А что за фик?
Кто? )) Одиннадцатилетка? )

...подумать можно и потом, а эссе на три фута само себя не напишет.
Гермиона Грэйнджер точно сказала бы что-нибудь в этом духе, добавив, что он слишком часто думает о посторонних вещах, когда надо сосредоточиться на учебе — и Рону ничего не оставалось бы, кроме как согласиться. Впрочем, он готов соглашаться и уступать почти во всем, потому что Гермиона ему нравится. Пусть она зануда, любит поучать и задирает нос, когда у нее что-то получается лучше, чем у других, — то есть очень часто, — это все мелочи, шелуха. Зато когда они с Гарри через день полировали котлы до поздней ночи, Гермиона помогала им с домашними заданиями сама, по доброй воле, и Рон увидел то, что вряд ли разглядел бы год назад — искреннее сочувствие и желание помочь. И он благодарен — неуклюже, возможно, зато всей душой. Особенно когда Гермиона возвращает ему эссе, отметив все ошибки — по три штуки на строку.

— Я все понять не могу, Рон, — она смотрит серьезно, как взрослая. — Ты ведь не тупой, и у тебя все в семье волшебники... как ты умудряешься ошибаться в самых простых вещах? Ты же лучше нас должен все это знать!

— Да без понятия, оно само как-то, — бурчит Рон, уткнувшись взглядом в исписанный пергамент. Лжет.

Он, в прошлой жизни колдовавший тридцать лет, — один из худших учеников на курсе. А проколдовал бы лет пятьдесят, как тот же Ллетан — был бы самым худшим, думает Рон, исправляя ошибку за ошибкой. Стараясь не слушать назойливое дребезжание возле уха, такое же, как тогда, в музее: не то, не так, ничего по такой формуле не заработает.

Рон почти завидует Гарри и Гермионе, которые только пришли в волшебный мир — им не с чем сравнивать! И формулы, которые велено заучить и по возможности понять, для них всего лишь формулы, пусть и незнакомые, непривычные, но тем более интересные. Рон, которому когда-то вдолбили в голову совсем иные правила, помимо воли в тех же самых формулах видит жуткую чушь и злится на себя за это.