Папа, сделай лошадку! (джен)

Вроде бы ничего не предвещало беды.

После вчерашней встречи с Роном я пришел домой заполночь в изрядном подпитии, и несколько обиженная Джинни утром неожиданно заявила, что теперь ее очередь весело проводить время в компании подружек. У нее от решения до его воплощения в жизнь обычно проходило совсем не много времени, и уже сегодня в три часа дня она оставила меня и Лили дома одних (мальчики третий день гостили у Молли), уйдя, как она выразилась, «развлекаться».

Самостоятельно сварить нормальное антипохмельное зелье у меня не получилось (сказывалось мое давнее отвращение к зельеварению), а выходить на улицу и искать магическое или маггловское средство с таким эффектом у меня не было ни сил, ни желания. Впрочем, если сидеть спокойно и не делать резких движений, то и с похмельем вполне можно существовать. Я объяснил Лили, что папа немного заболел, и попросил ее играть тише. Лили, моя умная и добрая девочка, прекрасно меня поняла.

Наш совместный вечер представлял собой совершенную идиллию — я с большущей чашкой ароматного сладкого чая устроился в кресле с «Ежедневным пророком», а Лили тут же играла с куклами, тихо-тихо что-то бормоча себе под нос.

Примерно через час я почувствовал себя лучше, и меня начала мучить вина: что ж я за отец-то такой, который не уделяет ребенку никакого внимания, находясь с ним в одной комнате?

Я отложил газету, встал, подошел к дочери и предложил:

— Лили, давай во что-нибудь поиграем вместе!

Лили радостно согласилась, сорвалась с места, порылась в своем сундуке для игрушек, вытащила оттуда коробку с превращающимися кубиками и высыпала их на пол.

Когда мы с большим трудом собрали из них то сооружение, которое было изображено на схеме, оно трансформировалось в шикарную мини-копию Хогвартса. Разглядывая получившийся замок, я подумал, что ему не хватает одной детали, поэтому я взял у Лили обычный, не превращающийся кубик, трансфигурировал его в маленькую-маленькую горгулью и посадил ее на одну из башенок.

Лили пришла в восторг и попросила меня еще что-нибудь трансфигурировать. Я превратил ее надувной мяч в подушку, меховые наушники — в домашние тапочки-зайчики, табурет — в мягкую игрушку в виде пса-далматинца. Профессор МакГонагалл была бы мною очень довольна — в этот вечер я ощутил настоящее вдохновение и легко мог бы трансфигурировать что угодно во что угодно.

Лили принесла мыльные пузыри, и мы придумали новый способ дурачиться: Лили выпускала пузырь и потом говорила, во что его превратить; я же старался сделать так, как она хотела, используя весь свой магический потенциал.

С трансфигурацией мыльных пузырей в форме шарика в мыльные пузыри в форме кошки, кенгуру, коровы, белки и много кого еще я отлично справился, но тут Лили крикнула:

— Папа, сделай лошадку!

Я прицелился в пузырь, взмахнул палочкой, произнес заклинание и… сам превратился в кентавра. Мыльный пузырь, чудом избежавший трансфигурации, радужно переливаясь, пролетел мимо моего лица и лопнул.

— Вау! — совсем по-маггловски воскликнула Лили. — Папа — лошадка!

Я, пытаясь не показать свой испуг, проговорил, направляя на себя палочку:

— Finite incantatem!

Ничего не изменилось: мой человеческий торс плавно переходил в туловище коня. Надо заметить, эта моя конская половина была очень красивой: хорошо развитые грудные мышцы, прямые сильные ноги, лоснящаяся шерсть цвета темного шоколада и роскошный, о, Мерлин, роскошный хвост, которым я мог себя погладить по боку.

Я еще несколько раз повторил finite, но это не помогло.

— Лили, солнышко, посиди пока там, — сказал я, показывая на диван в углу комнаты. — Папе нужно немного подумать.

Лили обиженно засопела, но послушалась.

Кажется, в моей библиотеке на первом этаже была какая-то книга, которая могла бы мне помочь. Я, осторожно переступая четырьмя ногами, пошел к лестнице, пребольно ударился головой о дверной косяк (все-таки я был намного выше, чем привык) и вдруг понял, что ступени являются для меня непреодолимым препятствием — я и примерно не представлял, как спуститься по ним с такими тонкими ногами, таким тяжелым и длинным туловищем и таким мощным… крупом.

Я подумал, что можно послать за книгой Лили, но вспомнил, что наши шкафы с книгами по волшебству зачарованы так, чтобы дети не могли их открыть. Однако, даже если бы она могла открыть этот шкаф, я не смог бы ей объяснить, какую именно книгу нести, потому что ее название из моей головы совершенно выветрилось. Таким образом, я смотрел сверху в гостиную, видел нужный мне шкаф и ничего не мог сделать.

В этот момент меня осенило:

— Accio, большая синяя книга из книжного шкафа! — крикнул я, взмахнув палочкой.

О, это было большой ошибкой! В меня вверх по лестнице с огромной скоростью полетели увесистые тома. «Большой оксфордский словарь», «Все магические травы Великобритании», «История гоблинских восстаний с древнейших времен до начала XX века», «Устройство магических метел и уход за ними»... и наш семейный фотоальбом. Всего прилетело четырнадцать книг: «Все магические травы Великобритании» угодила мне точно по лбу, «Большой оксфордский словарь» ударил в колено, а от остальных томов мне кое-как удалось увернуться. Нужной книги среди всей призванной мною литературы не нашлось. Может быть, эта книга была не такая уж и синяя, а, может, ее вообще в моей библиотеке и не было.

Поразмышляв над ситуацией какое-то время, я решил, что нужно обратиться за помощью, хотя, конечно, это было очень стыдно.

— Лили, иди сюда. Держись крепко, мы сейчас аппарируем в больницу, — сказал я, крепко сжимая ладошку дочери своей рукой.

— В больницу? — взволнованно переспросила Лили. — Зачем?

— Папа должен обратно превратиться в человека.

— В человека? — разочарованно протянула Лили. — А нельзя так оставить?

— Нельзя, — твердо сказал я.

— У-у-у, а у меня есть такие красивые бантики для твоего хвоста!

Я улыбнулся, представив себя с бантиками в хвосте. То-то Джинни обрадуется.

— Мы заплетем их маме, когда она вернется, — пообещал я. — Так, держись, мы аппарируем. Раз, два, три…

Аппарация в Св. Мунго почему-то не получилась. Наверное, это было связано с тем, что я теперь по-другому ощущал свое тело, а, может, аппарация кентавров, даже самодельных, была невозможна.

Точно так же не получилось создать патронуса и отправить его к медикам с просьбой о помощи. Нашу сову же Джинни еще днем отправила с какой-то посылкой к мистеру Уизли, и птица до сих пор не вернулась, поэтому и почта не была мне доступной.

Видимо, я перепробовал все способы исправить последствия своего неосторожного колдовства.

Прошло два часа. Мне удалось как-то подогнуть задние ноги под себя и сесть, а Лили, устав заплетать мой хвост в косички, задремала, лежа прямо на ковре. Я попытался ее перенести на диван, но оказалось, что я не могу настолько низко наклониться. Поэтому я наложил на нее согревающие чары и продолжил думать о своей участи.

Чего только странного, нелепого, маловероятного и опасного для жизни со мной ни случалось, и каких только ужасов я ни насмотрелся! Казалось бы, я уже должен был ко всему привыкнуть и принимать любые сложности с достоинством и твердой решимостью их преодолеть. Однако сейчас, глядя на себя в зеркало, я чувствовал, что вот-вот готов заплакать от обиды и безысходности.

Виданное ли дело — Гарри Поттер, герой волшебного мира, Избранный, Мальчик-который-выжил-дважды и прочее, и прочее, сам заколдовался таким способом, до которого бы и его враги не додумались!

Что будет, например, когда я серьезно захочу в туалет? Я уже попробовал как-то разместиться в ванной на втором этаже, и ничего не вышло — я был слишком длинным и слишком неповоротливым, чтобы воспользоваться «удобствами». Придет Джинни, и я буду вынужден просить ее подставить мне ведро…

Мерлин, какой позор!

Меня все больше охватывало отчаяние. Сколько времени уйдет на то, чтобы вернуть себе прежний облик? Вдруг врачи не смогут справиться сразу с этой задачей, и мне придется провести в Св. Мунго месяц или два? Что я скажу на работе? А если я вообще не смогу обратно превратиться в человека?

Тут я услышал, как кто-то открывает входную дверь. Я поднялся и осторожно выглянул в коридор. В наш дом вошли Джинни, Гермиона и Анджелина — жена Джорджа. Они о чем-то громко разговаривали и смеялись.

— Давайте глинтвейн сварим! — предложила Джинни и ушла на кухню. — Гарри, ты дома? — громко спросила она оттуда.

— Дома! — отозвался я. — У нас все хорошо!

Лили проснулась и подошла ко мне.

Я попросил ее:

— Лили, сходи вниз и позови сюда тетю Гермиону, пожалуйста. Только не говори про меня, ладно?

Лили не нужно было уговаривать — тетю Гермиону она любила всей душой.

— Тетя Гермиона! — закричала Лили, несясь вниз по лестнице.

Гермиона вздрогнула от неожиданности, потом улыбнулась, подхватила мою дочь на бегу и заключила ее в объятия.

— Пойдем, я тебе кое-что покажу! — Лили взяла Гермиону за руку и потащила вверх по лестнице.

Гермиона, смеясь, поднялась на второй этаж.

— Ой, — только и смогла она произнести.

— Да уж, «ой», — согласился я. — Доигрался.

Я коротко рассказал Гермионе о том, что случилось.

— Я так понимаю, finite, аппарацию и патронуса ты уже попробовал, но ничего не получилось? — сказала Гермиона, подбирая с пола «Историю гоблинских восстаний с древнейших времен до конца XX века» и аккуратно укладывая ее на стол. Потом Гермиона увидела и остальные разбросанные книги, одним заклинанием сложила их в стопку и добавила ее к «Истории…».

— Ага, — подтвердил я.

— Хм… — она села в кресло и глубоко задумалась.

Минуты через три она спросила:

— Давай по порядку: Лили выдувала пузыри, ты их трансфигурировал, а после вдруг трансфигурировался сам?

— Да! — уже раздражаясь, воскликнул я.

— Покажи мне, как все произошло, — не обращая внимания на мое раздражение, продолжила Гермиона.

Я встал на то место, где все и случилось:

— Я стоял здесь, пузырь летел отсюда, — я показал рукой направление, — палочку я взял вот так, и заклинание произнес вот так, — изобразил я.

— Стоп! — сказала Гермиона, вскакивая с кресла. — Смотри, — она подошла ко мне, взяла мою руку с зажатой в ней палочкой и, проследив за направлением заклинания, показала на зеркало в раме, стоящее в углу комнаты. — Я думаю, тебе не удалось нормально прицелиться, заклинание не попало в пузырь, а долетело до зеркала и отразилось в тебя. Трансфигурация — тонкий процесс, поэтому что угодно может ее исказить самым непредсказуемым образом.

— И что теперь делать? — спросил я.

— Очевидно же! Надо бросить finite в зеркало!

— Все так просто? — съязвил я.

— Все так просто, — спокойно ответила Гермиона. — Попробуй.

Я направил палочку на зеркало и неуверенно произнес:

— Finite incantatem!

Мои конские ноги моментально превратились в обычные человеческие ноги, одетые в обычные человеческие джинсы, а бантики, лишенные хвоста, на котором они держались, осыпались на пол. Лили их подобрала и расправила.

— Что у вас тут происходит? — спросила только что вошедшая в комнату Джинни.

— Я показывала тете Гермионе, какие у меня бантики! — даже глазом не моргнув, соврала Лили.

— Бантики совершенно потрясающие! — подтвердила Гермиона, вставая так, чтобы не дать Джинни увидеть стопку из призванных мною из библиотеки книг.

— Странные вы все какие-то, — пробормотала Джинни и поцеловала Лили в макушку. — Солнышко, я сварила тебе шоколад. Пойдем в столовую? — спросила она, беря Лили за ручку.

— Пойдем! — согласилась Лили.

— А нам — глинтвейн, — уже тише проговорила Джинни. — Кстати, там и Рон пришел. Сказал, что у него «душа не на месте» и «дурное предчувствие». Наверное, это что-то в воздухе: меня вечером тоже это ощущение так замучило, что мы с девочками решили у нас дома посидеть.

— Уже идем, — синхронно сказали я и Гермиона и переглянулись.

Гермиона подмигнула мне и еле слышно произнесла:

— Не забудь убрать книги на место.