда не деться. Желание родителя наказать ребенка за надоевший плач. Обида подчиненного на недостаточно ценящего его начальника. Дети, ругающие слишком строгих родителей. Разум подавляет чувства подобного рода, по разным причинам — из страха перед наказанием, из понимания своей неправоты, или другим, неважно каким. Главное, что тёмная сторона есть у любого.

Легион нашёл ключ к этой тёмной силе. Проекция Гнева была его кастрированным вариантом, подконтрольным чудовищем. Кошмар было невозможно ни контролировать, ни направлять. На поле боя он был сродни заклинанию Армагеддона в настольных играх. Равных Кошмару по силе врагов не находилось, а значит от его присутствия, как и от Армагеддона, страдали все вовлеченные. Нет, что-то конечно от них оставалось, но искать нужно было с лупой. Даже в битвах с Губителями ранее Легион снимал ограничения со своего последнего довода считанные разы. Каждый раз Губитель отступал, но ущерб оказывался чуть ли не больше, чем если бы он продолжал буйствовать.

В тот миг, когда Александрия забросила Гнев между сражающимися титанами, Легион освободил Кошмар. Казалось, где-то впереди пробудилось нечто, испытывавшее ненависть ко всему живому. Абсолютное зло, желающее погубить всех, и даже себя самое. Настолько могущественное, что мысль о сопротивлении казалась глупостью, от него можно только бежать, скрыться. Угольно-чёрный столб дыма притягивал взгляд, засасывал, поглощал разум смотрящих на него. Хотелось завыть от ужаса, настолько мрачные чувства возникали при виде воплотившейся проекции. Вспомнилось всё зло, виденное за жизнь. Тёмные желания, которые отрицаешь, прячешь от себя самого.

Сила Кошмара, сколь бы могущественна она ни была, не могла причинить столько вреда, сколько орки наносили себе сами. Они боролись со всеми своими страхами, вспоминали самые ужасные моменты жизни, испытывали боль от мельчайших ран, полученных когда-то. Многие обиды, похороненные за давностью лет, всплывали в их памяти, и воины с яростью набрасывались друг на друга. И среди них, разрывая тела голыми руками, яростно хохоча от переполнявшей его энергии, стремительно скользит воплощённая жуть. Реактивные снаряды и дробящие молоты ломались о плоть, что твёрже стали. Титанокерамическая броня поддавалась пальцам так же легко, как плоть под ней. Обломки силовых доспехов вперемешку с влажными орочьими внутренностями посыпались на покорёженный асфальт.

Необязательно разбираться в том, как что-то работает, для того, чтобы это сломать. Устроенный Кошмаром телепатический шторм не только контузил Обелиск, лишив его прямого управления над чемпионами, но и временно запер Симург лишь в одном месте, лишь в одном времени и лишь в одной голове.

Впервые за этот бесконечно долгий день человечество пошло в контратаку.

* * *

Сверхразум не просуществовал бы так долго, если бы ставил только на одну карту. Да, он потерял связь со своими чемпионами, но и те и сами по себе совсем не волнистый попугайчик, наличие сложных психоматриц предотвратит критичное падение эффективности. Победа всего лишь будет не такой сокрушительной, но всё такой же неизбежной.

А жалкие примитивы, решившие, что контузия сделала его беспомощным… Что они могут? Гореть.

Огненный Вал идеально подобрал время. Его нанесённый из засады критично-точный удар был успешен, едва не превратив сборную злодейско-геройскую солянку в группу прожаренных до хрустящей корочки вопящих кусков мяса. Штурмовую группу спас Твёрдый Свет, в данный момент благословлявший свою паранойю. Этим относительным успехом искажённый парачеловек был обязан опешившей Алой, не ожидавшей, что ощущаемая ею маска атакует их.

Обелиск не оставил себя любимого без охраны. Отправив чемпионов за победой, он окружил себя гвардией. Сколько масок погибло в Мэдисоне? Головы скольких из них были относительно целы? Зародыш Кровавой Луны быстро обнаружил специфичную для паралюдей область мозга, так называемую Корону Поллента, после чего оперативно не просто поставил уникальный ресурс себе на службу, а «улучшил» его. Всё-таки понятия «жизнь», «не-жизнь» и «смерть» мало применимы к сущностям того типа, что даёт местным силу.

Алую обманула электрическая активность мозга, реанимированного Обелиском для того, чтобы его гвардейцы сохранили свои способности. Но в нынешнем Огненном Вале его прежнего выдавали только жалкие обрывки костюма, тряпками свисавшие с двухметровой безголовой бронированной туши. Обелиск постарался по максимуму защитить уязвимые места своих новых игрушек.

Потерпев неудачу в попытке разом прихлопнуть всех подошедших слишком близко врагов, он перешёл к точечным атакам, отправив своих марионеток в бой. И пусть обращались маски-некроморфы со своими силами неуверенно, их число с лихвой перекрывало этот недостаток. Маски штурмовой группы были до сих пор живы только потому, что контузия не давала Обелиску наладить обычное для некроморфов взаимодействие, чем пока ещё живые паралюди умело пользовались.

Алая точно указывала расположение квазиживого мозга. Анархист и управляющая силой трения Бегунья обеспечили группе манёвренность, а Холодильник снижал манёвренность врагов. Гранит и Твёрдый Свет выступали одновременно как главный калибр и подвижный щит. Какая ирония, что именно множество сражений героев и злодеев Мэдисона между собой позволили им ныне действовать так слаженно.

И всё же их задание было обречено на провал, ибо с каждой секундой искажённые маски атаковали всё сработанней, на место каждой вторично упокоенной вставали две, вынуждая группу отступить или умереть. Более того, казалось бы уже поверженные враги, лишившееся своего козыря, упорно отказывались упокаиваться, моментально отращивая новые зазубренные конечности и бросаясь в ближний бой. Сражение шло до первой ошибки, и было очевидно, чья сторона допустит эту ошибку.

Вот только у судьбы, проказницы, были на этот счёт другие планы:

— Так-так, что у нас здесь творится?

Лидер Протектората Мэдисона, узнавший голос, закрыл глаза и потряс головой, наплевав на то, что ставит этим свою жизнь под серьёзную угрозу. Не помогло. Открыв глаза, Твёрдый Свет увидел ту же персону, что и до этого, ту, кого здесь просто не могло быть. И тем не менее, по своему обыкновению игнорируя законы здравого смысла, никуда с глаз долой не делась заключённая в Клетку опаснейшая злодейка, безумная как Шляпник, тёмный аналог Эйдолона, одетая в свой любимый зелёный цвет и в окружении полупрозрачных фантомов, самопровозглашённая Королева Фей.

* * *

При всей своей несуразности, циклопический механизм оказался феноменально живуч. Орки дублируют все системы, и каждая составляющая Гарганта живёт отдельной жизнью. Чтобы его обезвредить, следует разорвать того на части, разнести на куски. Десятки надсмотрщиков командуют сотнями гретчинов, гоняя их по всей конструкции. Даже прогрызенный в нескольких местах насквозь, лишившийся двух третей экипажа и половины орудий, Гаргант продолжал бой. Вёл ураганный огонь во все стороны, в полном соответствии с мнением создателей о своём назначении — «они далжны смертельно палить и визде далжны тарчать пушки». Мобильная крепость разваливалась на ходу, но продолжала оставаться крайне опасной.

Гигантские некроморфы выносили атаки оркского титана с выдающейся стойкостью, сочетая непрекращающееся нападение с труднопреодолимой обороной. На той сверхблизкой дистанции, на которой они атаковали, главный калибр Гарганта был бесполезен, но те попадания меньших орудий, от которых чемпионы не могли увернуться, вырывали из их туш десятки кубометров мёртвой плоти, изрядно влияя на их боевую эффективность. Да, края кратеров на их исполинских тушах быстро смыкались, но с каждым попаданием некроморфы становились меньше. Значительно меньше. Чтобы продолжать наносить существенные повреждения, чемпионы были вынуждены сливаться друг с другом, дабы восполнить потерянную биомассу и действовать по тактике жука-короеда, выедая титан изнутри. Но у Гарганта просто не было критически важных для функционирования частей, да и без управления Обелиска чемпионы бились поодиночке. А у орков ещё не кончились тузы в рукаве.

Гигантская клешня изловчилась поймать крупнейшего чемпиона, как раз проделавшего в титане сквозную дыру диаметром в добрый десяток метров. Тот мгновенно обвился вокруг неё, и орочий металл, аналог имперского адамантия, протестующе заскрежетал, испытывая на себе порождённые сумрачным гением Чёрного Обелиска не имеющие названия кислоты и коррозирующие бактерии. Из строя они конечность не выведут, но вывернуться позволят. Позволили бы, будь у некроморфа чуть больше времени. Клешня поднесла условно «головной» конец исполинского червя к одному из выступов на кривом, как Квазимодо, борту. Откинулись десятки люков и в них были силой высунуты множество орков, с головы до ног увешанных колокольчиками и бубенчиками, с полыхающими, в самом буквальном смысле, глазами, и широко разинутыми пастями.

По приказу Варбосса, приставленные к корчившимся от боли Чудилам Майндерзы разом отобрали у них посохи и направили прямо в сторону зубастой пасти мега-некроморфа, выскальзывающего из клешни. Расчёт Хаватела оказался верен — Психическая Рвота десятков Чудил не только превратила отсек, где они располагались в ещё одну гигантскую язву на теле Гарганта, но и слизнула прочнейшую костяную броню и скрывавшуюся под ней мёртвую плоть, лишив чемпиона трети длины и временно места обработки информации.

Клешня встряхнулась, перехватывая обмякшую тушу за «хвост» и с размаху хлестнула импровизированным кистенём по меньшему из целых чемпионов. Заложенные Обелиском алгоритмы на этот раз сыграли с мёртвой плотью дурную шутку, когда, повинуясь им, она решила, что целесообразнее будет усилить целого чемпиона обрывком сломанного. Лавинообразная ассимиляция позволила Гарганту оторвать этого чемпиона от очередного продырявливания своей туши и подвесить на расстоянии вытянутой клешни. Прямо перед жерлом главной пушки.

Ценный урок тем, кто считает орков полуразумными животными.

Выстрел из главного калибра был больше, чем просто чудовищен. Так мог бы выглядеть и звучать Гнев Господень. Он испарил исполинского некроморфа и стоявшее за ним здание. И следующее за ним тоже. И следующее. И ударил прямо по Симург.

Стечение обстоятельств, один шанс на миллион, но удар, способный нанести Губителю реальный вред, попал в неё именно тогда, когда она не могла его предвидеть. Если бы не Кошмар, если бы ствол орудия был отклонён хоть на долю градуса, если бы… Одним выстрелом Гаргант нанёс больший урон, чем паралюди за всю историю противостояния с Губителями. С Симург сорвало больше полутора десятка слоёв, лишив всякого подобия антропоморфности. Впервые с момента своего сотворения она получила такой сокрушительный урон. Вот только чтобы убить Губителя грубой силой требуется намного, намного большая мощь, чем потребовалась бы для полного уничтожения планеты. Итогом прямого попадания самого разрушительного из всех боевых орудий, когда-либо видимых на Земле Бет, было всего лишь отступление раненой Симург. То есть, с учётом её способности к восстановлению — пшик.

* * *

Даже у Гарганта есть предел прочности. Сначала Кошмар устроил зерг-раш экипажу, затем гигантские некроморфы сотворили с ним то же, что термиты с деревом, после чего мощь психополя, на которую в немалой степени опиралось функционирование титана, была использована против чемпионов, и, напоследок, выстрел из главного калибра. Мощь уберпушки была настолько апокалиптична, что отдача нанесла Гарганту даже больший урон, чем само сражение. Воплощённый в металле гусеничный Песец ещё мог бы биться, но альянс масок не собирался давать ему ни шанса.

Атакуя потерявшую мобильность крепость со стороны навеки замолчавших орудий, доламывая повреждённые участки, расширяя зияющие проломы… Давид и Голиаф, эскадрильи повстанцев и Звезда Смерти. Бронетехника, поддерживающая Гаргант ранее, бывшая подобием флота сопровождения сверхтяжёлого линкора на военно-морском флоте и исполнявшая те же функции, была уничтожена отчасти некроморфами, отчасти дружественным огнём, отчасти паралюдьми, оставив агонизирующий титан в одиночку против множества мелких, манёвренных и очень болезненно атакующих противников. На Земле Бет не существовало силы, способной противостоять Гарганту один на один, за исключением, возможно, Сына, но сейчас с ним как единое целое сражалась элита целого мира. Ветераны, профессионалы, лучшие из лучших. Но даже они не могли победить. Только доломать.

Затянувшаяся убийственная агония флагмана орочьего вторжения окончилась, когда вышедшая за все немыслимые пределы прочности конструкция сложилась внутрь себя под собственным весом, детонируя оставшиеся боеприпасы, оставляя на месте нелепой, но такой грозной машины целый Эверест обломков.

Из которой жуткой пародией на рождающуюся из океана Афродиту, восставал Варбосс Хавател Левша. Орки не умеют сдаваться, не умеют отступать. Лишившись своей армии, своей техники, своих псайкеров, сражавшийся с двумя мирами одновременно гигантский орк не дрогнул. Воздев к небесам шипастую клешню, Киборк исторг из стальной пасти боевой клич, наводящий страх на сотни звёздных систем и, поливая врагов из Шокоатак-гана, ринулся в атаку. Очень храбро и очень отчаянно. Самое большое и мощное орочье стрелялово использовало как снаряды снотлингов-недобровольцев, которые неведомо как создают проколы пространства, а на выходной, иногда на входной, точке тоннеля обычно порождают обширный и ну очень мощный взрыв. Шокоатак-ган был настолько технологичен, что превосходил по интеллекту самого Хаватела, отчего тот сам не знал результат выстрела — пушка могла банально взорваться, выстрелить куда сама захочет, куда захочет враг или просто под ноги Варбоссу, материализовать снота прямо внутри вражеской тушки, зажевать снота или выстрелить вместо него самим Киборком.

Маски не собирались устраивать пафосных дуэлей. Они просто заставили своих врагов умереть. Нарвал — два с четвертью метра обнажённого чешуйчатого тела, с водопадом блестящих светлых волос почти до колен, с метровым рогом посреди лба. Глава Гильдии, канадской организации масок, тесно сотрудничавшей с Протекторатом, использовала свои силовые поля, чтобы атаковать вражеского лидера напрямую, минуя мегаброню, ибо была одной из немногих, преодолевших эффект Мантона и способных воздействовать непосредственно на живое тело. Орк маневрировал с чудовищным для такой массивной туши проворством, сокращая расстояние и не давая прицелиться. Атаку соратницы по Гильдии поддержала Дракон, чей четырёхногий бронекостюм был даже больше Варбосса и нёс в себе колоссальные запасы оружия. Мирддин, лидер Протектората Чикаго, маска в безразмерной коричневой мантии с деревянным посохом, скооперировался с Драконом, ещё сильнее ограничивая Киборку манёвр и подавляя его ураганный обстрел своим. Хавател отчаянно рвался в ближний бой, рассчитывая, что тогда огонь на подавление прекратится из опасения задеть своих. Отчасти он своего добился. В точке, где обстрел был наименее интенсивным, он встретил врага и, торжествующе взревев, обрушил на него свою клешню.

Вот только враг не стал ни уклоняться, ни блокировать. Встречный удар Александрии, соответствующий взрыву четверти тонны в тротиловом эквиваленте, поставил точку в истории гигантского орка.

* * *

Непобедимых не существует. Как и истинно бессмертных. Как бы ты ни был силён и живуч, на каждый хитрый болт найдётся своя отвёртка. Раньше или позже, так или иначе.

Никогда нельзя считать себя самым умным в комнате, даже если это так и есть. Чёрный Обелиск слишком много на себя взял, и убеждённость в собственной непобедимости его подвела. Отчасти. Вероятность уничтожения физической оболочки неуклонно нарастала и теперь, после прекращения функционирования чемпионов, достигла почти сорока двух процентов. Неприятная перспектива, несмотря на наличие запасного плана. Недооценка примитивов. Он не совершит ту же ошибку ещё раз.

Сила местных одарённых сделала привычные методы прямой конфронтации неэффективными. Что же, он учтёт это и пойдёт другим путём. Институт юнитологов из прошлого мира оказался весьма результативен. Инфильтрация. Подрыв социума изнутри. Пусть примитивы сами расчистят ему путь домой. Додревнему игроку страстями и обманщику мудрых, знающему пути разумных, не составит труда добиться цели обычными словами и каплей внушения. Даже лгать не придётся, ибо редкое оружие страшнее правды, правильно сказанной нужному разумному в определённое время. Отсрочка не изменит конечный результат. Возвышение может быть отложено, но в нём не может быть отказано.

Гранит ничего не знал о планах Обелиска. Он видел перед собой источник незамутнённого Зла, не в каком-то философско-нравственном смысле, а в самом, что ни на есть, обыденном. Боль, страданье, смерть, и снова, и опять… Много доблестных союзников, героев, злодеев и Бродяг, сложили головы ради того, чтобы оно было уничтожено. И вот Страж стоял буквально в шаге от победы и не мог пошевелить и пальцем. Обелиск всё ещё боролся.

Ужас. Предсердный страх. Лабиринт кошмаров, извлечённый из глубин подсознания, сводящий с ума, не оставляющий ни шанса. И несломленная человеческая воля, борьба против, казалось бы, неминуемого уничтожения. Теряя самосознание и рассудок в борьбе с безжалостной непреодолимой силой, Гранит не сдавался.

Подобающий героизм, бесполезный в ином случае, обернулся чем-то большим. Обелиск совершил свою последнюю ошибку, надавив слишком сильно, не зная, как именно к местным приходит сила. На грани коллапса психики Гранит изменился. Каменное тело, заставлявшее гражданских шарахаться в стороны, а особо нервных дамочек падать в обморок, погрузилось в землю, будто в воду. Ранее Гранит состоял из камня, теперь же он И БЫЛ камнем. Второй триггер.

Земля содрогалась, когда двадцатиметровая человекообразная фигура из битого кирпича, железобетона, цемента, асфальта, каменной крошки и всего, что было под ногами, по пояс исторгала себя в реальность. И содрогнулась повторно, с силой 6-8 баллов по Рихтеру, когда эта фигура с чудовищной силой обрушила сомкнутые над головой в замок гигантские руки прямо на Чёрный Обелиск, размалывая его в пыль.

В тот же миг прорывавшиеся к хозяину гвардейцы растеклись густой чёрной зловонной жижей. Раздражённо прижала уши к голове заляпанная ею Кошка, вызвав приступ умиления у Художницы, подавившего его немалым усилием воли и напоминанием, чем та развлекается в перерывах между злодействами. Подчёркнуто благородным движением отряхнул тюремную робу Маркиз. Победоносно расхохотался Ящер. Устало улыбнулся Твёрдый Свет.

Битва в Мэдисоне осталась в памяти мира тяжелейшей победой, а в памяти выживших катастрофой, едва не перешедшей в конец света. С определённой точки зрения она стала развилкой, на которой мир свернул в ином направлении. С точки зрения виртуальной копии Обелиска, беспокойно ворочавшегося в подсознании перенёсшего геморрагический инсульт от перенапряжения Легиона — всего лишь очередной ступенькой.

Чего не знали все они, так это того, что в те минуты, когда Симург уже потеряла контроль над портальным устройством, но Возможность его ещё не отключил, тот работал даже в более причудливых диапазонах, чем обычно. Эхо этого события широко разошлось по Межреальности. Озадаченно нахмурила точёные брови большеглазая шатенка в синем платье. Заинтересованно хмыкнул себе под нос красноглазый старик. Глумливо захихикала синеволосая девочка. Мужчина в белом лабораторном халате, типично славянской внешности, но с абсолютно белыми волосами и сиреневой радужкой глаз, почесал дужкой очков в затылке, рассматривая показатели причудливой машинерии.

Были и более материальные результаты этих минут. Именно тогда механизм вытащил на Землю Бет нескольких очень-очень примечательных разумных, из весьма интересного мира…

* * *

— …аким образом, это не победа. Это катастрофа. Нас и так не слишком много, а теперь в грязь вернулся весь цвет паралюдей. — Женщина склонила закрытую шлемом голову. — Кроме того, в мир пришли новые угрозы запредельного уровня, с которыми придётся что-то делать.

— Но и получили мы немало. Выжившие стали сильнее, пополнение рядов, даже второй триггер. — Несогласно качнулся капюшон. — И самое главное, новые технологии. Ты сама видела мощь этой циклопической гусеничной крепости. Она превосходит наш уровень, даже не на поколения — на целые эпохи! А этот залп… ОДНО попадание — а каков результат? А ведь есть и другие трофеи…

— …В которых неизвестно, получиться ли разобраться. При всём уважении к нашей союзнице из Гильдии, это немного не её уровень. — Казалось, даже в трепетании тяжёлого плаща проглянуло недовольство. — Не забывай про аномалии.

— Да, проблем много, как и всегда, но нам есть, с чем работать, есть перспектива на результат, более того, — голос мужчины стал вкрадчивым, — мне тут наша общая подруга сообщила, что эти «запредельные угрозы» способны обмануть её способности. Сама понимаешь, что это значит.

Двое помолчали.

— Ничего ещё не кончено.

 

…в то же время, недалеко…

 

— …е млекопитающие, и даже не животные, — голос с плохо замаскированным ньюфаундлендским акцентом звучал несколько пришиблено. — Они грибы. Но между ними и знакомыми нам грибами такая же эволюционная пропасть, как между людьми и примитивными хордовыми. Не представляю условия, в которых происходило развитие этого вида.

— Это, конечно, безумно интересно, но какой из этого, без сомнения, феноменального открытия, следует практический вывод, — Легенду от усталости потянуло на сарказм.

— О, совершено незначительный, — последовал спокойный ответ, — это значит, что доставляемые зеленокожими проблемы совсем не закончились. Их механизм размножения бесполый, они выделяют споры при стрессе, причём чем стресс сильнее, тем спор больше. А учитывая предполагаемую скорость роста, победить мы может и сможем, но вот полностью избавиться — нет. Посмотри, я смоделировала площадь заражения на основании розы ветров.

Герой в бело-синем, один из сильнейших масок мира, подавил желание постучаться головой о ближайшую целую стену и сосредоточился на решении очередной проблемы.

 

…позже, в месте сбора тел мёртвых масок…

 

Мёртвые тела выглядели нелепо. В них не было ни капли посмертного умиротворения или подобающей величественности. Изломанные, перекрученные тела спасителей мира напоминали марионеток, заброшенных мастером-кукловодом в пыльную кладовку после выступления. Какими бы ни были обстоятельства смерти, героическими, позорными или нелепыми, итог один. Труп. Разлагающийся кусок мяса. «Мёртвые не кусаются». Эх, Сильвер, старый пройдоха, как было бы хорошо, если бы ты и дальше оставался прав.

Между рядов и рядов мёртвых масок, коих было столько, что не вместил бы ни один морг, шла фигура. Подчёркнуто благородный облик героя был изрядно помят, костюм, над дизайном которого ради подобающего впечатления на своих и чужих работал целый пиар-отдел, был пожёван, возможно даже в самом буквальном смысле. Треснувший шлем свисал, перехваченный за плюмаж. Избитое, освободившееся от стимуляторов тело требовало от хозяина только одного — лечь где-нибудь и тихо сдохнуть.

Но Маркус переставлял ватные ноги, всматриваясь в лица мертвецов, если они у тех ещё были, или иным способам распознавал тела. В этом не было никакого практического смысла, все тела были опознаны и ждали отправки в свой последний путь. Единственный, кому Джейн здесь что-то должен — он сам. Он видел не героев и злодеев, не праведников и грешников, не друзей и врагов. Он видел потери, сломанные судьбы, последствия выбора. Цену, уплаченную за спасение мира. Потенциал, что уже никогда не примет форму. Профессионал, принявший в себе тот факт, что точно умрёт не в своей постели, смотрел на конец своего пути. Лидер Протектората Мэдисона, мёртвого города, шёл сквозь ряды мертвецов, смотрел в лики смерти и запоминал. И не забывал их. Не забывал. Не смел забывать. Они-то уж точно ничего не забудут.

 

Собрался воевать, так будь готов умереть,

Оружие без страха бери.

Сегодня стороною обойдет тебя смерть

В который раз за тысячи лет.

Не стоит оправдания высокая цель -

Важнее что у цели внутри.

И если ты противника берешь на прицел —

Не думай, что останешься цел.

 

Добро твое кому-то отзывается злом -

Пора пришла платить по долгам.

А истина-обманщица всегда за углом -

Бессмысленно "переть напролом".

Пусть кто-то гонит толпами своих на убой —

Свои же и прибью дурака.

Но можно дать последний и решительный бой,

Тогда, когда рискуешь собой.

 

Собрался воевать, так будь готов умереть -

Мы смертными приходим на свет.

Судьба дает победу обреченным на смерть

В который раз за тысячи лет.

Но если чья-то боль на этой чаше весов

Окажется сильнее твоей,

Судьба, приняв решенье большинством голосов,

Отдаст победу именно ей.⁽³⁾

 

Возле одного из тел он остановился. От головы Кэнди Бишера было откушено чуть меньше половины, что не дало той иномировой мрази использовать его тело, но оставило его узнаваемым. В смерти бывший лидер Стражей Мэдисона казался ещё более непримечательным, чем в жизни. Даже не скажешь, что это человек едва не изменил мир. Заряд был Технарём, специализировавшимся на энергетике, воспроизведшем явление сверхпроводимости при нормальной температуре. Проект, перевернувший бы мир, находившийся уже в стадии малых прототипов, теперь будет заморожен. Потери. Маркус потерял ученика и друга, Земля Бет потеряла возможное будущее. Джейн жалел не о смерти Заряда. Он жалел о том, что в ней была необходимость.

— Знал, что найду тебя здесь, — нарушил тишину знакомый усталый голос.

— Возможность, — поприветствовал Маркус друга. — Выглядишь, словно тебя кто-то сожрал, а затем выблевал.

— Ты не так уж и далёк от истины. — Подсвеченное синим жутковатое забрало кивнуло. — Ты уже в курсе последних новостей?

— Просвети меня. — Герой закрыл Кэнди единственный уцелевший глаз и двинулся дальше. Возможность под своей маской поморщился. Он считал, что подобные прогулки среди трупов скорее рано, чем поздно выйдут психике Твёрдого Света боком. Поэтому он постарался отвлечь друга, тем более, что новости и правда важные, а тот выключил коммуникатор.

— Карантин. Гражданские, те из них, которых телепортеры не успели вытащить из убежищ до набора критичной дозы крика. Наши, задержавшиеся в зоне воздействия Симург. Сам понимаешь, спятивший человек — десятки трупов, спятившая маска — это тысячи трупов. Даже те, кто не перебрал — проверки, проверки, и ещё раз проверки. Всё по протоколу. — Технарь пожал плечами — Из нового — биологическая угроза. Зелёные заразили землю площадью больше двухсот квадратных километров. Полностью выжечь нереально. Эту Зону Отчуждения обнесут стеной и захлопнут крышку. Уже обносят.

Старший герой снова остановился. На этот раз у группы тел, несущих на себе явные следы изменений. Идентичные безголовые тела, покрытые костяной бронёй с руками-косами. Одеты в обрывки одинаковых когда-то белых пиджачных пар.

— Вездесущий жив, — сказал Возможность, проследив взгляд Маркуса. — Но неизвестно, очнётся ли, и кем очнётся. Панацея назвала то, что происходит с его нервной системой «странной деградацией», просто потому, что надо же было это непонятное явление как-то назвать. Делит палату со Стивеном. Последствия его инсульта после нового рекорда по удержанию Кошмара в реальности, 42 секунды, устранены, но проекции снова не появились. Эти двое под особым вниманием, так как теснее всех прочих контактировали с иномировым телепатом.

— Вот и пришёл конец партии Здравомыслия в Сенате. Наши параноики теперь не подпустят его даже к призраку административной власти, — голос Твёрдого Света слегка ожил. — Жаль, я голосовал за него.

— Да, я тоже, — хмыкнул Возможность. — Ещё по нашим знакомым: Стражи относительно целы, малыш Джордж, который теперь совсем не малыш, прямо сейчас поднимает стены; Ядовар на диализе, под конец у него в жилах в стимуляторах текло немного крови; Масть вырвал себе руку, когда тварь, что он рвал на куски, присвоила её себе, подключившись к нервам, ладно хоть запасы здоровья не дали ему умереть на месте от болевого шока и кровопотери; Громила всё, подорвал себя «мёртвой рукой» вместе с сухопутным Кракеном…

Надевший шлем Твёрдый Свет размеренно кивал в такт словам друга, направившись на выход. Рассказ был долгим.

-…Такие вот дела, — закончил Технарь.

— Ты ведь понимаешь, что вся штурмовая группа, сражавшаяся с хозяином мертвецов, никуда не уйдёт из Карантинной Зоны, по крайней мере пока не будут установлены примерные границы его возможности влиять на сознание? — уточнил уверенно шагавший герой. — Равно как и местные злодеи. И дело не в том, что они просто не пойдут не раскрывающие гражданские личности проверки, а в том, что информация о том, как организация, созданная для защиты людей, использовала тех, от кого она их защищает словно свою карманную армию, не должна выплыть на свет. Герои Протектората давали присягу и понимают ситуацию, с Нейтралитетом можно договориться, но злодеи…

— Информ-блокада, — Возможность сказал, как выплюнул. — Перестраховочная логика. Правило десяти процентов. Прямо Джозеф Маккарти, чтоб его.

— Система не идеальна, но она лучшее, что у нас есть, — лидер надавил голосом, он хорошо знал своего подчинённого, — я могу рассчитывать, что ты не сделаешь глупость?

Младший герой помолчал.

— Да, — наконец выдавил тот из себя

— Вот и хорошо, — заключил Твёрдый Свет и перевёл тему, — кстати, это ведь ты выключил устройство Симург? Что это вообще было?

— Модернизированная версия портального механизма профессора Кабеля, подобная тому, через который мы с Земли Алеф экспортируем фильмы, музыку и многое другое, приобщаясь к культуре иной версии Земли и получая немаленькие барыши, — поддержал тему Возможность, в чьём голосе прорезался энтузиазм. Любят Технари свои примочки… — Только намного, намного совершеннее. Сам знаешь, моя специализация достаточно близка к ныне, слава богу, покойной безумной скотине, чтобы разобраться, да и был у меня доступ к конфискованным после смерти старого паскудника изобретениям…

---

1) Песня орков, которая обычно исполняется при погрузке на космический скиталец.

Вернуться к тексту

2) Алиса "Всё это рок-н-ролл", отрывок.

Вернуться к тексту

3) Алькор "Правила боя".

Вернуться к тексту