— А это вот Саша, — сказал Великовский, — наш замечательный Филипп! Ну я тебе про него рассказывал. Это именно он предложил, чтобы Филипп был влюблен в инквизитора.

— Да не мы, — поспешно пояснил Саша. — Великовский хочет, чтобы Ваня пел в платье. Чтобы вот тут декольте, потом корсет, потом… Ну, короче, платье.

— Господи, — сказала Вера. — Какие все нервные. Я вот всю жизнь пою в платье — и ничего, ничего.

Ваня потерянно уставился на нее воспаленными глазами.

— Ты становишься жестокой, — упрекнул ее Сёма. — Раньше в тебе этого не было.

— Нежные все какие, — пожала плечами Лебединская. — Ладно, Ванечка, не убивайся. Я с ним поговорю. Скажу, что твое платье красивей моего и я это терпеть не намерена, пусть ищет другую Елизавету. Должно сработать.

— Прекрасно. Значит, нас будет трое…

— Четверо, — поправил его Саша.

— Трое, — повторил Ваня. — Нас будет трое, из которых один — старый больной человек, и в придачу юноша, почти ребенок, а скажут, что нас было четверо.